Текст книги "Агат Кристин: Кубок Стихий"

Автор книги: Иван Бестужев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Хлама было много. Старый артистический костюм Барзивила, поношенные штиблеты, свернутая в трубочку потертая афиша, на которой улыбался навсегда оставшийся молодым Барзивилл. Среди прочего дядиного наследства Агат обнаружил неплохо сохранившуюся колоду карт. С первого взгляда было видно, что это была ручная работа, скорей всего, сделанная под заказ. Проведший в городских салонах много времени и просадивший не один кошель золота за игорным столом, Агат повидал много колод, но такой красивой ему еще не попадалось. Карты вещь хорошая, пригодятся еще с кем-нибудь вечерок скоротать. Сунув колоду в карман, Агат продолжил рыться сундуке.

Отбросив в сторону старую записную книжку в кожаном потертом переплете, он наконец-то нашел то, что так старательно искал. Элегантная трость из черного дерева и с набалдашником из моржовой кости оказалась на самом дне. Выпрямившись, Агат повертел трость в пальцах. Рассматривая со всех сторон. Взявшись за нее обеими руками, он нажал на потайную пружину в рукоятке и извлек спрятанную в трости шпагу. Клинок тускло сверкнул в бледном свете звезд.

Эта трость некогда принадлежала Альферду Кристину, отцу Александра и Владомира и деду Агата. Барзивиллу ее подарил сам Альферд на совершеннолетие. Вместе с ней он и странствовал по свету, а потом ее с остальным барахлом убрали на чердак. Именно этот клинок Агат и собирался позаимствовать, теперь уже для своего побега из дома.

– Дядя, надеюсь, ты не обидишься, если я возьму себе эту фамильную игрушку? – усмехнувшись, пробормотал Агат, вкладывая клинок в ножны, от чего тот вновь превратился в трость.

Покойный Барзивил ничего не ответил. Он лишь улыбался с афиши, небрежно брошенной Агатом возле сундука.

Присев на корточки, Агат аккуратно сложил обратно все, вынутые до этого вещи, кроме, естественно, трости, и хотел было уже закрыть крышку, как его внимание привлекла записная книжка. Пока он искал клинок, такая ерунда не сильно его заинтересовала, теперь же она его заинтересовала. В доме Кристинов было не принято разговаривать на тему беспутного сына Владомира и от того сам Агат мало, что знал о родном дядьке. Возможно, личные записи Барзивилла могли бы пролить хоть какой-то свет на его таинственную жизнь.

Присев на сундук, Агат начал листать потертую книжицу, и к своему удивлению, кроме записей, сделанных красивым ровным почерком, обнаружил вложенный между страниц ключ. Посмотрев на замок сундука, Агат понял, что этот ключ не от него. Вообще, ключик был со странностями. Массивный, красивый, сделанный из бронзы, он имел некоторые интересные особенности. Бородка ключа была выполнена из двух полых трубочек, а на самом ключе имелись странные отверстия в ряд, как на дудочке или флейте. Только в отличие от флейты, тут их было всего четыре.

Явно, что все это было сделано не просто так. Ключик с секретом. А замочек, который он открывает, видать, еще хитрее. Это интересно. Агату подумалось, что дядюшка был далеко не таким простым, как могло бы показаться на первый взгляд. Может, дневник прольет хоть немного света на его таинственную жизнь. Надо будет обязательно почитать его на досуге.

Сунув записную книжку с ключом в карман в компанию к картам, Агат прихватил трость-шпагу и направился к выходу. Точнее к выползу. К разбитому слуховому окну, через которое он сюда и пробрался.

Уже у самого окна, готовясь забраться на старый комод, чтобы с него удобнее было залезать выше, Агат задел потертую холстину. Она соскользнула вниз, обнажив старую картину. Точнее групповой портрет. Семья Кристинов тридцать лет назад в полном составе: Альферд и Лагуна Кристины и два их сына Александр и Владомир двадцати и восемнадцати лет от роду. Альферд на этой картине опирался на ту самую трость, которая теперь была зажата под мышкой у Агата.

