Текст книги "Dragon VS Princess-2: Peace minus one (СИ)"
Автор книги: izleniram
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== ВСТУПИТЕЛЬНАЯ НУДЯТИНКА ==========
У Луны и у Солнца разные характеры, разные задачи в этой Вселенной, разные ценности и принципы.
Луна многое позволяет. На Луну и звезды вокруг нее молятся и загадывают желания. Луну разглядывают и пытаются найти на ней силуэты будущих счастливых событий.
На Солнце не смотрят, его не разглядывают. Оно не позволяет такого. Оно слепит и сводит с ума. С ним не решишься на панибратство и дружеские объятия. Оно близко к себе не подпускает. В его Море Спокойствия не прилунишься, по его поверхности не погуляешь, в его грунт не воткнешь собственный победный флаг.
И если лунное затмение, конечно, – событие весьма захватывающее и пугающее, но вполне может пройти незамеченным (его тупо можно проспать), то затмение Солнца незамеченным не пройдет. Если оно не в настроении – оно погрузит мир во тьму.
Луна хитрит и покрывает, обливает своим серебрящим светом, как отличный фотограф, ретуширует, что надо, смазывает горизонты и детали, утаивает, стирает, фотошопит. Луна позволяет многое, будто обещая, что все, что было под Луной, останется под Луной.
Солнце – принципиальное, оно высвечивает все, даже то, что не следовало бы из чисто гуманных соображений. Но гуманные соображения Солнцу чужды: оно делает все ясным и называет вещи своими именами. Оно режет правду-матку своими высвечивающими щупальцами, оно утомляет и бесит порой, но оно, кажется, единственное, кто знает правду и может эту правду рассказать.
А правда в том, что солнце и луна – у каждого свои собственные.
========== FLASHBACK-1 ==========
New York Bar – место, куда приходили все ученики танцевальной академии. Во-первых, там был бесплатный вход, что немаловажно. Во-вторых, там можно было платить только за выпивку, а закуску приносить с собой. На первом этаже этого же дома базировался дешевый фастфуд. Его владелец открыл свою забегаловку, по его словам, вовсе не для того, чтобы бедные студенты могли по пути купить себе что-то элементарное на закусь, а потом всю ночь отвисать в баре, растягивая шоты на всю веселую ночь в надежде, что кто-то сподобится и угостит, но всякий раз каждому посетителю долго и с удовольствием рассказывал, как там, наверху, в баре, все безбожно дорого и совершенно невкусно.
Естественно, Квон Джиен не нуждался в таких угощениях. Он давно уже мог позволить себе не только напиться сам, но и напоить всех присутствующих. Но не сегодня. Сегодня он сидел в баре злой и ждал Сынри, который обещал ему, что они вместе напьются где-нибудь в тихом элитном местечке. Потом выяснилось, что макнэ – товарищ страшно занятой, и в итоге все свелось к банальной выпивке в баре по соседству, да и оттуда Сынри выдернули по каким-то делам, и он смылся, взяв с Джиёна обещание, что тот его дождется. Так что теперь Джи приходилось сидеть в окружении студентов и отвечать на их глупые восторженные вопросы.
Еще пара часов – и здесь будет вся академия. Впрочем, она, кажется, уже и так вся здесь. И тот некрасивый дерзкий пацан, кстати, тоже. А орал, что с Драконом рядом срать не сядет… Джиён был зол еще и из-за этого пацана. Как он разговаривал с Джиди? Как он себя вел вообще? Мало того, что младше, так еще и позволяет себе огрызаться со старшими.
Ну да, возможно, Джиён не слишком выбирал слова и выражения, когда отчитывал студентов академии за провальное выступление с дебютом. Ну, а как оно могло быть не провальным, если, по большому счету, нормально танцевали в коллективе только три человека – остальные представляли собой какой-то сумасшедший бесталанный сброд? Так что за Джиёна говорила его досада и разочарование. Джиен так не умел. Его неуемный характер и творческий фанатизм всегда заставляли его работать по максимуму, выкладываться на результат. Во всем. И сегодня, когда Сынни попросил, чтобы лидер Квон хорошенько взъерошил его студентов, Дракон разговаривал с ними так, чтобы большинство бездарностей поняли, что, коль уж попали в академию своей мечты за деньги, то нужно стараться, чтобы не позорить своего обожаемого шефа. И чтобы те трое настоящих талантов поняли, что вся эта масса тянет их назад, и им стоит вынырнуть и грести против течения в своем личном направлении.
