Текст книги "Четвертый всадник (СИ)"
Автор книги: JFalk
Соавторы: Макс Фальк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Эрик развернулся всем телом, обнял Глена, получил чувствительный хлопок по спине тяжелой пятерней.
– И не забудь про магнитик.
Были люди, которые к любой дороге относились мистически. Говорили, есть в ней что-то сверхъестественное. Говорили, любая дорога непредсказуема, и сколько ни пытайся её побороть, ничего у тебя не выйдет. Не ты выбираешь, куда она тебя выбросит. Если вышел из дома – считай, прежним уже не вернешься.
Эрик считал эту теорию абсурдной. Он много лет метался по континентам и не склонен был одушевлять ни асфальт, ни воздушные трассы. Дорога – это линия на карте, ничего больше. Никаких тайн, никаких совпадений, управляемых высшими силами. Никакой мистики.
До Анкориджа было восемь часов езды. Уже в темноте Эрик зарулил на заправку на окраине, купил еды и автомобильный атлас. Пережевывая холодный сэндвич и запивая его минералкой, принялся листать карты.
Путь на машине через Канаду был исключен из-за пограничных постов. Чем так рисковать, проще было бы сразу позвонить в Лэнгли. Здравствуйте, мое имя Эрик Леншерр, у меня забронирован номер в Пентагоне. Да, я ваш постоянный клиент. У меня два пожизненных срока, я хотел бы разместиться уже сегодня. Будете через час? Спасибо, хорошего дня.
До Сиэтла можно было бы добраться самолетом за три часа, но Эрик сомневался, что ему удалось бы беспрепятственно пройти контроль в аэропорту. Кроме того, без документов он бы даже билет не купил, чтобы дойти до зоны вылета. Глен помог с водительскими правами, но проверять их подлинность лишний раз было рискованно. Когда Эрик присоединился к Эн Сабах Нуру, ему как-то не пришло в голову, что после конца света кто-то будет интересоваться его ID. Здравствуйте, я Эрик Леншерр, четвертый всадник Апокалипсиса. Хотите взглянуть на мое удостоверение личности? Пожалуйста, взгляните на собственные кишки. Спасибо. Хорошего дня.
Оставались паромы. Вдоль всего побережья Аляски курсировали регулярные рейсы, но такой путь занял бы, по меньшей мере, неделю. И все это время пришлось бы прятаться где-нибудь в трюме, опасаясь попасться на глаза.
Эрик смял целлофановую упаковку от сэндвича, сунул ее в бардачок и открыл окно, чтобы не заполнять дымом машину. Положение было сложное. Он сам себя загнал в такую глушь, что теперь приходилось ломать голову, как из нее выбраться.
Он курил, выдыхая дым в окно, смотрел на пролетающие по трассе машины. За долгие годы мирной жизни, которым предшествовали долгие годы в камере, он подзабыл свои навыки преследования добычи. Что ж, самое время вспомнить.
Высоко над дорогой прогудел самолет, направлявшийся на посадку. Эрик проводил взглядом мигающий огонек, и его осенило. Частная авиация. Он не умел управлять самолетами, но с его навыками это было неважно. Достаточно взять любое ведро с крыльями, чтобы обеспечить себе защиту от холода и ветра на большой высоте, и половина дела сделана.
Останавливало только одно.
Угон самолета.
Слишком заметный след. Не след даже, а указатель с неоновой вывеской. Можно, конечно, уничтожить самолет после прибытия на место, да хотя бы утопить в заливе. Пожалуй, раньше Эрик так бы и поступил. Но сейчас решение не казалось ему удачным.
Эрик взъерошил пальцами волосы, глубоко задумавшись. Все же придется прятаться на паромах.
Он вырулил со стоянки, отогнал машину поближе к порту. Отыскал ближайший мотель. Это было деревянное двухэтажное здание, как и большинство здешних домов. Сайдинг потрескался, полы немилосердно скрипели. Над стойкой регистрации висели обязательные лосиные рога и фотографии в рамках. Белобрысая девушка с двумя косичками, не переставая жевать фруктовую жвачку, записала его имя (не настоящее), убрала в ящик пятьдесят долларов и выдала ключ с большим пластиковым брелоком, на котором был выцарапан номер комнаты. На Эрика она даже не взглянула.
