Текст книги "Мой выбор предрешает вечность (СИ)"

спустя месяц

pov Джаспер

В последние месяцы моя жизнь проделала столько неожиданных кульбитов, что самое время задуматься над тем, как и почему все случилось именно так? Ведь не может же такое произойти само по себе! Однозначно, были предпосылки, были, да вот только никто из нас не обратил на них внимания и теперь мы пожинаем плоды своей беспечности. Особенно это непростительно мне, старому вояке, единственному выжившему вампиру из армии Марии (если не считать Питера и Шарлотты, которых отпустил я сам).

Каллены жили вместе долго, мы жили в теплоте, уюте и спокойствии, мы так привыкли к тому, что все идет хорошо, что оказались не готовы к встрече с реальным врагом. Возможно, Аро и прав в том, что содержит свиту и собирает таланты, при таком раскладе, по крайней мере, неожиданности случаются не с ним, а он их порождает себе на благо. Может, и нам стоило быть осмотрительней и думать, что каждый наш поступок имеет последствия. Теперь уже поздно о чем-либо рассуждать. И я просто пытаюсь понять, с какого момента все пошло не так…

Наверное, это случилось тогда, когда Эдварда привлек запах крови Беллы Свон, а потом он не смог прочесть ее мыслей, или наоборот? А, впрочем, это уже не важно. Как результат – раскол в нашей дружной семье. Эсме была безумно рада, как только Элис известила нас всех о видении, в котором Белла и Эдвард были вместе, причем девочка виделась вампиршей. Видения жены до сей поры нас не подводили и поэтому, мы, как сам собою разумеется, решили, что Белла – почти что член семьи. А потом завертелось с невероятной скоростью.

Помотавшись из Форкса в Аляску, Эдвард принял-таки решение начать с Беллой встречаться. Вся семья вздохнула с облегчением, кроме Розали, конечно же, которая девчонку сразу невзлюбила, искренне полагая, что после обращения жизнь – не жизнь, и трава – не зеленая, короче, от ее внутреннего раздрая становилось плохо даже мне, а уж как Эдвард выслушивал ее мысли, я и представить не могу.

И все вроде бы было хорошо, так хорошо, что и Джеймс с его бандой как-то не сильно повлиял на ситуацию. Сказать откровенно, в клане Марии мне приходилось выкручиваться из более трудных передряг, и в чем тут загвоздка, я даже не понимал.

Да, Беллу нужно было защитить, ну и защитим, не проблема, тем более, преимущество на нашей стороне. Конечно, я волновался сам: мне бы не хотелось, чтобы защищая девчонку Эдварда, мы потеряли кого-то из нас, да и волнение других членов семьи я пропускал через себя, но к трудностям, чего отрицать, я был уже приучен. Элис была со мной, и это немало облегчало мое положение.

А вот Беллу было даже жалко: парень – вампир, для которого она – поющая кровь, лучшие друзья – вампиры, враги – вампиры, а сама она – хрупкий человек. Если учесть ее умение влипать в неприятности и врожденную, но отчего-то абсолютно милую неуклюжесть, то дело приближалось к катастрофе. Иногда я реально удивлялся, как она дожила-то до семнадцати?

В отличие от Розали, я девчонку не ненавидел, но и не возносил ее на пьедестал из-за ее человечности, потому что, как по мне, быть вампиром не так уж и плохо. Белла казалась мне довольно милой, симпатичной и, в общем-то, вполне неплохой кандидатурой на вакантную должность моей сестры. Не то, что твердая и непоколебимая Таня Денали, умеющая и практикующая «качать права» и привыкшая строить всех под себя.

С Беллой мы бы ужились, это однозначно.

Но больше всех меня удивил Эдвард. Я же ясно видел, что они оба любят друг друга, так что тянуть-то? А тут еще и опасность в лице кочевников. Вот он, тот самый момент!

