Текст книги "Артефакты прошлого (СИ)"

Автор книги: Jolly-orka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Оставалось решить, куда теперь двигаться.

Встречаться и общаться с хозяевами виллы уже не имело смысла. Возвращаться на космодром или искать убежище здесь. И то, и другое в равной степени опасно. На космодроме придется искать кого-то из небрезгливых вольных торговцев. Де Вир знал о существовании таких, но никогда еще не имел с ними дела. Укрытие на планете найти возможно только если преследователи не имеют здесь собственной широкой сети.

Информации о таких возможностях не было, но если учесть, что они решились стрелять в центре города, могли и быть.

Ресурсов у Дроу тоже было не слишком густо – знание нескольких счетов, с которых можно пополнить запас кредитов на руках или оплатить не слишком дорогое приобретение, одежда и трофеи.

Для начала следовало хотя бы как-то замаскироваться. Хотя… с кривой усмешкой Келназ сказал себе, что пытаться маскировать существо более двух метров ростом, с угольно черной кожей и белыми волосами при помощи подручных средств – занятие забавное, но бесполезное. Оставалось только надеяться на то, что враг еще не решился дать ориентировку на модификанта патрулю. Хотя бы потому, что раритеты Предтеч кроме патрульных никто возвращать в музей не собирался…

Осторожно, так, что его присутствие не выдал ни один качнувшийся лист, Дроу выбрался из зарослей и второй раз преодолел ограждение, на этот раз в другом месте. Оказавшись в арочном проходе, ведущем на нижний ярус небоскреба, ДеВир внимательно осмотрелся, и не обнаружил признаков слежки. Пока.

Проход вывел на стоянку служебной и грузовой техники. Большинство этих тяжелых наземных машин не представляли для Келназа никакого интереса, но обычно в подобных строениях была местная служба доставки, имеющая несколько рейсеров для грузоперевозки. Одним из приоритетных направлений такой перевозки всегда был космопорт. Отправлялись они по четкому графику, а до отправления стояли на своих площадках и пополнялись грузом. Вот и здесь грузовоз с черным контуром звездолета на белом борту стоял в ожидании своего часа.

Избегая систем наблюдения, Келназ подобрался к транспорту. Мощная, хоть и несколько устаревшая машина. Взламывать замок грузового отсека было небезопасно – специальные средства у ДеВира были с собой, но они уже работали в музее, и сейчас могли демаскировать своего обладателя, если карточка пострадала или была зафиксирована и занесена в патрульный реестр. Еще раз оглядевшись, Дроу скользнул под брюхо рейсера. При всей внешней монолитности наземного транспорта, у него редко защищалось брюхо. Этим обстоятельством обычно пользовалось местное разнопланетное зверье, организующее в полостях конструкций норы и гнезда, и этим же обстоятельством, с известным риском, мог воспользоваться любой беглец. При условии, что у него хватило бы силы и ловкости удержаться на скорости. Для человека такой шанс сводился почти к нулю, но Дроу не был человеком. Кроме того, более безопасного способа добраться до космопорта ему в голову не пришло.

Спустя четверть или немного более часа снаружи простучали подошвы, хлопнула дверца, и сразу ровно замурлыкал двигатель. Рейсер дернулся и медленно стронулся с места.

ДеВиру пришлось очень крепко вцепиться руками и замереть, растопырившись морской звездой, до звона напрягая мышцы. Водитель не был слишком аккуратен, резко перестраивался по дороге, круто тормозил и газовал с места. Впрочем, Келназу приходилось находиться и в более сложных позах, правда, без риска выпасть под колеса следующей сзади машине. Когда рейсер вполз через широкие ворота на территорию складов космопорта, Дроу осознал, что такое счастье.

Транспорт развернулся бортом к погрузочному кару и замер. Началась разгрузка, и пока все внимание было сосредоточено на содержимом перевозочного отсека, который тщательно проверяли, двухметроворостый «заяц» покинул свое укрытие.

Грузовой склад, как и практически все ему подобные, был огромен и сильно переусложнен в конструкции. Такие либо строили «навырост», либо за нехваткой места обрастали, как полипами, пристройками и новыми крыльями где только возможно.

