Текст книги "Флотзам (СИ)"

Автор книги: Itami Kaname

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Должно быть, трепещущие на ветру стяги в столице все еще приспущены, а в замковых залах уже снимают черно-золотых львов королевской династии. Хорошо, что ему не пришлось при этом присутствовать, и все равно на душе скреблись кошки. Когда он вернется, что останется от той прежней, знакомой Вызимы, кроме фасадов домов и переплетенных вен улиц?

Темерии нужен новый король. Адда, став женой Радовида, потеряла право на трон. Дети Луизы Ла Валетт еще слишком малы, чтобы править без регента. Страна стоит над пропастью.

А он – тут, посреди всеми забытой глуши, ловит убийцу, до которого никому больше нет дела.

Какой станет его страна без Фольтеста, три десятка лет правившего жесткой, властной рукой?

От духоты – или безысходности? – тугим обручем сдавливало виски.

Глухо заскрежетали проржавевшие петли.

– Ух, еби ж скотоельскую мать!

– Да заткнись уже, Иго, – бросила Бьянка. – Ноешь, как девка. Это всего лишь стрела.

– Скажи спасибо, что не в глаз, – гоготнул Силас. – Или не в колено.

Иго разразился руганью. Роше пересек комнату и остановился в проеме, привалившись к нему плечом.

– Командир! – залыбился Силас. – У нас тут это… Мелкие затруднения.

Роше скользнул взглядом по оперению стрелы, торчащей из бедра солдата.

– Вижу.

– Еле отбились, – посетовал Иго. – Налетели со всех сторон, черти ебучие!

– Их было-то не больше дюжины, – возразила Бьянка. – Но да, едва не прижали.

– Сраные «белки»!

Силас довел раненого до лавки. Плюхнувшись на скамью, Иго вытянул ногу, застонал сквозь зубы и довесил пару крепких выражений. Бьянка поискала водку – несколько бутылок Рикард прихватил с корабля, – припомнила, что пожитки отряд оставил в прилегающей комнате, и юркнула в проем, задев Роше плечом. Он повернул голову: Бьянка широким спешным шагом прошлась по скупо обставленной клети, собрав глубокую плошку и темную бутыль, выкрутила пробку и смешала водку с водой из висящего на бедре бурдюка.

– Бинты найди! – крикнула она Силасу и двинулась обратно.

Роше посторонился. Бьянка, прижимая полнехонькую посудину к груди, проскользнула мимо.

– Зато этого божка, как его…

– Вейопатиса, – подсказал Силас.

– Точно! Вейопатиса этого ихнего! Влет уделал!

– Да ты только деревянных чурок уделать и можешь, – беззлобно заявила Бьянка, присев у лавки на колени. Короткий нож она вынула из-за голенища сапога и одним движением распорола напитавшуюся кровью штанину.

– Ой, бля. Давай не ты, – задергался Иго. – После тебя я потом неделю на койке проваляюсь.

– Не ссы, – подбодрил Роше, сдерживая усмешку.

– Я нежно, – пообещала Бьянка. Она, в отличие от Роше, улыбки не прятала.

– Знаю я твое, сука, «нежно», – буркнул Иго и притих. Деваться ему все равно некуда.

Бьянка деловито осмотрела рану, проверила стрелу – скоя’таэли использовали зазубренные наконечники. Неприятно, но не смертельно.

– Неглубоко вошла, – сообщила Бьянка, стянув перепачканные кровью перчатки и вытерев руки пахнущей разведенной водкой лентой бинта. Перекошенное болью лицо Иго на мгновение прояснилось, но тут же скривилось опять: Бьянка подпилила древко у оперения, крепко обхватила выструганное дерево, резко обломила край и наклонила стрелу так, чтобы острие наконечника оказалось как можно ближе к поверхности кожи.

– С-с-сука! – заскрежетал зубами Иго.

А потом и вовсе взвыл, когда Бьянка протолкнула древко вперед.

– Да все уже, не скули, – она прижала к ране скрученную в плотный валик ткань и лихо наложила повязку. – Уведи его, Силас, – добавила она, поднимаясь. – А то ведь всю душу вынет.

