Текст книги "Музыкант и Журналистка (СИ)"

Автор книги: Каррера Мими

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Передо мной внезапно вырастает узкая каменная лестница, ведущая куда-то наверх. Я поднимаюсь по ней, и каждая ступенька становится все выше и выше, а лестница все круче и круче, из-за чего я опускаюсь на четвереньки и уже карабкаюсь со страхом сорваться вниз, в жуткую темноту.

И вот, наконец, я на последней ступеньке. Облегченно вздыхая, я поднимаю глаза, и тут же вижу его… Он держит на коленях… другую… Та обнимает его за шею, притягивая для поцелуя. На мгновение мое сердце останавливается, и я застываю в ужасе, и вдох замирает у меня на губах.

Он поворачивает голову в мою сторону, и глядит с укором и болью. А потом отворачивается к той, другой. И улыбается ей, нежно поглаживая золотистые локоны.

Я пытаюсь набрать воздуха в легкие и что есть силы закричать. И я кричу, но моего голоса никто не слышит. Он бьется внутри меня… Мой крик раздирает душу, рвет сердце в клочья. А от отчаяния, что мой милый не со мной, что он сейчас поцелует какую-то другую, хочется умереть, исчезнуть, раствориться, как сизый дым…

Я протягиваю к нему руки, пытаюсь сделать шаг, но ноги меня не слушаются. Он всего в нескольких шагах от меня, но я понимаю, что мне до него не дойти, слишком далеко…

Все, что мне остается, это стоять на ступеньках и смотреть, как моя любовь наклоняется к губам белокурой нимфы, что так вожделенно прикасается к нему…

Весь мир шатается, и я соскальзываю со ступеней и лечу вниз, в черноту. А там, наверху, в круге света, чужая обнимает моего любимого и тянется губами к его губам…

Я последним взглядом впиваюсь в эту картину, что разбивает мою душу на тысячи осколков… Мои осколки любви…

Над ухом проносится знакомый, надменный и самодовольный голос:

– Все люди что-то теряют в жизни, или кого-то… ты – не исключение…

– Прочь, пошел прочь! – кричу я, из последних сил цепляясь руками за скользкие ледяные ступеньки.

– Нет! Я не хочу вниз! Нет! Прости меня! Прости! – я продолжаю кричать и падать вниз, отдаляясь от него…

– Кэн, проснись! – я чувствую, как меня вырывают из цепких лап сна, но не могу открыть глаза, из которых одна за другой текут слезы, будто наперегонки. Я в бреду продолжаю просить прощения и хвататься за испаряющиеся ступеньки, ощущая чувство падения, но сильные руки меня подхватывают в самый последний момент, когда я сипло кричу: прости меня…

Джо

– Скажи Эвелин, что я купил лекарство, и ей приезжать не нужно, с ней буду я, – попросил передать Макса Эвелин, которая все уши ему прожужжала, порываясь приехать к своей подруге. Я глянул на Кэндис, которая спала очень беспокойно, то и дело, покрываясь холодным потом или же наоборот – ее бросало в жар. Я прикладывал спиртовой компресс к ее лбу, чтобы хоть как-то сбить температуру, помимо того, что заставил выпить ее лекарство.

– Я-то сказал ей, но ты же знаешь женщин, – я уже представил, как Макс закатил глаза к небу. – Это такие неугомонные существа… – Макса прервал голос Эвелен, которая крикнула «сам ты неугомонное существо», чем вызвала легкий смешок у меня.

– Дай мне Эвелин, – попросил я Макса, несколько в приказном тоне.

– У тебя уже Кэндис есть!

– Трубку передай ей, дебил, – Макс еще что-то поворчал, но телефон все-таки передал Эвелин.

– Джо, ну как там она? Температура высокая? Лекарство уже выпила? А уколы делать не нужно? Если нужно, то я приеду. Я очень хорошо делаю уколы. Кэндис даже бабулю с соседнего дома разбудила, когда благодарила меня за укол!

– Я представляю, – успел вставить свое «восхищение» я, как Эвелин снова затараторила.

– Мне нужно было идти на медсестру, а не на филолога. Бл*ть, Макс, отвали, не видишь, я разговариваю! – видимо, теперь Макс решил выхватить трубку. Эвелин нервничает, это чувствуется по ее голосу.

