Текст книги "Всё или ничего"
Автор книги: IRATI
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Надо бы пойти домой, но нет сил подняться.
– Я сейчас засну, Брайан.
В ответ слышится «мммм», а потом Брайан притягивает его к своему практически обнажённому телу, прогоняет прочь все страхи и обнимает покрепче, чтобы согреть. Он намного сильнее Супермена и красивее Бэтмена. Свою первую ночь в этой постели он проводит с ним, как тогда, когда им было пятнадцать и они устраивались поудобнее на продавленной кровати Майкла.
Через эту постель пройдут многие. Вполне возможно, кто-то даже останется на ночь. Они получат от Брайана легендарный секс и мифические оргазмы, но то будут безымянные ночи без сна. На утро прозвучит: «Пока, всего хорошего». Безымянные, утопшие в волнах секса. Брайан не будет обнимать их, оберегая сон. Он не будет мурлыкать для них саундтрек из Титаника, чтобы рассмешить. Они никогда не услышат «Люблю тебя, Майки», когда будут уже на грани забытья.
Многие – мать, Эммет, Мелани, Тед – предупреждают его, предостерегают, настаивают и ругаются. «Брайан тебе ничего не даёт», – говорят они. Возможно, в чём-то они правы, и возможно, он жалок, но это «ничто» значит для него почти «всё». С Брайаном всегда нужно выбирать. Ты получаешь или секс, или всё остальное. Майкл научился мириться с выбором, который сделала за них жизнь. И говоря «жизнь», он имеет в виду «Брайан».
Джастин
Подсчёт голосов начинается в восемь, и кажется, что стрелки на кухонных часах не двигаются. Вот всегда так! Если чего-то очень ждёшь, это всё никак не случается. Вода в чайнике не закипает, телефон не звонит, а время не идёт! Он сидит в полном одиночестве в лофте и ждёт, когда Брайан вернётся с голосования. Не знает, продолжать ли ему ждать или направиться прямиком в «У Вуди», чтобы убить время, пока по телевизору не начали объявлять предварительные результаты. Сейчас под рукой нет ни телевизора, ни музыкального центра, вообще ничего, квартира пуста, а минуты кажутся невыносимо долгими.
Пока не появляется Брайан.
– Миииилый, – Брайан распахивает дверь, напевая, – я доооома.
Джастин решает, что а) после голосования они с Майки выпили несколько больше, чем по паре пива б) у Брайана Кинни посттравматический шок в виде приступа веселья. Или так: посттравматический шок ещё не проявился. Что бы там ни было, Брайан, кажется, находится в лёгком шоке от перспективы того, что Стоквэлл может победить, и в то же время выглядит счастливым из-за ситуации в целом. Джастин думает «лови момент» и устремляется к Брайану с поцелуем и словами: «Здравствуй, мой сладкий. Как прошёл день?»
Брайан поддерживает игру: «Просто замечательно!» – бросает пиджак на пол, где раньше стоял диван за четыре тысячи долларов – «Ауууууу», – картинно заламывает руки – «Нет больше дивана!» Джастин решает, что рано или поздно Брайан начнёт сходить с ума взаправду. Рано или поздно он станет страдать от нехватки всех этих вещей, начнёт беситься, и уж найдёт способ, чтобы обвинить его, Джастина, в потери работы, заработка и привычного образа жизни. Надо это обдумать… Да, так оно всё и будет.
Но сейчас всё в порядке. Сейчас Брайан нетвёрдой походкой направляется в кухню, чтобы найти, куда бросить ключи. «Таааак, я мог бы положить их на стол, но эй! У меня и стола уже нет!»
– Знаешь, что мне больше всего нравится в нашем новом декоре, мой пирожок?
Он продолжает использовать ласковые прозвища и этот медово-приторный тон, и Джастин зажимает ладонью рот, чтобы не рассмеяться. Трезвый Брайан сардоничен, язвителен, насмешлив. Брайан под шофе и в хорошем расположении духа – зрелище довольно абсурдное.
