Текст книги "Стань моей девушкой (СИ)"

Автор книги: Karleona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Бен явно смутился, но все же ответил:

–Привет.

–Где Финн? – спросила Рей.

–Заболел, – легкомысленно ответила Роуз, переводя взгляд с Рей на Бена. Она не переставала улыбаться, и даже как-то странно вздохнула, когда Бен закрыл свой шкаф подошел ближе к Рей.

–Ты поэтому так радуешься? – недоуменно спросила Рей.

–Нет, – хихикнула Роуз, – просто день сегодня хороший.

–О, рада за тебя.

–Ладно, я иду на литературу, – сказала Роуз. – Пока. Оставляю вас вдвоем. Вместе. И вы вместе пойдете на урок.

И она ушла, что-то весело напевая себе под нос, Рей даже не успела ей ничего ответить. Только сердито глядела ей вслед, ощущая, как горят щеки от слов подруги.

–Я думал, что ты странная, но твоя подруга еще более чокнутая, – отозвался Бен.

–Она не чокнутая, – тут же вступилась Рей за подругу, – просто любит выдумывать всякие небылицы.

Последние слова прозвучали досадливо.

Бен ничего не ответил. Рей захлопнула дверцу, не встречаясь взглядом с парнем, и они побрели по коридору к кабинету математики.

И тут он сделал одну очень странную вещь. Бен осторожно коснулся ее волос, снимая резинку с нижнего пучка.

–Ты что делаешь? – Рей извернулась, пытаясь скинуть его руку.

–Почему ты вечно ходишь с этой прической? – проворчал парень, пытаясь добраться до второго пучка. – Ты на курицу похожа, знаешь?

–Сам ты курица! – воскликнула Рей. Ее негодованию не было предела. Однако, Бену все же удалось убрать резинку со второго пучка, и ее пряди рассыпались по плечам. Парень аккуратно поправил ее волосы, пропуская их между своими пальцами. Верхний пучок он оставил нетронутым.

Бен стоял к ней очень близко, а Рей не делала попыток отстраниться от парня, лишь неотрывно глядела на его лицо, будто под гипнозом. Проводя манипуляции с ее волосами, он не смотрел на нее, но когда закончил, перевел взгляд на девушку и улыбнулся.

–Ну вот, так намного лучше.

Он говорил негромко, так, чтобы только она могла слышать его слова, но от его тона и низкого голоса, от невесомых прикосновений, и от дикого, пожирающего заживо смущения, Рей была готова провалиться сквозь землю.

Ее защитный механизм, как всегда, сработал отменно и выдал слова раньше, чем она могла их остановить:

–Придурок. Мои волосы, что хочу, то с ними и делаю.

Еще и подбородок задрала.

Бен рассмеялся, не выглядя ни капли уязвленным. Наверное, у него уже давно выработался иммунитет к ее грубости.

–Ты не можешь не оскорблять меня, верно?

–Ты сам все время напрашиваешься!

Он протянул Рей ее резинки для волос, а потом выдал:

–Ты чертовски милая, Рей. Хотя и невыносимая грубиянка.

Нахально улыбаясь, он подмигнул ей, и двинулся дальше по коридору.

Рей стояла столбом и от возмущения не находила слов.

Он назвал ее милой и подмигнул. Соло чокнулся, или заболел. Или то, и другое, разом. Однозначно.

Но Рей не могла остановить улыбку, что сама собой расцветала на ее лице, пока она глядела вслед удаляющемуся парню. Роуз права, сегодня хороший день.

И она поспешила догнать Бена.

***

Последним уроком в понедельник у выпускного класса был час самоподготовки.

Бен и Рей устроились за дальним столом, в углу читального зала, на излюбленном месте Бена.

Рей сидела напротив, низко склонившись над тетрадью, и с усердием выполняла упражнение по английскому.

Бен же никак не мог сосредоточиться на своей работе, ерзая, нервно барабаня пальцами по столу и кидая взгляды на Рей каждые несколько секунд.

Она не вернула себе прежнюю прическу, оставив волосы, как есть, что радовало Бена.

Ему так много хотелось ей сказать, но он не знал, с чего начать. Как только ему казалось, что он вот-вот решится, на него накатывала необъяснимая робость и нерешительность. И Бену только и оставалось, что пялиться на нее и прокручивать в голове слова, что так и рвались на его язык.

