Текст книги "Оптимизм (СИ)"

Автор книги: jujulyl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Время: 18:34

Конец первого тайма.

«Филины» / «Зайцы».

Счёт: 4 / 3.

Матч решили не продолжать.

«Да ответь ты! Убью, когда найду!»

Не успел…

========== Часть 15. ==========

Впервые за четыре с половиной года я задумалась о смерти. О том, что она в любом случае придёт к нам, рано или поздно. Только позднюю смерть ты ждёшь, знаешь, что придёт, заглянет в гости, а вот раннюю… Её не ждёт никто. Ни Сэм, ни Гарри. Тот дилер, может, и ждал, но надеялся, что помрёт, витая в наркотическом трансе. Мэр точно не ожидал своей ранней смерти – тридцать пять лет человеку было. Мэдди бы не хотела сдохнуть на своей же вечеринке, поэтому будем считать, что смерть в её планы не входила. У Алекса было слишком много планов на жизнь, чтобы вот так взять и сдохнуть от руки какого-то ненормального. Он тоже не ждал смерть, не приглашал её в гости.

Интересно, что каждый из них чувствовал, когда увидел убийцу, когда узнал, кто за этим всем стоит? Наверное, желание рассказать всем, оповестить, предотвратить…

После смерти Алекса Шон понял, что убийца точно религиозен. Алекс насмехался над католиками, не верил во всё это. Не было сомнений, что его убили именно за это. А за что остальных? Понятно не было.

Похороны Алекса прошли вчера. Майкл весь день и всю ночь сидел на кладбище, не боясь того, что его ночью кто-нибудь прибьёт, или дух какой-то женщины вселится в его (теперь уже пустующую) душу. Я никогда не смогу описать ту любовь, которая царила между братьями. Как я уже и говорила, они были единым целым. После суток, проведённых у могилы брата, Майкл пришёл домой к Мэду и сказал:

– К хренам! Я уезжаю в Вашингтон!

Мэду было до безумия обидно за Майкла, он не понаслышке знал, что такое потерять близкого тебе человека. Та ситуация, произошедшая с ним год назад, изменила Мэда до неузнаваемости.

Думаю, что вам уже стало понятно, что Мэд любит разбивать сердца, хотя сам себе в этом не признаётся. Все девушки, которые в него влюблялись, не получали взаимности, кроме одной, её звали Кэтти. Она была ангелом во плоти. И она бесповоротно влюбилась в Мэда, а он не хотел обращать на девчонку внимания. К слову, она была младше на три года. Мэд уже тогда вёл разгульный образ жизни, но изредка посещал музыкальную школу, где и познакомился со скрипачкой Кэтти. Он сразу понял, что к чему, и решил посмеяться над бедной девочкой. Мы говорили, что это плохая идея, но тот нас не слушал. Он поставил ей условие: «Перестать быть хорошей». Мы не верили, что девочка пойдёт против семьи, точнее, мы не верили, а вот Мэд верил. Каждый день я видела новую Кэт, не Кэтти (ангельское прозвище), а Кэт. Музыкальная школа была брошена, учёба тоже. Но вот в чём незадача – Мэду пофиг. Он не обращает на неё внимание. Поэтому она решила пойти на крайние меры – начать употреблять. Самое идиотское решение за всю её жизнь. Вскоре ей стало глубоко посрать на Мэда, когда тот стал проявлять интерес. Провожал её до дома, в столовке с ней сидел, мы даже думали, что он нас предал. Вскоре Мэд влюбился в Кэт. Бесповоротно влюбился. Он бы запросто променял весь мир на неё, только ей это уже было не нужно. Наркота – её новые отношения, новые друзья, учёба, музыкальная школа, всё. Ничего, кроме наркотиков, ей было не нужно, даже Мэд, которого она когда-то так любила. После лёгких пересела на тяжёлые. И всё. Передоз через полгода после их знакомства с Мэдом. Мэд тогда до полусмерти избил Сэма, который ей продавал эту дрянь, но девчонку было не вернуть. Вскоре любовь к ней переросла в ненависть. Мэд чуть ли не плевал на её могилу – она стала ему отвратительна.

Мы с Мэдом пришли на кладбище тогда, хотели посмотреть на могилу, на которую оба так боялись взглянуть.

Мэд долго смотрел на фотографию девушки на камне, а затем сказал:

– Ты мне отвратительна, Кэт. – он смотрел прямо ей в глаза, словно пытался проесть дыру в фотографии или увидеть смущение, которое та когда-то испытывала, когда чувствовала его взгляд на себе.

