Текст книги "Обжигающая грань (СИ)"

Автор книги: Карина Верная и Аси Блэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Всегда эмоциональная и взбалмошная, но в то же время хрупкая и ранимая, ещё позавчера близкая и понимающая, сейчас кажется совершенно другой… Чужой.

Я абсолютно ничего не знаю о настоящей Венере – девушке, которая молча, не шелохнувшись, продолжает сидеть на грязных сухих деревяшках и, прикусив губу, виновато прячет глаза. На самом деле, я совсем ничего не знаю о той, которая умудрилась прочно засесть в моём сердце. Наверное, также омерзительно себя чувствует голодная мышь, успевшая лишь чуть-чуть насладиться новой, невероятно заманчивой приманкой, когда неожиданно раздаётся роковой щелчок мышеловки.

Ох и докатился… Сравнил себя с грызуном. Что же ты сделала со мной, Венера?

Не спрашивая разрешения, я продираюсь во двор сквозь заросли высоченной травы и устраиваюсь рядом с девчонкой. Пользуясь отсутствием возмущённой реакции, позволяю себе жадно разглядывать черты её лица, где-то глубоко внутри понимая, что возможно это наша последняя встреча.

– О чём ты хочешь знать? – очевидно, не выдержав моего изучающего взгляда, осипшим от отчаяния (как кажется) голосом, произносит Венера. Она по-прежнему смотрит куда-то перед собой, но её напряженная поза выдаёт нетерпеливость ожидания.

– И правда, о чём?! Вчера у твоей общаги некий Эдуард благородно поделился со мной подленькой историей про свою виртуозную защитницу-мстительницу, которая, по его, безусловно непредвзятому мнению, заслуженно втоптала в грязь недальновидного лошка – мажора, посмевшего полгода назад поднять насмех упомянутого ранее правдоруба – рассказчика. Отдаю должное, байка весьма занимательная, но только, если ты – не тот самый слепой доверчивый осёл, которого ловко развела малолетняя авантюристка… – старался звучать грубо, едко иронизируя, но к горлу то и дело подкатывал острый комок боли, порывающийся выдать истинный звук моих чувств. – Чего же ты тогда сбежала вчера? Почему не составила компанию рыжему ублюдку? Вместе бы посмеялись. Неужели неинтересно было оценить великолепный результат своих упорных стараний? Или ты маленькая трусиха? Давай, посмотри на меня и ответь уже что-нибудь!

Несильно, но резко дергаю Венеру за локоть, пытаясь заставить хоть как-то отреагировать на мои нападки. Она, приглушённо ойкнув, старается быстро укрыть внутреннюю поверхность руки, однако, я успеваю заметить многочисленные свежие царапины на расчёсанной коже.

– Что это?! Зачем? – идя на поводу у собственных неподвластных эмоций, вцепляюсь в локоть девчонки и амплитудно встряхиваю её безвольное тело.

Много лет назад я видел подобное на руках Лизы после того, как произошла та автомобильная авария с психически неуравновешенным Живецким. На нервной почве сестра довольно долго бездумно чесалась, нещадно раздирая кожу, стремясь, тем самым, переносить страдания от содеянного на физический уровень.

Тряхнул головой, чтобы прогнать неприятные воспоминания. Венере то зачем так над собой измываться? Совесть проснулась? Как бы жестоко и низко она со мной не поступила, это не повод себя калечить.

– Илья, отпусти! – жалостливо взглянув в глаза, вскрикнула Венера, силясь освободить конечность и одернуть закатанные рукава кофты вниз. Мгновенно размыкаю свои задеревеневшие пальцы, отодвинувшись подальше. Становится слишком сложно контролировать непредвиденные всплески агрессии, второй день подряд я не могу справиться с самим собой.

