Текст книги "На земле и на облаке (СИ)"
Автор книги: Jack17
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== 01. Алеша ==========
На западной границе земель дрыгвичей находился настоящий Дремучий лес.
Деревья в нем были настолько высоки, что даже наклонив голову назад, невозможно было проследить, где заканчиваются макушки, уходящие куда-то невозможно далеко, прорастая сквозь облака и касаясь самих звезд.
Крупные, ветвистые, с огромными кронами и мощными стволами дубы наседали на вязы с круглыми макушками и бурой, грубой и толстой корой, покрытой бороздками и поперечными трещинами.
Липы с густой кущей и мелкими красно-коричневыми плодами, спрятанными в округлых тёмно-зелёных листьях с пучками светлых волосков в углах жилок, соседствовали с ясенями, чьи тонкие, покрытые ажурным кружевом ветки переплетались с вытянутыми и заострёнными по краю матовыми листочками рябин.
Под ними кусты малины тянули свои травянистые, поросшие тонкими и колючими шипами ветки, создавая путы, не позволяющие пробраться в глубь леса. Побеги брусники прокладывали себе дорогу через гнилые пни, вопреки всему прорастая между корой и древесиной бурелома.
А в самом низу стелился ковром мох, и, скрываясь в земле, проглядывали большие пласты монолитов, покрытые лишайником.
В глубине этого глухого, всегда темного и неприступного леса, в самом его сердце, где даже не водилось зверье, на поляне, коротая явно была недавно срублена и расчищена человеческой рукой, стоял корабль.
Издалека его можно было принять за обычную шнекью, которую северные народы нордсьены использовали для набегов.
Корабль имел две мачты с прямыми парусами, задранный нос с искусно вырезанной головой дракона и щиты, развешанные по бортам. На неглубокой палубе стояли простые деревянные лавки с двадцатью парами весел. На этом сходство корабля с обычной боевой лодкой нордсьенов заканчивалось.
И это смог бы увидеть невооруженным взглядом даже самый невнимательный наблюдатель, при условии, что он сумел пробраться на странную поляну живым, миновав бурелом и непроходимые дебри и избежав встречи с голодным и диким зверьем, в обилии населявшем лес.
Потому что шнекья, стоявшая в центре недавно вырубленной поляны, в отличие от лодок своего типа, была значительно шире и имела куда более глубокую осадку, что позволяло скрыть обширный и вместительный трюм. Весла её были скорее декоративными и редко использовались, а внизу судна, ближе к корме, по бокам располагались две пары странных вытянутых коробов, судя по креплениям, имевшие возможность независимо поворачиваться в любую сторону.
С корабля спустился высокий и крепкий мужчина в длинном плаще с капюшоном, натянутым на самый нос, с небольшим заплечным мешком и мечом, прикрепленным к поясу. Пружинистым шагом он отошел к краю опушки, повернулся к кораблю и, прощаясь, помахал рукой.
В вязкой тишине Дремучего леса раздалось негромкое шипение, корабль дрогнул, завибрировал, покрываясь от самого днища до кончиков мачт, прозрачным голубым льдом, искрящимся в предрассветной дымке, и легко оторвался от земли.
***
Алёша лежал под пригорком и с тоской смотрел в небо. Над ним проплывали облака, большие, рельефные, с вершинами, уходящими куда-то высоко-высоко, и крутыми склонами, похожие на те самые сказочные горы, о которых ему часто рассказывала мать перед сном.
“Как жаль, – подумалось ему, – что я так и не увидел их сам,” – он тяжело вздохнул, закашлялся, слабеющей рукой провел по губам, убирая вязкую кровь, и прикрыл глаза.
По полю, где недавно окончилась знатная битва, медленно шли два человека, что-то или кого-то ища, и тихо переговаривались:
– Ты уверен, что он был у той берёзы? – спросил Хейдар – высокий молодой мужчина с серебряными глазами и светлыми длинными волосами, сбритыми на висках, а на макушке собранными в плотную косу.
