Текст книги "Boy Meets Evil (СИ)"

Автор книги: ira.gale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== 1. ==========

На тот случай, если кто-то не знает:

Фамильяр – дух-помощник, чаще всего принимает животную форму, но в рамках созданной мной реальности, фамильяры обладают возможностью принимать и человеческий вид, и животный; служат магам и ведьмам, в заданной реальности, обладают какой-нибудь магической способность; также в этом мире, фамильярами становятся, а не рождаются, и чаще всего это либо провинившиеся маги, либо также провинившиеся мистические существа.

Далее информация, содержащаяся в сносках, будет включать в себя, как реальные факты из мифологии, так и выдуманные лично мною для сюжетного удобства и спокойствия авторской души :з

Чон Чонгук уже сбился со счёта, сколько раз ему говорили, что он возглавит Клан Магов, погубив при этом «самое дорогое сердцу».

Его родные и близкие, которые попросту дольше варились в магии, а некоторые из них даже обладали даром ясновидения – в общем, они все такие мудрые и просветленные от чего-то обходились без конкретики, предпочитая опускать, что это за диковинка такая «дорогая сердцу». Это всегда было нечто размытое в стиле: «Обрати сегодня внимание на номера автобусов, возможно один из них приведет тебя к искомому» или «Когда ты это найдешь, то небеса разрыдаются, а деревья зацветут буйным цветом», или самое любимое у Чонгука – «Тебе предстоит принять важное решение, которое станет ключевым в твоей жизни».

И если особо наивных и впечатлительных девушек приводили в восторг такие предсказания, то Чонгука они скорее раздражали. Совсем чуть-чуть, будто назойливые мухи, от которых никак не избавиться, поэтому иной раз от безысходности ты даешь им имена или нумеруешь.

Разница также была в том, что с Чонгуком, в отличие от особо наивных и впечатлительных девушек, никто не церемонился. Его хватали за ладонь, вглядывались в линии судьбы и твердили с сочувствием и жалостью:

– Ты возглавишь наш Клан, но это будет дорого тебе стоить. Ты заплатишь самым ценным, что будет у твоего сердца.

И вроде бы говорили они все складно, но при этом забывали объяснять детали. Например, что может быть сердцу так дорого и как это понять? Это конкретная вещь, его собака или кот соседки, которого он кормит каждый вторник, а может это вообще нечто эфемерное? Он сломает, убьет, отравит или сотрет в порошок эту ценность?

В двенадцать Чонгук решил, что скорее всего это кактус, который сдох у него на подоконнике в комнате, но Сокджин-хён лишь покачал головой и влепил ему затрещину, чтобы в следующий раз не забывал поливать растения. Потому что: «Не шути с природой, Чонгука, а то она ответит тебе».

В семнадцать, когда его магическая способность пробудилась, и он случайно вытащил из своего сна кота с одним ухом и одним голубым глазом, вот тогда Чонгук решил, что это будет кот. Юнги-хён откровенно поржал с него и попросил в следующий раз приснить ему целый ящик какого-нибудь виски.

В двадцать Чонгук окончательно решил, что просто не будет ни к чему и ни к кому привязываться, а тем более влюбляться.

На всякий случай.

***

Ночью в лесу стоял дикий холод, пальцы привычно морозило и от этого выворачивало костяшки. Было первое сентября, Чонгуков день рождения, который для большинства людей ничего не значил и погоды не делал. Никто не наряжался в костюмы, не делал специальных открыток, занятия не отменялись. В общем, среднестатистический день – ничего интересного.

И Чонгук бы с радостью отдал душу, печень и левую пятку, чтобы для него этот день тоже ничего не значил. Но к несчастью сегодня ему официально исполнялся двадцать один год, а значит по правилам Клана ему положен фамильяр.

Он ничего не имел против этих барабашек – вон, у Сокджина очень даже прикольная рысь, урчит громко, но до одури уютно, а в человечьем обличье вообще загляденье.

Проблема была в том, что Чонгук ещё год назад пообещал себе ни к чему и ни к кому не привязываться, а фамильяр априори противоречит этому обещанию. В их кругу принято считать, что когда маг с фамильяром проходят обряд соединения, то они обмениваются частичками собственных душ. И, знаете, это пугало до тошноты.

