Текст книги "Три ночи в таверне Хиггинз (СИ)"

Автор книги: Karmilla

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Ну что вы… Вы же еще маленькая, – это прозвучало нежно, и Агнесс смутилась собственным словам.

На щеках Офелии выступил прекрасный, но едва заметный румянец.

– Так только кажется. Мне исполнилось восемнадцать в самом начале осени.

– Я примерно так и думала, – осмелев, Агнесс чуть сжала руку девушки в своей, замечая, как ее краснота щек становится чуть заметнее – Ты очень красивая.

Агнесс побаивалась заговорить о глазах Офелии, зная, что лишь нелепо выразит свою симпатию, а девушка примет ее слова за насмешку или оскорбление.

– Спасибо, – прошептала Офелия, смутившись, она поднялась из-за небольшого стола, она отошла к окну, смотря сквозь белую штору на заметенную талым снегом улицу.

Агнесс осмелилась беззвучно подойти к девушке сзади, положив руку на точеную талию, что так выделялась под бедным платьем.

– Извините за сумасшедшего проводника. Он, наверное, много наговорил, – негромко отозвалась Офелия, чуть передернув узкими плечами.

Холодно, подумала Агнесс, сама перехватив дыхание от стайки мурашек по коже, позволив себе мягко провести рукой по длинной шерстяной юбке Офелии.

– О чем вы. Он ничего и не говорил. Только не отдавайте ему пиджак и прочее из одежды. Грозился отнять.

Агнесс тоже рассмеялась, услышав мягкий смех Офелии.

Ямочки какие, – подумала она, замечая эту милую особенность на лице своей симпатии.

– Не отдам. А вы почему меня к себе позвали? – Агнесс заметила, как веселая улыбка сменилась на смущенную, подумав, что скорее не знает ответ на вопрос, зачем позвала.

– Ну ладно. Ложитесь спать, – не дождавшись ответа, Офелия ускользнула от рук Агнесс, поправив покрывало на идеально застеленной кровати – Я сейчас.

Она ушла, Агнесс погасила свет, оставив только пару свеч на столе. Одним глотком девушка допила остаток вина в бокале Офелии, ощутив привкус ее помады. Слабо усмехнувшись этой выходке, обвела опьяненным взглядом комнатушку.

Агнесс честно призналась себе, что не распивала алкоголь уже несколько лет, поэтому вино ужасно разогрело ее тело, вместе с тем уняв хотя бы часть бесцельных тоскливых размышлений.

“Нужно забыть на ночь, что я это я”, – думала она, причесывая распущенные русые волосы, поглядывая в узкое зеркальце, что висело на стене.

“Завтра полегчает”, – расплавленным от выпитого сознанием, уговаривала себя девушка, быстро переодевшись в чистую ночнушку.

Снова усевшись на постель, она невзначай вспомнила о собственной уютной спальне в доме матери. Там было бы лучше сейчас, если бы не грусть.

– Все равно придется вернуться, – шепнула сама себе Агнесс, сжав в ладони маленький серебряный крестик, что вечно прятала под одежду.

Офелия неожиданно вернулась, притащив пуховое одеяло.

– С одним покрывалом холодно, – пожала плечами она, задержав взгляд разноцветных кошачьих на Агнесс. Та не нашлась, что ответить, только благодарно кивнула, проследив за хрупкой фигуркой. Офелия потушила и жалкий остаток света в комнате.

Агнесс хотела заявить о чем-то еще, но боясь показаться слишком пьяной, молча проследила привыкшим к полутьме взглядом за девушкой.

– Ноги мерзнут, – задумчиво заметила Офелия, снизу послышался чей-то пьяный вой.

Кажется, эта таверна не запирала своих дверей ни на минуту.

– Закрой дверь и иди сюда, – тихо приказала Агнесс, это вышло само, она и не думала что-то требовать от доверчивого существа, что так держало ее руки за столом.

Две минуты снова дались ей ощущением пропасти, лежа на прохладной подушке, она представила, как бы одна-единственная ракета сейчас могла бы разнести пьяное заведение, в котором она валяется. Позже не опознали бы, кто здесь был кто, настолько все было бы перемешано в обгорелых обломках и сгоревших бутылках алкогольного пойла.

