Текст книги "Музыкант и Журналистка (СИ)"

Автор книги: Каррера Мими

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Я направилась в женскую уборную. Войдя, я прикрыла за собой дверь и оперлась на нее спиной, запрокинув голову наверх, прикрыв глаза. Оттолкнувшись от двери, я подошла к умывальнику и, включив холодную воду, поплескала себе в лицо. Поставив руки на край умывальника по обе стороны, я внимательно всмотрелась в свое отражение в зеркале. В нем по лицу быстрыми каплями стекала вода, а через несколько секунд я услышала шорохи и смешки, что доносились из форточки в мужской клозет. Подойдя ближе к стене, я старалась прислушаться, а потом поняла, что зря это делала, – все было слышно и так. Когда я поняла, кто находится по ту сторону стены, у меня перехватило дыхание, и я на мгновение перестала дышать. Эти голоса я не с чьими не спутаю.

– Надеюсь, твоя мышка не потревожит нас сейчас?

– Нет, а даже если да – я просто не возьму трубку. Эшли, – противное чмоканье как-то громко раздалось в моих ушах, – как же я тебя хочу!

– А что такое, серость тебя не удовлетворяет? – хохот обоих прошелся по стенам, задевая мурашки, что бежали табуном по всему телу, заставляя неприятно ежиться и нервно сглатывать.

– Ты издеваешься? Этой неумехе, еще учиться и учиться! Правда, целуется она неплохо, благодаря мне. Я ведь ее первый учитель, – и снова этот саркастический смех.

– Я надеюсь, ты с ней расстанешься, как только сдашь экзамен по математике.

– В этом можешь не сомневаться. Мне нужен хороший бал, который ее тетка может подарить парню своей племянницы, а потом пошлю ее на все четыре стороны.

– Это хорошо, потому что я не хочу быть на выпускном без парня, – сказав эти слова, Эшли громко застонала.

– Ты и не будешь, – к ее стону прибавилось приглушенное рычание Алекса.

Далее все было как в тумане. Меня пронзила резкая боль в груди, потом сдавила, будто в тисках и начала вызывать рвотный рефлекс, который я бы не сдержала, если бы не приложила ладонь ко рту. Я давилась слезами, что катились одна за другой, и старалась не всхлипывать, чтобы не было слышно. Меня просто напросто использовали все это время. Я как была, так и осталась серой мышью. Более того, любимый человек оказался, вовсе не любимым, а я для него – никто. Просто способ заработать высокий бал. Я знала, что он собирается поступать на экономический, и ему непременно нужны высокие оценки, особенно по математике.

Взяв себя в руки, хотя, это у меня получилось не просто, и скорее всего не вышло до конца, я вышла из женской уборной и направилась в мужскую. Резко распахнув дверь, я застала их на том моменте, когда они уже приводили себя в порядок. Алекс, как-то испугано на меня покосился, а Эшли только ухмыльнулась, поправляя волосы.

– Значит я – транзитный билет на успешную сдачу экзамена по математике? – я старалась говорить так, чтобы мой голос не дрожал, но предательские слезы, все же подступали. Алекс, молча слушал и постепенно, уголки его губ приподнялись в противной усмешке.

– Нет, Кэндис, – он не спеша двинулся ко мне, когда я делала шаги назад, и спустя момент, мы уже втроем стояли в коридоре. – Ты в первую очередь – серая мышка, а уже потом – транзитный билет, – позади него раздался оглушительный смех Эшли, на пару с другими девочками, которые вышли из кабинета, из которого стали подтягиваться и остальные ученики. Теперь зрителей стало куда больше. Я лихорадочно осмотрелась по сторонам и вернула Алексу взгляд, наполненный горькими слезами.

– Ой, Кэндис, ты, что собираешься плакать? – наигранно обеспокоенно спросил этот подонок. – Ты что и правда думала, что я тебя люблю? Ты ведь никто. Ты – никто! Запомни это, Нортон! Ты просто гадкий утенок, место утенка не здесь!

– Тебе никогда не стать одной из нас! Ты всегда будешь не дотягивать до высшего, лучшего! На тебя ни один парень не посмотрит! Ему не нужна будет такая неудачница, как ты! – слова Эшли пришлись по вкусу всем наблюдающим.

