Текст книги "Агат Кристин: Кубок Стихий"

Автор книги: Иван Бестужев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Скорчив очередную рожу, Агат проворчал, что-то не вразумительное. Скрестив руки на груди, он решил пока потерпеть произвол своего друга, закинув ноги на столик с графином и фужерами. Хрусталь в ответ лишь жалобно звякнул.

Гинденбург в их разговоре не участвовал. Заложив руки за спину, он прохаживался вдоль стены, разглядывая висевшие на ней фамильные портреты дома Кристинов. Как будто сроду не видел. Двести раз в этом доме бывал, каждую царапину на обоях, наверное, уже давно изучил.

Распахнув двери могучей рукой, в гостиную стремительно вошел камергер королевского двора Александр Кристин, хозяин этого дома, а также отец этого пьяного недоразумения в кресле. Мужчина он был крупный телом и суровый лицом, как и все северяне, носил густые усы и такую же шевелюру, некогда рыжую, но уже кое-где побитую сединой. Окинув взглядом комнату, он подошел к подавшемуся навстречу Гинденбургу и первым делом поздоровался с ним. Павлу просто кивнул и тот деликатно качнул шляпой в ответ.

Агат же, при появлении отца, шустро убрал ноги со стола, запахнул рубаху на голой груди, вжался в кресло и вообще постарался казаться в размерах меньше, чем был на самом деле. Притих, как мышонок, опустив взгляд, и не издавал ни звука, пока отец разговаривал с гостями.

– Прошу прощения за вторжение, – казенным тоном произнес комиссар Патруля, виновато разведя руками, – но обстоятельства таковы, что нам пришлось явиться без предупреждения.

Александр Кристин кивнул, но промолчал, давая комиссару возможность изложить все детали дела.

– К нам поступила информация о безобразном происшествии, – продолжал Гинденбург, – драка с гостями столицы в одном из уважаемых салонов города. Среди прочих фигурантов значился и молодой граф Кристин. Я счел правильным вытащить его из кутузки, так же изъял протокол, а дальше, господин камергер, вы со своим отпрыском разберетесь сами.

С этими словами патрульщик достал из внутреннего кармана камзола тот самый протокол, который так старательно выводил сержант, и протянул его хозяину дома.

– Можете оставить себе, как сувенир.

Натужно улыбнувшись, Гинденбург раскланялся с камергером королевского двора и, кивнув своему молодому сотруднику, направился к выходу. Павел молча последовал за начальником, но у дверей остановился и обернулся. Взором полным сочувствия и беспокойства, он посмотрел на друга.

Род Саул был выходцем из южных провинций королевства, Кристины же наоборот северяне, но, не смотря, на это, Агат и Пашка очень быстро сдружились еще в детстве, вопреки на столь очевидной разнице в темпераментах. Ведь дисциплины в Павле было столько же, сколько халатности и разгильдяйства в Агате. К тому же Кристины это титулованный род, не раз и не два отмеченный за заслуги перед королевством. Саулы же не были даже баронами, но Агат ни разу не заикнулся о таком неравенстве.

Потом была совместная учеба в колледже. Те, бесконечные проказы, которые они устраивали вдвоем во время всего срока обучения, чуть не свели с ума директора колледжа и тот был невероятно счастлив, когда Саул и Кристин схлопотали-таки наконец свои дипломы и покинули альма-матер.

Так же вместе, после колледжа они собирались поступать и в институт, но все испортил Гинденбург. Тогда еще комиссар района города, он вовремя заметил Пашку и сманил его в свою контору. Не смотря, на это, дружба двух молодых дворян не угасла, хоть они и стали реже видеться. Павел был занят на работе, а Агату мешали многочисленные попойки и вечеринки, которых в институте стало намного больше, чем в колледже. Вот после одной из таких и пришлось вызволять друга из каталажки, при этом, без сомнений, пользуясь своим служебным положением. Это обстоятельство еще больше огорчало молодого оперативника. Это был первый случай злоупотребления властью в его жизни. До такого ни Агат, ни Павел, еще ни разу не доводили.