Роше ждал, подпирая стену. Иго, опираясь на плечо Силаса и ковыляя мимо, попробовал изобразить бодрый салют, но закряхтел, ухватился за стену и более геройствовать не пытался. Бьянка выплеснула содержимое плошки в распахнутое окно и еще раз вытерла руки оставшейся на лавке чистой тканью. Она заметила бумаги, разложенные на столе. Особенно ее внимание привлек лист, когда-то сложенный вчетверо – он лежал поверх всех прочих, буквы чья-то рука выводила аккуратно и старательно, а внизу листа красовалась печать. Насколько Бьянка могла судить – местного городничего.

– Прочти, – предложил Роше. – И скажи, что ты об этом думаешь.

Бьянка небрежно поправила волосы и обошла стол, встав за задвинутым стулом. Она сложила руки на спинку и наклонилась вперед, ненароком демонстрируя шею в вырезе рубашки.

– «В ответ на ваш запрос относительно поисков шайки, производящей фисштех»… – начала было Бьянка и тут же подняла на Роше вопросительный взгляд.

– Читай-читай.

– М… «…Спешу доложить, что во Флотзаме и его окрестностях мы не встретили никаких следов деятельности упомянутой организации. Не считая трактирных сплетен, город совершенно свободен от вольнодумства и безнравственности, чем мы полностью обязаны энергичным действиям коменданта Лоредо», – Бьянка скептически изогнула бровь. – Погоди. Это о них вчера Геральт?..

– О них.

Она снова уткнулась в письмо.

– «Не соответствуют действительности также, – продолжила зачитывать Бьянка, – и слухи о разбойнике Димитре. Он был казнен за свои преступления», м-м-м… – оставшийся текст она просмотрела вскользь – и без того ясно, к чему клонил господин городничий. Фыркнула. – «Комендант рекомендует сменить соглядатая»!

– Не удивлюсь, если комендант его сменил, – Роше закатал рукава рубахи и скрестил руки на груди. – По личной инициативе.

– Можно поспрашивать в городе, – предложила Бьянка. Она выпрямилась, качнулась вперед, привстав на цыпочки, и коротко потянулась.

Роше обдумал эту мысль. Вызнавать – осторожно, ненавязчиво, исподволь – у Бьянки выходило лучше, чем у него самого. Даже в ладном мундире она производила совсем иное впечатление и легко развязывала языки тем, кто на разговор не слишком настроен. Местное мужичье бы точно повелось и растрепало бы все – было бы что трепать. Если местные не знали про связного Талера, то уж наверняка напели бы что-то про Димитра: так ли он мертв, как о нем сообщал городничий.

– Нет, – решил он. – Не светись лишний раз. Будет лучше, если Лоредо о тебе не узнает.

Бьянка пожала плечами: как скажешь, командир. В другой комнате снова выругался Иго и тут же захохотал Силас. Роше покосился в сторону проема.

– А в лесу что?

– Не слишком много. Парни больше увлеклись местным идолом, чем… – она махнула рукой. – Силас и Иго видели Иорвета с убийцей. Довели их до эльфских руин где-то к югу, через топь. Нарвались на небольшую группу «белок», когда отступали. Все.

Руины – уже интересно. Стоило бы к ним присмотреться при случае. Оставалось только выделить время на экскурсию при имеющемся графике. Не так уж и мало, если подумать, дала эта первая вылазка. Роше не рассчитывал и на это.

Снова скрипнула дверь. В проеме показалось лицо Тринадцатого.

– Командир, там ведьмак с какой-то эльфкой. Говорит, нужен ты ему позарез.

Надо отдать Геральту должное: управился он действительно быстро. Роше снял со стойки для доспехов стеганку и набросил ее на плечи, затылком ощущая взгляд Бьянки.

– Потом, – предвосхищая вопросы, сказал он и сунул руки в рукава. Не замедлив шага, прихватил с лавки шаперон. На стопки подшивок указал уже в дверях. – Посмотри пока корреспонденцию «Саламандр». Вдруг что-то интересное найдется.

И вышел из ставки, не дождавшись ответа.

***

Простой ритуал раскуривания трубки приводил в порядок и мысли, и порядком потрепанные нервы. Табак утрамбовывался в стаммель все ровнее, спокойнее – осталась разве что последняя щепотка. Роше досадливо цокнул. Это, конечно, наименьшая из его сегодняшних забот, но…

Потревоженная сквозняком дверь в ставку «Синих Полосок» приоткрылась, выпустив наружу взрыв хохота и полупьяных подзуживаний. Роше дернул бровью и отвернулся, упершись невидящим взглядом в доску у корчмы.

