Текст книги "Инкогнито (ЛП)"

Автор книги: In_Dreams

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Она отказывается взять стакан, заставляя его отстраниться, все еще держа его в руке, и пристально смотрит на него.

– Этого недостаточно, – говорит она, потягивая свой напиток. Ее пальцы дрожат так сильно, что она боится уронить хрусталь. – Я знаю, что ты Пятьдесят четвертый. Выслушай меня – и если ты все же захочешь уйти, я тебя больше никогда не побеспокою. Я обещаю.

Долгое мгновение он оценивает ее, крепко сжимая пальцами стакан. Наконец, он делает глоток, и она не может не заметить каплю веселья в выражении его лица.

– Отлично, Грейнджер, – говорит он, проводя рукой по светлым волосам, – о чем, по-твоему, нам нужно поговорить?

Без чар, скрывающих его голос, жеманство высшего класса общества звучит более отчетливо. Но все равно она удивлена, что не заметила этого раньше.

Она много чего упустила из-за нежелания смотреть.

В его словах чувствуется легкомыслие, некая холодная непочтительность, которую она помнит с тех пор, когда знала его как Пятьдесят четвертого. И она не может отрицать, узнав его на более глубоком уровне, что это немного задевает.

– О чем нам нужно поговорить? – даже она слышит в своем голосе нотку боли и видит, как напрягается его челюсть. Она смягчает голос, не желая начинать ссору. – А как насчет того, что ты даже не сказал мне, кто ты?

– Это не имеет значения, – сказал он, делая еще один глоток виски. – Потому что это сложилось именно так, как я ожидал.

– Прости меня, – прохрипела она, – но что это?

Малфой смеряет ее пристальным взглядом, и она чувствует, что внезапно раскрылась перед ним так, как никогда не чувствовала, когда была обнажена под его прикосновениями. По ней пробегает холодок, и на мгновение ей хочется просто уйти. Прекратить борьбу, позволить ему победить – потому что внезапно стало очевидно, что он не хочет, чтобы у них все получилось.

Не так, как она.

Может быть, он никогда и не хотел, а она переделала это в нечто другое в своем воображении.

– Ты, – выдыхает он, – загоняешь меня в угол.

– Это не… – она качает головой, и боль, должно быть, отражается в ее глазах, потому что выражение его лица слегка расслабляется. – Я не поэтому хотела поговорить с тобой.

– Тогда зачем, Грейнджер? – тянет он. – Чтобы рассказать мне, как я обманул тебя и позволил поверить, что я больше, чем я есть? Потому что, напоминаю тебе, никто из нас не хотел знать личности друг друга. Мы оба согласились на анонимность.

Его слова, и она не может не поморщиться.

– Я обратилась к тебе не за этим, – она вздыхает, – но очевидно, что я ошибалась, думая, что между нами вообще что-то есть, – она делает глоток виски, который горечью оседает у нее на языке. – Наслаждайся вечеринкой, Малфой.

И больнее всего то, что когда она поворачивается, чтобы уйти, он не пытается ее остановить.

***

Проходят часы, вечер, которого она так ждала, превращается в то, что она не может дождаться момента, чтобы уйти. Она проводит время с Гарри и Невиллом, играя в веселье, которого не чувствует, и теперь, когда ночь близится к рассвету, она выскальзывает из зала на свежий воздух.

Ночь еще темная, но уже достаточно поздно, и наступление утра – лишь вопрос времени.

Она перестала пить несколько часов назад, и предвкушение, которое она копила неделями, улетучилось, оставив ее без сил.

Теперь ей хочется пойти домой и поспать, но она еще не готова встретить тишину своей квартиры в одиночестве. Холодные воспоминания, которые больше никогда не согреют ее.

Кто-то усаживается на свободное место на ступеньке рядом с ней, плечо задевает ее плечо, и она поворачивается, чтобы увидеть Гарри, Невилла или Тео… и замирает.

Рядом с ней оказывается Малфой, с уже растрепанными светлыми волосами, и, не говоря ни слова, протягивает ей огромную керамическую кружку с чаем. Он отпивает из своей кружки, и в течение долгого мгновения никто из них ничего не говорит.

Гермиона делает глоток, тепло чая прокладывает себе путь сквозь нее и борется с прохладой ночного воздуха. Она чувствует только пульс, бьющийся за ушами.

– Тео только что наорал на меня, – наконец говорит Малфой, опираясь одной рукой на высокую ступеньку, чтобы посмотреть на небо. – Что-то о том, что тебе не терпится увидеть меня сегодня вечером. Не могу представить, с чего бы это.