Агат не ответил на грустный взгляд друга. Мрачнее тучи он сидел в кресле, пялясь на свои босые грязные ноги и готовясь получить разнос. Павел тяжело вздохнул и вышел из комнаты.

Когда дверь за гостями закрылась, Александр Кристин выругался на валлийском – варварском языке своих предков и смял в кулаке протокол, который держал все это время.

– Докатились! Моего старшего сына патрульщики приволакивают домой, как последнего пропойцу, – швырнув бумагу в угол, глава дома добавил еще пару фраз на языке предков.

Сын ничего не ответил отцу, так как бы очень занят. Он изволил икать.

– Утритесь, ваша светлость, – Александр вынул из кармана платок и швырнул его сыну. – В чем дело? Что произошло? Какого черта ты так надрался?

Платок Агат принял и даже высморкался в него, но ответить не успел. В комнату, вся встревоженная вбежала мать. Она влетела так стремительно, что платье с газовым шлейфом полоскалось, как флаг на ветру, а длинные светлые волосы, собранные в высокую прическу, растрепались. Одна из заколок выпала, но графиня даже не заметила этого. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, она бросилась к сыну.

– Агаша, мальчик мой, ты в порядке? – взяв его лицо в свои ладони, она оглядела со всех сторон, чмокнула в лоб, нос и щеки.

–Мам, прекрати! – вырвавшись из объятий матери, Агат попытался встать, но она насильно усадила его обратно.

– Началось, – угрюмо проворчал отец, отходя к камину.

Не обращая внимания ни на слова мужа, ни сына, хозяйка дома стянула с Агата рубашку, отбросила ее в сторону, как половую тряпку и кликнула служанку. Та вбежала уже с тазом горячей воды и стопкой свежих полотенец в руках. Вместе с хозяйкой они принялись приводить в порядок молодого господина. Глава дома глядел на все это не одобрительно, мерил паркет ногами возле камина и сердито крутил ус, вполголоса ругаясь на валлийском.

С его точки зрения этой пьяной бестолочи следовало бы всыпать хорошенько, а не трястись над ним как над наследным принцем.

– Все в нашей семье были милордами и миледи, – возмущался старший Кристин от камина, – даже твой младший брат уже удостоился именоваться лорд, один ты, бестолочь!

В припадке ярости господин камергер шарахнул не маленьким кулаком по мраморной каминной полке так, что стоявшие там массивные бронзовые часы подпрыгнули и пробили ужин раньше срока.

– Сколько это будет продолжаться?! Двадцать три года, а ты даже лорда не удостоился. Не за, что. Совершенно никаких заслуг. Одно безделье и гулянки на уме.

– Ну, не я первый, – напомнил Агат с отвязной улыбкой на губах. – Вот, к примеру, Барзивилл тоже не был лордом.

Отец бросил на сына яростный взгляд, но, на удивлении промолчал. Зато слово взяла мать.

– Хватит глупости городить, – отвесила она Агаше подзатыльник, не прекращая вместе со служанкой приводить его в порядок, – объясни лучше, что произошло. Отчего ты так грязно напился? Никогда же такого раньше не было.

В ответ на это оба графа Кристины решили промолчать. Графиня просто многого не знала, а ни сын, ни муж не собирались ей рассказывать, как это великовозрастное чадо еще в колледжские года чудило по пабам и салонам столицы. Кристину-старшему не раз приходилось оплачивать последствия таких загулов или откупаться от судебных исков, но все же, не смотря, на это, Агат Кристин загремел сегодня в каталажку в первый раз. Такого позора на род еще не падало и перед другом семьи – Гинденбургом они в неоплатном долгу.

– Да не молчи же ты! – не унималась мать. Схватив Агата за плечи, она тряхнула его, насколько позволяли ей ее женские силы. – Что случилось? Почему ты оказался в участке, вместо того, чтобы быть с Элеонорой.

От упоминания этого имени Агат мгновенно изменился в лице. Весь хмель из него словно мгновенно улетучился. Посуровев лицом, почти так же как его отец сейчас, Агат молча отстранил от себя руки хлопотавших служанки и матери. Поднявшись на ноги, он вытер лицо полотенцем и отшвырнул тряпку в сторону.

