Текст книги "Сага о Ньяле"

Автор книги: Исландские саги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

VII

Пришло время тинга. Унн обратилась к сыну Ацура Сигмунду и спросила его, поедет ли он с нею на тинг. Тот ответил, что не поедет, если это может оказаться не по душе его родичу Хруту.

– Я потому обратилась к тебе, что ты обязан мне больше, чем кто-либо другой, – говорит она.

Он ответил:

– Я ставлю тебе условием, что ты вернешься со мной сюда и ничего не сделаешь тайком ни против Хрута, ни против меня.

Она обещала ему это. Затем они поехали на тинг. Там был Мард, ее отец. Он встретил ее очень радушно и пригласил ее на все время тинга жить в его палатке. Она приняла приглашение.

Мард спросил:

– Что ты скажешь мне о Хруте, твоем муже?

Она говорит:

– Я могу сказать о нем только хорошее, но не все от него зависит.

Мард помолчал и сказал:

– Ты что-то затаила, дочь, что никому, кроме меня, не можешь рассказать. Доверься мне, уж я лучше всех разберусь в твоем деле.

Затем они уединились, чтобы никто не мог их услышать, и Мард сказал дочери:

– Расскажи мне все, что произошло между вами, не бойся.

– Видно, мне не миновать этого, – говорит она. – Я хочу развестись с Хрутом, и вот почему. Он не может быть мне мужем, и мне нет от него никакого проку. Хотя во всем прочем он не отличается от других мужчин.

– Как же так? – говорит Мард. – Расскажи толком!

Она ответила:

– Когда он приходит ко мне, он не может иметь утехи со мной, как ни пытается. Но видно по нем, что по своей природе он совсем как другие мужчины.

Мард сказал:

– Ты хорошо поступила, рассказав мне все. Я дач тебе совет, и он послужит тебе на пользу, если ты точно последуешь ему. Ты сейчас поедешь с тинга домой, в муж твой, который, наверно, уже вернулся, встретит тебя хорошо. Будь с ним ласкова и обходительна, и ему покажется, что дело у вас наладилось. Не выказывай ему и в чем недовольства. А когда наступит весна, скажись больной и сляг в постель. Хрут ничего не заподозрит в твоей болезни и не станет тебя бранить. Скорее наоборот, он будет просить всех, чтобы за тобой ухаживали как можно лучше. Потом он отправится вместе с Сигмундом на запад, к фьордам, и, пробыв там до позднего лета, привезет оттуда все добытое им добро. А когда люди поедут на тинг и все, кто собирался поехать на тинг, уедут из Долин, встань с постели и вели людям ехать с тобой. Когда сборы будут кончены, подойди к своему ложу с людьми, которые поедут с тобою. Ты должна призвать их в свидетели у ложа твоего мужа и объявить себя разведенной с ним, так, как это полагается объявлять на альтинге и в согласии с законом. То же самое повтори у дверей дома. Затем поезжай и держи путь через Лаксардальхейд и Хольтавардухейд, потому что никому не придет в голову искать тебя но дороге к Хрутафьорду. Так ты будешь ехать, пока не приедешь ко мне, а тогда я возьму дело в свои руки, и тебе не придется больше возвращаться к Хруту.

И вот она вернулась с тинга домой, и Хрут уже был дома и встретил ее радушно. Она ответила ему учтиво на его речи и была с ним приветлива. Они жили в ладу всю зиму. А когда наступила весна, она заболела и слегла в постель. Хрут уехал к фьордам и наказал хорошенько ухаживать за больной. А когда пришло время тинга, она собралась в дорогу и сделала все, как было сказано раньше, а затем поехала на тинг. Соседи искали ее, но не нашли. Мард принял свою дочь хорошо и спросил ее, как она выполняла его наставления.

– Я ни в чем от них не отступила, – ответила она.

Он пошел на Скалу закона и объявил о ее разводе с Хрутом. Это было новостью для всех. Затем Унн поехала с отцом домой и больше никогда не возвращалась туда, на запад.

