Текст книги "Тюремный режим (СИ)"
Автор книги: Irena21
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== Часть 1 ==========
-…Йен Клейтон Галлагер, ссылаясь на вышеперечисленные обстоятельства, приговаривается к двум годам лишения свободы.
Стук молотка о деревянную подставку кажется просто оглушительным, но только этот звук выводит рыжеволосого парня из оцепенения, и он начинает медленно моргать. Йен поворачивает голову в сторону семьи и видит шок, который отражается в глазах каждого из родных ему людей. Чувство, когда осознаешь реальность происходящего, наваливается удушающей волной. Реакция каждого из них даёт понять, что происходящее не сон, и сейчас проснуться в студии Калеба под звук падающей в очередной раз металлической детали замысловатой скульптуры не удастся.
Бегущие слезы по щекам Фионы, которые она даже не замечает, говорят о многом: не досмотрела за очередным своим ребёнком, и снова кто-то из ее изрядно потрёпанного семейства попадёт в тюрьму. Карл сжимает спинку скамьи, стоящей впереди него, и тихо матерится, обвиняя во всем себя. Глаза Липа приобретают размеры блюдец и он, вцепившись в волосы, просто смотрит пустым взглядом. Кев и Ви, обнявшись, держат на руках Лиама. Дебби крутит головой, видимо, в ожидании того, что кто-то крикнет “Шутка!”, но этого, понятное дело, не происходит.
Я на два года попадаю в тюрьму. Занавес.
Неделей ранее
В день свадьбы Фионы, к ним в дом, наполненный предпраздничной суматохой, заявляется патруль полицейских с собакой-ищейкой, так как на Шона падают подозрения в хранении и сбыте наркотических веществ. Большинство, пытаясь как-то оградить себя от происходящего, бросаются в рассыпную. Во время обыска жилища, зная, что в рюкзаке Карла находятся непроданные пушки, Лип старается избавиться от этого мини-склада.
Он выбегает из дома, но не успевает сделать и пары шагов, как ему в ногу вгрызается пёс стражей порядка. Йен, недолго думая, хватает рюкзак и пытается убежать, но также попадается полицейским после недолгой погони. Тут не отвертишься. Осознавая то, что надо защитить уже двух братьев, и понимая, что если младшему строку в личном деле о колонии для несовершеннолетних ничем не исправишь, то старшему, по крайней мере, можно ещё помочь избежать участи чуть ли не каждого члена любого семейства на южной стороне.
Действуя в интересах семьи, Йен признаётся, что рюкзак принадлежит ему, за что и оказывается в наручниках. Казалось бы, только наладившаяся жизнь снова летит в сточную канаву. Калеб только простил за скрываемый диагноз, так не вовремя выплывшие, в попытке официально устроиться в пожарную часть, и теперь снова проблемы с законом, причем куда серьёзней. Сука, должен же был активироваться этот комплекс героя-защитника, чтобы руша собственное довольно призрачное будущее, с болью наблюдать, как Фиона в свадебном платье рыдает на плече у Ви.
Да, веселая вышла свадебка! Чисто в стиле Галлагеров. Невеста с подружкой размазывают остатки косметики по лицу, жених где-то пропал, нога шафера напоминает просто кусок фарша после того, как ее потрепала собака, и только пьяный Фрэнк, закидываясь уже неясно какой по счету бутылкой, салютирует с воплем:
– Настоящий Галлагер, хоть и не мой! Надо звякнуть брату, порадовать, что сын недалеко от семейного дела ушёл!
Наши дни
Когда автобус с заключенными подъезжает к зданию тюрьмы, становится действительно страшно от предстоящих перспектив. Страшно от осознания своей участи и возможных последствий. Ещё страшней от вида, возможно, будущих сокамерников и приближающейся, по ощущениям, депрессивной фазы. Было бы странно, если бы она не нагрянула с плакатом “Привет от биполярки!” после столь «красочных» перемен в жизни. Сидящие рядом не внушают никаких надежд на то, что там можно будет нормально выживать, учитывая разницу в возрасте и, порой, комплекции заключённых.
