Текст книги "Эверикс 2. Остаться собой, несмотря ни на что (СИ)"
Автор книги: ItsSelenable
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– И ты все равно выходишь замуж по расчету! – не укладывалось в голове у Алисы. – За человека, который обещал разделаться со всей твоей семьей, а его отец вообще…
– Я пока никуда не выхожу! – рассмеялась фея листвы. – Сначала несколько встреч, а там решу, стоит ли он того. Он же… Он же…
Алиса аж подскочила на стуле, так ей не терпелось услышать, что же там за «он же»!
– Никто никогда не говорил мне таких слов, – мечтательно вздохнула Лия. – Кроме того старого беззубого короля. Знаешь, Лирой ведь принес мне целую охапку ветвей цветущей вишни! Он помнил, что я люблю их! Понимаешь? Спустя столько лет он не забыл! Правда, Селена отобрала их на входе, потому что посчитала неэтичным дарить дереву ветки дерева, и Аль нашел этот букет в дальнем углу только утром…
Эльфея зафыркала в стакан с соком.
– А что будете делать со своими бывшими владениями? Вам же, кажется, и на Джеверле неплохо? – спросила она.
Лия развела руками.
– Отец, если честно, пытался отказаться. Но Лирой сказал, что уже выгнал оттуда новых хозяев, и как-то неудобно предлагать им вернуться назад… Туда пока назначен управляющий. Может, владения отойдут Ассоль, смотря за кого она выйдет замуж. Или я возьму себе, если с Лироем не склеится. Посмотрим. Он вот-вот станет королем и очень занят, а мне надо доучиваться. Мы раньше лета ничего не решим.
– И где будут проходить ваши свидания? – воодушевилась Алиса. – Наверное, в тронном зале, при свечах, с пятью переменами блюд, и все на золотых тарелках! А ты будешь жеманно отъедать от каждой порции лишь по кусочку, потому что даме в обществе короля положено есть по чуть-чуть!
– Я его брошу, если он устроит мне такое свидание! – захихикала Лия. – Как только Офелия разрешит мне есть все, что хочется, мы пойдем в «Магикдоналдс» и наедимся гамбургеров, картошки, и запьем это все газировкой! Мы, правда, еще не решили, в какой именно «Магикдоналдс» пойдем. На Джеверле, наверное. На Клейдере наследному принцу несолидно есть фастфуд в забегаловке, а в Магикс Лирой не хочет, потому что здесь эта «ведьма-людоедка»…
– Меня кто-то звал? – послышалось за ее спиной. На стол с грохотом опустился поднос, и упомянутая людоедка села рядом, тут же принимаясь торопливо заглатывать завтрак.
– Ой, Селена, а где же твой Аль ненаглядный? – наигранно удивилась Лия. – Ты же без него никуда не ходишь! По-моему, даже дежуришь под дверью, когда он в туалет заходит!
– Я сопровождаю его для того, чтобы девчонки не липли, – пробулькала чаем ведьмочка. – Он сейчас отбыл на Джеверл, к Анхелю и Теллару. Прорабатывают детали плана.
– Как?! Уже? – удивилась Алиса.
– Да, помолвка послезавтра, – кивнула Лия.
– Это же безумие какое-то! – воскликнула эльфея. – Родители Аметист даже понятия не имеют, в каком она состоянии! А все, что мы придумали для срыва помолвки – уличить жениха в нетрадиционной ориентации!
– Зато наш Алечка интересно проведет время, – хихикнула Лия. – И у Анхеля в этом деле есть своя выгода: учиненный скандал позволит ему беспрепятственно жениться по любви, на девушке из незнатной семьи.
– Алечка весь в предвкушении, – подтвердила Селена. – Кстати, вы давно были у Эйлиты?
– Я заходила к Офелии перед завтраком и заодно глянула на Эйлиту, – кивнула фея листвы. – У нее… волосы поседели…
Алиса непонимающе нахмурилась, но вдруг о чем-то вспомнила, просветлела и уточнила:
– Поседели или посерели?
Теперь задумчиво нахмурилась Лия:
– Ну, они такие серые, темные… серые… Точно не красные!
