Текст книги "Тюремный режим (СИ)"
Автор книги: Irena21
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Просыпайся, придурок! Ты чего скулишь, как сучка? – Бен, пнув соседа, начал заправлять кровать. Рыжий, вскочив, пытался хоть как-то восстановить дыхание, оглядываясь по сторонам.
– Что с твоим дружком? Он сейчас концы отбросит. – Спросил Мигель с характерным акцентом.
– Все нормально. Просто кошмар приснился. – Йен все еще старался вспомнить, как дышать. Ощущение липкого пота по всему телу, и яркий свет, бьющий в глаза, были хорошими катализаторами того, что он проснулся. В последнее время это были основные признаки возвращения в реальность.
– Твоя жизнь сейчас – сплошной кошмар, видишь ли, приснилось ему! – Фыркнул Бен, завязывая шнурки.
– Ага. И не поспоришь! – Растерянно ответил парень, все еще глазами шаря по камере в поисках щупалец едкого тумана.
Эти кошмары уже задолбали! Ходишь целый день в полусонном состоянии, но когда на следующее утро просыпаешься – лучше бы вообще не ложился. И так изо дня в день. Это как в фильме “День сурка”, у меня, видимо, нашумевшее “продолжение-ремейк-часть-вторая-пе-е-е-ерезагрузка”, только сегодня и только у нас – “Ночь сурка” с Йеном Галлагером в главной роли! Сюжетам моих кошмаров добрая половина Голливуда бы позавидовала, про спецэффекты вообще молчу, а главное – эффект непосредственного присутствия всегда с нами!
Все казалось таким реальным. Ощущения были такими острыми и болезненными! Во сне же человек не должен чувствовать боли, как такое возможно?
Этот день был отмечен в календаре как день посещения, и в который раз семья с Калебом пришли пообщаться в живую со своим заключенным.
Несмотря на то, что разговор идет по стандартной программе, приятно, что про тебя не забывают. Но пятый обеспокоенный расспрос Фионы про бледность и фингалы под глазами начал конкретно подбешивать. Когда она уже успокоится? Как кукушка заладила, одно и то же!
Внимание Йена привлёк один из заключённых, общающийся со своей, вероятнее всего, любимой, судя по их тёплым взглядам и увлеченностью друг другом. Не понятно было жена это, любовница, или просто знакомая, но точно любимая женщина. Необычным в этой паре было то, что они общались жестами. Вероятнее всего, кто-то из них, или же оба, имели проблемы со слухом, а, может, речевым аппаратом. Призадумавшись на миг, он представил, как это – жить в абсолютной тишине.
Вероятнее всего, с современными технологиями и активным использованием интернет-ресурса это проще, но все же страшно. Как это – никогда не слышать голос любимого человека, смех друга или визг не вовремя затормозившей машины? Эти свидания не через хрипящую телефонную трубку, испачканную чьими-то жирными отпечаткам, преображали этого угрюмого мужчину. По сути, пока он здесь – это ведь единственный шанс пообщаться для них. Созвониться не могут, письма уже как-то изжили себя, а вот такая личная встреча, хоть и сквозь стекло, приносит им минуты счастья.
Надо будет выучить язык жестов! Мало ли что в жизни пригодится! Это же восхитительно будет, если получится потом как-то “блеснуть” знаниями! Десяток знаков, используемых во времена вылазок и учений с такими же курсантами – не очень обширная база для понимания того, о чем разговаривает сейчас эта пара. Сомневаюсь, что он ей прикажет “лежать” или “следуй до следующей точки”!
Интересно, как это – общаться, все время глядя на человека? По сути, во время разговора большинство уделяет не так уж и много внимания собеседнику, чаще смотря по сторонам или на собственные руки, просто периодически поглядывая на человека напротив. А тут полная концентрация внимания на ком-то.
Хотя если задуматься, то близких ты можешь читать и без дополнительных навыков. Морщинка между бровей у Фионы означает, что кто-то сейчас получит по первое число.
Отдутые губы у Дебби – что ближайшие несколько часов она будет требовать заслуженного, по её мнению, внимания к собственной персоне.