– Эвелин, все будет хорошо, она скоро поправится, обещаю, – заверил ее я. На что услышал в ответ молчание, а потом она серьезно сказала.

– Не оставляй ее ночью, она боится грозы, – я снова посмотрел на Кэндис и произнес:

– Не оставлю, – отключившись, я подошел к кровати и присел на край возле нее.

Ей снилось что-то беспокойное и неприятное. Она ворочалась и тихо стонала, будто испытывала боль… душевную. И с каждым разом ее волнение и метание по постели становилось сильнее. Она что-то бормотала, но я не смог понять что. Глядя на ее страдания, которые четко вырисовывались на безмятежном прекрасном лице, я чувствовал, как во мне растет невыносимо горькое чувство потери и грусти. Создавалось такое ощущение, что я проник в ее сон…

Мотнув головой, я попытался отогнать ненужные мысли, что вызывали беспокойство, и прикоснулся ко лбу Кэндис. Он был настолько горячим, что меня самого бросило в жар.

Резко поднявшись с кровати, я откинул одеяло с Кэндис, и начал снимать с нее одежду, оставив лишь нижнее белье. Она вся покрылась мурашками, и рефлекторно обняла себя руками. Ей было холодно, отчего слышался стук ее зубов. Зная, что этот метод помогает сбить температуру, я начал растирать всю ее спиртом, при этом делая ветер журналом, который взял с прикроватной тумбочки. Кэндис нервно сминала простынь, ища, чем себя укрыть, но я ей этого сделать не позволил. После моих усилий, температура начала спадать, и когда я ее измерил ей, на градуснике показывало тридцать семь и три. Только после этого я ее накрыл одеялом и лег рядом, заметив, как по ее щекам начали течь слезы. Внутри меня что-то оборвалось, и я сам не заметил, как взял ее к себе на руки, крепко прижав к груди.

– Все хорошо, маленькая, не плачь, – я ловил ее слезы губами, а каждый ее всхлип заглушал легким поцелуем. Но Кэндис это не успокаивало, она начала вырываться из моих рук так, как если бы карабкалась по мне. Уложив ее снова на кровать, я накрыл ее тело своим, крепко обнимая и не давая больше вырываться, пока она гулко не закричала. Мне казалось, что она потеряла голос, потому что видел, как она силиться, чтобы выкрикнуть, но у нее ничего не получалось, пока наконец не вырвался надрывный стон.

– Нет! Я не хочу вниз! Нет! Прости меня! Прости!

– Кэндис, проснись! – я легонько похлопал ее по лицу и потряс за плечи, пытаясь привести ее в чувства. Она резко распахнула глаза и задержала свой пронзительный взгляд на мне. Меня бросило в дрожь от ее глаз. В них была боль и отчаяние.

– Прости меня, – тихо проговорила она, медленно моргнув, из-за чего сразу выскользнула слеза, просочившись сквозь загнутые пушистые ресницы, зацепившись на их кончиках, затем сорвалась вниз наискось и за пару секунд скрылась в волосах.

Кэндис

Быстро сев в постели, я обхватила его шею руками, когда он приподнял меня за ягодицы и усадил на себя. Вот сейчас, в таких крепких и родных объятиях, сопровождаемых таким теплым, обеспокоенным и в тоже время нежным взглядом, есть возможность сознаться ему во всем и наконец, быть честной до конца.

– Прости меня, – вновь говорю ему, не прерывая зрительного контакта.

– За что? – как? Как ему сознаться? Он не простит. Я могу стать ему противна после этого. Он не поймет, как можно просто так, взять и поспорить на человека. Он не игрушка.

– Я… – ну же, скажи ему! – Я… я забираю твое время, прости меня… – опускаю глаза и крепко обнимаю его.

– Мое время – это ты.

– Что это значит? – тихо всхлипнув, дотронулась до его щеки своей, и медленно потерлась, словно кошка, просящая ласки.