– Должно быть, слезло ее заклинание покраски волос, – объяснила Алиса. – Ее естественный цвет и есть пепельно-серый! Эйлита поступила в Алфею с пепельными волосами, а на первой учебной неделе вдруг перекрасилась в красный и вообще кардинально переменилась. Я сначала даже не узнала ее в новом образе: думала, куда делась наша молчаливая соседка в очках, и что в ее комнате делает шумная красноволосая девица!
Настало время Селены задумчиво хмуриться:
– Просто это все странно. Рядом с Эйлитой лежит фея-медиум и утверждает, что вокруг нее иногда возникает аура мира мертвых. Будто Эйлита иногда… не в мире живых. Не в том смысле, что умирает, а что…
Лия и Алиса испуганно уставились на нее.
– Ты же можешь вытащить ее оттуда? Ты ведь некромант и все такое…
– Живую – нет, – замотала головой ведьма. – Живое – не моя материя. Вот если умрет, я ее дух хоть десять раз с того света вызову!
В столовую вошла Фарагонда, остановилась у входа и стала кого-то высматривать.
– Ой, мне пора в Фонтероссу, – вспомнила Селена, одним махом заглотила последнюю сосиску и заорала на всю столовую: – Эй, второй курс! Артефактологии сегодня не будет! Можете облегченно выдохнуть!
Схватив вещи, ведьмочка умчалась.
На столе остался ее поднос с грязной тарелкой, пустой чашкой и нетронутым бутербродом. Лия голодным взглядом уставилась на толстый ломоть ветчины, но поборола себя и с усилием отвернула голову.
***
– Да прекрати ты вертеться! У меня от тебя в глазах рябит! – не выдержала Алиса.
– Я должен убедиться, что выгляжу идеально! – капризно отозвался фей. – Я не могу срывать помолвку принцессы и герцога, будучи неопрятным!
Аль был одет в сине-серебряный, с иголочки, камзол и очень облегающие штаны. На поясе висела шпага в ножнах. Лия чуть-чуть подтемнила ему брови и ресницы. Волосы были вымыты фирменным шампунем Алисы и Тетты, тем самым, от которого кожа головы делалась мягче попки младенца. Получилось сногсшибательно. Ради Аля можно было бросать принцесс, принцев, королей, королев…
– Ты и так красавица из красавиц, – заверила его Лия, готовившая к выходу Аметист.
Аль проигнорировал выпад и прищелкнул каблуками. Одевшись иначе, он стал иначе и выглядеть, и вести себя, и вообще производил другое впечатление. Он рассказывал, будто его родственники со стороны отца непростые: прадедушка на самом деле внебрачный сын какого-то очень левого заднего принца, а еще было так и не выяснено, от кого родилась прабабушка: от законного ли мужа или какого-то опального графа. Где-то совсем в глубине ушедших веков в его родословную затесались и эльфы. Правда, ни одной аристократической фамилии, попавшей в его родословное древо, Аль назвать не смог, и на истинность своих утверждений не претендовал. Но, надо отдать ему должное, в образ аристократа он вписывался превосходно.
План на первый взгляд был прост, как табуретка, и безумен, как чувства Кресса к Селене. Но на деле был ювелирно выверенным алгоритмом, результатом расчета реакций зрителей, скорости передвижения по дворцу короля и королевы, и множества других факторов. Внезапно исцелившейся Лии пришлось срочно вникать в детали, заучивая наизусть все, что сначала должна была делать Алиса. У Алисы и Селены в это время, как назло, образовался очередной педсовет, на котором всем нужно быть обязательно. Аль и сам едва отпросился, клятвенно пообещав, что потом обо всем расспросит Селену.
Правда, перед выходом все едва не сорвалось: Лия обнаружила, что собственное платье висит на ней мешком. Вариант одолжить платье у Аметист здесь не годился: было бы странно, если Лия явилась во дворец родителей Аметист в платье Аметист. Пришлось панически копаться в шкафах Эйлиты и Алисы, но лучше всех на Лию село прошлогоднее платье Селены с декоративными металлическими пластинами, рассчитанное на фигуру тощего скелета. Кем Лия сейчас и являлась. Сине-серебряный ужасно не шел ее смуглой золотистой коже и сочному травяному цвету волос, но искать что-то еще не было времени.
