Текст книги "Dragon VS Princess-2: Peace minus one (СИ)"
Автор книги: izleniram
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Домик, в который они, постучавшись, входят, даже и домом-то не назовешь: полукартонное-полудеревянное жилище, втиснутое между такими же клетушками. Знакомая Джина – старушка лет семидесяти пяти, вся сгорбленная, одетая просто и бедно, но веселая и говорливая. Она гостей ждала, так что уже заварила чай и высыпала на блюдо какое-то мелкое печенье собственного приготовления.
Джин вошел, разувшись, и кивнул Джиену. Честно говоря, Джиди был немного ошарашен, пытаясь сообразить, является ли эта женщина родственницей Джина, или он посещает ее по каким-то другим соображениям. В раздумьях над этим он молча прихлебывал чай из кружки с отколотой ручкой, а старушка все поглаживала Джина по плечу и щебетала, как он похорошел с тех пор, как она видела его в последний раз.
Потом телефон Джина тренькнул, он прочитал смс и кивнул Дракону:
– Пойдем, мне понадобится твоя помощь.
Они вернулись к месту парковки автомобиля Джиди, а там уже их ждал фургон службы доставки. Джин закатал рукава и принял из рук курьера первую увесистую коробку. Вторую коробку вручили Джи-Дрэгону.
Перебрасываясь шутками на тему внезапно открывающихся дверей и приступов клаустрофобии у жителей этого тесного проулка, парни постепенно перетаскали доставленные коробки и аккуратно составили их в тесный коридор квартирки старушки.
– Нуна, у вас здесь под потолком балка немного отстала, – крикнул ей Джин из коридора, – Достаньте инструменты, что я оставил в прошлый раз. Кажется, они в кухне под столом…
– Нуна? – прыснул тихонько в ближайшую коробку Джиен.
– Ее зовут так, – захихикал тихо Джин. – Мы уже с ней много раз хохотали по этому поводу. Представь, здорово, да?
Старушка принесла инструменты, и Джин потянулся к потолку, взяв в губы пару гвоздей.
Джиён помогал ему, как мог, угадывая по его мычанию, что нужно сделать и где придержать. В результате его тщательно уложенная прическа вся покрылась мелкими кусочками штукатурки и пылью, а кое-где черные пряди очаровательно украшала паутина.
– Ты выглядишь как «мастер на час», – оглядев его, сообщил ему Джин.
– Спасибо, мне это очень льстит, – кивнул Дракон, пафосно улыбаясь. – А что в коробках?
Джин взял канцелярский ножик и начал взрезать упаковку, открывая каждую из коробок и заглядывая внутрь.
– Вот здесь лапша, консервы, консервированное мясо, – перечислял он. – Здесь мука и рис, масло и специи. А вот тут – для стирки и уборки, порошки и шампуни. Еще что-то. Компания, которая доставляет ей эти коробки, знает, в чем нуждаются такие люди, и поэтому формирует доставку правильно. Я бы с этим лучше не справился.
– А оплачиваешь все это ты? – уточнил Дракон.
Джин кивнул.
– Только она об этом не знает, – предостерег он Джиёна. – Не проговорись. Она думает, что все это ей доставляется бесплатно государством. Ну и радуется. Считает, что это перед ней так государство извиняется за те лишения, которые ей пришлось испытать во времена депрессии. А я – просто хороший мальчик, который иногда приходит помогать.
– Так она тебе не родственница? – не понял Дракон.
– Неа. Мы были у ее соседки несколько лет назад вместе с ребятами. Не помню, снимали какое-то шоу… что-то на тему «Добро – в каждый дом». Ну и в перерывах между съемками я на улицу вышел, стоял, разглядывал цветы… Ну мы с ней и разговорились. Я ей племянника что ли напомнил. Рассказала о своей трудной судьбе, о том, что она двоих сыновей похоронила, и они так ее внуками и не порадовали. И что она вообще одна на этом свете: родственники где-то далеко и общаться с ней не хотят, осталась в шестидесятые без жилья, сама выкарабкаться не смогла… Вот, прибилась сюда, в этот квартальчик, и живет. Тут много таких, как она. В основном, все такие…
Джиен задумчиво поднял щетку и принялся обметать паутину с углов в темном коридорчике.
– И ты решил ей помочь?
