Текст книги "Boy Meets Evil (СИ)"

Автор книги: ira.gale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Вопль Каири напомнил крик банши. Рен вдруг стало интересно: он оплакивал Чонгука, Чимина или её?

Широкий мах крыльев заставил весь свет в святилище рассеяться по углам, опуская на ритуальный круг сумерки. Чимин наблюдал за происходящим у входа, запечатывая красивую картинку у себя в голове. Через пару секунд всё должно закончиться и исчезнуть, а белые одежды окрасятся в бордовый цвет.

Он замешкался лишь на секунду, когда ещё был шанс отступить и не лезть на рожон, не идти против заложенных в него установок. Но разве в действительности у него был иной выбор? Чимин до боли впился ногтями в ладони, сжимая пальцы в кулаки, и рванул вперед. Он резким движением схватил Чонгука за ворот ханбока и скользнул вместе с ним в тень.

Серая и густая хмурь жадно поглощала в себя пространство святилища, но бывший лучший друг не выглядел испуганным или удивленным. Напротив, на губах появилась довольная ухмылка, а брови насмешливо изогнулись. Бесило. Чимина до рези в глазах это раздражало. Захотелось вмазать костяшками по чужому лицу и смотреть, как с него сходит эта маска «я тебя ждал».

– А я уж было подумал, что ты не придешь, – фыркнул Чонгук, поднимаясь на ноги и принимая расслабленную позу. Это бесило ещё больше. В конце концов, они тут не в бирюльки играть собирались, а на жизнь.

– Разве я мог так поступиться со своим тонсэном? – театральностью запахло ещё на первых слогах чиминовой речи, к ней подключились и движения: взмахи руками, оттягивание нижней губы, чтобы изобразить на лице глубокую задумчивость, и в довершение ко всему округлить глаза, словно его смертельно обидели чужие слова. Лишь в самом конце Чимин не выдержал и хохотнул, принимая обратно лукавый вид, под которым пряталась готовность напасть в любую секунду. – Жаль только, что я так и не увижу, как вы завершите свой ритуал, и Рен принимает истинную форму.

– Мы уже его завершили, если ты не заметил – клятвы были сказаны, зелье было выпито.

– Ты не знаешь? – Чимин вскинул брови, изображая удивление. – Для того, чтобы завершить ритуал ты должен увидеть животную форму своего фамильяра. Насколько мне известно Рен никогда тебе её не показывала.

– Ну ничего страшного, – фыркнул Чонгук, не сдерживая улыбки-оскала, – увижу минут через пять.

И у Чимина громко упало забрало, в глаза будто кто-то залил чистую, ничем не разбавленную, агрессию. Святая наивность Чонгука, граничащая с безумием, раздражала и выворачивала нутро наизнанку. Пак в одно мгновение оказался возле бывшего друга, вжимая его предплечьем в деревянную стену. Во второй руке блеснуло лезвие, заранее припрятанного нож. Замысловатые узоры на металле и зазубрины у самой рукоятки говорили о том, что клинок был пропитан магией, но Чонгук опять не выглядел испуганным или удивленным.

Бесило до чертиков.

У них с Чонгуком было два плана: один на случай, если Чимин схватил бы Рен, а второй на случай, если схватили бы не Рен. В данный момент оба плана казались девушке до безумия тупыми и безнадежными, но она всё ещё была готова махнуться с Чоном местами.

Скрипя зубами, Тэндо все-таки внушала одному гостю за другим иллюзию того, что обряд прошел спокойно и без эксцессов, заставляя их постепенно расходиться. В святилище оставались только друзья парня со своими фамильярами.

– Мне кажется или сейчас лучшее время для фразы «а я ведь говорил»? – устало и даже немного скучающе прохрипел Юнги, подпирая собой стенку.

Рен лишь пожала плечами – всё шло по плану. По крайней мере, со своей стороны она четко ему следовала. Оставалось надеяться, что Чонгук также не выкинет какой-нибудь фокус. Например, умрет.

Чонгук внутри будто инеем покрылся: никаких эмоций, всё замерло в ожидание дальнейших действий. Его не пугало ни лезвие ножа возле сонной артерии, ни чиминовский взгляд, ни его нечеловеческий оскал. Он мог думать лишь о том, что пять минут назад поклялся защищать Рен от всех существ. Чимин занимал почетное первое место в этом длинном списке.

