Текст книги "Ежи и К (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Сынок! – отец Эльчи подошел к Мишке и тоже обнял его за плечи. – Вот теперь видно, что у вас все будет хорошо.

Мишка крепко сжал отца, развернулся и подошел к Элю, встал на одно колено, доставая коробочку из кармана.

– Эльчи Ритойо-Шацкий! Я люблю тебя всем сердцем! Я хочу от тебя детей и жить с тобой долго и счастливо. Выходи за меня замуж еще раз?!

Эльчи впервые за все время не опустил стыдливо глаза, разрумянился, посмотрел в лицо мужа обожающим взглядом, даже не глядя на кольцо, и ответил: – Столько раз, любимый, сколько позовешь!

Мишка надел Эльке кольцо на палец левой руки и они поцеловались под улюлюканье, крики, хлопки и смех детей. И никто не заметил, как Ежи в слезах выбежал из комнаты.

– А-а! – настойчиво прокряхтела Лиана, покраснев щечками.

– Ой, простите! У нас моцион, – улыбнулся Мишка, оторвавшись от Эльчи, подхватив дочь на руки, заторопился в туалет.

Приучил-таки проситься на горшок.

– Ну, Мишка, ну молодец! – сказал Ли, а в сторону прошептал по-русски, – Знамо дело, как родителям кушать, так детям какать.

Мэдирс захохотал, а Эльчи смущенно заулыбался, разглядывая колечко на пальце.

А на следующий день состоялось торжество для самых близких и Эльчи с Мишкой на берегу моря, босиком, в стимпанковских костюмах еще раз сочетались браком, говоря друг другу «да» на радость всем собравшимся. Кроме Ежика, конечно. Он страдал и писал поэму о несчастной любви.

====== Ссора ======

– Что делать, что дела-а-ать! – Лиатт ходил кругами вокруг кровати, мучительно, напряженно ища и не находя выход. Ежик закатил очередную истерику и заснул в слезах: «Ма! Я так ждал его, так ждал, а он, он… Мааааааа!!!». Жалко, что нет таблеток от детской влюбленности… – Мэд! Почему ты лежишь тут спокойно, когда дома содом и гоморея?

Мэд приподнялся на локте, внимательно глядя на супруга, мечущегося в подпитии. После выпитого на свадьбе Мишки и Эльчи Мэд был добряк-добряком, расслаблен и настроен пошалить. Детей уложили, гостей устроили, празднество перешло в горизонтальную плоскость, и муж тоже был настроен поставить большую жирную запятую в сегодняшних удовольствиях, плавно переходящую в многоточие.

– Что ты опять себе надумал, Кутузов? – прикрыв один глаз ладонью, имитируя земного полководца, саркастично улыбаясь, прогудел он.

– Надумал? Я надумал? Кстати, ты не тот глаз прикрыл, – фыркнул Ли. – Вот так – Моше Даян, – а вот так – он прикрыл другой рукой правый глаз, – Кутузов. Дома черте что делается – и никому дела нет. А я устал! Устал тащить все на себе. Ты видел, что с Ежи творится? Видел? Надо мальчика чем-то занять, чтобы он и думать забыл про Мишку. Вот ведь влюбчивая ворона уродилась! И в кого он такой? В кого, я тебя спрашиваю!

Ли подбежал, пошатываясь, к лежащему Мэдирсу и уткнул в него указательный палец.

– В меня? – удивился тот и даже икнул от неожиданности.

– А в кого же еще?

– Опачки! А кто в дневнике про Эзру, Коляна и Кончиту Вюрст писал? И сколько их там было у моей влюбчивой вороны? Кстати, видел я твоего Эзьку. Балбес балбесом.

– Где это ты его видел? Сам ты балбес! Ты и рядом с ним не стоял.

– Что? Рядом? Так вот, значит, да? Рядом не стоял?.. А Ежика отдадим в школу в столице, там сразу отвлечется от своих надуманных проблем.

– Ежи в школу? Моего Ежика – в столичную школу? Ты, случайно, головой не повредился, милый?

– Да я давно уже об этом думал, вот как раз и повод подходящий. Хватит носиться с ним, как с писаной торбой. Пора ему начинать общаться со сверстниками, с обычными людьми, а то растет как в аквариуме. Ну, всё, иди сюда, хватит тут бешеной мухой летать. Ложись рядом.

– Ой, я ду-у-у-ура! Ой, ду-у-у-ура!