Когда Владомир сбежал из дома, тогдашний глава семьи распорядился убрать со стен все его изображения. Досталось и семейному портрету. Агат всегда думал, что их уничтожили, оказалось, просто убрали с глаз долой подальше. С усмешкой он подумал, наверняка с его портретами поступят точно так же, как и с Владомировыми, ведь это так в традициях дома Кристинов.

Бережно зачехлив фамильный портрет рогожей, Агат все же выбрался обратно на крышу. После пыльного, захламленного и душного чердака уличный воздух показался каким-то особенно чистым и освежающим. Встав в полный рост, с зажатой под мышкой тростью, Агат запрокинул голову и минут пять любовался на звездное небо.

Казалось, вся вселенная раскинулась перед ним и молодому повесе, пожалуй, впервые в жизни предстояло сделать выбор. Покинув отчий дом, ему следовало выбрать свой собственный путь. Жаль, что еще не придумали путешествия к звездам. Юному дворянину хотелось сбежать не только из дома, из города, из страны, а вообще с этой планеты и отправиться в нескончаемое путешествие к другим мирам.

Впрочем, Агату и тут не дали вволю поразмышлять о бренности этого мира. По звездному небу со стороны дворца, курсом на юг проплыл корабль, под королевским штандартом. В окнах кормовой, сильно задранной части корабля горел яркий свет. Там явно не спали.

– Его высочество – принц отправился в путешествие, – усмехнулся сам себе Агат. – Пожалуй, и мне стоит, в таком случае, отправляться в путь. С утра пораньше будет в самый раз.

Окончательно утвердившись в этой своей мысли, Агат начал спускаться к своему окну.

– Что дальше? – поинтересовался Алексей у учителя.

Юный орденец по-прежнему сидел на своем наблюдательном посту. Только кресло придвинул, и ноги на подоконник закинул, чтобы удобнее было наблюдать, как Агат забирается обратно в свою комнату через окно.

– Ничего, – отозвался с кушетки учитель. – Ждем.

– А правильно ли это? – в задумчивости произнес Алексей, любуясь уже на звезды, так как Агат скрылся в доме, и больше смотреть было не на, что. – Нас послали, вроде как оберечь клиента, а не только наблюдать за ним.

– Если бы мы знали от чего его нужно оберегать, то мы бы это и делали. А так нам пока остается только наблюдать.

Даниил откинул в сторону хламиду, которой укрывался как одеялом, сел и внимательно посмотрел на ученика.

– Пойми, судьба стерва своенравная. Он нее убежать невозможно, а такой фрукт, как Агат Кристин обязательно вляпается в собственную судьбу по самую карму. Наша задача не в том, чтобы оберегать его как цветок в оранжерее, а в том, чтобы прийти на помощь, в тот самый момент, когда он повстречается со своей судьбой. Понятно?

– Да, учитель, – кивнул Алексей.

– Вот и хорошо, – Даниил снова растянулся на кушетке и прикрыл глаза. – А теперь ложись спать. До утра ничего интересного не будет.

Не смотря на глубокую ночь черная карета, запряженная парой лошадей, во весь опор неслась по дороге. Угрюмый кучер подхлестывал лошадей, недобро поглядывая по сторонам из-под капюшона. Тракт шел через лес и кроме проносившихся мимо деревьев, ничего примечательного не попадалось. Никто не собирался нападать на одиноких путников, торопящихся в черной карете, черт знает куда. Они и сами могли напасть на кого угодно.

Внутри, завернувшись в плащ, дремал Человек в хрустально маске, время от времени качая головой на ухабах. Его маска тускло поблескивала в свете звезд, заглядывавших в щель между занавесками на окне кареты. Из-за этого было непонятно спит он или только притворяется. Крампас, вместе со Зварачем сидевший напротив, несколько раз пытался заглянуть под маску, но после того как напарник ощутимо пихнул его локтем, коротышка прекратил испытывать судьбу.

У него нашлось другое, более интересное занятие. Он переключился на девушку, сидевшую в ногах у хозяина кареты.