Пока Пак наслаждался своей мимолетной властью, Чонгук мысленно прикидывал свои варианты и приходил к неутешительному выводу: штучку из сна придется достать раньше, чем он планировал изначально, а значит убить Чимина по-тихому не получится.

Он недовольно сморщил нос, брови съехали к переносице, на языке вертелась очередная колкость. Чонгуку ужасно хотелось смыть маску собственного превосходства с лица бывшего лучшего друга. Хотелось уколоть его, как можно больнее, но вместо этого он согнул ногу в колене и ударил ею в чужой живот. Чимин ожидаемо отшатнулся, на чонгуковской шее остался неглубокий порез. Он воспользовался моментом и наотмашь ударил соперника в лицо. Россыпь магических колец оставила витиеватые ссадины на щеке. Чон завалил его на пол, усаживаясь сверху, и обхватил одной рукой шею, а второй крепко держал чужую руку, в которой лежал нож.

Из горла вырывался сдавленный рык, Чимин под ним бесцельно хватал губами кислород. Чонгук ударил чужой рукой об пол, стараясь выбить оттуда нож, но вместо этого лишь стер чужие костяшки в кровь.

– Кстати! Забыл сказать раньше! – восклицания тонут в утробном рычание. – Я! Видел! Животную форму Рен! Видел!

– Просыпайся, Чонгук, – резкий девичий голос проник в его сон, сопровождаясь ощутимой тряской. Чонгук нехотя разлепил глаза, едва улавливая в фокус лицо Рен.

– Ну, чего тебе?!

– Мы должны опередить Чимина, – сон отступил мгновенно, ненависть и злость отрезвляли получше ледяной воды.

– Каким образом?

– Я не буду ждать завтрашнего ритуала, обращусь в лису сейчас. На случай, если он вдруг решит прервать ритуал и не даст тебе меня увидеть.

Чонгук не успел ничего сказать, только глаза пошире раскрыл, когда девчонка шепнула что-то на японском. Он не уверен моргнул ли или это была какая-то неведомая ему магия, но уже через секунду перед ним не было мелкой девчонки. Только лиса.

Ногицунэ была средних размеров, жилистая и до одури пушистая. Её пепельный мех серебрился в лунном свете, а сиреневые кончики шерстки будто бы светились в темноте. Вытянутая лисья мордочка была обращена к нему, а черные глаза тускло блестели желтым. Он против воли протянул к ней руку, чтобы пальцами забраться в мягкий мех, провести вдоль хребта и услышать фырканье.

– Красивая, – шумно выдохнул Чонгук.

Чонгук лишь на секунду отвлекся, вспоминая прошлую ночь и лису у себя на коленях, но Чимин успел заметить. Он ловким движением пальцев перевернул рукоять ножа и, выдернув свою руку из хватки, воткнул нож в бедро. Глаза у Чонгука широко распахнулись, а шок вперемешку с адреналином заглушили острую боль, но бедро всё ещё прожигало от магии.

Чимин столкнул его себя и с трудом поднялся, пошатываясь в разные стороны. Он больше напоминал маятник, чем человека твердо стоящего на ногах, скорее всего у него было сотрясение. Но даже в этот момент в его взгляде отчетливо читалась ненависть и… зависть? Да, кажется, это была именно зависть.

– Я убью тебя! – хриплый плевок, и с чонгуковых губ стекла красноватая нитка слюны, что выглядело ярким пятном в сером мире теней. Пак наклонился к Чонгуку, чтобы говорить ему прямо в лицо, обнажая свою кровавую улыбку. – Я убью тебя, а потом я убью её, потому что она только моя! И никакой обряд этого не изменит!

Чонгуку показалось, что его трезвый рассудок самостоятельно сорвался с последней петли. Внутри всё покрылось не то что инеем, а толстым слоем льда. Больше всего на свете Чонгук не любил, когда ему угрожали.