– Ну да. – Джин как-то неопределенно тряхнул головой. – Тогда мы в рамках проекта той старушке, ее соседке, много продуктов и подарков привезли. А у Нуны такие глаза были жалобные… Ну вот я на следующий день позвонил в эту компанию благотворительную и попросил… И вот с тех пор… Стараюсь периодически радовать… Не всегда получается: иногда забегаюсь, забуду…
– Детишки, – позвала из кухни Нуна. – Пойдемте, я уже приготовила рис и кимчи. Мамин-то кимчи давно не кушали, а, студенты?
– Почему-то она уверена, что я – студент, – хихикнул в согнутую ладошку Джин.
Когда за столом зашел разговор о будущем, Дракон оживился, окончательно преодолев стеснение, и даже поделился с Нуной своими планами: куда поехать ему хотелось бы, какой подарок сделать маме…
– А жениться-то не надумал еще? – сварливо спросила его Нуна. – Тебе будет тяжело себе жену-то найти, слушай. Вон, какой разукрашенный, – кивнула она на драконьи татуировки.
– Да, еще лет пять, и потом можно будет начинать думать о семье и о любви, – заявил Джин, хихикая в свою плошку с рисом.
– Знаешь, раньше, когда я была совсем молода, я не придавала значения многим вещам, – вдруг как-то серьезно и немного печально сказала Нуна. – Мне говорили: дай бог прожить тебе еще сто лет – и я была уверена, что так и будет, что именно столько я и проживу… Сейчас, когда мы судачим с подружками о том – о сем, мы смеемся, что если б прожить еще лет пять – то это прямо удача бы. Ты вот, глядя на меня, подумаешь: эх, бабуся, пять лет – это для тебя как-то много! А я вот думаю: пять лет – это…. Это всего лишь пять раз еще увидеть весну… Это всего пять шансов накопить денег и к рождественским скидкам купить себе кресло-качалку. Знаешь, всю жизнь мечтала, а накопить так и не удалось… все как-то находятся траты поважнее… Я уже и купонов накопила из гипермаркета, знаешь, тут, на соседней улице…
Нуна тяжело вздохнула, и на секунду веселые морщинки пропали из углов ее глаз.
– Пять лет – это всего пять раз принесут ребята из той младшей школы, что за углом, подарки мне на Лунный новый год. – продолжала она, – Всего лишь пять раз еще. А они такие милые ребята! Я начинаю откладывать деньги понемножку с сентября, чтобы купить им ответных сладостей. Пять раз…. А может быть, и того меньше…
***
Утром Джин с досадой обнаружил, что забыл у старушки Нуны свою клетчатую рубашку, которую скидывал, чтобы не запачкать, когда принимался за починку балки. Пришлось брать такси и тащиться на другой конец Сеула. Когда он подошел ко входу в тесный проулок, он наткнулся на Джиди, ведущего себя странно. Джиён стоял, пригнувшись, спрятавшись за кадками с цветами, и пристально вглядывался в проулок.
– Что ты здесь делаешь? – спросил его Джин, подходя сзади неожиданно.
Джиён слегка подпрыгнул, обернулся, и разулыбался, увидев Джина.
– Да так, хочу кое-что проверить, – пояснил он. И вновь резко пригнулся: – Тише!
С другой стороны в проулок вошли два молодых человека в униформе одного из гипермаркетов поблизости. Они несли в руках какую-то громоздкую конструкцию, замотанную в упаковочную бумагу. Парни постучали в дом к Нуне, что-то проговорили, когда хозяйка открыла дверь, и внесли конструкцию в дом. Нуна растерянно постояла на улице секунду, посмотрела в ту сторону, откуда пришли ребята, и зашла за ними в дом.
– Что это? – спросил у Дракона Джин, – когда дверь за Нуной закрылась и проулок опустел.
– Кресло-качалка, – пояснил Дракон.
– Серьезно? – У Джина слезы навернулись на глаза. – Ты ей купил что ли?
Дракон отвернулся, пряча взгляд.
– Тут в гипере за углом акция: «Самому постоянному и преданному клиенту – кресло-качалка в подарок», – он поднял глаза на Джина. – Откуда у меня, простого раскрашенного студента, столько денег?