Чонгук пустил в воздух пепельный залп. Искра сорвалась с кончика сигареты, растворяясь в воздухе, так и не добравшись до вороха сухих листьев. Он прикоснулся подушечками пальцев к векам, чувствуя, как подрагивают ресницы. Шумно выдохнул, и фарфоровый фасад претендента на место главы Клана Магов дал трещину, ссыпался рисовой пудрой – да черта с два, чтобы он испугался какой-то зверушки и обряда?! Кактус с котом похоронил и это как-нибудь переживет без ощутимых потерь для внутреннего мира.

Пустые оконные рамы заброшенного дома, который кренился в левую сторону, будто Пизанская башня, были плотно набиты розовой дымкой. Как кровавый блеск в глазах охотников за магической нечистью. Чонгук распознал их, потому что видел парочку таких, которые обивали пороги дома с целью сорвать голову с его плеч. Он мог их понять, голова наследника одного из самых влиятельных магических кланов – штука дорогая.

Чонгук втоптал окурок в землю и, наконец, направился к дому уверенным шагом. Обшарпанная дверь поддалась рукам сразу же, издавая при этом истошный скрип, который в лесной тишине звучал слишком оглушающе. Где-то в глубине встрепенулась стая ворон, разражаясь карканьем, и Чонгук вторил нецензурной птичьей лексике:

– Блять!

Нервы, что были туго намотаны на кулаки храбрости, сдали ещё на пороге: непроглядная и тягучая темнота внутри дома будто бы разглядывала Чонгука, размышляя впускать и перемолоть в крошево или же дать ещё подышать.

Нутро подсказывало, что не будет больше шанса развернуться, убежать и по дороге в машине придумать какое-нибудь глупое оправдание для старших. Ему бы послушать свой внутренний голос, но упрямый же – если решил, то в лепешку разобьется, но желаемого достигнет.

Внутри дома было сыро и спёртый воздух, не говоря уже о многовековой пыли. Кресло с торчащей пружиной и прохудившейся обивкой стояло посередине комнаты, будто намекая – специально для вас подбирали, господин будущий глава магического Клана.

И Чонгук сразу понял, вот прям пятой точкой почувствовал, не сложится у них с фамильяром хороших отношений. Тут хоть бейся в лепешку, хоть в блин – зверушка тоже уже приняла решение.

– Я Чон Чонгук из Клана Магов пришел за своим фамильяром, – он ощутил себя полным идиотом, когда произнес заготовленные слова, не забывая порадоваться про себя, что на дворе ночь и никто не видит его, пунцового от гнева и стыда, лица. – Покажись!

Ни через минуту, ни через десять, ни даже через полчаса ничего не произошло. Гром не прогремел, крыша у заброшенного и богом забытого дома не развалилась, молния в него не ударила – большое и светлое ни-че-го.

Чонгук приличия ради подождал ещё с полчаса, а потом смачно выругавшись ушёл за неимением других вариантов.

Красный уголёк сигареты зажатой меж потрескавшихся от ветра губ, в ушах воодушевляющий плейлист для тренировок, который ему заботливо подсунуло приложение, а в руках обойма баночек с банановым молоком. Чонгуку теперь уже двадцать один, это последний день каникул перед новым семестром, и он смертельно устал. Каждый новый день до зубовного скрежета похож на предыдущий, будто он застрял в какой-то дурацкой американской комедии без возможности добраться до положенного ему хэппи-энда и без фамильяра, который решил поиграть с ним в недотрогу.

Честно говоря, он уже был согласен на любой финал, лишь бы больше никогда не смотреть в озадаченное лицо аджуммы из круглосуточного на его стандартный набор в четыре утра: пачка сигарет, шесть бутылочек бананового молока. Нет, ну, типа почему Чонгук привык не обращать внимание на её пестрые кофты в горошек, а она на его мешки под глазами и странную любовь к молоку – нет?