– Ну, попробуй! – откровенная насмешка брошена прямо в лицо. Его громкий вскрик перебивал звук дробящегося стекла: баночка, которую он вытащил из сна, разлеталась на кусочки и оттуда вылетел светлячок. Мотылек за одну секунду расщепился, и теперь в сером мире таких было уже двое. Через секунду началась цепная реакция, которая не останавливалась, пока вся тень не покрылась желтоватым светом.

Рен посмотрела на часы, отсчитывая секунды до истечения времени бездействия. Они договаривались, что тот кто останется снаружи подождет ровно семь минут, прежде чем действовать.

6:58

6:59

7:00

– Дзин,* – Рен скложила руки в необходимом жесте, и моментально обратилась в ногицунэ. В теле лисы было привычно тепло и немного тянуло жилы.

На заднем фоне слышны чьи-то удивленные вздохи. Кажется, это был Хосок и возможно даже Шуга. Рен повертела мордочкой, примеряясь к прыжку. Лисья форма полностью освобождала всю её силу, расставляя по местам ловкость с гибкостью, обоняние и слух. Она преодолела расстояние святилища за пару секунд, пробираясь ловкими движениями на самую верхнюю балку под крышей.

Ногицунэ действовала уверенно и расслабленно, потому что её противник уже давно заточен в реальности, которую она для него приготовила и которую собиралась сейчас разрушить. Прыжок, чтобы вцепиться зубами в лапу белого ворона и потянуть, утаскивая за собою вниз.

Истошное карканье перемежалось с рёвом и бешеными взмахами крыльев – Каири пытался вырваться на свободу. Белоснежные перья разлетались, словно пух, по каменному полу, и без того красные глаза наливались ещё большим цветом, словно переспевшая вишня. Он вынужденно принял человеческую форму, чтобы спихнуть с себя лису, но вместо того чтобы отлететь в стену, Рен мягко приземлилась на лапы, сделала ещё один прыжок и укусила парня в бок.

Сущность ногицунэ требовала крови, будила в ней жадность и злость. Темные желания и эмоции, что до этого так упорно скрывались лисой, сейчас выходили наружу яростными укусами. Она нападала и нападала, чувствуя как шерсть возле пасти намокала от крови, из глотки рвался звериный рык. Всё внутри неё требовало ещё и ещё. А потом её оглушил хлопок и вспышка света, в ушах истошно звенело отдачей.

Рен оглушено мотала лисьей мордочкой в разные стороны, стараясь прийти в себя. Чонгук успел заметить лишь скрючившегося и отползающего парня с месивом вместо бока. Кровавые капли непривычно резали глаза своим ярким цветом.

– Рен! – воскликнул Чонгук, призывая девушку и откидываясь на каменный пол, пока вокруг набирала обороты суматоха.

Глаза закрывались от усталости и боли, хотелось дернуть за чертов клинок, но он не мог. Загвоздка магического оружия была в том, что на них писали разные заклинания и в самом конце добавляли печать, которая не позволяла вынимать оружие пострадавшему. Это мог сделать либо тот кто вогнал нож, либо же фамильяр жертвы.

– Рен! – крик получился хриплым и рваным, ногу раздирало и жгло на части. Чонгук так плотно сомкнул веки, что не было сил их открыть обратно, зато он слышал всё, что происходило вокруг.

Тэхён с Юнги скручивали Чимина и выводили его из святилища, Хосок что-то бурчал себе под нос, Намджун с Дохи иногда отвечали ему. Лишь Сокджина и Рен не было слышно. Как только Чонгук хотел снова взреветь имя своего фамильяра, он почувствовал тяжесть и холод чьих-то пальцев на бедре, а потом резкую боль и такое же резкое облегчение. Только сделав глубокий вдох, он смог открыть глаза и увидеть перед собой Рен.

Лицо у ногицунэ было не то испуганное, не то виноватое, весь рот и щеки испачканы кровью. Первое о чем он подумал, что её кто-то ранил, но она едва заметно качнула головой, как бы говоря «это не моя кровь». Только тогда Чонгук смог сделать глубокий и шумный выдох, дарящий приятную пустоту внутри.

Пусть он не убил Чимина сегодня, зато теперь он знал, что может приснить оружие против его способностей. Может защитить Рен.