– Абсолютно. Я лично его отнес туда после завершения боя, – отвечал его спутник, —синеглазый и темноволосый Гуннар, устало потирая рукой рассеченную бровь.
– Кому говорят, не трогай! – Хейдар ударил по грязной руке и, убедившись, что кроме них и павших воинов на поле уже никого нет, достал из хитрого крепления какую-то стеклянную трубочку и одним коротким движением воткнул её товарищу в предплечье.
Гуннар скривился, но совершенно не придал значения такому странному поведению своего командира.
Рядом с ними за пригорком, на котором стояла одинокая береза, раздался приглушенный стон и сухой кашель. Мужчины переглянулись и пошли на звук.
***
Алёша проснулся. И крайне удивился этому факту, потому что не далее как сегодня днём он лежал в низине у пригорка с берёзой, куда его зачем-то притащил незнакомый здоровенный волосатый мужик со словами: «Потерпи парень, подмога близко».
О какой такой подмоге толковал этот странный человек, Алёша не понимал, да и не имело это больше значения, потому что он был твёрдо уверен, что с такими ранами помощь ему будет одна и уже точно не на этом свете.
Поэтому он скатился с пригорка, скрипя и постанывая, кое-как улегся на спину и глядел на облака, жалея о двух вещах: что так и не нашел свою Алесю и не увидел горы. А что было потом, он очень смутно помнил, да, честно говоря, и помнить не хотел, потому что все, что с ним произошло, напоминало скорее странный сон, но уж точно не реальность обычной жизни рядового дрыгвича.
Малочисленный и, в целом, дружелюбный и незлобный народ – дрыгвичи занимались земледелием и кузнечным делом. Но славились они на все земли не богатым урожаем, а своими мечами и иным оружием.
Местные кузнецы были настоящими мастерами своего дела. И это было закономерно, потому как залежи разнообразного металла находились в Западных землях, на границе проживания улыбчивого и невысокого народа и их буйных и неуёмных соседей – половяков.
Последние же, в силу своего крайне переменчивого характера, горячей крови и нежелания заниматься земледелием, регулярно совершали набеги на приграничные земли и методично разоряли их раз в году. Со свойственной им хитростью, половяки рассуждали, что за год их соседи восстановятся и будет чем поживиться.
Нынешний год не стал исключением, и в результате очередного нападения молодой кузнец Алёша, едва обзаведясь собственным делом, так и не смог раскрыть свой талант в полной мере, потому что пал в битве с неравным по силе противником. Половяки налетели как смертельный ураган на его родную деревню, порубив мужиков, забрав запасы на зиму и похитив несколько прекрасных Алесь.
Итак, Алёша открыл глаза и очень удивился этому факту. Но любопытство, присущее молодому и пытливому уму, возымело верх над осторожностью, и, решив, что раз он уже на том свете, – на облачках, значится, и хуже уже точно не будет. Он сел на жесткой и узкой кровати в странном помещении и решил оглядеться.
Во-первых, наш русый и голубоглазый герой с удивлением обнаружил, что комната, в которой он находится, вибрирует, как если бы она была серым котом Мурзиком, нажравшимся втихаря сметаны и теперь лежащим у теплой печи в морозную зиму.
Во-вторых, на нем была очень странная одежда, которая ну никак не вязалась с его представлением о загробной жизни – Алёша был одет только в голубую свободную рубаху до колен из неизвестной шуршащей ткани.
А в-третьих, все вокруг было заставлено непонятными предметами из серого металла, тускло поблескивавшего в ровном, а потому неестественном, свете, исходившем от потолка комнаты.
Он повернул голову и присвистнул, – рядом с его странной кроватью стоял… стоял… Алёша даже не знал как назвать ЭТО металлическое чудо: внешне оно напоминало то ли уродливой формы стул, то ли колченогий стол с непонятной изогнутой спинкой, от которой во все стороны расходились разноцветные верёвочки. Но самым удивительным в конструкции было её содержимое: на этом колченогом стуле-столе лежало огромное количество железных штук разного размера и формы и некоторые были очевидно перепачканы, а потому теснились в отдельной ванночке, прикрытые белым полотенцем.