Едва начавшийся вечер, еще не тронутый багрянцем заката, не задался. Ладно эльфка – то, что с ней просто не выйдет, было ясно с самого начала. Допрос Малены не дал много: эльфка уперлась и поначалу молчала, сверля его злобным взглядом раскосых глаз, а потом начала сыпать оскорблениями и обещать, что Иорвет рано или поздно проберется во Флотзам и перережет их всех. Из фраз, оброненных ею в припадке гнева, Роше смог предположить, что людей у Иорвета не то чтобы много, но бережет он их как зеницу ока, а потому все набеги – быстрые, малыми группами, налетели и тут же скрылись. Иорвет пытался минимизировать потери: то ли готовился к чему-то, то ли просто не ждал подкреплений. Сболтнула она и про эльфские руины, в которые довелось заглянуть «Синим Полоскам» прежде, чем группа скоя’таэлей отогнала их к городу. Еще – упомянула Димитра. Того самого, который должен быть мертв. С ее слов выходило, что слово «должен» ни к бандиту, ни к власти, обязанной привести приговор в исполнение, не относилось.

А вот гостей из местных, подтянувшихся на шум затеянного отрядом хмельного празднества, он не ждал. И не ждал тем более, что придется выслушивать оскорбления и в собственный адрес, и в адрес своих людей.

Необходимость сохранять хладнокровие не держала, и Роше позволил порыву, вспыхнувшему в висках, превратиться в импульс. Простое, короткое движение – и мужик, слишком уверенный в своем праве безнаказанно крыть солдат ублюдками, уже барахтался в разлитой по полу луже пива; в следующий раз пусть подумает дважды, прежде чем распахнуть хлебало. Кровоподтек в пол-лица, пропитавшаяся дешевым пойлом одежда и пострадавшая гордость – не такая уж высокая цена. Кто-то мог бы взять плату жизнью.

Еще была Бьянка. От привыкшего все замечать Роше не укрылись ни взгляд, который она бросила на Геральта, ни ее шепот. «Сделай что-нибудь»! Роше хмыкнул, прикусывая мундштук. Часть него понимала: сама Бьянка в жизни не вмешалась бы в происходящее – не решилась бы ставить под удар его авторитет. Геральт все-таки другое дело: он посторонний. Охотник на монстров, прославленный в сотне с гаком баллад мастера Лютика – отступить перед таким не зазорно. Когда вот только они так спелись, чтобы Бьянка аж попросила урезонить разошедшегося командира? Еще несколько дней назад она видела в Геральте проблему, а не ее решение.

Роше напомнил себе, что в людях Бьянка разбирается отлично – один из многих ее талантов. Посему выходило, что ее возросшее доверие – добрый знак, да только вопреки любым доводам рассудка в горле все равно горько саднило от какой-то глупой, почти мальчишеской обиды. Его вторая в отряде, заместитель и правая рука должна быть на его стороне, а не искать поддержки у приблудившихся ведьмаков.

Крепкий дым заволок нутро и согрел грудь. Нехотя Роше признал: это мерзкое чувство, разъедающее холодную сталь самообладания, очень смахивало на ревность. Даже не то чтобы несвоевременную – неуместную вовсе.

Этот день, похоже, забил еще один гвоздь в гроб.

Выдохнув облачко сизого дыма, Роше еще раз взглянул на доску – на этот раз осмысленно. Объявлений оказалось не так уж и много, и там, где бумага не закрывала посеревшую древесину, виднелись выцарапанные – то ли краем ножа, то ли вовсе гвоздем – рисунки. Особенно выделялось нечто человекоподобное: на узких покатых плечах, переходящих в длинные тонкие лапы, неизвестный художник разместил непропорционально огромную голову. Образы угроз, таящихся в дебрях леса, просачивались сквозь кажущиеся неприступными стены и оставались предупреждениями.

– Ах ты ж, паскуда!

