сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– Может показаться, что мне море по колено, но на самом деле среди нас мало тех, кто раз и навсегда привыкает к жизни агхори. Доходяги считают, что мы чуть ли не с удовольствием едим то, что дают, но это далеко не так. Хотя, конечно, обычная пища травоядных кажется нам безвкусной, но… – она заглянула в банку, прищурив здоровый глаз, – Быть может, наш вкус испорчен всем кислым и горьким, что мы едим и пьём каждый день?
– Может быть, – Фрида застенографировала сказанное в блокноте, – А как ты потеряла глаз?
– Мне его выбили, – просто ответила рыжеволосая самым что ни на есть будничным тоном.
– Кто?! – ужаснулась журналистка.
– Мы забирали ребёнка, – к девушкам подошёл Леон, – Синдром внезапной детской смерти. Мать себя не помнила, он совсем малыш был. Сидела, пялясь в стену, но стоило Чите взять ребёнка, та кинулась вперёд, целясь в лицо.
– Маникюр у неё был что надо, – Чита приподняла повязку, показывая шрамы от глубоких царапин.
– Н-но... – Фрида с немалым трудом уговорила слова собраться в предложение, – Разве это законно?
– Она была матерью, кто же будет её винить, если она напала на тех, кого считала кровожадными чудовищами? – Чита смяла банку, криво усмехаясь, – Отец ребёнка пытался всучить мне деньги, но я не взяла. На что мне его извинения? Сама виновата, надо было с ней поосторожнее.
– Вообще-то травоядные часто на нас бросаются, – заметил её рослый приятель, – Нет, не подумай, что я на твоих бочку качу, но факт есть факт. У меня случай был... рассказать?
– Репортёр никогда не должен отказываться от истории, – процитировала любимую поговорку отца Фрида, с готовностью поворачиваясь к собеседнику, когда со стороны костра донеслись тупые звуки ударов топора. Подобно Данте, сопровождаемому Вергилием в бездны ада, журналистка предпочитала постепенный спуск вместо того, чтобы катится кубарем.
– Ты знаешь, что покойники не разлагаются, да? – уточнил Леон, но тут же тряхнул головой, – О чём это я, конечно же знаешь, мог бы и не спрашивать. В общем, иногда приходится изымать тела силой, хотя население в курсе процедуры. Но, когда тела остаются неизменными, легко поверить, что человек ещё с тобой, просто спит. В тот день нам просигналили забрать… – он почесал затылок здоровенной пятернёй, – Заначку, что ли?.. Я не силён в языке, это рыжая у нас трепло. Ну ты поняла. Меня ребёнок встретил. Едва до пояса мне доставал. Стоит и хмурится, думает, небось, что мне надо. «Где бабушка?» – спрашиваю его я. «Спит» – отвечает, а сам смотрит на меня исподлобья. Ну я его с прохода и сдвинул. Оказалось, старушка заснула и умерла, ему боязно одному было, вот и смолчал. Говорят, травоядные мертвяков боятся. Чушь это всё.
– А что… Что стало с мальчиком? – сочувствующе поинтересовалась Фрида.
– Да вон же он, – Леон с усмешкой махнул в сторону стайки ребятишек, указывая на Бенни, – Он решил остаться с нами. Опекунов на него не нашлось, так что мы забрали.
– Ты хочешь сказать, что вы можете принимать в клан кого-то из числа нас? Травояд... – Фрида тут же одёрнула себя, сопротивляясь использованию сленга, – То есть обычных людей?
– А ты не знала? – удивлённо вздёрнула брови Чита, – Да нам же постоянно сбагривают ненужных обществу детей. Из детских домов, например. Бенни уже достаточно большим был, обычно нам отдают совсем крохотных.
– А... – Фрида по-новому взглянула на разношёрстную стайку детей, – То есть они не ваши?
– Некоторые урождённые агхори, – послышался переливчатый баритон Джозефа. Он в который раз явился невесть откуда, держа в руках пластиковый контейнер, где, к удивлению журналистки, лежал сэндвич, – Мисс Лэнг, это для Вас. Хочется думать, что Вы такое едите, а то я, должно быть, порядком напугал продавцов в супермаркете.
– У тебя что, как обычно язык отсыхает дёрнуть кого-то сбегать по делам? – проворчала на босса Чита.
– Так я же быстренько, это не такая уж и сложная задача.
– Большое спасибо, – выпала Фрида, не желая делать сэндвич центром споров. Но, видимо, Чита возмущалась не всерьёз:
– Наш самый самостоятельный босс из всех. Я пошла за своей миской, вам тоже советую.
– Вы спрашивали о детях, – Джозеф перевёл взгляд на стайку ребятишек, игравших в какую-то затейливое игру.