***
Королевский дворец Джеверла поражал своим великолепием. Богатая отделка из драгоценных и полудрагоценных камней переливалась гранями в ярком свете ламп. Лия очень любила холл, отделанный малахитом и могла часами разглядывать прожилки в камне, но сейчас было не время крутить головой.
– Здравствуйте, Ваше Величество! – поклонилась она.
– Здравствуй, Лия. Где же Аметист? – промолвила королева Сапфир, удивленно разглядывая придворную даму своей дочери: на ее памяти та всегда носила цвета земли и природы, а не вот это непонятное синее с серебром.
– Принцесса задержалась в саду, чтобы полюбоваться своими любимыми орхидеями, – улыбнулась девушка. Бесчувственная Аметист «задержалась в саду» в компании Теллара и Аля, ожидая сигнала.
Королева изящным кивком головы отпустила Лию.
Фея листвы церемонно просеменила по коридору, завернула за угол и оттуда бегом припустила к покоям, отведенным Анхелю, придерживая руками металлические пластины на платье, чтобы не гремели. Стукнув в дверь четыре, затем два, затем снова четыре раза, Лия вошла в покои герцога, машинально поклонившись и ему. Рефлекс, выработанный с детства, автоматически активировался при попадании в любой дворец.
Анхель снисходительно улыбнулся, принял из ее рук половинку маленького карманного зеркальца и стал пускать из окна блики, затем положил его на пол у стены. Зеркальце было старинным, запрещенным артефактом из герцогских тайников, позволяя создавать порталы туда, куда бы не пропустила защитная магия. Например, в волшебный банк. Одна пронесенная под защиту половинка позволяла создать портал, ведущий туда, где эта половинка находится. А если пронести вторую часть – можно было свободно путешествовать порталами в пределах контура защитной магии. Чтобы выбраться порталом за пределы защитного контура, нужно было, соответственно, вынести одну половинку зеркальца наружу.
В саду заметили сигнал, и через несколько секунд точно над зеркальцем развернулся портал. Первым его покинул Аль в камзоле цвета своей ориентации и тут же отступил в сторону, освобождая дорогу. Следом появился Теллар, мужественно тащивший девушку, безвольной мочалкой свисавшую с его рук. Аметист бессмысленным взглядом равнодушно взирала на происходящее.
– Здравствуй, Теллар, – улыбнулся Анхель брату, сочувственно взирая на принцессу. Покорные мочалки были не в его вкусе.
– Рад тебя видеть, Анхель, – кивнул тот. – Вы готовы?
– Я – да, – пожала плечами Лия.
Аль выглянул в коридор.
– Все чисто! – заговорщицки прошептал он.
Теллар кивнул и выволок Аметист на середину коридора, укладывая так, будто она упала в обморок.
Лия встала рядом, прокашлялась и набрала полную грудь воздуха.
– А-а-а! Мой жених – гей! – завизжала она, наверное, на весь дворец.
Подоспевший Теллар помог ей запрыгнуть в портал, и они исчезли, чтобы появиться в другом крыле дворца и выбежать как раз к разгорающемуся скандалу.
План был прост и гениален: заслышав женский крик, сюда прибегают, видят принцессу в обмороке, смазливого паренька в объятиях ее жениха, и все становится ясно…
Анхель расцепил руки и отстранил от себя фея, который успел уложить голову ему на плечо и блаженно прикрыть глаза. Шла третья минута, а на вопль никто не явился. Будто принцессы у них каждый день истошно орут и падают в обмороки!
– Их что, только гром среди ясного неба может привлечь? – нахмурился герцог, выглядывая в коридор.
– Гром, говоришь? – задумался Аль. Перед его мысленным взором пронеслась вереница образов: гром, молния, Селена, бал, люстра… Селены здесь не было, но, похоже, ее дело жило, живет и будет жить. – Можно уронить люстру!
Анхель с опаской оглядел огромную хрустальную люстру, висящую под высоким потолком. Все, что они делали, было очень рискованным. Если всплывет, что они использовали то зеркальце… Но сейчас их заранее заготовленный план срывался. Если они немедленно не спасут положение, им придется на ходу придумывать что-то другое. Он заколебался, еще раз огляделся по сторонам и решился:
– Роняй.