========== ВИГУКО-ЮНМИНО-НАМСОКИ ==========
«Как поживает твой „бобовый стебель“, Джек?» – самое безобидное из издевательств, какие теперь приходилось терпеть Шуге от Чимина. Не говоря уже о предложениях позвать Тэ «для вдохновения» и замечаниях «Ты очарователен в этих бусиках!».
Но Шугу на «понял» не возьмешь. Он, чуть что, залегает на дно в полной солидарности со всеми пандами нашей с вами современности, считающими, что земля, в принципе, вертится и без их помощи, а все остальное на этой планете не настолько важно, чтобы ради этого просыпаться. Поэтому, если быть честным, полноформатного удовольствия Чимин от троллинга Шуги не получает. Создается такое ощущение, что Шуга тупо решил переждать, пока малой перебесится и душеньку отведет.
Пережидает Шуга в своем стиле. Ржет как сволочь, окапывается в студии, ведет долгие разговоры с Намджуном, проводит не менее долгие вечера с Хосоком, комфортит обоих страдающих друзей в своей эксклюзивной манере, то есть на матах и язвительных замечаниях, и не дает ни одного повода для ревности: к Тэхёну не приближается на всякий случай.
У Шуги вдруг открывается портал домохозяйственного рвения. Он заменяет на кухне погрузившегося в драконодружбу Джина, готовит как заправский многозвездочный кулинар, и каждый день предлагает к ужину нечто остроумное. Однажды даже ставит на стол жареные бобы и громко ржет над этим обстоятельством вместе с Намджуном.
У Шуги миссия – у него не только домостроевский портал, он еще и сам портал: в последнее время Хоби с Намджуном общаются только через Шугу, посредством Шуги или невзирая на Шугу. И Шуге эта ситуация ужасно нравится.
Смотрят фильм какой-то занудный, про любовь, само собой (в последнее время в бантаньей общаге другое не смотрят… поскольку маты запрещены…логики в этом, кстати, никакой, да…). Намджун по правую руку от Юнги, Хосок – по левую.
– Главный герой – полное ебанько! – заявляет Юнги и поясняет: – Это не мат! Это – констатация факта! Он нафига и нашим, и вашим?
– Настоящая любовь не проходит за один день. Ему нужно время, – прилетает слева.
– «Любить всех – значит не любить никого. Тебе все одинаково безразличны». «Портрет Дориана Грея» – прилетает справа.
Шуга корчит скорбную мину.
– Я бы на ее месте вот этого чувака бы выбрал! – заявляет опять Шуга. – Во-первых, у него тачка прикольнее!
– Зато у второго душа богаче, – прилетает справа.
– Мне оба не нравятся. Им обоим на девушку наплевать: один со своей тачкой носится, а другой – со своей богатой душой, – прилетает слева.
– Нахуя они в сценарий всех этих левых друзей навертели? – недоумевает Шуга, наблюдая, как главный герой на экране мечется от «нет» к «да», прислушиваясь к советам то одного, то другого псевдомудрого друга.
– Автор всегда немного преступник, прячет истинный смысл того, о чем хочет сообщить, за кучей ненужных подробностей, – начинает с полпинка умничать Мон. – Читатель или слушатель всегда немного детектив: пока не найдет этот смысл – не успокоится.
– А смысл всегда один, – тихо возражает ему через Шугу Хосок, – Любит или нет.
Шуга мысленно ставит «зачет» Хоби и резко встает, лишая друзей естественной перегородки в своем лице.
– Пойду тетрадку общую куплю, – сообщает он смущенным друзьям.
– Зачем? – удивляются оба почти хором.
– Буду цитатник вести, – без тени улыбки сообщает Шуга. – За вами ж, блядь, записывать надо. Потом можно статусами для соцсетей торговать. И это не мат! – поясняет тут же, – Это комплексный анализ ситуации!
В другой раз входит в комнату намсоков и натыкается на физически зависающее в воздухе напряжение. Дедуктивный метод помогает выяснить, что оба одновременно пришли к выводу, что комнату пора генералить, и оба одновременно никак не решатся сказать друг другу об этом. Боясь, видимо, оказаться нетолерантным по отношению к внутреннему грязнуле соседа. Шуга про себя тихо ржет, а сам, с покерфейсом наперевес, входит в комнату и образцово-показательно чихает.
