Текст книги "Мой выбор предрешает вечность (СИ)"
Автор книги: Jozie Writer
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Я резко выдохнула, отстранилась и легко постучала. Глупо: Аро давно знает о том, что я уже полминуты топчусь перед дверью. Но мне уже плевать.
*
pov автор
Правитель Вольтури сидел в шикарном кресле за письменным столом, с удовольствием откинув голову на спинку. Аро наслаждался ситуацией. Нет, в самом деле, все шло по его тщательно продуманному плану, как по накатанной.
Брюнет размышлял об Элис, Белле и всей этой ситуации. Еще немного, и он приведет в действие следующую часть своего коварного плана, но нужно еще подождать, еще чуть-чуть. Конечно, он мог бы в любой момент сорваться и найти девчонку и оборотня, а там делов-то! Открутить его собачью голову с верными Алеком и Джейн – совсем не проблема. Но Аро хотел, чтобы это сделала Элис, лично. Аро хотел покончить с прошлым провидицы раз и навсегда. И когда он реализует свои идеи, даже если сама Элис однажды разочаруется в нем и сбежит из Вольтерры – она вернется, потому что Каллены ее уже не примут. Никто не примет верную пешку Аро, она станет парией, опасностью, чужая для всех.
Аро решил, что привяжет Элис к себе любыми путями, хочет она того, или нет, но ее мнения никто и не спрашивает. И сегодня, именно сегодня – еще один аккорд его замечательной игры. Уже не первый, но и не самый последний, зато очень и очень важный. Самый. Особенный.
Когда мужчина услышал ее аромат возле своей двери, он блаженно улыбнулся. Девчонка волновалась, словно чувствовала, что все случится именно сейчас, топталась в дверях. Ах, как это приятно.
Тешит его раздутое эго и проливается бальзамом удовлетворения.
Наконец раздается тихий стук в дверь. Аро выжидает три секунды, что для вампира непростительно долго и разрешает посетительнице войти.
– Элис, моя милая, проходи. Я как раз ждал тебя, – ласково и тише, чем нужно, произносит Аро. Это не совсем шепот, но и не вслух, а что-то доверительное, почти интимное.
– Аро, – облегченно выдыхает Элис.
Ей кажется, что от наплыва чувств у нее начинает кружиться голова. Элис плюхается в кресло напротив правителя, но Аро подходит к ней, доверительно берет под локоток и ведет к дивану. Они садятся слишком близко друг к другу.
– Я хотел поговорить о твоих планах, моя милая, – почти шепчет Аро и проводит по ее руке вверх.
Холодные пальцы гладят тонкую длинную шейку.
Глаза Элис становятся буквально огромными от удивления и от чувств, что наполняют все ее естество. Она удивляется не только открытым действиям Аро, но и самой себе, когда понимает, что ее основная эмоция сейчас – желание.
Если бы Аро был романтиком, он непременно бы подумал, что в ее прекрасных глазах, глубоких, как озера, можно утонуть, но Аро им не был. Ему было плевать. Хотя, конечно, он отдавал должное тому, что совместить приятное с полезным – прекрасно вдвойне. А Элис, помимо всех его коварных планов, была именно приятна.
Сначала она не может вымолвить ни слова.
Элис переводит взгляд на его губы, которые изгибаются в едва заметной улыбке. Спустя секунду бунтующая память подбрасывает ей пару воспоминаний о прежнем счастье с Джаспером, и Элис прошивает чувство вины. Она чуть отстраняется от правителя, и ее взгляд становится более осмысленным.
– Я не думала пока о чем-то глобальном, – отвечает она.
И стоит правителю приблизиться к ней вновь, Элис вновь попадает во влияние его чар. Вина и мысли о муже испаряются из ее разума, и остается только он – великий и прекрасный Аро Вольтури. Такой сильный, такой властный, самый лучший. Куда Джасперу до него?
Все прошлое исчезает, есть ли до него дело, если оно было таким обыденным и пресным? Вот теперь, рядом с этим гениальным вампиром, она, наконец, может быть свободной, может не сдерживать себя, делать, что ей угодно. Потому что Аро всегда поймет и поддержит, всегда ей поможет, покажет как нужно и научит всему. Она будет рядом с ним, чтобы быть ему полезной, а он разделит с ней его вечную славу и безграничную власть. Он ведь обещал.