И я, и Карлайл пытались убедить Эдварда в необходимости немедленного обращения Беллы (благо, девчонка только о том и мечтала, никаких проблем (!)), ведь тогда она была бы в большей безопасности от Джеймса, да и нам было бы легче: защищать вампиршу – это одно, а хрупкого человека – на порядок сложнее. Но Эдвард был неумолим. И это ввело меня в ступор: спрашивается, чего он тогда от несчастной девчонки добивался? Не собираешься обращать – так оставь ее, испарись, но нет, он начал с ней встречаться, в дом к нам водить, довел ситуацию до того, что она уже жить без него не могла, любила до безумия, и при этом все равно не хотел видеть ее вампиршей. Где тут была логика, я так и не понял.

Но, так или иначе, Джеймса мы все-таки одолели. И все вроде успокоилось. Было ли тогда в Белле что-то странное? Пожалуй, нет, она все так же преданно заглядывала ему в рот, с ума сходила от любви (как я понял, первой в ее жизни, и оттого еще более сильной) и боготворила Эдварда и всех нас. Это было даже весело: никогда не думал, что человек будет столь частым гостем в нашем жилище. Иногда я становился невольным свидетелем «их милостей» и это не вызывало у меня ненависти, зависти и неприятия, просто это было действительно как-то нежно и по-доброму, становилось чуточку жаль, что у нас с Элис не так: моя любовь не была хрупкой, не нуждалась в помощи и победить могла и меня, и Эмметта сразу. Иногда, да, хотелось чего-то такого, чтобы почувствовать ее восхищение моей силой, ее удивление, но Элис я любил и люблю, и вовсе ничего не хотел бы менять.

Все закончилось, к моему стыду, в тот самый момент, когда я милую Беллу чуть не съел. И смешно, и стыдно. Хотя, это сейчас, оборачиваясь назад, становится весело, а тогда было не до смеха. Мало того, что я и сам себя возненавидел, так еще и в чувствах Эдварда ловилось что-то такое, что становилось вдвойне неприятно, словно брат осуждал меня за то, что я лишаю его возможности быть с Беллой. И вновь встал вопрос: обратим, наконец, девочку, или нет? И если все на семейном совете высказались «за», то сам Эдвард и Розали были категорически против. Ну, с блондинкой все понятно, ее и зависть душила, и торжество и злорадство – дикий набор. Я тогда так и не понял: ей что, спокойнее на душе стало оттого, что бедная девчонка страдает?

Однако, мелочно…

А вот от брата я не ожидал. Спрашивается, ну, почему нет? Как мы его не уговаривали, все было тщетно. Эдвард психанул и объявил: «Мы уезжаем, и не спорьте». Куда деваться? Собрались и уехали.

Мне же было погано: уж я-то знал, что испытывала Белла в тот момент. И даже когда я чуть не напал на нее (я потом тщательно проанализировал ситуацию) страха или ненависти у нее не было. Она была уверена, что Эдвард ее все равно защитит, она была уверенна в остальных Калленах, да и вообще, если бы мы не сдержались, и убили ее, думаю, она бы все равно умирала с душевным спокойствием и всепрощением. Странно и глупо, как по мне (я привык бороться за жизнь до последнего), но это же Белла.

А после нашего официального отъезда, я, не сказав никому, вернулся, хотел просто попросить прощения, так погано было на душе, словно чью-то жизнь испортил, а ведь так оно и было. Но на глаза я ей так и не показался, достаточно было постоять рядом, и я чуть не согнулся пополам от того букета отчаянья, безнадежности, боли и любви, что горел в ней. Я понял: от этой встречи ей будет только больнее. Чтоб не мучить девчонку еще больше прежнего, я развернулся и уехал домой. Элис, конечно, обо всем узнала, но я убедил ее не распространяться, а Эдварда тогда с нами не было, он решил пожить отдельно.

Это было ужасно. Но еще хуже, что брат побежал к Вольтури. Он не подумал ни о ком. Как будет чувствовать себя Эсме, что испытает отец, ничто его не волновало. Даже Розали была удивлена таким его решением, хотя и сама наворотила дел.

И ведь спасать его побежала Элис, моя маленькая Элис, которую так жаждал Аро! Элис, которую могли схватить и не отпускать, или вообще убить! И ведь сейчас так и есть.