Примерно все это Джиён и сказал им. А потом этот пацан… Он буквально накинулся на него чуть ли не с кулаками. Ему, видите ли, было обидно за ребят. Он, кстати, как раз входил в число тех самых трех, которые танцевали талантливо. И он, между прочим, был лучшим из них. Но это не отменяло того факта, что он борзел и вел себя вызывающе. Хотелось взять его за шиворот, встряхнуть и сказать, мол, что ж ты делаешь? Эти бездари тянут тебя на дно. Найди себе реально крутых педагогов. Найди себе правильное агентство, которое сделает из тебя звезду. Но у пацана фонтанировало обостренное чувство справедливости, так что он кидался, сломя голову, на защиту чести труппы. Дурак.
И вот сейчас, в этом баре, вся эта униженная и оскорбленная толпа его благополучно кинула в одиночестве цедить пиво, а сама благоговейно окружала Джиди, готовая выслушать от него любую мерзость. Пацан кинул пару злых взглядов на их тесный кружок, а потом встал обиженно и вышел. Да уж, не у одного Джиёна сегодня пьянка в баре не удалась.
Джиди тоже хватило ненадолго: он еще минут десять посидел у барной стойки, а потом попрощался со своим клубом обожателей и вышел на почти безлюдную и бодряще-прохладную улицу. Вот за что Джиён любил такие сеульские проулки, так это за их тихий и немного безбашенный уют: вроде бы, никого нет, но спокойным его не назовешь. То тут, то там раздаются из открытых окон голоса и звуки жизни, приватной, частной жизни людей, в которую не пускают, но в которую очень хочется хотя бы заглянуть с улицы.
– Аджосси, столики тоже заносить? – вдруг раздался откуда-то сбоку знакомый голос.
Джиён обернулся. Тот самый борзый пацан, лихо подпоясавшись куском ткани как фартуком, таскал в фастфудном кафе пластиковые столики с улицы в помещение, видимо, подрабатывая у хозяина.
Он заметил Джиди, но ничуть не смутился, только вежливо попросил отойти в сторону и не загораживать вход в кафе.
– Подрабатываешь? – спросил у него Джи, закуривая сигарету, когда пацан вышел на улицу уже без фартука.
– Неа, – как-то лениво протянул пацан. – Просто помогаю. От нечего делать.
– В смысле? Бесплатно? – не понял Дракон.
– Ну да, – кивнул пацан. И прошел было мимо. Но Дракону почему-то захотелось, чтобы он задержался ненадолго и побыл здесь. Не то, чтобы Джиёну он нравился или ему была интересна его компания, просто ему очень не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался вот так, абсолютно бездарно, в одиночестве на глухой улочке. Завтра начинался его личный промоушен. Завтра мир должен был узнать, кто такой Джиди. И вот сегодня ему хотелось еще растянуть ненадолго.
– А зачем? – спросил он в спину уходящему студенту. – Кто в наше время работает бесплатно?
Пацан лениво обернулся и как-то слишком презрительно посмотрел на Джиди.
– Вообще-то многие, – насмешливо сказал он. – Волонтеры, например.
Джиен засмеялся.
– Ты же не волонтер! – ехидно сказал он. – Тебе наверняка нужны деньги.
– Мне не нужны деньги, – нахмурился пацан. – У меня есть деньги.
– У твоих родителей?
Джиён оценивающе оглядел его фигуру: одет очень просто, но довольно стильно – это всегда выдает по-настоящему обеспеченных людей. Тонкая ломкая грация, обтянутая в джинс и плотный трикотаж. В ушах ни единой сережки, даже гвоздика нет. Наверное, даже уши не проколоты. Тело не испорчено татуировками. Волосы рассыпаны небрежно, в кажущемся беспорядке, но держатся волосок к волоску – как это бывает только в очень качественных стрижках. Да, действительно, пацан имеет под собой финансовую базу.