И не то, чтобы он заявлял это открыто, нет, просто она умница и обо всем догадалась сама.
Холодная рука касается уже не шеи, а шелковых прохладных щек молодой красавицы. Всего секунда и рука исчезает. Обидно. Элис обидно.
И она тянется за рукой. А Аро ей это позволяет, не отстраняясь, но и не приближаясь к ней.
Все понятно: он выжидает, дает ей право выбрать самой.
Это право давал ей только он. А все остальные только принуждали ее и возлагали надежды: на то, что Элис увидит и предупредит об опасности, что Элис приедет и спасет их и так далее, и так далее, но ответственность за большую семью и личный выбор – это разные вещи и именно сейчас девушка это понимает.
– Моя Элис, – медленно произносит он.
Выбор сделан.
Элис кажется, что именно этот выбор – ее, что она сделала его сама и никто ни к чему ее не принуждал, да и вообще, есть ли разница, если ей так хорошо, так томительно-сладко, тягуче, как карамель, и хорошо…
Девушка наклоняется и целует. Сначала это нежно, а потом скрытая, выдержанная страсть сносит все границы и вырывается наружу. Элис не успевает опомниться, как оказывается у правителя на коленях, готовая на всё.
Девушка отрывается от его губ и смотрит Аро прямо в глаза.
В черных глазах с красными всполохами она видит только страсть и желание. В них есть еще жажда игры и торжество, но она, опьяненная неведомой силой, их не замечает.
– Давай, моя хорошая, – произносит Аро и его опытные руки начинают освобождать ее от одежды.
О, нет, несмотря на видимое желание познать нечто новое, мужчина вовсе не торопится. Каждое его движение чуть замедленно. Ему нравится играть, он наслаждается осознанием того, ЧТО он творит с ней, с этой маленькой красивой вампиршей.
Сегодня Аро позволяет себе все: он ведь так долго ждал этого дня. И хотя он мог бы получить любую женщину в замке и за его пределами (и иногда он этим пользовался), сейчас, именно в этот последний месяц хотелось именно ее – Элис. И не то, чтобы от большой любви и страсти, просто Аро не привык себе отказывать, а Элис так свежа, мила, неизведанна, и почему бы и нет, если это как раз вписывается в его более чем грандиозные планы.
Спустя пару часов, выходя от Аро, Элис полна невероятных противоречивых чувств. С одной стороны, она эмоционально возбуждена, почти счастлива и довольна. Случилось то, чего, оказывается, она хотела уже долгое время, и теперь на нее сошло удовлетворение от получения желаемого и спокойствие. Но, и это с другой стороны, спокойствие быстро испарилось, стоило ей вспомнить, что в комнате ее ждет муж. Муж, который здесь из-за нее, ради нее. Муж, который читает эмоции.
Вот тут Элис столкнулась с ужасом и стыдом. Конечно, стыда была меньше, да, и того, что случилось, уже не воротишь. К тому же, она хотела этого, в чем ей тогда себя винить?
Но вот чтобы Джаспер обо всем узнал, вовсе не входит в ее планы. В конце концов, не виновата же она, что полюбила сразу двоих мужчин: они слишком разные, чтобы суметь выбрать кого-то одного. Она любит, честно любит их обоих, ну, кто же знал, что так получится?!
Элис еще некоторое время побродила по замку, успокаиваясь и смиряя свои мысли: Джаспер ни о чем не должен узнать. А вообще, было бы хорошо, если бы он куда-нибудь ушел на время. Но, увы, это вряд ли.
Когда девушка вернулась в комнату, ее любимый, конечно же, учуял необыкновенно сильный запах Аро на ней (хоть она и принимала душ), но Элис постаралась его заболтать.
– Я приму душ и буду только такой, как ты любишь, любовь моя, – прошептала она, поцеловав Джаспера в губы так страстно, как совсем недавно делала это с Аро, а затем моментально испарилась в ванной комнате.