VII

Хрут вернулся домой и был очень удивлен, узнав про отъезд жены. Но он вел себя спокойно и пробыл весь год дома, ни с кем не советуясь о своем деле. На другое лето он поехал на тинг со своим братом Хаскульдом, взяв с собой множество людей. Приехав на тинг, он спросил, здесь ли Мард Скрипица. Ему сказали, что здесь. Все ожидали, что они станут говорить о своем деле, но этого не случилось.

Однажды, когда люди пошли к Скале закона, Мард назвал своих свидетелей и начал тяжбу с Хрутом но поводу приданого дочери, предъявив иск на девять десятков сотен. Он требовал немедленной выплаты денег, а также возмещения в три марки в случае отказа от немедленной выплаты. Он обращался к суду четверти,[7]7
  Суд четверти. – Около 965 г. Исландия была разделена на четыре четверти: западную, северную, восточную и южную. Каждая из них имела свой тинг и свой суд.


[Закрыть] которому надлежало разобрать это дело по закону. Он объявлял об этом во всеуслышание на Скале закона.

В ответ на это Хрут сказал:

– Ты затеваешь тяжбу больше из жадности и честолюбия, чем из добрых побуждений и благородства. Но я отвечу тебе кое-чем, потому что мои деньги еще не попали в твои руки. Я объявляю и призываю в свидетели всех стоящих здесь, у Скалы закона, что вызываю тебя на поединок. Я ставлю в заклад все приданое и еще столько же. Пусть тот из нас владеет всем этим добром, кто победит другого. А если ты откажешься биться со мной, то все твои притязания теряют силу.

Мард промолчал и стал совещаться со своими друзьями. Годи Ярунд сказал ему:

– Не нужен тебе наш совет в этом деле. Сам знаешь, будешь биться с Хрутом, потеряешь не только добро, но и жизнь. А ему что, он и ростом взял и отваги у него хватает.

Тогда Мард заявил, что он не будет сражаться с Хрутом. Тут у Скалы закона поднялся большой шум и крик, и Мард был очень пристыжен. А затем люди поехали с тинга домой.

Братья Хаскульд и Хрут поехали на запад, в Рейкьярдаль, и по пути заехали в Лунд. Там жил тогда Тьостольв, сын Бьярна Золотоноши. В тот день шел сильный дождь, люди промокли, и для них был разведен огонь. Тьостольв сидел между Хаскульдом и Хрутом, а два мальчика, которые подкармливались в его доме, играли на полу, и девочка возле них. Они много болтали, потому что были еще неразумными. Один из них сказал:

– Я буду Мард и вызову тебя на суд, потому что ты не жил со своей женой.

Другой отвечал:

– А я буду Хрут и откажусь от уплаты денег, если ты не будешь биться со мной.

Они повторили это несколько раз. Среди домочадцев раздался хохот. Хаскульд рассердился и стегнул лозой мальчика, который назвался Мардом. Удар пришелся по лицу и рассек кожу. Хаскульд сказал мальчугану.

– Вон отсюда, и не смей шутить над нами.

Но Хрут сказал ему.

– Подойди ко мне.

Мальчуган подошел. Хрут снял золотое кольцо с пальца и дал ему, сказав:

– Уходи, и смотри больше никогда никого не задевай.

Мальчик пошел и сказал:

– Я никогда не забуду твоего благородства.

Хрута хвалили за этот поступок. Затем они поехали к себе домой, на запад, и на этом кончается их история с Мардом.

IX

Теперь надо рассказать о Халльгерд, дочери Хаскульда, которая тем временем выросла и стала очень красивой девушкой. Она была высокого роста, и ее прозвали поэтому Длинноногая. Волосы у нее были очень красивые и настолько длинные, что могли бы закрыть ее всю. Но нрава она была вспыльчивого и тяжелого.

Ее воспитателем был Тьостольв. Он был родом с Гебридских островов. Он был силен и искусен в бою и убил много людей, но ни за кого не уплатил виры. О нем говорили, что не ему исправлять нрав Халльгерд.

Жил человек по имени Торвальд. Он был сыном Освивра. Его двор был на побережье Медальфелльсстранд и назывался Фелль. Торвальд был богат. Ему принадлежали острова Бьярнейяр, расположенные в Брейдафьорде. Оттуда он получал вяленую рыбу и муку. Торвальд был сильный и учтивый человек, но горячего нрава.