– Нет, у меня свои деньги есть. Я хорошо зарабатываю, – проговорил он, опираясь спиной на шершавую стенку и складывая руки на груди, будто выжидая, к чему приведут в итоге все эти вопросы.
– Чем? – со все больше разгорающимся интересом спросил Дракон.
– Танцую стриптиз, – бросил пацан и собрался уходить. – Еще вопросы будут?
Дракон поднялся. Ему все еще не хотелось отпускать пацана.
Он мотнул головой:
– Нет. Вопросов больше не будет. Но будет предложение. Пойдем, напьемся.
Кажется, пацану Дракон был не менее интересен, потому что, спустя пару минут, они уже шагали в сторону ближайшего перекрестка. В молл идти было нельзя: там сразу же на Джиди набросились бы фанатки, и весь вечер пошел бы насмарку. Поэтому они зарулили в небольшой магазинчик, взяли по упаковке пива на брата, и пошли прямиком мимо велосипедной стоянки к небольшому футбольному полю, спрятанному за невысоким, оплетенным вьюнами забором, между домами и офисами. В этот час поле пустовало, подстриженный газон на нем был мягким и приятно пах, так что в итоге ребята завалились посреди поля и какое-то время наслаждались тишиной, пустотой и слабым мерцанием звезд.
– Я часто сюда прихожу, – сказал пацан. – Здесь круто. Здесь видно звезды.
Джиди промолчал. Он уже и забыл, когда в последний раз мог вот так просто провести пару часов с незнакомым человеком за пивом, не опасаясь излишнего внимания публики и нагоняя от агентства.
Пацан сел, подогнув под себя ноги, и откупорил первую банку пива. Он пил жадно, запрокинув голову, и Джиёну был виден его тонкий, словно выточенный профиль. Чуть вздернутый вредный нос, поджатые протестующе губы, немного дергано ходящий под кожей кадык. Пацан обладал тем типом внешности, когда красота бросается в глаза не сразу, и лишь при детальном рассмотрении понимаешь, насколько совершенны все линии в этом лице и этой фигуре.
– Ты хорошо танцуешь, ты знаешь это? – спросил Джиён, буквально насильно заставляя себя не залипать на профиле пацана.
– А ты – говнюк, ты знаешь это? – неожиданно грубо ответил он.
От возмущения краска прилила к щекам Джиди.
– Это еще почему? – вскинул он голову. – Потому что сказал им всем правду? Потому что раскрыл глаза на очевидные вещи? Потому что был объективен?
– Да никому тут твоя правда на хер не нужна! – заржал пацан. – Ты что, думаешь, тут все пришли в академию, чтобы научиться танцевать? У кого научиться? У Сынри из бэнгов?
Джиён смотрел исподлобья на этого нахала, но смысл его слов постепенно начал доходить до Дракона.
– А для чего тогда? – спросил он, зная, наверное, заранее ответ.
– Потусоваться с макнэ Бин Бэнг, с тобой, знакомствами обзавестись в этой среде… – перечислял пацан.
– Ты тоже для этого пришел? – перебил его Джиен.
– Не, мне просто рекомендации нужны, – махнул рукой пацан. – Потом хочу в хорошее агентство попасть.
– После стриптиза? – уточнил ехидно Джиён.
– Ты что, поверил, что я танцую стриптиз? – заржал опять пацан. – Нет, не танцую.
И Джиён почему-то облегченно воздохнул.
Пацан вновь припал к банке пива, и несколько капель заблестели в лунном свете на его верхней губе, как раз там, где Дракон успел заметить аккуратную родинку, неожиданно придающую строгость всему облику пацана.
А пацан что-то там рассказывал о своих планах, с гордостью говорил о своих прошлых победах, и Дракон сидел и тихо млел от его профиля, от капель, блестящих над губой, от его чуть скрипучего, чуть хрипловатого, но периодически срывающегося на приятный до хрустальных колокольчиков голоса. И ловил себя на мысли, что медленно, но верно залипает на этого парнишку со всеми своими драконьими потрохами.
Пацан почувствовал его пристальный взгляд и повернул голову.
– Ты чего? – спросил он немного неуверенно, напоровшись на блестящий драконий взгляд.