Роше дернул с доски одно из объявлений: лист прибили по самому центру в расчете на то, что каждый увидит его и прочтет. Прибили несколько дней назад: прочие мелкие заметки, оставленные горожанами, уже спрятали края и отдельные строки, но главное Роше выцепил.

«Исполнился раскаянием, сука!» – Роше смял объявление. Вот и подтвердились слова Малены.

Первый порыв – развернуться и рвануть в резиденцию Лоредо и ткнуть написанным в наглую разжиревшую харю. Мразь кровью захлебнется, а объяснит, какими же благими деяниями преступник, казни которого требовали в Вызиме, искупил свою вину в столь великой степени, что аж обзавелся охранной грамотой. Второй – отправиться с тем же самым к Мерсу. С ним вообще было о чем потолковать – о фисштехе под стенами Флотзама, например.

Только вот что это сейчас даст?

Из ставки снова грохнул хохот.

Роше перечитал оставшиеся объявления. Возвращаться, пока отряд надирается с ведьмаком, не тянуло. Ничего примечательного, на первый взгляд: то заметки о пропаже, то о находке, сомнительная реклама цирюльни, несколько ведьмачьих контрактов. Один из них – на обитающего под разрушенным мостом тролля.

В троллях Роше разбирался слабо. Тролли – это все-таки к ведьмаку, собаку на всевозможных бестиях сожравшему. Зато разрушенный мост – единственный, насколько он помнил, сухопутный выход из Флотзама – стоил того, чтобы на него безотлагательно глянуть.

Флотзамская пуща начинала темнеть, сгущая зеленоватый вечерний сумрак. Разумнее было бы дождаться утра, взять нескольких страдающих похмельем солдат и двинуть по широкой дороге. Только вот до утра – уйма времени, и тратить его впустую так расточительно.

Из-за настежь распахнутой двери, ведущей в ставку, лился золотистый свет, становящийся в подкрадывающейся темноте все более плотным, насыщенным, почти живым. Роше докурил, вытряхнул прогоревший табак и двинулся к городским воротам.

Лес заставлял себя слушать. Широкая дорога, подзаросшая разнотравьем, охранялась вооруженными арбалетами молодцами из Биндюги, но этой кажущейся безопасности не было никакой веры. Что толку от такой охраны, если «белки» прячутся в ветвях и нападают внезапно? Оставалось полагаться на чутье и толику солдатской удачи. Сколько шагов слышится под трескучим куполом раскидистых крон: только ли его сапоги измерили глубину пересекающего путь ручья, или кто-то еще ступает шаг в шаг?

И чем же так занят Иорвет, раз позволил убийце женщин и детей отойти так далеко от прохудившихся крыш Биндюги?

Прогулка здорово прочищала мозги. Необходимость сливаться с лесом, вбирать в себя каждый звук и не расслабляться ни на миг не оставляла места прочему дерьму.

Мост и впрямь выглядел хреново. Короткий язык тянулся с крутого берега над обмелевшим руслом и вскоре обрывался. Роше приблизился к краю, проверяя носком сапога шаткие камни. Кладка определенно старая, тут и мастером быть не надо, чтобы понять. Смесь, сцепляющая породу, где-то рассохлась, а где-то лопнула, подтачиваемая скверной погодой. Не обновляли ее как будто давненько, и Роше заключил, что это дурно вяжется с отведенной Флотзаму ролью приграничного поста. Торговые пути для такой фактории – что вены в человеческом теле: передави слишком сильно, и конечность омертвеет.

Что там сказал ведьмак, прогулявшись на задний двор резиденции Лоредо? Комендант конфискует у застрявших здесь торговцев товары якобы в уплату пошлины?

Повисший над рекой край накрепко заплело ползучей травой – не осмотреть. Кусок центральной части, не рассыпавшийся на отдельные блоки, мертво серел на отмели.

Спуск к реке нашелся неподалеку: несколько крутых высоких уступов. Здесь не то что телегу не протащить – спуститься, даже без тяжелого снаряжения, не так просто. Еще и сырая почва норовит выскользнуть из-под ноги, отправив в полет до каменистого русла, и даже если падать доведется не слишком долго, то уж наверняка весьма чувствительно. Шею бы не свернуть.

Добраться до центральной части моста, плещущейся в реке, Роше так и не довелось. Спрыгнув с последнего уступа, он зашагал к отмели, звучными шагами разгоняя стайки снующих на мелководье мальков, когда от плотной непрозрачной тени отделилось громадное… нечто.