Там Элис долго терла тело мочалкой и вылила на себя целую кучу ароматических средств. Результат, кажется, оказался именно таким, как она и предполагала, – отличным.
Стоя под резвыми струями душа, она проигрывала в воображении сцены их с Аро дня и страсть возвращалась к ней с новой силой. Девушка еще раз порадовалась, что Джаспер читает эмоции, а не мысли.
Элис вышла из ванной обнаженной. Джаспер, если и удивился, то не подал виду: от жены так и фонило тем, чего Джасперу уже давно хотелось. В последние дни их близость стала редкостью, но сейчас… Парень не собирался отказываться.
Элис отдалась и ему.
========== Часть 2. Глава 6. ==========
*
спустя месяц,
Форкс,
pov автор.
Уже два месяца прошло с тех пор, как семья Калленов уменьшилась в половину. Вместо восьми жизнерадостных вампиров в доме оставалось всего четыре. И они были морально убиты.
Сегодня был важный день для этих вампиров, омраченный, тягостный, но важный и нужный.
Они переезжали. Вернее, собирали свои вещи, чтобы покинуть этот дом надолго, а возможно и навсегда. Слишком много воспоминаний, слишком счастливы они были здесь, чтобы когда-то, даже чисто теоретически, можно было вновь вернуться в Форкс, и, тем более, поселиться в этом доме.
Разве не будет преследовать их на каждом шагу смех Элис, разве не будут раздаваться возмущения Эдварда, уловившего в чьих-то мыслях нечто хулиганское и провокационное, разве не будет слышаться спокойный голос Джаспера, фильтрующего чужие эмоциональные бури, но стойкого и надежного как скала и, наконец, разве не будет вспоминаться еще одна потерянная дочь семейства, самая молодая, самая безрассудная, но все еще любимая большинством оставшихся Калленов … – Белла.
Увы, все произойдет до обидного именно так, а потому каждый из четверых вампиров в доме занимался одним и тем же делом – паковал вещи.
Эсме несла две любимые вазы из своей комнаты вниз, чтобы упаковать их вместе с теми, что стояли на кухне. Ее взгляд невольно выхватил из окружающего мира висящий на стене странный стенд с огромным количеством шапочек выпускника. Конечно, ее дети так часто оканчивали школу, что это даже становилось смешно. Но все имеет свойство заканчиваться. И именно в этот момент Эсме вдруг поняла, что отдала бы многое ради того, чтобы эта привычная рутина, которую каждый из них порой ругал, вернулась на место. Женщина села на ступеньку, обнимая вазы руками и печально глядя на стену. Она смотрела неотрывно, погружаясь в свои мысли все глубже и глубже. Когда-то так же глубоко и без всякой надежды на спасение погружалась в воду прыгнувшая со скалы Белла Свон. Но кому в голову придет сейчас такое сравнение?
Эсме сидела и думала о том, что ей так хотелось бы провожать Карлайла на работу каждое утро, разнимать спорящих детей, ругать Розали за слишком открытый для школы, по ее мнению, наряд. Да столько всего на самом деле!
Эсме и сама не заметила, как начала плакать. Она не заметила и то, как Эмметт, шедший в эту минуту из гаража мимо холла и лестницы, подошел к матери и обнял ее за плечи.
– Мы справимся, – негромко сказал он.
Эсме очнулась. Женщина чуть улыбнулась сыну, а потом ответила:
– Мы попробуем научиться жить снова.
– Нет, мы не попробуем, мы сможем, мы все преодолеем, потому что мы – одна семья, мы есть друг у друга, – твердо сказал он.
Эсме посмотрела на сына и кивнула:
– Да, ты прав, мы сможем все.
А потом они оба встали и отправились каждый – по своим делам. Эмметт – в кабинет Карлайла, помочь отцу, а Эсме – вниз, упаковать вазы.
И это было правильно: жизнь продолжалась.
Уже справившись со своим делом и поднимаясь обратно наверх, Эсме еще раз окинула взглядом стенд с шапочками:
– Было, было и прошло. Он прав – никто не виноват.