Коварная искорках появляется в глазах Карла, вернее, она оттуда не исчезает, но блестит ещё ярче, когда в его голове зреет план, который точно потом приведёт к морщинке меж бровей Фионы.
Да, но есть один человек, сто эмоций которого я могу угадать по тому, насколько раздуты ноздри. Что он думает – по градусу поднятия брови, и возможность получить прямой удар в солнечное сплетение от того, как именно поджаты губы. Куда применять теперь эти знания – второй вопрос.
Микки до сих пор меня избегает, а возможностей наладить контакт не так уж и много. Да и он дал понять, что общение со мной его не интересует. По крайней мере, он прятаться перестал. Пару раз видел его во время исправительных работ. Он просто делал вид, что он меня и вовсе не знает, периодически, правда, зыркая в мою сторону. Зато его подружаня, вечно мелькающий тенью на горизонте, косо и в наглую рассматривал меня без каких-либо зазрений совести. Ощущения не из приятных. Главное, зная Микки, он ему явно ничего не рассказывал, или я опять ошибаюсь.
Надоело это все! Сначала днем выматываешь себя мыслями и догадками, пытаясь ни на кого не вызвериться, чтобы лишний раз не нарываться, а ночью тебя добивают кошмары. Еще и ко всему прочему, после покраски наверняка какой-то токсичной бурдой, именуемой на упаковке “оливковый светлый” стен пустующих камер на исправительных работах, кошмары становятся ярче и правдоподобней. Бен где-то достал пару марок, откуда – не знаю, но тут можно достать, кажется, что угодно. Так пришлось отказаться, а то из стен полезли бы не только руки и туман, а даже боюсь представить что. Зато за “веселым” занятием покраски стен, дни проходят быстрее. Когда-то думал, еще во времена военных учений, у меня наступит пресыщение от всех оттенков зеленого, учитывая форму, но более мерзкого, чем этот “оливковый светлый”, еще нужно поискать!
– Да ты заебал! Харе краской брызгать! Я второй вечер не просру на отмывание краски из, сука, труднодоступных мест! – Фыркнул второй заключенный, которого почему-то поставили Йену уже который раз, в напарники.
– Отвянь! – Буркнул Йен.
– Что ты вякнул? – Разворачиваясь, гаркнул мужчина.
– Что слышал!
– А ну повтори! Сейчас, сука малолетняя, в табло заеду – все циферки посыплются!
– Ну так давай! – Проорал рыжий, швыряя в напарника валиком.
Ответа долго ждать не пришлось и мужчина, злобно выругавшись, попытался заехать рыжему. Йен, блокируя удар, не вовремя отвел руку и получил второй по ребрам, что только усилило его неожиданную вспышку агрессии. Он налетел с хаотичными ударами на не ожидавшего подобного выпада противника, и сам не понял, как они, перевернув ведро с краской, уже мутузят друг друга на полу. На поднявшийся шум прибежал охранник.
– Приехали! Заканчиваем на сегодня! Сдать оборудование, выстроиться вдоль стены. – Раздался крик охранника где-то в стороне, когда Йен, пытаясь вцепится покрепче в волосы мужчины и приложить его головой об пол, понял, что его оттягивают, как последнего котенка и швыряют к противоположной стене.
– Успокоились оба! – Завопил подоспевший охранник, направляя на него автомат.
Парень, сидя у стены, пытался отдышаться и сообразить, что это было. Перевел взгляд на трясущиеся руки, защитные перчатки порвались, и в ссадины на сбитых костяшках попала краска, только сейчас он понял, что ранки неимоверно пекут. Поднимая голову в направлении бывшего напарника, понял, что на адреналине успел нанести приличный ущерб не только залитой по всем плоским поверхностям краской камере, но и мужчине напротив.
– Вы, блять, совсем охренели? – Протянул заходящий в камеру второй охранник.
– На выход оба!
– Да они как Гензель и Гретель, нам тут сейчас до одиночек дорогу прорисуют потоками краски. – Раздеться! – Йен начал стягивать выданный защитный комбинезон, бахилы и прочую атрибутику юного маляра.