– … Да пусть он катится в ту нору, из которой вылез, Мун Ён, ты как будто с Луны свалилась, ей богу, – девчонка с копной пепельных волос шипела на всю улицу, направляясь в сторону круглосуточного.

Чонгук против воли обернулся к ней, размазываясь взглядом по её безразмерной кожаной куртке и невообразимо огромным берцам, которые выглядели слегка комично, учитывая комплекцию, рост и зубочистки, вместо ног.

– Мун Ён, мы, блин, живем на планете Земля с населением в семь миллиардов человек. Уверена, что твой Джин Хо такой уж незаменимый? – она легко взобралась на крыльцо, бренча заклепками на куртке и поправляя пепельные волосы. Поправка: пепельные волосы с отливом в сиреневый. – Так, ещё хоть один самоуничижительный вброс от тебя, и я кладу трубку, поняла?

Чонгук зашипел, потому что пряжка её куртки неприятно задела ладонь, оставляя там красный след. Он нехотя оторвал сигарету от губ, оставляя на размокшем фильтре слой кожицы, и принялся кое-как растирать ладонь – Гос-с-с-поди, как же он, блять, устал.

– АЙЩ! – возмущение Чонгука вырвалось наружу, показывая свои зубы. Он вообще сейчас весь был, как пороховая бочка – только поднеси фитиль к огню и полыхать будет мощно, красочно и долго, сжигая дотла всё живое в радиусе пары километров. – Тебе глаза для красоты даны или да?

Девчонка развернулась на пятках, долбя своей пряжкой уже по костяшкам его пальцев, моргнула пару раз быстро-быстро, словно не понимала чего от неё хотят. А Чонгук заметил её черные глаза, белую, как у трупа, кожу и тонкую шею, с замкнутым на ней чокером, за который до зуда в пальцах хотелось потянуть и душить очень медленно, потому что он устал.

– Ой, простите пожалуйста, – отрывая мобильник от уха, произнесла девчонка и согнулась вся в поклоне, от которого ни разу не легче, но от чего-то очень приятно и на губах какая-то ехидная и злая улыбка. – Я вас не заметила.

Ей хватило пары секунд, чтобы вернуть телефон на прежнее место и что-то бодро затараторить, а потом скользнуть в магазин. Чонгук не моргая смотрел в пустое пространство, где она только что стояла, и дышал тяжело, сдавленно. В горле почему-то резко пересохло. Ему впору забыть её сразу же, ещё до того, как устроится в убаюкивающе теплом салоне автомобиля, но он почему-то не забывает.

Через пару дней он отругает себя за это, потому что, видит бог, лучше бы он её забыл, а ещё лучше – никогда бы её не встречал.

***

Развалившись на диване в гостиной, Намджун довольно улыбался и едва не мурлыкал от рук Дохи в его волосах. Но даже эта сладкая пытка не позволила ему пропустить мелкого, влетевшего в дом на сверхзвуковой.

– Быстро ты, – тормознул его Намджун.

– И где она или это он? – на звуки в гостиной выскочил Хосок, у которого из щелей так и перло любопытство. – В чьей форме? Нам вот для коллекции только енота или лисы не хватает, скажи, что твой хотя бы отдаленно кого-то из них напоминает?

Чонгук смотрел на старших, сжимая губы в тонкую линию, и думал о своих шансах на то, чтоб отделаться малой кровью. В проеме появился сонный Юнги, мазнул по нему оценивающим взглядом и заключил:

– Не появился твой фамильяр, да?

И если до этого у него были хотя бы минимальные шансы, то сейчас и они испарились в воздухе – теперь точно неделю ржать над ним будут. Капризное чучело, а не фамильяр у него, и в его же интересах не попадаться на глаза Чонгуку: он его сожрет и не подавится, ибо нефиг.

Хосок громко прыснул смехом. Намджун приподнялся на локтях и со снисходительной улыбкой оглядел Чона, а потом произнес с целью успокоить:

– Не парься, Чонгука, Тэхён за своим месяц носился, пока не выяснилось, что это бариста, которая ему сердечки на стаканчиках с латте рисовала.