Кто именно этот «он», женщина не уточнила и нам остается лишь догадываться, имела она ввиду Джаспера, защищавшего не так давно Беллу, или Эмметта, только что развеявшего страхи матери.
Эсме попыталась улыбнуться самой себе, но пока у нее получилось плохо. Ну и пусть, она верила, что в следующий раз выйдет лучше.
Тем временем, единственный сын в этой семье помогал отцу собирать книги. Всю библиотеку было решено перевозить, в конце концов, книги – вещи действительно ценные. И запредельная стоимость некоторых экземпляров была тут совершенно не причем.
Карлайл и Эмметт провозились с библиотекой и некоторыми особо важными вещами действительно долго – до самого вечера. Когда они оба вышли в просторный холл и прошлись по первому этажу, то ощущение переезда и тягостное ощущение неотвратимости накрыло их. Дом был почти пуст. От этого, комнаты, конечно, казались еще свободней и просторней,… и пустей. Их следующий дом не будет таким большим, такой большой он им больше просто не нужен.
Наступила ночь. Последняя ночь в этом доме и, хотя никто из них не озвучивал вслух, каждый провел ее в прощании с прошлым, которого не вернуть.
Карлайл и Эсме сидели, обнявшись, на кровати в их спальне на втором этаже. Они иногда переговаривались, но в большей степени – молчали.
Розали и Эмметт отправились на охоту. Девушка действовала на автомате, все больше отдаваясь размышлениям о том, какая новая жизнь ждет их и смогут ли они вообще ее построить. В эту ночь она впервые, пожалуй, признала, что в произошедшем есть лишь малая доля вины Беллы Свон. Она не разрушала их жизнь, нет, конечно, нет, и вовсе не задавалась такой целью. Она просто поступила так, как считала нужным, собственно как и все остальные: Белла ушла с оборотнем, это был ее выбор, так же, как выбор Эдварда – убить в Вольтерре, выбор Элис – обменять свою жизнь на его, пусть и неудачно, выбор Джаспера – последовать за любимой, а тем, кто остался, пришлось лишь мириться с последствиями такого выбора.
Ничего уже не изменить.
Разумеется, Розали пришла к осознанию не сразу, и у нее было два долгих и тяжелых разговора с Карлайлом и с Эсме, но кое-что она уже осознала.
– Эсме, я не понимаю, как ты можешь?! Она же предала нас, всех нас, а ты все равно ее прощаешь, более того, ты ее любишь!
– Конечно, ведь она все равно моя дочь, и, что бы она ни сделала, она ею и останется, – печально, но с уверенностью в голосе ответила женщина.
– Но, Эсме, разве так можно? Я… у меня нет слов, я не понимаю, не могу понять и принять, – растерянно, чуть взволновано, но негромко проговорила Розали.
И она не лгала, она действительно не могла понять ни Беллу Свон в ее нелогичных поступках, ни Эсме в ее стремлении все простить. Для Розали сам факт супружеской неверности казался чем-то настолько неправильным и диким, что у нее волосы вставали дыбом, когда она, чисто теоретически, разумеется, думала о том, что могла бы изменить мужу. Розали понимала, что есть такая вещь как любовь, понимала, что любовь начинается и проходит, но, ведь Белла (хоть Розали и была всецело против обращения) показывала вполне определенные чувства к Эдварду, но, с точки зрения блондинки, если чувства были, то они не могли бы пройти за пару недель, ведь так? А если так, как считала она, то, выходит, что чувств-то и не было! Или Джаспер прав, и любовь у Беллы была?
Розали поняла, что она окончательно запуталась. Все шло не так.
А понять Эсме она не могла тем более! Белла хоть и не делала это целенаправленно, но все-таки разрушила их семью. Она была первопричиной! Как теперь ее можно было простить, как ее можно было понять и любить тем более? Розали и раньше-то не жаловала «новую сестру», а теперь прониклась к Белле отвращением. Не ненавистью и жаждой мести, как Элис, а именно отвращением, потому что Розали понимала, что подобным образом она не поступила бы никогда. И в этом, стоит признать, девушка была и уверена, и абсолютно честна с собой – Розали действительно не поступила бы так, как Белла. Институт семьи для блондинки всегда стоял на первом месте, а может, все дело в том, что Розали-то как раз, в отличие от Беллы, в такой ситуации никогда не находилась, потому что встретила свою вечную вампирскую пару и ей, конечно, легче было рассуждать о подобном. Розали просто не с чем было сравнить, за неимением такого опыта, как говорится.