Молодой дрыгвич еще раз присвистнул и, разминая внезапно затекшую от напряжения шею, откинул голову назад и застыл.
Над его головой натурально светило с десяток солнц.
Он потянул левую руку к шее, и что-то больно кольнуло сгиб: оттуда вылетела прозрачная трубочка с иглой на конце.
И тут стеклянную тишину комнаты разбил на тысячу осколков противный комариный писк, а огоньки на прикроватном «столе», куда вела трубочка, загорелись всеми цветами радуги.
Алёша судорожно сглотнул и пропустил момент, когда дверь открылась, и в комнату кто-то влетел.
Он поднял глаза и сглотнул ещё. В этот раз от ужаса.
Потому что перед ним стояло существо, одетое в синюю рубаху и широкие брюки из уже знакомой ему ткани. Руки у него были с мертвячно-голубыми пальцами, перепачканные в крови. Ноги заканчивались по-лягушачьи бесформенными лапами, а половина лица оставалась закрыта зелеными намордником. В руках существо весьма недвусмысленно и привычно держало очень острый нож.
“Ну вот, видать, не заслужил я облачков, а это такие черти тут, сейчас мучить, наверное, будут “, – печально подумал Алёша и на всякий случай зажмурил глаза – не видишь, а значит не боишься, как в детстве.
Послышалось тихое шипение. Дрыгвич не смог больше сдерживать себя, и с мыслью о том, что все равно его смертный час уже наступил, надо хоть встретить чертей с достоинством, он приоткрыл глаз, а второй распахнулся сам от увиденного.
Перед ним стояли уже двое мужчин – давешний чернявый, что тащил его под березу и обещал помощь, и еще один, незнакомый – высокий, худой, рыжий. Длинными пальцами он стягивал со своей руки синюю мертвячью кожу. Намордник у него был спущен на подбородок и глупо болтался на ушах, открывая бледное скуластое лицо с аккуратной бородой.
Рыжий, глядя в глаза дрыгвичу, кивнул и, кажется, на языке нордсьенов произнёс:
– Привет, Алёша! Меня зовут Янсен ван Берг и я твой лечащий врач, а с нашим разведчиком Гуннаром ты, полагаю, уже знаком.
– Чаво? – недоуменно переспросил дрыгвич и на всякий случай бросил быстрый взгляд на дверь за спиной Янсена, но с удивлением обнаружил, что она исчезла и там была просто ровная стена с переливающимися красными огонечками.
От резких передвижений по кровати, новых вещей и непонятных ощущений, от тусклого света и странного горького запаха, наполнявшего комнату, Алёше вдруг стало дурно. Тошнота подступила к горлу, закружилась голова, живот странно и болезненно свело и стало очень жарко в груди, настолько, что он отодвинул широкий ворот рубахи и краем глаза увидел свое тело. Его грудь и живот, все было в белых заплатах и из них торчали трубочки, заканчивающиеся шуршащими пакетами, полными коричневой жидкости.
Алёша больше не мог воспринимать такую реальность, это было уже слишком для измученного боем, смертью и воскрешением сознания.
Он покачнулся и упал бы, если бы не Гуннар, который с ловкостью, столь неожиданной для человека его телосложения, подхватил Алёшу и опустил на кровать.
Янсен задумчиво посмотрел на Гуннара и тихо произнёс:
– А ты в свое время более философски воспринял такие новости.
На что его черноволосый товарищ только махнул рукой и ответил:
– Да ладно, он просто в первый раз умирал, а мне уже было не привыкать, – и, почесывая белый пластырь на брови, предложил, – раз уж мы так удачно здесь оказались, может наложишь швы? А то чешется жутко и вымыться нормально нельзя.