– Замолчи! – крикнула я. – А ты, – я указала пальцем на Алекса, – ты последняя сволочь! – мгновение и громкий хлопок. Щека пылает… Я не сразу сообразила, что он меня ударил. Я это поняла, когда в холе стояла абсолютная тишина, а мою щеку начало саднить. Алекс обхватил мое лицо ладонью, плотно сжимая щеки и стискивая пальцы, мешая мне открыть рот, процедил:

– Знай свое место! И скажи спасибо, что такой как я, находился рядом с тобой, такой, – он замолчал, подбирая слово, – м-м-м… никакой, какое-то время, – и с силой оттолкнул меня от себя, что я упала на пол, протирая колени и ладони.

Через мгновение толпа исчезла, а вместе с ней и Алекс с Эшли под руку.

– За что? – тихо спросила я свои «драгоценности», неторопливо скатывающиеся по моим щекам.

Джо сидел молча, не проронив ни единого слова. Лишь, когда я дошла до момента рукоприкладства Алекса, у него заходили желваки, и он сильно сжал руль. Сейчас он тяжело дышал, откинув голову на подголовник, и глаза были прикрыты. Только ресницы слегка подрагивали.

– Что было дальше? – хрипло спросил он.

– Дальше… а дальше ничего особенного, – за окном начинало светать. Скоро город окрасится в оранжевый цвет, а солнце пожелает доброго утра.

– Родители узнали, что сделал этот урод?

– Нет. Я никогда не любила жаловаться. Тем более, мне было стыдно говорить, что он дал мне пощечину.

– Это ему должно быть стыдно, а не тебе, – Джо отвернулся к окну, наблюдая, как просыпается небесное светило.

– Мне стыдно, что он вообще меня прикасался.

Мы оба замолчали, наблюдая, как постепенно светлеет небо. Каждый думал о своем. А мне действительно стало легче. Будто освободилась от ненужного груза, что лежал на плечах, время от времени напоминая о себе.

– А ведь он так и не поступил на экономический, – усмехнулась я, и Джо оторвал свой взгляд от окна, посмотрев на меня. – Моя тетя поставила ему самый низкий бал по моей просьбе. Насколько мне стало известно, это подпортило ему аттестат. Конечно, он был очень зол, но поквитаться со мной ему так и не удалось. Больше я его не видела.

– Что чувствуешь сейчас?

– Облегчение, – я подарила ему теплую улыбку. – Пойдем, пора показать тебе то, что я люблю.

Выйдя из машины, мы побрели вдоль моста, держась за руки. Он просто взял и вложил мою ладонь в его. У него сильные, ухоженные руки. Говорят, если у мужчины поистине красивые руки, значит его душа такая же. Не может человек быть уродлив внутри с такими руками. У Джо музыкальные кисти, которые могут одновременно нежно держать акселератор мотоцикла и женскую ладонь.

Повернувшись к солнцу, мы наблюдали… свободу. Да, именно ее! И именно здесь я ощущаю себя по-настоящему свободной. Здесь, в центре этого огромного моста и рядом с таким мужчиной, настоящим мужчиной, чувствуешь себя невесомой, когда тебя поддерживают мужские руки, которые точно не дадут упасть, а наоборот – подбросят ввысь.

Он не просто стоял позади меня, крепко обняв за талию. Он разделял мою свободу. Он просто рядом со мной. А я рядом с ним. И сейчас мне ничего не нужно. Лишь бы это время длилось вечно. А еще, хочу почувствовать его губы на своих…