– Любуюсь, – с хрипотцой в голосе сказал Джиён. – И думаю, поцеловать тебя что ли?
–Э-э-э! – насмешливо проговорил он, – Полегче! Ты даже имени моего не знаешь.
Он легонько толкнул Дракона и засмеялся. Беззлобно и без возмущения. Просто как-то весело так, задорно… Будто Дракон не сексуально домогался его тут только что, а, к примеру, лицом в торт угодил.
– Знаешь, – совершенно ровно и почти беззаботно, как ни в чем не бывало произнес пацан. – Тут неподалеку есть парк королевских могил.
– Да? – не понимая, к чему это он, поднял на него смущенный взгляд Джиди.
– Ага, – зевнув, кивнул пацан, – Так вот… Не то, чтобы я тебе угрожал… но если ты распустишь руки, то там я тебя и похороню… с королевскими почестями.
И когда он договаривал фразу до конца, его лицо уже было настолько серьезным, что Дракон ни секунды не сомневался, что так оно и будет.
Когда пиво было допито, но тем для разговоров все еще оставалось много, да и неловкость была практически преодолена, паренек поднялся с футбольного газона и поднял упаковку с пустыми пивными бутылками.
Джиди встал следом.
– А далеко этот парк? – спросил он, зябко кутаясь в шерстяной растянутый страшно модный и неприлично брендовый кардиган.
– Да нет, пару кварталов, – махнул рукой парень куда-то в сторону.
– Покажешь? – спросил Дракон.
Ему дико, до сладкой истомы где-то вдоль позвоночника не хотелось отпускать этого паренька. Почему-то ему думалось, что если они вот так сейчас разойдутся, то могут больше никогда не увидеться. И он поспешно, немного паникуя, придумывал способы задержать его рядом чуть-чуть дольше, как можно дольше.
Парень пожал плечами.
– Ну, пойдем.
Брели по заплеванному тротуару вдоль серых зданий, перепрыгивая с освещенных плиток на темные участки, иногда перепрыгивая на спор красные гидранты, иногда обходя их и угадывая, кого из знакомых напоминают очертания теней деревьев, то тут, то там накрывающих тротуар.
Профиль пацана блестел в свете фонарей трепетными гранями. Его губы двигались, мелькали белые зубы, выглядывали из улыбки приветливо. Мелькала черная родинка на верхней губе, манила, привлекала к себе внимание. И то ли выпитое пиво давало о себе знать, то ли теплый ветер и стрекочущая и свистящая ночь, но каждое движение мимики на лице пацана, каждое его дерзкое вперемешку с приветливыми слово отдавались внутри драконовской головы какими-то красными сладкими всполохами. Этого пацана хотелось. И даже не столько хотелось, сколько хотелось в свою жизнь. Но для начала хотя бы просто прикоснуться к нему, дотронуться, лизнуть эту дурацкую потрясающую родинку.
Наконец показался угол парка: его ограда расходилась вперед и влево, в одну сторону – низеньким заборчиком каменной кладки, а в другую – простой металлической сеткой. Решили прогуляться вдоль стилизованной оградки, чтобы пропитаться духом времени.
– Никогда здесь не был, – сказал Джиен, заглядывая через ограду, туда, где уходила в горку земляная насыпь. И внезапно ухватился руками за выступ черепичной крыши поверх каменной ограды, подтянулся на руках и вскочил прямо на ограду.
– Идешь? – спросил он у стоящего внизу пацана. И протянул ему руку.
Пацан посомневался, а потом протянул ему руку.
Секунда – и его ладонь перехватывает своей ладонью Дракон.
Еще секунда – и он взлетает к самой кромке ограды.
Еще секунда – и они вместе по инерции валятся по другую сторону ограждения на колючий мягкий дерн паркового склона.
И еще секунда…
– Что ты делаешь? – шепотом спрашивает паренек, когда Джиён уже прижимает его мягко к земле. – Что ты…? Я же сказал тебе…
– А может я всю жизнь мечтал быть похороненным с королевскими почестями? – и губы Дракона вклеиваются в упругие, почти прозрачные губы пацана и находят эту удивительную раздражающую родинку и пробуют ее на вкус.