– Будь здоров! – говорят хором намсоки, отрываясь каждый от своего айпада.
– Спасибочки! – хрипит в ответ Шуга. – Вам тут прибраться не пора?
Молчат.
– Хотя-а-а-а, – тянет Шуга, – Лучше не надо. Окно, когда пыльное, мне даже больше нравится. Тонировочка такая стильная, под графит, знаете…
Намджун поднимает голову и внимательно смотрит на Шугу, испепеляя его взглядом.
– Хоби, – зовет Шуга из дальнего угла комнаты, – Можно, я у тебя под кроватью немного пыли накатаю?
– Что?! – охуевает от непонимания сути вопроса Хосок.
– Пыли, говорю, накатаю… – пыхтит где-то под кроватью Шуга. – Моей Холли новая подушка нужна. Хотел на синтепоне сэкономить…
– У себя, блядь, иди, катай! – вспыхивает Хосок и вытаскивает Шугу за шкварник из-под кровати.
– У меня нету! – поясняет Шуга. – У меня этот чиминистый зануда два раза в неделю полы моет.
Намсоки переглядываются.
– Кстати, я чего зашел сказать-то? – спохватывается Шуга – У нас мусоропровод засорился. Мусором засорился. Что уже само по себе повод для поржать, конечно.
Намсоки улыбаются вслед за сахарной обезоруживающей, обнажающей бессовестно десны улыбкой.
– Так что пусть пока ваш мусор здесь постоит, – постановляет Шуга. – Вам он, в принципе, не мешает же, да? У вас вон еще сколько места. Можно еще пару пакетов поставить.
Намсоки краснеют одновременно как по команде и поднимаются со своих мест, откладывая планшеты.
– Чего вы? – делано пугается Шуга, – Не переживайте, это временная мера! Потом можно просто мусоровоз к окну подогнать и скидывать в него мешки прям из окна.
Он отступает мелкими шажками под напором угрожающе идущих на него Мона и Хоби.
– И ничего, что десятый этаж, – кричит он уже за дверью, прикладывая сложенные рупором руки в район замочной скважины. – Чего мы, не мужики что ли, мусоровозку на клумбу не припаркуем??? Зато пакеты красиво разлетятся! Знаешь, Мон, как в «Красоте по-американски», только сразу массово и со спецэффектами!
За дверью Мон с Хосоком переглядываются.
– Я все разложу и пыль вытру, – сообщает Хоби, не глядя на Мона.
– Я – за пылесосом и тряпкой половой, – отвечает ему Мон.
Шуга за дверью корчит удовлетворённую гримасу и, чуть не посвистывая, засунув руки в карманы, удаляется в сторону кухни.
***
А Чиме скучно. Он бы, такой, уже бы и нырнул к своему Юнги под бочок, уже бы и уединился с ним в спальне, пока в общаге отсутствует основной контингент, но, вроде как, гордость никто не отменял, поэтому Чимин продолжает набивать себе цену.
Чего не скажешь о Тэхёне…
Как-то вечером Тэхён прокрадывается к Чимину в комнату, забирается к нему под одеяло и прижимается лбом к чиминой груди. Чимина это не удивляет, поскольку такое много раз уже было. Ему просто интересно, что на этот раз тревожит Тэхёна. Это может быть как простой бытовой трабл, так и вопрос космических масштабов, что-нибудь на тему выращивания морской капусты в условиях среднемарсианских равнин, но это всегда что-нибудь безумно интересное.
Но пока Тэхён просто дышит тяжело Чимину в солнечное сплетение, и Чимину, как бы, и так было не холодно, а тут становится совсем жарко.
– Ну чего ты, эй! – зовет он друга, щекоча ему шею.
– Я некраси-и-и-вый… – ноет Тэхён куда-то в чиминий пресс.
– Что? – переспрашивает Чимин, от всей души надеясь, что не расслышал. – Кто некрасивый? Ты? Ты серьезно?
И Чимин хихикает над этой славной шуткой, а потом Тэ поднимает мокрое от слез лицо, и Чимин осекается:
– Ой… Кажется, ты серьезно…
Он подхватывает Тэхёна под мышки, усаживает рядом на кровать, вытирает ему лицо, мокрое от самых настоящих слез, и подвергает самому жесткому допросу со времен их знакомства, а уж в деле дотошных расспросов и нудных выпытываний равных Чимину не было и не будет, тут даже Чонгук со своими макнэшеским нытьем рядом не стоял.