– Элеонора сделала аборт и потому никакой свадьбы не будет, – совсем другим, трезвым и сильным, как и положено северянину, голосом сообщил он родителям. – Я расторгаю помолвку.

С этими словами Агат сдернул с пальца обручальное кольцо, швырнул на пол и вышел из гостиной.

Кольцо, звякая по дорогущему паркету, откатилось к камину и остановилось у ног Александра Кристина. Сообразительная служанка, не первый год работавшая в этом доме, поняла, что она здесь лишняя и, подхватив таз с водой и полотенца, быстро покинула комнату.

Господин и госпожа Кристины переглянулись, она удивленно, он сурово нахмурившись.

– А разве Элеонора была беременна? – наконец удивленно спросила мать.

– По всему выходит, что так. – Не внятно буркнул отец.

– От Агата?

– От какого Агата!.. – В сердцах вспылил хозяин дома. – Если бы от него, с чего бы он тогда так расстроился. Наоборот, радостный бегал бы, только свадьбу торопил поскорее сыграть.

– Да, что ж такое-то? – всплеснула руками хозяйка дома, без сил опускаясь в кресло. – Третья помолвка срывается. Да как же такое может быть?

Не выдержав, она заревела, уткнувшись в полотенце, которым только, что вытирала сына.

– Ну, будет тебе, будет, – смущенно крякнул Александр, подходя к жене и неловко гладя ее по плечам. – Не умер же никто, в самом деле.

Ввалившись в свою спальню, Агат захлопнул дверь ногой и плюхнулся на кровать лицом вниз. Вцепился ногтями в покрывало и зарычал, что было мочи, но подушки надежно заглушили его рев и никто в доме не услышал, как тоскливо на душе у старшего отпрыска рода Кристинов.

Мать была права, это разрыв уже третьей помолвки. В первый раз, невеста сбежала прямо из-под венца со своим любовником, с которым и не думала, как выяснилось, расставаться. Во второй раз оказалось, что невеста брачная аферистка, и вместо брачного венца ей достались кандалы. Теперь вот измена Элеоноры. Это, еще не считая просто разрывов с девушками, с которыми даже до помолвки дело не дошло. Впору было не орать в подушку, а зубами ее грызть. Но у Агата на это не оставалось уже никаких сил. Ярость очень быстро сменилась апатией.

Так он пролежал без движения какое-то время, пока дверь в спальню осторожно не открылась и в комнату вошла девушка в форме лейтенанта королевских вооруженных сил. Алина – родная сестра Агата. Младше его на два года, но уже давно, в отличие от него, определившаяся со стезей в своей жизни. Она с детства увлекалась верховой ездой, оружием и дралась лучше, чем оба брата вместе взятые. Не раз это доказывала в потасовках с ними. Как и все женщины этого рода, сильная и волевая, Алина не собиралась ни в чем уступать мужчинам. Но сейчас она выглядела расстроенной и растерянной.

Подойдя к кровати, юная леди присела на ее краешек и осторожно погладила брата по плечу, по голой спине, по голове, по спутавшимся не мытым волосам. Она уже знала причины его сегодняшнего дебоша и теперь подыскивала слова, чтобы успокоить, но в голову, как назло не лезло ничего путного.

– Агатик, ты уж не расстраивайся так сильно, – произнесла Алина, так ничего более путного и не придумав. – Мама расстроена, я расстроена, папа сердится, малой… малой не знаю. Он в академии, и я его еще не видела сегодня. Родители в растерянности, не знают, что и предпринять. Мы все за тебя переживаем.

– Весь столичный бомонд, наверное, уже пронюхал об этом и теперь смакует детали, по желанию добавляя свои, – мрачно проговорил Агат, подняв голову и поглядев на сестру через упавшие на глаза волосы. Его серые глаза были полны тоски и боли, а еще больше в них было усталости.

Вид у него был помятый и довольно жалкий и на одного из ведущих столичных франтов Агат сейчас никак не тянул. Бомжи в подворотнях, порой лучше выглядят, чем он в тот момент.