– До белья раздеваемся, чтобы еще остыли по пути немного! – Злобно гаркнул один из охранников.
– Гомез, не перегибай. – Покосился на него второй.
– Посмотри на свою обувь и форму. Я еще недогибаю!
– Думаешь, стоит…
– На выход!
Идти в одних трусах в общественном месте – удовольствие не большое. А когда ты идешь под дулом автомата, и в спину тебе доносится свист и фразы из разряда “Они там что, трахались?” или “Что, ребятули, припекло? Кто хоть кого натягивал?”, то это совсем другие ощущения.
Хоть дорога до одиночек и была недолгой, но проходила через часть второго и почти весь третий блок. Не прокричал им в спину что-то только ленивый. Идти было помимо прочих удовольствий еще и жутко холодно.
Охранники пару раз останавливались, разговаривая с коллегами, описывая вкратце ситуацию, пока они стояли, как две статуи. Вдоволь навозмущавшись с остальным персоналом, их вели дальше.
Проходя мимо толпы заключенных, Йен, смотря под ноги, не увидел стоящего в стороне брюнета с обеспокоенным выражением на лице, и его друга, злорадно улыбнувшегося после увиденного представления.
Комментарий к
Буду благодарна за критикуотзывы)
========== Часть 8 ==========
После того, как их довели до одиночек, Йена довольно грубо зашвырнули в самую крайнюю камеру.
В узкой комнате без окон было холодно, и стоял отчетливый запах плесени, смешанный с каким-то своеобразным букетом моющих средств. Одна тоскливо прячущаяся за защитной решеткой лампочка давала очень мало света, и в помещении царил полумрак. Дизайнер, если можно так сказать, не особо парился над антуражем. Койка с застиранными простынями, намертво прикрученная к стене, нечто вроде стола и унитаз в углу разбавляли пустоту камеры с бетонным полом и темно синими стенами.
Через пару часов дверь открылась и, запустив в него дополнительным комплектом одежды, все тот же охранник снова скрылся. От тонкого комбинезона и майки теплее не стало и Йен, сжавшись под тонким подтертым и, почему-то, полувлажным одеялом, попытался уснуть.
Сон совсем не шёл или потому что сейчас было приблизительно семь вечера, или же потому что чувство внутреннего опустошения заживо поглощало чёрной дырой остатки резкой вспышки энергии, бьющей потоком во время неожиданно завязавшейся драки. Внутри себя, среди звеневшего в пустоте отчаяния, парень пытался отыскать хоть какие-то позитивные стороны в происходящем, как этому старался обучить один из ведущих его психологов. Но в полной черноте он видел лишь одну огромную обшарпанную, качающуюся на ветру вывеску с собственным именем, где красными буквами под “Йен Галлагер” значилось всего одно слово: “Проебано”.
В таких не веселых мыслях он провёл первые сутки, периодически прерываясь на беспокойный сон.
На следующий день, как он мог судить по выдаче завтрака, его немного отпустило отчаяние, и он попытался как-то собрать остатки себя в кучу, что получалось с трудом. Он медленно позавтракал, поправил скомканную постель и, сев сверху заправленного одеяла, попытался придумать чем себя занять. Заняться, кроме самокопания, было нечем.
Квест-комната – ни дать, ни взять! Только тут, выполнив задание, не получишь дешёвенький приз и памятное фото. Памятное фото делали при задержании и хранится оно сейчас во всех архивах заключённых и правонарушителей, вместе с отпечатками и записями по делу. “Делу” – в единственном числе? По делам! Блять, сколько я всего успел уже натворить за столь недолгую жизнь! Если я до этого ещё не окончательно сошёл с ума, то тут явно созданы все идеальные условия! Теплица сумасшествия!
Йен, даже сам не ожидая того, истерически засмеялся, вцепившись в немного отросшие волосы замерзшими пальцами.
Из очередного кошмара его вырвал стук чего-то железного по двери камеры и оклик охранника.
– Заткнись, Галлагер! Разорался, посмотри на него!
Такое ощущение, будто тебя закручивает в карусели. С самого начала было детство с проблемами из разряда: плохие оценки, как помочь семье и “вот когда я вырасту, то точно стану военным”. Все глобальное тогда оказывается довольно-таки невинной чепухой. И ты, сев на этот яркий аттракцион под названием “Жизнь”, начинаешь движение.