Но сегодня и навсегда ночное небо было спокойным, так обещали, хотя Агнесс уже ничему не могла верить. Она подумала, что совсем разучилась верить. Тотально.

– Что ты.. – мягкий шепот вырвал ее из гущи размышлений, Агнесс сглотнула, ощутив, как ее щеки коснулись тонкие пальцы.

– Какие же у тебя холодные ноги, – прошептала она в ответ, обнаружив, что Офелия уже успела раздеться, оставшись в тонкой фланелевой рубашке, что только притягивала холод.

– Спасибо, – прошептала девочка с разноцветными глазами, Агнесс провела рукой по шелковым волосам, осторожно прижав к себе еще незнакомое тонкое тело, мурашками по спине чувствуя, как быстро Офелия согревается в ее руках.

Это тепло отозвалось приятной волной слева в груди Агнесс.

Она чуть приподнялась, рассматривая черты лица притихшей девочки, что все еще поглаживала мягкими подушечками пальцев ее скулу.

========== Глава четвертая ==========

В мягком свете луны глаза Офелии казались одного цвета, только правый все равно отливал более карим оттенком, просто кофейным, и Агнесс подумала, не сводя с нее глаз, что если бы у этой девочки оба глаза были однотонного цвета, карего или зеленого, это была бы уже не Офелия, а кто-то бесконечно милый, вот только совсем не она.

– Офелия, – прошептала Агнесс на безмолвный вопрос девушки, проведя рукой по ее мягким, словно пух, волосам.

В темноте девочка только захлопала пушистыми ресницами, ее губы растянулись в смущенной улыбке, когда пальцы Агнесс коснулись ее щеки. Обладательница русых волос только тихо вздохнула и легла рядом, ласково приобнимая Офелию, прикрыв глаза. Та так же ровно дышала, но не спала, Агнесс чувствовала. Внизу шум притих, ничего больше не звякало и не дрожало, никто не кричал. За окном взвыл ледяной ветер, заставив качаться корявые ветви дерева, что росло у самой таверны.

– Представьте, что это чьи-то огромные руки, пальцы, – прошептала Офелия, кивнув за окно.

Агнесс загляделась на ветви, невольно передернув плечами, прижав девочку к себе чуть крепче.

Офелия слабо улыбнулась, не отводя взгляда от окна. – Всегда так представляла.

– Зачем, милая? Это ветки всего лишь. Не стоит бояться их, – задумчиво шепнула Агнесс, погладив девушку по худощавой спине, согревая ладонями.

– Нет, – странно протянула Офелия, без смущения уткнувшись в плечо Агнесс, отводя взгляд от окна – Я не боюсь. Мы же в доме, они не достанут. Правда же?

Агнесс не совсем понимала, о чем говорит девочка, представляя сухие ветки живым существом, но поспешила успокоить ее, касаясь губами виска.

– Конечно нет, что ты. Мы здесь, нас никто не посмеет тронуть, – Агнесс помолчала, буквально физически ощущая, как расслабляется в ее руках служанка таверны – А ты представь, что мы сейчас уснем, а небо снова вспыхнет, посыпятся тонны снарядов, и один, самый паршивый, попадет в крышу таверны.

Агнесс шептала в полутьме собственные страхи, фантазии, что причинили ей особенно болезненный страх и обреченность, вместе с тем злость, отчаянное желание противостоять. Вот что поднимали в ней мысли о потенциальной небезопасности.

– Что? Зачем вы говорите так? – Офелия взволнованно приподнялась на постели, вглядываясь в глаза Агнесс – Зачем? – прошептала она, погладив девушку по распущенным до плеч волосам – Война закончена, мы победили. Посмотрите, нигде больше не проливается кровь, смерть побеждена.

Агнесс слабо улыбнулась ее словам, виновато пожав плечами.

“Она маленькая. В ней никогда не поселится кошмар. Так и должно быть”, – подумала Агнесс, когда Офелия снова улеглась рядом.

– Все закончилось, – почти что умоляюще прошептала Офелия, не сводя с девушки взгляда.

– Знаю. Больше никогда не буду говорить об огне, – прошептала Агнесс в ответ, прижав Офелию к себе, с удовольствием отметив, как тонкие руки обвили ее шею, а ноги Офелии потеплели.