***

Чонгук сидел уже третий час в окружении друзей и их фамильяров. Ногу Хосок успешно залатал какой-то магической мазью и нашептыванием. В итоге остался лишь розовый рубец и тянущая боль в мышцах. Остальные воспользовались предлогом «вдруг Хоби понадобится помощь» и завалились в дом Рен, а потом вжух: горячий ужин, много алкоголя и громких разговоров. Только Чонгуку всё это не интересно. Черт его знает, но почему-то куда важнее ему было наблюдать за своим фамильяром.

Ногицунэ изящно выворачивалась из любого разговора, много ела и также много пила, постоянно уходила курить на задний двор вместе с Шугой и Тэхёном. Видит бог, Чонгук уже несколько раз порывался схватить за шкирку своих хёнов и отучить их курить, но морда Хосока всегда всплывала перед ним так не вовремя со своим строгим «мне твою ногу надо проверить». Да, гребаный ж ты йод.

Но момент настал: Рен почти согнулась пополам, гуськом двигаясь на улицу, чтобы улизнуть туда одной с пачкой сигарет в зубах и бутылкой виски в руках. Чонгук выждал пару минут и резво захромал за ней следом, закрывая дверь снаружи, чтобы точно никто не влез.

Рен с ногами забралась на деревянную лавочку под уличным светильником на стене дома. Она пустым взглядом пялилась в одну точку, опираясь на колени подбородком. Чонгук непроизвольно улыбнулся, глядя на девушку, которая в таком положении больше всего напоминала ему лису.

– Всё в порядке? – и вопрос его был очевидно глупый, совершенно точно не к месту и не к ситуации, но почему-то ему казался единственно верным в данных обстоятельствах.

Она лениво наклонила голову под неестественным градусом, чтобы щекой лечь на колени, носом к верху и глазами на него смотреть. У Чонгука сердце пропустило удар, потому что в черных глазах он не нашел привычной колючей решетки – только какое-то плавящееся тепло, будто солнце растопило гудрон.

– Да, – тихо и немного хрипло ответила Рен, складывая губы в трубочку. Пьяная. Чонгук брови немного удивленно заломил, а потом хихикнул коротко и сел рядом. Если бы он раньше узнал, что она когда пьяная такая смешная и милая, то каждый день подливал бы ей в кофе вискаря.

– Я совсем забыла, – рваным движением выпрямилась, упираясь лопатками в спинку лавочки, и ударила легонько себя ладонью по лицу. Тонкие пальцы разъехались в стороны, открывая один глаз, и она вкрадчивым голосом, ласково-ласково, спросила: – Как твоя нога?

И Чонгук снова хихикнул, но уже совсем не коротко. Рука сама потянулась к её голове и взъерошила мягкие волосы. Рен втянула шею, сжимаясь всем телом, словно в ожидании удара или будто какая-то пружина.

– Всё в порядке, – добродушно произнёс парень, опуская руку и прикладываясь к бутылке. Рен как-то облегченно выдохнула и щелкнула зажигалкой, чтобы закурить. Чонгук сморщил нос, во рту пекло от пряности виски. – Ты не хочешь спросить у меня про Чимина?

Рен дернула плечом против воли. Просто тело, расслабленное выпивкой, продолжало привычно откликаться на знакомое имя. Она прикусила нижнюю губу, на языке ширилось пятно едкого равнодушия и стыда. Ей не хотелось ни спрашивать, ни знать чего-то о Чимине. Рен чувствовала неловкость, перед глазами то и дело вставала картинка происходящего в святилище: Чонгук зовущий её, на губах металлический привкус крови, а внутри зудящее и животное чувство голода.

Она не хотела останавливаться, не хотела отпускать Каири – в тот момент темная сущность ногицунэ взяла над ней верх, оскалила зубы и рвалась наружу. Это пугало её ужасно, но хуже этого был только стыд перед Чонгуком. Именно поэтому Рен весь вечер пряталась и увиливала от него, хоть и чувствовала его прожигающий взгляд. Руки потянулись к краям одежды, чтобы закутаться и прикрыть этот срам. Он видел, видел, какой она может быть.

– Чонгук, – она сглотнула никотиновый комок дыма, проталкивая его вместе с чужим именем внутрь. – Мне плевать на то, что произошло с Чимином. Важно то, что твои сверчки сработали и ты остался жив.