– Он не смотрит на меня, понимаешь? – всхлипывает Тэхён, и его сердечко колотится, как у воробья. – Он отворачивается и все время такой злой… Ему неприятно, наверное… Или он даже ненавидит меня… Или он считает меня некрасивым… Наверное, он считает меня некрасивым…
Чимин изумленно смотрит на Тэхёна, гладит его по взъерошенным отросшим волосам. И впервые в жизни не знает, что сказать. Потому что уж от кого – от кого, а от Тэхёна услышать такое он не ожидал. Потому что на тэхёнью красоту даже Джин со всей своей распиаренной вижуальностью с завистью периодически засматривается, потому что таким красивым, как их Тэхёнка, специально не станешь – это что-то такое потустороннее, инопланетное, мистическое, подсвеченное изнутри странной загадкой, завуалированное и просвечивающееся периодически в самые неожиданные моменты словно гирляндами рождественских фонариков. Тэхёна можно назвать как угодно – странным, отвлеченным, безбашенным, чуток долбоящером, чуток дивой, чуток гопотой и даже чуток откровенным раздолбаем, но некрасивым – нет. И несексуальным – нет. И подтверждение этим чиминьим мыслям сейчас перед ним: на реверсе у Тэхёна взъерошенный затылок и сгорбленная спина, а вот на аверсе… а на аверсе вся похоть мира сосредоточена на кончике языка, трогающего верхнюю губу.
Поэтому дальнейшие всхлипывания Тэхёна снова прослушиваются как насмешка над всеми представлениями Чимина о мироустройстве вообще и о вопросах красоты и сексуальности в частности:
– Он не хочет меня… Он считает меня несексуальным… – размазывает Тэхён бегущие по щекам слезы, – Наверное, я просто недостаточно хорош для него, вот и все.
Эта истерика немного притупляет чимины скучашки по сахарным объятиям, и он улучает момент и закрывается в кухне наедине с обреченно влачащим жалкую участь дежурного по кухне макнэ.
– Это хорошо, что у нас в группе такие отношения… Основанные на взаимоуважении, равенстве и братстве… – бурчит под нос Чонгук, намывая пол на кухне, – Никто никого не нагибает… Забота о младшеньких присутствует…
А то, что он этот пол только что сам и изгваздыкал, потому что, видите ли, тырить втихаря от Джина из морозилки мороженку по-другому не получалось, – это он во внимание предпочитал не принимать.
– Что у вас с Тэхёном? – задает Чимин вопрос в лоб.
Чонгук испуганно поднимает голову и нервно сглатывает.
– В последнее время ничего… – бормочет он.
– Вот и я об этом… – кивает Чимин. – Почему в последнее время у вас с Тэхёном ничего?
Чонгук садится на влажный еще пол, подбирает ноги, и задумывается.
Идти по темному коридору, ориентируясь лишь на слабую полосочку света под дверью, но зато, благодаря этой полосочке, точно знать, что эта дверь есть, где-то, возможно далеко, но она точно есть, и за нею – солнышко, – вот на что были похожи отношения Гука и Ви. Правда, в случае с Ви, вполне могло оказаться в итоге, что эта дверь, на которую ты так рассчитывал, вообще заперта. Или даже еще похлеще: она-то открыта, но либо петли проржавели, либо стену перекосило в результате землетрясения, так что дверь вроде и есть, и не заперта, но вот открыть ее невозможно, как ни старайся.
Благо, Гукки знает точно: любую дверь можно высадить ногой. И это знание никогда еще его в жизни не подводило!