«Ты мне нравишься, Рей.

Я думаю, ты замечательная девушка. Ты остроумная, начитанная, и очень, очень красивая. Глядя на тебя, у меня спирает дыхание.

Прости, что называл тебя мусорщицей. Не понимаю, как столь гнусное прозвище вообще могло прилепиться к тебе. Ты лучшая из всех, кого я знаю. И я полнейший идиот, потому что разглядел это только сейчас.

Я порвал с Илайн окончательно и бесповоротно. Хотел, чтобы ты знала.

Слушай, есть ли хоть малейший шанс на то, что такой, как я, мог бы тебе понравиться?»

–Что с тобой? – в реальность его вернул голос Рей. Она настороженно глядела на него, нахмурив брови. Бен резко выпрямился на стуле, осознав, что до этого сидел, откинувшись на спинку и слегка съехав вниз. В руке он все еще держал шариковую ручку, теперь уже даже не прикладывая усилий к выполнению задания.

–Ничего, – буркнул он, лихорадочно листая учебник, пытаясь скрыть свою сконфуженность.

Рей не стала комментировать его ответ, лишь бросила на него еще один продолжительный взгляд и вернулась к своей тетради.

Бен вздохнул, пятерней взлохмачивая свои волосы. Он понимал, что сейчас не стоит даже заикаться о его заинтересованности Рей. Ее это отпугнет, она может решить, что он ветреник – вчера расстался с одной, а сегодня влюбляется в другую.

Хотя, они с Илайн расстались уже давно.

Неужели он действительно влюбился в Рей Кеноби? Рассматривая в совокупности все чувства, что он испытывал по отношению к ней, именно это слово подходило больше всего для описания его состояния.

Из огня да в полымя.

Что, если он ей ни капли не нравится? Может, она влюблена в кого-то?

Но как же быть с тем, что она сама попросила его пойти с ним на бал? С ним, не с кем-то еще. Дэмерона она отшила, а других парней рядом с ней не водилось.

Она общалась с Беном, и явно не была против их дружбы.

Она согласилась помочь с его бредовой идеей вернуть Илайн.

И как быть с тем, как порой она реагирует на него? Ее очень легко смутить, а собственное тело быстро ее выдает – она краснеет, бледнеет, отводит взгляд.

Конечно, все это может ни о чем не говорить, но почему-то Бену казалось, что с Рей у него есть шанс. И он не хотел его упускать из-за глупой нетерпеливости.

Но тут в его дурную башку пришла мысль задать ей вопрос:

–Тебе кто-то нравится?

Девушка подняла на него взгляд, недоуменно свела брови.

–В каком смысле – нравится?

–Ну, парень какой-нибудь. Или девушка. В романтическом плане.

–Мне не нравятся девушки в романтическом плане, – недовольно пробормотала она. – И вообще, это не твое дело.

Кажется, вопрос ее рассердил. Рей отвела взгляд, судорожно сжимая в кулаке карандаш. Бену бы остановиться, но он продолжил:

–Обо мне ты знаешь, а о себе говорить не хочешь. Это не честно, не находишь?

–Захочу пообсуждать парней – поговорю с Роуз, – отрезала девушка.

–Так кто-то все же есть, да?

–Почему тебя это так волнует, Соло?

Ну вот, опять перешли на фамилии.

–Считай это больным любопытством. Кто он? Я его знаю?

–Ты хуже базарной бабы, честное слово.

–Просто скажи – и я отстану.

–Ты и так отстанешь.

–Нет.

–Да.

–Отвали.

–Кто он такой?

–Бен!

–Эй вы, в углу! – Бен и Рей испуганно вздрогнули, когда в тишине читального зала прогремел голос мисс Эрсо, которая присматривала за учениками во время самоподготовки и следила за дисциплиной. – Умолкните или проваливайте!

–Нам к директору идти? – спокойно спросил Бен, тут же почувствовав больной пинок от Рей под столом.

–Нет, – недовольно отозвалась мисс Эрсо, – просто идите туда, где не будете мешать остальным заниматься. Живо.

Бена долго упрашивать не пришлось. Он быстро побросал свое имущество в рюкзак, а потом ожидающе уставился на Рей, которая гневно взирала на него, явно не желая уходить.