Извинения за свою слабость так и остались у неё во рту. Взгляд опустился в пол, разглядывая круглые носки мартинсов, когда чужая теплая рука коснулась её. Чонгук сцепил их пальцы в замок, поглаживая костяшки её пальцев.

– Тогда чего ты так зажалась? – по нему было отчетливо видно, что он лишь старается выглядеть безмятежно и добродушно, но внутри его явно что-то беспокоило. Рен сморгнула неуверенно, ведь на секунду ей показалось, будто он читает её.

– А ты сам не догадываешься? – лицо её смялось в мученическую гримасу. Она думала ровно пару секунд, прежде чем выхватить у него бутылку и сделать большой глоток. Горло обожгло пряной янтарной жидкостью, во рту застряло ванильное послевкусие. Жаль только, что оно не помогло избавиться от выжидающего взгляда Чонгука.

– Боже.., – она качнула головой и закатила глаза, бросая окурок в жестяную банку, – ты ведь видел меня там – я рвала Каири на куски. Я чувствовала его боль и страх, и я наслаждалась этим, понимаешь? Это уже потом меня придавило ужасом от того, что я сделала, но в самом начале – мне нравилось. Я хотела ещё и ещё! Ногицунэ внутри меня требовала большего!

– И-и? – голос у него вдруг сделался резким, тяжелым и твердым, будто его раздражало, что она ему говорила очевидные вещи, поэтому он подгонял её.

– Тебе этого мало? – взмолилась Рен, снова делая большой глоток. – Не понимаешь, что мне стыдно и противно от самой себя, ведь ты всё это видел. Видел, как мои глаза горели жаждой, видел мое лицо в чужой крови. Гос-с-с-с-поди.

Её последние слова неприятно ударили в затылок. Было до чертиков обидно, но не больно. Неужели, она правда маялась из-за этого весь вечер? Нет, не так. Неужели, она правда думала, что он не в курсе кто ему достался в качестве фамильяра? Может быть в первую встречу он и был необразованным фикусом, но сейчас, проштудировав все имеющиеся книги про кицунэ и ногицунэ, он всё знал.

Знал, что когда лисицы становятся ногицунэ, то они сталкиваются со своим темным «я». Всё плохое и потаённое вылезало наружу, стоило только дать повод. Некоторые могли это контролировать и не превращаться в озлобленных и бездушных, а кто-то сдавался ещё на старте. Чонгук верил – Рен не из вторых. Она будет бороться с темнотой внутри себя до последнего, и её слова были лишним тому подтверждением.

Рен подскочила, принимаясь наворачивать круги, и до него вдруг дошло – она стеснялась себя перед ним. Боялась того, что он может о ней подумать, что перестанет ей доверять, разочаруется и отложит, как поломанную игрушку.

Зубы у него громко скрипнули. Он до крови прокусил себе щеку изнутри.

Это ж как её Чимин надломил, что она теперь при малейшей трудности уже была готова упасть в истерику и поддаться панике?! Злость накатывала постепенно. Разве он давал ей повод усомниться в нем?

– Ты что?! – он поднялся также резко, даже не морщась от неприятной боли в ноге, сейчас всё заглушалось злостью и ревностью. – Ты, блять, серьезно думаешь, что я могу выкинуть тебя, столкнувшись с какой-то трудностью?! – Чонгук схватил её крепко за плечи и встряхнул, черные глаза стали стеклянными. Он на секунду испугался, что сделал ей больно, и ослабил хватку, но потом снова сжал пальцы. – И не смей говорить, что я тебя испугался. Нет! Я не боюсь ни тебя, ни твоей темной стороны. Сегодня, когда я произносил клятву, я произносил её вам обеим. Тебе и твоей ногицунэ внутри, слышишь?

Снова встряхнул, но уже не так резко, более плавно и лишь для того, чтобы она согласно мотнула головой. Рен хлопала ресницами и медленно растекалась в его руках, чувствуя спокойствие. Она облизнула губы и тихо выдохнула.

Чонгук завис, наблюдая за движением языка по влажным губам. Электрический разряд прострелил от поясницы к затылку, губы начало жечь воспоминанием о вкусе чужих. Сердце забилось с бешеной скоростью, пульс отчаянно долбился в подушечки пальцев, напоминая о том какая у неё мягкая кожа на ощупь.