Случилось раз, что отец с сыном заговорили между собой о том, где бы сыскать жену Торвальду. Кого ни перебирали, все казались сыну неподходящими. Тогда Освивр спросил:

– Не хочешь ли посвататься за Халльгерд Длинноногую, дочь Хаскульда?

– Хочу, – говорит тот.

– Вам будет не так легко вдвоем, – сказал Освивр, – она тяжелого нрава, да и ты крут и неуступчив.

– Все же я попытаю счастья, – говорит тот, – Все равно меня не отговоришь.

– Тебе с ней жить, – говорит Освивр.

И они поехали свататься в Хаскульдсстадир, и их там хорошо приняли. Они сразу сказали Хаскульду, зачем приехали, и начали сватовство. Хаскульд ответил:

– Мне все о вас известно, но я не хочу обманывать вас: нрав у моей дочки тяжелый. А красоту и учтивость ее вы видите сами.

– Ставь свои условия, – ответил Торвальд. – Нрав ее не удержит меня от сговора.

Затем они стали говорить об условиях, и Хаскульд не спросил согласия дочери, потому что ему хотелось поскорей выдать ее замуж. Они договорились обо всем, и Халльгерд была помолвлена с Торвальдом, и Торвальд с Освивром поехали домой.

X

Хаскульд сообщил Халльгерд о сговоре. Она сказала: – Теперь я убедилась в том, о чем уже давно догадываюсь. Ты не любишь меня так крепко, как всегда говоришь, раз ты даже не счел нужным пригласить меня на сговор. И я не нахожу этот брак таким замечательным, каким он тебе кажется.

Видно было, что она чувствует себя выданной за первого встречного. Хаскульд сказал:

– Я не придаю твоему честолюбию такого значения чтобы оно было мне помехой в делах. Я решаю, а не ты, раз нет между нами согласия.

– У тебя и твоих родичей честолюбия хоть отбавляй, – говорит она. – Неудивительно, что оно есть и у меня.

И она ушла.

Она пошла, понурив голову, к своему воспитателю Тьостольву и рассказала ему, что с ней собираются сделать. Тьостольв сказал:

– Не тужи. В другой раз не выдадут тебя замуж без твоего согласия, потому что я сделаю все, чего бы ты ни пожелала, не трону лишь твоего отца и Хрута.

Больше они не говорили об этом. Хаскульд приготовился к свадебному пиру и поехал созывать гостей. Приехав в Хрутсстадир, он вызвал Хрута из дому для разговора. Хрут вышел к нему, и Хаскульд рассказал ему про сговор и пригласил к себе.

– Не обижайся, – добавил он, – что я не сообщил тебе об этом сговоре раньше.

– Я предпочел бы быть в стороне от всего этого дела, – говорит Хрут, – потому что не будет счастья от этого брака ни ему, ни ей. Но на свадьбу я приеду, если ты это сочтешь себе за честь.

– Конечно, сочту, – сказал Хаскульд и уехал домой.

Освивр и Торвальд также приглашали гостей. Всего было приглашено не меньше ста двадцати человек.

Жил человек по имени Сван. Он жил у Бьярнарфьорда, во дворе, что зовется Свансхоль. Этот двор стоит севернее Стейнгримсфьорда. Сван был очень искусен в колдовстве. Халльгерд приходилась ему племянницей по матери. Он был тяжел нравом и неуживчив. Халльгерд пригласила его на пир и послала за ним Тьостольва. Тот поехал, и между ними сразу же завязался дружеский разговор.

Вот приехали гости на пир, и Халльгерд уселась на женской скамье. Невеста была очень веселой. Тьостольв то и дело подходил к ней, а временами разговаривал со Сваном. Людям показались странными эти переговоры.

Пир был на славу. Хаскульд выдал приданое с величайшей готовностью. Потом он спросил Хрута:

– Не надо ли добавить еще чего?

Хрут ответил:

– Погоди, тебе еще придется выкладывать деньги из-за Халльгерд, пока же хватит и этого.

XI

Торвальд поехал домой со свадебного пира вместе с женой и Тьостольвом. Тьостольв вел ее коня и беседовал с ней вполголоса. Освивр обернулся к сыну и спросил его:

– Ну, доволен ты свадьбой? Как ты разговаривал с ней?