– Что?
– Размах. Всё это…пространство. Я мог бы наполнить его водой, и получился бы огромный бассейн. Что думаешь?
Я люблю тебя, Брайан Кинни.
– Что это просто великолепная мысль. А какая экономия на одежде, ведь нам понадобятся только плавки. Правда, дверь мы больше открыть не сможем. А то вода вся вытечет.
Брайан направляется к нему. Его движения неловкие – алкоголь – и в то же время грациозные – Брайан. Поцелуй приносит привкус лучшего виски, который можно достать за деньги. Язык точно знает, куда двинуться, чтобы вызвать дрожь во всём теле. – Какой ты умный, – бормочет ему в рот, – Напомни-ка мне, что я не успел продать.
– Кровать?
– Определённо ты весьма сообразителен. Дураки, кто называют тебя обыкновенным безмозглым блондинчиком с аппетитной задницей.
Вылизывает ухо, шепчет «кровать». Это звучит как обещание, и они кружат в неком подобие танца по комнате, пока не добираются до постели. Раздеваются по дороге, срывают рубашки, не прекращая целоваться, потому что сейчас всё, что не является поцелуем, не имеет вообще никакого значения. Сейчас, когда Брайан пьян, его поцелуи жарче, глубже, очень влажные. Будто он плавится, сам превращается в жидкость. К тому моменту, когда они падают на матрас, оба уже возбуждены и трутся друг об друга, безуспешно пытаясь избавиться от брюк. Вернее, Джастин без проблем справляется со своими, а вот Брайан ниже пояса всё ещё одет, а его злорадный взгляд говорит: «Мне всё ещё хочется поиграть». Всякий раз, когда Джастин старается подобраться к молнии его джинсов, отталкивает руки, не позволяет поцеловать. Развалившись на кровати, этот ублюдок шлёпает его по рукам снова и снова, не позволяя раздеть себя. Джастин рычит от бессилия, кровь его сгущается, потому что он не знает, что за игру ведёт Брайан, но знает, что ещё ни одна из этих игр его не разочаровала. Никогда. А ещё он знает, что Брайан безбожно врёт, когда плаксиво сообщает:
– Думаю, сейчас у меня ничего не получится.
В это можно было бы поверить, если бы а) его возбужденный член не тёрся о Джастина уже достаточно долго б) это был не Брайан Кинни.
– Я потерял работу, плазменный телевизор, кожаные кресла и стол Mies Van Der Rohe, – драматически вздыхает он. – Не думаю, что у меня получится, пирожок.
Он продолжает звать его пирожком, поддерживая эту игру в ласковые прозвища, которая так веселит Джастина.
– Брайан Кинни, ты наконец позволишь мне раздеть себя, чтобы ты чтоб ты наконец уже меня трахнул.
Виски, пиво и потеря материальных благ подействовали на Брайана намного сильнее, чем он сам хочет в этом себе признаться, поэтому он смеётся. Его глаза зелены как никогда, он пьян и не в себе. Ликующий, на краю пропасти. Смеётся, напевая: «Неааааа, я не бууууудууу тебя трахать», и Джастин понимает, что тот готов сдаться в любой момент. Повинуясь его рукам. Может сделать нечто героическое – снова – или сорваться в ад – навсегда. Джастин старается разгадать все его секреты, понять, что тому нужно, чтобы дать это Брайану в двойном объёме. Но как же тяжело связно мыслить в его присутствии, лежать обнажённым рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки от заветной пуговицы на джинсах.
– Брайан, ты пытаешься вывести меня из себя?
Ответ скорее всего «да», потому что Брайан ухмыляется. Улыбка Макиавелли. Потягивается на кровати, как пантера, только что выпущенная из клетки. Голосом, которым можно было бы плавить карамель, спрашивает: «А почему я должен хотеть вывести тебя из себя?»