– Да, – Фрида щёлкнула ручкой, – Я хочу узнать, есть ли у детей выбор. Они могут покинуть общину, когда им исполнится восемнадцать?
– Разумеется, но на моей памяти такого ещё не было.
– Ни разу?
– Ну… – пепельный блондин вознёс глаза к небу, что-то припоминая, – Иногда они уходят, но вскоре возвращаются обратно.
– Потому что их не принимает общество?
– Скорее потому, что они сами не могут функционировать в этом обществе, мисс Лэнг.
– Хм. Дело в образовании?
– Отнюдь, – сразу же покачал головой Джозеф, – Молодые агхори получают прекрасное домашнее образование и часто знают два, а то и три языка. Мы заботимся о своей молодёжи.
– Кажется, я поняла, – чуть подумав, кивнула в пустоту Фрида, – Они просто оказываются к смерти гораздо ближе остальных, и не могут просто взять и забыть то, что было в прошлом.
– Должно быть, именно так, – не стал спорить с ней Джозеф, – А как Вы думаете, мисс Лэнг, жестоки ли мы с ними? Выглядят ли дети несчастными в наших рядах?
Девушка чуть заметно выдохнула, ощутив в воздухе ноты крови:
– По отношению к тому, что им приходится впоследствии делать – да, я уверена, если это деддомовский ребёнок, ты изо всех сил держишься за любую семью вне зависимости от её рода деятельности.
– Да, – Джозеф неизвестно почему потёр тонкую косточку, висящую на его шее, – Ну что, Вы готовы пойти к костру и поесть вместе с нами? Уверяю, после разделки мясо уже воспринимается как простое мясо. К тому же, Вам выпадет шанс увидеть наши сумасшедшие танцы.
Танцы и акт каннибализма наотрез отказывались срастаться в сознании Фриды, но она, к своему удивлению, кивнула:
– Да, идёмте.
Агхори тоже постепенно подходили к огненному сердцу лагеря, охотно предлагая помощь с разделкой и готовкой. Многие, подобно Чите, выполняли собственные варианты упражнений для настроя. Кто-то глубоко дышал, кто-то делал чисто двигался и делал разминку. Слышались и щелчки банок с горькой настойкой. Если Фрида правильно оценила численность клана, значит, каждому агхори в среднем предстояло съесть по килограмму с небольшим белка за один присест.
Заставив себя всеми правдами и неправдами перевести глаза к мясу, девушка наконец-то смогла это сделать, уловив явный интерес со стороны некоторых членов клана, наблюдавших за её действиями со стороны. Она повернулась – одинокое травоядное со своим нелепым сэндвичем – и увидела всего лишь одну гору плоти, потерявшего облик и смысл. Ни тошноты, ни отторжения. Всего лишь удивление. Синтезированное мясо всегда было эстетически красивым, а на самом деле в настоящей плоти было много углов и оттенков, кое-где торчали осколки кости. Фрида уставилась на это фантасмагорическое произведение искусства, чувствуя, как в её крови говорят далёкие предки, тоже занимавшиеся каннибализмом против воли, для выживания. И сейчас девушка сидела среди каннибалов новой эпохи, поставивших свои жизни, свои вкусы, свои интересы во благо выживания искалеченного синтетикой человечества.
– Порядок? – к Фриде подошла Чита, которой уже в пору было зваться подругой.
– Да, спасибо. Немного непривычно, но я переживу, – журналистка проглотила вязкую слюну со сладковатым привкусом крови. Молекулы были в ней, в её лёгких и пищеводе, и откреститься от этого было невозможно.
– Я принесла тебе подушечку, – одноглазая агхори положила цветастое изделие прямо на землю, – Мы едим, сидя у костра. Приземляйся.
– Благодарю, – журналистка села на предложенное место, смотря, как кто-то из молодёжи выводит из палатки стариков, таких же точёных и жилистых, как и молодые. Некоторые из них были одеты в набедренные повязки и сари в псевдоиндийском стиле, украшенные изделиями из кости. Сейчас, у костра, Фрида могла позволить себе внимательнее разглядеть всех членов клана. Они оказались на удивление пестрой группой: с афрокосичками, набитыми кустарным способом татуировками, вариантами сари, бусами из резной кости, узорами из пигментов, молодые, старые, хмурые, дружелюбные, объединённые разве что единой тайной, закреплённые на законодательном уровне.
Тем временем, еда приготовилась, и агхори стали поочерёдно подавать поварам свои миски. Фрида заметила, что каждая посудина украшена по-своему, и путаницы не возникало. Начата трапеза была в тишине, и девушка не сразу поняла, в чём дело.