Комната оказалась крошечной. Кровать с сероватым бельем у стены, безликая тумбочка, стул, письменный стол. Ковровое покрытие на полу было протерто множеством ног, а в некоторых местах еще и прожжено сигаретами.
Эрик принял душ, спрятал в рюкзак запакованный в целлофан набор с миниатюрной зубной пастой, расческой, кусочком мыла и шампунем в пакетике. Приготовился к очередной бессонной ночи, моргнул и обнаружил, что за окном уже рассвело.
Расписание паромов висело под исцарапанным стеклом у первого пирса. Эрик задумчиво изучал таблицу, с трудом ориентируясь в сокращенном обозначении портов, и листал атлас, пытаясь представить себе маршрут. Большой удачей было то, что существовал рейс почти из Анкориджа почти до Сиэтла. На этом, правда, удача заканчивалась: плавание длилось пять дней, билет стоил тысячу с лишним, ближайший рейс отправлялся без пятнадцати минут полночь через неделю.
Пирс был пуст. Чайки орали так, словно их живьем разрывало в полете. Эрик листал карту и прикидывал варианты. Анкоридж – Уиттиер – Кордова. Паром отправляется каждый день. Но это тупик. Уиттиер – Ченега – Кадьяк – Беллингем. Эрик водил пальцем по карте маршрутов, пытаясь найти приемлемые стыковки рейсов, но ничего не складывалось. Каждого следующего корабля пришлось бы ждать пять-десять дней, это могло растянуть небольшое путешествие на пару месяцев. Тратить столько времени всего лишь для того, чтобы добраться до Сиэтла, Эрик не был готов.
Он шарил взглядом по расписанию в слабой надежде, что пропустил какой-нибудь чудесный рейс.
– Я тоже боюсь летать.
Эрик обернулся. За его спиной стоял невысокий молодой мужчина в пуховике немилосердно яркой расцветки, застрявшей где-то между кислотно-голубым и обмороком. До бровей была натянута вязаная шапка с норвежским узором, под бровями обнаружились большущие глаза с ресницами, как у пятилетки. Щеки незнакомца покрывала густо-рыжая щетина.
– Я не боюсь летать, – ответил Эрик.
– А зря, – ответил обморочный пуховик. – Если бы боженька хотел, чтобы люди летали, он бы дал нам крылья.
– Человек с крыльями – это мутант, – буркнул Эрик.
– Значит, боженька окружил себя мутантами, а у каждого человека есть мутант-хранитель. И скоро нас будет на Земле в равной горсти того и другого. Это если не считать, что есть еще черти, которые тоже мутанты, просто злые. Когда начну бесить, просто скажи, я все время треплюсь, доктор Майерс говорит, это помогает.
Мужчина вытащил изо рта жвачку, пришлепнул ее на стекло расписания паромов. На нее прилепил листовку, написанную от руки: «ВОЗДУШНОЕ ТАКСИ. Перевозки пассажиров, грузов, собак, детей, лыж.»
На столбе захрипел громкоговоритель. Голос сначала был неразборчив, но быстро набирал силу, продираясь сквозь помехи.
–…вентин, я все вижу!..емедленно сними эту дрянь с доски!..ебе что, вернули лицензию?
– Иди в жопу, Стэн! – заорал Квентин, выставив громкоговорителю два средних пальца.
– Ты пилот? – Эрик смерил его новым взглядом.
– Был пилотом, пока в амбар не влетел. Стены в щепки, самолет в кашу, как выжил – понятия не имею. Падать невысоко было, ну и я тянул на бреющем, сколько мог. Я бы и сел, там нормальное поле было, если бы меня на этот долбаный сарай боковым потоком не снесло. Страховая в меня вцепилась, как клещ, никаких, говорят, компенсаций, потому что, говорит, пьян был. А я нихрена не был! То есть, я выпил конечно, но уже после. Хрен ли не выпить, когда ты ночью в минус двадцать лежишь со сломанными ногами и не знаешь, найдут тебя вообще или ты тут и сдохнешь. Что я, дурак, отказываться от последнего, может, глотка в своей жизни?
–…вентин, забери свою…умажку с моей доски и проваливай, – приказал громкоговоритель.
– Поцелуй меня в жопу! – Квентин содрал листовку, мрачно сунул в карман и развернулся, чтобы уйти. Эрик поймал его за рукав.
– Стой. Мне нужно в Сиэтл. Подбросишь?