Эдвард вновь наплевал на то, что подставляет всю семью, и Элис уже не отпустили, а все потому, что еще тогда Элис не нужно было «светиться» перед Аро, «маня его своим талантом»! Он же увидел ее, и она подействовала на него, как красная тряпка на быка. Это раньше девочка-провидица была «где-то там, вроде есть, но не у нас, может когда-нибудь, да ладно», у Аро находились и другие дела (ведь более пятидесяти лет он знал, что у Карлайла в клане есть такой дар, но не провоцировал нас на столкновение), но как только он увидел ее лично, взял за руку – все, по сути, приговор Элис был подписан. Как стратег, я это отлично понимаю: трудно отказаться от того, до чего, кажется, руку протяни – и оно твое. Это неудачники делают ошибки под самый конец, а Вольтури обладают властью и ошибок не делают, но, если бы не Эдвард, кто знает…

И я вновь был поражен. Честно, если бы об меня так вытерли ноги, как Эдвард об Беллу, то я бы и не подумал даже лететь в Италию и пытаться кого-то там спасти. Но печальный факт был в том, что Белла без Эдварда не могла, чем мы и воспользовались. Да, это отвратительно, как я сейчас осознаю, ужасно по отношению к ней. Мы оставили ее, и проблему с тем, что Эдвард у Вольтури, мы тоже должны были решать сами, не возлагая эту непосильную ношу на хрупкого человека. Это было лицемерно.

Но, на тот момент мы были просто рады, что все закончилось благополучно, не понимая, что сами себе вырыли могилу.

И вот тут, да, пожалуй, тут стоит искать корень всех проблем. Белла любила Эдварда, а он ее бросил, растоптал ее чувства, ее душу, во имя чего бы там он это не сделал. Эфемерное благо Эдварда не принесло никому счастья. И, я уверен, на тот момент, Белла была счастлива, что он просто вернулся и находится рядом. А потом – битва с Викторией и ее большим кланом новообращенных не дала времени подумать как следует. Однако именно тогда Эдвард дал повод обвинить его в нечестности, он дал Белле пишу для размышлений в будущем.

Уже потом, будучи вампиром и узнав о запечатлении оборотня, уверен, она невольно сравнивала их и, скорее всего, пришла к выводу, что поведение Эдварда всегда было очень странным по отношению к ней. А ведь так оно и было! Оказывается, не в чем Беллу-то винить!

Это сознание ударило меня как обухом по голове!

А ведь правда, что бы там не случилось, изменила Белла Эдварду или нет – ее дело, но Эдвард был тем, кто первым поступил «плохо», это он не оправдал ее доверия, что называется, «открыл счет». А потом она просто поняла это, поняла чуть позже, чем было нужно.

Мы сидели в гостиной, отходя от шока, в который нас ввергла Белла. Мне приходилось тяжелее всех, хотя, тяжелее все Эдварду. Кто бы мог подумать, что Белла выберет свободу и уйдет от нас?

Розали не стеснялась в выражениях:

– Она предала Эдварда, нас. Давайте будем делать вид, что она святая, – закричала она, поднимаясь на ноги, – конечно! Она получила от нас бессмертие и свалила. Это – все, что ей было нужно, откройте глаза.

– Это не так, Розали, объясняю тебе в который раз! – не выдержал я, – она любила Эдварда! В тот день, когда она ушла, в ней была любовь к нам, чувства ко всем нам, и Эдварда она любила, просто не как мужа, а как его любишь ты…

– Все равно, она переспала с оборотнем. Так поступают только шлюхи! – возмутилась блондинка.

Эмметт чуть одернул ее за руку, призывая к спокойствию.

– Розали!

– Дочка!

Это были Карлайл и Эсме. Конечно, они до сих пор продолжали считать Беллу частью нашей семьи.

Розали фыркнула и замолчала, уставившись в потолок. По эмоциям сестры я понял, что не слишком убедил ее.

– Ну, вообще-то, в чем-то Розали прав: поступок Беллы действительно подрывает ее репутацию, – на удивление деликатно поддержал свою жену Эмметт.

Карлайл понимающе покачал головой.