Но, тем не менее, факт остается фактом: Розали презирала Беллу. А теперь, по прошествии времени, девушка предпочитала просто забыть о Белле, не думать о ней. Для Розали так было проще: она не хотела ни видеть Свон, ни ее знать.
– Роуз, милая, – женщина наклонилась и обняла приемную дочь, – я понимаю, понимаю тебя и в чем-то я согласна с тобой, да. Белла поступила ужасно, для меня, как для верной женщины все это тоже непонятно и странно, но мы с тобой уже живем так долго… И я поняла, что в жизни бывает по-разному, и то, что правильно с нашей точки зрения, не всегда правильно для другого. Я верю в людей, верю в лучшее. Белла никогда ранее не давала повода обвинить ее в чем-то. Помнишь, она бросилась за Эдвардом в Вольтерру, помнишь, она сбежала от Элис и Джаспера в Финиксе, чтобы спасти свою мать? Белла не плоха, возможно, есть то, чего я не знаю, и ты не знаешь. Все это, – Эсме тяжко вздохнула, – я просто люблю ее, как и любого моего ребенка, и от выбора, что она сделала, моя любовь не уменьшилась к ней, я не стала ее ненавидеть, потому что ненависть не вернёт мне Эдварда, не вернет Элис и Джаспера. Они сделали свой выбор.
– Выбор? У них не было выбора, очнись! – чуть вскричала Розали, хотя, конечно, в чем-то она понимала позицию матери. В конце концов, если бы ее любимое дитя поступило неблаговидно, разве она сама бросила бы его? Нет, нет, блондинка понимала это и осознавала, что никогда не разлюбила бы своего ребенка, не оставила бы его, не бросила в беде, кем бы ребенок ни был и что бы не натворил.
Как матери борются за жизнь и здоровье детей-наркоманов, как принимают назад блудных отроков, как прощают им обиды и ошибки молодости… – это и есть мать и ее подвиг. Принять своего ребенка любым. Пожалуй, с этой позиции Розали и начала в чем-то понимать Эсме.
Вот только для Розали-то Белла не была ребенком…
– Нет, Розали, был! Это Белла ушла. Да, она ушла, но она не тащила волоком Эдварда в Вольтерру, не тащила, пойми! Он сам решился.
– Ну и что? Он же из-за нее туда бросился!
– Не совсем. Посуди сама, если бы Белла осталась с Эдвардом из чувства жалости, кому было бы лучше? Если серьезно, кому? Вот-вот. Белла имела право его разлюбить, она имела право уйти. Как ни прискорбно это осознавать, но это – истина. Да, Эдвард не справился с этой ситуацией, но Белла-то тут причем? Элис? Так она сама поехала в Вольтерру, никого не предупредив, едва увидев решение брата. Понимаешь, она сама! Это был ее поступок. Она могла бы сообщить Карлайлу, могла бы поехать не одна, кто знает, как бы повернулась ситуация тогда? А если бы ее не было в Вольтерре в тот день, возможно, Аро бы просто казнил Эдварда, но до нее бы не добрался, а там, в будущем, кто знает, как бы еще вышло? Но они все решили именно так, как решили, и нам ничего больше не остается, увы.
Они помолчали, каждая решая что-то для себя, а потом Розали заговорила:
– Хорошо, я понимаю тебя. Наверное, ты права. Но мне нужно время понять и смириться с тем, что так бывает. Это бессилие, оно угнетает меня. Мне сложно принять тот факт, что наша жизнь разрушена, но при этом никто из нас четверых не принимал участие в том, чтобы это произошло. Да, может, они и выбрали, но мы –то ничего не выбирали! А мириться с последствиями их поступков приходится нам, и это убивает меня, лишает последней надежды.