Алёша на всякий случай прилег на жесткую койку, провел рукой перед собой, делая какой-то знак, и обратился сам не зная к кому на своем родном языке:
– Ежели вы, ребята, не черти, а здесь, выходит, и не облачка вовсе, то хоть объясните, грешному, куда я попал. Или убейте уже, Бога ради, а то сил моих нет.
Потом посмотрел на Гуннара и, сделав жалобное лицо, попросил:
– Дядь, токмо, если будешь убивать, не кидай опять под берёзу, а? А то с пригорка как скатишься, всякая чертовщина в небе мерещится – то корабль летучий, то люди в золотых нарядах, а потом и комната эта с солнцами и двигающимися стенами, – замолчал, вздохнул тяжело и закрыл глаза.
Гуннар и Янсен недоуменно переглянулись.
С кровати доносилось мерное сопение и похрапывание.
Алёша, видимо, от переживаний, усталости и сильнодействующих лекарств, наконец, забылся сном.
Янсен потер рыжую бороду и весело сказал:
– Гуннар, беру свои слова обратно. Даже ТЫ так не смог бы! – и расхохотался.
Гуннар насупился и рукой показал на бровь:
– Зашивай давай, эскулап-живодер, в душ хочу. А то к хорошему привыкаешь быстро, а я уже неделю за этим, – он кивнул в сторону Алёши, – по кустам охочусь. Однако половяки удачно напали, а то еще неделю бы по лесам да озерам шастал. Одно хорошо, комаров у них почти нет.
Гуннар задумался и замолчал. Вдруг его лицо озарила светлая улыбка, которая резко контрастировала с суровым лицом со сломанным носом. Он многозначительно подмигнул Янсену и добавил:
– Зато Алеси у них водятся в большом количестве.
========== 02. Облако ==========
Уже полгода молодой дрыгвич жил со своими новыми друзьями на космической станции, вращающейся на стационарной орбите его родной планеты. Мёльн (облако, нордсьенский, примеч. автора), а таково было название станции, свободно вмещал пятьдесят человек персонала, включая команду Дракко.
Самое любопытное, что Алёша достаточно быстро освоился, хотя в самом начале и думал, что не место ему тут и рвался всем сердцем домой.
Ему иногда вспоминалось, как он впервые поднимался к станции на транспортнике, искусно замаскированном под шнекью. С грустью он посмотрел в иллюминатор на удаляющуюся родную планету и тихо прошептал: «Выходит и правда на облачке оказался, значит, все правильно по жизни делал, да, матуля?»
Хейдар ответил ему на языке дрыгвичей, так странно звучавшем из его уст:
– Ты действительно все делал правильно.
Алёша удивился, но виду не показал, спросил только:
– А сколько ты, бацка, языков знаешь на самом деле?
Хейдар в ответ лишь пожал плечами.
Тогда Алёша, глядя на него очень внимательно, произнес на языке половяков:
– Син ашык тугел ниятен (ты человек с неясными намерениями, половяцкий, примеч. автора).
На что Хейдар вскинул светлую бровь и ответил ему:
– Мин белем шактый анлау (я знаю достаточно, чтобы все понимать, половяцкий, примеч. автора).
Алёша кивнул, повернулся опять к иллюминатору и, глядя на приближающуюся станцию, внушительную, непонятную и такую одинокую среди миллиарда рассыпанных звёзд, тихо спросил:
– А какова будет моя плата за то, чтобы все понимать?
Хейдар не ответил ему, лишь оценивающе посмотрел на поникшего Алёшу, как будто спрашивая: «А сам ты на что готов?» и хлопнул его по плечу.
Алёша вздохнул тяжело и стоял, понурив голову, не глядя на своего спасителя, и видно было, что внутри него идет борьба, что спорит он сам с собой и не может понять, как ему быть дальше.
Хейдар, наконец, нарушил молчание и задал вопрос:
– Ты не можешь принять решение, верно говорю?