Легче и спокойнее ему логично не стало, потому что перспектива разглядывать в каждом прохожем своего фамильяра ему совсем не улыбалась. Да и кофе в какой-то конкретной кофейне он не пил, всегда выбирал ту, что по пути к пункту назначения. Он раздраженно носом выдохнул и упал в мягкое кресло, блаженно вытягивая ноги.

– Не очень-то мне и нужен этот ваш фамильяр. Двадцать один год без него обходился и еще столько же проживу.

– Это ты сейчас так говоришь, – снисходительно протянул Хосок, ероша чужие отросшие пряди черных волос. – Но поверь – без фамильяра нельзя.

– Льзя! – заупрямился Чонгук, брови напряженно выгнулись, и парень оплавил щеку до пёсьего оскала. – А если я привяжусь к нему, а он потом помрет, потому что мне предсказано взойти на трон, потеряв самое дорогое?

– Тогда тебе тем более нужен фамильяр, – и снова снисходительный тон Хосока, будто тот пытался объяснить пятилетке очевидные вещи на пальцах, а потом сдался, мол «подрастешь – поймешь, малец». – Иначе не станешь главой Клана, потому что терять будет нечего.

– Какая гуманность! – сморщил нос Чонгук, старательно транслируя страшим, что разговор за сим закончен.

Намджун благосклонно отмахнулся и вернулся к Дохи и её волшебным пальцам, Хосок ещё разок взъерошил Чонгучьи волосы, прежде чем уйти на кухню. И только Юнги, все это время молча подпиравший деревянный косяк, сверлил взглядом дырку в его переносице. Прежде чем обратно скрыться в своей комнате, Юнги, который никогда до этого не проявлял способностей к ясновидению, внезапно и многозначительно бросил предсказание на журнальный столик гостиной:

– Следующий день рождения отметишь, как глава Клана.

Чонгук закатил глаза, резко толкнул носком ботинка столик и подумал тоскливо – Утро у него до того прекрасное выдалось, что хотелось только блевать.

***

На университетской парковке шумно и многолюдно, Чонгуку очень не нравилось. Он вообще до сих пор не мог понять смысл своего обучения в университете, насколько он знал – в Клане Магов диплом о высшем образование разве что в качестве подставки под кружку может служить, но старшие настаивали. Аргументация у них была непробиваемая: «Сначала обычный университет, а потом в магическую Академию, как в аспирантуру – для закрепления. Так у нас заведено, Чонгук». И спорить с этим было сложно, мягко говоря, потому что всех заставляли, и никто не собирался делать исключение для будущего главы Клана.

– Я думал, твой фамильяр тебя убил, – ухмыльнулся Тэхён, поправляя свои волосы свободной рукой, на другой, словно мартышка, повисла маленькая Суён.

– Фу, какой ты грубиян, – пискнула девушка, театрально надув губы и ударив парня локтем в ребра. – Сколько можно тебя учить, Тэ, что мы – фамильяры – дружелюбные и милые, к нам просто нужно найти подход.

Тэхён лишь многозначительно фыркнул, вступая в словесную перепалку с девушкой, пока Чонгук скользил взглядом по студентам, стремящимся к знаниям. Вдруг на секунду ему показалось, что он увидел, въевшуюся в память до боли, знакомую кожаную куртку и копну пепельных волос с отливом в сиреневый. Он дернул головой, убирая с глаз волосы, и снова посмотрел в ту точку, где уже никого не было.

«Ну вот, приехали, уже случайные девицы мерещатся» – Чонгук отвесил себе ментальную оплеуху и двинулся за Тэхёном с Суён в университетский корпус.

В аудиторию он зашел последним, а свободное место оставалось лишь в правом ряду за партой возле стены, где кто-то уже сгорбившись дремал, ковыряя носом стол. Чонгук, не заботясь о ближнем, с шумом уселся на стул, на что его сосед протяжно и сердито выругался и через силу поднялся.

Стоило парню взглянуть на свой будильник в человеческом обличье, как хмурость на лице сменилась и расплылась в добродушную улыбку.

– Чонгука-а-а, не ожидал, что так быстро отыщу тебя тут.

– Что ты здесь делаешь, Чимин? – едва скрывая раздражение, спросил Чон.