– Я понимаю, понимаю, но мы справимся. Ведь у нас действительно больше нет выбора, Розали, нам придется начать новую жизнь. Как бы нас не влекло прошлое, его больше нет. Отныне все будет так, как есть.
– Да, – прошептала в ответ девушка и обняла свою приемную мать.
Разговор с отцом происходил несколько в другом ключе. Розали уже не говорила о выборе и смирении, тут, и впрямь, нет выхода. Но Карлайл объяснил ей кое-что о прощении и о том, что каждый из нас в любом случае виноват в том, что произошло.
– Разве? В чем же моя вина, Карлайл? В том, что Белла бросила нас?
– Дочка, а ты вспомни, как мы жили, как относились к ней, вспомни, как вела себя ты.
– Но, отец, я лишь пыталась донести до нее, что ее выбор неправильный, что жизнь человека гораздо предпочтительней, чем наше мертвое существование.
– Нет, ты навязывала ей свой выбор, который ты сделала бы, если бы могла. Ты навязывала ей свою волю. Но у Беллы было свое мнение на этот счет, и это правильно. Она решила стать вампиром и, хоть это и странно для всех нас, но мы не имели права относиться к ней иначе из-за этого. Это для тебя быть человеком правильно, но для нее все оказалось иначе. У каждого своя жизнь, свой опыт и свои решения. Тем более глупо и даже нечестно с твоей стороны было попрекать ее выбором уже после того, как пути назад не осталось.
– Но…
– Я ведь прав, и ты это понимаешь. К чему ты грубила ей, новорожденной импульсивной вампирше, когда стать человеком обратно она уже не могла бы в любом случае? К чему, скажи? Разве это не твоя вина? Да, ты попыталась донести до нее свою точку зрения, но она решила по-своему, и это вовсе не значит, что она тебя не услышала и не поняла. Просто для нее так было правильней. Но ты ведь понимаешь, что вела себя неправильно на тот момент? Кому было лучше от этих глупых ссор и наигранных обид, от этой фальшивой манерности и ребячливости?
– Я уже не знаю, – расстроено произнесла Розали, опустив плечи, – прости, Карлайл.
Они редко говорили с отцом по душам, вот так вот. И Розали с ужасом понимала вдруг, что он прав. Как бы там ни было, но он прав. Не в том смысле, что этой правдой можно было кого-то спасти или все повернуть обратно, но, в общем и целом его слова были истиной. Непреложной.
Карлайл обладал недюжинным умом и какой-то «сверхъестественной проникновенностью к другому человеку». Может, это был его дар? Кто знает, но Карлайл всегда мог подобрать те самые слова, что проникали в душу и дарили чувство понимания, принятия, освобождения. И одному Богу известно, как же тяжело было Карлайлу, ведь самого себя, сколько не убеждай, легче не становится.
– Мы все виноваты в том, что произошло, каждый – по-своему, и все – по капле, а в результате вышло, что вышло. Понимаешь, Розали, дочка, учись на своих ошибках. Если уж мы допустили такую ситуацию, и случилось такое горе, мы должны приложить все старание для того, чтобы этого больше не произошло, не повторилось. Эдвард будет счастлив где-то там, если у нас, здесь, все будет хорошо. Он бы простил Беллу, я уверен, он уже ее простил, ведь он любил и любит ее. Тогда кто мы такие, чтобы не простить?
И Розали понимала и проникалась. Она много думала и силилась понять, и поняла кое-что в результате.
Теперь, если в ее жизни появится подобный человек, или хоть сама Белла Свон, Розали в первую очередь попросит прощения сама. За то, что сделала не так, ведь ее грех – это ее грех, а грех Беллы ее не касается, с этим жить самой Белле. Да, появись на горизонте сейчас бывшая сестра, Розали, конечно, было бы непросто, но она бы справилась, смогла бы, ради погибшего Эдварда, ради любимых Карлайла и Эсме, ради спокойствия и мира в семье. Ради того, чтобы больше никого не потерять…
Парень и девушка возвращались с охоты, держась за руки. Они вошли в почти пустой дом, поднялись в свою комнату и сели на кровать друг напротив друга. Они все еще держались за руки, как молодые влюбленные. Такими они застыли навсегда. И их любовь не ослабеет с годами, не станет рутиной, привычкой, обязанностью. Они сохранят друг друга и свои чувства. Это ли не прекрасно?