Алина протянула руку и ласково погладила по голове, с какой-то материнской лаской поправила брату спутавшуюся челку.

– Агатик, не расстраивайся так…

Неожиданно сорвавшись, Агат вскочил на ноги и принялся бегать по комнате из угла в угол. Уронил стул, но даже не заметил этого.

– Понимаешь, я любил ее! – с жаром восклицал он, размахивая руками, – не знал, что она беременна. Узнал лишь, когда она сделала аборт. Добрые люди сообщили. Я на коленях перед ней стоял, хотел простить…

Подбежал к сестре, упал на колени перед ней, схватил за руки, стал их трясти. Алина молчала, вот-вот готовая разреветься.

– Я готов был простить ее, но Элеонора… Да, что теперь говорить, – как подскочил с кровати, Агат так же быстро и успокоился. Поднялся на ноги, отошел к окну, за которым уже сгущались сумерки. – Все пустое.

Засунув руки в карманы штанов, он низко опустил голову, ссутулился, уперся лбом в горячее, нагревшееся за день стекло. Алина встала, хотела подойти к брату, успокоить его, ободрить, но он, не меняя позы, не оборачиваясь, попросил оставить его одного.

– Спасибо, сестренка, я понимаю, что ты хочешь мне помочь, но мне сейчас нужно побыть одному, – глухо, каким-то не своим голосом, произнес Агат.

Все прекрасно поимая, она кивнула и направилась к двери. Он окликнул ее у самого выхода.

– А может я и в самом деле неудачник и мне не стоит позорить нашу, столь благородную, семью своим присутствием. Может, последовать примеру Барзивилла и покинуть этот дом?

Взявшаяся уже было за ручку двери девушка, резко развернулась и одарила брата суровым взглядом.

– Болван! – жестко констатировала она. – Хватит молоть чепуху.

Она еще о чем-то ему возмущенно говорила, но брат уже ее не слушал. Полностью погрузившись в свои мысли, он молча наблюдал, как в наступающих сумерках сами собой зажигались уличные фонари.

На выходе из комнаты брата, Алину встретил молодой человек, лет восемнадцати в долгополом костюме ученика королевской магической академии. Серые глаза, светлые волосы и вообще схожие черты лица давали возможность угадать в нем брата Агата и Алины – Микаэля.

– О, древние драконы! – воскликнула Алина, схватившись за грудь. – Малек, ты меня напугал! На кой черт ты шастаешь по дому в капюшоне, словно привидение?

Не сдержавшись, сестра ударила брата кулаком в грудь. Не больно.

– Привидений не бывает.

– Малой, мне сейчас не до шуточек…

– Прости, так торопился, что совсем забыл, – улыбнулся Микаэль, скидывая с головы капюшон, но тут же его улыбку, как корова языком слизнула. – Как он?

– Плохо ему, – насупилась дочь дома Кристинов, теребя брата за пуговицу сюртука. – Хуже, чем в прошлый раз. Чушь всякую молоть начал. Я ему сказала, что он дурак, но он, кажется, этого не понял.

– Так может, меня поймет? – Микаэль ударил кулаком в ладонь и между пальцев у него проскочили голубые искорки. – Сделаю ему внушение с занесением в грудную клетку, меня он точно поймет. Ты знаешь, у меня хорошо это получается.

– Даже не смей его сейчас трогать! – Алина схватила младшего брата за ухо и поволокла прочь от спальни старшего, надеясь, что Агат не слышал всю эту их возню, под дверью.

– Ай, пусти, больно! Меня-то за, что?

Оттащив брата за угол в коридор, Алина приперла его к стенке и, уперев указательный палец ему в грудь, пригрозила:

– Я тебя, малой, прекрасно знаю. Ты Агатика вечно магией обижаешь. У него сейчас на душе тошно. Не приставай сейчас к нему.

– Хорошо-хорошо, не трону я его, – поднял руки в миролюбивом жесте самый младший из Кристинов. – Просто я тоже за него переживаю. Хочешь, просто поговорю с ним по душам… по-братски.