Рен дышала прерывисто и не смотрела на него, мазала взглядом по шее, и в первый раз в жизни Чонгук возненавидел их разницу в росте. Ему хотелось увидеть её черные глаза, хотелось найти там синхрон с его чувствами. Теоретически он мог бы потянуть за её подбородок и добиться желаемого силой, но на практике: ему было страшно обжечься об мягкую кожу и после не остановиться.

Он хотел её поцеловать, но не как в первый раз, желая забрать у неё часть боли, нет. Сейчас он просто хотел её целовать, чувствовать её, вжимать её в себя, вобрать в себя полностью со всей темнотой.

– Эй, а вы чего дверь закрыли? – воскликнул Хосок, вылезая на половину из окна в кухне, что выходило на задний двор. Чонгук обернулся и ощутил теперь лишь одно единственное желание: съездить по морде своего хёна. – Из-за Тэхёна с Шугой мы все там, как ёжики в тумане. Выпустите их, а?

Хосок улыбался широко и солнечно, максимально довольно, а Рен давилась смешком и открывала послушно дверь, ускользая из его хватки.

Да, гребаный ж ты йод.

Тэхён ближе к полуночи заметил отчетливое напряжение между Чонгуком и Рен. Не отрицательное, а такое гудящее, ноющее напряжение, которое бывает у людей когда они что-то недосказали или не доделали. Оно между ними в каждом движении, в каждом косом взгляде сквозило. Особенно легко считывалось у Чонгука, потому что тот смотрел на неё осознанно. А Рен бессознательно, будто сама ещё не до конца поняла, но мысли и желания опережали разум. Тэхён вообще-то не заделывался в свахи или того хуже купидоны, но всё равно потащил Рен на улицу.

Они опирались о стену и курили, поглядывая на звездное небо. Тэхён не понимал ни разу зачем он всё это делал, но всё яснее понимал, почему она вдруг намагичила себе дом в лесу. Воздух чище – да, но самое главное – это не замутненное облаками и выхлопами ночное небо.

Он громко и тяжело выдохнул, потер свой затылок рукой и опустил взгляд. Он правда не понимал на кой черт ему это всё, потому что, признаться честно, лисица его и самого привлекала, но скорее как человек. Рен из того типа людей, что со всех сторон окружали себя стеной изо льда, которая вроде и прозрачная, а вроде и хрен ты увидишь, что там внутри творится. А внутри у таких обязательно было интересно. Тэхён это точно знал, потому что сам был из этой породы.

– Расскажешь, чего тебя так дергает весь вечер? – негромко спросил Ким. Рен едва улыбнулась, прищурилась от сигаретного дыма, задумываясь на минуту.

– Если начну перечислять, то мы и до утра не управимся, – она вскинула на него взгляд. Тэхён улыбнулся, кивнул в ответ совсем слабо и еле заметно, но успел про себя удивиться: как легко им было общаться друг с другом. Он честно пытался вспомнить, когда такое в последний раз было, но у него даже с Чонгуком так не получалось. А тут – вроде говоришь мало, но понимаешь сразу столько, что требовался тайм-аут, дабы переварить и дать хоть какой-то вразумительный ответ.

Тэхён только собрался открыть рот, чтобы произнести банальное «отпусти себя, расслабься», как заметил блестящие глаза и влажные щеки. Он аккуратно обнял девушку, укладывая голову себе на плечо. Волосы нежно гладил, пока в нос ударял отчетливый запах ванили, цитруса и хвойных. Она пахла, как праздник. Тэхён ухмыльнулся про себя.

– Ты решила, что если один раз поддалась своей темной стороне, то Чонгук тебя тоже оставит? – аккуратно спросил он, Рен положительно замахала головой, давясь вздохом. – Ты испугалась самой себя? – снова качание головой, теперь к нему добавилось шмыганье носом. – Спешу тебя расстроить: Чонгуку на это глубоко плевать. Он обладает какой-то уникальной способностью принимать людей с их недостатками. Возможно это оттого, что он и сам не паинька, – Тэхён не знал почему он ей всё это говорил, но чувствовал, что должен был, а он привык доверять своему чутью. – Тебе стоит бояться темноты внутри себя только в том случае, если чувствуешь, что неспособна с ней примириться и договориться. Уж ты-то должна знать – темнота есть в каждом из нас, наша задача научиться с ней сосуществовать.