Ощущение ребёнка, случайно попавшего на арену Колизея, так неуместно всплывает в рыжей голове. После всех процедур оформления, когда выводят новоприбывших в общий зал, как раз время ужина. Йен старается не выделяться на общем фоне, что очень сложно, учитывая оранжевую робу, рост и ярко-рыжие волосы.
Обведя взглядом столы с сидящими за ними заключёнными и стол раздачи, парень становится в очередь, хоть есть совершенно не хочется, но так делают новоприбывшие, соответственно, и он тоже. Сзади его кто-то подталкивает и он, на автомате, резко оборачивается с выкриком “Эй!” и понимает, что стоит перед двухметровым, причем и в ширь, и в высь, парнем.
– Ты на кого рот открыл? Зубы давят? Вы только посмотрите на этого уебана! – Хамить было бессмысленно, да и толку ерепениться, учитывая подтянувшихся со стороны ребят. Ощущение неизбежного противно перекрывало кислород.
– Чувак всерьез заморочился, башку под комбез покрасил! Думал, сольешься? Я тебя запомнил! Ещё хоть раз тявкнешь в мою сторону – попрощаешься со своей милой мордашкой, Мэри! – Подальше от неприятностей Йен забился в самый дальний угол.
Йен благополучно пережил ужин и направился под присмотром в свою камеру, занимая пустую койку под каким-то латиносом, хотелось просто разрыдаться. Но нельзя. Нужно держаться. Просто. Нужно. Держаться.
Комментарий к
Первая попытка. С удовольствием принимаю критику, желательно не в грубой форме)
========== Часть 2 ==========
Резко включённый свет вырвал парня из тревожного сна.
– Подъем! – Громкоголосый охранник отогнал остатки иллюзии, что все это – только кошмар, и сейчас зазвенит будильник.
– Ну что, понеслась карусель! Рыжий, эй, ты как сам? Видок у тебя тот ещё! – Такое чувство, что этот парень сидит на чем-то. Нельзя быть столь бодрым в такое время и в таком месте. Он ещё со вчерашнего вечера как-то слишком позитивно отреагировал на нового соседа, что крайне настораживало. После проведённой утренней переклички, блок повели в душевые. Место извечно сырое и совсем не впечатляющее.
Говоря про это место, Лип бы выдал что-то из разряда «Чувак, это же просто гейская мечта! Сосисочная вечеринка два раза в день! Ешь, не обляпайся!» Только «аппетита», слава богам, нет, и половина этого народа как-то совсем ни на что не вдохновляет. Пару человек, косящихся в твою сторону, сразу как-то вызывают отвращение и желание прикрыться. Благо, хоть тот вчерашний придурок из столовой, кажется, не в этом блоке.
После ободряющего суровостью реальности душа полагался завтрак, где снова пришлось оказаться в толпе. Вчерашний «радушный прием» и общей стресс от сложившихся условий делали столовую ещё менее приветливым местом, даже без учета облезлой краски на стенах, и грозового неба за решётчатыми окнами.
Надо что-то отвечать, надо шевелиться, есть мерзкий завтрак, пытаться наладить контакты. Надо избегая желания просто лежать под одеялом, как-то взаимодействовать. Надо.
– Все просто супер. Что у нас дальше в расписании? – попытка придать голосу хоть каплю дружелюбия благополучно провалилась.
В камере Йена оказалось ещё три человека: парень приблизительно того же возраста, весь в наколках, по имени Бен. Неимоверно храпящий латинос средних лет – Мигель, сидевший за наркоту. И чёрный верзила, откликающийся на Троя. Компания собралась та ещё.
Бен, проявив небывалое для окружающих дружелюбие, позвал к своей шайке завтракать. Ребята были приблизительно одного возраста, и с наружностью истинных жителей Саутсайда. Внешнее сходство с родным районом вызвало кривую улыбку.
А что, почти как дома, только тут уже не выручат Лип или кто-то из друзей, тут ты сам за себя, надо привыкать.
