Автор книги: Iota
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Джексон еще раз обвел взглядом кабинет. Стажер Маккол стоял ровно посреди кабинета и таращил на него глаза. Второй, чьего бейджика Джексон так и не разглядел, переминался с ноги на ногу и мучительно пытался одернуть пиджак. На столе валялась пара свежих и совершенно лишних папок. Из мусорного ведра торчал хвост самолетика и угол большой картонной коробки. Кажется, от пиццы — Джексон сглотнул слюну, медленно прикрыл глаза и спросил:
— Какого хера?
— А почему ты спрашиваешь? — стажер Маккол склонил голову к плечу.
Как большая добродушная собака, подумал Джексон. На собак у него была аллергия, а добродушие вдруг как будто стало последней каплей в том, что называют чашей терпения.
Он, честное слово, понятия не имел, почему не выставил Скотта долбаного Маккола из кабинета. Может быть, смутное ощущение: дальше шефа они оба все равно не уйдут, — может быть, внимательный взгляд второго стажера.
— Извините, — сказал второй, делая небольшой шаг вперед и оказываясь рядом со Скоттом. — Вы мистер Уиттмор?
Джексон кивнул. Он, наконец, рассмотрел бейджик второго — Мэтт Дэлер, фотограф-стажер, — и почувствовал себя чуть лучше. По крайней мере, ему предстояло искать в меру простые занятия только для одного недоучки, второго можно будет просто таскать с собой.
Вдруг пригодится.
— Извините, — повторил Мэтт.
— Да, — Джексон дернул подбородком и прошел к своему столу.
Стажеры синхронно повернулись за ним. С нового ракурса Маккол походил на пса еще больше — не дать не взять здоровенная, разожравшаяся лабрадорина. У кого-то из маминых приятелей была такая.
Растерявшая форму охотничья псина лизалась и клянчила сыр у всех, кроме Джексона. На него она отчаянно рычала. Он на нее чихал. У них были мир и взаимопонимание.
Джексон приземлился в кресло, сдвинул на самый край стола папки — резюме? портфолио? еще какой-то аналог личного дела в качестве привета от дорогого начальства? — вытащил из кармана мобильник и диктофон.
Стажеры пялились, и это было даже немного смешно.
Джексон посмотрел на них и скомандовал:
— Исчезните на полчасика, — и добавил, обрывая приоткрывшего рот Маккола: — Почитаю пока, — он махнул рукой в сторону папок.
Соврал, конечно. Он не собирался разбираться с тем, что ему подсунула шеф. Просто потерпеть, сколько там, пару месяцев? Ничего, умеренно-мучительной работы для Маккола хватит с горкой. Кто-то же должен заниматься скучными вещами.
Писать прогноз погоды, например.
Джексон хмыкнул, покосился на захлопнувшуюся за спинами стажеров дверь и разблокировал телефон. Заметка о самоубийстве Александра Арджента высветилась вместо привычной заставки. С полсекунды Джексон просто таращился на экран, не в силах отвести взгляд и сделать что-то осмысленное, и за это время в теплом, душноватом офисе вдруг стало холодно.
Настолько, что, кажется, даже воздух затвердел.
Джексон стиснул зубы и медленно выдохнул. В детстве, после смерти отца, он занимался всякой йогой и прочими медитациями, и до сих пор четко помнил: дыхание — самое главное. Успокой дыхание, и все остальное успокоится само.
Ну да, конечно.
Это было — дурью. Чем-то нереальным. Чем-то из очень-очень старых фильмов, потому что в жизни, — в нормальной реальной жизни, — не бывает дурацких, нелепых совпадений, выводящих главного героя на разгадку страшной тайны.
Ну да, главного героя. Если бы я был персонажем чего-то такого, подумал Джексон, открывая текстовый редактор и приближая фотографию, я был бы наглым говнюком в самой жопе сюжета.
========== Часть 4 ==========
На этот раз его не звали. Джексон лопатками чувствовал взгляд Пэрриша, злой и настороженный, и это снова заставляло его улыбаться.
Вообще-то, день был прекрасный. Настолько прекрасный, что Джексон даже позволил Макколу поехать с ними, когда речь зашла о новом трупе. И это при том, что всю последнюю неделю он только и делал, что наслаждался видом пушистой темной башки, склоненной над клавиатурой.
Ну, в перерывах между борьбой с собственными дедлайнами — но об этом Макколу никто не докладывал. Почему-то было гораздо приятнее, что Маккол думал, будто вкалывает в гордом одиночестве.
И корчил страдающие рожи в полной уверенности, что никто этого не заметит.