– Хорошо, объясню! – наконец-то маска отстранённости начинает сползать: Венера шустро поднимается с брёвен, отряхивается и теперь обвинительно возвышается надо мной. – Я предложила Эдику свою помощь потому, что ты обошёлся с ним реально по-скотски! Он целых четыре года вкалывал, чтобы его заметили и пригласили на желаемую должность именно в ту компанию, а ты просто так, по приколу, теша своё раздутое эго, взял и испортил идеальную презентацию, разом перечеркнув все его карьерные перспективы и мечты. Устроил разгромное шоу перед его начальством, чтобы окончательно унизить и добить. И всё это только из-за того, что Эдик указал на ошибки в твоих замечаниях к проекту? Но нет, чтобы признать их, как делают почти все простые люди! Твоё уязвлённое самолюбие велело поквитаться – подставить невинного человека и оболгать перед руководством. Своими играми, Илья, ты оставил моего друга без работы и лишил одной из главных целей в жизни. С твоей подачи, его уволили по статье и до сих пор никуда не хотят брать по специальности…

– Что? – буквально выдохнул из себя нарастающее раздражение, не зная, как ещё прервать этот абсурдный поток обвинений. Скажу больше: мне даже показалось, что у меня в свете последних событий начались слуховые галлюцинации. Но воинственный вид девчонки и осуждающе-прищуренный взгляд необычных глаз убедили меня в обратном.

– Ну раз примчался за правдой, то будь и сам честен! Не удивлюсь, если ты даже не запомнил, как исковеркал человеку профессиональное будущее. Знала и раньше таких! Для вас это обычное дело: ради сиюминутной забавы, не оглядываясь, идёте на поводу у кучи личных комплексов и топчетесь по головам…

На последней фразе бравада девчонки стала сбивчивей и тише. Создалось ощущение, что это яростное предложение было заранее подготовлено и неоднократно повторялось для самоуспокоения.

– Исковеркал будущее? Обычное дело – топтаться по головам? Что ты несёшь?! Всё, что я предпринял тогда – это уличил его во лжи. Нам нужна была надёжная компания – подрядчик, а этот слюнтяй даже свою речь нормально не проработал: говорил неубедительно, постоянно запинался, врал и путался. Всё это – на глазах своего и моего начальства. Там и с чистовым вариантом проектно-сметной документации были принципиальные проблемы… Короче, чтоб ты знала: я не имею никакого отношение к его увольнению! – зачем-то пытался оправдаться, но по отсутствующему взгляду девчонки становится ясно, что она меня не слушает, а витает в каких-то своих домыслах.

Похоже, этот Эдик постарался на славу – прикинулся несправедливо поколоченным бараном и, громко плача, скрывая собственную никчемность, указал Венере на обидчика. Слабак! Но почему она так безоговорочно ему доверяет? По его роже сразу видно, что он тот ещё скользкий жучара. «Венерка с пятнадцати лет по уши влюблена в меня…» – ехидно измываясь, подсказывает мне память, и я, раздосадовано клацнув зубами, рыком выдыхаю.

Жгучая обида внутри раскрывает рот быстрее доводов рассудка, перехватывая инициативу циничного нападения:

– А вообще – думай, что хочешь. Ведь за вынужденные для тебя месяцы общения я показал себя именно таким: мелочным, гадким и беспринципным типом, правда же? И без сомнений заслужил вашу справедливейшую расправу. Браво! Аплодирую стоя! И с «Престижа» выкурили, и по душе бульдозером проехались…

Вскакиваю на ноги и наигранно хлопаю в ладоши.

Но Венера почему-то не радуется моей находчивости. Потупив взгляд, она еле слышно произносит:

– Всё вышло совсем не так, как планировалось…

– Неужели? – прикладывая титанические усилия, натягиваю на лицо саркастическую улыбочку и притворно вскидываю руки в жесте глубочайшего удивления. – И что же не учли два наичестнейших вершителя правосудия? Хотя, стоп! Вас было не двое! Чтобы проникнуть в офис и установить камеру в кабинете нужен, как минимум, ещё один «свой» человек. Следовательно, кто-то из моих бывших глубокоуважаемых коллег вам помогал. Ха! Я прям не могу спокойно стоять на месте, как сильно заинтригован: кто же эта продажная крыса, колись? И вообще, поведай мне, в конце концов, как вам удалось всё так грамотно обставить?

– Илья, давай сейчас не будем… – продолжая с высоты роста изучать пыльные носы своих кед, бормочет девчонка, но я решительно её перебиваю.