– Обязательно, – в задумчивости оглянулась Алина в сторону двери спальни таршего брата. – Но не сейчас. Попозже.

Кабинет камергера королевского двора полностью соответствовал высокому положению своего хозяина. Дорогая палисандровая мебель, ореховый паркет, мраморный камин и серебряные шандалы, освещавшие комнату в наступивших сумерках. Сам Александр Кристин сидел за письменным столом, склонившись над бумагой, и старательно выводил строчки золотым пером.

Графиня стояла возле окна, сложив руки на груди, и задумчиво глядела на улицу. Она надеялась, что хоть эта свадьба его старшего сына состоится, но теперь приходилось рассылать сообщения всем гостям, что торжество отменяется, а все приготовления сворачивать. И ей совершенно не было жалко выброшенных на ветер денег, она всем сердцем переживала за несчастную судьбу своего первенца.

Закончив писать, Александр Кристин запечатал письмо в конверт и брякнул в колокольчик, стоявший тут же на столе. Практически незамедлительно перед ним предстал Босой Сапожник.

– Слушаю, господин, – учтиво поклонился мажордом, входя в кабинет.

– Вот, доставь это письмо в дом генерала Арсена Малирдера, – протянул конверт глава дома. – Посыльного не отправляй. Сам это сделай. Лично в руки генералу и дождись ответа.

Коротко кивнув, Сапожник поспешно вышел из кабинета.

– Хочешь отдать Агата в гвардию? – спокойно, скорее даже как-то обреченно спросила графиня, когда муж подошел сзади и нежно положил свои руки ей на плечи.

– Так будет лучше, – не очень-то уверенным тоном ответил граф. – Там из него бестолочь муштрой-то быстро выколотят.

Графиня на это ничего не ответила, но Александр и сам догадался, что жена не очень-то согласна с этим мнением. Слишком хорошо они знали нрав своего сына.

Не сдержавшись, Александр вполголоса выругался на валлийском.

– Ты же знаешь, я не люблю, когда ты переходишь на этот варварский язык, – словно от кислого, сморщилась графиня.

Повернувшись, она оттолкнула мужа, прошла и села на диван.

– Это язык моих предков, – озорно вскинул бровь хозяин дома. – И вообще, если ты забыла, то я напомню, что мы как раз и познакомились, когда я, еще совсем молодой и сильный победил в древнем варварском валлийском соревновании по перетаскиванию бревна.

– После чего, пьяный полез ко мне признаваться в любви, – закончила мысль мужа графиня. – Я все прекрасно помню.

– Вот именно, – пряча улыбку в усах. Воздел палец к потолку граф. – И объяснялся я с тобой в тот момент именно на варварском языке моих предков.

– Я тогда ни слова не поняла из того, что ты мне наговорил, и сказала «да-да», только для того, чтобы ты отвязался. Кто ж знал, что ты меня сразу венчаться потащишь. Кстати, магистр, что нас венчал, был еще пьянее тебя.

Граф подошел к супруге, присел рядом с ней и ласково обнял за плечи.

– Но, мне думается ты ни разу не пожалела с того дня, что вышла за меня замуж, – нежно произнес он, щекоча усами ее плечо.

– Нашел время предаваться воспоминаниям. Лучше стоит подумать, что с Агашей делать.

– Вот с Малирдером и посоветуюсь по этому вопросу, – сразу же нахмурился глава дома. Резко поднявшись на ноги, он отошел к камину и встал там, засунув руки в карманы штанов и ссутулившись, совсем как его сын совсем недавно. – Он посоветует, в какой полк его лучше направить.

– А может, лучше при штабе? – робко предложила графиня.

– Нет. Ни в коем случае, – рубанул кулаком по каминной полке граф. – Пусть нюхнет солдатские портянки. Глядишь вся эта мажористость из него враз улетучиться.

– Но ведь…

– Мы сейчас ни с кем не воюем и вроде как не собираемся, – с полуслова догадался Александр о причинах беспокойства супруги. – Ничего с ним не случится. А через пару лет контракт закончится, вернется домой, может, уже совсем другим человеком.