Со временем мелодия меняется и становится более трэшевой – появляется ужасающий смех на фоне, и такое чувство, что тебя сейчас стошнит от скорости движения. Потом появляются злобное окружение, диагнозы, проблемы куда реальней, несданной вовремя школьной работы, и скорость уже просто запредельная. Тебе становится страшно. Мелодия совершенно неприятна. Смотришь на соседние места на этой карусели, а там люди в ободранных масках злобных клоунов или злобные клоуны в масках людей, так с первого взгляда и не поймешь. Тебя подставляют, ты подставляешь и просто выживаешь в этой ебучей реальности. Ты, чуть не падая, идешь к выключателю, еле передвигая ноги на заданной сверхскорости.
Тебя укачивает, ты шатаешься, но идешь, пытаешься покинуть место и дойти до пульта, остановить этот фарс. Не можешь. Пересаживаешься просто на новое сидение к новым “маскам-людям” и так продолжается дальше, год за годом. Страшно и одиноко. Понимаешь, никто никому не нужен, все, скрывая своё одиночество, бросаются во все тяжкие. А потом резко все замирает. Останавливается. И ты можешь сойти с этой гонки. Она окончилась. Никто не победил. Никого не осталось. И снова карусель кажется яркой и цветной, и снова… ты видишь нового пассажира, он идет с растерянным взглядом и занимает место, которое ты только что освободил. На лице яркая улыбка и снова играет приятная мелодия, и снова начинается плавное движение ярких лошадок… но уже не для тебя. Самое страшное, что я уже хочу покинуть этот аттракцион, понимая, что сейчас только пик набора скорости.
Йен не покидал камеру уже три дня. Его распорядок не особо отличался разнообразием. Еду и медикаменты ему приносили, просовывая в специальное окошко, правда, к стандартному набору добавилась ещё одна маленькая желтая пилюля. Парень, находясь в полупрострации после первого приема, сделал для себя окончательный вывод, что пора заканчивать безропотно глотать выписанные лекарства, так как эффект от них был кардинально противолодочный изначально задуманному.
Названия лекарств ему, якобы, лечащий врач так и не сообщила, хоть он не раз спрашивал. Его подготовки должно было хватить на то, чтобы разобраться, что даёт такой эффект полного овоща и просто перестать это пить. Понимая, что полный отказ был не самой лучшей идеей, но это лучше, чем то, что происходит сейчас. Так как пока Йен находится в этой камере, прием таблеток никто не контролировал, он просто прятал их в надорванный матрас.
Кошмары все равно продолжали быть его вечными спутниками, и выныривал он из их пучины только после очередного возмущения охранника в комплексе с ударом тяжелым ботинком в железную дверь.
Микки сидел на скамье во дворе, наблюдая за тем, как часть заключённых играет в баскетбол. Чаще всего матчи заканчивались драками, но грязно-оранжевый мяч с уже стертыми черными полосами для этих ребят был хорошей отдушиной, позволяя убить время и избавиться от накопившейся излишней энергии в более невинной форме.
– Хей, чувак! – Подсаживаясь к нему, произнёс коренастый мужчина жуя соломинку.
– Виделись. Ты, надеюсь, с новостями? – Продолжая наблюдать за игрой, произнёс парень.
– Обижаешь! – Протянул мужчина, наблюдая за очередной передачей мяча.
– Ну, так что там? Не тяни кота за яйца!
– Ничего не поменялось. Кошмарит пацанчика не по-детски, ещё пару таких ночей и его реально грозятся нашей фурии сдать. А ты знаешь, у неё разговор короткий – сразу в дурку отправит.
– Да, блять, знаю. – Протянул, что-то обдумывая, брюнет, осматриваясь по сторонам.
– Не повезло твоему брательнику, или кем он там тебе приходится. Там накачают, и поминай, как звали! Может, подзабьешь на дальнего родственника?
– Не выйдет, он мне кое-что должен. С былых времён. – Сказал, задумавшись, Микки и почесал через ткань робы давно зажившую татуировку на груди.