После того, как Человек в хрустальной маске вызволил незадачливых гильдеров из жандармерии Ирланниада, они заехали на съемную квартиру, откуда забрали кое-какие пожитки и эту пленницу. Милая, рыжеволосая и с чудной фигуркой, но при виде Человека в хрустальной маске она тряслась и сжималась в комочек, как цыпленок перед ястребом. На вопрос Зварача, кто это такая, хозяин ответил, не без усмешки в голосе:

– Моя рабыня.

Больше ничего не добавил.

Сесть рядом с собой в экипаже, он ей позволил. Как настоящая раба, она устроилась на полу, в ногах хозяина, свернувшись клубочком. Гильдеров удивляло такое положение вещей. На рабыню девушка не была похожа совершенно. Благородная осанка, ясный взгляд, ухоженные ногти и сложная прическа, в конце концов, говорили о том, что она, по крайней мере, из дворянской семьи. Однако все это тускнело и разом куда-то пропадало, стоило только Человеку в хрустальной маске посмотреть на нее. Буквально тут же она становилась серой невзрачной мышкой.

И дураку было понятно, что тут не обошлось без черной магии. Так крепко, и так извращенно привязать к себе человека можно было только при помощи темного искусства. Крампасу и Зварачу оставалось только надеяться, что господин не применит нечто подобное к ним. Гильдеры уже десять раз успели пожалеть, что подписались на этот контракт.

За все время пути девушка не произнесла ни звука. Ни слова не сказала, ни всхлипнула даже, хотя по всему было видно, как сильно она боится своего хозяина. Крампас уже пару раз пытался с ней заговорить, но все его попытки были тщетны. Вот и сейчас, девушка не реагировала на его старания. Ни подмигивания, ни многозначительные жесты никак не трогали ее внимания.

– Красивая? Тебе нравится? – неожиданно раздался скрипучий насмешливый голос из-под хрустальной маски.

От этого голоса вздрогнули все и гильдеры и девушка в особенности. Бедняжка от страха сжалась в комочек еще больше. Даже кони, дернулись быстрее вскачь.

– Вы не спите? – задал глупый вопрос Крампас, соорудив при этом ее более глупое выражение лица.

– Она нравится тебе? – словно не заметив вопроса, проскрипел Человек в хрустальной маске, подняв голову.

– Она красивая, – похабно осклабился коротышка. – Кто она? Зачем она едет с нами?

– Она важнейший элемент во всем нашем деле. Без нее ничего не получится.

– Кстати, – подал голос, молчавший доселе Зварач, – а можно узнать некоторые детали нашего дела? Нам не объяснили всех мелочей, сказали – вы это сделаете, но, пока ничего толкового мы так и не услышали.

– Всему свое время, – проскрипел Человек в хрустальной маске с издевкой в голосе. – Когда придет время, вы все узнаете. А пока вы знаете столько, сколько вам положено знать.

– Гильдии не нравится подобное к ней отношение, – с вызовом ответил Зварач, гордо вскинув голову. – Не забывайте, что без нашей помощи, вы мало, что можете.

– Ну, пока, что вы ничем не помогли, – раскатился скрипучим смехом Маска. – Пока, я только и сделал, что вытащил вас из каталажки.

Зварач не нашел, что на это ответить. Насупившись, как бурундук на шишку, он попытался устроиться в карете поудобнее и сделал вид, что спит. Крампас тоже не стал раздувать спор дальше. Взглянув на притихшую девушку, он свернулся калачиком на диванной подушке и на самом деле задремал, в отличие от своего напарника.

На горизонте забрезжил рассвет, вызолотив черепичные кровли Ирланниада, когда Агат, никем не замеченный, выбрался с черного хода своего дома. Вчера вечером, уже после приключений на чердаке, у него была целая серия гостей. Первым приходил брат. Натужно-непринужденным фальшивым тоном, он по-братски попытался поговорить с Агатом на отвлеченные темы, вспоминал разные глупости из детства, пытался шутить. В общем, изображал из себя дурака, коим, впрочем, никогда не был. Малек ни разу не помянул Элеонору и прочие темы, которые могли бы расстроить Агата.