–Нас выгнали, так что идем, – сказал он.

Нехотя та поднялась на ноги, прихватив сумку и книги, но когда увидела, с каким зверским взглядом Эрсо глядит на них обоих, зашевелилась скорее.

–Ну, и куда нам теперь идти? – сердито спросила Рей, едва за ними закрылась дверь.

–Да забей, осталось десять минут до конца урока, – сказа Бен, глядя на экран телефона. – Пойдем потом к Йоде.

–Одни проблемы от тебя, – пробурчала девушка.

–Не ворчи.

–Я тебя сейчас убью!

–Сначала скажи, кто тебе нравится, а потом делай, что хочешь.

Бен знал, что ходит по тонкому льду. Но он никогда не мог остановить подобные препирательства с Рей. Это было все равно, что остановить разогнавшийся локомотив.

Рей прикрыла глаза рукой и испустила нервный смешок.

–Мне нравится один парень, – сказала она, наконец, – это все, что тебе следует знать.

Сердце Бена пропустило удар.

–Но он не знает о твоих чувствах?

–Нет, конечно.

Бен нахмурился. Девушка прислонилась спиной к стене и, кажется, стала успокаиваться.

–Почему ты не сказала ему?

Рей, до этого избегавшая взгляда Бена, взглянула на него, прямо и без тени улыбки.

–Ему не нравятся такие, как я.

Мгновение они смотрели в глаза друг друга, а потом Бен улыбнулся, пытаясь сломать возникшую неловкость.

–Наверное, он настоящий мудила, – Бен непринужденно пожал плечами, внутренне оставаясь напряженным.

Рей невесело усмехнулась.

–Ты даже не представляешь, какой.

***

Чертов долбаный Соло, он сведет ее в могилу когда-нибудь своими тупыми закидонами!

Сначала он трогает ее волосы, говорит, что с ее прической она похожа на курицу. Тут же называет «чертовски милой». Потом устраивает ей допрос с пристрастием о ее личной жизни.

Это невыносимо.

В какой-то момент ей казалось, что она просто ударится в слезливую истерику и выложит ему все, как есть. Может, пнет его, чтобы отвести душу. Потому что всему есть предел, и как раз сегодня он едва не наступил.

Рей не была уверена, что в следующий раз выдержит. Она целый год смотрела, как Бен и Илайн обжимались на каждом школьном углу. Она видела, как Илайн целует Бена во время танцев. На которые он пришел с Рей, между прочим!

Но теперь, когда между ней и Беном все так замечательно, ей казалось, что однажды она ляпнет то, чего говорить не следует.

А может, как раз сейчас пришла пора сказать ему правду? Возможно, ей следует рискнуть хоть раз в жизни?

Признание в любви парню своей мечты – это ведь не конец света. Что в этом страшного? Неужели она такая трусиха?

Скрепя сердце и собрав в кулак всю свою храбрость, Рей решила, что скажет Бену о своих чувствах. И будь, что будет.

Но не сейчас. Еще слишком рано. Иногда поспешность все губит.

Сегодня Бен подвез ее домой после факультатива.

Рей поглядела вслед удаляющему автомобилю и взбежала по ступеням крыльца к своему дому. Еще с улицы Рей заметила, что в гостиной горит свет – значит, дедушка уже дома. И тут ей вспомнилось его странное поведение утром. В школе она решила, что может он действительно просто не выспался, со всеми бывает, и волноваться абсолютно не о чем. Но сейчас ей вновь стало не по себе.

Рей вошла в дом. Стянула с себя верхнюю одежду, разулась.

–Привет, – сказала она, заглядывая в гостиную.

Оби-Ван вздрогнул, просыпаясь. Он сидел в своей любимом кресле, негромко бормотал телевизор – видимо, он заснул за просмотром телепередачи.

–А, Рей, ты уже вернулась, – сказал он хриплым спросонья голосом. – Который час?

–Почти пять.

–Прости, я тут задремал и не приготовил ничего на ужин.

–Ничего страшного, я сама все сделаю.

Чем дольше Рей глядела на деда, тем более уставшим он ей казался. Она уже собралась подняться в свою комнату, когда Оби-Ван сказал ей:

–Рей, присядь, пожалуйста.

В горле Рей пересохло, но она послушно опустилась на диван рядом с креслом Оби-Вана.

–Дедушка, в чем дело?