– М-м-м-м… – сжимает его в своих руках Джиён, комкая плотную ткань футболки. И отстраняется на секунду. – Скажи мне, как тебя зовут.
– Хосок, – тяжело дыша, выдыхает ему в рот пацан. – Можно Хоши. Меня так мама называет.
И замирает. И Дракон понимает, что можно поцеловать еще раз. И целует.
========== НАМСОКИ ==========
– Мы не можем поставить концерт на эту дату! – разорялся менеджер, – Мы тогда пересечемся с BTS!
Дракон медленно поднял на него чуть нахмуренный взгляд.
– И что?
– Ты видел, какие они собирают залы? – устало выдохнул менеджер.
– С удовольствием бы посмотрел, – улыбнулся Дракон.
– Нет… Там накладки с залами могут быть, монтаж, все дела… Нет! – окончательно выдохнул менеджер.
– Ладно, – согласился Дракон.
Он не видел ребят уже очень давно. С той последней поездки за город прошло уже больше месяца. Скучать, правда, ему было особо некогда: тур вертел его на оси, захлестывал, выжимал последние соки. И первое, что делал Джиди, оказавшись в спасительной прохладе гостиничного номера – это валился на кровать и медленно с наслаждением умирал. А вот второе… Второе, что он делал – это тянулся к планшету, щелкал кнопкой и открывал в закладке избранный фансайт BTS. И внимательно сканировал новости. Чтобы знать, что они и как. Чтобы знать, чем живут и как дышат. Чтобы знать, прочитать по малейшим изменениям в мимике Хоби, что на самом деле творится в его душе.
Джиди мог с точностью до мгновения описать, как сейчас накален воздух между Намджуном и Хосоком. Он представлял себе, насколько хреново Намджуну от того, как ведет себя Хосок. Потому что знал, КАК в такие моменты ведет себя Хосок. Так, словно ничего и не было. Он ведет себя просто как всегда. Просто. И от этого хреновее всего.
И поэтому он совсем не удивляется, когда однажды в его катоке начинает маячить оповещение о входящем звонке от Намджуна.
– Хён? – хрипит на том конце из далекого Сеула голос бантаньего лидера. И понимает, что решиться позвонить Джиди – это далось Намджуну нелегко. И тем понятнее, насколько тяжело его состояние, раз он все-таки решился.
Состояние, когда сидишь, рифмуешь «никто» с «не то» и «совсем» с «не совсем» и чувствуешь, что ни на что большее и не способен – полное ничтожество и бездарность.
Невыносимое.
Многим может показаться, что это как раз то слово, которое нужно, чтобы описать в данной ситуации состояние Намджуна. Но это не так. Вполне себе выносимое. Намджун думал, что будет хуже. Он думал, что его будет скручивать от постоянного присутствия Хосока на расстоянии, от понимания того, что они не вместе, от ощущения пустоты в сердце. Но ничего такого не было. Хосок не держался на расстоянии. Хосок никаким способом не напоминал ему, что они не вместе. И в сердце не было пустоты.
Хосок всегда был на расстоянии вытянутой руки и даже еще ближе. Они вместе работали над камбэком, они вместе завтракали и вместе наводили порядок в комнате. У Намджуна был порыв поменяться с кем-нибудь из ребят, чтобы не создавать неловкости в комнате, но Хосок мягко остановил его словами «Что за детский сад?», и Намджун понял, что неловкости не будет.
Так что все оказалось намного проще, чем себе успел понапридумывать Мон. Просто. Вот подходящее слово – все было очень просто. Не «легко и просто», а просто … просто. И вот от этого, если честно, было хреновее всего.
Хосок, этот гребаный меценат, старался оградить Намджуна от любых напоминаний об их имевшей место некогда близости: из душа выходил уже одетым, с высушенными волосами, кровати не сдвигал, ложился спать, только дождавшись, пока ляжет и уснет Намджун, вставал раньше него. Чтобы не провоцировать. В его поведении, кажется, ничего не изменилось, но, вообще-то, изменилось сразу все.