– Может, потому что ты хочешь, чтобы тебя наказали?
Предпринимает последнюю попытку стянуть с него джинсы. «Ты этого хочешь, Брайан?». И Брайан вновь пытается остановить его. «Этого?». Вот только на этот раз Джастин готов и движется быстрее. Наваливается сверху, прижимая Брайана к матрасу. Заводит его скрещенные руки за голову, крепко удерживая за запястья, не позволяя двигаться. И хотя Брайан сильнее и мог бы вывернуться, если бы захотел, но когда он пытается высвободиться, то делает это вполсилы. Пока игра ему нравится
– Замечаешь, что так я могу сделать с тобой всё, что захочу?
Если секундой раньше Брайан просто глубоко дышал, то сейчас его грудь вздымается чаще.
– Ты? – Брайан тяжело дышит, как зверь, готовый броситься на свою добычу и растерзать. – Что ты можешь мне сделать?
Это вызов и этого не может быть, просто не может быть… ведь Брайан не может просить его о том, о чём, кажется, действительно просит. Джастин чувствует, что весь взмок от одной лишь мысли, что это именно то, о чём он думает, и Брайан хочет услышать то, что Джастин так хочет сказать. Я отымею тебя, Брайан Кинни, как никто никогда тебя не имел.
– Я же уже сказал, – Джастин силится вернуться к чуть пренебрежительному тону, – Я буду делать то, что захочу.
Сейчас, когда Брайан начал терять контроль, возможно, ему действительно удастся задуманное. Брайан облизывает губы, -пожалуйста, пожалуйста, – выгибает бёдра навстречу ему, – Брайан, я хочу трахнуть тебя.
Взгляд с поволокой. Вызывающий тон. Вызов.
– Как. Страшно. – И добавляет, будто оскорбляет, – Тейлор.
Хочешь поиграть? Будет тебе игра.
Пока Брайан не передумал, Джастин свободной рукой начинает приспускать брюки, помогает себе ногами, чтобы сдёрнуть с него проклятые джинсы. В голове роятся вязкие, как сироп, мысли. Он думает: «Хочу тебя всего. Живьём съем», когда штаны уже сняты, и он видит, что у Брайана стоит. Но времени нет. Презервативы лежат на столике, а Брайан может передумать в любой момент. Он уже проделывал с ним такое. Сколько раз? Три? Четыре? Но сейчас Джастин не позволит ему передумать и пойти на попятную. А ещё он не хочет, чтобы Брайан переворачивался на живот. Он хочет сделать это, как есть, чтобы Брайан смотрел ему в лицо).
Пробегает языком по щекам, губам, мгновенно отстраняясь, едва Брайан хочет засосать его. Вылизывает шею, за ушами, затем язык находит ключицы. Джастин не хочет потерять контакт даже в тот момент, когда открывает любрикант. Покусывает грудь, затем зализывает укусы, растягивает вход уже смазанными пальцами – один, два, – и когда у Брайана вырывается протяжное шипение, Джастин боится, что кончит, даже ещё ничего не начав. Нужно собраться, но это так сложно, когда Брайан сжимает ягодицы, и Джастин мысленно предвкушает, что же он почувствует, когда место пальцев займёт кое-что посущественнее.
Он двигается медленно и проникает глубоко, пока костяшки не упираются в ягодицы, и он знает, что Брайан врёт: «Скажи, когда приступишь, блондинчик, а то пока я ничего не почувствовал», потому что у того перехватывает дыхание. Брайан играет с ним, старается разозлить, и делает это весьма неплохо, потому что какая-то часть Джастина жаждет доказать, что вовсе он не обыкновенный блондинчик.
– Ты меня почувствуешь, Кинни. А потом ещё неделю будешь чувствовать.
– Ну-ну, посмотрим.