– Правильно говорить «дурак». – ухмыльнлся Мэд.

– Сам дурак! – тут же огрызнулся Лиатт.

– Ли, солнышко, ты уж определись. Если ты не справляешься сам, то проблемой занимаюсь я. И решаю ее кардинально.

Лиатт замер и в его глазах блеснула идея:

 – А давай выпьем?

– Ты думаешь, Ли, я напьюсь и забуду про школу? – Мэд саркастично усмехнулся. – Экран. Кики, подготовь документы для поступления Серхио в столичную школу. Обычную. Отбой.

Он все-таки взял себе секретарем миловидного омегу, и дурацкое имя Кики всегда бесило Лиатта. Но Ли знал, что Мэд любит только его и детей, да и не пахло от него чужими омегами. А для деятельности его личной благотворительной организации «Надежда» это было полезно. Все-таки, волей-неволей Лиане пришлось возглавить борьбу за права омег и по мере сил бороться за угнетенный класс. В «Надежду» – мог обратиться любой омега за помощью, неважно какой – моральной или материальной, психологической или за советом, скрыться от насилия и произвола мужа или родственников, получить временный приют, найти работу, ночлег, еду, медицинскую помощь и материальную поддержку. Конечно, на деньги Мэда и с его поддержкой в правительстве системы Риата и благодаря проталкиванию новых законов для омег.

– Ты с ума сошел? Ты сдурел? Я не отдам Ежи в общую школу! Там опасно! Там над ним издеваться будут! Обижать!

– А кого ты хочешь вырастить, Ли? Неженку? Безмозглого богатого буратино? Разбалованого богача, не знающего ни в чем отказа?

– Это еще пока писями по воде виляно*. Мэд! Чем тебе не нравится домашнее обучение, тут безопасно и самые лучшие учителя!

– Не истери. Все. Я решил. Ежик пойдет в школу на общих основаниях.

– Ты тупой упертый придурок! Ежи еще маленький! Ты хочешь подвергнуть его опасности? Отделаться от него?

– Ли. Иди сюда.

– Да пошел ты! Я. Ежика. Не отдам! Никаких школ.

– И что ты хочешь, чтобы он в пятнадцать лет выскочил замуж от безделья, предварительно забеременев? Чтобы он вырос пустоголовым маменькиным сынком? Умел только шляться по клубам и страдать от неразделенной любви, прожив всю жизнь пустышкой? Не бывать этому. – Мэд выглядел очень серьезно и абсолютно трезвым.

– Мэд. Я не шучу. – Ли упер руки в боки и зло вперился в мужа, откинувшегося спиной на подушки.

– Я тоже не шучу, Ли.

– Ну давай хотя бы через пару лет. Он же еще совсем маленький! – Ли внезапно осознал, что упершегося Мэда переспорить невозможно, и за несколько лет в политике он изменился и стал жестче.

– Вот как раз отвлечется от любви и займется учебой. И с людьми контактировать научится.

– Но, Мэд. Может быть, его отдать в закрытый лицей для богатых? Там хоть безопасно!

– Как раз там не учатся, а пиписьками меряются – у чьего отца длиннее богатство. И там будет опаснее, чем в обычной школе. Нехрен ему делать в лицее, Ли. Решено. Вопрос закрыт. А теперь иди сюда. – Мэдирс похлопал рукой по кровати рядом с собой.

– Ах так! Значит мое мнение для тебя ничего не значит? Значит тебе плевать на детей, на опасность, на меня, лишь бы было по-твоему?.. Отлично. Отлично. Просто отлично. Ты со своей политикой изменился. Тебе теперь плевать на чужое мнение? Ну так и мне плевать на твое. Но детей я в обиду не дам! – Ли круто развернулся на каблуках, покачнувшись и придержавшись рукой за стену, чтобы не завалиться, и выскочил из комнаты, тихо прикрыв дверь. Хотелось хлопнуть ею со всей дури, но постоянное нахождение поблизости маленьких детей, которые могли испугаться или проснуться от громкого звука, отучило Ли от этого уже давно. Да раньше, собственно, и поводов серьезных не было. Ссорились, конечно, с Мэдом, но так кардинально – никогда.

«Разведусь», – билась в голове одна мысль. «Заберу детей и уйду.»