– А ты мне, Мэд. – сказала я, глядя ему в глаза.

Я люблю Мэда как друга, но ненавижу как человека. Он это прекрасно знает.

– Я знаю, Мишель. – сказал он.

Это был наш последний разговор о Кэт. Мэд больше ни слова о ней не сказал, будто и не было такой девушки, но я знала, что каждый день он вспоминает её. Для него ненависть – равно любовь, и наоборот. Конечно, он любил её и любит по сей день. Но что-то в его голове повернулось, и он стал играться с девушками, может, пытается унять свою боль. Поэтому я не хочу, чтобы Мэй с ним связывалась, у неё и так жизнь не сахар, не хочу, чтобы он усугубляю ситуацию.

Но вернёмся к Майклу.

Никто из нас не стал его отговаривать, каждый из нас понимал, что ему здесь будет только хуже, поэтому держать его здесь не имеет смысла.

– Ты же понимаешь, что мы тебя всё равно пойдём провожать? – спросила я у Майкла, который упаковывал чемодан.

– Я не смогу отвязаться от вас, да? – спросил он.

– До отъезда не сможешь. После отъезда, я даю тебе слово, никто из нас больше тебя никогда не побеспокоит. – сказала я. – Но сегодня мы обязаны выпить. Поэтому собирайся, пойдём на природу.

– На природу? – спросил Майкл.

– Да, поход или что-то вроде того.

– Он любил походы… – еле слышно сказал Майкл.

– Он вообще всё любил, кроме церквей. – сказала я.

– Вообще не понимаю, почему он так ненавидел католиков? – спросил Майкл, кажется, спрашивал не у меня, ведь смотрел он на потолок.

– Алекс верил только фактам, вспомни, Майкл. Он не верил в то, что держится на человеческой вере. – сказала я.

– Жестоко убивать за мнение. – сказал Майкл, откладывая собранный чемодан.

– А жизнь вообще жестокая штука. – сказала я. – Ты так поедешь?

– Так поеду, потом перед поездом переоденусь. – махнул рукой Майкл. – Поехали.

– Едем на машине Мэда, до него ещё нужно дойти. – сказала я, выходя из дома.

– Да всё равно. – махнул рукой Майкл.

После трёхминутной ходьбы в тишине я спросила:

– Какие планы на будущее?

Майкл посмотрел на меня с болью и застывшими слезами в глазах.

– Закончить наше дело. – прохрипел он.

– Открыть музыкальную школу… – тихо произнесла я.

Майкл кивнул, вытирая глаза длинными рукавами куртки.

Мы снова замолчали.

– Завтра обещают похолодание, очень сильное, сегодня последний день, когда погода выше +15. – пыталась разрядить обстановку я.

– Как хорошо, что уже завтра я буду на пути в Вашингтон. – со злой усмешкой сказал Майкл.

«Что же с тобой сделалось?..» – спросила я у себя в голове.

Мэд и ребята уже ждали нас в фургоне.

– Как ты? – спросила Мэй у Майкла.

Майкл злобно фыркнул ей в лицо.

– Если услышу ещё один такой вопрос, никакой пьянки не будет. – сказал он.

Мэй осеклась. Давить на Майкла сейчас было самым худшим решением из всех. Поэтому все резко замолчали, а Майкл врубил на полную громкость радио.

– Чего кислые такие? Это вы должны меня веселить, а получается, что я вас. – сказал Майкл.

Конечно, все понимали, что это говорит не Майкл, а пустота внутри него. Он не притворяется весёлым, отнюдь. Он отстраняется, а это ещё хуже. Все, конечно же, понимали, что Майкл как только уедет, так сразу удалит наши номера и добавит в чёрный список. Мы не винили его в этом. Его проще будет отпустить. Я уверена, что он обязательно найдёт своё пристанище в жизни и станет потихоньку избавляться от пустоты, оставленной Алексом. А мы ему будем в этом только мешать.

– Переключи это дерьмо. – коротко сказала я, а Майкл улыбнулся. Расслабленно, так, как улыбался до матча.

– Слава Богу! Прекратите делать из меня жертву! – прикрикнул он, откидываясь на сидение.

– Мы не делаем из тебя жертву. – сказал Карл.

– Я вижу по твоим глазам, что ты меня жалеешь. Засунь жалость себе в задницу.

Мэд усмехнулся.

– Выходим, приехали. – сказал он, выключая зажигание.