– Хорошо, – говорит тот, – она была очень приветлива со мной. Чего стоит уже одно то, что она смеется при каждом моем слове.

– Не нравится мне ее смех, – говорит Освивр, – впрочем, посмотрим.

Наконец они приехали домой. Вечером она села возле своего мужа, а Тьостольва посадила справа от себя. Тьостольв и Торвальд почти не обменивались словами. Так повелось между ними и впоследствии. Всю зиму они почти не разговаривали.

Халльгерд была очень жадной и непременно добивалась всего, что было у соседей, но расходовала все без пользы. Когда пришла весна, то запасы вышли, не стало пи муки, ни вяленой рыбы. Халльгерд обратилась к Тор-вальду и сказала:

– Что ж ты сидишь сложа руки, ведь в доме нет ни муки, ни рыбы.

Торвальд сказал:

– Я запас не меньше обычного в нынешнем году, а ведь у нас всегда хватало до лета.

Халльгерд сказала:

– Мне нет дела до того, что ты подыхал здесь с голоду со своим отцом.

Тут Торвальд рассердился и ударил ее по лицу так, что потекла кровь. Затем он уехал из дому, взяв с собой домочадцев. Они спустили на воду большую лодку, и поплыли ввосьмером yа веслах на острова Бьярнейяр, и набрали там из своих запасов муки и вяленой рыбы. Рассказывают, что Халльгерд сидела в это время подле дома, понурив голову. Подошел Тьостольв и, увидев синяк на ее лице, спросил:

– Кто это обошелся так с тобой?

– Муж мой Торвальд, – сказала она, – а тебя почему-то не было поблизости, хоть ты и беспокоишься обо мне.

– Я не знал этого, – говорит он, – но я отомщу за тебя.

Он направился к берегу и спустил на воду шестивесельную лодку. В руке у него была его большая секира с рукоятью, увитой золотой нитью. Он сел в лодку и поплыл на острова Бьярнейяр. Когда он приплыл туда, там никого больше не было, кроме Торвальда и его спутников. Торвальд укладывал груз в лодку, а его люди подносили груз. Тьостольв вскочил к нему в лодку, стал укладывать груз вместе с ним и сказал:

– Слабоват ты для такой работы, да и мало расторопен.

Торвальд сказал:

– Думаешь справиться лучше меня?

– С делом, которое нам предстоит, – сказал Тьостольв, – я справлюсь лучше. Худо выдана замуж та женщина, которая выдана за тебя. Пусть же ваше супружество станет короче.

Торвальд схватил нож, лежавший рядом, и замахнулся на Тьостольва. Но тот поднял секиру и ударил Торвальда по руке так, что кость переломилась и нож выпал. Тьостольв замахнулся секирой в другой раз и ударом в голову убил Торвальда наповал.

XII

Тут подошли люди Торвальда с грузом. Тьостольв, не долго думая, ударил изо всей силы секирой в борт лодки Торвальда и сделал в ней большую пробоину, а сам прыгнул в свою лодку. В лодку Торвальда хлынула черная, как уголь, вода, и она пошла на дно со всей кладью. Пошел на дно и труп Торвальда. Люди так и не видели, как он был изувечен, и знали только, что он погиб.

Тьостольв греб вглубь фьорда, а те проклинали его, призывая на его голову все бедствия. Он молчал и греб, пока не приплыл домой. Вытащив лодку на берег, он направился к дому с окровавленной секирой на плече. Халльгерд была на дворе и спросила его:

– Твоя секира в крови, что ты сделал?

– То сделал я, – говорит он, – что ты будешь выдана замуж во второй раз.

– Значит, Торвальд мертв, – говорит она.

– Да, – сказал он, – а теперь придумай, что мне делать.

– Вот что, – сказала она, – я отправлю тебя на север, на Бьярнарфьорд, в Свансхоль. Сван примет тебя там с распростертыми объятиями. Он так могуч, что никто тебя там не тронет.