– Как это не будем?! Ещё как будем! И именно сейчас! – моё старательно удерживаемое терпение начинает улетучиваться, гнев и жажда знать правду влезают на законное место и готовы к незамедлительной атаке. – Я, благодаря вашему усердию, целеустремленности и ещё уйме полезных качеств, теперь свободный человек: мне спешить некуда и незачем. Поэтому, намерен преследовать тебя ровно до того момента, пока ты не соизволишь всё мне рассказать. Если будешь юлить и изворачиваться, то я разозлюсь, вернусь в город, найду твоего дружка и использую его обрюзгшее тело в качестве груши. Как раз по форме самое то!

– Илья, прекрати! Не смешно! Эдик не участвовал в самом процессе: он только подгонял и интересовался конечным результатом. Да и чувствовал себя неважно после твоей выходки… – и снова обвинительные нотки в голосе девчонки набирают обороты.

– Ушёл в запой, что ли? Так и называй вещи своими именами. Тюфяк конкретно облажался, но, чтобы оправдаться и не упасть перед тобой, а, может даже, перед собой, мордой в грязь, быстро выбрал крайнего, которому, конечно, надо обязательно отомстить, и сделал эту месть унылым смыслом своих серых алкобудней. Но оказался настолько дряблой рохлей, что скинул все разборки на тебя – дерзкую и пробивную девчонку. Однако, мне уже на этого говнюка глубоко фиолетово. Чертовски любопытно вот что: как ты каждый раз меня находила? Откуда знала, где я появлюсь? Следила всё время?

– Зачем ты сейчас врёшь и наговариваешь на моего друга?! Имей смелость признаться в своей причастности к его увольнению!

На такое узколобое заявление я лишь махнул рукой и, вернувшись на брёвна, сердито попросил не увиливать от прямых вопросов. Но где-то под рёбрами в очередной раз предательски кольнуло, когда Венера назвала размазню – неудачника своим другом и с пеной у рта кинулась его защищать.

– Нет, не следила. Эдик запомнил номер твоей машины и сказал, где ты работаешь и как тебя зовут. Я караулила на парковке вместе с Козловым, который по совместительству, бывший парень Лили. И, признаться, была в шоке, что ты тот самый человек, на которого мной в кафе по неосторожности был пролит суп… Но это ничего не меняло – я обещала Эдику твоими же методами выбросить тебя из компании…

Получается, в тот день, когда я чуть не сбил девчонку, всё было подстроено. Тогда не пойму одного: как у неё вышло обмануть меня? Ведь интуитивно я не почувствовал ни грамма лжи.

– Слушай, Венера, а что вообще из того, что мне вешалось на уши было правдой? Есть ли у тебя на самом деле семья? Где ты живёшь? Чем занимаешься? Эта развалюха вполне похожа на описываемый тобой дом отца… Нууу, чего это ты вдруг приуныла и отвернулась от меня? – стремительно открывающаяся истина не давала возможности сфокусировать своё внимание на чём-то одном. Я резво перескакивал с вопроса на вопрос, не замечая, как в голове дымятся выдохшиеся шестеренки.

– Про семью – правда. Про специальность в универе и работу – тоже. Насчёт своей жизни почти не врала… – и многозначительная, по мне так, длящаяся вечность, пауза. – За то, как я обошлась с тобой, ты имеешь полное право презирать и ненавидеть меня, но, клянусь, у меня не было намерений причинить тебе боль и заводить всё так далеко… Единственное, к чему я стремилась, это – найти к тебе подход, если потребуется – создать видимость дружбы, чтобы нащупать твои рабочие промахи и проучить громким увольнением. Но всё слишком затянулось, и запуталось… У тебя, как назло, не было никаких интрижек на работе, в делах завидный порядок, да и сам ты оказался совершенно непредсказуемым человеком. Всё, что у нас получилось накопать – это стабильные просмотры профилей психотерапевтов, по которым стало понятно, что тебя что-то нехило мучает, но поделиться своими проблемами не с кем…

– Ооо, ничего себе! Как же я раньше не просёк, что ты слишком уж рьяно спрашивала меня про работу. Чуть ли не с открытым ртом слушала, пока я распинался, как последний кретин… Ну, чёрт с этим! Давай, не томи! Кто рылся в моем рабочем ноутбуке? Я уже более, чем готов услышать имя этого паскудного крота.