Дождался утвердительного кивка собеседника и продолжил:
– Никто тебя ни к чему принуждать не будет, здесь не враги тебе, но и не друзья еще. Вижу, что ты чувствуешь себя обязанным за спасение, но зачем ты здесь и по карману ли тебе цена, ты не знаешь. Давай мы с тобой так договоримся, ты сейчас мне доверишься и поживешь с нами, осмотришься, задашь вопросы, а дальше решишь сам. Сразу говорю, что если захочешь остаться, будет непросто и надо будет подчиняться строгим правилам. Если решишь уйти – препятствия чинить не буду, отпущу, но ты будешь помнить свою жизнь ровно до того момента, как лежал под пригорком, а все знания и умения, что здесь получишь, я заберу.
Алёша примолк, обдумывая предложение. Наконец поднял голову, сжал губы и протянул руку.
Хейдар руку крепко пожал и наконец представился:
– Я – Хейдар Нейге, Младший сын Гурда-Миротворца, кёнинг Мёльна и капитан Дракко, летучей шнекьи, приветствую тебя в своей команде. Будь же нам верным товарищем и равным среди равных.
Так Алёша оказался на станции и приступил к обучению.
Время шло, он общался с новыми людьми, дивился устройству Мёльна и царившим там порядкам и сам не заметил, как привык к новой обстановке и в какой-то момент поймал себя на мысли, что даже не представляет свою жизнь по-другому.
Мёльн считался объектом гражданского назначения, и основной деятельностью по бумагам была указана научно-исследовательская. Родная планета Алёши представляла промышленный интерес для многих крупных добывающих компаний. Например, для основного, но не единственного заказчика Хейдара – геологической корпорации Смирновых.
Условия на планете были далеки от межгалактических стандартов и являлись скорее дикими. Дополнительным осложнением для иноземцев были правила о невмешательстве в развитие чужих цивилизаций. Поэтому нужны были проводники, которые с одной стороны знали местный язык, правила и обычаи, имели привычку часто и подолгу сражаться, а с другой стороны не пугались бы технологий. И потому экипаж Мёльна был уникальным и единственным в своём роде.
Хейдар был седьмым и младшим сыном повелителя северных земель и межгалактической путешественницы, учёной. Он принадлежал сразу двум мирам: был привычен к битвам, суровому быту и варварским обычаям, но при этом имел две докторские степени и активно использовал достижения современной науки. И команду собрал себе под стать.
Поэтому, помимо основных модулей, включая просторный архив, улучшенный медицинский корпус, кухню и транспортный отсек, на станции были и другие, специфические, помещения, необходимые для работы.
Например, лаборатория, наполненная огромным количеством разнообразной техники, от которой у Алёши захватывало дух. Особенно его впечатляли закрытые стеклянные короба, в которые можно было совать руки в перчатках. А манипуляторы, прикрепленные к стенам и потолку, приводили парня в такой же восторг, как и роботизированный медицинский комплекс.
Отдельного внимания заслуживали оружейная, тир и спортивная площадка. Под стрельбище и спортивный зал были отведены просторные отсеки. Тир даже был панорамным и с отдельным выходом в космос.
На памяти Алёши команда Дракко, надев скафандры, магнитные ботинки и вооружившись гравитационными пушками, уже пару раз играла в салочки в открытом космосе. И единственным фактором, удерживающим игроков у корабля, был не здравый смысл. А специальный трос, благоразумно привязанный лично Хейдаром ДО того как мужчины с криком «парашютики не забываем» подталкивали друг друга к шлюзу.
В общем станция действительно была необычная. «Чудесатая», как Алёша называл её на родном языке, чем приводил своих товарищей в детский восторг. Особенно радовались такому определению Гуннар и механик Кристиан, говоря при этом, что все обитатели станции в таком случае – чудики, а главный чудила у них командир. У Хейдара эти приступы неконтролируемого веселья вызывали только улыбку.
По мнению Алёши и сами обитатели станции были не лишены определенных причуд. При этом все эти люди, такие разные по характеру, привычкам и облику, всё же имели общие черты. Удивительно, но находясь в их компании, он не чувствовал себя одиноким. Их сплоченность и непонятное ему единение, приверженность общей цели, добродушие и умение искренне переживать за товарища, создавало чувство большой и дружной семьи, которой у Алёши никогда не было.