– Да, – одними губами прошептала Офелия в ответ, Агнесс сама плохо осознавая, что делает, задумчиво провела рукой по бархатной щеке девушки, удерживая ее в своих объятьях, нерешительно накрыла ее губы своими, отмечая их мягкость.

Офелия не оттолкнула, напротив, лишь поддалась. И в темноте Агнесс не заметила, какой краской залились ее щеки, когда она с лаской ответила на поцелуй, едва дыша.

Тонкие пальцы вцепились в рубашку Агнесс, но тут же ослабили хватку, когда девушка мягко прервала поцелуй.

Офелия тихо выдохнула и уткнулась в плечо Агнесс, будто ничего не было, так жар быстрее оставил ее щеки.

– Спи, – прошептала Агнесс, прикрыв глаза.

Офелия кивнула, тихо вздохнув. Через несколько минут она уже тихо дремала, наверняка засыпая глубже, и ее сердце тихо билось, прекратив бешено колотиться, как это было в их поцелуе.

Слыша спокойное сопение под боком, Агнесс сама начала засыпать в ощущении ужасной тяжести тела и бесконечной мягкости постели.

Агнесс догадывалась, что в собственном доме боялась бы спать намного больше, а здесь, пребывая в уверенности, что и в соседних комнатах, и внизу были люди, спала спокойней. Да еще рядом лежала хрупкое доверчивое существо, что само по себе требовало защиты. И само по себе это успокаивало Агнесс. В комнате стало холодно, подул ветер.

Все бы хорошо, если бы не прохлада и мурашки по коже. Агнесс приподнялась, запахнув расстегнутую сорочку, прошла по холодному полу к окну. Оно лишь вяло скрипнуло, когда девушка попыталась закрыть его.

Она заметила в свете желтого фонаря, как идет снег. Стало еще холоднее, когда по спине ее навязчиво похлопала чья-то массивная рука, будто звала. Агнесс прищурилась и обернулась, заметив перед собой невысокую старуху, что куталась в шерстяную белую шаль. Отчего-то Агнесс с презрением фыркнула и обернулась к окну, оттуда же снова обдало ее холодом зимы. Окно явно заело и все не хотело закрываться. Агнесс сцепила зубы, когда старуха настойчиво снова похлопала ее по плечу. Невольно испугавшись тишины, Агнесс обернулась, спросив у костлявой бабки, что-то, что сама не расслышала, но та в ответ лишь несвязно промычала, выпучив глаза. Ее тонкие губы сморщились, были плотно сжаты.

“Да она немая!” – подумала Агнесс, сглотнув.

Старуха, мыча, сжала ее запястье, потянув за собой, но Агнесс с какой-то силой оттолкнула ее, потирая запястье.

Тогда бабка с хищным беспокойством поманила ее рукой, умоляюще мыча. Что-то заставило Агнесс сдвинуться с места, не обращая внимания на все еще открытое окно, она прошла за старухой в темноту комнаты, обомлев. Костлявый палец указал ей на плетеную люльку для младенца, что раскачивалась на ледяном ветру.

Старуха так и манила Агнесс подойти к люльке, хотя сама не сделала ни шагу, словно невидимая стена не подпускала ее дальше. Агнесс с опаской взглянула на корзину, раздумывая, стоит ли, но неожиданно в люльке так отчаянно заплакал младенец, что она мигом поспешила к нему, отмахнувшись от мычащей старухи. Подхватив завернутого в одеяльце кроху, Агнесс со злостью обернулась. Немая ведьма так и тянула руки к младенцу, но подойти и забрать его силой так и не могла.

Агнесс услышала бессильный скрежет зубов и злое мычание, глаза старухи блеснули мстительным огнем.

– Убирайся прочь! Пошла!– не своим голосом крикнула Агнесс, крепко прижимая сверток к себе, готовая кричать и кричать, лишь бы остановить сумасшедшую.

Старуха растворила в темноте, все так же ненавистно мыча, а Агнесс все еще дрожала от гнева и загнанного глубоко в себя страха, прижимая малыша к себе.

– Убирайся в ад! – горячо воскликнула Агнесс, глубоко выдохнув и..

Проснувшись. Она проснулась. Скверная немая оказалась всего лишь сном.

Это был сон, просто сон. В комнате и правда оказалось очень холодно. Ради экономии утром не топили, а теплота ночи давно выветрилась.