И самое ужасное в этой ситуации было то, что Хосок включил режим «строгого Хоби», а этот режим… он…как бы тут помягче-то выразиться, чтоб сразу проняло…. Короче, если вам предложат выбирать между десятилетиями заточения в яме, кишащей гадюками и максимально ядовитыми пауками, и парой дней в компании «строгого Хоби», то смело выбирайте яму с гадюками. Поверьте, тут выбор очевиден. Гадюки, они ж ведь только на первый взгляд опасные и противные: при умелом подходе и известном терпении можно с некоторыми из них найти общий язык, даже сдружиться. Во всяком случае, хотя бы попробовать уговорить не кусаться. А уж ядовитые пауки – вообще, в большинстве своем, довольно милые создания. Вспомнить хотя бы, какие у них мягкие ворсистые брюшки, какой ласковый взгляд… Да и вообще, что пауки, что гадюки – вполне себе дружелюбный и даже где-то душевный народ. Особенно на фоне «строгого Хоби».
«Строгий Хоби» – это … Ну вот был у вас в универе препод, которому студенты экзамены раза с тридцатого сдавали, причем максимум на трояки? Вот представьте, что этот препод принимает у вас экзамен по сопромату и старославянскому языку одновременно, а после этого пойдет еще проверять, хорошо ли вы жвачку от подоконников в холле отскоблили… и поприсутствует с вами на обеде в столовой, чтобы лично убедиться, на сколько килокалорий вы отошли от предписанной вам диеты, и заодно выяснить, на каком основании вы вдруг решили положить на свою тарелку полторы лишние консервированные горошины…. Во-о-о-от… Представили? Так вот это нудное, отвратительное, бесящее неимоверно чудовище … нервно курит в общественном туалете над смятой пачкой Ротманс деми клик по сравнению со «строгим Хоби».
«Строгий Хоби» – это Снежная королева, к которой не подойдешь-не подъедешь, заморозит к чертям собачьим. Он, вроде, и улыбается, но от этой улыбки внутренности скручивает. Он, вроде бы, и снисходителен к ошибкам в хоряге, но от его этой снисходительности хочется найти ближайшую стенку и убедительно убиться об нее раз пятнадцать, чтобы мокрого места от тебя, такого бездаря, не осталось. Он, вроде бы, и сидит вместе со всеми в минивэне, вместе со всеми устал, вместе со всеми растекается по сидению в последней попытке добраться до общаги, но ощущение такое, будто строгий настоятель мужского монастыря только что выловил своих заблудших собратьев по всем ближайшим кустам и транспортирует их назад в кельи, устало прикидывая, какую епитимью посерьезнее наложить на каждого из них, включая менеджера. И, кстати, от «строгого Хоби» даже менеджеру не по себе.
Так что Дракон очень даже Джуна понимает. Поэтому сразу же, как оказывается в Сеуле, отправляется в бантанью общагу на разведку.
Курят вдвоем на балконе молча. Потому что… ну, а что тут скажешь?
– Говорить с ним пробовал? – задает Джиди вопрос исключительно риторический.
– Я не самоубийца, нет, конечно… – отвечает Джун.
– А хотел бы? – не отстает Джиди. – Ну чисто гипотетически? Уже есть, о чем? Надумал уже что-нибудь?
– Я, блядь, уже трактат в голове накатал из того, что хотел бы ему сказать. Уже пару докторских диссертаций защитил на эту тему. Если б только вернулся нормальный Хосок… – пробормотал Джун. – А то вот с этим вот… я не умею разговаривать….
– Понимаю, – кивнул Джиен. – Мне пару лет понадобилось, чтобы решиться… с ним заговорить.
– И что мне сделать, чтобы вернуть нормального человеческого Хоби? – поскреб Намджун задумчиво перила балкона.
– Не знаю, собрать из льдинок слово «Вечность»? – мотнул головой Джиди.
– А ты что сделал? – не унимался лидер.
– Просто продолжал любить его? – предположил Джиди. – И много плакал. Видимо, это и растопило его сердце.
Где-то в глубине общаги хлопнула дверь. Кто-то прошел по коридору и скрылся в ванной.
– Хосок! – догадался Намджун, выбрасывая сигарету и лихорадочно пряча пачку за цветочный горшок. – Туши быстрей! Я его отвлеку!