Итак, цель «Космопорт» достигнута. Теперь Дроу требовалось найти корабль…

– Стоять.

На говорящем был комбинезон, генерирующий поле-маскировку. Вместе с напарником он вышел из-за откатившейся вбок настенной плиты. Бластер не только был у него в руках, но и смотрел генмоду в грудь. У второго был мощный станнер, пока опущенный стволом к полу.

Они не были одеты в форму патруля, оба затянутые в серые комбинезоны работников космопорта. Более того, они не могли быть работниками Патруля, хотя бы потому, что на вооружении патрульных такого маскировщика не стояло – слишком дорог он был.

ДеВир послушно остановился, прикидывая, что можно успеть сделать до выстрела. Оружие двое держали уверенно, и применяли, явно, не первый раз, а расстояние до них было слишком большим для броска в ближний бой и слишком маленьким для побега…

– Три шага назад, – приказал обладатель бластера.

Дроу послушно сделал требуемые шаги, ощутив лопатками прохладную стену. В обе стороны уходил коридор, прямой и полностью лишенный укрытий. Ближайший поворот его находился минимум в десяти метрах.

– Лицом к стене.

Говорил человек лениво, и, похоже, не слишком опасался.

Становится лицом к стене ни в коем случае не стоило. Человека станнер парализует при любом попадании, но генмод мог сколько-то противостоять излучению, если только луч не приходил точно в позвоночник или затылок. Знают ли его враги, что перед ними модификант?

– Что вам нужно?

ДеВир говорил медленно и стоял неподвижно. У поворота коридора он уловил шаги, которые из обычных вдруг стали осторожными и крадущимися.

– Мне нужно, чтобы ты стал лицом к стене.

– Если вы патруль – предъявите жетоны.

Человек ухмыльнулся. Кажется, он все-таки не понимал, с кем имеет дело.

– Мой жетон у меня в руках. Ну?!

Дроу был готов отпрыгнуть от выстрела и врезаться в парочку центнером живого веса, но первым выстрелил не один из ловцов. Первый луч станнера ударил из-за поворота коридора. Он попал в голову молчаливого. У того явно была защита, но в любом случае на несколько секунд он сбился, мотая головой. А его напарник увел прицел с генмода.

Дроу рванулся вперед, и, как планировал, впечатал обоих в противоположную стену. На то, чтобы привести врагов в бессознательное состояние не потребовалось и четверти минуты.

– На твоем месте я бы их убил.

Келназ повернулся на голос.

Очень своевременно выстреливший из-за угла человек оказался колоритным. Высокий, жилистый, с характерной для космонавта медно-багряной кожей. Стрижен очень коротко, светлые, цвета кварцевого песка, волосы торчали щеткой. Щека и половина шеи, давно изуродованные ожогом, шрамы превратили в подобие карты неведомых гор. Один глаз скрывал какой-то хитрый визор, а второй светился веселой синевой.

– Спасибо за помощь, – осторожно ответил Дроу.

– Не-с-шта. – У космонавта неожиданно проскочил странный акцент, при том, что первая фраза звучала вполне нормально. – Униаты?

Он подошел, мягким пружинистым шагом. Человек был форсблейдером, причем снова опытным. Келназу вспомнился последний противник Лезвия. Потыкав лежащего носком потрепанного ботинка, он кивнул каким-то своим рассуждениям.

– Возможно, – согласился Келназ.

– Униаты. Молодые, из нижних, навенно. Совсем обнаглели, твари. Но искали тебя.

ДеВир решил промолчать. Человек присел на корточки, отцепил ремень станнера у молчуна и подобрал бластер разговорчивого, засунув его сзади за ремень комбинезона. Поймав удивленный взгляд Келназа, человек ухмыльнулся.

– Не против? Я вольный капитан, имею права носить оружие.

– А брать пассажиров? – быстро спросил Дроу.

– Тоже могу. Не факт, что пассажирам понравятся условия, но выбирать не всегда есть время, верно?

Синий глаз сощурился во всепонимающем взгляде.

Келназ медленно кивнул.