Рен отстранилась, посмотрела на него без тени смущения или стыда. Она позволила ему заглянуть внутрь своего льда, не оказывая сопротивления. В глазах мелькало понимание, но стресс её всё ещё не отпускал – оно и понятно, учитывая все обстоятельства. Например, Пак Чимина.

– Отпусти себя, расслабься, – наконец, Тэхён произнёс вслух свою заготовленную банальность.

– Пожалуй я так и сделаю, – ухмыльнулась девушка, вытирая ладонями щеки и качая головой.

Чонгук лениво мешал гадальные карты, распластавшись на диване, пока остальные играли в очередную настолку. Рен с Тэхёном вышли покурить ещё минут пятнадцать назад и не то, чтобы Чонгук засекал, но он засекал. Он всё ещё чувствовал острое желание коснуться, смять её губы, распробовать на вкус полноценно, не так чтобы забирать боль, а так чтобы делиться своими чувствами.

Он думал о Рен, когда вытягивал карту. Перевернутый Туз огня – человек скрывает свои чувства и желания, не может и не знает, как с ними справиться, скорее всего из-за каких-то внутренних преград.

Тут к гадалке не ходи – карта удивительным образом подходила обоим. Дважды к гадалке не ходи, потому что внутренняя преграда у них тоже была одна на двоих – Пак Чимин.

Чонгук жевал свою щеку изнутри, разглядывая задумчиво золотистый рисунок на черном фоне. Он даже не заметил, как ребята вернулись. Лишь минут через пять отлип, заливая неприятную горечь во рту пряным виски и вклинился в общее веселье, цепляя глазами заветный силуэт. Рен будто почувствовала и обернулась, посмотрев тяжелым взглядом, от которого Чонгука прошибло на холодный пот.

Ну зачем она так? Он же старался держать себя в руках, ментально завязывая узел на собственных запястьях, а она тянула за конец веревки. Тянула и тянула, не желая остановиться.

Они играли в гляделки до победного конца, Чонгуку даже начинало казаться, что ещё пара таких заходов и он сорвется к чертям. На выручку пришли Намджун с Дохи, которые первыми засобирались домой, а за ними потянулись и остальные. Чонгук думал, что свалится от усталости, когда за ними закроется дверь, но стресс от произошедшего днем, не выветрившийся адреналин подкрепленный алкоголем, настойчиво оттаскивали от него сон.

Они с Рен стояли в коридоре возле входной двери и снова смотрели друг на друга. Он первый заметил её рваные вдохи и непроизвольно облизнул губы. Ключицы соблазнительно выглядывали из разреза футболки – когда она только успела снять толстовку? – ему было интересно какие они на вкус. На её скулах появился легкий румянец, и Чонгуку снова стало интересно узнать, например, как сильно она может покраснеть. Сможет ли он заставить её покраснеть?

Молчание тугим узлом затягивалось между ними, оседая тяжестью внизу живота. Чонгук, обещавший себе не сдаваться, не напирать и много других «не», потому что он не животное какое-то, в итоге признал поражение первым.

Ровно два шага навстречу, а потом он положил ладонь на затылок и впился в её полураскрытые губы. Он языком сразу внутрь скользнул, жадно исследуя знакомый-чужой рот. Смаковал её сладкий вкус с алкогольно-пряным послевкусием. Рен выдохнула громко ему в рот, обнимая его запястье рукой, но совсем не как в прошлый раз, наоборот с целью притянуть к себе ближе. Она отвечала на его поцелуй.

У Чонгука тормоза отказали ещё на подступах к стартовой линии, поэтому он пальцами забирался ей под футболку, обжигаясь о теплую кожу на выступающих ребрах. Гос-споди, какая же она худая и хрупкая – не сломать бы. Ладонь с затылка переместилась ниже под мягкую ткань, он обнимал её плечо. Чонгук был готов поклясться, что пульс у него сейчас дергался рваной кардиограммой на подушечках, что трогали её кожу.