Но с Тэхёном ногой не получается. Потому что Тэхён хрупкий и непредсказуемый, как пубертатная балерина, – за его реакцию поручиться нельзя, ее нельзя предсказать. Чонгуку кажется, что его внимание к младшему хёну немного напрягает Ви. Кажется, что Тэхён буквально страдает от постоянного присутствия макнэ. Потому что макнэ не терпит тэхёновой любвеобильности и сенсорного маньячества, потому что его всего переворачивает, когда пальчики Тэ касаются кого-то еще. Чонгук ловит себя на самых мрачных по этому поводу мыслях, и стукнуть чем-то тяжелым объект вишневого внимания, поверьте, – не самая страшная мысль. Иногда эти мысли пугают и самого Чонгука, и он сворачивается как улитка, прячется за длинную челку, и старается как можно меньше смотреть в сторону Тэ, быть рядом с ним, потому что чувствует одним очень чувствительным местом, что вполне может сорваться. И высадить ногой ту самую дверь. И в том, что за дверью его встретит Тэхён с распростертыми объятиями, Чонгук совсем не уверен.
И вот Чонгук любуется своим Тэхёном издалека, старается взглядами не сталкиваться, и только тихо млеет где-то внутри, оглаживая внимательным взглядом каждую черточку на его лице. И не может придумать ничего, чем этот мир мог бы заслужить себе Тэхёна. Видимо, это просто подарок.
========== FLASHBACK-2 ==========
– Ну что? Что? Что тебя так в нем зацепило, а? – возмущался на всю драконовскую кухню Сынри. – Ну неужели повелся на смазливую мордашку? Так это не в твоем стиле…
– Не знаю! – кричал ему в ответ Джиди. – Не знаю! НЕ-ЗНА-Ю! Не знаю я, что… Что-то… Все…
Он вздохнул, бросил в раковину пустую жестяную пивную банку.
– Только одно знаю точно: в этот раз… я боюсь даже начинать… потому что боюсь до жути, что может не получиться… до жути боюсь… Короче, он не из тех, кто… ну, в общем, не из тех он…
И он зажмурил глаза и быстро-быстро помотал головой. Так он делал в детстве, когда какая-нибудь жуткая мысль приходила ему в голову. Вроде той, что мама когда-нибудь все же может умереть… пусть нескоро… через много тысяч лет… но когда-нибудь обязательно… Или вроде той, что он, проходя по красной дорожке на вручении какой-нибудь крутой премии, может споткнуться и упасть на глазах у всего мира… Он в таких случаях зажмуривал глаза и быстро мотал головой из стороны в сторону, словно стряхивая с сознания эту мысль, чтоб она, не дай Бог, не визуализировалась.
А Сынри смотрел на него долгим уставшим взглядом, и флэшбэком в его мозгу рисовалась картинка из не настолько уж и давнего прошлого, когда он видел точно такого же лидера Квона точно в таком же растрепанном состоянии и точно так же не решающегося открыть свое сердце и доверить его кому-то, но и не желающего отказываться от такого шанса. Сколько лет назад это было? Правда, тот разговор состоялся не на кухне Джиди, а в кабинете Сынни в танцевальной академии, куда Дракон как-то подозрительно зачастил в последнее время.
Тогда в кабинете макнэ Дракон бушевал, потому что не мог понять, почему юный хрупкий пацаненок неожиданно не пал ниц перед сбивающим с ног драконьим обаянием, не выстлался к его ногам, не кинулся вприпрыжку в его объятия и вообще вел себя так, будто ничего не произошло и с Драконом они совершенно незнакомы.
Дракон тогда пошел на принцип: он начал приходить в академию каждый день, дожидался окончания занятий и стоял в коридоре, рассматривая выходящих из танцевального класса учеников. И каждый день встречался с Хоши глазами, вежливо кивал в приветствии и ждал, когда уже Хосок не выдержит и признает, наконец, что между ними есть что-то большее, чем простое вежливое приветствие. Но Хосок, мелкий засранец, проходил мимо, равнодушно поклонившись в приветствии, и уходил вместе с ватагой таких же студентов куда-то прочь с глаз Дракона. И Дракону оставалось в растерянности нервно сжимать кулаки хотя бы для того, чтобы унять в кончиках пальцев сладкую боль от желания прикоснуться к этому нахальному пацаненку. Откуда, блядь, в нем столько холодной выдержки? Сколько там самого Хоши-то? У него и мышц столько не найдется в организме, чтобы покрыть весь этот стальной характер. Как он там обещал? Похоронить Джиди с королевскими почестями? Во всяком случае торжественно хоронить его самообладание, чувство собственного достоинства и уверенность в своей сногсбивающей сексуальной привлекательности Хосоку сейчас удавалось блестяще.