Дерьмо, Брайан, как у тебя так получается? Он заставляет его потерять контроль, ему всегда это удаётся! А когда Джастин в таком состоянии, то совершенно невозможно обдумать, как лучше Брайана трахнуть, чтобы подарить лучший секс в его жизни. Когда тот приводит его в такое состояние, Джастин способен лишь следовать инстинкту, потому что все остальные чувства улетучиваются как дым. Он действует на автопилоте – надеть презерватив, раздвинуть ноги, отыскать простату – и слегка лихорадочно. Он ждет, что Брайан признается, как он, Джастин, нужен ему, и понимает, что тот никогда этого не сделает, не признается. Но можно, можно догадаться об этом по тому, как его тело покрывается испариной и как он стискивает зубы во время первого толчка, по тому, как движутся его бёдра, он трахает даже тогда, когда трахают его. Проникновения так глубоки, что Джастин ощущает разливающиеся внутри волны жара. «Ты же тоже это чувствуешь?» Пружины жалобно скрипят, а когда Брайан стонет: «Не знаю, о чём ты», Джастин начинает толкаться ещё сильнее, под другим углом, и Брайан вынужден на какой-то миг прикрыть глаза, чтобы окончательно не утратить контроль. Он просто не может позволить себе этого, по крайней мере, не утянув за собой Джастина. Поэтому Брайан царапает его спину, потом опускает руки ниже и чертит какие-то знаки на его заднице, проникает в него пальцами, подстраиваясь под движение бёдер. Старается сохранить хотя бы видимость контроля, но Джастина ему уже не обмануть, потому что рвущиеся из горла стоны уже не сдержать. Это я, Брайан, то, что тебе так нравится, это всё я.
Это секс, полный всхлипов и касаний губ, которые так и не перерастают в полноценные поцелуи, потому что языки просто не способны прийти к согласию, сталкиваются, слепо тычась друг в друга, что только сильнее заводит обоих. Это борьба тел, когда они схлестываются всё сильнее, всё глубже, не оставляя места для жалости, а в конце, в самом конце Брайан терпит полное поражение; его оргазм невозможно скрыть, нет места для уловок, его сопровождает протяженное гортанное «Ааааах», сквозь стиснутые зубы «Джастин», а потом – троекратное триумфальное «Джастинджатинджастин». Тейлору до этого как-то удавалось оставаться на грани, но когда он слышит это «Джастин», его как девятый вал накрывает оргазм, скручивает в бараний рог, и уходит, оставляя на теле следы пота и семени.
Они падают без сил и разглядывают потолок, пытаясь восстановить дыхание.
– Теперь я уже не богат, – когда Брайан начинает говорить, он уже не кажется пьяным, может, совсем чуть-чуть, – и тебе придётся содержать меня.
Джастин едва сдерживается, чтобы не кинуться названивать в Таймс– сообщить, что только что ему удалось трахнуть Брайана-Я-Всегда-Только-Сверху-Кинни, но ему удаётся совладать с порывом и он ограничивается довольным смешком.
– Да, я знаю. Мужская проституция и всё такое. Я уже обдумываю варианты.
В потолке нет ничего примечательного, но Брайан рассматривает его с неугасающим интересом. Возможно, потому что это единственное, что ещё осталось от старой квартиры, не считая кровати, конечно. А может, потому что так легче избегать взгляда Джастина.
– Тоже сойдёт, но на худой конец ты всегда можешь добиться успеха в мире искусства. Поразить мир своим непомерным талантом.
– Ну, у меня, между прочим, велик не только талант.
Брайан не смеётся шутке. Зато он поворачивается на бок и смотрит на него, щека лежит на ладони, а локоть опирается о скомканные шелковые простыни.
– Тебе по силам стать новый Уорхолом, Джастин, – Он говорит это с такой уверенностью, будто он настолько талантлив, что стоит только захотеть, и весь мир будет ему рукоплескать, а работы включат в постоянную экспозицию MoMA*. – Ты должен вытащить меня из нищеты.