– Что твое время – это я, – я оторвалась от него и заискивающе начала что-то искать в его глазах. Глупо надеяться увидеть там любовь. Слишком мало времени прошло для этого божественного и светлого чувства. Но мне хочется увидеть, хотя бы что-то отдаленно напоминающее его. Все, что я сейчас вижу в его глазах, это безграничную заботу, внимание, беспокойство, желание и намек на влюбленность, или, быть может, я это себе все выдумала? Возможно, он не влюблен… или влюблен? Мне сложно его понять. Я не могу проникнуть в его сознание, прочесть его мысли. Зато он меня умеет читать. Пусть не всю до конца, но большую часть точно. Для меня же он – великая тайна, «одетая» в инсигнии, что блестела яркими лучами солнца. От него исходила власть, присущая людям самой чистой породы.

Мы продолжали смотреть друг на друга, пока он не приложил ладонь к моему лбу.

– Температура пока не поднимается, это хорошо. Тебе нужно лежать, – он уложил меня на постель, и направился к двери комнаты.

– Ты куда? – я боялась, что он сейчас уйдет. Мне этого ужасно не хотелось, особенно после такого жуткого сна. А еще, за окном молния, значит, будет гроза. Как это странно. Ноябрь месяц и гроза. Такое бывает очень редко, и причина тому – аномально теплый ноябрь. Только в последние несколько дней погода стала быть похожей на конец осени, хотя, такие дожди, свойственны предыдущим месяцам этого времени года. Сейчас мне бы хотелось снега. Первого снега, такого же желанного, нежного и мягкого, как наш с ним первый поцелуй.

– На кухню. Тебе надо поесть, скоро снова пить лекарство, – он тепло улыбнулся и скрылся за дверью. Какой у меня заботливый мужчина. У меня? Глупая улыбка озарила мое лицо. Хочется улыбаться постоянно, от мысли, что он мой… наверно… мой…

Я обняла подушку крепче, не желая засыпать при этом. Мне просто необходимо было почувствовать его объятия, но пойти за ним на кухню я не могла. Мои мысли отвлек звонок моего сотового. Увидев имя своей подруги, я обрадовалась. Она волнуется обо мне, поэтому звонит поинтересоваться, как я себя чувствую.

– Привет, Эви!

– Кэн, ну ты как там дорогая? Лекарство пила? Температура упала? – это в привычке Эви, вот так начать разговор, как тараторка. На заднем фоне послышался голос Макса: – Не знаю, как у Кэндис, а у меня «температура» продолжает стоять.

– Макс, заткнись! – эти двое могут поднять настроение. – Ну, как ты?

– Эви, все хорошо, вроде…

– Ну-ка, чего это ты мне раскисла? А ну выше нос! И вообще, кто тебе разрешил болеть? Ты вообще сегодня, чем думала, когда вышла на улицу налегке?

– Эви, я за тобой не успеваю. Ты вечно, как выдашь свой поток!

– Да за тобой глаз да глаз нужен! Как маленький ребенок, ей Богу! Хорошо хоть Джо тебе мозги вправил!

– А ты там, что Максу «вправила», м? – она поняла мой намек. Эти двое такие классные. Они подходят друг другу. Эви у меня бывает такой невыносимой и в тоже время милой, и Максу нравится тушить в ней огонь, который, порой, вспыхивает так неожиданно.

– Пока еще ничего, – хихикнула эта бесстыдница. – А ты давай там, лечись! И помни: лучшее лекарство во время болезни – это чай с малиной и постель с мужчиной!

– Эви, я тут, между прочим, болею! – сквозь улыбку возмутилась я, слыша смешок своей подруги.

Мы еще пару минут пошутили, и на приятной ноте закончили разговор. Немного подумав, решила позвонить директору и сказать, что заболела, и ближайшие дни меня не будет на работе. Надо же было так угораздить, прямо перед днем рождения заболеть.

До миссис Кларк я так и не дозвонилась.

Повернувшись на другой бок, я прикрыла глаза, и снова перед ними встал образ той блондинки из сна, что прикасалась к Джо своими руками. Стало неприятно и противно. Я не думаю, что Джо из таких, которые могут предать… или все-таки он на это способен? Не хочу думать об этом! Решила лечь на другой бок как, закрыв глаза, появился образ Дилана и его наглая улыбка.