Тролль.

Исполинская туша зашлепала по воде, поднимая целые столбы крупных брызг. Текучая галька затряслась. Тролль, пошатываясь, вышел на свет, обвел мутными подслеповатыми глазами местность, наклонился и выдохнул:

– Водка есть?

Разило от тролля дивной смесью запахов: и тухлым мясом, и сырой рыбой, и сгнившим илом, и речным песком, но больше всего – ядреным перегаром.

Твою ж мать.

– Нет водка, – заявил хтонический пьяница. – Буду бить!

К фальшиону на бедре Роше потянулся инстинктивно. Тролль большой, неповоротливый, более того – хоть и не в стельку, а все же пьян. Был бы на его месте обыкновенный бугай – полег бы с места не сходя. Тролль – дело другое. У троллей каменная шкура, да и силищи не занимать. Даже если зацепит мельком – мало не покажется.

Роше много не требовалось: только выиграть время, чтобы отступить к берегу.

– Э! – крикнули с уступа, прежде чем он успел потянуть лезвие клинка из ножен. – Э-э-э! Ты тролля не тронь! Не тронь, говорю!

Страшная рожа, унизанная мелкими костьми на манер серег, повернулась на звук.

– Водка? – с надеждой вопросил тролль.

– Водка, водка! – подтвердил мужик, резво спустившись. К боку он прижимал объемную, подозрительно позвякивающую сумищу. – Принес, сталбыть.

Роше, забыв отпустить стиснутую рукоять, наблюдал, как тролль, выхватив бутыль, на удивление ловко – при таких-то ручищах – вывинтил пробку и залпом проглотил содержимое. Мутный сосуд, лишившись ценной влаги, тут же отправился на камни и зазвенел россыпью осколков.

– Курва…

– Пьет он нынче много, – вздохнул мужик. Роше видел его где-то в Биндюге. – Вот мост и стоит.

– Водка – хорошо! – поддакнул тролль, с уму непостижимой скоростью расправляясь с выпивкой.

– Это поэтому Лоредо хочет его извести?

– Да хер разберет этого Лоредо, – отмахнулся мужик. – Тролль хороший, столько лет исправно мост чинил. Комендант-то чо? Говоришь ему, мол, мост как пить дать развалится без ремонта, а он! Денег, говорит, нет, но вы там того. Держитесь. А тролль чинил – на честном тролльем слове держалось как миленькое.

Над головой зияла пустота – именно в том месте, где должна была пролегать темная полоса моста.

– А пошло-то что не так?

Тролль издал странный булькающий звук.

– Бабу у него грохнули, – зашептал мужик. – Вот и пьет как проклятый.

– Бабу! – завыл тролль. – Хорошая была! Старая, а хорошая!

Роше смерил пьянчугу взглядом и попробовал представить, что из себя представляет троллиха. Жуткая, должно быть, бабища. И крепкая. В одиночку простому человеку не завалить.

– Это кто ж во Флотзаме такой умелый?

Мужик поманил Роше в сторону. Тролль не обратил на них никакого внимания: сидел в обнимку с пустеющей сумищей и, раскачиваясь, протяжно голосил, не меняя тональности.

– Говорят, Димитр со своей шайкой зарубили, – сообщил мужик. – Кроме него да самого Лоредо, поди, больше и некому на тролля двинуть. Самоубивцев мало.

Опять Димитр. За один только день это имя всплывало столь часто, что у Роше наметилось непреодолимое желание познакомиться с ним лично. А заодно и узнать, не убийством ли тролля Димитр заслужил помилование. Шибко вовремя мост развалило.

К производящим фисштех Саламандрам прибавился разбойник. Ну и занятные же приятели у господина коменданта.

– Так кто, говоришь, может знать, где найти этого самого Димитра?

***

Тишина, встретившая Роше в ставке, казалась почти осязаемой. Вместо шумной толпы солдат – звенящий полумрак да разбросанные как попало вещи в напоминание о гулянке. Сапоги, сваленные у лавки, определенно принадлежали Геральту. Да и куртка тоже его. В иной раз Роше порадовался бы тому, как легко ведьмак влился в разбитную команду «Синих Полосок», но стоило только вспомнить мимолетный взгляд, брошенный Бьянкой на Геральта, как обдавало волной с трудом сдерживаемого раздражения.