Мужчина нервно поджал губы. Руки его дрожали, и он положил их на подлокотники, чтобы тремора не было так заметно. Он глубоко вздохнул и, наконец, сказал:

–Вчера вечером звонила Кира. Она хочет встретиться с тобой.

========== 11 ==========

Сердце Рей ухнуло вниз. А вместе с ним и мозг, как показалось Рей, потому что смысл слов Оби-Вана оставался за гранью ее понимания.

Она сглотнула образовавшийся в горле мерзкий ком, поморщившись, а потом спросила:

– Это та Кира, которая моя мать?

– Да, Рей, та самая Кира, – ответил Оби-Ван.

Рей ошарашенно обводила взглядом комнату, но глаза ее не могли зацепиться ни за одну вещь.

Кира. Мать. Ее мама.

Хочет ее видеть. Спустя пятнадцать лет.

– Очуметь, – выдавила Рей, не сумев иначе выразить свои чувства, и испустила нервный смешок.

Оби-Ван с волнением наблюдал за ней.

– Что ей нужно? – спросила она, переводя взгляд на Оби-Вана.

– Я не знаю, – он прикрыл глаза рукой, а потом пробормотал, обращаясь скорее к себе, чем к Рей: – Это все моя вина. Я во всем виноват.

– Ты о чем? О том, что она ушла? Брось, – Рей не поняла, откуда в ее голосе вдруг появились стальные нотки. – Что такого особенного может заставить человека бросить ребенка и собственного отца и не показываться потом пятнадцать лет?

Оби-Ван поднял на нее совершенно больной взгляд.

– В том, что не рассказывал тебе о ней.

– Не хочу ничего знать.

Первый шок прошел, и на Рей накатила ярость. Что нужно этой женщине от нее? Какое она имеет право будоражить их с Оби-Ваном спокойную жизнь? Прошло столько лет, Рей почти взрослая, почему именно сейчас она решила дать о себе знать? Так много времени Рей провела в неведении, спокойно прожила бы еще столько же времени, потому что Кира – незнакомый для нее человек. Рей не знает о ней ничего, кроме ее имени.

– Я знаю, сейчас ты злишься, – сказал Оби-Ван, – и это абсолютно естественно. Признаться, я и сам пребываю в смятении. Ты можешь отказаться от встречи, – мягко сказал он, накрывая ее руку своей, – но прежде, все же обдумай все это как следует. Кира пригласила тебя на обед в субботу. К своей семье.

– Она обзавелась семьей? – со злой усмешкой спросила Рей.

Оби-Ван тяжело вздохнул, вновь отводя взгляд.

– Видимо, позже она снова сошлась с тем мужчиной, с твоим отцом. Они вместе уже много лет и у них есть сын. Так она сказала.

Рей казалось, что у нее вот-вот нервно задергается глаз. Ну и дичь. Что еще за второсортная мыльная опера?! Загулявшая мать, бросившая маленькую дочь на попечение своего отца, объявляется через много лет, но объявляется не одна, а с багажом из мужа, который является отцом брошенной дочери, и сына.

Рей хотелось расхохотаться. Это бред. Все это. Полнейший абсурд. И она не хотела в нем участвовать.

– Я не хочу никого видеть, – громко сказала Рей, поднимаясь с дивана и подхватывая рюкзак с пола. – Передай ей, что я не приду.

И выскочила из гостиной прежде, чем Оби-Ван успел ей что-нибудь сказать.

Несмотря на взвинченное состояние, Рей не стала ни бешено хлопать дверью, ни кидаться вещами. Хотя, может, и стоило, возможно, это бы уняло тот дикий огонь, полыхающий в ее груди. Ее потряхивало нервной дрожью, и она чувствовала озноб. Собственное тело казалось ей тесным и громоздким, и она никак не могла сделать нормального вздоха.

Рей села на аккуратно застеленную кровать и с силой зажмурилась. Реальность происходящего ускользала от нее, как дым.

Все эти годы мать была для нее все равно, что мифическое существо. Далекое и нереальное, как казалось Рей. Хотя, доказательством существования Киры Кеноби была сама Рей, это не делало ее более реальной для девушки.

Она никогда не знала, что это такое – когда у тебя есть мама, которая рядом с тобой и заботится о тебе. Все, что было у Рей – это дедушка Оби-Ван, и она была счастлива, что он у нее есть.