– Ну, тебе разбираться, сам смотри. Я, кстати, и насчёт второго вопроса кое-что выяснил, но там уже будет сложнее.
– Милкович, ты успокоишься? Харе кулаками махать! Домахался! Поостынешь! – Гаркнул охранник, запихивая заключённого в одиночную камеру.
– Дальше, как договаривались. – Тише добавил он. Парень согласно кивнул и, ввалившись в камеру, лег на койку, устало рассматривая знакомое помещение. Пытаясь разогнать тяжелые мысли, проведя рукой по волосам, он сам себе, уже в который раз, задал извечный вопрос: “Зачем тебе все это надо?” Тихо выругавшись, закрыл глаза и начал обратный отсчёт времени.
Ключ скрипнул в плохо смазанном замке, и тяжелая дверь с маленьким окошком для передачи еды немного отворилась.
– Давай! Быстрее!
До этого спокойно лежащий парень соскользнул с койки и подскочил к двери, тенью пробираясь в коридор.
– Учти, у тебя время есть до пяти утра, потом вернёшься в свою камеру. И давай без лишнего шума!
Сказал мужчина, открывая камеру напротив и пропуская туда воровато оглядывающегося заключённого.
Как только за Микки закрылась дверь, и он услышал подтверждение того, что они заперты, вся его бойкость испарилась, и он замер, стоя посреди камеры.
Йен, запутавшийся в простынях, словно в сетке загнанный зверь, был слишком бледен даже для своего обычного состояния, и весь покрыт испариной. Брюнет сразу отметил, как похудел и без того тощий Галлагер.
– Вот, блять. – Тихо прошептал Микки, наблюдая за громко дышащим и немного дёргающимся во сне рыжим.
Он нерешительно медленно подошёл к койке и присел рядом.
Комментарий к
Буду благодарна за критикуотзывы)
========== Часть 9 ==========
Парень подошёл к койке и нерешительно медленно присел рядом. Осторожными пальцами зацепился за влажную кожу плеча и аккуратно надавил.
– Йен, просыпайся.
Реакции не последовало, рыжий, лишь что-то пробормотав, попытался спрятаться под одеялом.
– Нет, так дело не пойдёт! Галлагер, у нас не так много времени! – Произнёс парень, зачем-то обернувшись на запертую дверь, и уже грубее потряс за плечо. Спящий дернулся, сделал глубокий вдох и резко открыл глаза.
– Ты живой! – Выкрикнул Йен, шокировано уставившись на Микки, зелёный цвет радужки был полностью поглощён чернотой зрачка. Оглянувшись по сторонам, парень приподнялся на локте, пытаясь понять, что происходит, не совсем ещё отойдя ото сна.
– Ну, как бы, да! Не ори! – В не меньшем удивлении поднял брови брюнет.
– Это был сон, всего лишь сон, никаких гробокопателей… – Начал бормотать рыжий, блуждая взглядом по лицу Микки.
– С тобой, блядь, не соскучишься! – Фыркнул со смешком парень, встречаясь глазами с Йеном. Минуту, которая показалась обоим бесконечной, они не разрывали визуальный контакт. Одного до сих пор колбасило от только пережитого кошмара, и он не мог поверить, что находится в сравнительной безопасности, и рядом с живым, вроде как, здоровым Микки, а не летит, скинутый чужими руками, в глубокую могилу к полуразложившемуся трупу Милковича. Нутро второго истерически верещало “Зачем мне все это нужно?!” в преддверии очередной катастрофы.
Брюнет первый отвернулся, не выдержав плавно переместившегося на его губы взгляда рыжего. Микки тяжело сглотнул, ощущая пробежавшийся вдоль позвоночника холодок, и списывать его на температуру в камере было бессмысленно.
– Что ты тут делаешь? Это же одиночки! Или нас закрыли вместе? – Все ещё недоумевал Галлагер.
– Ага, в твоей, сука, эротической мечте, нас закроют вместе! – Пробурчал брюнет, поднимаясь на ноги и отходя к стене напротив койки.
– Как ты тут оказался?