Подперев спину подушкой, набрала номер Дилана, чтобы попросить его передать начальству о том, что я заболела. Хотя, зачем? Я ведь могу и сама потом позвонить и сказать. Но, будет странно, если я завтра не появлюсь на работе, и никто не будет знать почему.

Дилан тоже не ответил. Куда все пропали? Зато в этот момент в дверях появился Джо с подносом в руках. Ароматный запах бульона и малинового чая (сразу вспомнилась шутка Эви про чай с малиной…), моментально вызвал во мне аппетит.

– Как вкусно пахнет, – я кажется, даже облизнулась, потянувшись к еде, и заметив довольную улыбку Джо.

– Приятного аппетита, – и ужин был действительно приятным.

– Командировки не было, верно? – я чуть не поперхнулась чаем от вопроса.

– Не было, – немного промолчав, ответила я.

Он улыбнулся шире, и меня это насторожило.

– Почему ты улыбаешься?

– Неужели ты думала, что сможешь от меня убежать?

– Ты же сам сказал, что я бегу от себя.

– Чтобы убежать от меня.

Мы оба замолчали, зная ответ. Нет, конечно, нет. От себя и от него я убежать бы не смогла. Мне так хочется быть с ним, и в тоже время я боюсь, что он узнает о пари. Это так неправильно молчать о нем. Но я не могу рассказать. По крайней мере, не сейчас.

Я молча допила чай, когда Джо также сидел, не проронив больше ни слова. Дело было не в том, что нечего было сказать друг другу. Просто, с ним хорошо даже молчать…

Джо отнес поднос и, возвращаясь в мою комнату, разговаривал с кем-то по телефону, похоже, что с Максом.

– Как там моя девочка? – какая еще девочка? – Ты ее покормил? – это про кого он говорит? – Непоседа, – он рассмеялся. – Спасибо, Макс, я тебе признателен! – он отключил телефон и лег на правую сторону кровати рядом со мной.

Он внимательно на меня смотрел. Как-то даже изучающее. Ему были интересны мои мысли по поводу его разговора.

– У меня есть маленький котенок. Ее Каприс зовут, – вот так просто начал он. Видимо, увидел, что я погрустнела.

– Я ее на улице нашел в тот день, когда мы в магазине встретились. Теперь она живет со мной, – от сердца отлегло, а его поступок, что он забрал маленького беззащитного котенка, вызвал восторг и радость. Я бы поступила также на его месте.

– Какого она цвета? – я обхватила колени руками и положила на них голову, расслабленно улыбаясь ему.

– Рыженькая, – он повторил мою позу и улыбку.

– Хочу ее увидеть.

– Ты ей понравишься.

Не знаю, сколько мы еще вот так просидели. Просто смотрели друг на друга, будто запоминали то, как мы сейчас сидим. Просто обняли себя. Просто глаза в глаза. Просто рядом. Просто дождь за окном. Как все просто…

***

Джо

Я сидел на широком подоконнике у огромного окна в спальне Кэндис. Сама же она уснула после того, как приняла лекарство. Температура спала, и мне стало немного спокойней.

За окном погода явно была не в настроении, грозясь напоследок перед зимой, хорошенько тряхнуть все живое, что попадалось ей под руку. Дождь свирепо бил по стеклу, будто пытался его пробить и залить все пространство, до которого раньше не доходил. Молния словно пустилась в пляс, то и дело сверкая «подолом своего платья» как и в периферии города, так и в самом центре. Вот-вот и загремит. Именно грома не хватало для полной картины. Создавалось впечатление, что осень взяла в свои кисти акварель, и кидает мазки, где ей угодно, лишь бы панно выглядело более серым и печальным.

Поднявшись с подоконника, я проверил сон Кэндис. Она лежала на спине, а руки сложила – одну на животе, другую на левом бедре. Кэндис хмурилась во сне, но спала куда более спокойно, нежели вечером.

С левой стороны кровати у изголовья, зазвенел ее сотовый. Стало любопытно, кому понадобилось ее тревожить почти в двенадцать ночи. Обойдя кровать, я взял телефон в руки и посмотрел на дисплей, на котором высвечивалось имя «Дилан». Я сжал телефон сильнее, чувствуя, как просыпается собственническое чувство на пару с ревностью во мне. Недолго думая, я нажал на зеленую кнопку, так и не сказав «Алло», решая дать первое слово оппоненту.