Агнесс присела на кровати, по привычке накинув одеяло на плечи. Офелия уже успела куда-то сбежать, и только вмятина на соседней подушке напоминала, что рядом был кто-то, была она. Агнесс машинально закусила губу, вспомнив поцелуй в темноте. Он-то точно не мог присниться. Агнесс встала и поплотнее закрыла окно, вспоминая то неприятное ощущение во сне, когда никак не могла его захлопнуть. На столе она заметила почти остывшую миску с водой и чистое полотенце.

Умывшись и завязав волосы в скромную прическу, она оделась и осторожно спустилась вниз. Таверна давно не спала.

Среди обедающих бедняков и посетителей, одетых подороже, Агнесс не заметила Офелии. Не было ее и среди пары официантов.

Вся популярность заведения заключалась в том, что эта таверна действительно была единственной на весь полуразрушенный пригород, не считая кофейни неподалеку, но та, очевидно, была намного дороже, да и ночлег там явно был воспрещен. Ни таверны, ни кофейни до войны Агнесс припомнить не могла.

Да еще несколько магазинов были новыми.

“Как отстроились быстро”, – подумалось Агнесс, заказав обед.

Она проснулась, как оказалось, поздно, а завтрак никого не ждал.

Агнесс все думала, где может быть Офелия, завтракая и незаметно оглядывая то публику, то вечно краснощекую от выпивки хозяйку заведения.

Она вчера заплатила ровно за три ночи вперед, поэтому Агнесс не беспокоилась об оплате.

Получив утреннею газету с опозданием, она с интересом пролистала ее, рассматривая черно-белые фото военных, вернувшихся в столицу.

Кто бы мог подумать, что она сама была там меньше недели назад. На самой последней, пятой странице тонкой газеты Агнесс прочитала кое-что интересное для себя. Здесь мелким шрифтом публиковались различные нужды деревни и пригорода. Не всегда же сидеть без дела, думала она.

За годы работы у нее уже было некое свидетельство об образовании, она решила скоро попробовать попроситься на эту работу, радуясь, что занятие ей нашлось так быстро, хотя Агнесс все же до конца не была уверена, что ее возьмут. После завтрака она сразу же вышла на улицу, накинув прохладное пальто. Под ногами хрустел покров мокрого, но примерзшего за ночь снега.

Сегодня небо, казалось, затянулось двойным слоем старой серой шали, не пропуская через хмурые снежные тучи ни капельки солнечного света. Агнесс быстро шла улицей, мысленно отнекиваясь сама от себя, что идет именно по направлению заинтересовавшей ее должности. Ей было жутко интересно попытать удачу, но она все же понимала, что сегодня не лучший день.

Она замедлила шаг у нескольких витрин, вовсе не любила в них заглядывать, но сейчас интерес интерес разбирал ее, как теперь живут в ее деревне, еще Агнесс надеялась встретить кого-то знакомого. Но ни одного, кого помнила, она так и не повстречала и уже собралась переходить дорогу, чтобы по мосту добраться до небольшого сквера, как в одной из витрин заметила знакомый хрупкий силуэт.

Агнесс удивленно пригляделась, закусив губу. Офелия, да. И где же? Агнесс помнила эту лавку.

Здесь издавна обитал старьевщик, старый скряга. Мать лишь пару раз закладывала ему пару ценностей, когда денег совсем не хватало. Но все, что закладывали, они вернули, к счастью Агнесс. Она прошла внутрь под звон ржавого колокольчика.

– Ну я прошу вас… Подержите еще недельку. Я выкуплю, обещаю. Эта вещь очень дорога мне, – безнадежно выдохнула Офелия, комкая мелкие деньги в руках, что видимо, не принял старик.

– Была бы дорога, не заложила бы, – проворчал тот самый скряга, сухо обратившись к Агнесс – Чем могу быть полезен?

Офелия заметила ее только теперь, удивленным и встревоженным взглядом обведя Агнесс.

– Извините, о какой вещи вы сейчас говорили? Я могу выкупить ее.

Офелия удивленно приоткрыла рот, а старик переступил с ноги на ногу, прищурившись.

– Какое вам дело, мисс? Вы даже не знаете, что это, – он назвал сумму, кашлянув – Можете ее выкупить. Но сначала отдайте деньги, уж потом покажу ее.