Графиня ничего на это не ответила. Лишь опустила голову, нервно теребя платочек в руках.

Грановитая улица была одна из самых привилегированных во всей столице. Престижней ее была разве, что Королевская улица, названная так, потому, что вела прямиком к королевскому дворцу. На Грановитой селились либо высшие государевы сановники, либо дворяне, которым по наследству досталась тамошние особняки. Либо купечество с очень тугой мошной. Снять квартиру в этом районе было очень дорого. Но Орден Хранителей Аранхейма не был стеснен в средствах и для дела мог пожертвовать и более серьезной суммой. В подземельях и лабиринтах древнего города оставалось еще много тайн, секретов, кладов и сокровищ, так, что Орден не бедствовал.

Даниил заплатил квартирной хозяйке за несколько дней вперед и доплатил сверху, чтобы все это время она их не беспокоила. Сейчас он развалился на коротенькой тахте, по-походному прикрывшись своей коричневой мантией, и дремал, посвистывая носом. Алексей присел у окна и внимательно наблюдал за домом Кристинов, располагавшимся через дорогу, как раз напротив их съемной квартиры. Он видел, как патруль привез пьяного Агата домой, как слуги бегали по двору, как к дому совсем недавно верхом на вороном жеребце подскакал молодой человек, в одеянии ученика магической академии. Бросив поводья, подбежавшим слугам, он стремительно скрылся в доме. Больше, пока, ничего интересного не происходило, но и увиденного вполне хватило.

– Учитель, – позвал Алексей. Оторвавшись от своих наблюдений.

– М-м, – отозвался тот, не размыкая век.

– Вы уверены, что этот человек особорожденный, – с сомнением произнес ученик магистра. – Не похож он на обранного. Обыкновенный столичный мажор с большими папиными связями. Не более. Из каталажки его вытащил не кто-нибудь, а один из комиссаров Патруля, один из заместителей Верховного Патрульного. Удивляюсь, что не сам Раона.

Алексей снова повернулся и внимательно вгляделся в сумерки, в дом Кристинов, виднеющийся в свете уличных фонарей. Он словно хотел разглядеть, что твориться за его стенами, но смог увидеть лишь немногочисленных прохожих, да жандармов, слоняющихся по улице.

– Сам Орин Раона его выпорол бы хорошенько, – усмехнулся магистр Даниил из своего угла, по-прежнему не открывая глаз. Он уже почти, что собрался задремать, но ученик разговором отвлек его от этого занятия. – Что же до нашего подопечного, то, видимо, он еще не знает, о своем особом статусе.

– Так может сообщить ему о его сущности? – посоветовал Алексей, не отвлекаясь от наблюдения. – Может, быстрее за ум возьмется.

– Плохая идея, – медленно пробормотал Даниил, зевнув во всю свою пасть. – Тогда эта сущность у него из всех щелей попрет, и мы не будем успевать, за ним подметать. Он же все вокруг забрызгает. Нам же, если ты не забыл, нужно совсем обратное. Чтобы он сидел тихо и смирно, пока друг гроссмейстера Константина не разберется с пророчеством Азуру. Надеюсь, его посадят под домашний арест. Этим Александр Кристин нам сильно облегчит работу.

– Вы правы учитель, – подумав, кивнул Алексей. – Если ему все рассказать, этот лордыш тогда еще больше собой загордиться и поведение его предсказать будет невозможно.

– Зря ты так про него, – магистр распахнул глаза, откинул в сторону балахон, сел ровно и внимательно посмотрел на ученика. – Род Кристинов за свою историю имел немало славных представителей, честно служивших Родине.

– Да, я уже понял – семейка не простая.

– Вот именно. Не спеши его судить. Наш клиент парень не простой. Вообще, в таких делах людей с улицы не бывает. Особорожденные у конюхов не рождаются. Это только в сказках бывает, когда босой нищий становится королем. А у этого парня очень непростая наследственность, – Даниил потянулся, закинул руку за спину и почесал между лопаток, насколько смог дотянуться, после чего продолжил уже менее серьезным тоном. – А то, что он напился и в каталажку загремел, так у него причина уважительная. Ты, когда с Сабриной расстался, неделю как ворон без крыльев ходил, а вы с ней ведь даже не целовались ни разу…

– Учитель… – покраснел молодой ученик, – это совсем другой случай. И вообще у нас все было…

– Не ври, – Даниил поднялся и направился в соседнюю комнату. – Я же по ауре вижу, что ты до сих пор девственник.