– Ну тогда как-то сговоримся. Тебе что-то нужно с них?

Келназ покачал головой.

– Ну и хрен с ними.

Капитан встал и окатил лучом крупного станнера обе головы. Теперь ловцам генмода была гарантирована сильная головная боль и полная амнезия относительно последних двух дней или двух недель своей бурной жизни.

– Как к тебе обращаться? – спросил Дроу.

– Зар… тьфу, ррашш! От-тхо навязалось на язык… Лан Корса. Вольный торговец, капитан «Стрелы».

– Я – Вир, – счел нужным представиться Келназ.

– Который ДеВир, который Дроу?

Генмод скользнул непонимающим взглядом по человеку.

– Шутка. У меня на корабле есть страстная поклонница Арена-шоу. Если четыре человека неделями заперты в жестянке размером с небольшую квартиру, к концу второго дня все четверо глубоко и вдохновенно посвящены в увлечения друг друга. Хеттис забила половину каюты сувенирной продукцией, но с машинным отделением справляется, так что я не в претензии.

Келназ снова кивнул. Ему совершенно не нравилось увлечение неведомой Хеттис и возможность быть опознанным, но выбора не было.

Корса зашагал туда же, откуда недавно появился. Двигался он быстро и легко, немного подхрамывая на правую ногу.

Дроу не общался с вольными торговцами и плохо представлял, как они должны себя вести. Но легкость, с которой человек ввязался в бой с себе подобными, и планомерная реквизиция оружия походила больше на пиратские замашки. Теперь Келназ прикидывал, сколько правды было в словах капитана, и не сделал ли он ошибки… Впрочем, вид корабля несколько развеял тревогу.

«Стрела» была старой. Вернее, она была самой старой из кораблей, которые модификант видел на своем веку. Она выглядела весьма потрепанной, и, кроме того, очень маленькой.

Люк был полуприкрыт, трап опущен и на появление капитана, кажется, не обратили никакого внимания. Никто не вышел навстречу, не отдал честь, как делалось всегда в кораблях частных компаний по перевозкам и перелетам… Лана это, кажется, не смутило, и никого окликать и вызывать он тоже не стал.

Планировка кораблика оказалась предельно простой. Нижний ярус – трюмы и ангар, выше – двигательный и каюта механика, откуда из-за закрытой двери долетала громкая скрипучая музыка. Еще выше – гидропонный сад, медблок, камбуз и каюта. На следующем ярусе, – а все они были связаны крутой и крайне неудобной винтовой лестницей, – прилепились каюткомпания, и две каюты. Выше, видимо, находилась рубка.

Корса открыл дверь в одну из кают и неопределенно махнул в нее рукой:

– Можешь располагаться.

Через его плечо Дроу увидел помещение, чисто прибранное, видимо, жилое, но не слишком обжитое. Словно хозяин приходил сюда редко, по особой необходимости.

– Твой шкаф нижний. Верхний мой, не люблю нагибаться.

ДеВир послушно кивнул. Со своим ростом он едва не задевал головой верхушки дверных проемов, но в то же время было в этом игрушечном кораблике что-то… уютное что ли… По крайней мере он мог понять, почему о «Стреле» Корса говорил с потаенным теплом.

– Через час взлетаем, – сообщил капитан. – Возможно – быстрее, если потребуется. По техотсекам не лазить, в чужие каюты нос не совать. Сидеть здесь или в каюткомпании. Вопросы есть?

– Вопрос должен задать я, – намеренно без эмоций произнес ДеВир. – Во сколько мне обойдется фрахт вашего корабля до планеты Медина?

– Зависит от количества приключений по дороге, – ухмыльнулся Лан. – И числа дыр в обшивке. Предлагаю обговорить перед посадкой.

Келназ в очередной раз кивнул. С одной стороны он не был привычен к проявлению человеческого дружелюбия, с другой стороны знал, что вольные торговцы на дух не переносят людей Унии и с охотой устроят им гадость, нарушив планы, выдав Патрулю или просто, под шумок, убив пару человек.