– А дальше в нашем цирке уродов – въебывательные работы. Тут ты можешь себя проявить, как исправляющийся член этого мудацкого, заточившего тебя сюда, общества. Ты, кстати, как тут оказался? – Бен был довольно открытым, хоть и некоторые из его тату говорили уже не о первом сроке, да и его компания была своего рода слаженной, видимо, не первый раз «в первый класс».
– По глупости! – И как по-другому можно прокомментировать все случившееся?
– Все мы тут по глупости! Видишь того глупыша? Он своего дилера пырнул, а вот тот глупыш с косичками – магазин грабанул, а вот тот глупыш – за попытку убийства сестры, и кучу дополнительных плюсиков сидит. Все мы тут, видимо, не особо умные, раз дали себя сцапать! Да, глупыши? – Все сидящие за столом полегли со смеху.
– Эй, рыжий, что с тобой? Ты чего, призрак первой трахнутой одноклассницы увидел? – Спросил парень, завтракающий напротив Йена.
Это просто невозможно! Как можно было забыть?! Как? Буквально полгода назад приезжал же именно в эту тюрьму, проведывать чуть не грохнувшую его «сестрицу» парня, правда был-то по другую сторону решетки. Надо осмотреться, брюнетов тут много. Но именно этого узнал бы сразу.
Чувства были крайне смешанные. С одной стороны Йен сделал все, чтобы вычеркнуть любое упоминание этого человека из своей жизни, с другой же, внутри что-то защемило. Причем так нехило защемило.
Так, стоп! У него есть парень, который обещал его не бросать, хотя мне и не верится, что кто-то вообще в этом мире сможет сдержать подобные обещания. Опять же, с Калебом вроде как счастлив, у нас спокойные отношения: без выебонов, обострений и прочих отягощающих, к тому же, прошло уже полгода! Ага, полгода это именно тот срок, за который можно забыть то, что было? Такое вообще можно забыть?
Отрезая все контакты, я знал, что сделаю только лучше нам обоим. Не заставлять Микки страдать только от одного своего вида и необходимости нянчиться с таблетками. Да и надолго бы хватило Микки, учитывая его взрывной характер? Он бы сам взвыл в скором времени, и все стало бы только хуже. Я все сделал правильно! Главное – убедить в этом хотя бы себя.
– Галлагер, шуруй в медблок! У тебя выдача лекарств и приём у врача. – Подошедший офицер был явно не в духе.
– О, видали как от исправительных работ косить надо? Талант! Первый день, а уже «приболевший». Учитесь, чуваки! Ты там это, и нам лекарств прихватил бы, не одному тебе кайфовать! – Если Бен будет трындеть двадцать четыре на семь нон-стопом, то, наверное, никакие лекарства не помогут. Радио можно хотя бы переключать, тут такой вариант явно не сработает.
– Галлагер, резче, я не буду с тобой целый день возиться! – Йен встал, выбрасывая остатки неаппетитного завтрака. Дорога до медблока дала понимание обширных размеров этой тюрьмы, и сколько же здесь содержится народа.
Интересно сколько тут сейчас людей с диагнозом? Процентов семьдесят, или больше? Хотя, если так посудить, то у каждого можно найти какой-то диагноз, просто кто-то скрывает свои отклонения лучше остальных. И их не заставляют давиться цветными гранулами, оставляющими после себя мерзкий привкус и кашу в голове. Снова таблетки. Интересно, если он откажется их тут принимать, их будут впихивать насильно или просто забьют на это, одним психом больше, одним меньше, какая разница?
Таблетки выдала приятная женщина лет сорока, которая же и оказалась врачом. Желания общаться с ней не было совершенно никакого, несмотря на располагающую внешность.
Что ж, сейчас начнётся стандартная процедура разбора истории болезни. А-та-та, Йен, ты был плохим человеком в прошлой жизни, и гребаная русская рулетка из всего набора генов выстрелила именно в тебя – веснушками и психическими отклонениями!