Наверно, Джо умеет читать мои мысли, потому что в следующий момент, он развернул меня к себе, все также придерживая одной рукой за талию, а второй прикоснулся к подбородку, заставив посмотреть ему в глаза. Я машинально потянулась к нему, приподнявшись на носочках, когда он чуть наклонился ко мне. Он погладил подушечкой большого пальца мою нижнюю губу, затем обвел контур верхней, а после мягко коснулся щеки. Его горячие пальцы прикасались к ней почти невесомо. Ощущения были, как если бы это был поцелуй бабочки. Далее его рука переместилась на шею, из-за чего я чуть отклонила голову. Секунда… две… три… Его губы коснулись шеи с левой стороны, поднимаясь постепенно вверх, к уху… Наши взгляды на миг столкнулись и наклонившись к моему лицу еще ниже, он медленно обхватил мою верхнюю губу… затем нижнюю… Он будто специально растягивал время, пробую их на вкус. Это была своего рода дегустация, очень ласковая и томительная, после чего он прильнул ко мне в нежном поцелуе, делая расстановки, и с каждым разом увеличивая напор, который вскоре перерос в страстный, такой долгожданный поцелуй. Оба зарылись пальцами в волосах друг друга, надавливая на затылок, тем самым, сокращая расстояние, которого по сути не было. Мы целовались так упоенно, и между тем чувственно. Он прижимал меня к себе так, что казалось я уже в нем или он во мне, потому что мы словно переплелись и движения наши были синхронными.

Мы целовались очень долго, и даже, если бы я вела счет времени, все равно бы сбилась. Когда находишься рядом с ним, то понимаешь, что это все, что тебе нужно. Никогда я еще не чувствовала себя настолько защищенной и… умиротворенной…

Завтра… завтра я уже буду бежать от этого мужчины, что околдовывает одним лишь взглядом… Завтра я буду бежать от самой себя и своих чувств, что раскрылись во мне редким цветком… Это все будет завтра, а сейчас… сейчас я наслаждаюсь таким долгожданным моментом, как глотком воздуха… и пусть Джо с Алексом похожи внешне, я знаю, что мой музыкант другой. Он не такой как все. Но это я знаю сегодня, а завтра… завтра я убегу… от него. От себя.

Глава 17

Дилан

Уткнувшись лицом в подушку, я провел правой рукой по постели в надежде найти кого-то, кого хотелось бы обнять в это холодное дождливое ноябрьское утро, но – никого рядом нет. Повернувшись на другую сторону и пролежав так, наверно, не больше минуты, я перевернулся на живот, накрывшись одеялом с головой, дабы не слушать, как тяжелые капли дождя барабанят по окну. Это тоже не помогло. Я откинул одеяло в сторону и дотянулся до сотового телефона, свет от дисплея которого вскоре резко ударил по глазам. Время показывало пять утра. На улице еще темно, но скоро начнет светать. Отбросив телефон куда-то в сторону, я улегся на спину и заправил руки за голову, уставившись в потолок. Почему люди смотрят в потолок, когда им нечего делать и они себя чувствуют одинокими? Мне сейчас есть что делать – спать, и, к тому же, я одинок… или нет?

Сейчас в соседней комнате спит та, которую я очень сильно обидел. Я понимал, что веду себя грубо с одним из самых близких мне людей, но не мог поступить иначе. Я не люблю, когда лезут в мои дела. Но еще больше я не хочу, чтобы в них лезла Аманда. Я хочу оградить ее от всех этих забот. Не хочу, чтобы она переживала. Больше всего меня взбесило именно то, что Кэндис могла как-то обидеть Аманду словами. Аманда очень добрая и нежная девушка. Я не хочу, чтобы ей было больно, и в итоге эту боль причинил ей я. После нашей с ней ссоры я вернулся очень поздно. Хотелось в тот же момент ворваться в ее комнату и обнять ее, сказать «прости» и никуда не отпускать, так и держать ее в своих объятиях. Решив, что она спит, я оставил это на следующий день и чуть было не опоздал.

Я только вышел из душа, когда услышал звук чего-то бьющегося в гостиной.

– Что ты делаешь? – я замер, увидев, как Аманда топчется на месте, виновато потупившись в пол, на котором была разбитая ваза. Вероятно, она задела ее, волоча за собой чемодан.

– Я это… вазу случайно разбила. Я вышлю тебе деньги за нее, когда приеду домой, а сейчас я опаздываю на самолет, – она все продолжала говорить, не смотря при этом мне в глаза. Куда угодно, только не в глаза.

– Куда ты летишь? – у меня вмиг вспотели ладони от мысли, что я останусь один, а она уедет.

– Домой, – ее тихий ответ меня отрезвил.