– Меню простое, в основном концентрированное. Не нравится – можешь готовить сам. Не понравится остальным – сиди голодный. Общаться с экипажем – как хочешь, будет навязываться Хеттис – решай сам, можешь послать, можешь взять грелкой, но тогда у нее в каюте. Если не будет навязываться – навязываться тебе не советую. Все ясно?

– Яснее некуда…

– Тогда брысь на место. У нас противоперегрузочных кресел кроме как по каютам и в рубке нет.

Келназ пропустил капитана в направлении рубки и вошел в новое обиталище. За спиной с шипением закрылась дверь.

Он сел, а затем лег на кровати, которой едва хватило по длине. Удача. Очень много и сразу. Обычно за такую полосу после приходится дорого и больно расплачиваться с судьбой. Впрочем, Корса с его внезапным появлением мог быть и резервным вариантом Товора. Додумывая эту мысль, Дроу заснул.

Сон оборвался. Слух резанул вой сирены и голос капитана, искаженный старыми динамиками:

– Экстренный взлет. Повторяю экстренный взлет. Тридцать секунд на занятие противоперегрузочных коек. Двадцать девять…

За дверью простучали шаги и снова стихли.

Корабль ощутимо содрогнулся.

– Двадцать одна.

– Механик готов.

– Девятнадцать.

– Медик готов.

– Двигатели, пуск. Пусть поджарятся.

– Есть двигатели пуск, – откликнулся женский голос, и к сирене добавился низкий ровный гул. До сих пор Келназ еще ни разу не слышал работу корабельного двигателя.

– Рекомендованы четыре минуты на прогрев, – доложила по селектору механик.

– А единорога белого? Нам стабилизатор отпиливают.

– Тогда можно сразу.

– Старт.

Ускорение взлета впечатало Дроу в койку.

Хорошо же он перебежал кому-то дорогу, раз решились атаковать корабль вольного торговца… Значит, все-таки Уния Воров. Только ее люди решились бы на такой шаг…

– Разгерметизация внешней двери шлюза, кэп. А нас в космосе не догонят?

– Не успеют, – судя по голосу, Корса ухмыльнулся. – Расчетный выход в гипер – восемь минут.

Механик присвистнула.

– Круто. А вот чисто теоретически, если будет погоня… ее нашим хвостом не перемелет?

– А тебе будет очень жалко? – вопросом на вопрос отозвался капитан.

– Не очень, они нашу дверь испортили. Я для справки.

Келназ подумал, что теперь ему предстоит очень неприятный разговор и очень большие траты. Если «Стрела» дотянет до точки гиперперехода.

«Стрела» дотянула. Приступ головокружения – обычная реакция мозга на прыжок, – проходить не торопился, и Де Вир позволил себе просто лежать и ждать, когда Корса придет ругаться.

– Соум дежурит, – сообщил селектор. – Остальной экипаж свободен. Рекомендую собраться в каюткомпании. Вир, тебя этот пункт тоже касается.

Келназ заставил себя подняться. После катания под грузовозом болели и ныли мышцы, тянуло связки.

До каюткомпании он добрел последним, и сразу попал на перекрестье взглядов.

Тощий, мелкий человек с шоколадной кожей и заплетенной во что-то сложное гривой волос задумчиво выкладывал на столе башенку из игральных карточек незнакомой ДеВиру игры. На противоположном краю стола сидел, свесив ноги, капитан. А на диване обнаружилась, кажется, та самая Хеттис.

Именно Хеттис уставилась на Келназа с жадным узнаванием. Хотя… ей следовало сидеть совсем не здесь, ибо внешность девушки соответствовала скорее фаворитке сенатора, или главы крупной корпорации. Она была прекрасна. Высокий рост, фигурка богини, по какому-то недоразумению затянутая в грубые тетратканевые брюки и майку Арена-шоу, богатейшие темно-медные, почти черные волосы, молочная кожа и огромные зеленые глаза. Каким образом это чудо попало в механики, генмод понять не мог.

– Вир. Пассажир, ради которого господа в порту учинили нам шумные проводы, – представил Корса.

– Маурик, – кивнул темнокожий. – Рад, что ты остался живым.