– Так, ну что, посмотрим. Я – миссис Дорис. Ты у нас, вроде, не особо буйный, да, Йен? Так что ешь свои лекарства, не нарывайся и приходи раз в неделю на приемы, будем работать. Как тебя сюда вообще определили? – сказала она, просматривая личное дело. – Видимо, сокращение бюджета. Уже сливают все и всех в одну лужу. А пока у меня тут куча документации, которую нужно заполнить. На, Библию почитай, через час свободен.
– И все?
Видимо, даже диагноз не настолько оригинален, раз интерес к моему делу полностью отсутствует. Мне же лучше! Вот только чокнутой сектантки с Библией и доступом к лекарствам мне не хватало.
– Сел, читаешь, не мешаешь! Понял? – По приказному тону сразу видно, что человек не первый год в системе, и мягкость голоса в начале обманчива.
– Окей.
Что ж, это лучше, чем вынос мозга каверзными вопросами. Это куда лучше, чем ожидание, кто на тебя попытается наехать в следующую минуту, или те же исправительные работы.
Час тянется неимоверно долго, еле удалось не заснуть, наблюдая в окно за заключенными, подметающими двор под надзором охранников. Чувствую, лекарства начали действовать и снова здравствуй, сонливость. Может, лучше от них отказаться? В этом месте рациональней быть агрессивным психом, нежели аморфным куском периодически передвигающегося мяса.
По истечении часа пришёл тот же охранник, в уже куда лучшем расположении духа.
– Галлагер, на выход. Тебя в прачечную распределили. Ами, я позже зайду, да? Как договаривались?
– Да, конечно. Забирай его. Только проведи его через палаты, а то в южном коридоре сейчас Робинсон дежурит, опять с отчетом прицепится.
– О, спасибо, что предупредила. Пошли, Галлагер!
Идя в сопровождении по длинному коридору, по обе стороны которого находились палаты с решётчатыми дверями, можно было увидеть совершенно разнообразный спектр травм, а у большинства лежащих в палатах были именно нанесенные физические травмы. В подобном месте, несмотря на все созданные условия, травматичность продолжала процветать.
В коридоре периодически проходил кто-то из охраны или медперсонала. Как только Йен задержал взгляд на парне с кровавым месивом вместо лица, его резко обдало жаром. И это было не от принятых лекарств или мыслей о том, за что можно получить подобного рода травму. Йен повернул голову и увидел, что на ближайшей кровати одной из палат лежал мирно спящий брюнет с перевязанной рукой.
– О, привет, я думал, сегодня смена Рика! – Голос охранника, обращающегося к идущему мимо коллеге, был контрастным фоном к улетающему куда-то пониманию происходящего. Накрыло двойственное чувство: броситься к двери и убежать одновременно. Но благодаря успокаивающему действию таблеток, которые были явно сильнее тех, что выписывали обычно, Йен просто остановился, как вкопанный.
– Да он типа на больничном, если ты понимаешь, о чем я, – противно заржал второй охранник, подмигивая сопровождающему.
– Знаем мы его больничные! Так, а ты чего тормозишь? Не на экскурсии, пошёл!
Из-за разговора в коридоре проснувшийся брюнет, медленно потерев нахмуренное от резкого пробуждения лицо и приподнявшись на локте здоровой руки, выглянул в коридор. В глазах Микки отразилась гамма эмоций: непонимание, шок, радость, разочарование и боль.
Комментарий к
Буду благодарна за отзывы и/или критику. Хотелось бы знать, стоит ли работать над продолжением и в каком ключе. Спасибо за уделённое время)
========== Часть 3 ==========
Пока Йена вели в прачечную, он не мог думать о чем-то другом, кроме пизданутости всего происходящего.
Познакомившись с начальником и занявшись монотонной работой, заключающейся в сортировке простыней, Йен долгие часы, стоя в каком-то трансе, пытался понять, что ему делать дальше. Таблетки способствовали замедленной реакции на происходящее, монотонный шум сушилок усыплял, а переговаривающиеся между собой заключённые оставались лишь фоновым звуком.