Вообще-то никто другой на месте Агнесс не согласился бы, ведь стоила секретная штуковина не дешево, а оказаться могла чем угодно, хоть ненужными запонками к мужской рубашке.

Агнесс было не жалко, с собой у нее еще оставались накопления матери, а деньги, что получила в госпитале, было жаль тратить на еду.

– Послушайте, – только растерянно пробормотала Офелия, но Агнесс уже отсчитала нужную сумму потирающему ладони старику.

– Раньше, голубушка, думать надо было, – прокряхтел старик, достав из-под прилавка небольшой красивый гребень для волос, украшенный мелкими, едва заметными камешками.

– Возьмите и больше не рискуйте, – Агнесс подала гребень совершенно ошарашенной Офелии, да и глаза старика округлились.

Агнесс усмехнулась, молча выходя из пыльной лавки и слыша позади торопливые шаги Офелии.

========== Глава пятая ==========

Снег почти прекратился, маленькие колкие снежинки медленно кружили в свежем воздухе, еще медленней опускаясь на продрогшую землю, ложась на чернеющую мостовую, укрывая сухие, измученные приходом холодов, опавшие листья.

Агнесс каждый раз было трудно поверить, что весь этот сухой ворох у дорог не так давно украшал теперь корявые голые ветви деревьев, источая аромат солнечного тепла и лета. Как же все изменчиво.

– Простите, – Офелия поравнялась с ней, сунув руки в карманы протертого пальто и склонив голову вбок, позволив вьющимся волосам развеиваться на слабом ветру.

Она выглядела таким ошарашенным ребенком, словно сейчас, только что, наступило ее первое сознательное Рождество, и она обнаружила сюрприз под елкой, хотя раньше не получала их.

– Да. Забудем об этом, – кивнула Агнесс, чуть сбавив шаг.

Ей не хотелось слышать слов благодарности, от этого в ней сразу же просыпалось любопытство узнать, кому принадлежала вещь, откуда она у Офелии, и неужели бывают так нужны деньги, чтобы закладывать нечто дорогое душе.

Агнесс молча позволила идти Офелии рядом, хотя та и не просила разрешения. Она посматривала, как снежинки ложатся на распущенные волосы Офелии. Ей, конечно же, холодно. Агнесс сняла и протянула девушке черные кожаные перчатки. Они были подержанные, Агнесс выменяла их несколько лет назад и бережно следила за ними. Не хотелось, чтобы руки мерзли, а холодов было предостаточно.

У Офелии чуть огрубели руки вначале зимы, это не нравилось Агнесс, она и представить не могла, что бывало с кожей девочки в январе. Перчатки же хорошо грели, не смотря на свою долговечность.

– А вы? – Офелия удивленно улыбнулась, нерешительно взяв предложенное.

Агнесс покачала головой.

– Мне тепло.

Девушка, казалось, секунду раздумывала, а затем натянула одну перчатку, вторую вложив в ладонь теперь удивленной Агнесс.

– По одной, так честно, – улыбнулась Офелия, довольно кивнув, когда Агнесс тихо рассмеялась и надела отданную перчатку.

– А как же ваша левая рука? – вежливо поинтересовалась она, взяв прохладную руку Офелии в свою, что тоже осталась без перчатки.

Офелия бросила смущенную улыбку. Их пальцы переплелись, согреваясь, Агнесс ощущала это по себе.

Она шла вдоль парковой дорожки и думала, что когда гуляешь, одев пару печаток, в конце-концов, каким бы ни был холод, рукам становится жарко. А когда идешь так нелепо, в одной перчатке, держа в своей руке ручонку этой девушки с разноцветными глазами, тогда и не мерзнешь, и не жарко. Тепло тебе.

– О, вы видели этого старика в лавке? – неожиданно весело воскликнула Офелия – Мне он напоминает паука. Такой же черствый.. И недели подождать не в силах.

Как бы не описала слова Агнесс скрягу, черствым бы она назвала его не сразу, да еще и пауком. Черствый паук. Надо же выдумать такое, но ничего более точного о нем она и не слышала.

– А вы не закладывайте больше. Лучше пересидеть без денег, чем отдавать то, что и за деньги теперь не достать, – пожала плечами Агнесс, медленно идя застывшим в ноябрьской мгле парком. Прохожие здесь встречались редко, зато мимо часто проезжали красивые повозки. Офелия поджала губы, сдержанно кивнув.