– Как что? Я же сказал – тебя искал.

Чонгук долго молчал. Он вообще очень хорошо умел молчать, потому что знал – люди от этого нервничают. Но только не Пак Чимин, который продолжал лениво улыбаться и упрямо смотреть ему в глаза. В конце концов, именно он знал Чонгука лучше всех остальных.

Друзья с раннего детства, вместе под стол пешком ходили, вместе дрались со старшими братьями по Клану за сладости, вместе огребали от старейшин за очередную проказу. Пока однажды любимый и самый классный хён – Пак Чимин – молча не собрал свои вещи и не свалил в Пусан, оставив коротенькую записку: «Так будет лучше для тебя». Но лучше ему не было, тринадцатилетний мальчишка скучал по своему другу, искал его, пытался связаться с ним, но безуспешно. Это уже потом Чонгук узнал, что самый классный хён тоже претендовал на место главы Клана, и единственной преградой был он сам. Тогда-то старейшины и приняли решение разъединить претендентов, чтобы в нужное время они схлестнулись в схватке и один смог убить второго без угрызений совести.

– Я спрашиваю, что ты делаешь в Сеуле? – слова оседали внутри Чонгука гроздьями гнева и детской обиды, обнажая старые раны.

– Я приехал убить тебя, глупый тонсэн, – Чимин хохотнул добродушно, ероша его волосы, будто бы он свою собаку чесал за ушком, после удачно выполненной команды.

Чонгука стальным стержнем прошило утренними словами Юнги: «Следующий день рождения отметишь, как глава клана». По спине расползалась влажным пятном испарина от осознания того, что ему придется убить человека, сидящего напротив него. И если он сам ещё сомневался, пытался найти нужные слова, чтобы договориться с совестью для подобного, то Чимин очевидно уже обо всем с самим собой договорился – он серьезно был настроен убить его.

Со всех сторон обескураженный Чонгук фыркнул и отвернулся, сжимая губы в тонкую линию и проклиная своих родных – хоть бы одна сволочь предупредила его о чем-то подобном. На месте растерянности распускалась злость и по мере её роста, чонгуковы кулаки сжимались всё сильнее.

Он злился на родных, злился на себя, на жизнь и на Чимина, который так легко смог примириться с этой идей и принять решение. Сможет ли Чонгук так же – убить своего друга? Сможет ли он переступить через самого себя и вообще хоть кого-то убить, чтобы возглавить Клан?

– Выдыхай бобер, – Пак хлопнул его по плечу, искривляя губы в очередной улыбке, которая лишь на первый взгляд казалась дружелюбной. Под верхним слоем крылась угроза, которую при желании и должном усердии можно было бы пощупать, но Чонгуку не хотелось. Он и без этого её чувствовал всем своим нутром. Чимин сжал его плечо и прошептал в ухо:

– Сегодня убивать не буду, а то выйдет слишком просто. Найди хотя бы фамильяра своего, чтобы чуть-чуть уравнять наши шансы, – легкий кивок головы в сторону окна, где на узком подоконнике с уличной стороны устроился белоснежный ворон с красными глазами. Он призывно клацнул клювом и скрипнул длинными когтями, прежде чем раскинуть свои крылья, демонстрируя оперение редкого цвета.

Зависть больно и глубоко царапнула Чонгука, заставляя демонстративно отвернуться и сделать вид, что он слишком увлечен лекцией по всемирной истории. После пар он собирался вернуться в лес к заброшенному дому и сделать всё, чтобы призвать своего фамильяра, а если и тогда не выйдет, то он прошерстит все кофейни в Сеуле, но найдет его или её.

Теперь это был вопрос его выживания, потому что Пак Чимин, сидящий в опасной близости, совершенно точно собирался убить Чонгука в этом году.

========== 2. ==========

Комментарий к 2.

*Артемизия – магическая трава, которая также известна, как полынь; в зависимости от способа использования, может оказывать разные эффекты – например, сжигание сухой полыни поможет найти утерянную вещь в комнате, а заваривание в кипятке даст подсказку о человеке, которого вы ищите.