– Хеттис… А вы… вы ведь Дроу, правильно? Охотник Арена-шоу, я ведь не ошиблась? Я всю жизнь мечтала с вами вживую встретиться, с вами и со Змейкой…

Ожидавший несколько другого приема, Келназ окончательно потерялся и застыл в дверях.

– Да вы проходите, садитесь, – прервала паузу девушка, – хотя бы сюда. Если я вас смущаю… простите, я встану.

ДеВир подошел к дивану и сел в противоположный от Хеттис угол. Она не напоминала девиц, ломившихся после охот в личные кабинеты, и ее интерес был искренним, но от такого избытка приязни он все равно терялся.

– Пообщаться лично вы сможете позже, – заметил Корса. – А сейчас у меня есть один вопрос, вернее даже два. Степень насущности – неделя. Вопрос первый – эти ловцы Унии Воров, они знают, куда ты летишь? И вопрос второй, – на месте приземления будут только враги, или друзья тоже найдутся?

Келназ ожидал совсем других вопросов. Например, о сумме, которую он готов выложить за повреждение корабля и надбавке за риск экипажу. Примерно прикинув связи и знакомства Товора, он осторожно ответил:

– Люди Унии могли предполагать, куда мы направляемся, но вряд ли считали этот вариант основным. Если мы сможем по закрытому каналу связаться со службой безопасности Лабиринта, думаю, кораблю обеспечат хорошую защиту. Не лучшую из возможных, но выше средней.

– Тогда разумнее будет воспользоваться гиперсвязью за пару часов до выхода. Хорошо. Всем спасибо, все свободны.

Лан Корса спрыгнул со стола.

– Капитан, – осторожно сказал ДеВир. – Я сожалею, что ваш корабль пострадал. Разумеется, я оплачу стоимость ремонта…

– Оплатишь, – кивнул Лан. – А если тебя так мучает неизвестная сумма фрахта, думаю, полторы тысячи кредитов кроме ремонта меня устроят.

– Полторы тысячи каждому члену экипажа? – уточнил ДеВир.

– Разве я такх сказал? Полторы тысячи на всех. Кроме починки «Стрелы». Можешь еще подарить одной джентльфэм что-нибудь очень сувенирное.

Хеттис, кажется, задохнулась от возмущения, а Корса исчез в коридоре.

Келназ посмотрел капитану вслед. Билет на лайнер обошелся охотнику в две тысячи кредитов. Впрочем, починка корабля тоже могла оказаться несусветно дорогой – восстановление антиквариата всегда стоит кругленькую сумму.

Перелет на «Стреле» запомнился Дроу больше, чем любой из прежних вылетов. Маленькое помещение и небольшой состав экипажа как-то незаметно втянули его в свой размеренный круг дел. С Мауриком Келназ играл в какие-то сложные логические игры и, иногда, готовил. С Хеттис просто разговаривал, смотрел видео и помогал ей, если следовало кантовать что-нибудь очень тяжелое. Каким-то двадцать пятым чувством уловив, что рассказывать о жизни Арены охотник не намерен, этот вопрос девушка ни разу не подняла. Соум, пилот, оказался соларианином, очень спокойным, очень молчаливым, бесстрастно взирающим на мир темными янтарями глаз. С ним Дроу перекинулся всего парой фраз, но даже здесь у него не осталось ощущения, что нечеловек брезгует контактом с рукотворным существом. Соум был разговорчив со всеми примерно одинаково, и его право на безмолвие остальные уважали. С Корсой Келназ пересекался редко, но сдержанное ехидство капитана изливалось равномерно на всех и не казалось злым…

Передав на сеансе гиперсвязи конспективное содержание своих приключений, ДеВир получил разрешение воспользоваться универсальным доком в космопорту. На орбите их встретил патрульный корабль и проводил до места посадки. Когда летучий раритет замер в мощных захватах, компенсируя ими поврежденный стабилизатор, Дроу ощутил резкий укол тоски и противной, тягучей тревоги. Теперь его ждали Товор и Арена.