– Прости, не могу сказать. Да и ни при чём тот человек. Инициатива поставить тебя на место шла от меня. Это я втёрлась к тебе в доверие и по моей указке произошло то, что произошло… Если тебе станет легче, то вымести свою злость на меня, но не выдумывай других виноватых…

– Зачем же? Тебе теперь придётся жить со всем этим: наслаждайся своей победой. Я что-то задумался: ты утверждаешь, что не следила, но находила меня везде – в клубе, в магазине, на вокзале. Можешь это как-то прокомментировать?

– Хм… В супермаркете у общаги случайно тебя заметила, когда ты с кем-то трындел по телефону, и нарочно наделала шуму, чтобы ты мне помог: ставки были на обнаруженную ранее безотказность. А на клуб и вокзал получила наводку от, как ты выразился, «своего» человека… Да всё это уже не имеет никакого значения. Я должна была остановиться ещё тогда, в страшную грозу… Когда неожиданно психанула из-за твоей показушности и зависимости от чужого мнения… Всё стало так сложно. Я растерялась, потому что ни за что бы не поверила, что могу серьёзно нравиться тебе. Не понимала, что за игру ты затеял… Да и сейчас чувствую себя настоящей дурой. Мне не стало легче, когда узнала, что месть состоялась. Даже наоборот, очень тяжело и плохо на душе. Но Эдик столько всего для меня сделал, что я не могла его подвести, не могла поступить иначе… Прости, если когда-нибудь сможешь…

– Сдалось тебе моё прощение! Ты и так настрадалась, бедняжка! Как же трудно, наверное, было столько времени терпеть рядом с собой человека, которого должна хладнокровно подставить: изображать заинтересованность его тараканами, тратить свободное время на совместный досуг, позволять к себе прикасаться… Если бы я не клюнул на твои мольбы показать офис, то ты бы зашла ещё дальше? Ради этого ничтожного хмыря? Кто он тебе, чёрт возьми?!

– Хватит! Я думала, что ты совсем другой, когда на это подписывалась… Высокомерный, самовлюбленный, зарвавшийся мажор… А ты… ты… – конец фразы был так не вовремя смыт внезапно вырвавшимися наружу рыданиями: Венера мигом рухнула на корточки и, закрыв лицо ладонями, наконец дала выход эмоциям.

Меня самого не по-детски колбасило от всего того дерьма, с которым пришлось столкнуться. Мозг уже давно отказался переваривать и сопоставлять услышанное, но молча смотреть на беззащитную, содрогающуюся от слёз фигуру девчонки, которая ещё вчера была мне безумно дорога, оказалось выше моих сил. Переступая через собственную гордость, осуждающие вопли внутреннего голоса и саднящую обиду, приближаюсь к Венере. Руки буквально трясутся от желания до неё дотронуться, помочь аккуратно встать на ноги и успокоить в своих объятиях. Сейчас мне кажется, что я готов закрыть глаза на всё: на месть, на ложь, на предательство, на лицемерие… Готов простить её за все те ошибки, которые она открыто признает и те, которые пока ещё не видит. Готов всё забыть и начать с чистого листа без упреков и фальши, если в её сердце есть хотя бы капля ответного чувства ко мне. Если мною минуту назад был правильно истолкован смысл неозвученных ею слов. Но есть один, пышущий ревностью вопрос, из-за которого всё же медлю.

Когда волна всхлипывай девчонки пошла на спад, и она самостоятельно начала подниматься с земли, я, прочистив горло, заставил себя небрежно кинуть:

– Что у тебя с этим Эдиком? Любишь его?

И не дыша, оглушённый барабанящими ударами в собственной грудной клетке, жду ответа. Но чёртова скрипучая дверь дома – сарая, отворившись настежь, оставляет меня ни с чем. Неопознанная полная женщина в халате вываливается на разбитое подобие крыльца и неоправданно громко орёт:

– Венера! Твой отец проснулся и … ой! У тебя гости…

– Спасибо, Гузель! Я через минуту подойду, – подаёт слабый голос девчонка и жестом просит даму вернуться в дом. Та, кивнув, послушно удаляется.