Эсме печально вздохнула:

– Я понимаю, но, может, девочка запуталась, и не шипи, Розали, тебе не идет. Согласитесь, мы тоже вели себя не совсем правильно, таились от нее с этим запечатлением, недоговаривали. Может, если нам удастся ее найти, мы уговорим ее вернуться к Эдварду.

– Эсме! Это переходит все границы! – закричала блондинка.

– По крайней мере, тогда Эдвард перестанет походить на статую, – парировал Эмметт, – они поскандалят, а потом он ее простит, но, в любом случае, он оживет…

– Я сомневаюсь, что нам удастся найти Беллу и вернуть. Это не похоже на сиюминутную прихоть, – вставил отец.

– Эта дрянь испортила нам всю жизнь! – не выдержала Розали.

Моя Элис вдруг понимающе погладила ее по руке, и я понял, что за весь вечер жена ни разу не вступилась за Беллу, хотя раньше они были лучшими подругами. Но и обвинять она не спешила, Элис предпочла отмолчаться. Это было странно.

– Я понял кое-что, – начал я, – мы все с вами забыли, что Белла не взрослая столетняя вампирша. Да, да, Роуз, – я кивком попросил ее помолчать, видя зарождающийся в ней протест, – ей всего восемнадцать. Она – подросток. Вспомни, Розали, какой ты была в восемнадцать? Разве можно сравнивать ту тебя и эту? Мы не знаем точно, что случилось, но ясно одно: если Белла ушла, значит, у нее не было к Эдварду вечного чувства. Но она любила его, будучи человеком! Это я точно знаю. Вывод один: для Беллы-вампирши Эдвард – не есть та самая идеальная пара, какими являемся мы друг для друга. И как бы больно не было, но это так. А значит, рано или поздно, они бы это поняли, и разошлись. Запуталась она, или нет, получилось так, как получилось. Она не обманывала нас, но сейчас Эдвард не нужен ей в качестве мужа. По крайней мере, она это признала и ушла, может, так лучше. Ведь ей всего восемнадцать, она не дальновидная вампирша, она вообще импульсивная новорожденная, кто знает, к чему это приведет?

Я вспомнил тот разговор, подумал об этом еще раз и пришел к выводу, что оказался прав тогда: Белла любила брата, но Эдвард не ее судьба. Вполне возможно, что ее судьба и не оборотень, а кто-то другой. Вполне вероятно, что ее, как новорожденную вампиршу, просто захватила страсть, и он поспешила «пуститься во все тяжкие», а может, и нет. Может, она полюбила этого Джейка всей душой и не мыслит жизни без него. Да, обидно, да, ужасно, но, кто виноват-то? Было бы лучше, чтоб она осталась с Эдвардом, не любя его? Так они все равно не стали бы счастливы! Что случилось и кто виноват? Да кто теперь уже это поймет?

И, в чем заключается самое странное: почему я понимаю Беллу лучше остальных? Мы не были никогда близки, и не делились секретами, а как-то так вышло, что для меня ее поступок, хоть и был неприятен, отчасти обиден, но не стал чем-то из ряда вон выходящим. Я не спешил предавать ее анафеме и сжигать на костре, я признал за ней право самой распоряжаться своей жизнью. Это горько и печально, но ведь и Эдварда к Вольтури никто волоком не тащил, он пошел сам. Ведь ясно же стало, что их с Беллой чувства не были вечными, а значит, у него еще оставался шанс встретить свою единственную, просто нужно было подождать, преодолеть себя на какое-то время.

Наверное, все дело в моем даре…

Я прервал свои размышления и воспоминания о прошлом, да и вообще, о Белле Свон, в конце концов, всего этого не вернуть, и какая теперь разница, если итог не утешителен и таков, каков есть?

Меня больше должно волновать мое странное настоящее.

Все время жизни в Вольтерре я не перестаю удивляться тому, как сильно жизнь этих вампиров отличается от того, к чему я привык. Признаться, отчасти это даже легче – больше не сдерживать свою жажду. Мысль проясняется, тревога и беспокойство уходят, а на смену им рождается уверенность и какая-то радость оттого, что ты, наконец, получил того, чего так страстно хотелось уже долгое время.

Да, это ужасно, печально, но приятно.