– Послушай…. – Сынри устало тер переносицу, пытаясь объяснить Дракону тогда в своем кабинете, почему он не хочет выполнять его просьбу, – Я знаю этого пацаненка. Он очень славный, правда. Он… хороший… Мне лично будет очень больно, если ты разобьешь ему сердце. Это тебе не Йесон из СуДжу, который встанет, отряхнется, вытрет слезы и пойдет дальше, если надо, по головам. Этот другой. Может быть, ты передумаешь?
– Я не могу! – тряхнул головой Дракон. – Не могу. Не могу. Я… Я вот сижу тут с тобой, разговариваю, а у меня кончики пальцев жжет – так мне хочется к нему прикоснуться! Я не могу от него отказаться. Не могу.
Сынри впервые видел своего лидера таким. Джиён-то всегда был человеком упрямым, решительным, даже жестким порой, хотя Сынри по причине его привилегированного макнэшеского положения редко, когда от лидера прилетало, и все же он видел, на что может быть способен этот человек. И он точно знал, что отношения Джиди не меняют. Никогда. То есть никогда до этого. Но, видимо, не в этот раз. Потому что сейчас здесь сидел какой-то другой Джиди.
– Ладно, – устало вздохнул Сынри. – Я сделаю это.
Он встал и вышел в приемную к секретарю. Затем вернулся через минуту.
– У тебя будет пять минут, – сообщил он лидеру. – Я не хочу, чтобы меня засудили за сутенерство и сексуальное домогательство к собственным студентам.
Джиён открыл было рот, чтобы ответить, но его перебил громкий голос секретаря из динамика, разнесший по коридорам академии:
– Чон Хосок, вас вызывают в кабинет директора Ли.
И через несколько минут в кабинет вошел Хосок.
***
– Ну что ты? Что ты от меня хочешь, а? – спрашивает Хосок, как-то сразу запыхавшись, забившись и затрепетав между рук Дракона, расставленных по бокам от своего лица. – Ну поцеловались – и поцеловались. Ну мало ли, с кем ты там целовался?
– Вот это? Вот это тебя волнует, пугает, беспокоит… я не знаю… Это? Что я много, с кем целовался? И не только целовался? Это, да?
– Нет.
Хосок отвечает, как отрезает, чтобы эту цепочку рассуждений прервать сразу и на корню, как пуповину перерезать.
– Я не ревнивец, если ты об этом, – добавляет он.
– Ну что тогда? – спрашивает Дракон, уже наклоняясь к его лицу так близко, что губы задают вопрос практически физически в рот адресату. – Почему тогда?
– Я… – Хосок как-то теряется и первый раз за все время заметно краснеет. – Я… я не хочу начинать ничего… вообще не хочу…
Дракон внимательно смотрит и отстраняется.
– Не хочешь?
Хосок кивает.
– Потому что ты потом, когда все закончится, перешагнешь и пойдешь дальше, – добивает его Хосок. – А я так не умею. Я останусь на земле разлагаться. И я уже разлагался, я знаю, каково это. И я больше не хочу.
Он поднимает глаза и пугается, видя нездоровый мерный блеск в драконьих глазах.
– Я тебя заставлю, – упрямо бормочет ему Джиён снова в самые губы. – Я хочу. И я тебя заставлю.
Гибкое тело Хосока под его руками, выскользнув, пропадает, теряется, и вот он уже где-то за спиной – обошел страстную драконью хватку так легко, будто это и не задача вовсе. И взволнованный шепот согревает драконье ухо.
– Сначала поймай меня…
И Хосок растворяется, хлопнув темной деревянной дверью. Чтобы через мгновение вернуться и все-таки оставить на драконьих губах легкий невесомый поцелуй.
========== WEEKEND-2 ==========
Джэвон потянулся сладко и перевернулся в кровати.
– Обожают вот этот твой взгляд…– протянул он лениво, проводя кончиками пальцев по виску Джиёна.
– Какой «вот этот»? – не понял Дракон. И чуть раздраженно перехватил его пальцы.
– Ну вот этот: «На том месте, куда я смотрю, должен быть не ты». «Не-тебя-я-люблю»-взгляд. Говорящий: «Моя любовь мне не дает, так что пока, ладно уж, полежи тут, на предназначенном ей месте».