Фей мелко стрельнул тоненьким, но горячим язычком пламени чуть выше основания люстры, невольно отмечая как здесь, вне Магикса, легко и точно работает его магия. Металлический клюк, размягченный жаром, чуть разогнулся. Хрустальные подвески дрогнули и мелодично звякнули. Пока разберутся, от чего упала люстра, крюк остынет, будет выглядеть так, что металл просто со временем разгибался, трескался под тяжестью люстры, и вот, наконец, пришло его время.
Исполинское сооружение из хрусталя покачнулось…
По коридору бежал Сильвер Стоун, услышавший крик дочери. Король торопился к Аметист, не замечая, как люстра качнулась в последний раз, крепление сломалось окончательно, и огромный светильник стремительно полетел вниз…
***
Аметист лежала, уткнувшись носом во что-то ворсистое. Она скосила глаза и посмотрела перед собой. О. Ковер.
Что с ней случилось? Что она делает на полу? Где она? Кажется, во дворце. Как, откуда? К ней бежит испуганный папа… А сверху на него летит люстра.
– Папа! Нет! – простонала принцесса, тяжело поднимаясь на ноги. Каждый шаг давался ей так тяжело, словно на плечах она держала весь мир. Из последних сил она толкнула отца в грудь. Не ожидавший этого король отлетел назад. Толчок стоил Аметист последних сил, и она растянулась на ковре.
В следующий миг чудовищный светильник приземлился на пол, буквально похоронив ее под собой.
***
Монотонная речь Фарагонды убаюкивала. Сотый раз про меры предосторожности, сотый раз про наблюдение за учениками, сотое повторение того немногого, что они знали об источнике дисгармонизирующей магии.
– Барбатея, я бы не советовала спать во время обсуждения жизненно важных вопросов! – строго прикрикнула директриса, и библиотекарша подняла голову, осоловело хлопая глазами.
Фарагонда считала, что повторение такой важной информации никогда не будет лишним. Учителя придерживались иного мнения. Алиса, новенькая в коллективе, старалась быть на хорошем счету у своей опекунши и слушала все с честным лицом, хотя от желания зевнуть сводило скулы. Аль, сегодня отсутствующий, тоже обычно пытался. Менее ответственной Селены хватило на один раз.
– Селена, это и к тебе относится! – возмутилась Фарагонда, разглядев, что ведьмочка опять лежит с закрытыми глазами, устроив голову на стопке книг.
Та не отреагировала.
– Селена! – потеряла терпение директриса.
Нестройные и сонные ряды преподавателей заколыхались и зашептались. Некоторые обернулись к ней.
– Наверное, умерла от скуки! – пошутил Уизгис и сам же звонко рассмеялся своей шутке.
Палладиум, сидевший к ней ближе всех, сначала несмело тронул ее ладонь, затем потряс за локоть, а потом и вовсе встал с места, подошел и от души пихнул в плечо.
Селена скатилась со своей стопки книг и безжизненно упала лицом в стол.
Эльф притронулся к ее шее, и его глаза изумленно округлились.
– Она… У нее пульса нет. Уже совсем остыла… – едва выговорил он.
***
Мир перед ее глазами окрасился в красный. Кажется, люстра раздробила ей все. Хрустальные подвески впивались в тело. Аметист хотелось орать от адской боли, но из ее горла вырывались только хрипы. Ей нужно было хотя бы шевельнуться, поднять голову, посмотреть, цел ли папа, но, вероятно, штырь от люстры повредил ее позвоночник.
Главное, что цел папа…
Изумрудное сияние побежало по ее ранам. Ами вспомнила детскую сказку, в которой феи, умирая, становились цветочной пыльцой. Наверное, она тоже рассеется сотнями и тысячами крохотных изумрудных пылинок. Она почувствовала, как взмывает в воздух. Наверное, и правда рассыпается на пылинки. В такой смерти, пожалуй, было что-то красивое. Боли больше не было. Только бесконечная легкость, блаженство и свет.
Аметист бы вечно парила в этом небытии, где нет времени, боли и горя, но ощутила, как ее тело снова обретает материальность, почувствовала холодное дуновение ветра босыми ногами.