Джиди и сам не понял, почему вдруг паника Джуна передалась ему, но сердце забилось, как у застуканного за раскуриванием папкиной «Примы» малолетки, он отшатнулся и спрятался за колонну. Намджун дернулся следом, потянул на себя балконную дверь и едва успел ее закрыть, как Хосок зашел на кухню.
Сквозь стекло было видно, как он медленно и задумчиво открывает холодильник и достает йогурт, как насыпает в миску хлопья, как садится за стол и начинает жевать, уставившись в одну точку. Намджун из-за колонны смотрит на его профиль, не мигая. Его пронизывает болью от одной мысли, что еще совсем недавно этот профиль был для него в шаговой доступности, и он мог проводить пальцами по гладкой коже этого лица в любое время дня и ночи, когда ему вздумается… И так все круто, ужасно бездарно и глупо поменялось. И как все это вернуть назад, Мон не знает. И почему это машину времени до сих пор не придумали??? Он бы отмотал назад, в тот день на озере, он бы вернулся в тот момент, взял бы скотч… а лучше – иголку с суровой ниткой…и зашил бы себе свой до фига разговорчивый рот… только бы сейчас там, за столом кухонным, они с Хоби сидели вместе.
– Ц-ц-ц… Кажется, дождь начинается! – прервал его флаффные размышления Джиди.
Хосок повернул голову в сторону балкона и заметил за колонной макушку лидера, внимательно разглядывающего дождящее небо.
– Курил? – спросил он абсолютно ровно и с подчеркнутой заботой в голосе, открывая балконную дверь.
Лидер понял, что его спалили, и шагнул навстречу.
– Я хотел… собирался…но передумал…– начал оправдываться он почему-то.
– Угу, – пробурчал себе под нос Джиди за колонной, – «Я только один раз попробовал, и мне совсем не понравилось…»
– Курить или нет – личное дело каждого, – совершенно безразлично сказал Хоби, жестом приглашая лидера войти в кухню. – Но ты бы не стоял под дождем в одной футболке, можешь простудиться.
И эта, казалось бы, продиктованная исключительно заботой о ближнем и произнесенная почти теплым голосом просьба прозвучала для Мона как армейский приказ или даже как судебное предписание, и он почти промаршировал в кухню, едва не считая самому себе «ать-два!» для антуражу. И Хосок закрыл за ним балконную дверь. И повернул щеколду.
– Зашибись теперь, – вздохнул Дракон, задирая голову вверх, в результате чего тут же получая по лбу пару смачных дождевых капель. Вселенная задачи не облегчала, и с балкона надо было как-то выбираться. Джиди достал телефон. Мону он звонить не хотел: а вдруг у них сейчас там разговор завязался? Другого такого шанса может и не быть… По тем же соображениям он не хотел звонить Хосоку. А больше никого дома и не было.
Дождь решил, что у Джиди слишком простая и легкая жизнь, и дофига бонусов, и вообще судьба балует, поэтому обрушился сразу и с такой силой, чтобы отыграться сразу за все джиёновы жизненные плюшки. Становилось реально холодно.
Кажется, Мон упоминал, что должен вот-вот прийти домой Джин. Дракон набрал его номер.
– Какие люди! – услышал он в трубке знакомый долгожданный голос.
– Ты где? – спросил сразу Джиён.
– Я у входа в общагу, а ты? – радостно сообщил ему Джин.
– Ты не поверишь… – вздохнул Дракон.
– Вообще-то, это ты мне хён, господи… – протянул Джин недовольно, спустя минут десять, заволакивая промерзшего и мокрого как бродяга-котенок Джиёна с балкона в квартиру. Худой, трясущийся, практически невесомый в этой своей облепившей тело мокрой футболке, и только темные масленые глаза на бледном лице.
– П-п-прости… – кутаясь в огромное розовое махровое полотенце, простучал зубами Джиён.
– Ты вообще почему здесь-то? – допытывался Джин, развешивая на сушилке в ванной драконьи доспехи. – Ты ж должен быть в туре?
– У меня перерыв, – пояснил Джиён уже восстановившейся дикцией. – Пара выходных выпала.
– И ты потратил первый из них на поиски приключений на свою…на свой… на своё… чувство самосохранения? – подобрал наконец Джин подходящее слово. С некоторых пор в общаге нецензурные и грубые слова говорить запретили и ввели штрафные санкции.