– Нет, – размышляет она, – я тоже не знаю, почему.

Он вздыхает.

– Послушай, Грейнджер…

– Не надо, – вздыхает и она, прерывая его. – Я действительно не хочу больше с тобой разговаривать.

– Хорошо, – говорит он, и они снова погружаются в напряженное, удушливое молчание. Она наполовину ожидает, что он уйдет, когда он сдвигается, его плечо касается ее плеча, но он лишь делает еще один глоток чая.

– Я буду говорить, а ты слушай.

Ее глаза мечутся в его сторону, но лишь на мгновение. Но она так устала, и последнее, что ей нужно, это выслушать еще одну причину, почему она ему не нужна.

– Когда ты мне написала, – тихо говорит он, – я подумал, что это ерунда. Черт, когда я получил результаты теста, я не думал, что это возможно. Блейз заставил меня пройти этот гребаный тест, и я не думал, что из этого что-то выйдет. А потом, когда ты захотела сохранить все в непринужденной и анонимной обстановке…

Он морщится, делая большой глоток чая, словно это ликер. Как будто ему хочется, чтобы вместо горячего напитка оказался алкоголь.

– Ты пошел на это, – отвечает она, словно бросая вызов ему в лицо, – потому что тебе не нужно было разбираться с последствиями.

– Да.

Между ними повисает тишина, и Гермиона выдыхает, чувствуя глубокую усталость внутри. – Тебе не нужно ничего объяснять. Ты сказал все, что нужно, раньше, – она опускается на ступеньку, наклоняясь вперед. – Я все равно собираюсь уходить.

Его рука обвивается вокруг ее запястья, нежно, но уверенно. Он мгновенно убирает руку, но этого достаточно, чтобы остановить ее отступление.

– Пожалуйста, – мягко говорит он, – не уходи пока.

Гермиона молча потягивает чай, ожидая, что он скажет еще что-нибудь. Она уже достаточно оголила себя, пытаясь поговорить с ним, и если он здесь только для того, чтобы в очередной раз подвести ее – она не хочет этого слышать. Не уверена, что сможет выдержать его отказ в третий раз.

– Чего я не ожидал, – говорит он, – так это того, что рядом с тобой я почувствовал, что могу быть самим собой. Впервые за много лет мне было не важно, кто я. Ты не осуждала меня за мое прошлое, мою фамилию, мои хранилища, – он снова замолкает, его рука прижимается к ее руке, но он не смотрит на нее. – Когда я узнал, кто ты, я понял, что все, на что я начал надеяться, недостижимо.

– Потому что ты думал, что я не способна измениться? – сухо спрашивает она. – Или принять то, что другие тоже могут измениться?

– Потому что я знал, что ты заслуживаешь гораздо большего.

Гермиона не отвечает, пристально глядя на ночное небо.

– Ты считал, что это нормально – принимать решения за нас обоих.

Он пожимает плечами.

– Может быть. Но это тоже не имело значения, потому что ты открыто говорила, что не ищешь отношений. Так что неважно, что я думал или чего мог желать, когда узнал тебя получше, я с самого начала знал, что этого никогда не произойдет.

– Может быть, я поняла, что это не так, – тихо говорит она. – Не после того, как я узнала тебя и поняла, что с кем-то другим рядом все не так уж и сложно.

Малфой вздыхает, допивая остатки чая.

– Я ничего от этого не жду. И я знаю, что упустил все шансы, которые у меня могли быть, уже много раз. Я просто подумал, что ты должна знать правду, – он поднимается со своего места рядом с ней, и потеря его тепла – это больше, чем она может вынести. – Мне было очень весело с тобой, Грейнджер.

– Мне тоже, – вздохнула она, крепко сжимая в обеих руках свой чай. – Малфой?

Он останавливается, поворачиваясь к ней лицом.

– Что?

– Значит, это действительно так? – спрашивает она, слова мягко и отрывисто слетают с ее губ. – Вся эта совместимость – пустой звук.

Его лицо пересекает кривая, беззлобная улыбка.

– Я тебе не нужен, Грейнджер. Совсем. От меня больше проблем, чем пользы.

И она не знает, стоило ли все это того, ведь сейчас она чувствует себя разбитой вдребезги. Как будто ее пронесло слишком сильным порывом ветром, и обрывки ее самой разлетелись во все стороны.

– Может быть, – говорит Гермиона. – Но, возможно, я подумала, что ты стоишь этих проблем.

Поднявшись со ступеньки вслед за ним, она ждет, пока он еще мгновение он смотрит на нее, каждая частичка ее тела напрягается от его взгляда. Но потом он моргает, отводит взгляд, и на его лице появляется что-то похожее на настоящее тепло.