– Зачем? – она вздрогнула от моего твердого серьезного голоса.

– Не хочу мешать тебе. Пока, Дилан, – и она прошла к двери, а я как идиот стоял и смотрел, ничего не понимая.

Быстро метнувшись за ней, я ухватил ее за руку и потянул на себя, крепко прижав к груди.

– Глупышка, – поцеловал в макушку, – как ты могла подумать, что ты мне мешаешь?

– Я вчера все прекрасно поняла. Я не должна была лезть в твою жизнь, прости. Пусти, я опаздываю, – попыталась отстраниться она, но я только сильнее ее обнял.

– Нет, – я отрицательно мотнул головой и погладил ее по волосам. – Это ты меня прости. Я вчера погорячился и сорвался на тебе. Ты здесь ни при чем.. И я не хочу, чтобы ты уходила.

Она подняла на меня свои увлажнившиеся небесного цвета глаза, и свет, что они излучали, будто «выплыл» из них и «нырнул» в мои, озаряя меня изнутри так, что я чувствовал, как тепло разливается по моим сонным артериям, венам, крови, по всему моему организму, образуя какой-то круговорот, обдавая такими знакомыми доселе ощущениями… Я даже подался вперед, как будто старался стать ближе к этому свету, который уже начал жить своей жизнью во мне. Это такое странное чувство, когда ты обнимаешь самого близкого тебе человека, знаешь всю его жизнь и не можешь, а главное не хочешь его отпускать. Я даже на мгновение потерял чувство реальности, насколько проникся ее взглядом. Никогда я еще не видел такого взгляда, который показывал бы силу души. От Кэндис не веяло чем-то близким. Ее взгляд холодный, излучающий голубой проницательный свет, и он…чужой. Для меня. У Аманды же наоборот – теплый и родной. Возможно, потому что Кэндис – не моя женщина, оттого и взгляд чуждый. А разве Аманда – моя женщина?

Этот вопрос вывел меня из воспоминаний, и я почувствовал острую нехватку Аманды рядом с собой: моей или не моей женщины – мне все равно. Встав с кровати, я уверенно направился в ее комнату и застал ее спящей. Конечно, спящей. Я медленно приближался к ее кровати с улыбкой на губах. Она спала как котенок, свернувшись клубочком, подобрав ладони к лицу. Ее ресницы слегка подрагивали во сне. Сама она иногда морщила носик и чему-то улыбалась. Наверное, видела красивые сны.

Я устроился сзади нее под одеялом и крепко обхватил рукой ее за талию, притянув максимально близко к своему телу. Уткнувшись носом ей в волосы, я полной грудью вдохнул их свежесть и манящий аромат чего-то пряного вперемешку с запахом пудры и клубники. Ее локоны приятно щекотали нос и щеки, из-за чего я потерся лицом о ее нежную кожу. Она слегка выгнулась и что-то неразборчиво протянула, потом громко выдохнула и тихонько простонала, отчего я весь напрягся, и фраза «дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, между ними постоянно «что-то» встает» – как раз таки встала между мной и Амандой. Поэтому мне пришлось немного отодвинуться, но она мне этого сделать не позволила и, повернувшись ко мне лицом и перекинув через меня свою стройную ножку, крепко обняла. Недолго думая, я прошелся горячей ладонью по ее щиколотке, ведя рукой вверх к бедру, остановившись под ее левой упругой ягодицей. Я, наверное, не очень хороший друг, раз позволяю себе такие вольности. Но ничего поделать не могу. Именно сейчас я хочу быть рядом с ней. В одной постели.

Кэндис

Поежившись от порыва сильного и холодного ветра, я спрятала лицо за широким воротом пальто, вокруг которого был намотан теплый шарф. Его концы подбрасывало с каждым ветром, затем они снова падали на пальто. Я шла вдоль пустынной улицы, согревая руки в карманах и мысленно ругая себя за то, что оставила свои перчатки дома.