Старший брат понимал, что младший старается ради него, но следовало придерживаться плана предстоящего побега, а потому изображал полное равнодушие к происходящему. Отвечал коротко и односложно, прячась в тени, в углу, в кресле в позе полной скорби и безразличия к этому миру. Поняв, что ничего не добьется, Микаэль, прекратил весь этот балаган, и покинул спальню брата, пожелав ему спокойной ночи.

После его ухода, Агат подскочил как ужаленный и принялся собирать вещи в дорогу, но не прошло и пяти минут, как в дверь постучалась мать. Пришлось все спешно прятать под кровать и уже перед ней изображать убитого горем брошенного, и обманутого жениха. Мать тискала сына в объятиях, то плакала, поминутно затрагивая неприятную для Агата тему разорванной помолвки, то смеялась, вспоминая все те же, что и брат, нелепые случаи из детства, словно сговорившись. И то, и другое Агату было неприятно, но приходилось терпеть. Она проторчала у сына дольше, чем Микаэль и кода, наконец-то, ушла, Агат смог закончить свои сборы.

Последним приходил Босой Сапожник. Он принес из поварни немного продуктов в дорогу и еще кое-какие мелочи, которые могли пригодиться в пути, но не оказавшиеся в комнате молодого господина. Как то, к примеру, дорожный плащ и пара чересседельных сумок, в которые Агат и сложил все свои пожитки, которые он счел нужным прихватить с собой. Мажордом предупредил, что уходить надо на рассвете и посоветовал оставшееся время использовать для сна. После чего, с поклоном удалился, плотно прикрыв за собой дверь.

Агат последовал его совету и прилег прямо в одежде на не разостланной кровати, но сон был недолгим. Поднявшись задолго до восхода солнца, он переоделся в простую, дорожную, но вполне добротную одежду и прихватил с собой чересседельные сумки, со своим немудреным барахлом. Закинув их на плечо, Агат взял так же трость дяди Барзивила и осторожно прокрался прочь из дома.

Дом спал, и никто не попался ему на пути вплоть до небольшой калитки в решетчатом заборе с задней части двора. Здесь его поджидал сюрприз. Двое крепких мордоворотов из числа охраны дома, лежали на земле, привалившись к каменным столбам чугунной ограды. Над ними с задумчивым видом склонился Босой Сапожник. Потрепал по щеке сначала одного, потом второго. Ни тот, ни другой никак не отреагировали на фамильярность мажордома.

– Что с ними? – сурово сдвинув брови, спросил Агат у гнома. Он посчитал, что бывший пират применил к охранникам исключительные меры воздействия и совсем не хотел начинать свою независимую жизнь с двух трупов.

– Все в порядке, молодой господин, – усмехнулся Босой сапожник, распрямляясь. – Они спят. Я дал им освежающего чаю… с маковым отваром.

Кивком головы гном указал на посуду, валяющуюся у ног охранников, которую Агат сначала и не заметил в предрассветных сумерках.

– Я вижу, вы готовы, – продолжал гном, деловым тоном.

– Я-то готов, – хмыкнул Агат, подкидывая на плече чересседельные сумки. – Готов ли ты? Не попру же я на своих двоих из города, да еще как вьючный ишак. Ты обещал позаботиться на счет лошади. Где она?

– Обещал – сделал, – усмехнулся бывший пират, присаживаясь на корточки возле одного из охранников и выуживая у него из кармана ключ. – Прошу следовать за мной, ваша милость.

Отомкнув калитку позаимствованным ключом, Босой Сапожник распахнул ее и элегантнейшим жестом профессионального мажордома, пригласил молодого хозяина проследовать на улицу. Агат усмехнулся и, не оглядываясь, покинул отчий дом.

За забором его ждала оседланная лошадь, привязанная к уличному фонарю. Это лошадь была не из конюшни Кристинов, и где Сапожник умудрился ее раздобыть, Агат спрашивать не стал. Ему было все равно. Главное, что кобыла была вполне себе неплоха, туда, куда Агат задумал ехать ее вполне хватит.