У Квентина по-детски округлился рот.
– Пятьсот баксов, – выпалил он. Эрик в уме пересчитал наличные. – Четыреста, – Квентин явно принял паузу за отказ. – Триста пятьдесят! Но в Сиэтле не сяду, доброшу только до Беллингема, оттуда сам доберешься.
– Пятьсот, – сказал Эрик. – Договорились. Машина-то есть?
– Я арендую.
Квентин весь оживился, задвигался, как болванчик. Он то убегал вперед, то возвращался назад, с тревогой глядя, не передумал ли его неожиданный пассажир. Эрик шагал за ним, стараясь не особенно вслушиваться в его трепотню.
– Доберемся за два дня, – орал Квентин, перекрикивая рев мотора. Эрик сидел вплотную к нему, стараясь поудобнее пристроить ноги, чтобы ничего не задеть на приборной доске. – Чтоб дозаправиться, придется садиться дважды. Сегодня переночуем в Якутате. Ты там был? У меня там сестра живет. Заодно племянника повидаю, я у них с прошлого Рождества не гостил. У них дом хороший, тебе даже отдельную комнату дадут. У сестры, значит, у Мэгги, муж какая-то шишка в Национальном нефтяном резерве. Они месторождения ищут, а потом консервируют. Консервируют, понимаешь? Чтобы потом вскрыть, как консерву!
Эрик прислонился головой к стеклу. Квентин не умолкал, не требуя никакого ответа, мотор оглушительно рычал, лопасти винта на носу сливались в еле заметный поблескивающий диск. Самолетик качало в порывах ветра, и Эрик старался мягко придерживать его, чтобы не биться головой о потолок.
В Беллингеме они распрощались, почти как друзья. За двое суток, проведенных с Квентином, Эрик успел узнать всю историю его жизни, так что ему казалось, он знает этого неуемно подвижного парня с детства. Бумажник опустел на пять сотен, зато рюкзак потяжелел на сверток с домашними сэндвичами, которые собрала Мэгги.
Эрик добрался до Сиэтла на электричке, пошлялся по окраинам, высматривая парковку нужной степени заброшенности. Наметанный глаз наконец выцепил площадку, огороженную цепью, зажатую между китайским рынком и ржавым ангаром. Еще три сотни ушли на аренду скрежещущего монстра, плюс четвертак сверху, чтобы обойтись без лишних вопросов. Эрик заправил машину из канистры, взял запас в багажник (кошелек худел на глазах), отогнал развалюху подальше от любопытных глаз и основательно покопался под ее капотом. Путь от океана до океана был слишком долгим даже для крепкого Доджа. Впрочем, после польских Жигулей Эрику любая машина казалась крепкой.
Впереди было сорок пять часов дороги. Эрик пересчитал деньги – оставалось впритык на бензин, сотня сверху и горсть мелочи. Он задумался, не провернуть ли снова трюк с банкоматом, чтобы хотя бы не думать о том, что есть и где спать в дороге, но не решился. Будет обидно и глупо попасться в руки полиции из-за нескольких сотен. Это не Аляска, тут в лесу не укроешься.
Впрочем, беспокоиться о деньгах пришлось недолго. На следующий же день в Монтане у него увели бумажник. Вечером он заехал в Биллингс, чтобы перекусить. Оставил машину на парковке у торгового центра, потолкался в очереди у передвижного лотка, торгующего безвкусными разогретыми гамбургерами, картошкой и дерьмовым кофе в картонных стаканчиках. Его пару раз чувствительно пихнули в спину, но он был настолько уставшим, что даже не огрызнулся. Только добравшись до окошка, в котором маячил бледный парень с вялым загнанным взглядом, обнаружил, что бумажник из кармана куртки исчез.
Эрик взял самый дешевый гамбургер, собрав мелочь по карманам, и вернулся в машину. В рюкзаке оставалась последняя сотня.
Судьба как будто издевалась над ним. Подначивала: давай, ты же Магнето, ты почти всесилен. Стоит шевельнуть пальцем, как все тут взлетит на воздух. Давай, это так легко, что тебе осталось терять? Кроме собственной жизни – уже ничего, но кто скажет, что она хоть чего-то стоит? Чарльз, конечно, сказал бы, что любая жизнь – это ценность. Чарльз, конечно, сказал бы, что жизнь Эрика стоит дороже, чем месть карманнику. Чарльз, конечно же, болезненно нахмурится, если увидит выпуск новостей: ужасное происшествие, жертвы, вертолеты спасателей, сплющенные машинки. Я всего лишь хотел купить гамбургер, сука.