Свеча в оставленном на столе фонаре почти прогорела, и Роше вынул из ящика новую. В голове роем гудели никак не желающие укладываться воедино мысли. Несколько часов одиночества и тишины – хорошее время, чтобы разложить по все полочкам.

Тускнеющий огонек перепрыгнул с одного фитиля на другой. Желтоватый воск, расплавившийся и собравшийся у полупрозрачного сердца оплывшей свечи, обжег пальцы и застыл на столешнице россыпью капель. Роше закрыл толстую створку фонаря и загасил огарок. Бумаги из убежища «Саламандр» все еще лежали на столе, но не в том порядке, в каком он их оставил. Он пролистал первую попавшуюся подшивку: уголки некоторых страниц загнуты. Бьянка все же нашла время просмотреть записи.

Дверь распахнулась почти бесшумно, только влившийся поток воздуха зашелестел бумагой. Бьянка замерла на пороге, поправила перекинутый через локоть мундир и кашлянула.

– Командир?

Роше прибавил к сложенным листам помятое объявление, снятое с доски.

– Где остальные?

– В гавани, – она издала смешок и провела рукой по волосам. – Пытаются переплыть Понтар верхом на шлюхах.

Роше скользнул взглядом по мокрым пятнам на приставшей к телу рубашке, невысохшим брызгам на шее и руках, влажно блестящим ключицам. Она бросила сложенный мундир на лавку – хмель сделал ее движения не такими отточенными – неровно зашагала по комнате, зацепилась за брошенный кем-то – как пить дать, Геральтом – ремень и покачнулась. Роше поймал ее, ни на миг не задумавшись о том, что Бьянка не так уж и пьяна, да и выучка не даст ей потерять равновесие.

Поймал – и тут же пожалел об этом.

Натянутые нервы обожгло ее близостью. Пропитавшаяся водой рубашка, такая тонкая, будто ее и нет вовсе, ее ладони, вцепившиеся в плечи, растрепанные волосы, щекочущие шею, – в груди предательски ухнуло и потянуло пустотой. Бьянка прогнулась под его одеревеневшей рукой. Тепло ее прильнувшего тела, колено, ненароком задевшее ногу – Роше бы выругался, если бы остро вспыхнувшее влечение не вышибло дух. Бьянка запрокинула голову, смахнув непослушную челку с глаз. Быстрее, чем он успел что-то сделать, пробежалась кончиками пальцев по скуле к виску, поймала пелерину шаперона и потянула прочь.

– Бьянка, – севший голос прозвучал тихо и хрипло. – Какого черта ты творишь?

Вместо ответа она привстала на цыпочки, уткнувшись холодным кончиком носа в щеку. Стянутый шаперон она уронила на стол и запустила ладонь в волосы.

– Роше… – выдохнула она у самых губ.

Его закаменевшая от напряжения рука, крепко державшая Бьянку за талию, двинулась вверх. Она ослабила туго затянутую шнуровку стеганки. Роше дернул кадыком. Сердце молотом заколотилось в горле, низ живота скрутило тупой болью, а в помутившееся, будто от водки, сознание закралась мысль: а может, ну его? Может, стоило бы сейчас подхватить ее под стройные бедра и опустить на заваленный не такими уж важными теперь бумагами стол, и гори оно синим пламенем?..

Ее тронутые румянцем скулы, ждущие, зовуще распахнутые губы, взгляд из-под ресниц и то, как она светилась, полная огня, искушали больше показной соблазнительности. Звенело в ушах – это, похоже, броня самообладания билась в крошево. Бьянка вела его к краю бездны, заглядывать в которую он не мог себе позволить.

Собственные принципы иногда чертовски напоминали кандалы.

Роше перехватил ее запястье и подался назад.

– Ты пьяна.

Она на мгновение застыла, будто застигнутая врасплох. Потом – опустилась, уткнулась в плечо и тихо рассмеялась. Досады в этом смехе хватало с лихвой, и Роше почувствовал себя мудаком.

– И впрямь, – пробормотала Бьянка, медленно, мучительно отстраняясь.