Это просто какая-то очень неудачная шутка судьбы! Мы снова находимся в одно время в одном месте. В одно очень неудачное время, в пиздец каком неудачном месте! А главное – что делать когда мы наконец-то встретимся? Это территория Микки, и как он вообще себя поведёт – не ясно. Как он столько лет выживал в подобных местах? Это ведь его далеко не первый срок. И все три раза он оказался в тюрьме по моей вине. Сам он, конечно, далеко не святой, но по сути, отчасти это все моя вина. Кэш, драка для срыва УДО, лишь бы Терри не узнал, сейчас – попытка убийства Сэмми. Из этого выходит, что причина всех его бед – лишь я. И в тюрьме, если мы снова как-то пересечемся, я опять стану повинен в его проблемах.
Я для него – как анти-талисман который приносит одни сплошные неприятности. Сколько лет – и все по накатанной схеме. Мик выходит, встревает в передрягу из-за меня, и снова на зону. Выходит чуть ли не криминальный рыцарь в прокуренной и пробитой пулями кольчуге. Прямо как герой моего романа, пиздец. Хотя он меня не поддержал, когда мне надо было, он видел во мне лишь болезнь. Сейчас сложно отрицать, что она все-таки существует где-то там, в глубине моего бракованного разума, но тогда мне нужна была только поддержка. Поддержка и отношение, как прежде! А не маниакальный уход помешавшейся женушки. Он меня мало когда понимал! Когда мне нужна была любовь, нежность и забота – он орал на меня, кидался с кулаками, игнорировал, угрожал. Когда мне понадобилась взбучка – он просто сдулся.
Когда мне нужно было показать, что мы все те же два парня, которые тайком встречаются только лишь потому, что им хорошо вместе – активировалась няня и испортила все. Здесь я такого не допущу. Если уж на то пошло – надо как-то выживать и держаться, наверное, подальше от Микки. Что бы не втянуть его в очередную поебень, так активно с ним происходящую, когда я рядом. Или же наоборот – это своего рода извращенный подарок судьбы, позволяющий нам снова, прячась, быть вместе? Как с этим всем разобраться? Как? Или у нас такой своего рода рок с неебическим черным чувством юмора – куда один туда и второй? Не мог этот рок выбрать место поприятней?
Длинные обтертые коридоры, вонь сырости в душевых, разжиженная мерзкая еда, люди которых в своем окружении явно видеть не хочется. И везде этот оранжевый цвет. На сокамерниках, на теле в зеркале. Весь оранжевый. Осталось только стены выкрасить. Интересно они бы подняли настроение окружающим? Или довели бы еще с десяток до суицидального настроя, что вероятнее? Зато проблема с перенаселением тюрьм решилась бы моментально, не надо было бы выпускать раньше срока таких отбросов общества, как мы с Микки. Снова мы с Микки. Снова это дурацкое “мы”! Сколько лет жизни и нервных клеток ушло на это “мы”.
Когда их отпустили на обед, он понял, что таблетки, которые он сегодня принял, действительно были куда сильнее. Весь мир наблюдался, будто через стекло. Идея с отказом от пилюль казалась все заманчивее с каждой минутой.
Подойдя в столовой к уже знакомым ребятам, Йен просто сел рядом, все ещё находясь в своей галактике. В его галактике сейчас планеты хаотично носились вне своих орбит, и окружающий мир казался дальше Сатурна. При этом остальной мир, казалось ничего не замечает, спокойно продолжая есть свои обеды и про что-то разговаривать.
– Артур, а твоя сестрица придёт тебя проведать в следующую субботу? У неё всегда такое шикарное декольте, что мне кажется, брательник Бена ходит только на него позаглядывать, а не проведать родственника! – Сказал русый парень, имя которого Йен все никак не мог запомнить.
– Ага, попизди мне тут! О, ты посмотри, какие люди! – Разворачиваясь к проходу, сказал Артур – Билли, что, уже из карцера выписочку получил?
– Ну, как видишь. – Парень подошёл, ставя свой поднос напротив Артура.
– Ты как панда с этими фингалами! Что, Милкович тогда тебе сломал нос? Говорил же – не лезть к этому полудурку! – Йена передернуло, или, может, ему послышалось?