Мэй и Том вытащили две палатки и множество еды.

– Располагайтесь. – махнул рукой Том, раскладывая продукты на плед.

Я подняла голову к небу.

– Уже практически ночь. Слишком рано стало вечереть. – сказала я.

– Что ты хочешь, уже середина ноября. – пожал плечами Мэд, выхватывая из рук Карла пиво.

– Уже середина ноября… – усмехнулась я.

Майкл взял водку и – словно пытался выиграть какую-то гонку – начал пить, изредка делая перерывы на то, чтобы закусить горький напиток.

– Он ненавидел водку. – коротко сказал Майкл, отстраняясь от горлышка бутылки. – Вы знаете, что у него была девушка, которой за три дня до смерти сделал предложение? – он долго смотрел на нас, словно искал ответ на этот вопрос, а затем громко выдохнул и сказал, – Вот и я не знал. Она пришла ко мне два дня назад и рассказала всё, показала кольцо с красивой гравировкой: «Mon amour pour le reste de ma vie»{?}[Моя любовь на всю оставшуюся жизнь.].

Мы с Томом вздрогнули, так как только мы из всей компании знали французский.

– Она долго плакала, а затем тихо ушла, я не стал её держать. – прошептал Майкл.

– Он никогда не рассказывал о девушке. – задумался Мэд.

– Алекс считал, что счастье любит тишину, в этом я с ним согласен. – сказал Майкл, оглядывая деревья вокруг.

Я подняла жестяную банку пива вверх.

– За Алекса.

И ребята, не чокаясь, залпом выпили содержимое своих банок. Только Майкл пил небольшими глотками, морщась. Что-то мне подсказывало, что морщится он не от водки, обжигающей горло, но я промолчала.

– Помните, как мы утащили из школы парту? – спросила я, желая разрядить обстановку, так как все молчали, боясь что-либо сказать.

Мэд улыбнулся.

– Нашей ошибкой было то, что мы притащили её ко мне домой. – сказал парень.

– Фил тогда школу заканчивал, помню, он нас отгораживал как мог. – еле улыбнулся Карл.

– Ага, потом парту посреди ночи в школу тащил, чтобы учителя ничего не рассказали директору. – улыбнулся Том.

– Помню, как Фил подал заявку на школьный концерт от моего имени. – подал голос Майкл. – Я тогда узнал в последний момент и вышел на сцену абсолютно неподготовленный. Занял последнее место, но не пожалел, что выступил. Я жутко боялся сцены, а Фил помог мне преодолеть страх. Правда, Алекс потом ещё весь следующий год смеялся надо мной. – грустно улыбнулся Майкл.

– Кстати, почему Фил и Кэс не приехали? – спросила Мэй у меня.

– Так у них филиалы автомастерской строятся в других городах, они контролируют это дело. Отчёты, расчёты, вычеты… Вся вот эта ересь. – я махнула рукой.

Мы ещё какое-то время просидели около костра, пока он совсем не потух, а затем легли в палатки. В первой – Мэд, Майкл, Том. А во второй – я, Мэй и Карл.

– Как считаешь, он справится? – тихо спросила Мэй у меня.

– А у него другого выбора нет. – ответила я.

– Думаешь, мы ещё с ним встретимся?

– Нет. Не встретимся. Пусть начнёт свою жизнь с чистого листа, пусть забудет этот город и нас, если ему так будет легче. – усмехнулась я. – А теперь спи.

Мэй прикрыла глаза, и вскоре я услышала сопение. Карл сбоку громко дышал мне в затылок. Я не могла уснуть. Беспокойство резко нахлынуло на меня, предчувствие, что это ещё не всё, окатило с головы до ног.

С улицы послышался шорох. По шагам я сразу определила человека, поэтому аккуратно встала, чтобы не разбудить друзей, и вышла из палатки.

Майкл умывался речной водой.

– В эту речку кошки ходят, ну ты понял, зачем. – улыбнулась я.

Майкл усмехнулся, встав в полный рост.

– Уезжаешь? – спросила я. – Не попрощаешься с ребятами?

– Думаю, что ты им перескажешь мои слова, – сказал парень. – Да и к тому же у меня поезд через полтора часа, а ещё нужно домой заехать за чемоданом.

Я улыбнулась.

– Такси сюда вызвал? – спросила я.