– Кстати, ты прекрасно выглядишь сегодня, – говорит он. – Я должен был начать с этого.

– Спасибо, – шепчет она, сохраняя безопасную дистанцию между ними, чтобы не сделать что-нибудь постыдное, например, не броситься в его объятия. – Ты и сам прекрасно выглядишь. Ты хорошо выглядишь каждый раз, когда я тебя вижу.

Малфой смягчается, его плечи опускаются, и он слегка качает головой, будто в недоверии. Только тогда, глядя на него так же пристально, Гермиона понимает, что он выглядит таким же усталым, как и она. Она видит, как тяжелеют его веки. Как его горло сжимается при глотании. Как меняется его лицо, когда он сжимает челюсти.

– Я понимаю, – вздыхает она, – почему ты считаешь, что тебя недостаточно. И я думаю, что это то, чему ты научился за многие годы – как и все мы. Но я увидела ту твою сторону, которая не чувствовала этого давления – которая была достаточно уверена в себе, чтобы быть собой с незнакомым человеком – и пусть я сойду с ума, но он мне действительно понравился.

Глаза его сверкают, между бровями пролегает морщинка, а рот хмурится.

– Грейнджер, я…

– Ты не обязан ничего говорить. Но если мы делимся истинами, то вот тебе моя.

Челюсти Малфоя снова сжимается, но он так же подавлен, как и она.

– Я скучал по тебе, – говорит он, так непринужденно, так небрежно, что это может оказаться пустяком. – Действительно скучал.

– Я тоже по тебе скучала, – говорит она на выдохе. – Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что между нами могло быть гораздо больше.

Он выдыхает, задерживая взгляд на ней, и это звучит громко во внезапной и всеобъемлющей тишине. Он подходит к ней, берет из ее рук пустую чашку и ставит ее на ближайший каменный выступ.

Затем он протягивает ей руку. На мгновение он оставляет ее в воздухе, пока она смотрит на него.

– Меня зовут Драко Малфой, – тихо говорит он. – Я совершаю много ошибок, и не всегда знаю, как их исправить. Я работаю во многих областях – в последнее время в определении и восстановлении проклятых артефактов – и время от времени мне приходится напоминать себе, что работа – это еще не вся жизнь, – у нее перехватывает дыхание, когда она вкладывает свою руку в его руку, чувствуя, как его пальцы сжимаются вокруг ее собственных. Он сглатывает, глаза стекленеют. – Мне чертовски одиноко, и я часто отталкиваю людей, когда должен впустить их. Многие люди не доверяют мне из-за ошибок, которые я совершил в молодости – ошибок, на исправление которых я потрачу всю оставшуюся жизнь. Недавно я встретил человека, который имеет для меня значение, и я все испортил.

Слезы беспрепятственно текут по ее щекам, и она смотрит на него, теряясь в словах.

Он понижает голос, притягивая ее ближе за соединенные руки.

– Я не знаю, стою ли я таких усилий, – тихо продолжает он, – но если она готова дать мне еще один шанс, то некоторые стороны себя мне понравятся. И, возможно, когда она узнает, кто я на самом деле, они тоже могут ей понравиться.

Тихий смешок срывается с ее губ, и Гермиона переплетает их пальцы, крепче сжимая его руку.

Он протягивает руку, смахивая слезу с ее щеки.

– Может быть, ей уже нравится, – говорит Гермиона, встретив его взгляд. На ее губах появляется улыбка, а по его лицу в свою очередь расползается медленная, дразнящая ухмылка. Это почти та полуулыбка с фотографии, которую она видела у Тео, – та же причуда, та же искорка веселья в его глазах, виднеющаяся даже при тусклом освещении.

Она протягивает ему руку и крепко, беззаботно пожимает ее.

– Я рада познакомиться с тобой, Драко. Меня зовут Гермиона Грейнджер, и у большинства людей есть предвзятые представления о том, кто я такая, большинство из которых ошибочны. Я работаю в Гринготтсе в отделе приобретения артефактов, хотя однажды я хотела бы написать книгу. Мои друзья для меня весь мир, и иногда у меня есть склонность заботиться обо всех, кроме себя, – она делает паузу, на мгновение задерживает взгляд на нем. – Я не всегда знаю, чего хочу, или как выразить это словами, и хотя я по натуре перфекционистка, иногда я ошибаюсь и делаю все неправильно. Что приводит меня в бешенство.

Он издает тихий смешок.