Он оседлал своего коня, сел на него и поехал на север, на Бьярнарфьорд, в Свансхоль. Сван принял его с распростертыми объятиями и спросил, что нового. Тьостольв рассказал ему об убийстве Торвальда и обо всем, что случилось. Сван сказал:

– Вот это, я понимаю, мужчина, кто не боится действовать. Обещаю тебе, что если они попытаются схватить тебя здесь, то уйдут с величайшим позором.

Теперь надо рассказать о Халльгерд. Она попросила Льота Черного, своего родича, поехать вместе с ней и оседлать для этого лошадей.

– Я хочу вернуться домой к своему отцу, – сказала она.

Он приготовил все в дорогу. Халльгерд пошла к своим сундукам, отперла их, позвала к себе всех своих домочадцев и каждого чем-либо одарила. Все жалели, что она уезжает. И вот она уехала к своему отцу. Отец ничего не знал о случившемся и принял ее хорошо. Хаскульд спросил Халльгерд:

– А почему Торвальд не приехал с тобой?

Она ответила:

– Его нет в живых.

Хаскульд сказал:

– Это дело рук Тьостольва.

Она подтвердила это.

– Верно сказал мне Хрут, что много несчастья принесет этот брак. Но что о том тужить, чего нельзя воротить.

Теперь надо рассказать о спутниках Торвальда. Им пришлось ждать, пока лодки не подошли к острову. Они рассказали об убийстве Торвальда и попросили дать им для переезда лодку. Им немедля дали лодку, и они поплыли к мысу Рейкьянес. Там они пошли к Освивру и рассказали ему обо всем, что произошло. Он сказал:

– Что посеешь, то и пожнешь. Я понимаю теперь, как все произошло. Халльгерд, должно быть, отправила Тьостольва на Бьярнарфьорд, а сама уехала домой к отцу. Мы должны теперь собрать людей и ехать в погоню за ним на север.

Так они и сделали. Они стали собирать людей и собрали много народу. Потом они поехали к Стейнгримсфьорду и дальше, через долины Льотардаль и Селардаль, и приехали к Бьярнарфьорду.

Случилось тут, что Сван стал сильно зевать[8]8
  Согласно поверью, духи-двойники приближающихся людей вызывают в известных случаях сонливость.


[Закрыть] и сказал:

– Вот приближается дух-двойник Освивра.

Тьостольв вскочил и схватился было за секиру. Сван сказал:

– Выйди со мной. Здесь многого не потребуется.

Затем они оба вышли из дому. Сван взял козью шкуру, обвязал себе ею голову[9]9
  Он закрыл себе глаза, чтобы тем самым закрыть их и у других.


[Закрыть] и сказал:

– Встань, туман, нагрянь, слепота и морока, на всех, кто тебя преследует.

Теперь надо рассказать, что Освивр и его люди достигли в это время гребня Хальс. Там им поднялся навстречу густой туман. Освивр сказал:

– Это, наверно, Сван накликал его па нас, и мы дешево отделаемся, если за туманом не последует ничего худшего.

Вскоре густой мрак застлал им глаза, так что они ничего не видели вокруг. Они спешились, порастеряли коней, а сами забрели кто в болото, а кто в лес, так что чуть было не перекалечились. Не стало у них и оружия. Тогда Освивр сказал:

– Найди я сейчас своего коня и оружие, я повернул бы обратно.

Едва он произнес эти слова, как они все прозрели и нашли своих коней и оружие. Тогда многие стали настаивать на том, чтобы ехать дальше. Они попытались это сделать, но тотчас же снова на них напала та же морока. Так повторялось три раза сряду. Тогда Освивр сказал:

– Пусть наш поход будет неудачным, но придется нам повернуть назад. Попытаем счастья иным путем. Мне приходит в голову, что лучше поехать к Хаскульду и попросить у него виру за сына, потому что можно ждать чести лишь от того, у кого ее много.

Они поехали в долины Брейдафьорда и без особых происшествий достигли Хаскульдсстадира. До них приехал туда из Хрутсстадира Хрут. Освивр вызвал из дома Хаскульда и Хрута. Они вышли оба и приветствовали Освивра, а затем стали разговаривать. Хаскульд спросил Освивра, откуда он приехал. Тот сказал, что ездил на розыски Тьостольва, но не нашел его. Хаскульд сказал, что Тьостольв, наверно, уехал на север, в Свансхоль, и что не так-то просто взять его там.