Майкл кивнул, а затем сказал:

– Я до безумия люблю вас всех. Но ненавижу это место. А вы с местом ассоциируетесь. Я не могу смотреть на вас, вы являетесь одними из связующих нас с Алексом. – он говорил быстро, отрывисто, будто вот-вот передумает и больше ничего не скажет. – Прости меня, Мишель. И ребятам передай, чтобы меня простили. – тихо сказал он.

– Тебе не за что извиняться. – грустно улыбнулась я. – Ты имеешь право уехать, имеешь право забыть это всё, имеешь право стать счастливым человеком. Но ты не имеешь права предать нашу веру в тебя. Я тебя прошу, иди наперекор, этому же я тебя всегда учила, да? – усмехнулась я. – Я надеюсь, что у тебя всё будет прекрасно. Он тоже хочет этого. – я взглянула на небо.

– Я знаю… – прошептал Майкл.

Такси подъехало к лесу.

– Прощай, Мишель. – выдавил из себя улыбку Майкл.

– Прощай, Майкл. – одними губами, сдерживая слёзы, сказала я.

Майкл кивнул мне и пошёл в сторону жёлтой машины.

– Прощай… – сама себе сказала я и проследила за уезжающим автомобилем.

Уснуть я так и не смогла.

***

– Майкла нет. – коротко сказал Мэд, когда вышел из палатки.

– Я знаю. – усмехнулась я, потушив девятый по счёту окурок.

– Он уехал. – не спрашивая, сказал Мэд.

– Да, уехал.

– Мы бы могли его проводить.

– Не могли бы. Тем более у нас есть человек, которого через несколько дней надо будет провожать. – я кивнула в сторону спящего Тома.

– Не верю, что он уезжает. – сказал только что проснувшийся Карл, протирая глаза.

– Это его мечта. Мы не имеем права ему препятствовать. – грубо сказала Мэй, вылезая следом за Карлом.

– Верно, Мэй. – я достала десятую сигарету из пачки.

– В ноге какое-то неприятное чувство. – сказал Мэд, потирая ногу.

– Дай посмотрю. – Мэй нежно прикоснулась к лодыжке Мэда. – Мэд! Это клещ. – воскликнула Мэй.

Я ухмыльнулась, вспоминая слова Мэда о том, что в детстве, после их прогулки по лесу, его мама нашла у него на куртке клеща. Да, помню, как она прибежала к нам домой и стала выяснять, где мы были.

Мэд рассмеялся, глядя на наши обеспокоенные взгляды.

– Я больше чем уверен, что никто из вас не умеет доставать клеща. Будим Тома и едем в больницу, Карл, ты за рулём. – он кинул парню связку ключей.

– Что случилось? – сонно спросил Том, проснувшись от того, что я его пыталась растормошить.

– Моя смерть случится. Даже не знаю от чего: либо от клеща, если мы не успеем в больницу, либо от рук моих родителей, когда они узнают, что меня цапнул клещ, пока я спал, напившись. – сказал Мэд, сворачивая пустую палатку, пока Мэй и Карл уносили остальные вещи в машину.

Том быстро подскочил на ноги, закинув в рот жвачку.

– Поехали. – он быстро разобрал палатку, свернул её и залез в фургон.

Карл сел за руль и под руководством Мэда тронулся с места, оставляя поляну позади.

***

Мэд похвалил Карла за то, что он доехал быстро и не разбил его машину, а что ещё лучше – не разбился сам.

Мы всей толпой вывалились из машины, только Мэд не мог спокойно устоять на ногах.

– Тебе плохо? – взволнованно спросила Мэй.

Я прикоснулась к его лбу.

– Укус действует, у него температура и жар. – мы с Мэй взяли его под руки, чтобы он не упал от слабости, и зашли в больницу. Тут же наш взгляд приковали двое носилок, где лежали тела, накрытые белой тканью, из-под неё проглядывали пятки двух тел. Взгляд Мэда переменился, всю его слабость будто сняло рукой. На пятках тел были татуировки с датой. 09.09.1989. Мэд высвободился из нашей хватки и пулей подбежал к носилкам и, не обращая внимания на крики медсестёр, стянул ткань с двух тел.

Я вскрикнула.

Том и Карл испуганно схватились друг за друга, а Мэй со слезами на глазах смотрела на непроницательное лицо Мэда, которое исказилось грустной, отчаянной усмешкой при виде тел своих родителей.

– «09.09.1989» – их дата свадьбы. – голос Мэда дрогнул, усмешка исчезла, а на глазах выступили слёзы, и Мэд впервые в своей жизни закричал от нахлынувших на него чувств. За тем его взгляд упал на единственное ножевое ранение у каждого и истерзанные тела.