Ага, как же.
Ладонь Пэрриша опустилась на его плечо. «Ладно, — подумал Джексон, оборачиваясь, — работаем».
У них снова был крайне художественный труп: Мэтт уже победно размахивал фотоаппаратом — видимо, добыл пару ярких кадров, Скотт крутился где-то рядом, строя щенячьи глазки напарнице Пэрриша, а сам Пэрриш — ну, Джексон смотрел на него и искренне надеялся, что сказочная наглость, природное обаяние и значок «Пресса» все-таки произведут должное впечатление.
В крайнем случае, он всегда может написать, что полиция отказалась давать комментарии.
— Итак, — сказал он, — кто это? Очередная большегрудая модель?
Челюсть Пэрриша тяжело напряглась. Джексон склонил голову к плечу — собачье движение Маккола оказалось на редкость прилипчивым — и протянул:
— Да брось.
Получилось — как у капризной девицы. Пэрриш вздрогнул, дернул уголком рта, обозначая подобие улыбки, и Джексон хмыкнул в ответ.
— Давай, — сказал он, — я же все равно узнаю.
Пэрриш посмотрел на него одновременно усталым и тяжелым взглядом, и Джексон почувствовал, как что-то внутри одновременно собирается и тянется мутным, тяжелым предчувствием.
— Кейт Арджент, — сказал ему Пэрриш.
Джексону на секунду показалось, что он сделал шаг назад. На самом деле этого не случилось: Пэрриш по-прежнему держал его за плечо, — но ощущение было именно такое, отбрасывающее, неуверенное, почти паническое.
За всю неделю он так и не выкроил пары часов на встречу с этой женщиной: за время отпуска накопилось порядочно работы, да и шеф, не стесняясь, скидывала на него все самое срочное, — но какая-то галочка в голове стояла.
Ну да, галочка, если бы.
Он хотел найти Кейт Арджент, прижать ее к стенке — может быть, даже буквально, хотя она и не выглядела одной из тех заумных и слегка наивных девиц, которые обычно велись на его обаяние, — и узнать все возможное о трупе Эрики Рейес. И заодно об Александре Ардженте. Да, она не знала его лично, но что-то ей рассказывали наверняка.
«Стоп, — оборвал себя Джексон. — Стоп».
Где-то за полицейским заграждением лежал труп этой женщины. Джексон вспомнил как будто фрагментами: эффектный блонд, живая хищная усмешка, собственнические объятия на фото с племянницей, — и на секунду ему поплохело.
Это было привычным. Почти нормальным — он читал про Кейт, следил за ее твиттером, инстаграмом, фейсбуком. Понемногу изучал ее привычки, намечал стратегию для диалога. Как будто заочно привязался.
И она была мертва.
Честное слово, с «незнакомыми» трупами было как-то проще: там не имела такого значения личность. Имело значение преступление — место, время, обстоятельства.
«Место, — повторил про себя Джексон, — время и обстоятельства».
В голове было как будто шумно, и, отвлекаясь от этого шума, Джексон спросил:
— Что-то по обстоятельствам? О чем стоит знать общественности.
— Ничего конкретного, — Пэрриш дернул плечом и вдруг тихо, серьезно добавил: — Я позвоню, когда кое-что прояснится.
— Кое-что? — уточнил Джексон почти насмешливо.
Пэрриш неведомым образом возвращал его в привычное, почти комфортное состояние насмешливой самоуверенности — сродни тому, которое испытывает капитан школьной команды после победы над сложным соперником.
Быть на вершине — и плевать на то, что остается внизу. Просто отучить себя думать об этом. Когда-то Джексон поймал это состояние и не собирался упускать его в ближайшие лет двадцать.
— Кое-что, — кивнул Пэрриш, наконец убирая руку с его плеча.
Джексон согласно улыбнулся — уголками губ. Пэрриш был слишком хорошим для того, чтобы нарушать обещания. Особенно такие. А еще у них были фотографии тела, и, возможно, они не так уж и нуждались в сведениях Пэрриша.
Джексон коротко кивнул Мэтту, поискал глазами Маккола — тот сидел на корточках возле здоровой черной зверюги и снизу вверх улыбался девушке-копу.
— Эй, — окликнул его Джексон.
На голос они повернулись одновременно — Маккол и зверюга. То есть, это был пес: не самый крупный из всех знакомых Джексону, не самый агрессивный, но странно остромордый и подозрительно грязный. Слишком грязный для полицейской собаки.
— Простите, — Маккол потрепал пса по холке, кивнул девушке и выпрямился.