– Учитель!.. – взвыл Алексей.

– Не отвлекайся от дела. Я пока пожрать приготовлю.

Если бы Алексей был чуть более опытен или же просто попытался прощупать дом при помощи своих способностей, то наверняка бы почувствовал, что в тот вечер, кроме представителей Ордена Аранхейма, особняком Кристинов заинтересовался еще кое-кто. Хотя, поздний гость был достаточно опытен и силен, чтобы скрыть свое присутствие, как от простых глаз, так и от магического взора.

Как и тогда, в Аранхейме, он не снял капюшона, и оставалось только удивляться, как позднему гостю удавалось не споткнуться в темноте чердака дома Кристинов. Пробираясь сквозь завалы барахла, накопившиеся за все эти годы, он ни разу не запнулся и не опрокинул ничего из всего этого старья. Лавируя между мебелью, корзинами, старыми зонтами, кошелками и еще, черт его знает, каким хламом, гость подобрался к старому, видавшему и лучшие дни, дорожному сундуку. Небольшой, добротно сколоченный, но побитый временем и многочисленными дорогами, он, будто нарочно был задвинут в самый дальний угол чердака.

Поздний гость постоял над сундуком, какое-то время, разглядывая его словно старого друга, с которым давно не виделся. В неверном свете луны, звезд и уличных фонарей, пробивавшегося сквозь маленькое слуховое окно тускло поблескивали кованные медью углы и замок.

Гость нагнулся, поднял крышку, и оказалось, что сундук не заперт. Внутри обнаружился такой же хлам, как и снаружи. Какие-то старые вещи, которые трудно было разглядеть при таком-то свете. Ничего удивительного, что гость ни на, что из этого не позарился.

Наоборот, он вынул из-за пазухи небольшой кожаный предмет, который при ближайшем рассмотрении оказался записной книжкой в потрепанном кожаном переплете. Поразмышляв какое-то время, словно решаясь, расставаться ему с этакой ценностью или нет, гость все же положил книжку в сундук и захлопнул крышку.

Глава II

Знойный изнуряющий день сменился прохладным вечером, принеся наконец-то в город свежесть и умиротворение. От нагревшейся за день брусчатки все еще шаяло теплом и духотой, но из парков и закоулков уже тянуло зябкими сквозняками. Климат в столице был не из лучших.

Выйдя на крыльцо участка жандармерии, Крампас поежился и плотнее закутался в свою черную мантию, натянул шляпу по самые уши. Жеванный плюмаж он оторвал окончательно, чтобы не выглядеть с ним полным уж посмешищем. Зварачу в его облегающих штанах приходилось хуже. У него не оказалось с собой плаща, и закутаться было не во, что. Скосив взгляд на напарника, он подумывал отобрать плащ у коротышки, но потом отказался от этой идеи. Короткий, до ног все равно не достанет, даже задницу не прикроет. Хотя, может вокруг задницы как раз и обмотать…

Словно почувствовав, что на его одежду хотят покуситься, поежившись, Крампас первый спустился со ступеней, косолапо перебирая ногами. Досадливо скривившись, Зварач поспешил за ним.

– Куда нам теперь? – спросил коротышка сиплым голосом на языке, никак не похожем на элирский. – В гостиницу?

Верзила не ответил. Он обшаривал взглядом улицу, пропуская мимо внимания прохожих, но подолгу приглядываясь к экипажам и каретам, стоявшим у обочины. Наконец, стекло в дверце одной из карет, стоящей дальше всех, под сенью каштанов, опустилось и в окне мутно мелькнуло какое-то странное лицо. Опять ни слова не сказав коротышке, верзила направился именно к этой черной, карете, запряженной парой вороных, с угрюмым, сутулым кучером на облучке.