Середина ноября выдалась дождливой и ветреной. Поздняя осень словно танцевала, зазывая к себе аквилон, что срывал последнюю одежду с деревьев, оставляя их совершенно нагими и беззащитными перед встречей со Снежной Королевой. Порой хочется, чтобы поскорее настала зима и покрыла снегом всю эту серость, что окутала город, придавая ему унылость и тоску. И, между тем, не хочется отпускать это время года. Ведь оно мне подарило то чувство, которое я к себе давно не подпускала. Хотя нет, не так: оно подарило мне совершенно новое, непохожее на предыдущее чувство. От этого чувства исходит самый тончайший и одновременно крепчайший аромат любимого лакомства, которое вы только надкусили и уже влюбились в него, еще не успев распробовать до конца. Но каждый раз, надкусывая, вы понимаете, что привыкаете к нему и утопаете в этой душистой неге, которая обволакивает вас с головы до ног, проникая в самую глубь вашего сердца, где начинает строить свое царство. И владелец этого царства – десять тысяч долларов. Боже, как низко я его оценила! Его цена другая. Она начинается с единицы и продолжается бесконечным счетом. Единица – это номер один. Он – номер один. Он. Мой. Номер. Один. Наверное, я могу говорить о нем вечно. Его невозможно описать одним словом, но если меня попросят это сделать, то этим словом будет «любовь». Он – ее олицетворение. Он явно тайный волшебник, который похитил мое сердце и лишил разума. Даже Алексу, когда мое сердце еще было наивным с нотками детскости, не удавалось завлечь меня настолько, чтобы засыпать и просыпаться с мыслями об одном и том же человеке, желать его и изнемогать от того, что ты безумно хочешь видеть его рядом с собой и… не можешь. Ты не можешь себе этого позволить. Да, я не могу разрешить себе прикасаться к этой роскоши грязными руками. Я хочу быть с ним честной, но понимаю, что не могу. Я не могу ему открыться и рассказать о пари, и тем более о чувствах. Я боюсь их спугнуть и меж тем боюсь с ними «жить», особенно когда он рядом. Каждое его прикосновение отдается во мне мощным разрядом тока, а каждое его слово ласкает мой слух и огромные мурашки бегут по коже…

Когда он меня поцеловал, я думала – улечу ввысь, и только его сильные руки, что держали так крепко, не давали мне этого сделать. Ощущение было, будто я на самом опасном аттракционе, который катает вверх-вниз, а внутри все замирает от адреналина и чувства свободного падения и ракетного взлета… Я такой остроты вперемешку с брусничным муссом никогда не пробовала. Алекс никогда мне не дарил и толику того, что я испытала всего за один поцелуй с моим музыкантом.

Они двое внешне немного похожи. Оба высокие, крепкие, кареглазые и черноволосые. Только характеры разные и сущность. Джо – мужчина, а Алекс – просто мужская оболочка. Тем ни менее, меня пугает то, что я чувствую к мужчине, на которого поспорила, не имея при этом ни малейшего права. Пугает и в тоже время делает счастливой.

Как я стала такой холодной стервой, как считает Дилан? Не знаю… Это произошло само собой. Я закрыла свое сердце на ключ и закрылась сама. Я поняла, что люди по своей сути в большей или меньшей мере жестоки, и, чтобы тебя не сожрали, нужно всегда опережать на шаг, а при случае – кусать первой.

Журналистика… Почему? Зачем? Я часто задавала себе эти вопросы, ведь никогда не любила этот профиль, но со временем привыкла, вследствие чего выработался иммунитет – на все и на всех. Эта профессия помогла мне стать сильнее и приобрести внутренний стержень, который надел на меня маску, покрытую серебряным инеем. И каждый раз, касаясь ее голыми руками, сердце жгло. А раны, которые, казалось, уже давно зарубцевались, нарывали снова и снова, стоило отойти от этого ранга. В подтверждение моим словам, ветер накрыл меня новой ледяной волной, подгоняя в спину, заставляя невольно сжиматься.