– Я приехал сюда для того, – сказал Освивр, – чтобы просить виру за сына.

Хаскульд возразил:

– Не я убил твоего сына и не я подстроил его убийство. Но понятно, что ты хочешь получить виру за сына.

Хрут сказал:

– От носа до глаз недалеко, брат. Надо предупредить злые слова и возместить ему утрату сына. Только таким образом ты избавишь дочь от пересудов и уладишь дело. Чем меньше будет разговоров вокруг него, тем лучше.

Хаскульд сказал:

– Берешься ты вынести решение по нашему делу?

– Берусь, – говорит Хрут, – и я не стану щадить тебя в своем решении, потому что, по правде говоря, твоя дочь виновна в смерти Торольва.

Хрут помолчал немного, потом поднялся и сказал Освивру:

– Дай мне руку и подтверди, что ты предоставляешь мне решить дело.

Освивр встал и сказал:

– Несправедливым бывает решение, если его выносит брат ответчика, по все же ты высказался так благородно, что я доверяю тебе решение нашего дела.

Затем он протянул Хаскульду руку, и они договорились, что Хрут решит дело и окончит его до отъезда Освивра. Затем Хрут вынес решение, сказав:

– За убийство Торвальда я назначаю виру в две сотни серебра, – это считалось тогда хорошей вирой, – и эта вира, брат, должна быть сразу же и хорошо уплачена.

Хаскульд так и сделал. Тогда Хрут сказал Освивру:

– Я хочу подарить тебе плащ, привезенный мной из-за моря.

Тот поблагодарил его за подарок и уехал домой довольный. Хрут и Хаскульд приехали затем к нему для раздела имущества, поделили его в полном согласии с Освивром, вернулись с добром домой, и больше Освивр не упоминается в этой саге.

Халльгерд попросила Хаскульда, чтобы Тьостольв переехал к ним, и он дал свое согласие на это. Долго еще говорили об убийстве Торвальда. А богатство Халльгерд все росло и стало большим.

XIII

Три брата упоминаются в саге: один из них звался Торарин, другой – Раги, третий – Глум. Они были сыновья Олейва Рукоятки. Это были уважаемые и богатые люди. Торарин, известный под прозванием Брат Раги, был законоговорителем после Хравна, сына Лосося. Он был очень умный человек. Его двор был у ручья Бармалёк, и он владел им вместе с Глумом. Глум был рослый, сильный и красивый человек, долго странствовавший но свету. Третий брат, Раги, был известен тем, что убил многих людей. Братья владели на юге островком Энгей и мысом Лаугарнес.

Братья, Торарин и Глум, разговаривали как-то между собой. Торарин спросил Глума, не собирается ли он, по своему обыкновению, уехать из Исландии. Тот ответил:

– Наоборот, я скорее намерен вовсе отказаться от поездок за море.

– Что у тебя на уме? Уж не хочешь ли ты свататься? – говорит Торарин.

– Хотел бы, – говорит Глум, – если бы только нашел подходящую девушку.

Тогда Торарин стал перебирать всех девушек на выданье, что были на Боргарфьорде, и спросил, хочет ли он жениться на какой-либо из них.

– Тогда я поеду с тобой свататься, – добавил он.

Тот ответил:

– Не хочу я жениться ни на одной из них.

– Назови тогда ту, на которой ты хочешь жениться, – говорит Торарин.

Глум ответил:

– Если ты хочешь знать, то это Халльгерд, дочь Хаскульда из Долин.

– Что-то получается у тебя не по поговорке, что пример одного – другим наука. Ведь она уже была замужем и сгубила мужа, – говорит Торарин.

Глум сказал:

– Может статься, что в другой раз этого не случится. Я уверен, что меня она не погубит. Если хочешь оказать мне честь, поезжай со мной сватать ее.

– Что ж, видно, ничего не поделаешь. От судьбы не уйдешь, – ответил Торарин.