Такая вера в его силы трогает Джастина, но не удивляет, ведь он точно так же верит в силы Брайана.
– Ты сколотишь состояние раньше меня. Деньги тянутся к тебе точно так же, как и люди. – Нежный и долгий поцелуй. – Деньги тебя любят, Брайан.
Я тебя люблю.
Брайан говорит, как раньше никогда не говорил. Нежно и беззлобно. Смотрит на него, отводит взгляд, снова смотрит. Это момент странной робости, которая появляется, чтобы тут же исчезнуть.
– А я люблю деньги.
Джастин думает, действительно ли Брайан имеет в виду то, что ему кажется. И наконец осмеливается спросить, пусть и не напрямую, украдкой сглотнув.
– Так, может, это взаимная любовь?
Брайан едва заметно кивает, и с Джастином приключается серия микроинфарктов, пока он слушает, как Брайан признаётся, что «да, должно быть, это любовь» – то, что происходит между ним и деньгами. Торопится поцеловать его, потому что боится ляпнуть что-нибудь не то, и нужно срочно чем-то занять рот. Пять минут спустя они уже прежние Брайан и Джастин, которые никогда не говорят о такой чепухе, как любовь.
– Послушай, – пока Джастин принимает душ, Брайан отодвигает дверцу и просовывает голову внутрь. Он всё ещё пьян, а потому в приподнятом настроении. – Вот теперь, когда я беден, ты не подумываешь о том, чтобы бросить меня и заняться сколачиванием собственного состояния? – Шагает внутрь, приближается к Джастину, обнимает сзади, прижимаясь всем телом. – Это было бы разумным решением, юноша.
– Ага, и локти кусать, когда ты снова разбогатеешь? Ещё чего! – Расслабляется в этом объятии под горячими струями. Старается, чтобы голос звучал не слишком легкомысленно и не слишком серьёзно. – Ты моя инвестиция в будущее, Брайан Кинни.
Брайан намыливает его живот
– Как долгосрочный банковский вклад?
Пожизненный.
– Что-то типа того.
Этой ночью Стоквэлл терпит поражение благодаря голосам гей-сообщества, и тогда Брайан вздыхает с облегчением и обнимает его посреди всеобщего ликования и эйфории. Джастин так сильно прижимается к нему, что на какое-то мгновение земля уходит из-под ног. Брайан помогает ему взлететь, совсем как в его снах. Толпа празднует всю ночь, и когда Майкл забирает машину, единственную оставшуюся у него материальную ценность, Брайану остаётся лишь вздохнуть. Ни тени злости или раздражения.
– А вот теперь я точно лишился всего.
Джастин сдерживает радость и ещё с десяток смутных чувств и ощущений, которые рвутся наружу. А потом они всё же прорываются, находя выход в улыбке, озаряющей весь Гейополис. Обнимает Брайана на самой верхней ступеньке «У Вуди».
– Не всего.
Для кого-то, кто верит в нарочито романтические жесты, это могло бы стать достойным завершением их истории. Цветная точка их поцелуя, место, где Либерти Авеню становится центром вселенной. А для таких людей, как Брайан и Джастин, которые бегут от какой бы то ни было романтики, как от чумы, это всего лишь одна из ночей, когда они могут отпраздновать такую весомую, но такую эфемерную победу. Они будут заниматься любовью до зари в доме без мебели. В конечном счёте, потеряли они не так уж много, а взамен получили нечто, что нельзя приобрести за деньги. И нельзя продать. Это невозможно описать словами. Это довольно сложно объяснить и практически невозможно разрушить. В некотором смысле они добились всего. И пусть другим об этом не узнать, но вполне достаточно, что им самим известно: сегодня ночью они спасли мир.
* Музей современного искусства MoMA (Нью-Йорк)