При этом он уже имел возможность убедиться, что на палубе Дракко во время выполнения заданий царила железная дисциплина. В работе все были собранны и беспрекословно выполняли приказы.
Самыми старшими в команде были уже знакомый Алёше судовой врач Янсен ван Берг и Кристиан – механик, спроектировавший Дракко.
Оба мужчины были межгалактическими странниками и им было около сорока лет. Алёша, узнав продолжительность жизни их рода, составлявшую в среднем около двухсот лет, был впечатлён. Такие цифры не укладывались в голове у юноши. Он даже как-то спросил у ван Берга, а будет ли он, Алёша, жить столько же.
Врач, едва сдержав смешок, велел ему есть больше овощей, а не таскать по ночам с кухни шоколадные батончики и не заедать их хрустящим картофелем. Он доверительно сообщил растерянному и покрасневшему парню, что при хорошем поведении и правильном уходе Алёша сможет дожить лет до ста, но учитывая в какую дурную компанию он попал, ни в чем нельзя быть уверенным. Ведь никто из них не знает, где проснется завтра и проснется ли вообще.
Еще в команде Дракко были связист Сэм О.Сэм, программист Эниас, Хафидт – единственный настоящий моряк, любивший море всем сердцем, биотехнолог Карл, это самое море всем сердцем ненавидевший и разведчики: весельчак и бабник Гуннар, братья, умевшие обращаться с любым оружием и загадочный человек с большой свалявшейся бородой. Этот странный рыжеволосый человек, немного сутулый, всегда ходивший в стертых «походных» ботинках, толстом свитере с большим воротом и искусным вязанным рисунком в форме оленей, называл себя «географ», но на самом деле имел имя Бирн, которое переводилось с северного наречия как медведь и очень ему подходило.
Ведь никто кроме Бирна, с его спутанной бородой, осоловевшими глазами, не мог создать ощущения приятного зимнего вечера в уютной медвежьей берлоге. Ощущение это было реалистичным даже в самый знойный июльский день.
Гуннар, ровесник Хейдара, был его правой рукой и старшим разведчиком. Они часто отлучались вдвоем или брали с собой Янсена и потом многозначительно переглядывались или отпускали странные шутки, понятные только им. Мужчины, похлопывая друг друга по плечу приговаривали что-нибудь вроде: «А я не предполагал, что можно ездить со скоростью 90 км в час, ночью, по пересеченной местности, без света, зимой» или «Прыжки с нераскрывшимся парашютом в елки ничто в сравнении с приземлением на муравейник».
Что такое парашют, Алёша еще не знал, но уже дошел в своем обучении до расчета скорости. Потому внушительные параметры передвижения по ночному бездорожью неизменно производили на него впечатление и он каждый раз требовал, чтобы и его взяли на такую прогулку.
Но больше всего юношу поражало, что с виду такой безбашенный Гуннар терял все свое шутливое настроение и становился сосредоточенным, серьезным и выглядел опасно, стоило Хейдару отправить его вместе с подшефными близнецами на какое-нибудь задание.
Эрвар и Скапти, подчиненные Гуннара, были ровесники дрыгвичу. Но в отличие от него не растеряли своей детской непосредственности и постоянно устраивали розыгрыши. Но больше всего им нравилось намеренно всех путать, утверждая, что виновник другой брат, и оправдываться словами: “Похоже, что шутка не удалась!»
И ошибиться тут было немудрено, особенно учитывая, что парни носили одинаковую стрижку с бритым наголо затылком и собранным на макушке в пучок длинным хвостом и имели привычку надевать одни и те же вещи.
Помимо прочего они часто продолжали предложение друг за другом, а иногда говорили хором. При их схожести даже в голосах производимый ими эффект стерео заставлял Алёшу сомневаться в реальности происходящего и вспоминать про проклятую березу на пригорке, с которой все началось.