Ли добрался до гостевой комнаты и до самого утра прикидывал все за и против. Как будет жить без этого тирана. Звонить юристу было уже поздно, поэтому он написал ему письмо по виеко, и когда за окном забрезжил рассвет, у него уже был готов план, записанный на листочке А4, по-русски, как ему надо поступить. Сон сморил внезапно.

Открыв глаза, первое, что он увидел, был Мэд, сидящий рядом с кроватью с листочком в руке.

– Доброе утро, Ли. Ты собрался разводиться? Ну, я так и думал. – он грустно улыбнулся. – Умывайся. Жду тебя для разговора. – Мэд легко поднялся с кровати и вышел из комнаты.

Ли хмуро глянул на часы – скоро обед. Он все проспал – и завтрак, и все на свете. А как же дети, гости? Быстро, за пять минут приведя себя в порядок, Ли выскочил за дверь и был тут же перехвачен Мэдом.

– Пошли. – муж за руку потащил его из дома, прямо к шлюпке.

– Куда ты меня тащишь? – Ли все еще не проснулся и мозги, казалось, плавали в тумане.

– Поедем к юристу. Ты же разводиться хотел.

В шлюпке Лиатт уставился в окошко иллюминатора и никак не мог собрать мысли в кучу, тупо глядя в одну точку и не желая общаться с Мэдом. Но Мэдирс и не пытался заговаривать. Тоже молчал, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

Шлюпка пошла на снижение и, когда шум моторов затих, Мэд открыл дверь и потянул за руку безвольно и бездумно шагавшего Лиатта.

Море… Песок… Домик Корриго, откуда пару дней назад прилетели Мишка с Эльчи. Ли прищурил глаза от слепящего солнца.

– Куда ты меня привез? Что все это значит?

Мэд радостно улыбнулся, подхватил Ли на руки, и на ходу объяснил:

– У тебя нервный срыв. Я тебя украл на несколько дней. Тебе надо отдохнуть, милый.

– Но дети! Мишка, Эльчи, гости…

– Ежик улетел гостить к Корриго, Кося с Нилсиром, Мишке с Эльчи не до нас. Гости сегодня улетают по домам. Все под контролем. Расслабься, радость моя. Отдыхай. Спи. Купайся. А я буду рядом.

«Как я отвык ничего не делать, не отвечать на постоянные почемучки, не дергаться на кормежки-болячки-нужды большого поместья, охрану, сотрудников, детей, друзей и постоянные проблемы…» Мысли Ли все еще крутились вокруг домашних проблем.

Поэтому первый день он еще дергался, пытаясь связаться с домом, папой, детьми, но Мэд благополучно заранее заблокировал связь виеко, хоть и говорил, что связи здесь нет. Но есть красная кнопка.

Он кормил Ли из рук, смазывал кремом и ничего не требовал от него, находясь на расстоянии в пару метров. Молчал, щурился, подставлял солнцу и ветру обнаженное тело и снова молчал. Ли спал, ел, купался, опять спал. К вечеру, проснувшись в мягкой постели, в одиночестве, он вышел из дома и пошел к берегу моря. На одном из топчанов лежал Мэд. Мозги наконец-то пришли в норму и начали соображать.

– Будешь энго? – Мэд протянул фрукт, рассматривая мужа с головы до ног. Ли был одет в тунику и шорты, а он щеголял наготой.

Молча взяв протянутый плод, Лиатт впился в него зубами и сок тут же закапал из откушенного бочка. «Боже, как же хорошо. Море, теплый песок, ласковый ветер, и никого вокруг.»

– Ли, а вот если бы ты развелся, как бы ты обучал Ежи? Нанял бы посредственных учителей или отдал бы в профессиональную школу? – Мэд серьезно и изучающе смотрел на мужа.

«Да, да, он был бесконечно прав. Конечно, пришлось бы отдать Ежи в школу.» – мысли Ли были написаны на его красивом лице с бледной кожей. Рыжина длинных волос, все еще без единого седого волоска, традиционно укорачиваемая на 15 см раз в полгода, оттеняла тонкие, красивые черты лица. Мэд всегда читал своего мужа, как открытую книгу.

– Ну и какой тогда смысл разводиться? – улыбка, добрая, мягкая, понимающая, скользнула по лицу Мэдирса.