– Как надо, так и оказался. Не твоё дело. – Кинул Микки, подпирая плечом стену.
– Зачем ты тут? – Спросил парень, садясь и кутаясь в одеяло. Начиная промерзать из-за контакта влажной кожи с прохладным воздухом, отчего он, кажется, окончательно вернулся в реальность.
– Да так, скучно стало. Думаю, что это конопатый в вип-камере один прохлаждается, надо подпортить отдых нахалу. – Ухмыльнулся Микки.
– Ага, вип-камера. – Флегматично повторил Йен, ещё больше стараясь утонуть в самодельном коконе из казенного одеяла.
– Вы на условное апелляцию, или что-то по болезни твоей злоебучей, не подавали? – Стараясь не звучать слишком заинтересованно, спросил Микки.
– Мои что-то пробовали решить, но нет, сказали, что и так дали минимум с возможностью досрочного освобождения. Но ты же знаешь, что моя семья хорошего адвоката не потянет, а тот, которого назначило государство, по-моему, больше интересовался ногами Фионы, нежели моим делом.
– Да, они могут: “Делаем все возможное – национальная гвардия во главе с суперменом как раз обрабатывают Вашу заявку, пожалуйста, не кладите трубку, Ваш звонок очень важен для нас!”
Внезапно Йен громко рассмеялся, чем заставил от неожиданности дернуться брюнета и больно удариться локтем об стену за спиной.
– Эй, ты тут потише. – Возмутился Микки, снова покосившись на дверь, потирая руку.
– Бля, – Протянул Галлагер. – Я не могу, “национальная гвардия во главе с суперменом”! – Продолжал заливаться рыжий, все еще держась за одеяло, как за спасательный круг.
– Галлагер, реально давай потише. Тут тебе не “Алиби”, будешь ржать как конь – привлечешь лишнее внимание, и потом нам обоим пиздец за наши ночные встречи под луной. – Йен резко перестал смеяться и зачем-то воровато оглянулся.
– Успокоился? Отлично! Как ты? – Последний вопрос Микки задал действительно обеспокоенным голосом, прям как раньше, когда у Йена было очередное обострение, именно этим вопросом и рассеянным поцелуем куда придется, утро встречало рыжего перед тем, как наступал какой-то очередной вселенский пипец.
– Нормально. – Буркнул Йен, вспоминая старые времена.
– Опять? – Недоверчиво переспросил брюнет.
– Ну, как нормально, в той степени нормальности, в которой это возможно, учитывая то, что я в тюрьме, вместо таблеток от обострения биполярки, которые мне подходят, мне дают какие-то транквилизаторы, которые и слона усыпить могут, не то, что мое бледное тельце. Меня пытались изнасиловать, пару раз почти избили, я сижу в изоляторе, где из развлечений можно только смотреть в стену и обдумывать варианты, как тут можно повеситься. А так ничего нового, все нормально.
– Кто уже пытался тебя снова нагнуть? – Удивился брюнет.
– И это единственное, что тебя интересует?
– Смотрю, пользуется популярностью твое ебливое, как ты выразился, бледное тельце. – Саркастично хмыкнул Микки.
– Не смешно!
– Ну, вот такая жизнь, до пиздецов не смешная и ебанутая в своем сарказме. – Неожиданно печально изрек Милкович.
– Да, есть такое дело. – Парни надолго замолчали, бродя взглядами по углам камеры. Оба старались не спалиться, но удавалось это с трудом. Микки все-таки задержался на рыжем, и тот не смог больше отворачиваться.
– Давно началось? – Со знанием спросил брюнет.
– В этот раз все по-другому. – Устало пробормотал Йен, упираясь затылком в стену.
– Слушай, а что там с лекарствами? Какие тебе нужны? – На выдохе спросил парень.
– Если возвращаться к правильно работающим. Особо ничего не поменяли в курсе, который первым назначили, только дозировку изменили. Там…
– Если те, которые изначально, я помню названия. – Буркнул Микки, изучая тёмный угол возле двери.
– Ты хоть понимаешь, что тебе здесь не место?! Понимаешь?! – Внезапно произнёс Милкович, перестав притворяться статуей.