Приторочив сумки на положенное место, Агат взлетел в седло, сунул трость в специальную петлю у стремени, взялся за поводья и оглянулся к гному.

– Спасибо тебе за помощь, – произнес старший сын Кристинов. – Надеюсь, отец не догадается, кто помог мне удрать из-под его навязчивой опеки.

– Попутного в широкую, – не очень-то вежливо усмехнулся Босой Сапожник. – Волей Тауруса, быть может, еще свидимся когда-нибудь. Надеюсь, он направит вас нужной стезей.

– И тебе Сагитариус в помощь, – кивнул Агат, подхлестнул коня, и пустил его галопом по брусчатке пустынной утренней улицы.

Из-за раннего времени еще никто из прохожих не прогуливался под приветливыми каштанами. Босой Сапожник, был единственный, кто проводил в путь непутевого Кристина. Когда его конь, звеня подковами по булыжникам мостовой, скрылся за поворотом, гном обернулся на особняк, в котором прослужил без малого десять лет.

Забота Агата Кристина, конечно, трогает, но Александр Кристин не просто так служит при дворе. Дураком он не был никогда и быстро догадается, кто помог его преподобному сыночку удрать из дома. Естественно, после этого, о том, чтобы Сапожник остался в этой семье при своей должности уже не может быть и речи. Так зачем дожидаться совершенно лишней взбучки. Лучше уйти на своих условиях.

Забравшись в кусты, Босой Сапожник выудил оттуда два узла. Один оказался дорожной котомкой, а второй свернутым плащом. Расстегнув и скинув с плеч красивый, расшитый золотом и позументом, с пышным аксельбантом камзол, бывший мажордом, с грустью посмотрел на него. Все же, столько лет проходить в нем, но другого выхода нет. Молодой Кристин не оставил ему выбора. Он, мог бы сказать Агату, что не только он уходит из дома, но за все годы службы в этой семье, он успел привязаться к детям, пусть они уже и выросли. Бывший пират искренне полагал, что побег из дома – это удачная идея Агата. Ведь сам он точно так же поступил когда-то, и это принесло ему много приключений. И ни об одном из них он не жалеет.

Глубоко вздохнув, бывший мажордом, бросил свой камзол у калитки, рядом со спящими охранниками. Потом подумал, нагнулся, подобрал обратно и бережливо укрыл им одного из сторожей. А то еще простудятся. Облачившись в дорожный плащ, закинув котомку на плечо, Сапожник еще раз с грустью обернулся на дом.

– Что ж, все когда-то кончается, – подкинув котомку на плече, бывший мажордом, бывший пират направился прочь от дома Кристинов, в противоположную сторону, в которой скрылся Агат.

Солнце еще только начало подниматься над Ирланниадом. Стража нехотя просыпалась и брела к городским воротам, распахивая их, неторопливо приступая к своим обязанностям. Ворота назывались Рыночными, так как через них в столицу завозили продукты. За ночь, за городской стеной скопилось множество повозок и продуктовых фур, теперь их всех предстояло растаможить, проверить и отправить либо на городские склады, либо прямо на рынки. Скука и рутина. Через эти ворота благородные не ездят. Но в это утро, одному молодому господину не терпелось. Видимо не хотелось делать крюк и выезжать в Каленые ворота. В любом случае, рано поутру через Рыночные ворота, молодой господин со светлыми волосами, галопом вылетел из города. Грохоча подковами по деревянному настилу моста, его лошадь перемахнула через одну из повозок, немало перепугав кучера.

Возничие, сидевшие на облучках фур, дожидавшихся своей очереди на въезд в столицу, лишь неодобрительно посмотрели дворянчику вслед. Этот наглец, не только не пожелал дождаться, пока проезд освободиться, так еще и против движения пошел. Благородный, что тут еще, можно сказать.

То, как беспардонно Агат покинул столицу, возмутило не только добропорядочных возниц продуктовых фур. Примерно в то же самое время, когда старший сын дома Кристинов галопом вылетел в городские ворота, в съемной квартире на Грановитой улице случился занятный переполох.