– Мы не очень любим желать друг другу приятного аппетита, – шепнула журналистке Чита, – Потому что тут мало приятного.
– А. поняла, – Фрида заглянула в вернувшуюся чашку подруги: куски мяса из неидентифицируемой части людской туши плавали в почти что прозрачном бульоне, сдобренном специями. Оценив объём, журналистка поняла, что в посуде было добрых пол-литра, а то и больше. Значит, по идее, ещё будет добавка.
Ели агхори быстро и отстранённо, толком и не жуя. Как только миски опустели, над костром взметнулись первые неловкие разговоры.
– Мисс Лэнг, – на плечо девушке бережно опустилась узкая ладонь с длинными тонкими пальцами. Джозеф. Это был первый раз, когда кто-то из агхори дотронулся до Фриды.
– Да? – девушка не успела погрузиться в это новое ощущение, поскольку прикосновение оказалось быстрым, если не сказать, мимолётным.
– С Вами хочет познакомиться наша старейшина. Ей тяжело ходить, поэтому она попросила привести Вас.
– А, конечно, я пересяду, – завертела головой Фрида, – Скажите только, куда.
– Ей сегодня нездоровится, она в палатке. я провожу.
– Не вопрос! – девушка вскочила несколько быстрее, чем рассчитывала. Опять не смогла скрыть энтузиазма, да сколько можно?
– Сейчас, – Джозеф шепнул что-то повару, в чертах которого смешалось что-то европеидное наряду с мазками Ближнего Востока, и тот налил очередную порцию в чашку. Нечто серое.
– Это мозг, – не церемонясь, оповестил Фриду глава клана, – Доля старейшин. Самое мягкое мясо.
– А что едите Вы? – решилась спросить журналистка, разглядев в бульоне завиток извилины, когда-то хранивший сонм чужих воспоминаний.
– Мой рацион ничем не отличается членов клана. А вы думали, что я, как альфа-самец стаи волков, непременно ем сердце и печень?
Фрида заглянула в поблёскивающие серые глаза, катающие в зрачках этот странный юмор падальщиков.
– По правде сказать, если бы я сравнивала – а я сравниваю, – то пока агхори действительно напоминают мне стаю волков, – без обиняков ответила Фрида, – Так что я бы не удивилась, имей вы схожие ритуалы.
– Мне лестно такое сравнение. Как по мне, волки были прекрасными созданиями... В чём дело?
– А… ничего, – Фрида остановилась, чтобы получить сигнал от подрагивающих коленок.
– Это не слишком деликатно с моей стороны, но я предупреждал, что мы здесь промышляем не самым обычным ремеслом, и это может шокировать.
– Должно быть, я удивлю Вас, но дело не в этом, – пробормотала девушка, нагоняя его, – Я крепче, чем кажусь.
– Это я заметил. Так всё в порядке?
– Да, – она погодя кивнула, подавив в себе странный импульс попросить Джозефа называть её по имени. Казалось бы, что в этом такого, сущая ерунда, но Фрида моментально запретила голосовым связкам выпускать заветные слова на волю. Как странно. Будто этот барьер официоза позволял держаться своего хрупкого мировоззрения. Взбалтываться в среде агхори, не смешиваясь с ними.
– Мы пришли, – поудобнее перехватив супницу ладонью, глава клана почти что по-кошачьи поскрёб пёстрый полог, – Мадам, я привёл нашу гостью.
– Войдите, – проскрипели по ту сторону, и Джозеф отодвинул обрез ткани, пропуская журналистку вперёд.
========== 5 ==========
Старейшина оказалась почти что нереальным созданием, расчерченным сетью морщин, словно средневековая карта глубин и течений. Несмотря на возраст, старуха охотно продемонстрировала полный комплект зубов, улыбнувшись:
– Здравствуй, дитя. Джозеф, мой мальчик, ты принёс суп?
– Да, мадам, – парень сел на предложенное место, подушку, похожую на те, что использовали у костра, и подал женщине чашку.
– Благодарю, – старейшина сделала большой глоток бульона, глядя на содержимое мутными голубыми глазами, – Мужчина, да? Молодой.
Фрида слегка нахмурилась. Пожилая женщина стала первой, кто пожелал узнать, что за человека сегодня приготовил клан.
– Вы как всегда правы, мадам, – мягко произнёс Джозеф, выглядевший на её фоне ещё моложе обычного.
– Несчастный случай?
– Автомобильная авария, мадам.
– А. Снова эти машины, – женщина вернулась к трапезе, вздыхая, – Всё в порядке, дорогой, отныне ты часть меня и моей большой семьи. Всё в порядке.