**Хаэчи – мифическое существо, в животной форме похож на медведя, но с зеленой шерстью; его особенность в том, что он способен чувствовать виноватых и наказывать их; слёзы хаэчи могут заставить человека говорить правду, его мех высоко ценится на черном рынке, потому что способен сберечь вас от беды.

Чимин не отставал от Чонгука, словно какая-то пиявка, у которой не было внутреннего дозиметра и поэтому она собиралась бесконечно долго пить его кровь. По коридору, заполненному шумными студентами, пронеслась толпа первокурсников. Чонгук даже не сразу понял и осознал, что случилось – металлическая пряжка снова оставила жгучий след на ладони. Он машинально схватился за неё, растирая и морщась, и только потом поднял голову – копна пепельных волос с сиреневым отливом ускользала, громыхала заклепками и тяжелыми ботинками, пропадая в лабиринтах университета.

– АЙЩ! – вскрикнул гневно Чонгук, осознавая всю бесполезность сего действа спустя лишь несколько секунд.

Брови непроизвольно нахмурились, он обернулся к Чимину, но тот стоял, как вкопанный и совершенно затравленно смотрел сквозь коридор. Складка на переносице Чонгука становилась всё глубже, шестерёнки в голове старались обработать и считать увиденное, чтобы сделать выводы, но он и тут опоздал. Пак сморгнул и растерянность исчезла с его холеной мордашки мгновенно, сменяясь на лисью улыбку. Пусть глаза у него и превратились в полумесяцы, но Чонгуку и не надо было их видеть чтобы нутром почувствовать – дело дрянь. Здесь явно что-то было не так, ведь Чимин никогда не теряется, его почти невозможно смутить и уж точно нельзя вывести из равновесия, а тут прям три в одном.

– Чонгука, у вас в Сеуле все такие, – он ворочал языком во рту, словно на физическом уровне старался подобрать подходящее слово, – бешеные?

Брови у Чонгука вопросительно выгнулись, лицо всё скривилось в многозначительной гримасе «с дубу рухнул, да?».

– Отвали уже, а! – четко проговорил Чон, собравшись с силами и сцепив покрепче зубы.

Чимин шагнул к нему притворно захныкав, схватился за рукава черной толстовки и заканючил совсем уж тонким голоском:

– Ну почему ты так жесток со мной? Почему мы не можем снова дружить? Я очень по тебе скучал.

У Чонгука опять вопросительный взгляд, на дне которого, на самом деле, можно было разглядеть вполне себе утвердительный ответ на свой же немой вопрос: «точно рухнул – точно псих». Он с силой вырвал руку из цепкой хватки пальцев и рванул вперед, направляясь в следующую аудиторию.

– Чонгук, обязательно надо быть таким серьезным? Мы ещё успеем убить друг друга раз десять. Давай, лучше насладимся мирным временем? – Пак поравнялся с ним, говоря уже более серьезным тоном, но Чонгука все равно не покидало ощущение, будто над ним насмехаются. – Я правда по тебе скучал.

Чужие пальцы потянулись к его волосам, но он лишь фыркнул, успешно увернувшись от чиминовых рук, и забежал в аудиторию.

Тэхён громко втягивал лапшу в рот, придерживая её палочками. Влажные от бульона губы растянулись в квадратную улыбку, а голова утвердительно качалась вверх-вниз – он всё прекрасно понимал.

– Согласен, скучать по тебе – это жуткое преступление, – Тэхён фыркнул, подцепляя палочками лапшу. Он замешкался на пару секунд, ковыряя содержимое тарелки, а потом вздохнул и произнёс: – Скажи, тебя так сильно возмущает, что Чимин открыто угрожал тебе или то, что он скучал по тебе?

– Всё сразу?! – Чонгук посмотрел на друга взглядом «сам ещё не понял, что ли?» и развел руки в стороны для пущего эффекта. – Он бросил, оставил меня с дурацкой запиской и ради чего? Ради того, чтобы в итоге убить меня? Тогда какого черта он хочет дружить со мной?!

– Слышал когда-нибудь такое выражение: «держи друзей близко, а врагов ещё ближе»?