Глум часто заводил эти разговоры с братом, но тот все уклонялся от прямого ответа. Дело все же окончилось тем, что они собрали людей и поехали на запад, в Долины. Всего их было двадцать человек. Хаскульд принял их хорошо и оставил у себя переночевать. Рано утром Хаскульд послал за Хрутом. Тот приехал, и Хаскульд встретил его на дворе. Хаскульд сказал Хруту, что за люди приехали к нему.

– Что им нужно от тебя? – спросил Хрут.

– Они еще не сказали, зачем они приехали, – сказал Хаскульд.

– Видно, у них дело к тебе, – сказал Хрут. – Наверно, они будут сватать твою дочь Халльгерд. Что ты им скажешь на это?

– А как ты думаешь, что мне надо сказать? – спросил Хаскульд.

– Согласись, но расскажи им как о достоинствах, так и о недостатках невесты.

Не успели братья договорить, как гости вышли из дому.

Хаскульд приветливо поздоровался с ними. Хрут также приветствовал братьев. Затем они приступили к разговору. Торарин сказал:

– Мы приехали сюда, Хаскульд, сватать твою дочь Халльгерд за моего брата Глума. Надо тебе сказать, что он человек очень достойный.

– Я знаю, – сказал Хаскульд, – что вы оба с братом достойные люди, но я должен сказать вам, что уже раз выдал свою дочь замуж, и это принесло нам большое несчастье.

Торарин отвечает:

– Это нас не остановит. Раз на раз не приходится. Может статься, что в этот раз получится хорошо, хотя в прошлый раз получилось плохо. Да и виноват-то во всем был больше всего Тьостольв.

Тогда Хрут сказал:

– Раз вы все-таки не отказываетесь от сватовства, то после всего того, что случилось с Халльгерд, мой совет вам не брать после свадьбы Тьостольва с собой на юг. А если он приедет с позволения Глума в гости, то пусть гостит там не долее трех дней. Если же он задержится дольше, то пусть Глум имеет право его убить и не платить виры. Глум, конечно, вправе разрешить ему жить у себя, но я не советовал бы ему делать это. И еще скажу: не надо, чтобы сговор был без ведома Халльгерд, как в тот раз. Пусть она знает заранее об этом предложении, увидит Глума и решит сама, выходить ли ей за него замуж. Тогда она не сможет пенять на других в случае неудачи. Все должно быть без обмана.

Торарин сказал:

– Как всегда, лучше всего последовать твоему совету.

Затем послали за Халльгерд. Она пришла в сопровождении двух женщин. На ней была голубая накидка из сукна, а под накидкой ярко-красное платье с серебряным поясом. Усевшись между Хрутом и своим отцом, она приветствовала всех добрыми словами. Она говорила хорошо, не робея, и, спросив о новостях, умолкла. Глум сказал:

– Я и мой брат Торарин потолковали уж тут немного с твоим отцом. Я хотел бы, Халльгерд, взять тебя в жены, если будет на то и твое согласие. Ты должна теперь сама решить, по душе ли тебе это, и если наше сватовство тебе не по душе, то не будем говорить о нем.

Халльгерд сказала:

– Я знаю, что вы оба очень достойные люди. Я знаю также, что брак этот будет лучше, чем первый. Но я хочу знать, о чем вы здесь говорили и как далеко зашли ваши переговоры. Мне кажется, что я буду любить тебя, если мы поладим.

Глум рассказал ей о переговорах, ничего не утаивая. Затем он спросил Хаскульда и Хрута, правильно ли он рассказал. Хаскульд сказал, что правильно. Тогда Халльгерд сказала своему отцу.

– Вы с Хрутом с таким уважением отнеслись ко мне в этих переговорах, что я последую вашему совету. Пусть состоится сговор по вашему усмотрению.

Тогда Хрут сказал:

– Нам с Хаскульдом надо назначить свидетелей, а Халльгерд пусть обручится сама,[10]10
  Она имела на это право, как вдова.


[Закрыть] если Торарин найдет это правильным.

– Все правильно, – сказал Торарин.

Затем было определено приданое Халльгерд. Глум должен был добавить к приданому еще столько же. Было решено также, что все вновь приобретаемое добро будет делиться между ними поровну. Затем Глум обручился с Халльгерд и поехал со своими людьми домой. Свадьбу должны были сыграть у Хаскульда. До самой свадьбы ничего больше не приключилось.