– И до них он добрался. – тихо прошептала я.

– Вы кто приходитесь убитым? – тихо спросила медсестра.

Мэд вздохнул и сказал.

– Мэдсон Харрис, я их сын. Дата рождения – 12.11.1991, – коротко ответил он, делая паузу, чтобы медсестра успела всё записать.

Женщина моментально изменила взгляд.

– Я соболезную… – тихо сказала она.

– Засуньте соболезнования в задницу, а пока что вытащите у меня из ноги клеща, пока я не оказался вместе с ними. – он указал на два тела, которые собирались увезти в морг.

Женщина засуетилась и подозвала врача.

– Мэд, ты как? – тихо спросила я.

Мэд усмехнулся.

– Так же, как и ты тогда, четыре года назад.

«Значит, ужасно». – подумала я.

– Идите домой. – сказал он, запуская руки в свои светлые волосы.

– Мы никуда не уйдём, Мэд. – сказал Том, а Карл кивнул, соглашаясь со словами друга.

Мэй молча смотрела на Мэда.

– Вы мне не сможете сейчас помочь. Я хочу побыть один. Сейчас у меня из ноги достанут это насекомое, и когда я выйду из палаты, никого из вас здесь быть не должно. Вы меня поняли. – последнюю фразу он сказал настойчиво, говоря, что если мы не уйдём, то будет только хуже.

Мы переглянулись и вышли из больницы.

– И что теперь? – тихо спросила Мэй.

– Ты же его девушка. – язвительно заметила я. – Так что ты ответь на свой вопрос.

– Мишель… – Карл коснулся моего плеча.

– Его не нужно тревожить сегодня и завтра. После похорон от него нельзя отходить ни на шаг. Поняли? – спросила я.

Ребята кивнули.

– А теперь по домам, пока я не откинулась от недосыпа. – я пошла как можно дальше от больницы, не дожидаясь ответа от друзей.

Главное, перетерпеть следующие пять дней.

========== Часть 16. ==========

Мэд не был близок с родителями. Но его любовь к ним можно было почувствовать при одном лишь взгляде на родителей. Даже когда они называли его «разочарованием», Мэд не переставал их любить, как и они его. Его любовь к ним почувствовалась особенно на похоронах, когда он стоял и смотрел на уже закопанные тела. В его взгляде читалось всё:

Боль. Разочарование. Ненависть. Злость. Грусть. Любовь.

Мы по очереди находились рядом с Мэдом, пытались его разговорить. Но он не слушал никого из нас, просто глотал алкоголь и говорил: «Заткнись или уходи».

В один момент Мэд просто вытолкнул нас из дома, а на следующий день закрыл все двери и окна, никого не впуская.

– Мэд! Открывай! Да твою ж, Мэд!!! Открывай! – я колотила в дверь руками и ногами, пока Карл и Том пытались забраться на второй этаж, а Мэй безуспешно звонила Мэду.

– Бесполезно. – сказал Карл, спрыгивая с шеи Тома.

– Что будем делать? – взволнованно спросила Мэй.

– Идём на трубы. Алкоголь в гараже, за машиной. – я указала на гараж.

– Ты хочешь напиться? – спросила Мэй.

– Мэд этим сейчас и занимается. – в подтверждение моих слов из окна второго этажа полетела пустая стеклянная бутылка, разбившись о землю.

– Ему нужна наша поддержка! – сказала Мэй.

– Тогда сиди под дверью в одиночестве. – коротко сказала я, пока Том и Карл забирали ящик пива из гаража.

– Ты ничего не сможешь сделать сейчас, Мэй. – спокойно сказал Том. – Мэд нам не откроет, трубку не берёт. Нет смысла сидеть и ждать чуда. Он выйдет тогда, когда захочет, или пока у него не закончится алкоголь.

– Ему плохо… – прошептала Мэй.

– Конечно, ему плохо, он остался без родителей и без музыкальной группы. Мы не можем позволить остаться ему ещё и без друзей, поэтому придём к нему вечером, через часа четыре. – сказал Карл.

– Вот именно. Не волнуйся, Мэй. Мэд сильный парень, справится. – я похлопала Мэй по плечу. – Идём.

Мы вышли на проезжую часть.

– Даже машины по одной в час проезжают. – усмехнулась я, глядя на дорогу.

– Все уже поняли, что ты ненавидишь этот город. – закатил глаза Том.

– Я не говорила, что ненавижу. – сказала я. – Просто знаю, что жить здесь невозможно. Тебе проще всех Том, свалишь через пять дней и всё.