– Сиделка?

– Да. Думаю, нам пора прощаться… Навсегда.

– Любишь его, значит?

– Он мне очень дорог.

Четыре слова и все мои теплящиеся надежды сгорели заживо, превратившись в невидимую горстку пепла. Последний раз коротко взглянув в глаза девчонке, молча развернулся и ушёл. Я знал наверняка, что за мной никто не побежит и никто не окрикнет. Потому что – не нужен.

Ослеплённый пеленой разочарования и безысходности, зашагал к машине так быстро, что чуть было не сшиб с ног мельтешащую по обочине старушку. От неожиданности женщина засуетилась и выронила на землю свои авоськи.

– Извините! – кинулся поднимать чужие вещи и, убедившись, что все пожитки на месте, вручил их хозяйке,

– А ты случайно не внук Угольниковых, которые раньше на Трудовой улице жили? – обескуражила глазастая старушка, вылупившись на меня через толстенные стекла своих очков. – Больно уж на покойного деда в молодости похож. Не помню только, как звать тебя… Егор или Илья?

– Илья.

– Точно. Надо же как ты вырос и возмужал. Не узнал меня, что ли? Я – Зинаида Константиновна. С бабушкой твоей приятельницами были, пока твой отец её в город не забрал. Вы с сестрой и другими ребятишками часто в мой огород мячик зашвыривали…

– Узнал, вы почти не изменились. Ещё раз простите, что наскочил на вас и напугал, но мне пора…

– А ты Сашу Рыльского навещал, да? Как он? Совсем плох, говорят? Ещё бы, от такой незавидной доли и самому жизнь не в радость: сначала сына – утопленника похоронил, не так давно и Людки не стало… Кто-то сглазил их семью, иначе откуда столько бед…

От осознания ужасающего факта, вылетевшего из уст этой недалёкой женщины, уши заложило, как он сокрушительного раската грома, в глазах тотчас потемнело, а земля, вращаясь с неимоверной скоростью, начала уходить из-под ног.

Иван Рыльский – мой ночной кошмар и причина внезапных приступов паники уже многие годы… На него меня не задумываясь променяла Лена, и именно он в своё время преподал самый жестокий урок в моей жизни… Родной брат Венеры?!

Он умер в этом посёлке двенадцать лет назад, и я был последним человеком, который видел его живым.

Глава 19

Фантастически легко, тихо и просторно. Вокруг ни души. Наслаждаясь долгожданной тишиной и живописным пейзажем, я неспешно бреду по бескрайнему лугу, краем глаза подыскивая подходящее место для рисования.

Сегодня невероятно вдохновляющая погода: духота от палящего солнца смягчается свежим ветерком, совершенно светлое небо неминуемо запускает в полет фантазию, трава, деревья, полевые цветы – всё это буйство красок и разнообразие дарит ощущение безграничной свободы и неописуемого внутреннего счастья.

Контрольно оглядываюсь и, убедившись, что на данном клочке земли я действительно один, развожу руки в стороны, разгоняюсь и бегу навстречу своим детским мечтам. Этот момент поистине идеален.

От стремительно набираемой скорости начинает захватывать дух, и я позволяю себе забыться – мчусь по узкой извилистой тропинке до тех пор, пока не ощущаю внезапную резь в боку. Сбавляю темп и пытаюсь привести сбившиеся дыхание в норму, но у меня ничего не получается. Резко останавливаюсь и испуганно осматриваюсь – местность абсолютно незнакомая. Делаю попытку шагнуть, но ступня непослушно подворачиваясь, уходит в сторону. Озадаченно опускаю взгляд вниз и вскрикиваю, заметив на собственных ногах начищенные до блеска офисные ботинки вместо привычных разношенных «Найковских» кроссовок, подаренных мне бабушкой на прошлый день рождения. Какого хрена?!

Во время очередного порыва двинуться вперёд, всё тело попеременно пронзает острая боль – будто совсем недавно меня зверски били и не глядя пинали куда придётся одновременно несколько человек.