– А тебе место? – Скептически спросил рыжий, возвращаясь из тяжелых мыслей в реальность.
– Я реально боялся, что ты окажешься тут. Если носишь фамилию Милкович – ты просто на девяносто процентов из ста окажешься в тюряге! Грубо говоря, я к этому готов с детства! Ты же к этому не готов! Тебя здесь просто сожрут, не пережевывая! – Неожиданно даже для самого себя, выпалил Микки.
– Хочешь сказать, что я слабак? – Флегматично отозвался Йен.
– Нет, ты просто другой. Ты этого не заслуживаешь!
– А ты заслуживаешь? – Поднимая голову, спросил рыжий.
– Многие из нас не заслуживают то, что получают в итоге, кто-то получает чересчур много, – Произнося это, он внимательно посмотрел на Йена. – За что потом приходится расплачиваться.
– Ты тут прям философом стал? Может, книгу писать начнешь под каким-то гордым названием “Инициализация личности в условиях тотального пиздеца” – С тенью улыбки спросил Йен.
– Галлагер, ты, сучка рыжая, где таких слов понахватался? – Усмехнулся Микки.
– Помотался бы ты с мое по разным врачам, под бдительным присмотром веселого семейства, возглавляемого Фионой, находящейся в предистерическом состоянии из-за собственной свадьбы, проблем с беременностью Дебби и выходками Карла, и не такое выучил бы.
– А я и хотел. – Снова становясь серьезным, произнес брюнет.
– Что хотел? – Не совсем понимая, переспросил Йен, крутя нитку, вылезшую из уголка одеяла.
– Мотаться с тобой по врачам и остальная поебень. Но ты, блять, это все благополучно просрал. – Сказал, наблюдая за Йеном долгим пронзительным взглядом, кажется, делая сам для себя какие-то выводы, Микки.
– Наверное, не окончательно, раз ты здесь. – С надеждой спросил рыжий.
– Я тут по старой памяти, кто тебе, ебанатику, тут ещё поможет? Сдадут тебя в дурку, потом отчитывайся перед твоей неадекватной семейкой, чего не досмотрел. – Фыркнул Микки.
– Только по этой причине ты пробирался ночью в мою камеру? – Скептически заметил Йен. В коридоре раздались шаги, парни переглянулись.
– У меня, вроде как, кое-кто появился. – Выпалил, в ответ на скептицизм в голосе рыжего, Микки. У Йена внутри все сжалось, и он бросил затравленный взгляд на уже тихо идущему к двери парню.
– Тут? – Единственное, что он смог из себя выдавить.
– Да. – Бросил через плечо Милкович, проскальзывая в приоткрытую дверь камеры, оставляя Йена с пробирающимся под бледную кожу призрачным холодом гнетущего одиночества.
Примечание:
Буду очень благодарна за критику/отзывы)
========== Часть 10 ==========
– Галлагер, на выход!
Ну наконец-то! Наличие других людей рядом, хоть и таких-же запутавшихся на колдобистой дороге этой жизни, внесут хоть какое-то разнообразие в мрачные будни сумасшедшего.
Да, половина этих людей окончательно сгнили внутри, но какое-то шевеление рядом уже радует, а то самокопание и постоянный полумрак скоро окончательно доведут меня до ручки.
Супер, я уже сокамерникам почти радуюсь. Ходячие, агрессивно настроенные куски мяса в оранжевой упаковке уже приобретают облик практически приятных глазу людей. Дожили! Хотя стоп, я же такой же просравший все ходячий кусок мяса, правда, в двойной оранжевой упаковке.
– Ты куда прешь? Тебе в третий! – Нервный охранник больно пнул парня в бок, показывая другое направление.
– Моя камера во втором блоке. – Удивленно заметил Йен, силясь вспомнить номер – Сто двадцать шестая.
– Так тебя же перевели! Что, никто ничего не сказал? Ну, как всегда! – фыркнул мужчина – Пока ты тут окочуривался, во втором ввели карантин, одно мудло туберкулезное какуе-то заразу принесло. Их там половину в больничные переместили, кто не успел заразиться – в первый блок, кто не контактировал – в третий. Уже несколько дней волокита с документами, переводами и перенаселением.