Он отстранился, громко выдыхая, но получилось что-то между рыком и стоном. Посмотрел на неё вопросительно, словно ему всё ещё было сложно поверить в то, что он может.

– Последний шанс запрыгнуть на поезд, идущий до станции «нет», – хмыкнул как-то гулко и сдавленно, поглядывая на неё исподлобья. Рен ответила ему смазанным взглядом и горячим дыханием.

– Мне нужен тот, который следует до станции «да», – фыркнула смешливо девушка, отпечатывая влажный след своих губ на мочке его уха.

Во-первых, он пытался.

Во-вторых, злоебучие карты обманули его, потому что внезапно они оба знали, как справиться с внутренними преградами.

В-третьих, завтра он обязательно помолится богам, сходит в святилище и поставит свечки в каждом храме, который встретит, потому что Чонгук ненавидел оставаться в долгу.

Чонгук уже очень плохо помнил, как они добирались до кровати, и не осознавал совершенно в чьей спальне по итогу оказались. Знал только, что губы у неё горячие, язык требовательный, а пальцы ледяные ровно пару секунд, а потом согрелись об его кожу.

Он стянул с неё ненавистную футболку и принялся целовать её шею, ключицы – они на вкус, кстати, оказались сладковато-пряно-острые – и грудь. Застежка лифчика сдалась ему быстро, а он лишь на секунду задержался, чтобы запечатлеть на подкорке вид её красивого тела. Рен руками в каком-то дёрганном жесте потянулась, дабы прикрыться, но он перехватил запястья и уложил ладони себе на плечи.

– Не смей, – хриплым шепотом, обдавая кожу груди горячим дыханием, произнёс Чонгук. – Ты очень красивая, не закрывайся.

Она выдохнула сдавленно, а он про себя только и успел отметить, что Рен какая-то запредельная, острая на язык, самоуверенная, а копнуть поглубже, так там такая мякоть.

Чонгуку нравилось трогать её с трепетом и аккуратностью. Он целовал её грудь, перекатывая во рту соски, запечатывая легкий укус на ребрах, а потом оставил там же, на ребрах, влажную дорожку. Он оторвался лишь на секунду, когда она сильнее сжала его плечи, посмотрел на неё и с удовольствием отметил про себя – покраснела пятнами до самой груди.

Рен наклонилась к нему, чтобы сорвать поцелуй и прикусить нижнюю губу, чтобы оттянуть её, чтобы после ухмыльнуться чуть-чуть и снять с него футболку. Она слишком много «чтобы», но Чонгук был не в силах сопротивляться. Он потянул пуговицу на джинсах из петли, молния протяжно скрипнула, пальцы скользнули за кромку кружева.

Она простонала ему в рот тяжело и горячо, когда большой палец прошелся между складок. Чонгуку рвало крышу. Он физически ощущал, как у него пробки вылетали, потому что она горячая и влажная. Потому что для него, из-за него. Он снова поцеловал её, нажимая пальцами на чувствительные точки, легонько укусил мочку уха, кожу шеи, а потом опять поцеловал. Он вошёл в неё пальцами, и она тут же дернула бедрами, подаваясь навстречу ласкам.

Чонгук целовал, двигаясь в ней и ощущая, как сам горит изнутри от восторга и желания, как плавится вместе с ней, но в итоге осаживал себя. Ему так не хотелось бежать с ней куда-то, оголтело сдаваясь желанию, он хотел сначала полностью насладиться ею. Снова целовал губы, потому что они сладкие, потому что целоваться с ней это отдельный вид удовольствия, и кажется он превращался в фетишиста.

Целовал, целовал, целовал.

Он аккуратно убрал пальцы и стянул с неё джинсы, не давая ей повторить того же с ним. Схватил неосознанно сильно за бедра и придвинул к себе, пробуя на вкус жадно. Рен раскрывалась на его языке пряной и терпкой смирной. Она схватилась за изголовье кровати и рвано на выдохе простонала, кусая губы. Её ноги дрожали мелкой рябью под его ладонями, но Чонгук не останавливался. Он наслаждался и растягивал удовольствие до мучительного состояния. Получал от этого извращенное чувство удовлетворения, даже не пытаясь остановиться и прекратить их обоюдное мучение.