– Никакого. Ты прав, – блеклым, безэмоциональным голосом ответил Ли, глядя вдаль на спокойное море, яркими красками бликующие волны и заходящее светило. Признавать правоту Мэда было трудно. Видимо, действительно, он просто сорвался и не смог адекватно реагировать на предложение мужа. Мэд всегда был продуманным и ничего не решал с кондачка. Не то, что спонтанный Ли, привыкший делать все на эмоциях. Надо было признать, что гормоны, влиявшие на поведение и эмоциональный фон омеги, так или иначе сказывались на Лиане, хоть и сдерживались постоянно опытом прожитой жизни и мудростью. Но иногда, как в этом случае, где треволнения и постоянное напряжение просто раздавило и мудрость, и опыт, и хваленую стойкость Лианы, произошел сбой. А сдавать позиции и извиняться было трудно. Но надо. Опыт говорил, что Ли неправильно поступил. Но обида была все еще слишком сильна и тело как приклеенное сидело на топчане, боком к мужу.

Мэд поднялся и подошел к Ли, садясь за его спиной, и мягко погладил, разминая напряженные плечи.

– Ну, что ты, маленький мой? Разве я могу дать вас в обиду? Тебя, Ежи, Косю, дедулю – любого члена или друга нашей семьи?

Теплые руки мужа, прижимающие его к себе, тихий, спокойный шепот в макушку вызвали привычные мурашки желания. Тело было умнее Ли, оно подалось назад и прижалось к мужу. Молча. Оттаивая и наслаждаясь теплом и надежной опорой. Но только поддаваясь, а не делая шаг на встречу.

Ли хмыкнул, осознав, что ведет себя как малолетка: плачь-плачь, танцуй-танцуй, уходи, но останься, приходи, но вчера, поцелуй, но не туда, умри, но не сейчас…

– Прости меня, родной. Надо было раньше украсть тебя и дать отдохнуть. Виноват. Исправляюсь. – Мэд положил подбородок на плечо Лиатта, продолжая обнимать его руками за живот и не делая попыток принудить к чему-то.

Ли не торопился. Наслаждался объятиями. Он уже понял, что зрелость – это когда при виде красивого мужчины первым поднимается настроение. А Мэд был зрелым, умным, безумно красивым с посеребренными висками сединой альфой. И родным до последней клеточки. Ли задохнулся от любви, бесконечной, безграничной любви, которая поднялась из живота болезненными, сладкими спазмами, затопив его до самой макушки и не оставив внутри ни одного пустого места.

Он через силу разомкнул губы и прошептал, все так же глядя на море:

– Ты знаешь, как я люблю тебя? Как сильно я люблю тебя! – Ли повернул голову, ловя взгляд мужа и увидел там зеркальное отражение своей любви, плещущейся в зеленых глазах.

– Знаю, родной. Вижу. Чувствую. Прости, что вовремя не заметил твоего состояния.

Нилсир до сих пор иногда поучал Лиатта, подсказывал, направлял. Напоминал, что альфы нe боги, они всего лишь люди. Иногдa они страдают от тех жe сомнений, что и омеги. Иногдa им тожe нужно знать, что они нужны, что их выбрали. И он, Ли, снова чуть не похерил всё своими руками и дурацкими эмоциями.

– Как же мне повезло, Мэдди, как же мне несказанно повезло влюбиться в тебя! – Ли развернулся лицом к мужу и лизнул свою метку у него на плече, отчего Мэда прострелило насквозь судорогой, молнией, током и хриплый выдох положил начало их безумному, страстному сексу прямо на этом топчане, сидя, не отрываясь ни на секунду, вплетаясь и прорастая друг в друга на молекулярном уровне.

Им хватило трех дней, чтобы перепробовать все позы, которые знали, которые нащупали методом тыка, чтобы накупаться, наговориться, намолчаться, отъесться, отдохнуть и даже устать от отдыха, и вечером, после тихого, нежного секса Ли запросился домой, к детям, к проблемам, к семье.

– Мапа! Мапа! А в той школе, куда я буду ходить с Лиамом, таааакой красивый мальчик! У него есть омега, но это ненадолго. Мы уже сдали тесты и идем с Лиамом в один класс. Там вокруг всё такое интересное! Ма! Посмотри, мне так идет эта школьная форма, только Нилси запрещает надевать мои украшения на руки и на волосы… И все равно я там самый красивый! – Ежи тараторил как пулемет, и Ли с трудом поспевал за этой информацией, стараясь обнять всех сразу, потискать детей, внучку, папА, мельтешащих под ногами родственников, вливаясь в обычный ритм и суету жизни.