Было неприятно вновь чувствовать боль моих жертв, их осознание неминуемой смерти, их страх, отчаяние, обреченность, но я смогу справиться. Если убивать быстро, то чувств почти нет.

Я привык находить любые лазейки для выживания, а терзаться излишними моральными сомнениями на манер Эдварда никогда не было моим жизненным кредо, а поэтому, я почти спокойно принял тот факт, что диета осталась в прошлом. Да, мне по-прежнему жаль людей и, сложись все иначе, я бы не стал их убивать, но, так как выбора мне не дали, я понял, что это чрезвычайно глупо – подохнуть от переживаний и раскаяния. Может, это цинично, может, это и ужасно, но я хочу жить, и пока я есть, я не буду никому давать повода лишить меня этой жизни. В этом у нас с Эдвардом были противоположные мнения, я бы никогда не поступил так, как он.

Откровенно говоря, мою жизнь у Вольтури нельзя назвать плохой или мучительной. Наоборот: ко мне относились с уважением, нам с Элис выделили шикарные покои, я мог заниматься чем угодно и когда угодно, ну, а то, что здесь не было теплой домашней атмосферы, как у Калленов, так мне не привыкать. Здесь каждый за себя, ну и пусть. Так даже проще: только бесчувственно исполнять команды Аро, а в остальном – полная свобода. Наверное, кто-то даже мечтал бы о таком, кто-то из них вполне счастлив. Например, как Джейн. Ей нравится то, что происходит, и то, кем она является, тогда, так ли это плохо, если она счастлива? Я имею в виду, конкретно для нее не происходит ничего плохого, а значит, она вполне вправе считать такую жизнь приемлемой для себя.

К тому же, я нахожусь рядом с Элис, вместе с ней, так чего еще мне желать для счастья?

Хотя, отношения с Элис как раз и являются тем, что меня беспокоит на данный момент больше всего остального. Меня смущает поведение любимой, ее чувства.

Разумеется, у Вольтури она больше не может быть той веселушкой, какой была раньше в доме Калленов, но то, что я вижу сейчас, слишком сильно отличается от моей Эл. Но самое страшное заключается в том, что я не чувствую в ней никакой скованности и предусмотрительности, Элис выглядит и чувствует так, словно была такой всегда, она не притворяется, не играет, но ведь я-то помню ее совершенно иной. И я не понимаю этого, мне не нравится эта перемена, она выглядит странной, неестественной и совершенно ничем не мотивированной.

И тем непонятнее становятся некоторые поступки и действия Элис, как то – сближение с Аро, постоянные разговоры об Аро, восхваление Аро, ее странные эмоции, когда она рядом с Аро, похожие на подобострастие, желание быть похожей, какое-то глупое слепое преклонение перед идеалом, перед Аро… Аро… Аро,… везде один Аро.

Как мне это не нравится!

Вот и сейчас, в свободное, казалось бы, время, жена пропадает где-то с правителем, сбежав от общения со мной. Я уверен, что что-то здесь нечисто, но вот что?

Скрипнула дверь и я обернулся на звук, хотя мгновением раньше уловил сладкий цветочный аромат любимой.

– Джаспер? – удивленно спросила она, словно не ожидая увидеть меня в нашей общей комнате.

Я промолчал, с удивлением обнаруживая в чувствах Элис настороженность, раздраженность и нотку вины.

– Чем ты занят? – спросила она, подходя ко мне и целуя в губы.

– От тебя пахнет господином… – прошептал я.

Не может быть, чтобы Элис… Нет, уверен, мне просто показалось.

Вина в ее душе вспыхивает фейерверком, но тут же затихает.

– Прости, прости меня, я бросила тебя одного, и ты был вынужден скучать. Я так виновата. Не обижайся, Джас, я весь день провела с правителем, не удивительно, что наши запахи смешались, – успокоила она.

А потом Элис подобралась поближе и заключила меня в объятия.

– Я приму душ и буду только такой, как ты любишь, любовь моя, – прошептала жена мне в губы, легко поцеловала, а потом моментально исчезла в соседней комнате.

От сердца отлегло: конечно, это же Элис, она не умеет врать.

========== Часть 2. Глава 5. ==========

*