Не особенно задумываясь, он передал номер своего счета и код доступа к нему несколько удивленному этим действием Корсе. Впрочем, тот кивнул, и пообещал отчитаться об окончании ремонта. ДеВир был на сто процентов уверен, что капитанская гордость не позволит списать со счета хоть один лишний кредит, и более чем убежден, что в ближайшее (а возможно и в дальнейшее) время счет ему самому не понадобится.

Разговор с Товором добавил в это убеждение пару тонн камней вместе с раствором. Да, оружие предтеч изъяли немедленно. Нет, снять ожерелье не смог ни один специалист, но Иллай как-то слишком беспечно махнул рукой, что пока-мол пусть остается, где есть. Может быть, принесет тебе удачу в Большой Охоте. О свойствах упрямого предмета Келназ счел необходимым умолчать, а никаких особых тестов с ним так и не провели. Все это, включая и подготовку к грандиозному мероприятию на Арене, говорило только об одном – скоро Келназ пойдет в расход. Иллай не стал бы держать возле себя засвеченную фигуру, а снять ожерелье предтеч, кажется, можно было только одним способом. Вместе с головой носителя.

Возвращаясь в свое обиталище, Келназ увидел в холле группу охотников-людей. Они о чем-то спорили, причем постепенно переходя с мирного диалога на крик.

Собственно, кричал только Танк. Огромный, толстый, совсем не опасный без своего броневика, Дьюм Растор, как его именовали анкеты, вопил на Привратника своим высоким пронзительным голосом. Сколько его помнил Дроу, Танк всегда на кого-нибудь вопил.

Танк был истеричным и чрезвычайно обидчивым человеком. Собственный избыточный вес, тембр голоса, больше подходивший евнуху (каковым Танк не был), вечные проблемы со здоровьем и не слишком уважительное отношение соратников делали и без того нервного Растора законченным истериком. Любую, даже самую безобидную шутку он встречал взрывом злобы, а уверенным ощущал себя только за толстыми бортами транспортера. И то, что водил Дьюм любую наземную технику, как Бог Машин, ничего не меняло. Дим жалел его, насколько помнил Дроу, и одергивал остальных, особенно Всадника.

Привратник молча кивнул большой головой. Потом еще. И уже на грани слуха ДеВир разобрал крик Танка:

– Я не намерен подыхать непонятно за что! За ваши глупые разведки! Я откажусь! Ясно вам?! Я откажусь! Какое мне дело, кому и за что отрывают руки?!

Келназ замер на полушаге.

– Трус! – Рявкнул Всадник, и добавил что-то еще, свистящим шепотом, отчего Танк побагровел, как помидор.

Привратник шагнул между готовыми сцепиться спорщиками, а Дроу направился к людям.

Растор послал Всадника прямым и очень нецензурным текстом, круто развернулся и едва не бегом вылетел из холла.

Генмод оказался перед тремя охотниками, невольно сдвинувшими плечи.

Привратник – Хидэо Танака, профессор социологии, японец, дитя погибших в страшном землетрясении земных островов. Философ, мудрец и уже почти старик.

Всадник – Иштван Келе, скандинав, здоровенный белобрысый викинг, прямой, недалекий и грубый, но готовый за Танаку загрызть потенциального врага зубами.

Молния – Том Балк, поседевший на Арене негр, теоретик, отрицающий эмоции, и лучший друг Дима.

Немая сцена длилась почти минуту. Келназ смотрел в глаза Привратнику, и ждал его слов. Если этот человек сейчас прикажет ему идти своей дорогой – Дроу останется один. Если нет…

– Эта охота станет последней для всех нас, – с абсолютным спокойствием, в тоне разговора о погоде, произнес японец. – Состав охотников планируется заменить, а для этого следует избавиться от старого.

– Возможно, в этом есть часть моей вины, – так же безразлично и тихо ответил Дроу.

– И нашей ненамного меньше, – кивнул Привратник. – Некоторые кости не стоит тревожить ради покоя живых.

– А некоторые, – прошипел Молния, – стоит сжигать в печи…

Вперые Келназ видел, как Молнии отказало его легендарное спокойствие.

– До последнего боя у нас остается пять часов, – продолжил Танака. – И если его удастся пережить, у нас будет шанс сказать свое слово, как его всегда говорят победители. Другого пути, боюсь, не будет. Можешь ты сказать, бросят ли на нас жертв или таких как ты тоже?