Погруженная в свои думы, я не заметила, как оказалась на улице, где находится мой дом. Не хотелось сейчас идти домой, когда меня одолевало чувство одиночества и когда я уже целую неделю не видела Джо, успев соскучиться до скрежета зубов, а все по моей вине. Он думает, что я в командировке, ведь именно так я сообщила ему сразу на второй день после того, как мы поцеловались. Я просто сбежала как трусиха, испугавшись зародившегося во мне чувства, которое набирало обороты, если не по дням, то по часам. Меня оно пугало. Я боялась повтора, как было с Алексом, хотя априори такого быть не могло. У Джо совершенно иной внутренний мир, нежели чем у Алекса. А еще я не могу быть с человеком, заведомо его предавая. Нужно или играть до конца, или остановиться, пока не поздно. А играть я больше не могу и не хочу. Поэтому нужно поскорее поставить точку в пари с Диланом, как и точку в отношениях с Джо.

Макс

– То есть ты считаешь, что она тебя избегает? – я и сам люблю сидеть за рулем своей малышки, но не могу не признать, что Джо – один из лучших водителей, с которыми мне доводилось ехать, сидя на пассажирском сидении. С ним я чувствую себе в безопасности.

– Я в этом уверен, – выдал безапелляционный ответ мой друг, который сжимал руль все сильнее.

– Почему ты так думаешь? Она же тебе сказала, что едет в командировку и скорее всего уже должна скоро приехать. Думаю, не стоит тебе заморачиваться по этому поводу, – Джо переключил передачу на третью и надавил на газ сильнее. Я люблю скорость, но в городе, где полно машин, ездить так все же опасно.

– Мне почему-то кажется, что командировка выдуманная. На второй день после того, как я ее поцеловал, она словно исчезла. Я хотел приехать, предварительно ей позвонив. Она взяла трубку только с третьего раза. Говорила короткими фразами и сразу сообщила, что едет в командировку. На мой вопрос, когда она вернется, она ответила, что не знает. И почти все последующие мои звонки она игнорировала, лишь изредка лениво отвечая, что занята и перезвонит позже.

– И, конечно, она не перезванивала, – закончил я за Джо. – Ну, что я тебе могу сказать: она и правда стервочка. Видно, что она не привыкла бегать за парнями.

– Я и не прошу ее бегать за мной, и другие парни в её жизни меня не интересуют, – о-о-о, а вот и ревность, что так элегантно прошла своими ручками по скулам Джо.

– Просто, скорее всего, она занята делами, вот и все. Подожди немного и она объявится, – в подтверждение моим словам, телефон Джо ожил, но также быстро и затих. Это было сообщение. Остановившись на светофоре, Джо достал телефон из кармана и быстро прошелся взглядом по экрану. Он читал не моргая, отчего его брови сначала нахмурились, затем он откинул телефон на панель приборов, хотя я думал, что средство коммуникации разобьет лобовое стекло. Не трудно догадаться, кто ему написал. Джо надавил на газ, не считая того, что краснее еще не переключился на зеленый, благо, что мы проскочили, не столкнувшись с другими машинами.

– Куда тебя подбросить? – резко выпалил Джо, что я даже как дезориентировался.

– Я так понимаю, наш совместный поход в кафе накрылся, – Джо только коротко кивнул. – Тогда подбрось до моего отеля, если не трудно.

Еще никогда я так быстро не оказывался на месте своей работы. Что же эта красотка ему написала такого, что Джо словно зверь сорвался и помчался к ней?

Кэндис

– «Джо, наше интервью окончено. Нам не нужно больше видеться», – прочитала Эвелин вслух, когда мы прогуливались недалеко от моего дома. – Кэн, ты больная.

– Да, голова что-то болит, да и меня знобит. Наверно, простудилась, – я обняла себя руками, продолжая идти по слякоти, а дождь тем временем начал накрапывать сильнее.

– Да нет, Кэн, ты больная на голову! Ты вообще соображаешь, что ты творишь?! – Эви глядела на меня как на умалишенную. Нужно было не звать ее погулять, а пройтись в гордом одиночестве, как я это изначально сегодня и делала.

– Я соображаю, что я творю. Ты прекрасно знаешь, что наши отношения ни к чему хорошему не приведут.

– Откуда тебе знать? Ты же даже не позволяешь себе попробовать что-то серьезное!

– Ты прекрасно знаешь, почему я не позволяю!

– Господи, да прекрати ты это пари и строй с ним отношения уже честно, в чем проблема-то?

– Дело не только в пари, – сказала тише обычного и снова перевела взгляд под ноги.