А жизнь-то налаживается.

Комментарий к Ссора * Переделанная поговорка “Вилами по воде писано”

====== Дети – цветы жизни. ======

– Привет, Мэдди. Как прошел день? – я расчесывал Косе волосы, когда пришел вызов по виеко.

– О-о-тя! Па-па! Ва-ди-сь-ка-а! Купси-купси! – закричал Кося, увидев отца на экране.

– Тише, Косенька. Не надо так громко, милый. – я, поморщившись, погладил сына и сделал ему хвостик, надев на волосы резиночку. Обычно темные кудряшки вились над его головой облаком, но я их расчесывал, вытягивал и убирал в хвост, чтобы они не лезли малышу в глаза и рот. Если стричь коротко, на голове получалось воронье гнездо, которое запутывалось и тогда альфенок орал и выкручивался, не подпуская к волосам никого. Поэтому я решил их отращивать и убирать в хвост, тогда за ними легче было ухаживать. Малыш был такой милый с маленьким темным хвостиком.

Кося говорил баском, пусть детским, и было сразу видно – младший сынок у нас альфа, сразу бросалось в глаза, что это – уменьшенная точная копия Мэдирса, все удивлялись, насколько они похожи.

– Кося, сынок, ты сегодня плавал в бассейне с папой? – Мэд лучисто улыбался, с любовью глядя на младшего.

Тот яростно закивал головой, блестя голубыми глазами, и улыбался зубастой улыбкой:

– Купси-купси! Буль-буль!

– Котик мой! Я скоро приеду и мы будем плавать с тобой весь день, мой сладкий пуэрго! – муж посмотрел на меня и улыбнулся. – Это Эльчи его научил?

– Прикинь! Мы с тобой бились полтора года, прося его заговорить, Нилсир с Ежи тоже безрезультатно кукукали, а Эльчи – раз и научил. – Я повернулся к сыну, – Кося, как говорит кошечка?

– Мяу, – басом замяукал малыш.

– А как говорит тоу?

– Л-л-лтяф! Л-лтяф! – смешно затяфкал детка. Буква «р» ему пока не давалась, а говорил он теперь много и охотно, у него прорвало плотину молчания и заставить помолчать было проблемой. К концу дня у меня голова была размером с воздушный шар от этого басистого громкоговорителя.

– Скажи «рыба»!

– Ы-ыпа! – Косик смешно растягивал губы, старательно строя гримасы, а мы с Мэдом покатывались, стараясь громко не смеяться. Я схватил свою пампушку и поцеловал в толстые щечки. Ежик в таком же возрасте не любил, когда его целуют, начинал кукожиться и смеяться, ему было щекотно. А Кося, как настоящий альфа, млел от поцелуйчиков. Замирал, задрав вверх голову, зажмуривался и лыбился, расплываясь от радости.

– Па-а-апа! Цёмоська! – он выставил пухлые губки, выпрашивая поцелуй, и я не удержался, звонко чмокнув эти сладкие губёшки, и крепко-крепко прижал его к себе.

– Добрый вечер, Мэдирс, – Нилсир зашел в комнату и протянул руки к Косе. – Иди ко мне на ручки, свет очей моих! Дедушка соскучился по котику.

Колин тут же потянулся всем телом к деду, протягивая ручки. Он был очень любвеобильным и ласковым альфой.

– ПапА! Никаких ручек! Это альфа, не надо из него растить неженку! – укорил я его.

– Ли, ну я же совсем чуть-чуть, да, Косенька? Самую капельку! – он подхватил Косю на руки и закружил по комнате. Сын заливисто хохотал, и ругать обоих у меня просто не поднялась рука. – Па! Ну ему спать ложиться, а он сейчас перевозбудится и будет капризничать.

– Не говори глупости! Когда это наш сладкий котик капризничал? Вы просто не умеете укладывать альфу спать! Кося, говори папе «пока-пока», – Нилси показал рукой жест, и тот старательно сжал и разжал ладошку, вторя деду: «па-ка-а».

Когда за ними закрылась дверь, Мэдди, всё ещё улыбаясь, спросил про школьные успехи Ежи.