– Это бесполезно, со мной это не сработает.

– Почему же?

– Потому что у меня нет ни тайн, ни близких людей, ни ещё каких-то привязанностей, – пожал плечами Чонгук. – Мне с детства твердили, что я стану главой Клана, пожертвовав самым дорогим, поэтому я просто вырезал в себе способность привыкать к чему-то или кому-то.

– Ты себе сердце вырезал, что ли?

– Это другое, – брови Чонгука съехали ближе к переносице, он погружался в собственные размышления, стараясь найти правильный ответ. – Я ведь не превратился в бесчувственного чурбана, которому не свойственна жалость или доброта. Я просто приучил себя отказываться от всего, что может вызвать привыкание. Проще уничтожить самому, чем у тебя отберут самое дорогое.

– Ты всего лишь закрылся от мира, – качнул головой Тэхён, выдавливая из себя снисходительную улыбку. – Пока ты не вырвал себе сердце, то остается шанс, что кто-то может найти ключ к нему.

– Даже если так, то это точно не будет Чимин.

Тэхён скорчил многозначительное выражение лица и снова втянул в себя порцию лапши. Чонгука раздражало подобное снисхождение, поэтому он с силой сжал палочки в руках, что аж костяшки побелели, а зубы недовольно скрипнули.

Больше всего на свете Чонгук ненавидел, когда к нему относились так, будто он слепой котенок, который вроде и тычется мордочкой в нужном направление, но сам до конца не понимает, что его ждет. Всё он понимал, с детства понимал. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять смысл тех вещей, о которых тебе с самого рождения твердили. Но был ли готов?

– В любом случае, я другое хотел сказать, – прервал его мысли Тэхён, отодвигая в сторону тарелку с бульоном. – Твоя ситуация с Чимином работает в обе стороны: он тоже будет вынужден подпустить тебя ближе. Знать слабое место своего врага – это уже половина победы.

– Звучит мерзко, – фыркнул парень.

– Звучит разумно, – передернул Тэхён. – Или ты думаешь, что он просто в один прекрасный день вызовет тебя на бой, и вы схлестнётесь в схватке?

Чонгук насупился, поджимая губы, а потом спрятал лицо в своих ладонях и громко выдохнул – он правда так думал. Он понимал, что когда-нибудь ему придется сразиться с соперником, но вести подковерные игры против друга, пусть и бывшего, Чонгук не хотел. Ему хотелось открытой и честной борьбы, а не интриг.

– Не глупи, Чонгука, – смягчившись произнес Тэхён, отдирая ладони парня от лица. – Время чести, рыцарства и каких-то кодексов давно уже прошло – теперь войны выигрываются без кровопролития.

– Следуя твоей логике – я уже выиграл, ведь мне нечего терять.

– А ты уверен, что у Чимина другая ситуация?

Брови Чонгука потянулись наверх в изумлении и замешательстве одновременно. И правда, почему он вдруг решил, что Чимину обязательно есть что потерять. В конце концов, они не общались и не виделись восемь лет, и общительный, открытый мальчишка вполне мог превратиться в искаженную версию Чонгука. Почему в искаженную? Всё просто – Чимин всегда был хитрее, он умел уворачиваться и обходить острые углы, а прибавить к этому отсутствие привязанностей, и он сразу же превращается в опасного врага.

– То-то же и оно, – Тэхён широко улыбнулся и закивал головой, замечая по лицу младшего, что тот правильно уловил суть его слов. – Смирись, прими правила игры и постарайся использовать «дружелюбность» Чимина себе во благо, если ты, конечно, хочешь жить.

Последняя фраза Тэ, которая была откровенной насмешкой, заставила Чонгука фыркнуть и отмахнуться от старшего. Ему до онемения в пальцах надоел этот разговор, и он поднялся с подносом, стремясь на выход из студенческой столовой.

***

Чимина каждый раз продирало до костей, когда он смотрел на красную радужку глаз своего фамильяра, поэтому он поспешил перевести взгляд на переносицу парня. Когда Пак впервые привел Каири в дом, наставник сказал, что ему повезло дважды: белый ворон – редкость, почти что аномалия; фамильяр-парень – меньше соблазнов сблизиться на физическом уровне со своим помощником.