В офис они возвращались в молчании: Мэтт возился с камерой, Маккол щелкал клавиатурой смартфона. Сам Джексон просто листал блокнот, как будто надеясь найти на пустых страницах какие-то ответы.
Например, эссе о том, почему ему вдруг так паршиво и как с этим бороться.
В первый раз они заговорили уже в кабинете — Джексон махнул рукой в сторону компьютера и устало скомандовал:
— Перекинь фотографии, максимально увеличь при сохранении качества. Будем изучать.
— Не учите ученого, — буркнул Мэтт, просачиваясь на рабочее место и принимаясь колдовать над компьютером.
Надо сказать, Мэтт был действительно неплохим фотографом: с учетом того, что фотографировал он из-под полы, качество вышло вполне терпимым. Джексон медленно выдохнул и осмотрел картинку еще раз.
Кейт Арджент — он ни за что не узнал бы ее, если бы Пэрриш не назвал имени, настолько отличалось тело в белом меловом контуре от той радостной стервы на вчерашних селфи из инстаграма, — лежала на асфальте, головой в живописном облаке когда-то светлых волос, теперь сбившихся в ком и потемневших от крови.
Ей, кажется, разодрали глотку. По крайней мере, так показалось Джексону: шея зияла розоватыми обрывками мышц, где-то в глубине виднелись белые осколки — позвоночник, очевидно, — и... кровь. Вокруг головы и шеи было много крови, и Джексон почему-то не мог отвести взгляд.
Мыслей в голове не было. Его охватила какая-то болезненная, напуганная пустота, и что-то внутри, что-то всегда рациональное, старательно взращенное как раз для таких случаев, никак не могло сказать: «Тогда все было совсем иначе».
Конечно, иначе. Когда в человека стреляют, не бывает, просто не бывает такого открытого, обезоруживающего провала, такого жутковатого сочетания красного и белого. Когда в человека стреляют, даже кровь льется совсем иначе.
Конечно, иначе, подумал Джексон, с трудом прикрывая глаза.
— Эй, — тихо сказал Маккол, — вы в порядке?
Джексон не стал отвечать: медленно выдохнул, постучал по корпусу монитора, потер опущенные веки. Он чувствовал себя как будто выжранным до основания, но да, вообще-то, это еще довольно точно соответствовало определению «в порядке».
— Фотографии хорошие, — сказал он вместо этого, больше ощутил, чем увидел сразу две улыбки, и тут же поторопился избавиться от этого чувства: — Кажется, ее убило животное. Какое-то животное.
— Покажите, — Маккол перегнулся через стол, развернул монитор к себе и неловко пояснил: — Я подрабатывал ветеринаром в старшей школе. Люблю животных. И они меня.
Джексон вспомнил черного бродячего пса, хмыкнул и кивнул:
— Чуют в тебе собрата по разуму.
Маккол поднял взгляд, мягко нахмурился и, кажется, вознамерился что-то ответить. «Ну вот еще», — подумал Джексон и немедленно посоветовал:
— На фотографии лучше смотри, эксперт.
Маккол дернул плечом, Мэтт согласно хмыкнул. Джексон посмотрел на них, склонившихся вдвоем к монитору, и неожиданно почувствовал что-то смутно похожее на умиление. Ну, то есть, еще неделю назад они не могли рассортировать черновики по рубрикам, а теперь работают. Приносят пользу. Под его чутким руководством.
«Прекрасно», — подумал Джексон, нетерпеливо постукивая пальцами по пластиковому корпусу клавиатуры.
— Знаете, — вдруг сказал Мэтт, — мне это все что-то смутно напоминает.
— Конечно, напоминает, — ответил Маккол, выпрямляясь.
Взгляд у него был какой-то не такой. Джексон прищурился, склонил голову к плечу, пытаясь вглядеться, но Маккол моргнул, и наваждение — ощущение алого раздосадованного блика за карей радужкой — схлынуло.
— На нее напало животное. Не собака. Скорее, горный лев. Как... Как у нас дома.
Они с Мэттом переглянулись.
— Горный лев, — повторил Мэтт. — Ты имеешь в виду, та тварь, которую застрелил отец Эллисон?
— Что-то вроде того, — кивнул Скотт.
«Эллисон, — подумал Джексон. — Ее отец застрелил пуму».
Не то чтобы в их стране были какие-то проблемы с оружием. Джексон слышал, что в некоторых странах полиция знает в лицо каждого держателя огнестрела, но ни один коп в Калифорнии не занимался такой ерундой.