Довольно бестактно, Даниил растолкал своего ученика, дремавшего в кресле возле окна. От неожиданности Алексей, чуть не сверзился на пол.

– А? Что? Куда? – недоумевал юный орденец, лупая заспанным взором по сторонам.

– Да все туда же, – досадливо проворчал Даниил, спешно облачаясь в свою хламиду. – Собирайся живей. Проспали…

– Чего проспали? – все еще недоумевал Алексей, спросонья не в ту сторону облачаясь в свою мантию.

– Не чего, а кого, – магистр сгребал немногочисленные пожитки и без разбору, комкая, совал в дорожный заплечный мешок. – Наш драгоценный особорожденный сбежал из дома, а заодно и от нашего бдительного надзора.

– Куда? – задал глупый вопрос ученик, замерев посреди комнаты, так до конца и не засупонившись в мантию.

– Если б я знал, – в ярости прорычал Даниил. У него никак не получалось завязать туго и неправильно набитый мешок и это обстоятельство очень сильно бесило магистра.

– Учитель…

– Собирайся. У нас мало времени.

– Учитель.

– Не стой столбом.

– Учитель, успокойтесь.

– Что? – Даниил оглянулся и удивленно уставился на своего ученика.

– Учитель, наш клиент сбежал, и мы совершенно не знаем где его искать, – словно разговаривая с ребенком, произнес Алексей, выставив руки вперед в умиротворяющем жесте. – Успокойтесь учитель. Мы все равно не знаем, куда нам бежать и что делать.

– Да, ты прав, – Даниил выронил мешок с барахлом на пол, сел на стул и глубоко задумался. – Я поддался эмоциям – это непростительно.

– Может, нам попросить помощи у гроссмейстера Константина? – нерешительно предложил ученик, присаживаясь напротив учителя.

– И признать, что я опростоволосился? – иронично, сам над собой усмехнулся Даниил. – Да Гурман надо мной за такое месяц смеяться будет. Нет уж, спасибо.

– И, что же тогда делать? Где нам искать нашего неугомонного лордыша?

– Кажется, есть одно место, куда он может рвануть. Стоит его проверить в первую очередь.

– Где же это? – поинтересовался Алексей, – все же облачаясь в свою мантию нормально.

– Собирайся быстрей, – вместо ответа, приказал учитель. – Времени мало. Наш подопечный оказался прытким малым, и, если мы не будем поспевать за ним, он наверняка вляпается в собственную судьбу по самую макушку.

Глава III

Разогнав горластых чаек, флагман королевского флота Эролида, выскочил из облаков, и пошел на снижение. Внизу, под килем корабля, в свете полуденного солнца блеснули морские волны.

Прекрасный Алезантин – столица королевства Двух Сердец располагался на побережье залива Левый Рог. Изумрудно-перламутровые воды теплого Драконового моря ласкали скалистый, сильно изрезанный берег, на одном из утесов которого раскинулся королевский замок. У подножия скалы в разные стороны разбегались улицы и кварталы самой столицы, а у берега был пришвартован королевский алезантинский флот. Но флагман Эролида взял курс не к причальной стенке к другим таким же кораблям, а непосредственно к замку, шпилями своими подпиравшему небо. Особому кораблю полагалось и особое место, согласно его статусу.

Заложив дугу над заливом, корабль устремился к небольшой площадке, имевшейся во внутреннем дворе королевского замка. Даже с этой высоты уже было видно, как забегали, засуетились внизу слуги в красно-белых ливреях, убирая все, что могло помешать приземлению, и разворачивали красную ковровую дорожку, по обеим сторонам которой уже торопливо выстраивался почетный караул.

– Кажется, Олеандр готовится встречать нас по всей форме, – усмехнулся Осень, подходя к борту эролидского флагмана, на ходу затягивая перевязь с мечом. Перевязь почему-то не хотела завязываться так, как надо и Осень пыхтел от натуги, но упорно отказывался от помощи слуг.