Кое-как дохромав до одинокой березы, осторожно опираюсь на ствол и вглядываюсь вдаль – ничего не могу разобрать. Мутная картинка какого-то водоёма плывет перед глазами, словно я теряю зрение. Меня охватывает глубинный страх, но тут же вспоминаю и успокаиваю себя вслух: «Всё хорошо! Я умею плавать». Только это не помогает.

Нещадно луплю себя ладонями по щекам, так и не рискнув посмотреть перед собой. Потому что я точно знаю, что там увижу и услышу. «Помоги!» – единожды выкрикнутое, еле разобранное сквозь звуки беспорядочных брызг, хлопков и учащенного дыхания моего недавнего обидчика, который с остекленелым взглядом всё чаще уходил под воду.

Я снова и снова замираю по пояс в ледяном озере и не могу пошевелиться: тело не слушается, словно под наркозом, горло сковало, даже зажмуриться не получается.

«Я не виноват! Я сделал всё, что мог!» – силюсь открыть рот, чтобы со всей дури заорать, но слова беззвучно застревают, опаляя меня изнутри. Только бешеный стук сердца мерзко отдаёт в висках. Мощный удар в живот, – и я тоже, задыхаясь, иду ко дну.

– Чёрт! – распахнув глаза, вскакиваю на кровати, находясь в полной дезориентации.

Как же я вымотан от этих поганых снов в перемешку с воспоминаниями!

За последние семь дней это уже четвёртый раз, когда я просыпаюсь посреди ночи в холодном поту, а после непременно мучаюсь бессонницей. Столько времени и нервов было убито на то, чтобы научиться управлять этими эмоциями, однако, стоило неделю назад съездить в Сереневый, как всё возобновилось по кругу…

Пусть сейчас сны не особо детальные, а я не такой впечатлительный, как в шестнадцать, но эти видения по-прежнему не оставляют меня, издевательски напоминая о том проклятом дне, когда я не смог спасти человека… Брата Венеры. Такой чёрной иронии собственной судьбы я точно никогда бы не смог предвидеть: это надо же было подослать ко мне ту самую девчонку, которая кровными узами связана с Иваном Рыльским.

Хотя, не всё ли равно теперь? Да, совпадение, да чертовски неприятное, но нас с Венерой больше ничего не связывает. И не связывало, как оказалось…

Забыть! Я должен всё это забыть! Её забыть, тот злосчастный день забыть, от чувств своих бесполезных избавиться и жить дальше. У меня и так почти ничего не осталось: ни работы, ни девушки, ни друга…

Ах, да! Про вчерашний визит Беглеца я вам ещё не рассказывал. Как и про появление Пришепкиной на моем пороге, кажется, в среду.

В общем-то, Юленька нагрянула, стоило мне только забить на её угрозы и не прийти в назначенный день на встречу со всеми в ресторан. Я даже не стал препираться и выдумывать оправдания: позорное увольнение с работы – чем не повод предаться страданиям в одиночестве, опустошая копившиеся годами запасы спиртного? Не хотел никого видеть и слышать. Нужно было время, чертовски много времени, чтобы собраться с мыслями. Правда, через пару-тройку дней моя неподготовленная печень молила о пощаде, голова трещала, обещая свести с ума, и я с грустью осознал, что пора завязывать с расслаблением и самокопанием.

В тот самый день и заявилась Пришепкина: влетела электровеником в квартиру, закидала грозными предупреждениями, чуть последнюю бутылку минералки с моих рук не выбила. А потом, как бы невзначай, заприметила на кухне закупоренное испанское вино, упрашивала открыть его и стала вести себя совсем непотребно для девушки лучшего друга: грязные намеки, сальные шуточки, неоднозначные жесты, сомнительные предложения… Этого я уже никак не мог стерпеть и вспылил не на шутку. Пропуская мимо ушей низкосортный шантаж, практически за шиворот вытолкал эту двуличную стерву за дверь.

И вот вчера вечером, когда я наконец взял себя в руки и полностью погрузился в процесс создания эффектного резюме, прискакал Олег. Не сказав ни одного приличного слова, он с входного проема прописал мне кулаком в челюсть и начал носиться по квартире точно клюнутый курицей в одно место петух. И имя этой курице Юля.