Их жизнь была счастливой, спокойной и размеренной, и Рей не хотела что-то в ней менять. Или чтобы в нее так вероломно вторгались те, кто однажды ушел из этой семьи без сожаления.

Очередная волна злости прокатилась по Рей, заставив ее с силой стиснуть челюсти и кулаки.

Она не хотела, чтобы все это происходило. Не хотела. Было бы здорово, если бы завтра она проснулась и оказалось, что никакая Кира Кеноби никому не звонила, и все по-прежнему. Что все будет как обычно, она будет беспокоиться из-за контрольных, из-за которых ей и беспокоиться не следует, и сходить с ума по Бену Соло.

Бен.

Окостеневшими пальцами она вынула телефон из кармана джинсов. Разблокировав и войдя в контакты, долго глядела на его номер, но не решилась позвонить.

Рей не могла заставить себя нажать на кнопку. При мысли о том, чтобы рассказать кому-то о Кире, язык будто прилипал к небу. Она не знала, почему она не могла поговорить о ней с кем-нибудь.

Девушка едва не выронила телефон из рук, когда тот завибрировал на беззвучном режиме. Звонила Роуз. На секунду Рей задумалась, стоит ли сейчас отвечать на звонок подруги, но потом все же провела пальцем по сенсеру.

– Привет, Роуз, – сказала Рей ровным тоном, которого от себя не ожидала.

– Привет! Чем занята? – весело спросила Роуз.

– Только что пришла домой. А ты?

– Я у Финна. Пытаюсь развлечь болезного, – Роуз фыркнула.

– Передай ему, чтобы выздоравливал, – сказала Рей.

– Непременно. Как Соло?

Вот и главный вопрос, который Роуз хотела задать с самого начала.

– А что Соло?

– Рей, – нетерпеливо сказала подруга, – не тупи. Вы уже который день ходите, как приклеенные друг к другу!

– Правда?

– Он втюрился в тебя, точно тебе говорю!

Рей поморщилась от слов Роуз, но та не могла этого видеть.

– Да ни в кого он не втюрился, просто мы подружились. С ним прикольно, – и добавила, слегка подумав, стоит ли это говорить: – Думаю, со временем я сама ему признаюсь.

– Боже, наконец-то! – воскликнула Роуз на том конце связи. – Я уж думала, это никогда не случится!

Рей только хмыкнула, чувствуя, что у нее недостаточно сил для более бурного диалога.

– Рей, – серьезно сказала Роуз, – ты точно нравишься ему. Знаешь, иногда со стороны виднее. И я тебе говорю, что вижу, как он смотрит на тебя, когда ты не видишь.

– И как же он смотрит на меня?

– Так же, как ты – на него. Просто вы двое такие напряжные, просто жуть. Драма на драме. Надеюсь, вы так же драматично разберетесь с тем, что между вами происходит.

Рей негромко рассмеялась. Как же Роуз была права на счет них.

– Не сомневайся, – сказала Рей, – все так и будет.

Однако, сама Рей не испытывала уверенности в своих словах.

– Ладно, до завтра. Тут, кажется, Финн скоро коньки двинет, судя по хрипам, так что я пойду к нему.

– Конечно, иди. Пока.

Послышались гудки.

Рей выдохнула. Она даже не заметила, как напряженно держалась во время разговора с подругой.

На нее накатила апатия.

Размышлять о Кире и тем, что ей двигало, когда она звонила Оби-Вану, ей совершенно не хотелось. Даже при мысли об этом у Рей разболелась голова.

Рей откинулась на кровать, бессмысленно глядя в белый потолок. Впервые в жизни она была готова забить на домашку.

***

Сегодня вечером в доме были только Бен и Хан. У Люка в университете наметилось какое-то мероприятие, а Лея укатила в командировку.

Торчать в доме наедине с отцом Бену не хотелось. Он даже пожалел, что сегодня ему больше никуда не нужно идти.

Бен ненавидел отца за то, что тот за всю жизнь Бена провел рядом с ним едва ли ее половину, но и находиться рядом с ним не мог.

Такое вот противоречие.

Бен так привык злиться на Хана, что теперь даже не мог спокойно с ним разговаривать. Только огрызаться.

Наверное, это не правильно. Но Бен ничего не мог с собой поделать.