Фрида перевела глаза на главу клана. Тот сделал ей знак рукой, мол, объясню позже.
– Итак, – пожилая женщина отставила миску, – Ты пришла сама, решив написать о нашей жизни?
– Да, мадам, – скопировав обращение, ответила старухе Фрида. Их не представили друг другу, но почему-то это древнее мудрое существо, сейчас сидевшее напротив, казалось журналистке чем-то, чьё имя могут знать только боги, но никак не простые смертные.
– Жаль, что ты опоздала на пару десятилетий. Сейчас многие наши ритуалы поглотила мгла, – старейшина сделала сложный финт костлявыми пальцами, – Но я помню, хоть это и было давно. Помню времена, когда агхори чтили своё наследие, гадали на костях и носили ритуальные одежды. Я расскажу, как это было, а ты можешь записать.
– С удовольствием, мадам, – ничуть не кривя душой, ответила журналистка.
– Хорошо… Да, очень хорошо, – старуха окинула взглядом своё пристанище, будто была не до конца уверена, где находится, – Поначалу я удивилась как твоей просьбе, так и тому, что Джозеф принял решение разрешить тебе писать об агхори. Но он – главный, и я бы в любом случае не стала ему перечить. Однако сейчас я понимаю, что это было верным решением.
– Я не буду публиковать материалы без одобрения агхори, мадам, – Фрида и сама не поняла, зачем это сказала, и на миг ощутила себя маленькой девочкой, которая бросает новёхонькую, но при том совершенно неоригинальную монетку в фонтан, который мог видеть ещё её дедов и прадедов. Сколько поколений журналистов бросались такими заявлениями?
Пожилая женщина усмехнулась:
– В этом я не сомневаюсь… Джозеф считает, что травоядные должны принять нас как полноценную часть современного общества. Поэтому он дал тебе и твоему репортажу «зелёный свет». Я же, как и всякая старейшина, цепляюсь за уходящие во тьму традиции, но кто осудит?
– Мадам, – Фрида подалась вперёд, – Я хочу записать всё, что Вы помните и знаете, если это возможно, и почту за честь, если Вы поделитесь со мною этими сокровищами.
– Тогда готовь вопросы, и поговорим завтра, – довольно закряхтела старуха, вздёргивая голову, – Кажется, вам пора к костру, там как раз собираются исполнить кое-что оставшееся от прежних времён. Идите с миром.
– Благодарю, – поклонилась старейшине Фрида.
– Мадам, – следом за ней преклонил голову Джозеф, тоже вставая.
– Ого, уже вечер, – удивилась девушка, выходя из палатки. В сумерках рыжее пятно костра напоминало хвост демонической лисы с древних китайских гравюр.
– Поторопимся, – Джозеф вышел с пустой миской в руках, – Уже начинают играть.
– И правда, – удивилась журналистка, услыхав барабанный бой, – Это не запись?
– Нет, мы делаем инструменты сами, Благо, у нас достаточно материала.
Фрида знала, что в ответ на такое заявление что-то в ней должно было ухнуть в пропасть, но вот только этого не случилось. Она только теперь поняла, что так и не съела свой пресловутый сэндвич.
– Как раз вовремя, – встретила журналистку Чита, – Наступает моя любимая часть. Интересно, отзывается ли барабан в сознании травоядных?
– Мы произошли от одного предка, который давным-давно слушал барабаны, сидя в пещере, – обиженно пробубнила Фрида, вцепляясь зубами в свой ужин.
– В степи, – мягко поправил её Джозеф, – Чаще всего первобытные люди устраивали стоянки на открытой местности, чтобы ни один хищник не мог подкрасться незаметно.
– Да, конечно же, – девушка присмотрелась к ближайшему барабану. На туго натянутой ткани виднелось родимое пятно. Человеческая кожа, натянутая на человеческие жилы. Но этот звук...
– Считается, что людям всех времён, рас и культур барабаны были по душе потому, что их звук напоминал серцебиение, слышимое ребёнком в утробе матери, – Джозеф со всем удобством расположился у огня, что-то жуя. Фрида только сейчас заметила, что многие агхори находятся в режиме нон-стоп, мерно двигая челюстями, даже те, что бросились в пляс, выдавая неровные па.
Это не искусство и не веселье, поняла вдруг Фрида, это их способ заставить самих себя съесть больше мяса. Барабаны из мёртвых звучали как сердца живых, чтобы живые могли уничтожать мёртвых.
Не зная, куда деть глаза в период тяжких раздумий за возможный побег сэндвича, Фрида перевела взгляд на руку Джозефа. Он перебирал в ладони тонкую лакированную косточку, которую носил на шее в качестве амулета.