Эрик стряхнул крошки с коленей, допил воду из пластиковой бутылки и завел машину. Бензина оставалось еще на несколько часов. Можно ехать, пока датчик топлива не начнет мигать, а потом свернуть с шоссе, приткнуться где-нибудь на обочине, откинуть сиденье и поспать.
Эрика разбудил стук в стекло и яркий свет фонарика.
– Сэр? Вы в порядке?
Приоткрыв глаза, он тут же сощурился, заслонился рукой. Белый луч обшарил приборную доску, метнулся на заднее сиденье и вернулся на лицо.
– Офицер Кларк Форест. Пожалуйста, выйдите из машины.
Эрик протер глаза, открыл дверцу и вылез на ночную дорогу. В трех метрах от Доджа стоял патрульный автомобиль с включенными огнями, красно-синие лампы били в глаза. У офицера Кларка было обветренное квадратное лицо, светлые брови и внимательный взгляд. От него пахло ванильным сахаром и дневным потом.
– Какие-то проблемы, офицер? – на всякий случай спросил Эрик.
– Это территория заповедника, здесь нельзя останавливаться.
– Прошу прощения, бензин кончился.
– Могу я взглянуть на ваши права?
Ну что, судьба, наигралась? Натешилась? Эрик протянул ему пластиковую карточку и прислонился к машине. Сейчас уставший офицер Кларк защелкнет на нем браслеты, посадит к себе на заднее сиденье и увезет в участок. И Эрик даже не будет ему сопротивляться. Хочется спать. Хочется, чтобы все уже кончилось.
– Куда направляетесь?
– Уэстчестер, Нью-Йорк.
– Не отходите от машины и держите руки на виду.
Офицер забрал права, регистрационный талон и ушел трепаться по рации. Глаза закрывались. Скучная патрульная ночь, офицер Кларк. Наверняка они все здесь скучные. Скоро пенсия, а ты даже не сержант, и вряд ли выбьешься наверх. У тебя опостылевшая жена и дети, наверняка двое. Старшего нужно устраивать в колледж, младшего вытаскивать из плохой компании. Если ты арестуешь меня, ты прославишься. Журналисты придут к твоему дому с вопросами, ты станешь целыми днями рассказывать им:
– «Я сразу подумал, что с ним что-то не так».
– «Было ли вам страшно, когда вы все поняли?»
– «Я офицер полиции, мой долг превыше всего».
Мэр пожмет тебе руку, ты станешь сержантом, а то и лейтенантом, и забудешь про ночные дежурства.
Или все будет не так?
Ты подойдешь ко мне с наручниками наготове, начнешь бубнить «правило Миранды». Я прикую тебя к бамперу твоей же машины и просто уйду.
Просто дай мне уйти.
Как же хочется спать.
– Сэр, вы меня слышите?
Эрик вскинул голову. Офицер стоял рядом, светя в лицо фонариком.
– Вы пили за рулем? Принимаете какие-то лекарства?
– Нет. Я просто давно не спал.
– В пятнадцати милях отсюда есть мотель.
– У меня нет денег на мотель. И бензин кончился.
– С какой целью вы направляетесь в Уэстчестер?
Он смотрел на полицейского, щуря глаза.
– Сэр, с какой целью вы направляетесь в Уэстчестер?
Если бы я сам знал, офицер, что я забыл там. Зачем я сорвался с места, что меня гонит? Все всегда кончается бессмысленно и глупо.
– У меня там семья.
– Возьмите вещи и садитесь в мою машину, – офицер наконец определился и протянул Эрику документы. – Я отвезу вас в участок.
Закинув рюкзак на спину, Эрик отстраненно вспомнил, что права ему так и не зачитали. А значит, арест не будет законным и офицер Кларк лихо пролетит мимо повышения. Это даже смешно. Смешнее, чем забыть, что нужно притворяться нормальным и заказывать детали для ремонта.
Он сел на заднее сиденье и машина, коротко взвыв, тронулась с места.
========== 7 глава. Мутации. ==========
Офицер Кларк отпер клетку, кивнул – заходи, мол. В камере под потолком тускло горела лампочка. На откидной полке лежало шерстяное одеяло в фиолетовую клетку.