Однажды Хейдар, в очередной раз разыгранный братьями, не сумел определить и наказать виновника и окончательно убедился, что с этим безобразием необходимо покончить. Со словами «Кёнинг он тут или нет», он в тот же вечер сговорился с бородатым Бирном, как решить этот вопрос и наконец отличать братьев.
И видимо братья крепко всем досадили, потому что Бирн, от которого с трудом можно было ожидать согласия на такую авантюру, принял предложение. Он, прихлебывая из своей кружки темный сладкий напиток, недобро усмехнулся и сказал:
– Доигрались. Не стоило рисовать на моих картах. А перенос островов Куру в Империю восходящего Нихон – это верх издевательств. Особенно учитывая, что они предмет давнего спора, и лично я считаю, что острова по праву принадлежат племени сАха.
В ту же роковую ночь Хейдар, пользуясь своим положением, велел программисту Эниасу отключить внутреннюю систему безопасности. Географ и программист под предводительством их храброго и крайне коварного командира бесшумно, как воры в ночи, прокрались в каюту братьев и вплели в их длинные светло-русые хвосты разноцветные ленты: зеленую – Эрвару и красную – Скапти. Для закрепления эффекта ленты были обмазаны специальным медицинским клеем, добытым у Янсена.
В 6:35 утра по корабельному времени компания из трех человек в лице Хейдара, который как командир вставал рано, Эниаса, который в такое время еще не ложился, и Бирна, который как и положено медведю, пребывал в состоянии перманентной задумчивости, сидели на кухне. Неспешно наслаждаясь завтраком, они в красках рассказывали всем заходящим членам экипажа об успешном завершении операции «ленточка» и суровом, но справедливом возмездии, настигшем близнецов за все их безнаказанные шутки.
Новости разлетелись быстро, и уже в 7:01 весь экипаж станции собрался на кухне для выяснения подробностей. Тут Мёльн содрогнулся от душераздирающего крика близнецов о помощи, сдобренного нецензурной бранью и обещаниями страшной и мучительной смерти виновнику их страданий.
Звуки праведного гнева становились громче, дверь распахнулась настежь, и в просторную кухню, забитую под завязку людьми, влетели братья в одном исподнем. Ленты, зеленая и красная, были обмотаны вокруг головы каждого из братьев на манер хайратника. Разодранные подушки крепко прилипли к волосам, и от каждого движения перья рассыпались во все стороны.
Все разом умолкли. Тем громче в этой неожиданной тишине прозвучал вопрос близнецов: какого черта их головы похожи на курятник, разоренный лисой, и кто за это ответственен?
Первым опомнился Эниас, стоявший ближе всех к выходу: с тихим достоинством коренного нордсьена и настоящего программиста он покинул помещение с целью принести своей фирменной успокоительной настойки. Эниас справедливо рассудил, что сейчас поднимется шум и гвалт, и разбираться по первости вряд ли кто будет. А потому крайне необходимо помочь товарищам обрести внутреннее равновесие. И более действенного средства, чем его травяная настойка, еще не придумали.
Хейдар слегка вскинул светлую бровь и под хохот всего экипажа поприветствовал вновь прибывших словами:
– Похоже, что шутка не удалась. Но каков эффект – теперь-то мы сможем без труда вас отличить.
Итогом этой истории для братьев стало добровольное признание кто из них кто, а также новая косая стрижка со сложным названием «скро шаерь», выполненная Хейдаром лично. Кёнинг Мёльна, вооружившись опасной бритвой и ножницами, приступил к стрижке со словами: «Вы мою косу видели? Сам делаю. Правда, не всегда получается. Но ведь можно побрить вас и налысо»
Вот в такой немного безумной атмосфере жили обитатели Мёльна, подшучивая друг над другом, но всегда готовые прийти на помощь по первому зову товарища.
Тем удивительнее было Алёше непонятное поведение Гуннара и Янсена, которые за последнюю неделю в третий раз о чем-то долго переговаривались в архиве.