Она не рассыпалась на волшебную пыль. Она преображалась. Она пожертвовала собой ради папы – человека с ее родной планеты. Это был энчантикс!
Изумрудное сияние перестало окутывать ее и замерло двумя крыльями за спиной, легкое зеленое одеяние заструилось по телу, зазмеились по ногам зеленые с серебром украшения. Аметист дышала каждой секундой своей вновь обретенной жизни, ослепительно сияя перед невольными зрителями: застывшими в шоке Лией и Телларом, лихорадочно обмахивающуюся веером матерью и счастливо улыбающимся отцом.
Аметист мягко приземлилась на пол, стараясь не наступать босыми ногами на осколки хрусталя. Папа расставил руки, и она радостно прыгнула в его объятия.
– Папочка… – улыбнулась Ами. Мягко отстранившись от отца, она с нежностью посмотрела на Теллара.
– Мама, папа. Я не люблю свою жениха и желаю связать свою жизнь с другим! – непререкаемым тоном объявила она.
Королева вскрикнула и с удвоенной силой замахала веером.
– Ты против, мама? – Ами строго сдвинула бровки.
– Ничего, дорогая… Выходи за кого угодно, главное, что ты жива! – Сапфир Стоун замахала веером еще быстрее и вдруг упала в обморок.
– Ой, мама! – испугалась Аметист.
– Ничего, доченька, – улыбнулся Сильвер Стоун, удерживая на руках бесчувственную супругу. – Мама сегодня слишком волновалась. Пойдем-ка на летнюю террасу, выпьем чаю с тобой и всеми твоими друзьями, пригласим твоего несостоявшегося жениха, и ты все нам расскажешь… Кстати, кто твой возлюбленный?
– Те-теллар… – промямлила принцесса, не веря своим ушам.
Король смерил взглядом Теллара, тотчас вытянувшегося по струнке и вежливо улыбнувшегося. На его лице мелькнуло облегчение. Дочь не влюбилась ни в какого разгильдяя, преступника, не в старого, не в женатого и даже не в женщину. Она просто предпочла жениху его же младшего брата…
Счастливая семья и друзья принцессы удалились с места происшествия.
Из комнаты выглянул Анхель, убедился, что никого нет, и начал сосредоточенно душить фея. Но минуты через две по коридору снова послышались чьи-то шаги.
Анхель тут же перестал душить Аля, стиснул его в страстных объятиях и чуть-чуть приоткрыл дверь, давая возможность увидеть их из коридора…
По дворцу разнесся визг какой-то почтенной тетушки.
Скандальчик, необходимый Анхелю, был обеспечен.
***
Портал бесцеремонно выплюнул всю компанию в снег возле ворот Алфеи. За время, что они отсутствовали, снега выпало немного, но достаточно, чтобы все оказалось укрыто тонкой белой пеленой.
– Теллар, ты в следующий раз уж поаккуратнее! – возмутилась Лия.
– Скажи спасибо, что он нас выкинул к Алфее, а не в пещере на дне озера! – возразил Теллар.
– Снег? – удивилась Аметист, стуча зубами и озираясь по сторонам. – Что-то рановато для снега… Когда мы выходили, листья на деревьях еще даже не желтели!
– О, Ами, мы скрыли от твоих родителей одну ма-а-аленькую деталь! – усмехнулась Лия. – Ты очнулась на Джеверле после обморока, в который упала в Фонтероссе два месяца назад! Тут такое творится, что у тебя волосы дыбом встанут! Ой, смотрите…
От Алфеи к ним бежала возмущенная Гризельда, потрясая связкой метел.
– Три часа ночи! – крикнула она. – Три часа ночи! Где вас носит?
Аль отряхнул теперь уже свой собственный синий камзол, который на прощание подарил Анхель в компенсацию за попытку удушения.
– Мы вернули в строй одну из учениц, коллега, – хорошо поставленным учительским голосом изрек он, входя в ворота.
Остальные шмыгнули следом, пока Гризельда подбирала слова для ответа.
– У меня также возникли кое-какие смутные мысли по поводу того, что происходит в Магиксе, – все тем же тоном добавил он. – Но я озвучу их, лишь предварительно обдумав в компании Селены.