Эрик поставил рюкзак у ног.
– Значит, вы меня не арестовываете?
– А есть за что?
Эрик пожал плечами.
– Вам виднее.
Офицер потер светлую бровь, зевнул и Эрик понял, что тот тоже смертельно устал. В участке было тихо.
– А душ у вас здесь есть?
– В конце коридора, налево, потом направо.
Кларк открыл верхний ящик стола, взял пластиковый стаканчик с мелочью и высыпал на ладонь несколько монет. В приемной стоял новенький кофейный автомат, мигающий надписями, как вывеска казино. Его окружали ряды дешевых стульев для посетителей.
Эрик немного поколебался, решая, что сделать первым – вымыться или выспаться. После недолгой борьбы вытащил из рюкзака смену одежды и пошел в душ. Когда вернулся, Кларк сидел за столом и листал какую-то папку, шумно прихлебывая кофе из стаканчика. Спать, как назло, расхотелось, хотя в голове шумело от усталости.
Эрик улегся на полку, подложил рюкзак под голову. Череда странных происшествий показалась ему забавной. Сначала Квентин, случайно подвернувшийся под руку в самый нужный момент, теперь полицейский, который решил дать ему выспаться в человеческих условиях. Все это было настолько странно, что Эрик не находил объяснения этим совпадениям.
– Мне все время кажется, что я вас где-то видел, – сказал Кларк, и Эрик вздохнул – ну, началось. – Но понятия не имею, где.
– Может, похож на кого-то, – без особой надежды на смену темы подсказал он, но Кларк объяснение принял.
– Да, может быть.
Шелестела бумага, лампочка под потолком тихо потрескивала. Эрик лежал с закрытыми глазами, но сон не шел. Кажется, столько лет он видел этот кошмар про белые стены камеры, а теперь простой трудяга-коп предложил ему переночевать в закутке для задержанных. И дверь камеры не закрыта. И неясно, что с этим делать. Кажется, все так просто, но почему тогда этому нет объяснений? Откуда эта невидимая тяжесть понимания, что где-то давно очень сильно ошибся? Почему, как ни старайся, не способен разглядеть, где же именно?
– Это. Собачье. Дерьмо.
Голос был красивым, с заметным британским акцентом – у Чарльза очень похожий, но этот резче и ниже. Ругательства, завернутые в акцент, казались не особенно впечатляющими, но холодная экспрессия в голосе компенсировала этот недостаток. Эрик недовольно вздохнул и перевернулся на другой бок, надеясь подремать еще немного.
– Простите, мистер Сеймур, но у нас были все основания…
Это не Кларк, кто-то другой. Речь невнятная, будто что-то жует, южный акцент, глотает гласные. Кларк, похоже, закончил дежурство.
– Никаких оснований. Никаких разумных оснований, офицер. Вы не можете без причин останавливать на улице любого человека, который вам не понравится.
– Это был не человек, а мутант.
Эрик мгновенно проснулся. Голос с британским акцентом продолжал:
– Вот когда верховный суд определит, что мутантов нельзя считать людьми, тогда и выдвигайте этот аргумент. А пока мы будем рассматривать моего клиента как любого другого гражданина этой прекрасной страны.
– Это был мутант!
– И что с того? У вас был ордер на арест?
– Хватит пудрить мне мозги, мистер Сеймур.
– Покажите мне ордер на арест.
– У нас были достаточные основания…
– Так назовите же их, если они у вас были. Мутация – не основание для ареста.
Эрик повернулся и уставился на посетителя.
Мистер Сеймур сидел так, будто его сейчас будут фотографировать на обложку Esquire. Светло-серый костюм, нога на ногу, мягкие кожаные перчатки лежат на колене. Из-под штанины выглядывали носки цвета замороженной вишни. Пижон.
Эрик сел, спустил ноги на пол. Мистер Сеймур продолжал своим приятным раскатистым баритоном, даже не пытаясь скрывать, что ему нравится слышать собственный голос.
– Давайте исходить из того, что офицер полиции может остановить любого человека на улице, чтобы задать вопрос, попросить зажигалку, предложить руку и сердце. Но не будем заблуждаться насчет того, что офицер вправе что-то требовать, если у него при себе нет ордера.
– Были основания подозревать, что Роберт может совершить правонарушение.