И все же — семья Арджентов торговала оружием на протяжении почти двухсот лет.
Племянницу Кейт Арджент звали Эллисон.
Джексон чувствовал себя как будто в замедленной съемке, произнося:
— Скотт, мне нужно, чтобы ты кое-чем занялся.
========== Часть 5 ==========
Это началось давно — привычка стрелять, чтобы успокоиться.
Джексону было лет семнадцать, когда он сделал это в первый раз — отбросил недописанное сочинение, сгреб с постели куртку и пошел в тир. Когда он вернулся, четыре часа спустя, вымокший под дождем и абсолютно счастливый, мать ни о чем не спросила — та выходка пришлась на «Маргарет»-период их отношений: звать друг друга по именам, не отсвечивать, не лезть лишний раз в душу.
Через год он разжился собственным пистолетом — пришлось смотаться в соседний штат, но оно того стоило, — привык проводить в тире как минимум три вечера в неделю, познакомился и подружился с владельцами и приучил себя хотя бы не вздрагивать при виде оружия в чужих руках. То есть, не то чтобы прежний, совсем неконтролируемый страх сильно мешал ему жить — мешал бы теперь, — но побеждать его было в определенной степени приятно.
Пэрриш, с которым он познакомился уже во время учебы, как-то раз предположил, что он попросту просто подсел на это чувство: «я плюю в лицо своему страху». Джексон послал его нахрен, предрек провал на экзамене по криминальной психологии и ожидаемо угадал. Пэрриш после этого полмесяца избегал разговоров, а потом взял и подкинул тему из полицейской сводки: у Джексона до сих пор было смутное подозрение, что товарищ по тренировкам пытался его напугать, а не вдохновить на дальнейшие приключения.
Он хмыкнул, сменил обойму и снова прицелился. Большой зал, самый удобный, был забит под завязку, но старик Шэмман из большой любви и по старому знакомству пустил его во второй, частный — Эмили, внучка старика, привычно хмыкнула, выдавая ключи, и полушутя попросила быть хорошим парнем и ничего не ломать. В ответ Джексон точно таким же тоном признался, что бардака ему вполне хватает на работе, иначе бы ноги его в тире не было.
Дело было не в этом, на самом деле. Да, стрельба помогала справиться с повседневным напряжением, но главным было другое: ощущение оружия в руках давало возможность загнать в дальний угол сознания напуганного, неуверенного в себе ребенка, который до сих пор чертовски мешал ему жить.
Того ребенка, который видел, как застрелили его отца — приемного, как выяснилось позже, но сути дела это не меняло.
В ноябре Джексону исполнилось двадцать четыре, но мелкая паскуда по-прежнему периодически вылезала, заставляя сомневаться в собственном умственном здравии и вгоняя в тупейший ступор при малейшем признаке стресса.
На этот раз, правда, он почти что мог себя оправдать: любой засомневался бы, придя к тем же выводам.
Все началось с Эллисон Арджент — Маккол каким-то образом уговорил ее встретиться и поговорить. На эти самые «разговоры» Джексон угробил полторы недели и, если честно, не мог с уверенностью сказать, был ли в них какой-то практический смысл.
Эллисон не сказала ничего ни о Кейт, ни о том самоубийце из мотеля. Единственное, ненароком обмолвилась про города, в которых жила: Ардженты часто переезжали.
Городов, впрочем, больному воображению Джексона хватило более чем. Он медленно выдохнул, прицелился, нажал на спуск и в ту же секунду вспомнил криво расчерченный лист бумаги, распечатки с новостных сайтов и из частных блогов и очаровательную статистику: в восьми из десяти городов, где Ардженты жили, случались странные нападения диких животных.
Животных ни разу не ловили, зато находили свежие трупы. В основном, бродяг: зарезанных, застреленных и, внимание, разрубленных напополам мечом.
Джексон поверил бы в случайные совпадения, если бы речь шла не о городках с населением в от трех до пятнадцати тысяч, — и, дайте подумать, не о восьми городках подряд. И это не считая Бикон-Хиллз, в котором, если верить сайтам, вообще происходила какая-то чертовщина, вплоть до кровавых жертвоприношений.
Он посмотрел на круглую мишень, пробитую чуть левее центра, и снова прицелился — в этот раз он твердо решил отработать чисто и на том покончить. «Пока меня не выставили», — мысленно хмыкнул Джексон.
Отстреляться чисто не получилось: перед крайним выстрелом Джексон отвлекся, дернулся на чуть слышный скрип двери, и пуля чуть не ушла в молоко, зацепила мишень только краем.