– Если и бросят, я в их число пока не вхожу. И входить не собираюсь, – специально для подавшегося вперед Всадника добавил Дроу.

Профессор кивнул, и ДеВир задал, наконец, свой вопрос.

– За что сломали Лезвие?

– За то, что он не желал отводить глаз от игрищ за ширмами. От того, что Арена – всего лишь прикрытие для экспериментов. От того, что эксперименты идут на людях. Его хотели убить, но судьба решила иначе.

– Разве это не известно всем?

– Всем? Не думаю. Не думаю даже, что эти подробности известны саттор-лидеру Мэттану. Более того, имей Мэттан доказательства, он с удовольствием или выселил бы Лабиринт из своего сектора, или вообще прекратил его бурную деятельность. И именно эти доказательства я с удовольствием оглашу ему в студии, как победитель Великой битвы. Или не я, а Всадник, Молния, и, как задумывалось, Танк…

– Почему? Из-за Дима?

– Лезвие был нашим другом. Кроме того, планы Лабиринта простираются в далекие, но неприятные дали, чреватые для Вольных Секторов войной, а этого я не хочу, – игнорируя предостерегающий жест Молнии, закончил Привратник. – Поэтому на большой Охоте мы нарушим регламент и будем работать вместе, чтобы выжил хотя бы один из нас.

– Меня все равно пустят в расход, – пожал плечами Келназ. – Сыгранная карта. Могу присоединиться к вам, если ты не против.

– В обмен на что? – с ехидцей спросил Иштван, и Дроу подавил острое желание дать ему в глаз.

– В обмен на полные права, если это будет возможно.

Только Келназ ДеВир не верил с победу на Великой Охоте. Ни на грош. Он слишком хорошо понимал, что теперь против бунтовщиков заработают все системы каждого полигона.

========== Охота на охотников ==========

Дьюм Растор отключил личный компьютер и поднялся. Момент истины настал, и, как всегда, слишком поздно. Сегодня он отказался идти на заклание с остальными обреченными. Проявил разум. Предал тех, кто считал его товарищем.

До выхода на «эпохальную Охоту, более чем два десятка жертв, восьмеро лучших Охотников и прочая, прочая, прочая» оставалось менее получаса.

Хидэо, – Привратник, как его именовали в студии, – был более чем уверен, что супер-шоу является благовидным предлогом для списания ставших слишком любопытными людей. Возможно, и нескольких модификантов. Впрочем, существовала и вероятность, что именно модификантов используют как средство зачистки, а затем зрелищно покарают.

Дьюм не сомневался ни в логических выкладках Привратника, ни в истинности добытой им и Молнией информации.

За окном накрапывал дождь, словно сама природа ожидала недоброй вести и плакала.

От мрачных мыслей Танка подташнивало, а настроение было существенно ниже нулевой отметки.

Предатель. Трус и предатель.

Он никогда не умел работать в команде, становясь плечом к плечу. Те несколько раз, когда он пытался стать частью чьего-то клана всегда кончались глупо и смешно. Единственный раз прорвавшись на полигон Лезвия, когда тому нужна была помощь, он едва не своротил на голову соратнику штабель металлических балок. Он просто не приспособлен к командной работе. Разве сегодня, в грозовой час толстяк-Танк сможет оказаться полезен? Не смешите, он скорее сам влезет в неприятности и втравит в них всех…

Танк вышел в коридор, шарахнув дверью, и бесцельно побрел по комплексу. Больше всего сейчас ему хотелось напиться. Или убить кого-нибудь. Но спиртное он не любил, а убивать умел только за рулем охотничьей машины.

Недоразумение весом в полторы сотни килограммов. Глупая живая игрушка древних богов.

Продолжая подбирать нелестные эпитеты для своей персоны, Дьюм повернул за угол. Здесь начиналась галерея, дающая обзор вниз, на лабиринт Арены, его собственную зону. Галерея предназначалась для любимых поклонников охотника и всегда пустовала.

У толстого дымчатого стекла стояла девочка.