– Даже не знаю, с чего начать. Опять звонил директор. Жаловался и хвалил. И так несколько раз. У Ежи был сегодня личный урок на домоводстве, ты же знаешь, их там учат готовить, а раз в неделю один урок отдают под каждого ученика и тот готовит любое блюдо на выбор, обучая своих одноклассников. Ежи так переживал, что у него не получится, мы вчера весь вечер готовили вареники, тренировались. Главное, я уговаривал его выбрать что-нибудь попроще, вареники не всегда могут получиться по любой мало-мальски незначительной причине. Но он же упертый баран. – я нахмурился, а Мэд улыбнулся.

– Можешь не говорить, весь в меня! Подтверждаю, Ли!

– Ну хоть тут ты согласен со мной, – мы шкодно переглянулись. – Так вот. Ежи уперся – «Знаешь, что болтают за моей спиной? „Да этот герцог, фу-ты, ну-ты, что он вообще может без своего отца, только нос задирать. Небось приготовит подгорелую яишницу, выскочка рыжая.“ Так что я должен им всем показать, что лучше меня никого в этой школе нет. И никто не умеет так готовить вареники, как я. А знаешь, какой самый большой будет для них сюрприз? Они распробуют, захотят сделать дома такие же, а фигушки! Пшеничная мука с Земли есть только у нас, яблоки и вишня тоже. Хахаха» – я передразнил голос старшего сына и Мэд захохотал.

– Вот ведь хитрец. И правда, настоящий герцог – с интригами и лордскими замашками. Ну и как? Что там сегодня было?

– О! Это был фурор! Удались у него вареники, правда, мне было дико жалко тратить драгоценную муку и вишню на целый класс. Но что не сделаешь ради сына. Когда Ежи рассказывал, как дети ели, как им понравилось, как они закатывали глаза от «вкусового восторга», как просили добавки, меня прямо гордость за детку обуяла. Вырос мальчик и Китай спас. – Я замолчал, шмыгая носом и сдерживая слезы умиления. – Правда, они потом класс драили все вместе целый час от грязи. Но он прямо вознесся на волнах славы и в глазах одноклассников и, главное, нос утер своему сопернику – Юкке. Так что об этом он рассказывал целый час. И теперь планирует на следующем уроке приготовить мой фирменный борщ. Нет, ты представляешь? Мне трындец как жалко отдавать земную капусту и свеклу с картошкой. Выращенные аналоги здесь имеют совершенно не такой привкус! А, да что я тебе рассказываю, ты и сам прекрасно знаешь.

Мэд снова засмеялся:

– Двойственные чувства, да, Лиатик? Я тебе сочувствую! Не переживай, солнышко, скоро прибудет новый груз с Земли, пополним твои запасы продуктов. Пусть детка готовит на весь класс, это повысит его самооценку.

– Да куда уж выше, он и так нос задирает, скоро вместо красивого носика станет курносая пуговка, – пошутил я. – Это из успехов. А потом директор после похвалы (он тоже пробовал вареники и восторгался), перешел к проступкам. В классе у Ежи на третьем уроке дети решили сорвать урок географии и подложили учителю омеге – ты помнишь его, такой коренастый, в возрасте, лет тридцати семи примерно, с прямыми каштановыми волосами, – подложили на стол презерватив. Альфий. Для узла. Учитель не растерялся, взял его в руки и, показывая классу, спросил, что это такое и где применяется. В ответ – дружный хохот. Тогда учитель говорит: «Хорошо, пусть кто-нибудь из альф, самый смелый, выйдет к доске, и я покажу, куда и как это надевать, а заодно и расскажу, для чего это нужно. Если добровольца не будет, тогда придется вызывать по журналу». В классе воцарилась тишина, все замерли. Засранцы такие! Нет, мы, конечно, в школе тоже разные фокусы выбрасывали, но эти еще слишком мелкие для такого.

– Ну и чем там закончилось? – поторопил меня Мэд.

Я засмеялся:

– Ты знаешь, нравится мне этот омега. Молодец. Приструнил паршивцев. Стал вызывать по одному всех альф и просил примерить. Естественно, никто штаны перед всем классом снимать не стал. Кримми припечатал всех «трУсами». И сказал, что пока у них не вырастет такой же размер, пока они не научатся отвечать за свои поступки, нечего и пытаться подбрасывать такие подарки омегам. А тем более преподавателям. Альфеныши стояли красными, как раки, омеги хохотали с них. Урок был сорван. И никто так и не признался, кто был инициатором и принес этот подарочек в класс.

– Так ты думаешь, это Ежик сподобился? – Мэдирс удивленно задрал бровь.