Они есть друг у друга, и это – главное. Вот что, наконец, поняла Розали после всех этих событий. И, кто знает, возможно оно того и стоило – пройти через боль и потери, если теперь она обрела что-то более значимое лично для нее. Прошло не вернешь. Пусть оно остается в прошлом.
Да, Розали осознала, что хотела бы быть человеком, водить детей в школу и готовить Эмметту обеды, но, как ни прискорбно осознавать, всего этого не будет. Никогда. И, наверное, пора смириться и попытаться стать счастливой, пока она не потеряла то, что у нее еще есть.
Наутро Каллены погрузили вещи в арендованный грузовик и уехали из этого дома навсегда. Они больше никогда сюда не вернутся, это правда.
Однажды, они научатся жить иначе, счастливее, правильней, но это будет не сейчас. Впоследствии они будут избегать своего прошлого, по крайней мере, тех мест, что напоминали бы о нем так явно, но не потому, что рана в груди зияет, и они все еще несчастны, а потому, что прошлое – прошлому, и ни к чему омрачать долгожданное счастье бесплотными воспоминаниями. Они должны быть смиренными, радостными, может, с ноткой тихой грусти, но не более того.
Машины отъехали… Четыре вампира направлялись в свою новую жизнь.
Сейчас их ждет новый дом и новая судьба.
Комментарий к Часть 2. Глава 6.
Не знаю, как вам, а мне очень жалко Калленов, даже Роуз. Я плакала, когда писала(((
Кстати, я обещала другого Эмметта – вот он (не такой, как в “Повороте”).
========== Часть 2. Глава 7. ==========
*
в это самое время,
Вольтерра
pov автора
Сегодня весь клан Вольтури собрался в тронном зале. Очередная казнь очередного неудачника должна была начаться с минуты на минуту. Вообще-то, сначала должен был состояться суд, но было очевидно, что вынесение приговора станет чистой формальностью.
На самом деле, частенько Аро «играл» своим даром, умело фальсифицируя доказательства. Как он это делал? Да легко и просто! Так как сам Аро был единственным, кто мог читать совершенно все мысли человека или вампира (а после казни Эдварда – единственным, кто вообще мог читать мысли), он пользовался неоспоримым авторитетом в этом вопросе. Братья доверяли ему безоговорочно, полагая, что Аро просматривает мысли, а затем выносит относительно справедливый приговор. Не то, чтобы Кай не любил казни, нет, как раз-таки любил, вот только и в голову ему не приходило, что мнение самого Кая тут не то, чтобы второстепенное, а, по сути, вовсе ничего не решает. Потому что часто Аро выносил смертный приговор в тех случаях, когда точно знал из мыслей «провинившегося» о его невиновности. Потому что Аро верили. И Аро пользовался этим правом так, как ему было выгодно.
А иногда и просто ради развлечения.
Ну, в самом деле, действовать нужно с размахом, не стесняясь, как говорится, иначе власть не удержать. Причем такую, как у Аро, самую, что ни на есть настоящую и ничем не ограниченную. Даже совестью. И при наличии двух братьев реальная власть всегда оставалась в руках только одного правителя. Марку было не до того, а, к несчастью для Кая, он сам слишком доверял Аро, а еще – был слишком импульсивен. Наверное, именно эти “предрассудки” не давали блондину реально посмотреть на вещи и понять, наконец, что всем уже давно заправляет Аро, и берет – где талантом, где хитростью, где дешевым шантажом.
Итак, в зале собрались все важные персоны: три правителя, Афинодора и Сульпиция, Джейн и Алек, Деметрий и Феликс, Рената и ее муж, кормилица Хайди и, наконец, Элис и Джаспер. Остальных не пригласили.
Честно говоря, бывший Каллен так и не мог понять, для чего он был нужен здесь, и для чего Аро пригласил его на казнь, но потом, когда действо началось, Джаспер понял, что это даже не демонстрация возможностей и вовсе не способ запугать, все дело было в чувствах Элис.