– Та-ак, – громко пропел Танк, чувствуя, как в горле становится горький ком.

Он никогда не ладил с женским полом. Более того, он почти ненавидел этот пол, интересовавшийся либо мощными телами, либо доспехами охотника. Всем этим самкам человеческого или не совсем рода требовались только процесс размножения и деньги, чем больше, тем лучше. В лучшем случае, они балдели от оперного голоса Танка. Никому и никогда не было дела до души, спрятанной под центнером плоти.

Переполненный праведным гневом, он обрушил на девчонку водопад слов, злых и жгучих, как укусы вер-шершня. Еще бы, такая мелкая – и уже набивается в … самки!..

Девочка повернулась и посмотрела Танку в лицо, красное, распухшее и потное, как он с отвращением чувствовал. Глаза ребенка – а на вид девочке было не более тринадцати лет, – были пронзительного голубого электрического цвета. Видимо, она была метисом нескольких ветвей человеческой расы, потому что вместо волос голову девочки покрывали какие-то сложные дырчатые лоскутки кожи. Отвращения они, впрочем, не вызывали. Одет ребенок был в ядовито-синий комбинезон, облегающий каждую линию тела, как вторая кожа, а поверх крепились сложные плетеные наручи, пояс, вроде как ошейник и башмачки в стиле ископаемых редкостей.

– Кто тебя обидел?

Голос подействовал, как удар током. В первую очередь потому, что звук его был неимоверно чистым и звонким. И хотя слова произносились вроде бы правильно, Танку показалось, что язык Вольных Секторов для него чужой. И только в следующую секунду до охотника дошел смысл слов.

– Кто меня мог обидеть?! С чего ты вообще взяла?!. – Танк сбился, чувствуя, что начинает оправдываться.

– Ты кричишь, – просто объяснила девочка. – А кричат, когда больно.

– Мне не больно, – сердито фыркнул Дьюм. – Да и вообще, какое тебе дело?!

Девочка прищурилась. Кажется, она хотела улыбнуться, но почему-то не стала.

– Почему ты стараешься казаться злым?

– Стараюсь казаться? А что, я на самом деле добрый и хороший, так что ли? – эти слова Дьюм Растор постарался бросить с насмешкой, но не сложилось.

– Думаю, да.

– С чего ты взяла? Я охотник. Я… трус. – Последнее слово выпало в воздух прежде, чем его удалось удержать.

– Ты не похож на труса, – спокойно ответила девочка, разглядывая его своими замечательными глазищами.

– Правда? А если я еще и предатель?!. – И, уже не в силах сдерживаться, Дьюм выложил странному созданию всю историю сегодняшнего гадкого дня. На это ушло не так мало времени, но ни разу ребенок не проявил ни нетерпения, ни отвращения, которые, как казалось Танку, должны были посетить любого нормального человека.

Девочка помолчала.

– Но ведь ты боишься не за себя, правда? Ты боишься сделать хуже, чем есть. Я правильно поняла?

А, выговорившись, становится легче, подумал Дьюм, и кивнул в ответ на вопрос. Подумал, и добавил:

– И всегда выходит не так как хотелось…

– У меня тоже, – вздохнула синеглазка. – Только знаешь… один очень хороший… человек, – она замялась на этом слове, словно перевод искала, – говорит, что любое действие лучше бездействия.

– В смысле?

– Ну… лучше хотя бы попробовать, чем жалеть потом о несделанном совсем. Даже если получится не то и не так…

Может быть, дело было в голосе. Может – в глазах. А может быть, это желание копилось в Танке с самого начала, когда соученики измывались над толстяком в элитной высшей школе… По коридорам прокатился звук гонга, сообщающий, что первая кровь пролилась на Арену.

Танк не знал, чья это кровь, но теперь это не имело значения.

Есть проблема – реши ее. Действие лучше бездействия.

– Ты меня подождешь, ок?

И не дожидаясь ответа, охотник зашагал назад, к своему боксу, где ждал хозяина приземистый броневик. Куда, собственно, из закрытой галереи может деться ребенок? А если и денется, такую необычную малышку наверняка отыскать несложно…