– М-м-м… нет. Не думаю. По крайней мере, по его виду не скажешь. А на мой вопрос он очень достоверно удивлялся: «Мапа! Как ты можешь такое обо мне думать! Я же герцог! Я же пример для подражания! Я приличный омега!» Видимо, директор оповещал всех родителей, чтобы приняли меры и поговорили о поведении с детьми.

– А кто у этой влюбчивой вороны в любимчиках ходит? – Мэд, как обычно, крепко держал руку на пульсе.

– Все тот же альфа, Кристоф. – Я тяжело вздохнул. – Представь себе, что он выкинул на этот раз, наш Ежик! Слава о варениках расползлась по всей школе и Кристоф тоже заглянул полакомиться новым блюдом. Так наш паршивец для него заныкал три вареника и обменял их на три поцелуя! Нет, ты представляешь! И об этом мне рассказал директор. Ежик, конечно же, о первом опыте промолчал. Мэдди, я не знаю, что с ним делать.

Мэд взбеленился прямо на глазах:

 – А куда смотрела охрана? Кто сегодня дежурил в школе?

– Фатис и Еттрис. Они и растащили парочку после второго поцелуя. Как только увидели на виеко, чем Ежи занимается.

– Уволю! С волчьим билетом! По профнепригодности! Так, все, целую, обнимаю, до связи! Мне надо еще распоряжения оставить Назиду и сменить охрану Ежику.

– Милый, не увольняй пожалуйста! Переведи их на охрану ворот, нормальные парни. Просто других выбери построже, тут я с тобой согласен. И с Ежиком поговори. Он еще не спит. Только не ори на него. Жестко, но без криков, ладно? Он и так хотел вчера переводиться в другую школу, даже к директору ходил заявление писать…

– Ли. Что. Случилось. Почему ты сразу не сказал? – Мэд напрягся и помрачнел.

– Ой, Мэд, лапуль, я же говорил, не знаю, с чего начать. У Ежика каждый день приключения, ты же знаешь этого непоседу. Вчера на уроке искусств он отвечал перед классом и вместо «эстетическая роль искусства» ляпнул «эротическая роль искусства». Конечно, класс засмеялся и принялся троллить его после уроков, не давая проходу. Он психанул и побежал к директору писать заявление на перевод в другую школу. Ох и было вчера слез и соплей дома. Поэтому я и выделил ему эти редкие ингредиенты на вареники, чтобы перебить послевкусие от оговорки. Уболтал, что даже если он сменит двадцать школ, слава этого высказывания будет ходить за ним по пятам. И что это надо просто перетерпеть. Делать лицо кирпичом и не обращать внимания. Еле уговорил. Но сегодня он у нас король дня, вареники удались, да еще эти поцелуи с Кристофом… уходить он пока не хочет, да и директор ему объяснил, что, кроме родителей, никто не имеет права переводить учеников из школы в школу. Боже, Мэд, у Ежика каждый день какие-то новости, фокусы, эмоции. Но ты знаешь, занятия йогой творят чудеса. Он стал чуть-чуть спокойнее. И мне помогает держать себя в руках. Эххх, – вздохнул я. – Вот бы привезти мастера йоги с Земли. Ты же знаешь, здесь такого нет, и видео уроки не заменят настоящего учителя.

Мэд слегка успокоился, и по залегшей складке между бровей мне стало понятно, что он что-то задумал.

– А что с той проблемой с котятами от Мару?

– Я ее решил.

– Так в чем была проблема?

– Как назвать котят.

– И как ты ее решил?

– Я решил, что это не проблема! Дал Ежи задание назвать котят, и теперь у нас есть Чайковский, Шопен, Дали и Моне. Подаришь своему секретарю Кики рыжего, и пусть он каждый вечер слушает Чайковского!

Мэд расхохотался и я порадовался, что мой Мэдди не меняется, хоть политика высасывала из него все жизненные силы и отнимала его у нас часто и надолго.

– У вас вареники вчерашние остались? – он заинтересованно и с намеком поднял бровь.

– Когда это у нас дома долго лежали вареники? И неужели я дождусь, наконец, прилета мужа? – у меня глаза загорелись в предвкушении.

– Завтра после обеда, дорогой, буду дома. Соскучился ужас как. Что тебе привезти с Элькоры?

– Привези себя. Кстати, тебя эротические сны не мучают?