Том нахмурился.

– Нихрена. Я буду уезжать с мыслью, что моему другу плохо, а по городу бродит убийца. Как мне с этой мыслью уезжать, а, Мишель? – усмехнулся он.

– Ты прекрасно знаешь, что мы сделаем всё возможное для того, чтобы ему не было плохо. А Шон сделает всё возможное, чтобы поймать убийцу. – сказала я.

Том кивнул.

До труб мы дошли в тишине. Каждый думал о своём, но у каждого мысль сводилась к одному:

«Мэд».

Каждый из нас выпил по три банки пива, и только тогда я нарушила тишину.

– Вы знаете, что из всех его многочисленных родственников о нём побеспокоилась только румынская пара? Они наняли переводчика, который сидит рядом с ними при их с Мэдом разговорах по видеосвязи. Они купили учебник английского.

– Тебе Мэд рассказал? – спросила Мэй.

– Да, они позвонили тогда, когда я была с ним.

– Мэд всегда доверяет тебе больше всех, почему? – спросила она.

– Потому что Мишель не боится сказать ему, что он тварь. – сказал Карл, допивая четвёртую банку пива.

– Он не тварь… – тихо произнесла Мэй.

– Он не тварь. – согласилась я. – Он ведёт себя как тварь. И не говори, что ты с этим не согласна.

Мэй посмотрела на меня взглядом, который я узнаю из тысячи.

– Не говори, что мы возвращаемся к тому, с чего начали. – сказала я, тыкая пальцем в шрамы на запястьях девушки.

– Я не знаю… – прошептала она, шмыгая носом.

– Ты идиотка. – сказала я.

– Ты злая. – с грустью усмехнулась Мэй.

– Я не лицемерю. – отмахнулась я. – Советую вам того же.

Я запрыгнула на трубы и побежала.

– Вы со мной или как? – крикнула я.

– Надеюсь, мы ничего не сломаем. – прошептал Карл и забрался на трубы следом за Мэй и Томом.

Я остановилась, чтобы дождаться ребят.

– Даже не думал, что трубы такие длинные. Сколько? Метров шестьдесят? – запыхавшись, спросил Карл.

– 88. – сказала я, высмеивая способности Карла в подсчёте. На что Карл показал средний палец. – Будете отставать, придумаю вам сотню кличек и оскорблений. – сказала я и побежала дальше.

– Вы похожи с Мэдом. – сказал Том, обгоняя меня. – Закрываетесь под маской грубости от смерти.

– Правда всегда груба. Мы не умеем врать. Разве что в тех случаях, когда сбегаем с уроков, чтобы покурить на пару.

– Вы друг друга ненавидите любя. – усмехнулся Карл, который кое-как нас догнал.

– Только не говорите Мэй, она меня сожжёт своей ревностью. – усмехнулась я.

– Помните, как год назад она сломала Катрине нос? – спросил Том.

– Катрина тогда только влилась в нашу компанию ради того, чтобы подкатить к Мэду, Мэй об этом узнала первой, не могу этого забыть. – улыбнулась я.

– До сих пор не могу понять, к кому она подкатывает: к Мэду или к Тому? – улыбнулся Карл.

– Я вообще-то здесь. – Том помахал рукой перед лицом Карла.

– И я между прочим тоже. – Мэй догнала нас, тяжело дыша.

– Мне вообще-то всё равно. – передразнил их Карл.

Мы добежали до конца и спрыгнули на землю, прямо около дуба, на котором выцарапано десять инициалов.

«М.Л.» «М. Х.» «К. У.» «М. М.» «Т. Ф.» «Ф. О.» «К. Г.» «А. Р.» «М. Р» «Т. Л.».

Я провела рукой по последним трём инициалам.

– Тони мастерски пользовался ножом. – улыбнулась я, касаясь последнего инициала, который был выцарапан невероятно ровно и точно.

– Он был слишком идеальным и надоедливым для девятилетки. – сказал Том.

Я усмехнулась, вспоминая брата.

***

В комнату ворвался светловолосый парень лет девяти и начал рыться в вещах, не замечая двух курящих подростков.

Мэд усмехнулся.

– Что, даже не скажешь, что курение вредно для здоровья? Не пожалуешься родителям? – спросил Мэд.

Тони ухмыльнулся.