Себастьян стоял уже при полном параде, при клинке и шляпе, а его лакированные, начищенные сапоги, своим блеском слепили, суетившихся неподалеку чаек. Втер трепал его короткий плащ и плюмаж на шляпе. На шапке Осеня перьев не было, он ее вообще решил не надевать, климат в этих широтах весьма теплый, так, что бриз, дувший с моря, трепал его русые волосы.

– Я тоже считаю, зря он это затеял, – кивнул принц Эролида, вглядываясь в громаду приближающегося замка. – Наш визит дружественный, можно было обойтись и без всего этого официоза…

И словно в ответ на слова Себастьяна, не дав ему договорить, с бастиона замка рявкнули пушки в королевском салюте.

– Тьфу, зараза, – всплеснул руками Осень. – Вот это совсем лишнее было.

– Ваше высочество? – отозвался с бака капитан корабля. – Прикажете дать ответный салют?

– Да уж придется, – досадливо махнул рукой принц. – Пали…

И буквально в тоже мгновение пушки левого борта рыгнули холостым, окутав корабль едким белым дымом и сдув с головы Себастьяна его пижонскую шляпу. Кувыркаясь и махая на прощание пышным плюмажем, она полетела в прозрачные воды залива. Глупые чайки, матерясь на своем птичьем, гурьбой устремились за ней, наперегонки, стремясь завладеть такой большой ценностью.

– Ну, вот, уже убытки начались, – философским тоном заметил Себастьян, меланхолично наблюдая утерю головного убора.

– Дальше больше будет, – в тон ему усмехнулся Осень.

– Думаешь?

– Ну, за эти семь лет мы еще ни разу не изменяли своей традиции, – покачал головой гарасхамский принц. Он наконец-то справился со своей перевязью и с улыбкой глянул на друга.

Себастьян ничего не ответил, спрятав за горстью, без спроса выползшую улыбку. Друг был прав, так случилось, что вот уже семь лет подряд, принцы четырех дружественных держав каждую весну собирались вместе по очереди в одном из королевств. Этот раз был восьмой и очередь выпала на Олеандра и его столицу. Непонятно только, зачем он устроил весь этот официоз. Сроду ничего такого не было, даже когда веселились у Арфало, а уж листоухие не могут без официоза.

Корабль продолжил снижение. По приказу капитана, матросы как муравьи вскарабкались на реи и быстро убрали паруса. Королевский флагман потерял скорость и очень медленно и важно опустился на подготовленную площадку. Точь-в-точь к красной ковровой дорожке, заботливо расстеленной хозяином замка. Профессионализм рулевого соответствовал достоинству королевского штандарта.

По свистку боцмана, матросы начали было спускать трап, но принцы не стали ждать пока они закончат. Схватившись за трос, болтавшийся возле вант, Себастьян перемахнул через леера и лихо съехал по нему на землю. Буквально через мгновение Осень последовал дурацкому примеру друга. Королевский камердинер, сопровождавший принцев в их путешествии, понял, что протокол на этом можно считать исчерпанным.

Оставив ковровую дорожку и почетный караул в стороне, принцы направились вперед, немало озадачив этим алезантинского распорядителя. Стоя на другом конце ковровой дорожки, Олеандр нисколько не удивился подобной выходке Себастьяна, из всех четырех он был самый безрассудный. А Осень всегда повторял за ним все его глупости.

– Интересно, они и в политике так же поступать будут, когда придет время всем нам взойти на престолы? – пробормотал Арфало, словно прочитав мысли Олеандра.

Он был наследником королевства Тарин – единственного из оставшихся эльфийских держав и как все эльфы со скепсисом относился к людям, считая их чересчур безрассудными. Как и все листоухие, он любил одеться со вкусом и даже сейчас на эту, весьма неофициальную встречу облачился в долгополый шелковый камзол, богато украшенный искусной вышивкой в виде растительного орнамента, такие же штаны и ботфорты на каблуке. Стройный, длинноногий, как и все представители его расы с длинными, до задницы светлыми волосами, которые были заплетены в причудливые косы, усыпанные бриллиантовыми заколками. К его чудесному серебряному поясу была пристегнута шпага с вычурной гардой и червленой гравировкой. Ножны были украшены изумрудами и бриллиантами. Вообще, бриллиантов на эльфийском принце было много и самый большой болтался в левом ухе.