– Нет, Ли, не мучают. Только они и радуют…

С самого утра, после ежеутренней пробежки, все закрутилось, понеслось в бешеном темпе и заверте…

Эльчи с Мишкой укатили в столицу за покупками и прошвырнуться вдвоем по парку, оставив Лиану на меня. У Нилсира в дальней теплице сломалась система полива и он оставил мне Косю, потому что не хотел проводить разборки и «укорять нерадивых рабочих» при малыше. Ежи тренировался готовить борщ, заодно похвастаться перед прилетающим днем отцом своими кулинарными талантами.

Я с детьми ошивался на кухне, контролируя процесс приготовления.

– Мапа! Бульон скоро будет готов, где у нас лежит капуста?

– Достань капусту из левого холодильника, в самом низу, да, там. Отгони от холодильника Косю. Лианочка, детка, отдай волосы! Кося, сынок, иди садись в детский стульчик. Ежи, подними с пола капусту, ополосни, нарежь ее мелко, нет, сынок, это толсто, надо еще тоньше. Возьми эту терку, только береги руки. Кося! Сыночек, отдай вилку! Ежи, отодвинь капусту от Коси. Так, Лианочка, сейчас дам тебе жулис.

– Мапа, а целоваться по-взрослому приятно? А что ты чувствуешь, когда отец тебя целует?

– Милый, давай об этом поговорим позже. Достань пока картошку, морковку и лук. Кося! Зачем ты залез на стол? Ежи, сними брата, поставь на пол.

– Мапа, а лук надо мыть перед тем, как чистить? Кося! Фу! Брось картошку! Она грязная!

– Нет, почистишь, потом помоешь. Косенька, давай помоем ротик и ручки.

– Купси-куууупси! – загудел Колин, хлопая в ладошки.

– Лианочка, полежи пока в… Ежи, тащи сюда покрывало, бросим на пол. И газ уменьши, а то бульон выкипит. Ты пенку снимал?

– Ма! А разве можно детей класть на пол? Пенку снимал, да.

– Милый, она уже начала переворачиваться и ползать, с пола не упадет, главное не наступить. Пол у нас теплый, так что можно, главное чтобы было чисто и мягко. Ой! Ежи! А где Кося?

Мы заглянули под стол, под стулья, но его нигде не было видно. В холодильнике что-то подозрительно звякнуло.

– Ы-ы-ы, – заныла Лиана, потеряв жулис.

Ежи открыл дверцу холодильника и оттуда выглянула попа хозяйничавшего на полках Коси.

– Сынок, дай Лиане жулис, – я метнулся к Косе, вынимая его из холодильника и отбирая из рук капусту. Потом выковырял изо рта большой капустный лист, Кося выворачивался, упирался и не хотел отдавать добычу.

– А-А! – закряхтела Лиана.

– Ма! Лиана на горшок просится! А мне уже пора чистить картофель!

– Спокойствие, Ли, спокойствие, – я уговаривал себя, но получалось плохо.

Схватив Косю за руку, а Лиану подмышку, мы помчались в соседнюю комнату, где стоял горшок. Усадив Лиану на горшок, я развернулся к Косе, который все-таки подавился капустой и теперь кашлял и плакал. Похлопав его по спине и убедившись, что удушье ему не грозит, я обернулся на странный звук за спиной и увидел, что Лиана ползет по полу с горшком, прилипшим к попе.

– Да что ж такое! Дети, ититвашумать! – заорал я, и дети испуганно замерли на секунду, вытаращив глаза, и тут же в унисон завыли, – Кося басом, обиженно глядя широко раскрытыми глазюками, а Лиана тоненько, на одной ноте, зажмурившись и пуская слезки.

– Ма! Что случилось? – Ежик влетел в комнату с ножом в одной руке и картофелиной в другой.

– Ежи, отнеси нож с картошкой на кухню и помой Косе лицо и руки. А я пойду переодену Лиану и приду к вам. Только не отходи ни на шаг от братика, ладно?

Я в темпе вальса умыл и переодел хнычущую Лиану, целуя и задабривая ее, стараясь рассмешить, подкидывал ее в воздух, пока не добился от нее смеха и радостных повизгиваний.

На кухне я застал Косю, стоявшего на стульчике у мойки, полоскавшего морковку в воде. Вода была везде – на полу, на столе, Кося был мокрым с головы до ног, Ежик виновато посмотрел на меня и развел руками.

– Мапа! А сколько картофелин нужно на такую кастрюлю?