– Да ну. Гипотетически и я в любой момент могу совершить правонарушение – надеть кому-нибудь корзину с бумагами на уши или избить степллером. Хотите меня задержать? У вас есть основания полагать, что я собираюсь предпринять эти действия?
Носок темно-коричневого ботинка начал слегка покачиваться – видимо, мистер Сеймур начал терять терпение.
– У вас были основания предполагать, что мой клиент совершил или намерен совершить правонарушение? Мутация пока не является преступлением, если я правильно помню.
– Вы видели его досье. У него масса приводов за нарушение общественного порядка. Пятнадцать за последние три года!
– Но ни одного дела против него так и не было открыто.
– Он бегал по улицам голый!
– Он кентавр. Вы когда-нибудь пробовали надеть штаны на лошадь? Я уже не говорю о том, чтобы купить их.
– Когда мы его взяли, он был в человеческом облике.
– То есть оснований у вас не было.
Офицер прожигал собеседника взглядом, но тот и не думал начать дымиться.
– Давайте так: вы отпускаете Роберта, а я убеждаю его носить с собой плед на случай внезапного превращения. Со временем он научится контролировать свою мутацию и не будет бегать по городу, смущая дам нежного пенсионного возраста тем, что болтается у него между ног. Это дело все равно не дойдет до суда. Во-первых, у вас нет обвинений. Во-вторых, срок их предъявления истекает через полчаса. Я могу посидеть здесь и подождать, а могу уйти прямо сейчас вместе с моим клиентом.
Офицер с силой швырнул папку на стол и скрестил руки на груди, но ничего не ответил.
– Вот и договорились, – мистер Сеймур поднялся. – Спасибо, что уделили мне время, офицер.
Он повернулся, встретился взглядом с Эриком и застыл, будто врезался в стеклянную стену. Эрик поднял рюкзак, забросил его на плечо и толкнул дверь камеры. Не заперто.
– Спасибо, что разрешили переночевать. Передайте офицеру Кларку, что я ему очень признателен.
– Да катись ты, – с досадой бросил полицейский. Поднял телефонную трубку, щелкнул селектором. – Майк, выпусти Роберта. Тут его адвокат. Да, тот самый. Угу. Пять минут.
Эрик скормил кофейному автомату четвертак, подождал, пока тот побурлит и выплюнет картонный стаканчик с двойной порцией американо. Лязгнула железная дверь, в приемную выкатился щуплый чернокожий подросток, изящный, будто нарисованный угольком, весь в дредах.
Эрик вышел на улицу. Осенний ветер окатил его свежестью, предвещавшей холодный день.
– Мистер Леншерр! Подождите минуту.
Имя прозвучало, как щелчок курка. Адвокат выскочил за ним. Протянул руку.
– Мэй Сеймур. Для меня честь познакомиться с вами.
– Да ну, – буркнул Эрик, смерив его взглядом. – Хотите автограф?
– Хочу, – брякнул тот. Убрал руку, спрятал в перчатку. Качнулся с пятки на носок. – Как насчет кофе?
Сеймур был как-то слишком красив, настолько, что в нем проглядывало что-то феминное. Темные волосы уложены аккуратной волной, свежий, бодрый, чисто выбритый, пахнущий травянистым лосьоном после бритья. Глаза горят, как у коккер-спаниэля, ресницы такие густые, что кажется, он их красит. Или не кажется? В левом ухе серебрится кольцо. Он был моложе, чем пытался выглядеть. И ему не подходил этот маленький городок, трещал в плечах, жал в подмышках.
– У меня уже есть, – Эрик качнул стаканчиком, допил кофе и смял картон в кулаке. Повернулся, чтобы уйти, но Сеймур сбежал со ступенек и преградил ему путь. Он выглядел взволнованным – и не опасным. А это чутье не подводило Эрика никогда. Он дышал опасностью, как воздухом, и всегда улавливал нотки страха в дрогнувшем взгляде, в просевшем голосе.
– Мистер Леншерр, пожалуйста. К черту кофе. Могу я вас подвезти?
– Мистер Сеймур…
– Мэй.
– Что вам нужно?
Тот снова качнулся – пятка, носок, пятка. Холеная заносчивость, с которой он разговаривал с полицейским, испарилась, будто ее никогда и не было. Стоял молодой красивый парень – сколько ему, тридцать-то будет? – с румянцем во всю щеку, прятал руки в карманы шерстяного пальто.