Клинок Олеандра был попроще. Естественно не ржавая железяка со свалки, а вполне достойный принца меч, но более практичный и удобный в бою, чем фигурная шпилька эльфа. Да и сам хозяин замка был одет не так вычурно, а в синие форменные матросские штаны, перетянутые широким поясом, и белую рубашку, расстегнутую на груди. Такими же не прибранными, распущенными были и волосы, черные как вороново крыло, спадавшие до плеч. Острый, как и у Арфало подбородок, только с небольшой ямочкой и черные как угольки глаза сводили с ума не одну фрейлину или придворную даму. Правда короткими интрижками там все и ограничивалось. Несмотря на свой возраст, наследник Алезантина до сих пор не выбрал себе суженую.

Буквально только, что ворчавший о людском характере Арфало, не стал дожидаться, пока гости подойдут к ним, а сам, в нарушение всех мыслимых протоколов, двинулся навстречу друзьям. Усмехнувшись, Олеандр шагнул вслед за ним. Принцы встретились примерно на середине пути от корабля до парадного крыльца замка. Остановившись, все четверо отвесили полагающийся в таких случаях поклон. Первым не выдержал, как всегда Себастьян и растащился в предательской улыбке.

Отбросив окончательно ненужный протокол, принцы обнялись. Все разом.

Закончив с объятиями каждый из наследников, не сговариваясь, потянул из ножен свой клинок и все разом они воткнули мечи перед собой в одну точку, завершив, тем самым приветствие. Четыре меча – символ их братства, они делали так каждый год уже семь раз подряд. Не изменили традиции и в восьмой раз.

– Какая у нас программа запланирована на ближайшую перспективу? – первым поинтересовался нетерпеливый Себастьян.

Они все вчетвером развернулись и направились в сторону замка, оставив мечи там, где и воткнули.

– Насыщенная, – многообещающе улыбнулся Олеандр.

Он хотел было еще что-то добавить, но не успел. Вместо этого он неожиданно остановился, попятился и попытался спрятаться за спинами своих товарищей. Улыбку с его лица словно ветром сдуло.

От замкового крыльца навстречу принцам шел высокий вельможа в долгополом синем сюртуке с воротником под горло. Через плечо у него чернела орденская лента, а под мышкой он держал целую охапку свитков и документов. Другой рукой он время от времени оглаживал небольшую черную бородку-эспаньолку и щегольские усы завитые и набриолиненные. Вслед за вельможей поспешал его помощник в черном сюртуке с еще большей охапкой документов в руках.

Приблизившись к принцам, вельможа склонился в элегантном и почтительном поклоне. Его длинные, черные, собранные в хвост волосы свесились на плечо.

– Ваши высочества, рад приветствовать принцев дружественных Алезантину держав на нашей гостеприимной земле, – обратился он к принцам на местном языке. Вообще все разговоры принцы, после приземления вели исключительно на языке страны пребывания, как того и требовал этикет. – Надеюсь, вам, как всегда, понравится в наших краях.

– Многоуважаемый канцлер, у нас по-другому не бывает, – ответил за всех Себастьян.

– Вот именно, Далаир, – подал голос Олеандр, впрочем, продолжая отгораживаться от своего канцлера собственными друзьями, – наши встречи всегда не формальны, давай и в этот раз не будем нарушать традиции и разводить лишние церемонии. Пушечная пальба со стен была излишней, мы так никогда не делаем.

– Ах, ваше высочество, это вы там… – в притворном удивлении воскликнул канцлер, всплеснув руками. – А я вас везде ищу, – пошелестев своими бумагами, он выудил из них несколько листов. – Вот, буквально сегодня утром пришло несколько портретов претенденток в невесты вашему высочеству. Все, как одна, красавицы, наиблагороднейшего происхождения. Извольте оценить.