– А в чем еще? – Эви сейчас вся улица услышит.

– Я не хочу снова обжечься… – Эви хотела что-то ответить, но только открыла рот, потом закрыла, и мы побрели к моему дому.

– Кэн, я могу тебя понять, но, может, не стоит дуть на воду, если однажды обожглась на молоке? – я лишь пожала плечами, продолжая смотреть в пол, чуть быстрее идя к дому, потому что капли дождя становились тяжелее, а мне не хотелось промокнуть до нитки. К тому же, я чувствую жар, который свойственен при температуре.

– Какая сейчас разница?

– Что значит, какая разница?! Ты не можешь решать за двоих!

– Могу!

– Не можешь! – на сей раз это был голос не Эви, а Джо. Я замерла, уставившись на него. Джо стоял между моим домом и своей машиной, и, кажется, он был настроен серьезно, так что разговора с ним мне было не избежать. Он сделал шаг навстречу мне, затем еще один, и вот он уже стоит напротив меня, на расстоянии вытянутой руки.

Эвелин выглядела довольной сложившейся ситуацией и быстренько ретировалась из поля зрения.

– Если ты такая смелая и решаешь за двоих, тогда оставайся смелой до конца и говори в лицо, а не посылай сообщение, – в его голосе звучали стальные нотки, отпечатываясь в мозгу холодными следами.

– Ну, я жду, – повторил он, и я, стараясь придать голосу безразличие, все же сказала эти слова вслух.

– Наше интервью…

– В глаза смотри, – перебил он меня. Я смотрела куда угодно, но не в его глаза. Тогда он взял меня за подбородок рукой, заставив посмотреть на него. – Говори.

А я и забыла, что хотела сказать. Прикосновение его горячих пальцев к моей коже заставили мои мысли разлететься на все четыре стороны, а мне упиваться его красивыми формы миндаля глазами, обрамленными длинными густыми черными ресницами.

– Наше интервью… окончено, – еле слышно сказала я, продолжая не моргая смотреть ему в глаза.

– Ты сама-то веришь своим словам? – теперь его тон стал более теплым и взгляд таким же.

– Да, – неуверенно пролепетала я, чем вызвала легкую улыбку на его губах.

– Так я и подумал. Хорошо, но отношения не могут быть закончены. Они ведь толком еще и не начались.

– Вот и отлично, – я убрала его руку с моего лица и поспешала обойти его, но он схватил меня за запястье и развернул к себе лицом. Тем временем, дождь грозился вот-вот перейти в ливень. Я чувствовала, как одежда постепенно намокает, а растрепавшаяся прическа и вовсе была беспорядочной и влажной.

– Что отлично, Кэндис? – он повысил голос и начал выходить из себя. – Отлично то, что ты убегаешь и боишься попробовать что-то новое? Или ты неосознанно сравниваешь меня с тем у*бком, который причинил тебе боль? – первый раз, он позволил себе материться при мне.

– Джо, ты не понимаешь…

– Да, я, черт возьми, не понимаю, почему такая всегда уверенная в себе девушка бежит сломя голову от себя же!

– Не от себя! – решила повысить голос и я, пытаясь освободить руку от его цепкой хватки.

– Нет, Кэн! Ты бежишь от себя.

– А тебе какая разница? Тебе не все равно, от кого я бегу? У тебя вообще своя звездная жизнь, тебе не должно быть до меня дела! – я все же выхватила руку и направилась к двери, потому что дождь начал лить как из ведра, а стоять и спокойно смотреть, как сексуально выглядит Джо, с которого стекают капли воды, я больше не могла.

Только я собиралась забраться по ступенькам, ведущим к двери моего дома, как меня мгновенно развернули и тут же впились страстным поцелуем мне в губы. Я пыталась отстраниться от него, упершись ладонями ему в грудь, но все было тщетно: он только крепче прижал меня к себе, разом обезоруживая. И чем больше я сопротивлялась, тем сильнее он увеличивал темп. В итоге, я сдалась ему, или себе, сейчас это неважно. Мокрые волосы прилипли к лицу, как и одежда, которая становилась все более влажной и тяжелой. Но это отнюдь не доставляло дискомфорт. Мне не было холодно, мне было жарко. Невыносимо просто…

После долгого и ненасытного, но очень качественного поцелуя, он все же слегка отстранился от меня и прикоснулся своим лбом к моему, тяжело дыша.