Я так и не смог понять, что конкретно Беглец пытался у меня найти, но синее покрывало с геометрическими фигурами по всей длине, наспех накинутое на кровать, разбудило в нем кровожадного быка. Олег пару секунд сравнивал предмет с изображением на экране своего телефона, а после слетел с катушек – накинулся на меня, хаотично размахивая кулаками и агрессивно выплёвывая в лицо что-то типа: «Ах ты ***! Как ты посмел подкатывать к моей девушке?!»

Когда до меня дошло, что Беглец не планирует в скором времени успокаиваться, не реагирует на мирные призывы и сейчас в порыве гнева размесит моё многострадальное лицо в кровавую кашу, я разозлился и штампанул добротную ответочку. Олег отлетел и долбанулся спиной об встроенный шкаф. Это его слегка отрезвило, но мозги на место не вправило.

Пожелав мне, литературно выражаясь, сдохнуть в одиночестве от неизлечимой половой инфекции и официально объявив о том, что я ему больше не друг, громко покинул моё убежище. Почти, как в детском саду, только теперь больше разбитых лиц, пафоса и драмы. Иногда мне хочется верить в то, что я беспробудно сплю, а люди вокруг на самом деле нормальные.

***

Как я не стараюсь вернуть свою жизнь в привычную колею, выходит паршиво.

Членам семьи до сих пор не сказал, что остался без работы. Каждый раз по телефону приходится звучать весело и беззаботно, подражая себе прежнему. И если мама в привычной манере перебивая и поучая, не замечает перемен в собственном сыне, то сестра уже начинает настаивать на моём визите. Именно поэтому, я нацелился быстрее устроиться на новое место и только потом, не вдаваясь в подробности своего увольнения, сообщить родственникам о произошедших изменениях.

Но, как оказалось, найти искомое не так-то просто. На свою интуицию я уже резонно не полагался, однако, и это не спасало ситуацию.

В основном, предложения строительных фирм не устраивали меня: то оклад мизерный и обязанности притянутые, то руководство сомнительное и коллектив зашуганный, то компания не стабильная и не факт, что до конца испытательного срока не испарится туманом… И ещё эти постоянные расспросы о причинах ухода из «самого «ПрестижСтройСервиса» жутко бесили. Все будто специально изощрённо ковыряли, искали подвох.

Пришлось временно снизить планку. Проскальзывала даже брезгливая мысль пойти в знакомый по дружку Венеры «ГеоН», тем самым, ткнув ублюдка носом в его же методы, но это однозначно того не стоило.

И вот сегодня я тупо сдался, согласившись на должность сметчика в средненькой по всем параметрам компании. Жить ведь на что-то надо. Да и Костю напрягать своей унылой миной больше не хотел. И так всё время, когда не бил по груше и не лез дома на стенку, зависал с ним в гараже, пытаясь отвлечься и хоть как-то помочь с заказами. В который раз тактичность двоюродного брата была мне на руку: он ничего не спрашивал, не допекал и ничему не удивлялся. Короче, Костя был единственным на данном этапе, кто не раздражал своими домыслами, не рассматривал через лупу и не стремился разузнать причину моего стрёмного внешнего вида. Спасибо ему за это.

Я долго не мог решить, что делать с картиной, которую мы рисовали вместе с Венерой. Она лежала у брата на самом видном месте и будто нарочно мозолила глаза, нагнетая и без того бедственную обстановку у меня в голове.

Сначала с досады швырнул холст в мусорку, но через несколько часов остыл и удостоил местом в дальнем углу стеллажа. Пусть будет, уничтожить всегда успею.

Первый рабочий день тянулся бесконечно. Я разве что волосы на себе не рвал от однообразия ремонтных работ, подлежащих осмечеванию. С другой стороны, если за это платят неплохие деньги, то плевать, потерплю.

Девушки – коллеги поглядывали на меня исподтишка с любопытством, некоторые кокетливо улыбались, но мне не хотелось даже запоминать их имена. Все на одно лицо – серые и скучные. Как и я теперь.