– Я был студентом, когда услышал о вашем Братстве мутантов. Надеялся присоединиться к вам после колледжа, но не успел.
Он нахмурился, будто пытался что-то припомнить – или наоборот, отогнать неприятные воспоминания.
– Сейчас у меня частная практика. Занимаюсь правами мутантов. Не думал, что встречу вас… вот так.
Эрик почувствовал, что в нем шевельнулось любопытство. А кроме него, еще что-то теплое, щекочущее пробежало под кожей. Он расслабил плечи – оказалось, они закаменели с того самого момента, как он услышал свое имя. Кофе так кофе. Ему все равно хотелось убраться подальше от полицейского участка. Везение вряд ли продлится слишком долго, но пока оно есть, почему бы им не воспользоваться? Мэй не отрывал от него глаз.
– Хорошо, – Эрик кивнул. – Мне нужно на Восточное побережье. Заплатить не смогу.
– Я еду в Даллас, – парень собрался, умоляющее выражение исчезло с лица. – Могу высадить в Канзас-Сити.
– Идет.
– Мне нужно десять минут, чтобы поговорить с Робертом, – Мэй кивнул на двери участка. – Можете подождать в машине? У меня Кадиллак.
Насчет этого можно было бы и не уточнять. На парковке стоял сапфирово-синий двухдверный Кадиллак Эльдорадо, влажно блестя полированными боками и хромированной отделкой. Владельцы таких машин любят Элвиса и фильмы с Мэрилин. Эрик сел на пассажирское сиденье, кинул рюкзак под ноги. В кресле можно было бы утонуть. Салон – тисненая кожа и дерево, пахнет мятой и розовым маслом. Эрик вытянул ноги, отрегулировал спинку сиденья.
Бросая камень в воду, никогда не знаешь, как далеко разойдутся круги. Братство мутантов просуществовало совсем недолго и ничего толком не успело добиться. Но – надо же! – изменило чью-то жизнь. Пока Эрик сидел в камере, пока прятался в Польше, здесь оставались простые люди, которые не сдавались. Те, кого он позвал тогда на лужайке перед Белым домом, вышли на свет и начали менять мир. Так, как умели. Эрику всегда мерещилось что-то грандиозное. Никогда не умел размениваться на мелочи. Убивать – так президентов, взрывать – так весь мир. Воевать – так со всеми, с каждым. С Чарльзом, с Рейвен, с собой. А вытаскивать подростков-мутантов из рук полиции, менять мир по шагу – это слишком обыденно.
– А может, все-таки кофе? – Мэй упал на сиденье рядом – хотя какое там рядом, их разделяло чуть ли не полметра. – Я спал всего три часа.
– Я на мели, – предупредил Эрик.
– Угощу за автограф, мистер Леншерр.
Машина вздрогнула, заводясь. Тяжелый мотор под капотом заурчал ровно, как сытый барс.
Кадиллак мягко глотал мили, будто левитировал над дорогой. Бесконечные поля Южной Дакоты проплывали мимо, унылые и пустые, как божья ладонь. На горизонте змеились холмы.
– Не возражаете, если я закурю, мистер Леншерр?
– Эрик. Валяй.
Мэй приоткрыл окно, прикурил длинную дамскую сигарету. В салон ворвался поток встречного ветра.
– Почему ты решил заняться правами мутантов?
Тонкие пальцы на руле дрогнули.
– Я тоже… не такой, как все.
Эрик отогнал от лица клубок мятного дыма, достал Мальборо. В пачке оставалось пять сигарет.
– Если не секрет, в чем твоя мутация?
– Не секрет, – Мэй затянулся немного нервно, поправил волосы. – Хотя я не знаю, можно ли это назвать мутацией. Может, просто отклонение от нормы. Это совсем не впечатляющая мутация. Скорее, наоборот. Досадное обстоятельство. Знаете, многие считают мутантов опасными, но мне кажется, что таких, как я, довольно много. Не в прямом смысле, конечно. Я хочу сказать – тех, у кого мутация совсем незначительна и ее нельзя использовать как оружие.
Он замолчал, настороженно покосился на Эрика. Тот спокойно ждал.
– Будете смеяться.
– Только если у тебя способность вызывать смех.
– Можно сказать и так, – неловко ответил Мэй. Выдохнул полушепотом: – Я гермафродит.