– Ну типа того, – улыбнулся Джиён. – А ты чем собираешься заняться в свои выходные?
Джин протянул ему кружку с горячим кофе и сел рядом, на свободную половину диванчика. От него сладко пахло молотым кофе, чем-то цитрусовым и еще чем-то сладким, неуловимым и приятным. Дракон даже зажмурился, пытаясь уловить и запомнить этот запах.
– О, у меня масса планов! – воскликнул Джин. – Для начала навещу родителей, бабушку – давно обещал, да все как-то не получалось. Обещал сходить с другом детства на рыбалку, но, наверное, не получится – наши выходные не совпадают… Жаль. Я собирался выбраться за город.
– Я бы тоже был не против выбраться за город, да куда угодно выбраться! – воскликнул Джиён, загораясь глазами из недр теплого покрывала, в которое был укутан. – Возьми меня с собой, а?
========== WEEKEND-1 ==========
– Куда мы едем?
– В деревню Чокбан.
– На хрена?
– Ну ты же сам сказал – куда угодно. Ну так почему бы и не в Чокбан?
– Интересненько.
Джиди выворачивает руль на дорогу вдоль реки, потом ныряет в тоннель и какое-то время они едут в полумраке. Когда грязно-серая текстура окружающего мира сменяется нежной зеленой травяной зеленью, Джиди все же решается задать еще один вопрос:
– И что мы будем делать в Чокбане?
Джин легко улыбается, даже, кажется, немного ехидно, и загадочно произносит, глядя в окно:
– Мы едем в гости к одной моей знакомой. Тебе она понравится.
Так. Джиди уже готов повернуть обратно, но здравый смысл подсказывает ему, что до Чокбана примерно раз в пятьсот ближе, чем до Хондэ, так что, возможно, все-таки стоит добраться до пункта назначения. Но, не психуя, этого делать не получается. Джи никак не предполагал, что дружба с Джином будет включать совместные поездки по девочкам. Становится немного обидно. Ровно настолько, что в обшивке руля еле заметно намечаются вмятины от ногтей.
Тем временем типичный райончик старого Сеула предстает перед Джиди во всем своем великолепии. И он мысленно чертыхается от мысли о том, насколько нелепо он будет смотреться среди всех этих серых скромных домиков и утрированно заурядных торговых навесов в своем дизайнерском шмотье. Примерно, как пугало огородное.
Словно прочитав его мысли, Джин достает из рюкзака простую черную футболку и черные джинсовые шорты, в которых Дракон узнает любимые шорты Хосока.
– Я прихватил тебе переодеться, – сообщает он. – Хоуп не против. Будет. Если узнает.
Приходится сделать остановку, чтобы переодеться. Джин, впрочем, тоже меняет свою розовую футболку на легкую клетчатую рубашку и какие-то очень уж скоромные защитные штаны. Джиди предполагает, что, возможно, они собираются на пикник, и вот в связи с чем все эти переодевания.
Автомобиль какое-то время лавирует между импровизированными прилавками и расставленными прямо на тротуарах мешками с рисом и мукой, а потом окончательно застревает между тесно стоящими друг к другу бюджетными бараками.
– Дальше мы не проедем, – сообщает ему Джин. – Дальше надо идти пешком.
– А… – протягивает Джиди. – То есть… нам надо ЕЩЕ дальше?
Он озирается, оглядываясь, пытаясь увидеть между домами хоть какой-то намек на продолжение улицы или проезжей части. Джин указывает на узкую щель между домами, и оказывается, что там тоже улица, только настолько узкая, что не каждый крупногабаритный пешеход сможет протиснуться между домами.
– Наверное, здесь соседям по утрам приходится выходить из дома по очереди, – рассуждает Джин, – Чтобы не сталкиваться дверями!
И ржет, хлюпая носом, как пингвин, над своей дурацкой шуткой. И Джи невольно любуется тем, как мило очерчивает его щеки улыбка. И еле за ним, длинноногим, поспевает, уворачиваясь от свисающих с балкончиков плетей вьющихся комнатных растений, которых здесь превеликое множество.