Знаете такие дни, когда встал не с той ноги, и всё вокруг хочется сжечь к чёртовой матери, а самому злорадно ликовать на груде пепла? Так вот, каждый мой день стал именно таким.

Не было больше энтузиазма делать что-то, не было спонтанности и импульсивности, не было интереса к своему будущему. Просто человек-робот, которого косячно запрограммировали какие-нибудь сверхразумы, но ни за что не признают свой промах. Пусть себе топчется дефектный, работает же и ладно.

С таким «жизнеутверждающим» настроением решил прокатиться по городу и, якобы совсем случайно, вылез в парке у общежития.

С ветром вместо мыслей бесцельно обошёл его вдоль и поперёк. Уже не в первый раз так делаю. Толком не могу объяснить зачем, но будто ненадолго становится легче.

Сегодня мне не удалось покинуть это место незамеченным. Уже у выхода я внезапно столкнулся с Лилей. Она, явно растерявшись, замешкалась. А потом неожиданно схватила меня за локоть и требовательно выдала:

– Ну всё, значит это судьба! Мне надо с тобой поговорить.

И игнорируя мои фальшиво-равнодушные протесты, затащила в ближайшее кафе.

Конечно, я понимал о ком пойдёт речь и согласился не подумав, но не успел официант сделать и шаг от нашего столика, как Лиля эмоционально заявила:

– Ты должен помочь Венере! Придурок Эдик её на самое дно тащит, мозги пудрит, не даёт нормально жить…

– С чего ты взяла, что мне есть дело до Венеры и её проблем? – внешне изображаю максимальную незаинтересованность, даже выдавливаю подобие надменной усмешки, но по факту ощутимо напрягаюсь.

– Ну, я же не тупая и не слепая! Видела, как ты на неё смотришь… Как о ней говоришь. Даже после увольнения больше переживал за Венерку, чем за собственную репутацию…

– О, и ты в курсе… Хотя – ничего удивительного, вы же подруги… – что-то меня нервирует этот разговор, не уверен, что хочу снова копаться в правде. Заплатить, что ли, за кофе и уйти?

– Илья, мы реально перегнули палку. Прости! Я в какой-то степени виновата перед тобой даже больше, чем Венера…

– Ты то каким боком?

– А кто, думаешь, отвешивал ей советы, как подобраться поближе к такому, как ты? Кто надоумил проходу не давать? Видео снять? Разослать всем подряд, чтобы наверняка? – Девушка замолкла, выжидая, пока официант расставит на столе содержимое подноса и удалится. Добавила сахар в свой кофе, нетерпеливо размешала и только потом продолжила своё странное признание. – Сначала я от скуки в это влезла, будучи уверенной, что у Венеры ничего не получится, поэтому и внушала ей всякий бред. Но потом, когда ты сам начал проявлять инициативу, загорелась идеей довести эксперимент до конца. Тем более, Анька описывала тебя самовлюбленным заносчивым гадом, с которого давно пора сбить спесь. Ну, а когда я …

– Подожди, стоп! Кто такая Анька? – под моим пристальным взглядом щеки Лили вмиг вспыхнули. Очевидно, она осознала, что сболтнула лишнее и принялась озадачено кромсать свой чизкейк. – Если хочешь, чтобы я дослушал тебя до конца, рассказывай всё в подробностях. Иначе, счастливо оставаться!

– Хорошо, не уходи. Анька Лукьянова – моя двоюродная сестра. Когда Венера сказала, что парень, который подставил её Эдика, работает в «ПрестижСтройСервисе», я не сразу смогла вспомнить, где слышала это название. Но в какой-то момент дошло – туда же моя Анька не так давно секретарем устроилась. Все уши прожужжала про классное пафосное место и какого-то симпатичного болвана, который беспричинно игнорит её – некогда первую красотку универа. Поэтому она без проблем, руководствуясь ещё и личными мотивами, согласилась поискать на тебя компромат, помочь чем сможет. Но за неделю не нашлось ничего подходящего. Венера психанула, больше не в силах наблюдать за тем, как её дружок твоими стараниями катиться по наклонной, и решила действовать состоятельно параллельно с Анькой…