– Я не хочу быть одна, – продолжает она, – но во время войны я удалила себя из памяти своих родителей, и теперь мне трудно впускать людей, потому что я боюсь, что мне будет больно. И иногда мне нужен кто-то, кто скажет мне, что я могу расслабиться и немного повеселиться.

Теплота испаряется с его лица по мере того, как она говорит, смущение морщит его брови.

– Я этого не знал.

– Теперь знаешь, – шепчет она. – Все в порядке – они все еще живы. Но это было трудно принять.

– И ничего нельзя сделать?

Она пожимает плечами, легкомысленный жест, который скрывает сдавливание в ее груди, которое всегда возникает, когда она раскрывает кому-либо эту правду.

– Над их делом работают целители, и технологии лечения постоянно совершенствуются. Возможно, когда-нибудь мы все же найдем ответ.

– Мне жаль, – бормочет он, отпуская ее руку и полностью прижимая ее к своей груди. Ощущение его прикосновения к ней – твердое и успокаивающее, и такое чувство облегчения проникает в нее, что тихий всхлип вырывается наружу. – Некоторые из наших инвестиций вложены в магические технологии. Если я могу чем-то помочь в их восстановлении, я сделаю это.

Это не то, что она ожидала, и Гермиона уже чувствует вихрь стыда за то, что раскрыла глубокую правду о себе. Когда она отстраняется, выражение его лица мягкое, но серьезное.

Он проводит ладонями по ее рукам, и только тогда она понимает, что воздух стал холодным.

– Мне жаль, – снова говорит он. – За все. И если уж на то пошло – настоящая ты похожа на человека, которого я хотел бы узнать.

Ей удается неуверенно улыбнуться, слезы все еще висят в уголках ее глаз, и она подносит его ладонь к своим губам.

– Я чувствую то же самое. Может быть… мы могли бы попробовать начать все сначала?

Малфой поворачивает свою руку в ее, снова переплетая их пальцы.

– За мной нелегко ухаживать. Я сделаю все возможное, но иногда тебе понадобится терпение.

– Я могу проявить терпение, – размышляет она, – и я могу оказать поддержку. Вероятно, мне понадобится много и того, и другого.

– Я тоже могу, – он еще мгновение смотрит на нее в ночном воздухе, измеряя, дразня, маня. Его переносица сморщивается. – Я не могу в это поверить.

– Сначала я не поверила, что это ты, – признается она, – даже когда все встало на свои места. И я поняла, что сидела рядом с тобой, говорила об этом и…

– Тогда-то я и догадался, – говорит он с улыбкой. – И, как истинный имбецил, запаниковал.

Покачав головой, Гермиона придвигается на шаг ближе.

– Я тоже запаниковала – особенно учитывая то, как ты вел себя в тот день за обедом. И я аппарировала к Тео и заставила его рассказать мне о тебе.

Он прижимает ее руку к своей груди.

– Это все отталкивание людей.

– Я понимаю, – шепчет она, приподнимаясь на носочки, – но тебе это не нужно.

Ее губы касаются его губ, один раз, мягко. И это похоже возвращение чего-то легкого и комфортного, чего-то манящего и электризующего.

Когда она отстраняется, обнаружив, что его серые глаза смотрят на нее, она улыбается. Проводит пальцами по его светлым волосам. Проводит кончиками пальцев по острой линии его скулы.

– Ты действительно думаешь, что мы совместимы на девяносто шесть процентов? – спрашивает она, прикусив нижнюю губу.

Она уже знает, даже не будучи знакома с ним, что они сексуально совместимы. Какая-то ее часть с нетерпением ждет, когда она узнает остальное.

– Да, – говорит он, опустив подбородок, – и, возможно, после нашей первой встречи я разделил магию, лежащую в основе алгоритма Джорджа, чтобы определить его достоверность.

– Это звучит как то, о чем я должна была подумать в самом начале.

Они обмениваются улыбками, и он запускает руку в ее волосы, накручивая локон на пальцы.

– Мерлин, ты еще прекраснее, чем я думал о тебе все те времена, когда я мог только воображать.

Ее щеки пылают теплом, несмотря на прохладный воздух. Он снова притягивает ее к себе, его губы встречаются с ее губами в неуверенном прикосновении, язык касается ее языка, прежде чем он с тяжелым выдохом отстраняется.

– Что мы будем делать дальше? – спрашивает он, на его лице мелькает неуверенность.

Гермиона обхватывает его за шею, притягивая его высокое тело к себе.

– Думаю, на этот раз мы узнаем друг друга по-настоящему. По одному шагу за раз.

– Для ясности, – говорит он, целуя ее в челюсть, – мы говорим не только о сексе.