– Наверное, вы правы, – пробормотала она и почти сразу же улыбнулась своей простой улыбкой, заправив прядь волос за ухо – Откуда вы в нашей дыре? Насовсем или в гости?

Агнесс моментально рассмеялась прямолинейным словам спутницы, пускай они и задели в ней капельку гордости. Как никак, здесь прошли те годы, что в мыслях она называла волшебными.

– О, в этой дыре я выросла, а потом нас разлучили дела, – посерьезнела Агнесс, не желая употреблять слово “война”. – А дом я продала, устроюсь где-нибудь поблизости. Как-нибудь, – пожала плечами Агнесс, ощущая, что ее маленькая неправда о продаже дома звучит несколько неубедительно, но ведь Офелия ее так мало знала…

Мысли сразу же переменились. Так мало знает, но была не против ее поцеловать. Агнесс отогнала нежную улыбку.

– Аа, – протянула Офелия, смотря себе под ноги, словно специально всякий раз заставляя тонкий лед трещать под ботинками. Ей нравилось ломать его.

– А я здесь, кажется, почти два года.. Хозяйка таверны моя тетка, вот почему я и не тороплюсь возвращаться на работу сейчас. Но и жалованья у нее практически не получаю, – усмехнулась Офелия.

Агнесс кивнула, боясь задать много лишних вопросов. Но как же ей хотелось узнать об Офелии больше, вот только тактично. Грубости, назойливости с этой девушкой Агнесс бы не могла себе позволить.

– Та громогласная женщина? – она отзеркалила усмешку Офелии – Но ведь, наверное, и наследство будет принадлежать вам позже.

Офелия покачала головой, улыбаясь.

– О нет. Тетка продала и дом, где я жила до смерти отца, а матери я никогда не знала. Она стала моим опекуном, конечно же, я обязана быть ей благодарной.. Но таверной заниматься не хочу. Я не знаю, что в мире мое, я не нашла себя, но точно знаю, что не хочу проводить время, бранясь на прислугу под хор пьяниц вокруг.

Агнесс улыбнулась, подняв глаза на серое небо, поглубже вдохнув морозный воздух. Она задала вопрос, который больше всего сейчас мучил ее.

– Но вы же останетесь здесь, в деревне?

– Останусь, – кивнула Офелия.

Агнесс помолчала, посмотрела на тонкую руку в своей, погладив пальцы.

– А я, кажется, уже нашла себя.

Несколько минут они молчали, идя поблекшей аллеей.

– Мне нравится, что этот парк переходит в лес. Тут близко совсем, – смущенно сказала Офелия, нарушив тишину.

Агнесс казалось, что в воздухе потеплело. Едва слышно он начал обретать запах осенней дымки и пожелтевших листьев. Она знала, что еще далеко до настоящей зимы, не смотря на мелкий снег.

– Да, я помню, – закивала она, мягко улыбнувшись – где-то здесь еще должен быть заброшенный театр, если его не уничтожили.

Агнесс понизила голос. Ей сейчас и намеком не хотелось вспоминать прошлое, она и без того раньше боялась, что лес сожгли, пусть эти страхи и растворились теперь. Офелия вселяла в нее надежду, когда рассказывала ей о том, что она знала здесь раньше.

Там, где сквер плавно переплетался с лесными елями, легко было заметить небольшой овраг, в нем и уместилась округлая деревянная сцена и множество скамеек. У самого подножия выстроились искусно вырезанные деревянные фигуры гномов и эльфов.

Агнесс помнила, в детстве они очаровывали ее воображение, когда в полутьме летних вечеров они с матерью приходили сюда во всеобщие праздники или когда в городе объявлялся бродячий цирк.

– Не верится, что здесь бывало очень шумно, – усмехнулась Агнесс, помогая Офелии спуститься по скрипучей лестнице к сцене – Неужели так много лет прошло..

Они обе засмеялись. Офелия забралась на скамейку в первом ряду, уселась, подперев лицо руками.

– Никогда не участвовала в спектаклях. Вы тогда сыграйте мне что-нибудь, – весело воскликнула она.