Строгое лицо Гризельды вдруг жалко и беспомощно сморщилось.
– Умерла ваша Селена, ребята, – всхлипнула завуч. – Прямо на педсовете… Пока заметили, пока выяснили – тело уж остыло…
========== Глава 14. “Самопожертвование” ==========
– В Магиксе наводит хаос магия дисгармонии, Ами. Первая волна настигла тебя в Фонтероссе, когда объявили о вашей помолвке, – начала Лия.
– Вы обещали мне ужас! – нетерпеливо перебила Аметист.
– Ты пролежала два месяц слабоумным овощем, ходя в туалет за ручку и кушая с ложечки, – озвучил Аль свой вариант. – Я теперь учитель! Лия расцвела и чуть не стала деревом, которое бы посадили в королевском парке Джеверла. Она исцелилась несколько дней назад, но за исцеление расплачивается свиданием с бывшим врагом!
Лия зафыркала.
– Эйлита в коме! – продолжал Аль, нагнав в голос жути. – Весь Магикс кошмарит непонятная магия! Общее количество жертв в трех школах уже достигло девятнадцати… То есть… то есть… двадцати.
Он умолк и опустил голову. Сегодня умер его самый близкий друг в Алфее, а может, и во всей жизни.
Постучав, в комнату заглянула Гризельда.
– Вы, наверное, хотели бы проститься? – спросила она тихим напряженным голосом, так не похожим на ее привычный бодрый сердитый тон.
***
Алиса уже ждала их в комнате рядом с медпунктом, отведенной под морг. Глаза фруктовой феи были красными, опухшими. Увидев среди друзей вполне живую и вменяемую Аметист, она грустно улыбнулась ей и снова отвернулась к Селене.
Остальные нерешительно приблизились.
Та была мертвой. Хотя Селена и при жизни выглядела не очень живой, сейчас она совершенно точно была мертва и даже немного окоченела. Казалось, она просто лежит, уставившись в потолок: ее веки никто не смог закрыть. На неподвижном, спокойном лице застыло выражение легкого удивления.
Рядом лежали еще четыре ученицы Алфеи, укрытые прозрачной дымкой консервирующих чар. Одна из четверокурсниц вчера скончалась от сердечного приступа: ее больное сердце поддерживала магия, но она дала сбой. Наложившая на себя руки первокурсница лежала здесь уже шестой день.
Пятый день пошел двум второкурсницам, укравшим еще не готовый эликсир из нибискулуса. Эти два тела были жуткими, синими и непомерно раздувшимися. Не настоявшийся эликсир был токсичен: только на четвертый день он расслаивался, ядовитая составляющая кристаллизовалась и оседала на дно. Верхние три четверти настоявшегося эликсира можно было аккуратно отлить, перемешать и выдавать маленькими порциями, после каждой отслеживая состояние пациента. Опустившийся на дно осадок был смертельно опасен, и всю нижнюю четверть расслоившегося эликсира лучше было вообще не трогать. Второкурсницы, конечно, этого не знали, для надежности переболтали все слои и вдвоем выхлебали столько, что хватило бы целому классу фей. Палладиуму пришлось опять ходить за запасом травы и варить эликсир заново, а за этим пристально наблюдать: расслоится ли он снова, или придется выливать.
Эти четверо были чужими, незнакомыми. Их смерть лишь немного печалила. Но завтра их будут хоронить вместе с Селеной.
Аметист подошла, несмело тронула ледяную безвольную руку и тут же боязливо отскочила.
Завтра будет годовщина смерти Агаты. Словно злой рок преследовал Эверикс, каждый год отбирая по человеку. Почти угасла Аметист, Лия едва не стала деревом, Эйлита повисла между жизнью и смертью, но смерть забрала целую, невредимую Селену, вообще не жаловавшуюся на дисгармонию, и вдруг так глупо покинувшую мир живых посреди педсовета.
Первой ушла Лия, вымотавшаяся после долгого и тяжелого дня. Аметист покинула медпункт следом за ней.
Алиса не сразу заметила, что осталась возле Селены одна.
Произошедшее просто не укладывалось у нее в голове. Тут что-то не сходилось…
Позади открылась дверь. Алиса повернулась на еле слышный скрип.