Эрик замолчал, глядя на дорогу.
– Это значит…
– Я знаю, что это значит, Мэй.
– Мерзко, да?..
– Ни капли.
– Вам… тебе легко говорить, – парень вздохнул. Пальцы нервно перебирали руль, сжимаясь и разжимаясь. – Металлокинетика – это уникально. Мощно. Столько всего можно сделать!..
Эрик невесело усмехнулся.
– Ну да. Столько всего можно сделать, что потом всю жизнь разгребать.
– Я хочу сказать, вот я как мутант – бесполезен. Драться не умею, крови боюсь. А возможность управлять металлом – это же… это космос! И буквально, и фигурально, понимаешь? Наш мир сейчас – это стекло, бетон и сталь. Можно создавать уникальные сплавы… спутники запускать… строить мосты, небоскребы.
– Стадионами кидаться, – добавил Эрик.
Мэй скользнул по нему удивленным взглядом.
– Наверное… Но я не об этом. Я думал о своей мутации. Если это мутация вообще, а не просто уродство. Зачем она мне нужна? Что я могу с ней сделать? А потом догадался. Чтобы ничего не отвлекало.
– Поясни.
– Ну… – Мэй вздохнул. – Личная жизнь мне не светит. Семья, там, дети. Никому же не захочется иметь дело с монстром.
– Ты не монстр, – оборвал Эрик. – Прекрати так думать.
– Я тебе нравлюсь?
– Что?
– Я тебе нравлюсь? – повторил Мэй, глядя на него с каким-то застарелым отчаянием. Эрик смотрел на него и узнавал этот взгляд. Он складывался из сотен дней и ночей одиночества. Глухой, как безлунная ночь, злой, как волк, угодивший в капкан. Он знал его, как свое отражение, а потому не отводил глаз.
– У меня кое-кто есть, малыш, – ответил он, не прикрываясь жалостью.
Мэй потупился, отвернулся.
– Я последний человек, который может тебя утешить. – Эрик достал вторую сигарету.
– Она… красивая?
– Это он. Да. Очень красивый.
Мэй тряхнул головой, звонкая бледность постепенно покидала его лицо, уступая место румянцу.
– А я с самого начала так и подумал, – он весело улыбнулся. – Как его зовут?
– Его зовут «смотри на дорогу», – буркнул Эрик, чувствуя себя измочаленным внезапным приступом откровенности.
Они распрощались глубокой ночью на железнодорожной станции в Канзас-Сити.
– Чарльз Ксавье, Школа для одаренных подростков в Уэстчестере. Запомил?
– Запомнил, – Мэй тряхнул головой.
– Запиши.
Парень достал из бардачка блокнот и перьевую ручку, протянул Эрику:
– Лучше ты.
– Свяжись с ним, когда будет время. Детям могут пригодиться твои услуги, – Эрик записал адрес, держа в зубах колпачок от ручки. – Спасибо, что подбросил.
– Если мои услуги понадобятся тебе, – Мэй протянул свою визитку, – звони в любое время.
– Не очень-то на это рассчитывай, – он спрятал визитку в карман рюкзака, закинул его на плечо. – Мне пора.
Они обнялись. Товарный поезд, груженый нефтью, оглушительно содрогнулся и пополз от станции. Эрик взлетел на ближайшую цистерну, помахал рукой сапфировому Кадиллаку и двинулся в сторону головы поезда.
До Уэстчестера оставался день пути.
Легко путешествовать, когда ты сам себе компас. Никогда не заблудишься, не собьешься с дороги. Знай смотри себе на карту и следи, как линии магнитного поля, словно струны, протягиваются сквозь тебя от полюса к полюсу. Может быть, именно это чувствуют перелетные птицы, каждый год находя дорогу домой?
Товарняк тащился медленно, перебирая колесами, как исполинская гусеница, и к рассвету дополз только до Сент-Луиса. Единственный плюс такой медлительности был в том, что Эрик умудрился отлично выспаться на крыше локомотива. В Сент-Луисе поезд встал, и Эрик не стал дожидаться, когда тот двинется снова. Он был в пути уже восемь дней. Ему смертельно хотелось остановиться, и только мысли о том, что конец пути уже близок, заставляли держаться. Нужно было собрать последние силы, сжать зубы, преодолеть оставшуюся тысячу миль и войти в ворота школы Чарльза. Чего бы это ни стоило.