– Ничего, заживёт! Я его тоже хорошо так потрепал! – Гордо ухмыляясь, протянул парень – У вас чего нового, лучше расскажите.
– А, у нас вот новенький, Йен. Знакомься, нежное создание первый раз на зоне, познает все прелести жизни.
– Что ты из парнишки совсем пидора сделал? Привет, я Билли, как ты уже понял. – Протянув руку, сказал парень – Ты надолго тут?
– Йен, два года – Пожимая в ответ, протараторил рыжий.
– Ты у нас откуда взялся?
– Его ко мне подселили. Вместо того утырка, который вечно вонял луком! Притом, что лук могли и не давать в этот день! Это просто был, пиздец, врожденный дар! Я его звал Чипполино, и очень благодарен тому чуваку, который его, блять, грохнул. – Спокойно разглагольствовал Бен.
– А за что его грохнули? – Аккуратно поинтересовался Йен, перемешивая водянистое картофельное пюре далеко не аппетитного цвета.
– По-моему, он с Риком закозлился. Что-то ему не то сказал, и тот своих ребят на него натравил. Там мелочевка какая-то была, я уже не помню, а этому башню сорвало.
– Да, Рику вообще мало надо для счастья. Ты б ему своих антидепрессантов подкинул, или чем там тебя пичкают в медблоке, ему, походу, нужнее! Может, хоть как-то опустится, а то корону и яйца, видимо, жмет не по-детски!
– Покажите мне этого Рика и его компанию, чтобы я знал, куда лучше не лезть.
– А, вон, видишь, в том конце столовой сидят отморозки? Вот тебе туда за приключениями. – Указал один из ребят, сидящих за столом.
– Да ну нахуй!
– Что такое? – спросил Артур.
– Вон тот чувак вчера до меня доебаться пытался.
– А, ну так это Джерри, тоже отморозок знатный, он кого-то в пьяной драке грохнул. Там вообще конкурс на ебанутость можно устраивать.
– По солидности Рик будет явно не вице-мисс, если вы понимаете о чем я! – Все ехидно заржали.
Разговор пошёл дальше. Рассказывая последние новости, ребята не обращали внимание на ушедшего в свои мысли Йена, а ему было не очень интересно слушать новости про людей, которых он даже не знает, но по ходу дела придется узнать.
Теперь понятно, почему Микки в медблоке. После драки с таким верзилой как Билл, было странно, как он вообще живой остался. И что за нафиг происходит? Первые дни в тюрьме, а уже познакомился с парнем, подравшимся с бывшим любовником. Причем оказался в тюрьме вместе с этим самым любовником. Еще и доебавшийся в первый день чувак – правая рука местного главаря. Нет, я конечно всегда подозревал, что планета круглая, и мир тесен, особенно после истории с Недом, оказавшимся отцом очередного козла Фионы, но, блять, не настолько же. Мне интересно, эта поебень только со мной происходит? И сколько можно находить приключений на свою задницу! Ладно хоть Бен и его ребята сравнительно нормальными оказались.
Дальнейшее время предполагало несколько свободных часов, которые Йену удалось провести без особых приключений с друзьями Бена в тренажерном зале. Интересно, можно ли назвать этих людей друзьями? Качаться и как-то поддерживать приобретенную для новой работы форму не было никакого желания, но по инерции, повторяя все то, что он делал раньше, он снова ушел в себя.
Сначала были мечты стать значимым для своей страны, чтобы семья тебя хвалила за то, что ты выбрался из сраного гетто, и с гордостью носил бы медали за отвагу. Ты бы занимался чем-то значимым для своей родины и своего рода, принимал участие в творении истории. Это все проебывается, благодаря наследственной русской рулетке, спасибо, мам. Видимо, у Фрэнка действительно сильные гены, учитывая, что у всех остальных нет проблем с отклонениями. Ага, все двинуты, но в равной степени, допустимой нормами! Хотя тесты особо никто не проходил, анализы не сдавал, но все уверенны, что они в норме.