Агнесс удивленно улыбнулась, Офелия даже не поинтересовалась, а играла ли она что-либо и знает ли чью-то роль. Она прошла на сцену, вальяжно расстегнув пальто.

– Быть иль не быть, таков вопрос, что благородней, духом покоряться, иль ополчась на море смут, противоборством их сразить?

Агнесс усмехнулась, взмахнув невидимым мечом, поймав веселые искры в глазах Офелии. Это был всего лишь неточный отрывок из Гамлета, но Агнесс не вспомнила бы и его, если бы пара десятков глаза сейчас смотрела на нее в ожидании. Ей не нравилось выступать на толпу, не нравилось веселить публику, это она знала о себе еще со школьных времен. Но сейчас рядом лишь владелица разноцветных глаз. С ней все было легко.

– Принц, у меня от вас подарки есть. Я так давно вернуть их вам хотела. Примите их, прошу, – Офелия скрыла веселую улыбку и медленно прошла на сцену, не сводя взгляда с Агнесс. Как оказалось, и она немного помнила слова. Агнесс удивленно изогнула бровь и отступила.

– Я? О нет, я не дарил вам ничего.

– Неправда, принц мой, вы дарили. И слова, дышавшие так сладко, что вдвойне был ценен дар. Возьмите же. Подарок мне не мил, когда разлюбит тот, кто подарил, – Офелия самодовольно усмехнулась, поправив выбившуюся прядь волос, и подойдя ближе.

Дальше слова пьесы Агнесс помнила смутно, да и продолжать этот “спектакль” не было смысла.

– Я не успел полюбить, а вы твердите, разлюбил, – она тихо засмеялась собственной импровизации.

– Ах так? – Офелия весело прищурилась, ступая по почерневшей от времени сцене – Какой же вы подлец, мой принц.

Она почти прошептала последние два слова, замерев в шаге от Агнесс. Та радовалась, что немного выше Офелии, это было заметно. Если бы девушка сделала еще один шаг вперед, то дышала бы ей прямо в шею.

Агнесс завороженно обвела взглядом поступившее вплотную эфемерное создание, что еще минуту назад весело посмеивалось, а теперь не скрывало всей серьезности и вместе с тем доверчивости в глазах.

Агнесс могла поклясться, что в это мгновение мир перестал существовать, напоминал поблекшую ненужную панораму вокруг, внимательный же взор разноцветных глаз приковывал ее к Офелии. Агнесс мельком подумала, что если сейчас отступит, будет жалеть об этом до бренной старости.

– Каюсь, миледи, – прошептала она, накрыв податливые губы девушки своими, положив руку на ее талию, но не прижимая к себе, боясь трепет неумелого теплого поцелуя.

Вороны поднялись в темнеющее небо, подняли шум над корявыми елями и талым снегом.

Стало еще спокойней, когда Офелия положила ей руку на плечо, приобнимая. Она опустила глаза, ее ресницы подрагивали. Агнесс молчала, тоже смутившись. Сердце колотилось, словно в маленьком поезде теперь. Хотелось кашлянуть, чтобы немного успокоить бешеный ритм.

– Они ищут ночлег, – тихо проговорила Офелия, кивнув на взмывшую в небо черную стаю.

Агнесс кивнула, заправив мягкую прядь волос за ухо Офелии.

– Ты же побудешь сегодня со мной?

Офелия улыбнулась. Агнесс догадывалась, что она согласна.

В полумраке зимнего вечера они быстро вышли из сквера, так же торопливо повернув на уже запомнившуюся Агнесс улицу. К ночи в остывшем воздухе не сложно было угадать декабрь. Она недоумевала спешке Офелии, лишь сжимая ее руку в своей и думая, что девушка замерзла. У дверей таверны Офелия подала ей перчатку, встревоженно улыбнувшись.

– Спасибо.

Щеки Агнесс моментально загорелись от нахлынувшего в лицо тепла и запаха жареной птицы, как только она прошла в полутемный шумный зал вслед за Офелией. Уже знакомая с виду горничная сразу же приняла у нее пальто, учтиво поздоровавшись и проигнорировав верхнюю одежду Офелии.

– Ну и попадет же тебе, – с неким удовольствием шепнула она на ухо девушке, сразу же удалившись. Агнесс стало противно от этого хамской реплики, она поморщилась.

– Уже иду, – только и усмехнулась Офелия, будто и не заметив девичью колкость.