– Мне есть дело до тебя, Кэндис, – уверенно произнес мне в губы, которые сразу же дразнящее накрыл своими. Несколько коротких поцелуев, сопровождающих характерным влажным звуком, отчего меня снова пробила дрожь. Постояв так еще несколько секунд, я заметила, что Джо нахмурился и на сей раз прикоснулся к моему лбу губами.

– Ты вся горишь, у тебя температура, – обеспокоенно сказал мне он. А мне уже было безразлично, температура у меня или нет, главное – он рядом.

– Мне все равно, – если бы он меня сейчас не держал, я бы точно рухнула на землю.

– А мне нет, – это было сказано строго. Он взял меня на руки и быстро взобрался по ступенькам, подошел к двери, ожидая, пока я достану из сумочки ключи.

Покопавшись в ней, я нашла их на самом дне сумки. Меньше, чем через полминуты я стояла уже в тепле своей гостиной. Джо начал быстро расстегивать на мне пальто, которое вскоре вместе с шарфом полетело на рядом стоящее кресло. Усадив меня на диван, он расстегнул мои высокие сапоги на каблуках и стянул их с меня.

– Где-то есть поблизости плед? – в его голосе столько заботы, что я невольно улыбнулась, но получилось это слабо.

– В спальне, – прошептала я, и опять меня подхватили на руки с вопросом, где она находится, понесли прямо по курсу.

Аккуратно уложив меня на диван, он накрыл меня теплым пледом и тщательно в него закутал. Ощущение было, будто я в коконе. Взяв градусник, который, по моим словам находился на нижней полке, он измерил мне температуру. Как оказалось, она была достаточно высокой – тридцать восемь и пять. Вызвав врача, который приехал довольно быстро, мне сообщили, что у меня простуда, сопровождаемая температурой. Прослушав бронхи и легкие, врач сказал, что там все чисто и особой опасности нет, но лечиться все равно надо. Как будто я маленький ребенок и сама не понимаю, что надо. Джо все время находился рядом со мной и внимательно слушал что говорит врач, который перед уходом выписал лекарства и покинул мой дом. Джо не стал медлить и последовал его же примеру, только, в отличие от врача, он собирался вернуться, но уже с необходимыми для выздоровления медикаментами. А мне осталось только ждать его, периодически выпадая из реальности и погружаясь в неприятную дрему, чувствуя ломоту во всем теле. Поскорее бы пришел Джо. Я уже успела по нему соскучиться, хотя он только что ушел.

Глава 18

Кэндис

Разноцветные неоновые лучи задорно играют на дорогом мраморном полу, пошло и кричаще украшенным стенам, то и дело, выхватывая из полумрака спускающиеся с потолков золоченые клетки с извивающимися в них полуголыми танцовщицами. Алчные мужские лица, пожирающие их глазами, продолжали тянуться грубыми руками сквозь прутья к девичьим телам...

Что я здесь делаю? Этот клуб один из самых дорогих и пафосных. Мне здесь очень не нравится, но… я ищу его. Я чувствую, что он здесь. Мне необходимо его увидеть и попытаться с ним поговорить. Он должен выслушать и понять…

Беснующаяся под жесткие гулкие ритмы толпа с размытыми лицами-масками медленно расступается, когда я продвигаюсь вперед. Босые ноги осторожно ступают по холодному мрамору. И ледяной холод пробирается до самого сердца, и сдавливает его, заставляя биться сильными и редкими толчками. И вместе с этим, с каждым моим шагом растет странная, беспокойная уверенность, что я вскоре увижу что-то такое, чего видеть не должна…

Меня это на какое-то время удерживает и не дает идти дальше. И я борюсь с невидимой силой, которая окутывает руки и ноги, нашептывая, чтобы я шла обратно. Я упрямо продолжаю пробираться сквозь толпу, которая, как по приказу рассеивается передо мной, превращаясь в огромные пятна, которые затем уменьшаются и начинают мельтешить перед глазами.