В этот раз они выбрали дальний угол с очень старыми данными, и Алёша стал невольным свидетелем их разговора. В поисках нужной пластины он забрался слишком высоко, потянулся и неловким движением ноги толкнул выдвижную стремянку, которая скрипя отъехала, вынудив его забыть обо всем и на манер олуши свить гнездо в архиваторе.
Парень уже хотел позвать товарищей на помощь, как услышал их странный разговор и не посмел обнаружить свое присутствие.
Гуннар, резко и с силой прижав Янсена к полкам плечом, быстро оглянулся по сторонам и сердито стал отчитывать своего друга, не стесняясь в выражениях:
– Ты хоть понимаешь, идиот рыжий, как ты рискуешь? ПарАми лекарств надышался? Ну так срочно проветри мозги, пока тебе Хейдар их не промыл!
– Не могу. Слишком много уже сделано. Я не отступлюсь, – отвечал ему ван Берг тихим, но очень твердым голосом, полным отчаянной решимости.
Гуннар зверел на глазах, продолжая злобно шипеть в лицо своему собеседнику:
– Ещё скажи, самостоятельный ты наш, что ты одной рукой установишь тетрил для ювелирно точного взрыва, а второй – будешь отключать систему мониторинга и настраивать показатели жизнеобеспечения саркофага! А потом подхватишь 500 кг под мышку и за 15 минут доберешься до альтернативного источника питания.
Но самое главное, – тут Гуннар в сердцах тряхнул ван Берга так, что архиватор, в котором сидел Алёша, опасно качнулся, – ты умудришься за два месяца изобрести антидот, который уже 28 лет не могут придумать, и спасти свою мертвую царевну, ничего не забыл?
– Забыл, – огрызнулся Янсен, – я взрывать не умею, тем более точечно. Но я все равно попробую. Лучше попробовать и погибнуть вместе с ней, чем оставить Полину умирать одну, до конца своих дней мучаясь вопросом, можно ли было её спасти.
Гуннар разжал руку, еще раз с приглушенным рыком приложился открытой ладонью по стеллажу, заставив Алёшу повторно уцепиться руками в края, и, опустив голову, сказал:
– Хорошо. Будь по-твоему. Ты правила знаешь. Но перед тем как нам сотрут память и выбросят с облака на землю, я с чувством глубокого удовлетворения съезжу кулаком по твоей бледной рыжей морде.
Мужчины замолчали, каждый думал о чем-то своём. Наконец Янсен выпрямился и абсолютно спокойным и размеренным голосом сказал:
– У нас все получится. А теперь идем, работать надо.
Алёша дождался, когда уйдут его товарищи, и уже хотел слезть, как увидел пластины по химии с говорящим названием: «Домашние бомбы своими руками». Подумав, что это знак, он припрятал их за пазуху и кое-как слез.
С каким бы уважением он не относился к Хейдару, он решил, что Гуннар и Янсен нуждались в помощи. И потом, сам же Хейдар установил правила, и среди первых пунктов там шла взаимовыручка.
========== 03. Переговоры I ==========
Правила проживания на космической станции были просты. В их основу Хейдар заложил универсальный принцип: помогай сам и в ответ рассчитывай на помощь. Учись, познавай, пользуйся ресурсами без ограничений, но будь аккуратен и лишнего не болтай. И только за одно нарушение – угрозу раскрытия истинной деятельности Мёльна и его экипажа – могла быть такая суровая кара, как потеря памяти и возвращение в старую жизнь.
Алёша уже понял, что для большинства обитателей такое наказание было сродни смерти – никто из экипажа не стал бы нарушать прямой запрет командира, не имея на это веских причин.
Именно поэтому дрыгвич уже неделю много времени проводил в специальных наушниках, устроившись полулёжа на удобном кресле в большом и просторном отсеке, отданном под архив. Он прикрывал глаза и внимательно слушал механический женский голос, рассказывающий ему про свойства взрывоопасных веществ и их грамотное использование без жертв и разрушений, а также описывающий принципы расчётов для применения технологии точечных взрывов.