– Кэндис?

– Нет, – коротко даю о себе знать. На том конце замолчали, но даже через аппарат я знал, что он испытывает негодование и колебание. Но через несколько секунд, его голос прозвучал увереннее.

– Мне нужна Кэндис.

– Она занята.

– Чем?

– Мной.

– Вот как? – далее в голосе послышались нотки иронии. – Если она занята тобой, почему тогда звонила мне? – меня передернуло. С какой стати она ему звонила?

– Если она тебе и звонила, то явно не от того, что соскучилась.

– Ты кто такой?

– Тот, кто сейчас рядом с ней.

– Даже так? – далее последовал короткий смешок. – Ну что ж, посмотрим, надолго ли.

– А тебя смотреть никто не приглашал, так что, бывай, – отключив телефон, захотелось его все-таки сломать, чтобы всякие Диланы-Х*иланы не звонили.

Сняв с себя одежду и оставшись в одних боксерах, я залез под одеяло и сразу притянул Кэндис к себе, причем сделал это резко, отчего она заворочалась в моих руках и прижалась сильнее, перекинув через меня ножку. В это время гром, словно предупреждающе зарычал, намекая на то, что сегодня, они с дождем будут исполнять совместный тандем в унисон. Кэндис вся задрожала и съежилась в моих объятиях. Я медленно начал вырисовывать дорожку поцелуев на ее скуле, чувствуя, как она все еще дрожит, но уже больше от моих прикосновений, чем от грозы. Аккуратно перевернув ее на спину, придерживая рукой за поясницу, а вторую подложил ей под голову, зарывшись в шелковистых густых волосах, навис над ней, продолжая целовать уже подбородок, приближаясь к губам. Слегка отстранившись, я смотрю в ее сонные глаза, в которых читалась нежность и зарождающееся чувство, что открывало во мне второе дыхание. Ни одна девушка еще так проникновенно не смотрела мне в глаза. В каждой из тех, кто был у меня в постели, или кто знакомился со мной, была похоть и просто животные инстинкты. А может, это я не желал в них видеть чего-то большего, как я вижу в Кэндис. Что меня больше всего, буквально пронизывало в Кэндис, так это ее индивидуальность, которую она ни одной маской не скроет. Это качество в ней кричит, оповещая всех вокруг, кто она такая. Она – женщина, самая необычная и неординарная, которую я встречал.

Почувствовав, как она снова вздрогнула от очередного раската грома, я приник к ее губам в размеренном, затем в более требовательном поцелуе. Вспомнив о звонке того наглого козла, который явно имеет виды на Кэндис, я разозлился еще больше, чем тогда, когда с ним разговаривал. Перемену почувствовала и Кэндис, губы которой я сминал с особой жадностью. Она уперлась руками мне в грудь, и я отстранился, но лишь для того, чтобы дать ей немного передохнуть, сам же начал спускаться влажными губами к ее шее, на которой слегка вобрал в себя кожу, и далее спускаясь все ниже и ниже…

Кэндис

Я ахнула, когда он обхватил влажными губами мой сосок и вобрал в себя, затем обвел языком ореолу, пристально посмотрев при этом в глаза. От его взгляда можно расплавиться, как воск свечи. Движения рук, его поцелуи, проворный язык творили со мной незабываемые вещи. Еще ни разу я не испытывала такого удовольствия и восторга одновременно. Джо был из таких мужчин, которые умели и знали, как доставить женщине приятное. Но движения его сейчас были не столько нежные, сколько собственнические.

– Кто такой Дилан? – отрывисто целуя мою грудь, задал вопрос Джо, чем заставил резко распахнуть глаза. Он видимо заметил мою реакцию и тихо усмехнулся, сказав:

– Он звонил, когда ты спала.

– Дилан работает со мной в одной редакции.

– И что ему могло понадобиться от тебя в двенадцать ночи? – слегка прикусил горошинку моей груди и тут же зализал, когда я тихо застонала.

– Я ему звонила сегодня…

– Зачем? – тут же перебил меня Джо, начиная подниматься короткими поцелуями к моим губам.

– Хотела попросить его передать завтра директору, что я заболела, но он трубку не взял, как и директор, которому я сначала позвонила.