– Я искал тебя, – сказал Палладиум, опираясь на дверной косяк. – Мне… нужна твоя помощь. Контрольные надо проверить.
Алиса вскочила и обняла его, ткнулась мокрым носом в грудь и подняла на него глаза:
– Как же так? Неужели она действительно мертва? – воскликнула она, а затем принюхалась: – Ты что, пьян?
– Не пьян, а нетрезв, – возразил эльф. – Уизгис предложил немного коньяка в память о погибшем члене коллектива. За то, чтобы ее душа летала по райским садам… и скрежетала зубами при виде каждого цветочка.
Душа! У Алисы в голове что-то щелкнуло.
– Так у нее нет души! – воскликнула она. – В ее случае смерть тела еще не значит смерть духа. Мы убедились в смерти тела, но тело лишь оболочка, а внутреннюю составляющую мы никак не проверяли! Она же там, внутри, на месте!
– А еще мы можем счастливо выдохнуть, что нам двоим больше не угрожает разоблачение, – улыбнулся Палладиум, но улыбка вышла слабой и жалкой. – Наша тайна умерла вместе с ней, все кончилось.
– Но можно же провести вскрытие, – настаивала Алиса. Она замахала руками, не в силах выразить словами все мысли, что теснились у нее в голове. Человеческое тело Селены просто оболочка, маскировка для того, что внутри! Внутри у нее… что-то. Сущность какая-то. И сущность не выходила из тела во время педсовета: сама Алиса, три учителя, директор, завуч и библиотекарь заметили бы!
– А вот вскрывать ее не советую, – раздался голос из глубины помещения.
Эльфея от неожиданности едва не запрыгнула на Палладиума, покрутила головой и увидела… Аля! Все это время фей сидел в углу на свободном стуле и благодаря своему голубому камзолу удачно сливался с ширмой в синий цветочек. Он слышал все то, за разглашение чего Селена обещала их убить! Но, кажется, тоже знал что-то из этого… Зато они наговорили при нем достаточно, чтобы фей догадался, что между ними происходит!
Алиса продолжала прижиматься к Палладиуму, чувствуя, как он весь напрягся, закаменел под ее руками.
– Сколько всего ты знаешь? – осторожно спросил учитель.
Аль чуть прищурился. Можно было только гадать, о чем он думает.
– Достаточно, чтобы помалкивать в тряпочку, – сказал он, поднимаясь с места и направляясь к выходу.
– Аль! – зачем-то окликнула его Алиса. Свернуть с опасной темы, обратить все в шутку, просто расстаться на хорошей ноте… – Как ты будешь вести уроки в одиночку?
Фей чуть повернул голову.
– Поработаю над субординацией. Отныне и впредь на людях я профессор Нейтан. Алем я буду только в кругу друзей. Которые… должны хорошенько оглядеться и убедиться, что мы действительно одни.
Он вздохнул и ушел.
***
Алиса впервые оказалась в его личных комнатах! Эльф предложил проверять контрольные у него, потому что за его столом удобно сесть рядом и вместе над чем-то работать. За несколько минут, пока они шли, у Алисы в голове успело прокрутиться столько мыслей, сколько не бывало ни на одном школьном уроке. Например, что проверка контрольных на его столе – только предлог, и на самом деле на столе они займутся совсем не контрольными… Она лихорадочно вспоминала, какое на ней белье: сначала думала, что простенькое, старенькое, но оттого удобное, потом с облегчением вспомнила, что кинула его в стирку и была вынуждена надеть менее любимый, но более приличный на вид комплект…
Алиса отложила первую по счету проверенную работу в стопку к тем восьми, с которыми успел расправиться Палладиум. Они и правда сели за стол проверять контрольные.
Умерла Селена. Единственная, понимавшая хоть что-то в беде, постигшей Магикс. Без нее они бы… Нет, рано или поздно они бы что-то сообразили – по результатам длительных наблюдений, по статистике вскрытий, по показаниям пораженных магическим недугом. Но Селена выложила им всю суть в первый же день и дала некоторую фору в борьбе с загадочной бедой. Но что теперь будет без нее, эльфея не представляла. Она впервые боялась того, что сейчас происходит.