Элис, которая в тронном зале отныне стояла не рядом с Джаспером, своим законным мужем где-то на задворках, а почему-то по правую сторону от верховного правителя, потеснив при этом Сульпицию. Если госпожу такой расклад и не устраивал, она благоразумно молчала.
Элис выглядела странно: она бросала на Аро нетерпеливые взгляды и, казалось, скоро начнет подпрыгивать на носочках от нетерпения. При этом маленькая брюнетка составляла невероятный контраст с самим правителем, который был словно чуть утомлен и будто не проявлял ни малейшего интереса. Но, так, разумеется, только казалось.
Джасперу не нравилось поведение супруги в последнее время: правителя было слишком много в их жизни, а эмоции Элис убеждали его в том, что Аро и есть причина большого разлада, наметившегося в их отношениях.
Аро подошел к напуганному вампиру и протянул ему руку. Зал замер всего на пару-тройку минут. Наверное, это был совсем молодой вампир, если чтение всей его жизни составило так мало времени.
Узнав абсолютно все мысли юноши, брюнет небрежно взмахнул рукой, и верные стражи Деметрий и Феликс молниеносно схватили того за руки. Они уже готовы были вершить казнь вдвоем, как правитель неожиданно остановил исполнение приговора.
Аро медленно подошел к своему трону и вольготно уселся, положив ногу на ногу, затем он соединил руки в молитвенном жесте и мило улыбнулся. Джаспер с неприятием отметил, что правитель был доволен происходящим, почти счастлив, если так вообще можно сказать про Аро. Какой человек, такое у него и счастье. Счастье Аро Вольтури было примерно таким – коварным, насмешливым, немного холодным и граничащим с похотью. Последнее несколько удивило Джаспера, но…
Молодой вампир, удерживаемый с двух сторон стражниками Вольтури, поднял растерянный взгляд на правителя, а потом вдруг в его глазах загорелся огонек надежды. Ведь не просто так Аро вдруг помедлил? Вдруг…?
Но его фантазии была не судьба осуществиться. Верховный правитель заговорил:
– Элис, милая…
Элис ждала этого долго. Ей так хотелось быть полезной своему господину, проявить себя. Добейся она благосклонного кивка правителя, она была бы счастлива. Но для этого она должна подчиниться, выполнить что-то для Аро. И ей этого хотелось.
– … прошу, моя дорогая, – мужчина указал рукой на провинившегося.
И Джаспер с удивлением смотрел, как его жена залилась широкой искренней улыбкой и кивнула господину. Потом она почти бодро подошла к несчастному парнишке и быстрым движением оторвала его голову. Самое страшное заключалось в том, что это доставило ей удовольствие, радость и чувство осознания собственной значимости.
Джаспер шокировано смотрел на Элис и не узнавал. Где была его милая и наивная супруга? Где остались ее сострадание и неистощимая любовь ко всем окружающим?
Они сконцентрировались на Аро.
Элис бросила голову к ногам владыки и заискивающе улыбнулась. Даже не так, ее улыбка была какой-то безумной, маньячной, не ее. Аро удовлетворенно посмотрел на девушку и усмехнулся. В его глазах промелькнула искра желания, но быстро исчезла.
Элис вернулась на свое место, встав как можно ближе к трону господина. Пока Деметрий и Феликс избавлялись от останков незадачливого вампира, Аро медленно провел по руке Элис и улыбнулся ей. Эти игры не остались незамеченными Сульпицией, но она только молча презрительно вздернула аккуратный носик и демонстративно отвернулась.
Возможно, прогремел бы скандал, но Джаспер стоял где-то не так близко к трону, зато ближе к месту казни, и именно в этот момент смотрел не на благоверную, а на догорающие останки. Его разум был занят мыслями и противоречиями, сложными решениями и попытками докопаться до истины, при этом отвергая очевидное. Каким бы великим стратегом ни был парень, это всегда больно – видеть, что самый близкий человек предпочел вдруг не тебя, поэтому Джаспер, чисто с психологической стороны, неосознанно дал себе еще немного времени, искренне стараясь не замечать того, что давно известно было уже всем.