Джо оперся локтями по обе стороны от меня и неотрывно смотрел в мои глаза. И после того, как прочел в них подтверждение моих слов, поцеловал так, что я напрочь забыла, о чем мы сейчас говорили, а под конец поцелуя сильно прикусил мою нижнюю губу. Я даже не вскрикнула, только почувствовала металлический привкус во рту. Он медленно обвел контур «пострадавшей» губы и слизал капельку крови. Он намеренно меня укусил и причинил мне маленькую боль. И именно сейчас, как никогда, мне стало понятно, что Джо опасен для меня, более чем кто-либо. От этой мысли на мгновение стало страшно, отчего по спине прошелся холодок. Заметив мимолетный страх в моих глазах, Джо перевернул нас, и я оказалась лежащей на нем. Потрогав мой лоб и убедившись, что он холодный, мы также молча продолжали лежать, после чего погрузились в сон.

Аманда

Он с ней на моей кровати, где спит со мной… А сейчас он с ней. Они вместе как будто переплелись, не желая разрывать объятия и поцелуи… Его руки гладят изгибы ее тела, а ее – его. Они вместе стонут, кричат и называют имена друг друга. Он тянет ее темные волосы вниз, заставляя запрокинуть голову назад, давая ему возможность прикоснуться губами к ее шее. Она обхватывает его ногами, приближая к себе максимально близко, насколько это возможно, и он начинает медленно двигаться в ней, ловя каждый стон губами… С каждым разом он все больше увеличивает темп, входя глубже, срывая очередной крик… Как же противно на это смотреть… Я не могу и не хочу его отдавать ей… Я распахиваю дверь своей спальни, желая столкнуть их с кровати, но не могу: их тела проходят сквозь мои руки. Все что в моих силах – это хватать воздух руками, в надежде зацепиться за него и не упасть… Постепенно, все стало рассеиваться перед глазами, а я неумолимо скольжу назад, будто гонимая ветром…

– Нет! – вскрикиваю и резво сажусь в кровати, чувствуя, как мурашки бегут по коже, покрывшейся холодным потом. Неужели я так впечатлилась звонком Кэндис, что звонила на сотовый Дилана, который он забыл дома, и после этого приснился такой кошмар?

Захотелось сразу увидеть его и обнять, прижаться к нему, почувствовать его запах, уткнувшись носом в шею. Где он сейчас, когда на часах показывало без пятнадцати двенадцать ночи?

Дилан, наверно прочел мои мысли, потому что спустя минуту он был уже дома. Я встала с кровати и тихо подошла к его двери, когда услышала разговор по телефону. Он звонил Кэндис, и, кажется, трубку взяла не она. Я стояла и слушала его разговор с каким-то мужчиной, это я поняла из слов Дилана. В груди неприятно кольнуло от того, что Дилан ей перезвонил, несмотря на позднее время, и он явно заводился от злости, говоря с тем, кто сейчас находится рядом с Кэндис. Закончив разговор, он тихо выругался, а я пошла к себе в комнату, закрыв за собой дверь, и сползла по ней на пол, прикрыв лицо руками.

Дилан

Что за день? Даже трахнуть девушку не смог. Когда такое было? В самый важный момент, когда мы были уже у нее, катались по простыням, целуя друг друга и одновременно раздевая, мне перехотелось ее иметь. Она, конечно красивая девушка, брюнетка с зелеными глазами, чем-то похожая на Кэндис, но… мне ее не хотелось. Перед глазами всплыл образ Аманды, ее грустный взгляд синего цвета глаз из-под длинных ресниц… Она смотрела на меня и спрашивала мысленно «неужели ты и правда хочешь именно ее?», и тогда я и сам себя спросил, глядя на девушку, которая лежала подо мной, целуя в шею. «Не хочу», – было моим ответом. Тогда я оставил ее, ошарашено смотревшую на меня, как я быстро одевался и вскоре покинул ее дом.