Но отойти она так и не успела, грубая рука отдернула ее как раз тогда, пока Агнесс оглядывала столики, раздумывая, где будет лучше поужинать.

– Где тебя носит, дрянная? Ты сбежала еще утром, дура!

Глаза Агнесс расширились от услышанной грубости и удивления, она обернулась.

Престарелая барменша, кажется, уже бывшая навеселе, грубо потрясла Офелию за плечо, отвесив несильную, но, вероятно ощутимую затрещину.

– Когда же ты запомнишь, что нужно возвращаться вовремя, дрянь?

Офелия лишь что-то тихо затараторила, пытаясь оправдаться перед хозяйкой. Никто и не обратил внимания, никто, кроме Агнесс, и не проследил за их ссорой. Похоже обращаться с прислугой, словно с каторжниками, здесь было заведено давно. Она вспомнила слова Офелии, что хозяйка приходится ей теткой.

– Успокойтесь, умоляю, – повысила голос Агнесс, обернувшись и схватив Офелию за рукав – Вы ведете себя как хамка в присутствии полсотни граждан.

Как ни странно, лишь теперь в зале все притихли и замерли, а это было немного смешно, ведь даже те, кто вовсю ужинал, так и смотрели в сторону Офелии с ложкой в руке. Музыка притихла.

– Что? Так идемте поговорим за дверь и вы заплатите мне сто фунтов, которые прогуляла сегодня эта лентяйка! – прорычала раскрасневшаяся старуха, все же отпустив Офелию. Посетители понемногу вернулись к беседам и еде.

– Я не пойду ни за дверь, ни наверх, пока вы не отстанете от девушки, что очевидно не проедает и фунта в год! – фыркнула Агнесс, чуть понизив тон – Мне требуется служанка, я оплачиваю ее труд. Не беспокойтесь, она поделится с вашим ненасытным кошельком, как только я отпущу ее, – грозно прошипела она, без тени улыбки грубовато отводя растерянную Офелию наверх.

========== Глава шестая ==========

Офелия молча прошла в комнату и молчала до тех пор, пока служанка в сером платье из грубой ткани не принесла ужин, напомнив Агнесс, что она внесла оплату лишь за эту и следующую ночь. Но дольше Агнесс и не собиралась здесь оставаться, она лишь сдержанно кивнула в ответ, не торопясь доплачивать вперед.

За окном поднялся колючий вой ветра, но с наступлением темноты в комнатах теплело, видимо, хозяйка не скупилась хотя бы на отопление, привлекая больше усталых и продрогших постояльцев.

– Ешьте, – предложила без права отказа Агнесс, Офелия лишь нерешительно кивнула, принимаясь за еду.

– Спасибо.

Ужиная вместе с ней, Агнесс все думала, куда подевалась та непринужденность, с которой они вместе с Офелией гуляли по парку несколько часов назад.

Что-то подсказывало ей, что причина кислой улыбки девушки вовсе не из-за нее и даже нагоняй, полученный от старухи, здесь ни при чем.

Взгляд Офелии задумчиво скользил по комнате, она смотрела куда-то сквозь стену, изредка еле слышно вздыхая, маленькими глотками пробуя принесенный служанкой глинтвейн.

Агнесс украдкой поглядывала на нее. Когда с ужином было покончено, она снова позвала всю ту же упитанную девицу в сером платье, и та убрала посуду. Пожелав доброй ночи, она вышла, оставив на столе еще пару свечей про запас.

– Скорей бы зима, – с искреннем сожалением проговорила Агнесс, чуть отодвинув штору и заглянув за окно.

В свете пары фонарей она не заметила и пары кружащихся в воздухе снежинок, а ветви деревьев то и дело прогибались под сильным холодным ветром.

Она села на постель, начав расплетать нехитрую прическу, как мягкие девичьи руки неожиданно коснулись ее волос.

– Можно?

Агнесс, сама не заметив того, смущенно кивнула, удивленно улыбнувшись, когда почувствовала, что ее волос коснулся тот самый выкупленный днем гребень.

– Это потому что я назвала вас служанкой при хозяйке? – заулыбалась Агнесс, смотрясь в зеркало.

Офелия на мгновение оторвала взгляд от ее локонов и тоже посмотрела в зеркало.