– Ты нарываешься, ты понимаешь это? – холодно прошевелил губами Джиён, натягивая покрывало до самого подбородка. – Но мне все-таки интересно, почему же ты любишь его, это взгляд. Ты мазохист?
ONE вылез из-под одеяла и медленно, шаркая ногами, направился к двери ванной. Его черные волосы спутались и смешно топорщились. Его красивый тонкий профиль, переходящий мягко в припухшие губы, отсвечивал гранями в лучах пробивающегося сквозь жалюзи солнца. Татуировки на сливочной коже разбавляли чернильными всполохами персиково-желтую воздушную массу заката.
У самой двери в ванную он обернулся и с любопытством и, Дракону, наверное, показалось, с какой-то надеждой, пробежался взглядом по лицу Джиёна, все так же натягивающего покрывало до самого подбородка.
– Этот взгляд помогает мне не влюбляться в тебя, – очень тихо сказал Джэвон. И быстро-быстро, почти неуловимым пунктиром, кончик юркого языка его мелькнул в уголке губ и тут же скрылся, выдавая волнение говорящего, – Но в последнее время он справляется все меньше…
***
– Между прочим, в Австралии сейчас довольно холодно! – заявил Джиди, когда Джин открыл ему дверь, впуская в общагу, и прыснул при виде его плотного дождевика.
– Ты что, сюда прямо с самолета? – уточнил Джин, улыбаясь.
– Ага, – кивнул Дракон.
Джин молча повернулся на пятках и скрылся в собственной комнате, а Дракон привычно прошел на кухню и начал выгружать банки с газировкой в холодильник.
Джин появился на кухне через минуту, а следом за ним вошел Хосок, возмущенно неся в руках пару своих футболок.
– Опять? – недоумевающе спросил он, кивая на Дракона. – Он снова одет неподходяще?
– Я всегда одет неподходяще, это стиль такой! – запальчиво пояснил Дракон, откупоривая баночку с пепси.
Хосок поздоровался и вручил ему футболку. Дракон исподлобья разглядывал Хосока, пытаясь понять, насколько надежно обосновалась в его сердце колкая льдинка. Вчера он разговаривал с Намджуном, и понял, что никакие попытки лидера выйти на разговор с Хоби результата не дают – Хосок вежливо дает понять Намджуну, что они все уже обсудили. Сейчас же Хосок стоял перед ним, вроде бы, такой, как всегда, и только человек, много лет наблюдавший любое изменение в его лице, понимал, что неуловимо изменилось в этой улыбке.
– Хоши…– начал, было, Дракон, но сразу же остановился, стоило только Хосоку поднять на него глаза. Вот он, этот взгляд. Именно таким он был тогда, у дверей YG, когда Хосок уже точно знал, что их история закончена, а Дракон все еще цеплялся за последние призрачные шансы. Поэтому Джиён прокашлялся и договорил: – Я верну футболку в целости и сохранности, обещаю.
– Куда вы едете сегодня? – спросил Хосок, еле заметно кивая, словно давая понять Дракону, что его порыв он заметил, оценил, и правила игры принимает.
– Не знаю, – пожал плечами Джиди. – Джин обещал продумать культурную программу.
– О, поверь мне, тебе понравится! – крикнул откуда-то из-за хосочьей спины Джин, натягивая через голову белую футболку, немилосердно при этом сверкая голыми широченными плечами. – Мы едем в Lotte World!
– Куда, блядь? – уже в машине еще раз переспросил Джиди. – В парк развлечений?
– На-ка-ру-сель-ки! – произнес восторженно по слогам Джин, едва не прихлопывая в ладоши от восторга.
Он реально напоминал сейчас медвежонка-переростка, который уже, вроде бы, и не ребенок, но искрит и прыгает исключительно по-детски, сшибая в своем восторге все на своем пути.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что нам не удастся нормально там погулять? – уточнил на всякий случай Дракон. – Фанаты, вся эта тема…
Джин покивал.
– Да знаю, знаю… – он чуток сник, но тут же вернулся в свое восторженное состояние. – Ну мы ведь можем рискнуть? Главное, это законспирировать тебя – сильно уж привлекают внимание твои татуировки и выбритая часть головы. Поэтому надень поверх футболки еще вот эту легкую рубашку. И вот эти очки. И вот эту маску…