– Я, конечно, знал, что ты умом не блещешь, но чтобы настолько. – сказал он, доставая маленькие ножи из-под матраса. – Мне плевать, что вы делаете. Мишель не пять лет, чтобы ругать за то, что она курит. Да и тем более она старше меня. Не мне её отговаривать. Если она умная, то знает, чем это чревато. Если она тупая, но умеет читать, то на пачке написаны все болячки, которые можно подхватить. Если она тупая и не умеет читать, то это её проблемы. А на тебя мне глубоко насрать. Пока! – он помахал нам рукой и вышел из комнаты, а за дверью уже крикнул. – Через двадцать лет от рака лёгких лечить вас не буду, так и знайте.

– Он тоже школу прогуливает? – поинтересовался Мэд.

– Вероятно, что он забыл ножи, поэтому пришёл. Но шанс того, что он вернётся на два последних урока, очень мал.

– Наш человек. – улыбнулся Мэд. – Весь в тебя, Мишель.

***

– Пытаешься убить невидимого человека? – я перепрыгнула цветы, на которые мама убила целую неделю, чтобы красиво высадить, полить и дальше ухаживать за ними.

Тони оторвался от метания ножей в воздух.

– Ага, пытаюсь тренироваться, чтобы заглянуть к тебе в комнату, пока ты спишь. – невозмутимо сказал Тони, метнув нож в мою сторону. Нож попал на сантиметров шесть выше моей головы. – Но пока что в мои планы твоё убийство не входит. – он указал на нож, который застрял между кирпичами над моей головой.

Конечно, я знала, что он никогда не сделает мне ничего плохого. Поэтому я ничего ему не сказала насчёт того, что он мог меня убить, если бы мастерски не владел ножами.

***

Тони закатил глаза, проходя мимо меня, пока я вытирала слёзы с лица.

– Ненавижу твои слёзы. – сказал Тони.

– Мне всё равно. – сказала я.

– Причина? – коротко спросил Тони, заваривая кофе на двоих.

– Катрина Мэддис.

– Понятно. – больше он ничего не сказал, просто заварил кофе и отдал мне чашку, а затем ушёл в свою комнату.

После физкультуры, когда все пошли переодеваться, Катрина нашла своё платье, которое было изрезано в клочья ножиком. И на стенке рядом было выцарапано:

«Привет от Т. Л. Ты не стоишь чьих-либо слёз, особенно слёз оптимистичных людей. P.S: Твоя запасная одежда в том же состоянии, что и эта тряпка, что ты называешь «писком моды».

***

– Таких людей, как он, надо было поискать. – улыбнулся Карл, вспоминая что-то.

***

– Что за ерунда? – спросил Тони, когда Карл рисовал вазу с цветами.

– Моя визитная карточка в художественную школу. Туда не примут без вступительной работы. – сказал Карл.

Тони плюнул на картину.

– Ты ненавидишь вазы рисовать, так что сожги это дерьмо. – сказал он.

– Мне нужно в художественную школу попасть. – спокойно ответил Карл.

– Хочешь этого? – спросил Тони.

Карл промолчал.

– Делай, что хочешь, мне насрать. – сказал Тони, прежде чем уйти.

Карл дорисовал картину и пошёл в художественную школу. Но не прошёл отбор. Это его очень расстроило, что не мог не заметить Тони. И уже на следующий день на стенах художественной школы баллончиком кто-то написал:

«Вы потеряли лучшего художника, вы не стоите его грусти из-за вас».

***

– Таких, как он, в принципе больше не существует. – сказал Том, вероятно тоже придаваясь воспоминаниям.

***

– Не облажайся, Филлипс. – сказал Тони, забежав в раздевалку футболистов перед началом финального в этом сезоне матча.

Том не облажался, хотя они и проиграли уже известным вам «Зайцам» со счётом 12:13. Он забил девять мячей, а попыток было больше пятидесяти точно.

Но Тони был вреден, чтобы признать то, что Том не неудачник.

– Мог и лучше. – коротко сказал Тони перед тем, как незаметно сделать надрез на фанатской майке «Зайцев». Парень, который был в ней этого даже, и не заметил.

– Эй, Филлипс! – закричали игроки «Зайцев». – Твоя команда такая жалкая, как и ты сам! – очевидно, что это провокация. Том дёрнулся, но Тони своей маленькой рукой преградил ему путь.

– Стоять. – грубо сказал Тони. Было непонятно, кому это было сказано: Тому или «Зайцам».

Тони метнул один из ножей в ботинок высокого «Зайца», тот вовремя отскочил.