– Бенни, это ты? – услышал Бен из гостиной, когда вошел в дом. Это Ханово «Бенни» до сих пор резало слух.

– Нет, воры, – проворчал Бен себе под нос. Хан показался в коридоре. Он был в домашней футболке и страшных растянутых трениках, и выглядел довольно потрепано.

Он широко зевнул, наблюдая, как Бен вешает куртку.

– Мы с Чуи вчера знатно покутили, вот, только сейчас проснулся. Еды в доме нет. Если хочешь, закажем пиццу.

– Валяй, – безразлично отозвался Бен. Он подхватил рюкзак и прошел мимо Хана к лестнице.

– Хорошо. Сейчас позвоню в доставку, – донесся из-за спины голос Хана, который снова скрылся в гостиной. Сам Бен пошел в свою комнату.

Он расстался с Рей меньше десяти минут назад возле ее дома, и с тех пор не переставал думать о ней ни минуты. Помешательство какое-то.

С самого утра, с того самого момента, когда он коснулся ее волос, а она глядела на него своими зелеными глазами, его пальцы сводило от дикого желания взять карандаш и рисовать. Ее, разумеется.

На уроках он украдкой делал небольшие зарисовки прямо на полях рабочих тетрадей, пытаясь хоть как-то облегчить невыносимое желание вывести ее черты на бумаге.

И он хотел нарисовать портрет Рей прямо сейчас.

Бен подошел к столу, на котором лежал раскрытый альбом, в котором он чиркал утром до выхода в школу.

Раскрыл чистый лист, взял в руки карандаш и на секунду просто пялился на белое пространство, думая, с чего бы начать. А потом его рука легко заскользила по бумаге.

Контур лица. Скулы, широкая линия челюсти. Длинная тонкая шея. Нос, тонкий и прямой.

Тонкие, осторожные, аккуратные линии и штрихи ложились на белый лист, и сердце Бена сжималось от того, что под его руками появлялись такие знакомые черты лица. Ему казалось, что все те чувства, что вызывает в нем Рей, водят его пальцами, выплескивая все бушующие в нем эмоции и невысказанные слова.

Мог ли он подумать, что его голова будет кружиться от эйфории, стоит ему лишь поглядеть в глаза мусорщицы Кеноби?

Он выводил эти самые глаза, длинные ресницы, и его охватило смущение, будто вот она, здесь, смотрит на него, застала с поличным.

Грудь Бена разрывалась от печальной нежности к ней.

Печальной, потому что Рей кто-то уже нравился. Тот, кто не ценит ее чувств. Каков процент того, что Рей может полюбить его, Бена? Возможно ли это?

«Да ты чертов романтик, Бен» – мысль пронеслась в голове парня, и он усмехнулся, когда понял, что слова имели голос Рей и ее язвительную интонацию.

И Бену хотелось побыть романтиком. Ему хотелось запомнить, запечатлеть те чистые и светлые эмоции, что окутывали его. Которые стирали, делали менее заметным его прежние проблемы и терзания.

Только ради этого стоило влюбиться.

– Бен, привезли пиццу, – дверь комнаты резко открылась и в нее влезла голова Хана. – Спускайся ужинать.

Бен захлопнул альбом, тут же почувствовав злость от вероломного вторжения в его пространство. Вся эйфория слетела с него в один миг, и на него накатил необъяснимый стыд, будто его застали за каким-то постыдным занятием. Ему даже показалось, что в комнате повеяло холодом и стало темнее, стоило двери раскрыться.

– Сейчас спущусь, – прорычал он, и Хан ретировался, не сказав больше ни слова.

Долбаный Хан со своей пиццей.

Бен отложил карандаш и вздохнул.

Накатившее смущение не проходило. Бен вновь раскрыл альбом на странице с портретом Рей, а потом перевел взгляд на пустующее пространство на стене, где раньше висели рисунки с Илайн. И он понял, что портреты Рей он не станет вывешивать туда. Это казалось ему неправильным и кощунственным, будто он просто заменяет одну девушку другой.

Портреты Илайн были не более, чем рисунками с красивой девочкой. Ему нравилось видеть ее гармоничные черты лица, это приносило ему чисто эстетическое удовольствие. Раньше он мог смотреть на нее часами.