– Постой, подожди меня, – спохватился карлик. – Куда ты вечно торопишься?

Не спрашивая разрешения у кучера, Зварач распахнул дверцу кареты и забрался внутрь. Коротконогий Крампас, пыхтя и отдуваясь, полез следом за ним. Кучер никак не отреагировал на такую наглость. Он даже не обернулся в сторону незваных гостей.

В карете оказался пассажир весьма странной наружности. Одет он был во все черное и от того его было трудно разглядеть во мраке, царившем внутри экипажа. Только хрустальная маска на его лице матово поблескивала, от чего казалось, будто она висит в воздухе. От такого зрелища Крампас поежился и плотнее закутался в плащ. Усевшись со Зварачем напротив хозяина кареты, он постарался спрятаться за своего приятеля от взгляда этой жуткой маски.

– Долго стоять будем? – прошелестел сухим хриплым голосом Человек в хрустальной маске, стукнув тростью в стенку кареты. – Поехали!

Кучер подхлестнул лошадей, и карета покатилась по улице. Маска повернулась к Зварачу и Крампасу и те невольно вжались в диван кареты. Всякий раз от вида своего начальника им становилось не по себе. Долгую минуту, маска безмолвно висела в темноте, потом наконец раздался сухой негромкий, но от того еще более пугающий голос.

– Потрудитесь объяснить, какого черта вы загремели за решетку?

– Босс, мы не виноваты, – неуверенно пискнул Крампас.

– Идиоты! – взорвался Человек в хрустальной маске. – Такая шумиха нам вовсе не нужна. Патруль может заинтересоваться вами и если за дело возьмутся ищейки Раона, то нам только и останется, что делать ноги. Причем очень быстро. Мы на чужой территории, не забывайте этого. Орин Сталь – ушлая тварь. Если он вцепится в добычу, то уже ни за, что не отпустит.

– Босс, мы и в самом деле не виноваты, – взял слово Зварач. – Мы всего лишь зашли в паб, промочить горло, как к нам привязался этот прощелыга.

Долговязый дернул носом и оглянулся на невысокого напарника за моральной поддержкой.

– Да-да, босс, именно так, – поддакнул подельнику Крампас. – Он уже был пьян к тому моменту, и ему хотелось с кем-нибудь подраться. Так и сказал без обиняков. Иностранцы, по его мнению, отлично для этого подходили…

– Довольно! – оборвал словоохотливого карлика Человек в хрустальной маске, сверкнув красными глазами в ее прорезях. – Вам обоим не по кабакам нужно было шляться, а сразу ко мне отправиться. Я целый день прождал вас, пока не узнал, где вы находитесь. Мне пришлось давать взятку этим жандармам, чтобы вас отпустили.

– Мы ценим это, босс, – заискивающе пробормотал Крампас, выглядывая из-за локтя напарничка.

– Заткнись! – рявкнул босс. – Почему при тебе не было документов? Если бы ищейки начали выяснить твою настоящую личность, они могли бы напасть и на мой след.

– Простите, босс, я оставил их на хазе…

– Заткнись, я сказал. Из-за вас, идиотов, мы потеряли очень много времени. Придется наверстывать. А поэтому, не злите меня и делайте все, как я скажу.

Еще раз, сверкнув злобным взглядом в прорези маски, босс откинулся на подушках и больше не произнес ни слова. Крампасу даже показалось, что он закрыл глаза, но поручиться он за это не мог. Эта маска пугала их обоих и от того гильдеры предпочитали не злить начальника. Помня приказ, и Крампас и Зварач тоже не произнесли ни слова.

Карета с подозрительными пассажирами свернула на более оживленную улицу и помчала в сторону городской стены – вон из города.

Когда-то во внутреннем дворе королевского дворца располагался роскошный сад с экзотическими деревьями и прочими растениями из разных стран. В нем обитали павлины, павианы и другие редкие птицы и животные. Это было одно из лучших мест отдыха в Ирланниаде, но с наступлением эры воздухоплавания от этой красоты пришлось отказаться. Теперь вместо прекрасного сада все пространство внутреннего двора занимал один сплошной газон.