Ладонь превратилась в крепко стиснутый кулак. Чтобы отпустить Бьянку, потребовалось еще одно волевое усилие.

– Проспись. Ты понадобишься мне завтра.

Сказанное хотелось хоть как-то смягчить, и Роше привычно коснулся ее подбородка. Бьянка отвернулась. На короткий миг ему показалось, что ее глаза влажно заблестели.

– Как скажешь, командир.

Она зашагала в темноту соседней комнаты, ни разу не запнувшись и не покачнувшись по пути, и что-то беззащитное, ранимое было в ее прямой спине.

Роше еще раз назвал себя мудаком. Законченным.

В темноте соседней комнаты бряцнули отстегнутые от колен щитки, сапоги стукнули об пол. От шороха ткани, в тишине прозвучавшего громом, по шее побежали мурашки. Роше, присев на край стола, пялился в потолок. Бьянка точно могла выбить его из колеи, и теперь он знал это наверняка.

Табак закончился крайне некстати, зато до корчмы рукой подать. Надраться показалось не такой уж дурной идей. Что тролли, что эльфы, что люди – все одинаково тянутся к водке, чтобы не думать.

Все-таки не такие уж они и разные.

На нижнем этаже корчмы к духоте прибавилась жара от вовсю растопленной печи. Помещение, давно не знавшее сквозняка, напиталось запахами, и воздух стал густым, что наваристый бульон. Из дальнего угла, где под крики и подначивания сходилось на кулаках мужичье, несло терпким соленым потом. К нему примешивались запахи снеди: жирного жареного мяса, запеченного на углях картофеля, копченостей и всевозможных специй. И поверх всего витала стойкая, застарелая вонь разлитой выпивки – дешевого кислого пойла, коего в местном заведении водилось в избытке.

Все лучше, чем трупный смрад.

Брань и выкрики, звон оренов, сыплющихся на шатающиеся столы, стук игральных костей и хруст костей вполне человеческих глушили собственный внутренний голос, неугомонно жужжащий под тяжелым от головной боли лбом. Роше позволил звукам, сомкнувшимся вокруг него, превратиться в поток. Сознание, еще не одурманенное стаутом, подхватывало отдельные фразы, обрывки фраз, привычно перебирало нити разговоров, безотчетно вслушивалось в каждое оброненное слово. Никакой конкретной цели Роше не преследовал.

Ровно до тех пор, пока от общего потока не отделилось имя, которое ему довелось нынче слышать слишком часто. Туманные видения, еще будоражащие разум, поблекли, уступив место холодной, цепкой сосредоточенности.

Стоящую перед ним граненую кружку Роше повернул так, чтобы поймать в отражение говорящих. Они не прятались – не думали, что есть от кого.

Связной Димитра забрал протянутое ему послание буднично, совершенно не беспокоясь о мало-мальской конспирации. Заказал выпивку, опрокинул в себя мутное содержимое стакана и поплелся к лестнице. Роше подождал немного. Под грузными шагами посыльного застонали полусгнившие ступени. Когда ухнула последняя, Роше поднялся с места. Пара минут в запасе у него была.

Темный пенный стаут остался нетронутым.

Опустевшая площадь Флотзама просматривалась до самых городских ворот. Связной, насвистывая, миновал опустевшие лавки и потемневшие дома, толкнул ворота и скрылся за створкой. У Роше не было причин считать, что беспечный посланник, даже ни разу не обернувшийся, будет ждать его за поворотом, но на всякий случай он предусмотрел и такой вариант.

Не ошибся: мужик ринулся на него, едва хлопнули ворота. Роше ушел в сторону и перехватил метящий в лицо кулак. Стальная хватка пальцев вывернула запястье. Мужик дернулся, попытавшись освободиться, и тут же сложился пополам – жесткий удар коленом в бок превратил нутро в горящее болью месиво. Роше припечатал раскрасневшуюся ряху в стену и безжалостно вывернул руку. Связной заскулил и затих – даже от самого малого движения трещали кости.

– Где Димитр?

– Какой, сука, еще Димитр? – сквозь стиснутые зубы выдавил мужик.

– К которому у тебя письмецо.

– Знать не знаю никакого Дими… А, с-с-сука!