Сейчас же, глядя на пока единственный портрет Рей, выведенный его рукой, он понял, что не может смотреть на нее так же, как на Илайн.

В его штрихах было слишком много его самого, понял Бен. Наверное, любой, кто увидел бы его рисунок, понял, что он чувствует по отношению к нарисованной девушке.

Повесить портрет на стену было бы все равно, что выставить на обозрение собственную вывернутую наизнанку душу.

Бен не собирался этого делать.

Отложив в сторону альбом, Бен поплелся вниз. Отец обнаружился на кухне с бутылкой пива в руке. Телек был включен, Хан смотрел какую-то очередную игру, в которых Бен не разбирался. Парень открыл холодильник, налил себе молока и устроился за столом напротив Хана. Все это проходило в молчании, как и следующие три минуты, пока Бен жевал пиццу.

– Как успехи в школе? – спросил Хан, скашивая взгляд на Бена. В его взгляде и тоне чувствовалась неуверенность и осторожность, будто мужчина внутренне готов встретить очередную грубость сына. Бену стало не по себе от этого.

– Неплохо, – ровным тоном произнес Бен. – Как обычно.

– А как дела вообще?

– Нормально.

– Почему ты не хочешь говорить со мной?

– Наверное, потому, что нам с тобой не о чем говорить, – спокойно сказал Бен, глядя на отца. Хан вздохнул, покачивая головой.

– Мы могли бы хоть попытаться, не находишь? – как-то грустно спросил Хан.

– Мне нечего тебе сказать.

– Скажи, почему ты все время злишься на меня.

– Потому что ты безответственный эгоист, ставящий свои желания превыше всего и которому плевать на собственную семью, – Бен не повышал тона, вообще никак не демонстрировал свои эмоции. Просто глядел, как лицо отца скривилось от его слов.

– Это не так, – Хан мотнул головой. – Не совсем так. Мне не плевать ни на тебя, ни на твою мать. И ты это знаешь, Бен.

– Что с того? Сказать можно что угодно.

– В тебе говорит обиженный мальчишка, – сказал Хан. – Ты злишься и все время упрекаешь меня в том, что меня никогда не было рядом. Но и рядом со мной ты не хочешь находиться. Тогда чего же ты хочешь, Бен?

Бену нечего было сказать на это, потому что ответа он не знал. Хан глядел на него, и в его взгляде сквозила печаль и усталость. Парень с изумлением заметил, что виски отца уже серебрит седина, а лицо бороздят морщины.

Он еще не выглядел старым, но эти следы старости заставили Бена сглотнуть образовавшийся в горле комок.

– Поверь, я знаю, что я паршивый отец, – сказал Хан. – В том, что нам с тобой даже не о чем поговорить, вина полностью лежит на мне. Теперь я это вижу, понимаю. Истинное лицо некоторых вещей можно увидеть только спустя время. Как и последствия собственных поступков и их масштабы. Только вот вернуть все нельзя. Ты хороший парень, Бен, лучшего сына и пожелать нельзя. Мы с Леей всегда воспринимали это как должность. Мы с ней всегда занимались тем, что у каждого из нас получалось лучше всего. Сенатор и пилот, – мужчина невесело усмехнулся. – Для нас всегда это было важно. Вот только, создавая семью, мы не учли, что семья – это дело, требующее от каждого такого же упорного труда, времени и сил. И это только наши ошибки. Ты не заслужил подобного отношения, и за это я прошу прощения.

Бен продолжал молчать, но слушать отца.

– Я люблю тебя. И люблю твою мать, как и она – меня. Это то, в чем я никогда не сомневался. И я очень хочу, чтобы ты это понял, Бен. Я знаю, сейчас уже поздно что-то наверстывать или менять, ты уже не ребенок. Но я надеюсь, ты поймешь нас с Леей, насколько это вообще возможно.

Бен кивнул, сглатывая. Ответить ему все еще было нечего.

– Я пойду в свою комнату, – сказал он, осушив стакан с молоком.

– Конечно, – кивнул Хан, возвращая взгляд на экран телевизора. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Еще никогда Хан Соло не вводил Бена в такое смятение.

***

Бен был каким-то странным.

Не угрюмым, что случалось с ним довольно часто, но каким-то рассеянным, будто витал где-то очень далеко. Зависал с ответами, когда Рей его о чем-то спрашивала. И все время на нее пялился.