Сев в авто, я гнал по мокрым дорогам, лавируя меж машинами, стараясь быстрее приехать домой, где меня ждет Аманда. Хотя, наверно, она уже спит. Мне снова захотелось почувствовать ее тепло, как сегодня утром, когда я заснул, прижимая Ами к себе. Я проснулся поздним утром, и Аманды рядом со мной не было. Странно, что я не услышал, как она покинула комнату. Почему-то сразу ощутил неприятный осадок от того, что проснулись мы не вместе. Как оказалось чуть позже, ее и в квартире не было. Она долго не отвечала на мой звонок, и когда, наконец, ответила, сказав, что гуляет и скоро будет – отключила телефон. Я рассердился, потому что на улице была плохая погода, и мне не хотелось, чтобы она простудилась и вообще гуляла одна. А вдруг она не одна, а с Кенаном? Эта мысль меня вообще вывела из себя. Тогда я решил тоже поехать «погулять», и познакомился в ресторане с одной видной брюнеткой, после чего мы поехали к ней домой.

На кровати я увидел свой телефон, который забыл дома. За время моего отсутствия было несколько пропущенных звонков и один от Кэндис. Стало интересно, зачем она звонила и, набрав ее номер, мне ответила совсем не Кэндис. Вскоре я догадался, что это Джо. Я почувствовал, как во мне пробуждается ярость. Неужели она с ним все-таки переспала? Или только собирается? Перекинувшись несколькими фразами, я отбросил телефон туда, где он лежал. Выругавшись, я решил успокоиться. Но как это сделать – я не знал. Вернее, мое успокоение находилось в другой комнате. И с ней даже не нужно заниматься сексом, чтобы получить наслаждение. Ее присутствие рядом – вот удовлетворение. Интересно, какая Аманда в сексе? Бл*ть! О чем я думаю? С этой мыслью, я вошел в ее комнату и увидел, как она, стоя ко мне спиной снимает красный пеньюар. Это зрелище, открывающееся передо мной, было одно из самых прекрасных, что я когда-то видел. Нет, конечно, я и раньше видел, как девушки раздеваются, но как это делает Аманда – меня завораживало. Я стоял, будто приросший к полу и зачарованно глядел, как эта прозрачная ткань открывала благолепный вид ее стройного тела. Наверно, она почувствовала мой изучающий взгляд на себе, потому как повернулась и быстро прикрылась вещью, хоть я и успел немного разглядеть ее, созданную для поцелуев грудь.

– Зачем ты пришел? – в ее голосе проскользнула сталь и резкость, что не укрылось от моего слуха.

– Нельзя? – приподняв вопросительно бровь, я не спеша двинулся в ее сторону.

– Нет. Я собираюсь спать, – она отходила назад, с каждым разом, как я приближался к ней.

– Я тоже собираюсь спать, – немного подумав, добавил: – В этой комнате.

– Нет.

– Да, – меня начала заводить ее строптивость. А Ами не всегда такая мягкая характером, оказывается.

– Ты будешь спать у себя в комнате.

– Повтори, – я уперся ладонями о стену по обе стороны от ее головы, лишая возможности сбежать от меня. Хотелось прижаться к ней и крепко обнять, но боюсь, она не поймет друга, у которого встал член на свою подругу.

– Я сказала, ты будешь спать у себя, – отчеканила каждое слово она. – Или можешь идти к той, из-за которой от тебя несет женскими духами.

– Я буду спать, где хочу, – меня уже начинает злить ее непокорность.

– Значит, я буду спать в другой комнате, – Аманда продолжала говорить уверено, и меж тем прикрываться той вещицей.

– Ты будешь спать здесь, рядом со мной.

– Я не твоя жена, не твоя девушка, и даже не любовница, чтобы спать с тобой, – ее слова больно резанули и остудили меня, как холодный душ.

Постояв еще так с минуту, сверля друг друга взглядом, я все-таки покинул ее комнату, громко хлопнув дверью.

Налив себе в гостиной стакан виски и, сделав обжигающий глоток, я со стуком поставил его на стол и опустился на диван, чувствуя, как во мне разливается горячая жидкость. Что со мной такое? Почему я так странно реагирую на Аманду?

Успокоившись, я почувствовал слабость, после чего, так и уснул на диване. Один. И она одна. За окном дождь, и только Кэндис сейчас засыпает не одна, а вместе с ним – своим выигрышем.