– Руку переломаю так, что не только дубину не поднимешь – ложку до хлебала не донесешь, – пообещал Роше, выдернув из-за пояса связного помянутое послание. – Еще раз: где Димитр?

– На старом кладбище! – выкрикнул мужик и облегченно застонал, когда Роше выпустил его из захвата.

– Сразу бы так. Еще раз на глаза попадешься – кишки выпущу.

Смятую записку – несколько строк аккуратным, убористым почерком – Роше просмотрел быстро. Ничего нового она не дала. Некто оповещал, что ведьмак троллем заинтересовался, но убивать, как требовалось, не спешит, и дело стоило взять в свои, более расторопные, руки. Подписи этот некто предусмотрительно не оставил, но эти узкие, тонкие буквы с длинными петлями Роше уже видел, и видел совсем недавно. Стоило сверить письмо с отчетом городничего, а пока – сложить в несколько раз и убрать за пазуху.

Старое кладбище Флотзама ютилось на холме за Биндюгой, и Роше припомнил, что нынешним утром уже проходил по этой дороге, когда Геральт вел его к логову Саламандр. Только тропка, подзаросшая, но все еще приметная, ответвлялась раньше и змеей уползала вверх по ступенчатому склону. Окольцованные хиленькой изгородью крутые ярусы поднимались над стелющимся по тропе молочным киселем тумана.

Первым Роше встретил старый, крупный ворон. Птица, восседавшая на покосившемся, надтреснутом надгробии с величием, подобающим королю, наклонила голову и выжидающе уставилась черным глазом. Его приятели расселись тут же: кто на тонких жердях ограды, вряд ли способной уберечь от падения кого-то тяжелее ребенка, кто на искореженных стволах карликовых деревьев, тянущихся вверх узловатыми сучьями.

Птицы ждали. Ни одна не вспорхнула, пока Роше пробирался вверх, стараясь не выдать себя. У висельников на площади кровь свернулась и потеряла сладость, а плоть потемнела и закоченела, окутанная саваном смерти. Здесь же, на утыканном кривыми кинжалами деревянных обелисков холме, им будет чем пировать, когда еще не остывшая кровь оросит пожухший дерн.

– Тащи сюда!

– Тяжелый, падла!

Бандитов было трое. Один, с надвинутым по самые брови капюшоном, волок за ноги труп. Второй – тощий, с покрытыми шрамами ребрами – срезал пуговицы с дублета еще одного мертвеца. Третий стоял над ними: забитый татуировками бугристый торс, бритая голова, бурый платок на шее. Рожа у мужика вполне соответствовала роду занятий: низкий скошенный лоб, маленькие злобные зенки, перекошенный чьим-то мощным ударом нос и массивная челюсть.

– Ты Димитр?

– А кто, мать твою, спрашивает?

– Вернон Роше. Специальный королевский отряд.

Тощий оторвался от своего дело и зыркнул на него выпученными глазами.

– Слышь, это ж этот… охотник на нелюдей, еби ж его мать.

– Дык! – вскинулся Димитр. – Уже наохотились. Слышь, ты? Мы здесь как-то без тебя управимся.

Роше пропустил сказанное мимо ушей. Поваленное надгробие, преградившее путь, он обошел, зацепив краями стеганки заросшую мхом резьбу. Присел у трупа на колено – нарочито открыто, хоть волосы на затылке и зашевелились от настороженного ожидания: когда у Димитра и его людей сдадут нервы?

У мертвого эльфа были жесткие, мозолистые ладони, выдававшие жизнь, полную изнурительного труда. Только вот эти пальцы точно не держали меча и не дергали тетивы. Ботинки: дешевая, жесткая, знатно сношенная кожа, на правой пятке стертая до дыры – камнями мостовой, а не мягкой лесной подстилкой. Да и в таких башмаках по лесам долго не побегаешь. Ну, и одежда… Домотканая рубаха с подшитыми рукавами, латаные портки, тулуп из нечесаной шерсти да шейный платок.

– Это не «белка», – заключил Роше. – Кишка тонка за скоя’таэлями бегать?

– А ты чо, этот… как бишь… ихсперт? – Димитр оскалился.

Тот, который в капюшоне, почесал лоб.

– За вызимского шпика комендант хорошо заплатил. За этого, мож, заплатит вдвое больше?