Тони быстро подбежал к ним и отодвинул в сторону половину куртки, показывая во внутреннем кармане весь свой арсенал ножей, лезвий и всего прочего. «Зайцы» даже не успели заметить, как Тони незаметно чирканул самым острым ножиком по их рукам, оставляя длинный след.

– Слушайте сюда, никто из вас не докажет, что вас поцарапал я. Сколько ни пытайтесь. – он дал им две секунды на размышления, а затем продолжил. – Филлипс забил за этот матч грёбанных девять мячей, в то время как ни один из вас даже не ударил по воротам. Поверьте, я следил. – он ухмыльнулся. – Так что заткнули рты и пошли жрать водку в честь НЕ своей победы. Потому что вы для неё ничего не сделали. И не думайте, что в следующем сезоне в финале «Филины» не надерут вам задницы. – он подмигнул им и пошёл в нашу сторону.

Тони умер за месяц до финала следующего сезона. «Филины» выиграли у «Зайцев» со счётом 15:3, разгромив их полностью. Том принёс свою грамоту о победе на чемпионате между школами штата на могилу Тони и закопал рядом.

– Мы надрали им задницы, Тони. – только и сказал Том, а затем ушёл прочь с кладбища.

***

– Он умел поддержать. – усмехнулась Мэй.

***

– Что на этот раз? – с громким вздохом спросил Тони. – Хотя, нет, подожди! Дай я угадаю! Мудак Мэд опять что-то сказал о том, что у него новая девчонка.

Мэй ничего не ответила, только слегка качнула головой.

– Забудь о чувствах, если не хочешь в них захлебнуться.

– А если это будут счастливые чувства? – с надеждой спросила Мэй.

– Бесишь. Твои чувства никогда не будут взаимными. Только погубишь себя и всё. Он ценит тебя, как близкую подругу. Но как девушка ты ему не сдалась. Пойми это и живи дальше.

– Как ты понял раньше, чем Мишель, о моих чувствах к Мэду? – спросила Мэй.

– Мишель слепа в некоторых моментах. Я наблюдателен. Не пропускаю ни одной детали. Взгляды. Нервные движения ногами и пальцами. Закусывание губ или внутренней стороны щеки. Грустный взгляд при разговорах о новой девчонке. Весёлый взгляд при рассказе Мэда о том, как он бросил эту девчонку. Мой мозг это суммирует и выдаёт ответ: ты в полной заднице, Мэй. – Тони продолжил читать какую-то книгу, вроде как это было произведение из русской классики. – Кстати, – Тони оторвался от книги. – Ты зачем вообще пришла-то?

– Проект задали, мы с Мишель его две недели откладывали до последнего. Завтра нужно защищать. – сказала Мэй.

– В моей комнате на столе лежит проект. Твоя с Мишель задача просто выучить текст. – скучающе сказал Тони.

– Она мне не сказала, что уже сделала проект.

– Она его и не делала.

– То есть?

– То есть это я сделал, увидев у неё на руке пометку с этим проектом, она же любит забывать дневник дома. – усмехнулся Тони. – Идите и учите текст. Без пятёрки я не пущу Мишель домой. – сказал Тони.

Тони всё же пришлось пустить меня в дом на следующий день, так как мы на пять защитили проект.

– Я думал, что ты забьёшь на зазубривание и получишь тройку, тогда я бы выпер тебя на улицу и вздохнул бы спокойно. – зевнул он.

– Не дождёшься. – усмехнулась я.

***

– Я восхищаюсь им… – призналась я.

Ребята подошли ко мне ближе.

– Поверь, Мишель, мы тоже. – они обняли меня со всех сторон.

– Думаю, что нам всё же пора идти. – сказала я в тот момент, как мне на телефон пришло сообщение.

«Я пае-дту на бвйке на могиллллу. Мэд».

– Быстро к Мэду! Это придурок пьяным решил сесть на байк! – мы быстро побежали к дому друга.

Пешком до дома Мэда от труб было где-то минут тридцать, бегом – пятнадцать. Но уже на полпути мы остановились, услышав звуки скорой. Через секунду мы бежали ещё быстрее. Никто из нас не подозревал, что может бегать с такой скоростью.

Мы были в двухстах метрах от дома Мэда, как увидели машину скорой помощи, двух полицейских, водителя фуры, который ревел, и байк, который было проще назвать грудой железа, чем транспортным средством. Один из полицейских кинул взгляд на нас и застыл. Это был тот хмурый полицейский, который пытался задавить меня своим высокомерием. Он резко пошёл в нашу сторону.