Ненавижу тесты. Сидишь, как идиот, отмечая галочками сотни тупейших вопросов. И как эти галочки мне помогут? “Когда я что-либо делаю (работаю, ем, двигаюсь), я часто перескакиваю с одного на другое, а не действую обдуманно и методично” – методично, у нас методично только можно влипать в неприятности и Фрэнк методично может бухать, все, каждый день, блин, новые краски; “Часто различная пища кажется мне одинаковой на вкус” – здесь она вся одинаково мерзкая; “Окружающее мне часто кажется нереальным” – и понимаешь, что происходящий вокруг пиздец реальней некуда, при всей своей сюрреалистичности. И так день за днем – по двести, а то и больше, подобных вопросов. А потом тебе ставят диагноз, о котором верещит все твое ебанутое семейство, и который просто перечеркивает всю твою, не до конца еще просранную, жизнь.
После этого ты просто хочешь помогать людям, не смотря на проблемы Пьешь лекарства, хоть и после них, блять, и себя по кускам собрать не можешь. Хочешь спасать людей от того, что может подстерегать каждого вне военного положения. Бытовые травмы, пожары, передряги. Хочешь это делать просто потому, что можешь. И да, я действительно мог бы это делать. Подготовка в военные мне многое дала. Но и тут всплывает любимый диагноз – снова руша все. Ну вот, зато теперь поиграл в героя, и где ты оказался? Правильно – в тюрьме! Хорош герой! Далеко пойдешь!
Доделав традиционную разминку, Йен пытался как-то принять активное участие в разговоре, но после пары реплик и “веселых” мыслей, решил не насиловать свои и так затуманенные мозги, просто слушал находящихся рядом парней, и когда пришло время ужина, поплелся за всеми.
В конце дня, уже в камере, лёжа на жестком матрасе под аккомпанемент храпа Мигеля, Йен решился задать вопрос, мучавший его весь день.
– Бен, ты сегодня упоминал про Милковича, кто это?
– Ты что, знаешь Милковича? Он тебе что, уже угрожал? Он хоть и с виду мелкий пиздюк, но я бы с ним не советовал пререкаться. Такой и пырнуть может, сделав потом ангельское лицо. Знаешь, тут особо ни с кем загрызаться нельзя, если только на голову не вылезут, но с ним особенно. Этот, блять, хитрый, пиздец! Ему один чувак при мне, помню, толи что-то криво сказал, толи не так посмотрел. Этот психанул, а потом резко успокоился – наутро чувака нашли прирезанным. И много, знаешь, всяких слухов ходит. Тут много народу кривого, но этот такой типа недопсих. Он поначалу тихий был, да и сейчас не особо где-то вылазит. Но если вылезет, то потом хрень происходит. Они с его дружком Ронни какие-то мутки тут крутят, тюрьма большая развернуться есть где. Короче, не связывайся лучше с ним, а то проблем потом будет хуева туча, а ты тут ненадолго, как я понимаю. Оно тебе не надо!
– Ну, два года – не такой уж маленький срок! – Горько сказал рыжий, обдумывая полученную информацию.
– Ой, да заглохни! Два года! Тут люди вышаки мотают, а он со своими двумя. И то ты, блять, тихий, молчаливый, за хорошее поведение через год да и выпустят, если не будешь ни в какие передряги лезть! Не связывайся с мутными и не лезь к верхушкам, и все будет в шоколаде. Сиди в среднике и наслаждайся почти санаторным отдыхом, с трёхразовым питанием и приятной компанией! – Подмигнув сказал Бен.
– Ха, херовое у тебя представление об отдыхе! – Рассмеялся рыжий.
– Ну, что есть – то есть, надо везде позитив искать.
– Да харе уже, блять, трындеть! Достали! – Ворчливо отозвался Трой с верхней койки.
– Ой, да ладно, что ты начинаешь! Я тут передаю накопленные знания новому поколению! Провожу ликбез, так сказать! – Крикнул Бен и, разворачивая голову, выдал – А ты держись подальше от Милковича!
Поздно уже держаться подальше! Легче сказать, чем сделать. Отрезав все контакты, загреми к Мику под бок в тюрьму – “Сделано!”