Это нервировало и вызывало недоумение.

У самой Рей было не самое лучшее настроение. Она не могла выспаться вторую ночь подряд, и со вчерашнего вечера находилась в постоянном нервном напряжении. Она не могла успокоиться, сколько бы ни старалась.

Своего решения на счет матери она не изменила. Рей не собиралась идти на встречу.

На встречу с собственной семьей. С матерью, с отцом и младшим братом. У нее, у кого всю ее жизнь был один только любящий ее дедушка, имелись отец и родной брат. Это не укладывалось в ее голове.

Ни на миг ее не оставляли эти мысли. Она дала себе обещание, что будет воспринимать эту ситуацию спокойно, без слез и истерик. Старалась не анализировать все слишком глубоко, вытаскивая обиды и горечь. Она изо всех сил старалась игнорировать зарождающиеся где-то в глубине ее груди невыносимые чувства несправедливости и жалости к самой себе, считая их недостойными. Рей не станет жалеть себя, потому что жалеть не о чем.

Но слезы, эти предательские дурацкие слезы волнами накатывали на нее, щекоча ноздри и наворачиваясь на глаза. На уроках, в спортзале на уроке физкультуры, в столовой во время обеда.

Даже Бен заметил, хотя она изо всех сил старалась не подавать виду. Он несколько раз спрашивал, все ли с ней в порядке, но она либо отшучивалась, либо огрызалась.

Он беспокоился о ней.

Иногда ей невыносимо хотелось обнять парня и разрыдаться на его груди.

Наверное, ей бы стоило поговорить с Беном. Он сказал правду вчера: она многое знала о нем, а он о ней – почти ничего. И если она хочет быть с ним, было бы неплохо ей научиться доверять ему.

Мистер Винду заболел, и последний урок отменили. Поэтому, этот час до кружка робототехники Бен и Рей решили скоротать в библиотеке. Сегодня они больше молчали, чем говорили, но были вместе все время. Роуз сказала, что они двое теперь ходят как приклеенные и Рей не была против.

Девушка решила использовать время с умом, и тут же вытащила учебник математики. Псих Таркин столько задал, что добрую половину вечера придется просидеть только над его примерами. Бен сидел напротив, склонившись к своей тетради, молчаливый и сосредоточенный. Рей решила, что он не обидится, если она немного послушает музыку и вставила в уши наушники.

Рей выводила очередной пример, когда почувствовала, что Бен вытаскивает один наушник из ее уха, перегнувшись через стол. Она вскинула на него взгляд.

– Можно? – спросил он.

– Пожалуйста, – девушка пожала плечами и передвинула смартфон в середину стола, чтобы было удобнее слушать вместе.

– Кто это? – спросил Бен.

– Вэнс Джой.

– Неплохо.

– Ага.

Каждый из них продолжал заниматься своими делами, и Рей чувствовала, как ее тело, наконец, расслабляется. Было ли это следствием усталости, или еще чего, она не знала. Рука Рей застыла на середине строчки, и неожиданно для самой себя она произнесла:

– Звонила моя мать. Она хочет со мной встретиться.

Бен резко вскинул голову, глаза его широко раскрылись.

– Зачем? – недоуменно спросил он.

– Если бы я только знала, – досадливо вздохнула Рей, откидывая ручку в середину тетради. – Понятия не имею, что ей нужно.

– Ты пойдешь?

– Нет, – Рей мотнула головой, но когда ее взгляд вновь опухших от подступающих слез глаз встретился с взглядом Бена, она добавила: – Я не знаю. Я не хочу.

Ее голос сорвался, и она прикрыла рот рукой.

Слезы, крупные и долго сдерживаемые хлынули из ее глаз, прочертив дорожу до самого подбородка.

– Рей…

Она поспешно утерла лицо рукавом, сжимая челюсти, надеясь не выпустить наружу рыдания.

– Прости, – выдавила она, – вечно при тебе слезы лью, как плакса.

– Я не против, можешь лить, сколько угодно, – поспешно отозвался парень, тут же стушевавшись. – В смысле, это плохо, что ты плачешь, но я не против, чтобы ты делала это при мне.

Рей усмехнулась, икнув.

– Ты умеешь поддержать, Бен.

– Всегда к твоим услугам. Мы же друзья.