– Алиса! Ты совсем не проверяешь работы! – возмутился учитель.
– Я думаю, – рассеянно откликнулась та. – Селена уже умерла.
– И больше не будет нас шантажировать, – не без злорадства заметил Палладиум, складывая в стопку уже четырнадцатую работу с огромной жирной двойкой. – Впрочем, не стану исключать, что она наколдовала какую-нибудь пакость, которая настигнет нас и после смерти.
Алиса потянулась за второй работой. Палладиума заботит только одно! Только какой смысл в том, что больше нет одного свидетеля их недопустимой связи? Теперь появился другой – Аль!
– Я не про то, – тихо сказала эльфея. – Без Селены будет не так весело… Без Селены станет некому разбираться во всем, что происходит… Без Селены… она ведь спала за стенкой и глушила все мои кошмары! Мне опять будет сниться Агата! Она же… прямо на моих глазах…
Палладиум бросил в стопку последнюю контрольную, вскочил и обнял ее со спины.
– Хотел бы я сам быть рядом и отгонять твои кошмары, – тихо сказал он, опаляя горячим дыханием ее шею.
Эльфея чуть повернулась, встречаясь с ним глазами. Он хотел рядом с ней… спать?
Учитель смутился, поняв, что сказал.
– Я не это имел в виду, – исправился он, но в противовес своим словам… поцеловал Алису.
В первые секунды она опешила, смущенная этим неожиданным и страстным порывом, но тут же с жаром ответила на поцелуй, крепко обнимая его, машинально зарываясь пальцами в рыжевато-каштановые волосы. Поцелуй все длился и длился, а волосы пахли лаймом. Тем самым шампунем, который она подарила.
Она случайно коснулась пальцами кончиков эльфийских ушей, более длинных, чем у нее, и Палладиум застыл, медленно выдыхая. Алиса испугалась: неужели ему неприятно? Эльф изучающе оглядел ее лицо, ища там что-то, понятное ему одному. Его зрачки были расширены, дыхание сбилось… Нет, ему не было неприятно. Напротив…
Алиса тихо вскрикнула от неожиданности, оказавшись подхваченной на руки. На секунду она подумала о столе, и подумала с ужасом: у стола жесткая деревянная поверхность, на нем контрольные первого курса… Почувствовав спиной мягкое прохладное покрывало кровати, она немного успокоилась.
– Давай сделаем так, – тихо сказал Палладиум. – Не думай ни о чем. Просто чувствуй. И останови меня, если эти чувства станут неприятны тебе.
Новый поцелуй был мягче и нежнее предыдущих. Только руки вели себя гораздо свободнее – скользили за край кофточки, оглаживали обнажившиеся участки кожи. Губы переместились на шею Алисы. Она почти сходила с ума от множества новых ощущений. Каждый поцелуй, каждое прикосновение оставались где-то под кожей и скапливались в тугой комок внизу живота.
Кофта на полу. Поцелуи на ключицах. Ее пальцы на пуговицах светло-зеленого жилета. Замочек на лифчике, все-таки приличном, а не стареньком! Шейный платок.
Два тела прильнули друг другу, тесно прижимаясь и подстраиваясь. Мужчина не торопился, продолжая целовать каждый сантиметр тела. Фея бесстыдно выгибалась в руках, сладко постанывая.
Рука эльфа легла на застежку джинсов, и он в последний раз вопросительно заглянул в глаза Алисы. Она задумалась. От нее требовалось сказать, когда ей станет неприятно. Но ей все нравилось. И то, что было, и то, что будет. Алиса любила его. И была готова идти вперед.
***
Лия отстояла небольшую очередь и получила у медсестры положенные ей на сегодня таблетки, но сразу уходить не стала: заглянула к Эйлите. Пепельно-серые волосы каменной феи разметались подушке. Лицо было цвета мокрого мела и казалось восковой маской. Приборы, фиксирующие сердечную активность, мерно попискивали. Окружающая Эйлиту белоснежная стерильность делала ее еще более безжизненной.
– Ее там никто не держит. Она сама ушла, – сказала лежащая рядом фея. Она была медиумом, но дисгармония ударила не в дар, а в гены: у нее росли рога, причиняя жуткую головную боль.