Комментарий к
Буду благодарна за критикукомментарии)
========== Часть 4 ==========
Большое спасибо за отзывы и плюсы! Это очень воодушевляет!)
__________
Время, с одной стороны, тянулось неимоверно долго, с другой – казалось, что эти полторы недели, которые он находится здесь, пролетели очень быстро. Йен постепенно привыкал к окружающей обстановке, стараясь избегать неприятностей, ему это благополучно удавалось. И все это благодаря таблеткам, большую часть времени он находился в легкой прострации.
Бен с его друзьями, если не брать во внимание криминальный оттенок их личностей, были приятными ребятами. Некоторые шутки, правда, понять было сложно, но Йен не особо заморачивался по этому поводу. Исправно ходил отрабатывать свои часы в прачечную, повезло, что в напарники ему поставили мужчину, молчаливей которого надо еще поискать, а после таблеток общаться не было никакого желания, так что это совершенно устраивало обоих.
Если не брать во внимание две небольшие потасовки в спортзале, в которые Йен попал “за компанию” и пошло косящегося парнишу, вечно ошивающегося рядом, то условия можно было назвать почти сносными. За каждым словом приходилось следить, это да, где-то вечно что-то воняло и казалось, что за тобой кто-то постоянно следит, но первичный панический страх слегка отступал на второе место. Со слежкой так оно и было, все за всеми следили, оценивая ситуацию каждую минуту, постоянно была возможность оказаться замешанным в какуе-то передрягу.
Драки тут случались с завидной частотой и в совершенно разнообразных местах, начиная с камер, и заканчивая рабочими местами. Хоть и предполагалась активная работа охраны в усмирение особо буйных, но никто не хотел углубляться в процесс перевоспитания заключенных, так что три удара дубинкой и в одиночную – схема была очень проста. Потасовки, в которых случайно оказался Йен, были в основном мелкими и касались пары человек, которые очень быстро потухали при появлении на горизонте кого-то из охраны.
Одним из просветлений на грозовом небе происходящего казался день, когда приходили посетители к тем, кому это разрешено. Йен очень хотел увидеться с родственниками, для него важно было знать, что вне этого вакуума продолжается жизнь. Но, он не был бы Галлагером, если бы этот единственный приятный момент не был благополучно исковеркан.
Это одна из самых идиотских ситуаций, которая могла со мной случиться! Наконец-то настал день свиданий и можно увидеть близких, по которым ты так неимоверно скучаешь! Тебе хочется знать, кто и чем занимается, и какие у них сейчас планы. Что там происходит на большой земле, тебе хочется спросить об обыденных вещах, таких, как чем они завтракали и починил ли кто-то отваливающуюся дверцу холодильника, чтобы чувствовать свою принадлежность к семье.
Ты рад видеть их лица, не смотря на место и условия встречи. А что получаешь взамен? Все сидят, неловко косясь за спину и сочувственно-потеряно глядя на Калеба. Лип еще пытается не ржать, видно сразу. Сначала встреча была очень милой: Фиона с Липом по очереди вырывали у друг друга трубку, интересуясь как я тут и как себя чувствую. Фиона, как всегда, с материнской заботой узнавала, как нас кормят и принимаю ли я лекарства, сочувственно поглядывая на остальные окошки для посещений, оценивая людей находящихся со мной. Если бы не было этого разделяющего этот мир стекла на “до” и “после”, она бы не отпускала из своих коронных объятий. Только она умеет обнимать так, что сразу понимаешь, что ты кому-то нужен и у тебя есть семья.
Калеб только сел на место посетителя, как вся семейная атмосфера оборвалась в один момент. Когда сзади послышался русский акцент, и все увидели приближающегося к окну напротив фигуру в оранжевом.
В следующий момент ты думаешь о том, чтобы это все скорее закончилось, ведь желание оказаться в сравнительной эмоциональной безопасности у себя в камере куда привлекательней, чем лицезрение Микки напротив. Ведь именно кабинку напротив он выбирает для общения со своими визитерами. И мы сидим за одинаковыми столами, в одинаковой форме, и с совершенно разными эмоциями на лицах.