Глава 19

Эвелин

Какой нормальный человек, скажите, будет разгуливать в сапогах на высоких каблуках, когда на улице, пусть и температура равна нулю, – лужи на асфальте? Конечно я! А, ну еще и Кэндис. Та вообще превзошла меня в тупизме – пошла гулять, когда собирался дождь, к тому же еще и ветрено было. И вот результат – заболела! Правда, я от нее недалеко ушла. Благо, что сегодня нет дождя и солнечная погода. Надо было мне до самого кафе на такси доехать, а не идти пешком.

От ворчания себе под нос меня отвлек звук мотора транспорта, который именуется, не иначе, как спортбайк. И в подтверждение моим догадкам, из-за угла выехали шестеро стальных красавцев. Во главе был байкер в мотоэкипировке черного цвета с красно-белыми вставками и шлемом на голове, а по бокам от него, неслись остальные мотоциклисты в такой же, надлежащей им одежде. Они не просто ехали на мотоциклах, они летели, или парили… даже не знаю, как правильней выразиться. Но, то, что они выглядели сногсшибательно – это факт. Эта колонна железных коней была самой красивой на данный момент и завораживающей из всего того, что имеется в этом районе. Я даже на мгновение перестала дышать. Они проехали мимо меня и остановились у светофора. Захотелось подойти поближе, что бы рассмотреть их мотоциклы, но мне не позволяли люди, которые столпились рядом, не давая возможности наблюдать за ними полноценно.

Как всегда, по закону подлости, всю картину обязательно должен испортить какой-нибудь мудак, а если быть точнее, – какой-то фраер, считавший себя круче всех, проехал по луже рядом с бордюром на скорости, накрыв меня и других грязной «волной». Брызги разлетелись во все стороны, «зацепив» и мотоциклы, которые в свою очередь сверкали в лучах солнца.

– Козел! Смотри, куда едешь, сволочь! – это первое, что вырвалось из моего рта. Я оглядела свои джинсы, что были заправлены в белые сапоги, на которых красовались грязные пятна воды из лужи. Белая куртка в тон обуви, была также испачкана. Вот как на такого гада не разозлиться?! А ему вообще все равно. Он походу совсем страх потерял, ибо решив выпендриться до конца, встал своей новенькой спортивной тачкой прямо перед главарем колонны мотоциклистов, тем самым преграждая путь. Этот наглец, в прямом смысле слова сейчас нарушил правила дорожного движения, так как выпер нос своей тачки на перекресток. А еще из его машины доносилась громкая музыка, говоря о том, что ему было абсолютно наплевать, даже если его персоне кто-то что-то скажет. Я поражаюсь терпению мотоциклистов. Они спокойно стояли и наблюдали за ним. Но что-то мне подсказывало, что они ухмылялись под шлемами, а ход их мыслей был примерно таков: «Да ты, кажись совсем охренел, г*ндон! Ничего, сейчас красный переключится, и тебе п*здец на дороге!». Но не тут-то было: этот пижон на Бугатти Вейрон серого цвета, решил поиграть во вредность, и когда светофор переключился на зеленый, он медленно тронулся с места, задерживая транспорт за собой. Он реально охренел, что ли? Мои слова поддержал звук клаксона автомобилей, но не мотоциклов. Мне даже стало любопытно, что будет дальше. И Бугатти сорвалась с места с ревом шин, а вслед за ней – мотоциклы, марки Сузуки. Ох, какие же они красивые! Ничего, тому сукину сыну еще покажут, как нужно ездить на дороге! Я бросила последний взгляд на них, замечая, что мотоциклист, который был впереди остальных, пошел на обгон, скрывшись с остальными за поворотом. Хотелось бы узнать, чем это все закончилось.

Кэндис

Я всегда любила проводить время в уютном кафе за чашкой горячего шоколада, особенно, когда на улице дождь. Но сегодня погода порадовала солнечными лучами, которые не грели, но согревали своим светом все живое. Сегодня последний день моего больничного. Даже взгрустнулось. На работу не хотелось возвращаться, а вот продолжать болеть – очень. Только без температуры и что бы рядом был Джо. Вспомнив его, я улыбнулась горячему напитку в чашке, который источал удивительный аромат. Я облизнула губы, представив вкус поцелуя с Джо, – это самое вкусное, что я пробовала в своей жизни.