– Понятно.
Нихрена не понятно! Какого черта вообще происходит?! Почему каждый раз, когда моя жизнь обретает хоть какую-то систему – все переиначивается? Такое ощущение что высшие, сука, силы от нефиг делать дергают ниточки так полюбившейся марионетки! Хм, у Йена Галлагера все наладилось? Кто допустил? Исправить, срочно! Планы по пиздецу горят в этом месяце!
Даже тут! Только начинаешь понимать, что происходит и как надо себя вести, сразу все меняется.
Было время завтрака. Уже знакомая по предыдущей уборке на исправительных работах столовая была забита до отказа.
Несмотря на общую угнетающую атмосферу и наличие большого количества равномерно распределившихся по столовой людей, Йен быстро отыскал взглядом Микки. Брюнет сидел с парой ребят за столиком в углу и искренне смеялся. Не просто саркастично хмыкал, кривя губы. А почти в открытую смеялся над какой-то шуткой, толкая соседа в плечо и параллельно пытался втолковать что-то сидящему напротив шатену, активно машущему руками, и, вероятней всего, пытающемуся доказать свою правоту.
Йен встал в длинную очередь к окну выдачи и взял поднос, продолжая исподлобья наблюдать за дальним столиком. Шатен, сидящий напротив, и так до этого активно жестикулирующий, немного успокоился и что-то спокойно вещал внимательно слушающему парню, который сидел рядом с Микки. Милкович же, в свойственной ему манере, начал бродить взглядом по окружающим и, отмечая какие-то для себя детали беседы, иногда кивал.
Видимо, они о чем-то договаривались. Знаю эту его манеру: сидит, изображает полную незаинтересованность, а сам уже продумывает варианты наживы. Что-что, а рассчитать как и где можно поживиться Микки может. Если его можно назвать недостаточно образованным, то глупым его уж точно не назовешь. На южной стороне образование получаешь от жизни, воспитывая в себе больше хитрость и просчеты, как можно чего отхватить на халяву, чем умение выудить и проанализировать литературное произведение, или рассчитать логарифм, или его высчитывают. А какая, нафиг, разница! Сам-то не особо далеко в образовании ушел. Не то, что Лип, этот, не смотря на все свои проколы, сумел восстановиться в универе и даже занимается какой-то там научной поебенью со своим бухарем-профессором. Такие, как мы с Миком, видимо, научно можем только разглагольствовать насколько проебались в этой жизни.
Интересно, что это за парень с ним сидит рядом? Смазливенький, но ничего особенного. Это он про него, наверное, говорил, когда имел ввиду, что появился кто-то? Или он все же наврал? Он может! Но почему тогда этот блондинчик на него с таким восхищением пялится? Какого черта вообще происходит за этим столиком?!
– А ты что тут делаешь? – Раздался голос где-то справа, когда рыжий, уже взяв поднос, стоял и не мог понять, что ему делать. Подойти и подсесть к Микки или же сесть отдельно и понаблюдать, как будут дальше развиваться события. Йен подумал, что это не к нему обращаются, так как до этого никого из уже знакомых не наблюдая, предположил, что они попали или в первый, или в больничный блоки.
– Ты глухой? – Повернув голову, Йен понял, что видит перед собой Ронни, друга Милковича, который все время мелькал на горизонте, как только Микки где-то появлялся.
– Нет. – Растерянно ответил парень.
– Тогда повторюсь, какого черта ты оказался в нашем блоке?
– Меня перевели в связи с карантином.
– Отличненько. Вот только тебя тут, блять, и не хватало. – Буркнул парень и, зацепив Йена плечом, направился в дальний угол. Подошел к столику Микки и, подсев к остальным, начал жевать свой завтрак, слушая то, что продолжает говорить шатен.
Странно, что он ничего не сказал Микки. Какого хрена он вообще знает кто я? Что Мик ему мог рассказать про прошлое или напиздеть про настоящее? И что у них, блять, за отношения такие? Ходят как сиамские близнецы, везде вместе. А может это и есть парень, с которым мутки?