В магическом мире было не редкостью заводить отношения со своим фамильяром, потому что чаще всего они были противоположного пола магу. Наставник Чимина считал, что любовь – это отвлекающий фактор. Лучше всего отказаться от неё ещё на старте, а если не можешь, то хотя бы отложить на время, пока не добьешься желаемого.

И Чимину казалось, что он смог отказаться, искоренить это в себе, но практика показала, что он всего лишь отложил на дальнюю полку. Как итог: он стоит перед своим фамильяром, стараясь не заглядывать тому в красные глаза.

– Узнай про неё всё, – кое-как уняв дрожь в пальцах, Пак протянул Каири измятую и потрепавшуюся фотографию, на которой была девушка с темными глазами, в которых искрилось счастье, а рядом с ней стоял Чимин, его руки обвивали тонкую девичью талию, губы прижимались к щеке, он весь жмурился, но тоже выглядел счастливым. На самом деле, он был рядом с ней самым счастливым. Парень громко выдохнул через нос и, поправив волосы, продолжил:

– Хочу знать, где она живет, с кем общается. Все детали, но самое главное постарайся узнать, что она здесь делает.

Каири кивнул, качнувшись на пятках, и сощурил глаза, стараясь рассмотреть лицо своего хозяина. Не в характере ворона было лезть в душу, тем более в чиминовскую, тем более, если он не просил об этом, но и в свою Каири не пускал. Он всегда говорил по делу и коротко, выполняя практически любую задачу, ибо не в его стиле было браться за что-то чего он не сможет закончить.

– Имя? – после недолгой паузы спросил фамильяр.

– Тэндо Рен.

– Сроки?

– Как можно быстрее, – выдохнул Чимин, в ответ получив кивок. Ворон развернулся, чтобы удалиться, но маг его окликнул: – Не говори ничего наставнику, – снова легкий кивок, без заминок и пауз на подумать. – И когда в человеческой форме надевай линзы, пожалуйста. Не смущай народ.

– Народ или тебя? – беззлобно хмыкнул Каири, облизнув пересохшие губы.

– Оба варианта.

***

Чонгук стоял напротив заброшенного дома, из пустых глазниц-окон которого в этот раз на него ничего не смотрело – никакого розового тумана. Интуиция подсказывала, что это плохой знак. Он вытащил из кармана пачку с сигаретами, достал одну, щелкнул зажигалкой и со вздохом затянулся.

Чон бездумно пялился на дом, отпечатывая в сознании каждую трещинку потрепанного фасада. Ему вдруг стало интересно: дом был отображением внутреннего мира его фамильяра? При мысли об этом на губах появилась кривая улыбка, отчего-то ему казалось, что так оно всё и было.

Дом хоть и выглядел потрепанным, но в каждой детали чувствовался характер, тот самый, когда смотришь и понимаешь: вот этот устоит на ногах, даже если атомную бомбу на него спустить. Пожалуй, за таким фамильяром Чонгук был не прочь погоняться, но сейчас у него не было времени на догонялки. В конце концов, вряд ли Чимин будет долго играть с ним терпеливость.

– ЭЙ! – он громко крикнул, отрываясь от сигареты и выталкивая дым наружу. – Хорош комедию ломать, рано или поздно тебе придется показаться!

Ответом ему была тишина, и Чонгук уже начинал не на шутку злиться. Гнев, томившийся на среднем огне последние сутки, принимался булькать. Он чувствовал, что вот-вот его накроет с головой, и дальше только два развития событий: он прибьет собственного фамильяра или удавится сам, облегчив кое-кому задачу.

Чонгук с размаху пнул сухую листву под ногами и двинулся вперед, как телефон запиликал о новом сообщение. Зажав дотлевающую сигарету зубами, он сунул руку в карман и нажал «прочитать».

jimin: «ты не против курочки и пива?»

Чонгук фыркнул, заблокировал экран смартфона и собрался уже убрать его обратно, как он снова запиликал пулеметной очередью из сообщений.