– Больше, чем секс, – подтверждает она, наклоняя голову, чтобы он мог провести рукой по ее шее. – Я думаю, мы говорим о девяноста шести процентах.

Она чувствует ухмылку на своей коже.

– Хорошо, – говорит он, скользнув ладонью по ее спине, и отстраняется настолько, чтобы встретиться с ней взглядом. – Позволь мне на этой неделе пригласить тебя на свидание.

Хотя это было сформулировано как предложение, она слышит вопрос в его словах. Вопрос о том, хочет ли она видеть его таким – хочет ли она появиться с ним на людях.

Сияя, она наклоняется к нему, чтобы поймать еще один поцелуй.

– Я бы с удовольствием.

Все так изменилось с начала вечера, с того момента, когда они разговаривали в зале… Он не тот, кого она ожидала, но она ничего не может поделать с тем, что с нетерпением ждет всего, что случится дальше.

Гермиона уже с нетерпением ждет их свидания, чтобы увидеть, как Пятьдесят четвертый и Драко станут одним целым.

Потянув ее за руку, он увлекает ее за собой по дорожке, ведущей прочь от клуба, как раз в тот момент, когда дверь распахивается. Свет изнутри на мгновение ослепляет ее, и она видит Тео, который наблюдает за ними обоими, сложив руки на груди.

Его взгляд опускается на их сцепленные руки, и он испускает преувеличенный вздох.

– Хвала Мерлину. Я волновался, что один из вас убил другого.

Гермиона моргает, глядя на него, затем переводит взгляд на Драко.

– Это не было настоящим беспокойством.

– Нет, – быстро добавляет он. – Не с моей стороны.

Тео хлопает каждого из них по плечу, по его лицу расползается широкая улыбка. Он кивает один раз.

– Все хорошо. Разве это не хорошо?

– Я думаю, все хорошо, – вздохнула она.

Драко кивает, улыбаясь той улыбкой, которую она уже успела полюбить.

– Все хорошо.

========== .: С е м ь :. ==========

Несмотря на все ее старания, их свидание идет не совсем по плану.

В среду вечером сразу после работы в ее квартиру заявляется Драко, одетый в выглаженную рубашку и гладкий шелковый галстук. Дразнящая улыбка рисуется на его губах, когда он окидывает ее с ног до головы своим пылающим взглядом.

Мгновенно ее тело охватывает жар.

Они не спали вместе с тех пор, как он был Пятьдесят четвертым, а она Семьдесят третьей, но, впервые за несколько недель увидев его сейчас в ее квартире, внутри все чувства вспыхнули. Она притягивает его к себе для глубокого поцелуя, ее губы раскрываются в ответ на его прикосновения.

С низким урчанием он прижимает ее спиной к стене.

– Ты выглядишь невероятно, – говорит он, проводя дорожку поцелуев по ее челюсти, горлу, ключицам.

На свободу вырывается стон, когда она притягивает его к себе, обхватывая одной ногой за талию. Он ласкает ее ягодицы, сильно сжимая их.

– У нас заказан столик? – задыхается она, прижимаясь к нему бедрами.

– Нет, – отвечает он, одной рукой уже пробираясь под подол ее платья. – Ты голодна?..

– Еще нет…

Он снова целует ее, настойчиво, отчаянно.

– Я знаю, мы уже говорили, что речь больше не идет только о сексе, поэтому я не хочу, чтобы ты подумала…

– Пожалуйста, – шепчет она, чувствуя пульсацию желания каждой клеточкой тела. – Прежде чем мы уйдем…

Его глаза вспыхивают.

– Мне нужно оказаться внутри тебя.

Это негромкое заявление еще сильнее разжигает желания, и она дергает его за галстук дрожащими пальцами, одновременно растягивая ряд пуговиц на его рубашке. Драко крепко хватает ее за ягодицы, задирая платье и стягивая трусики, а затем скользит ртом по изгибу ее груди.

Низкий стон срывается с ее губ, когда его пальцы находят ее половые губы, осторожно проникая между ними, и она удивляется тому, насколько она уже мокрая.

– Черт, – хрипит он, прижимаясь к ее коже, уже упираясь членом ей в бедро. Он оттягивает ее платье в сторону, засасывая сосок между зубами.

– Драко, – задыхается она, его имя одновременно чужое и такое знакомое на ее языке. Она возится с его ремнем, наконец, освобождая застежку брюк, и берет его член в руку. Гермиона сильно надрочивает его, проводя большим пальцем по головке, и сглатывает его стон, когда он снова утягивает ее в поцелуй.

Она подозревала, что сегодня у них будет секс, но он пробыл в ее квартире всего несколько минут! Тем не менее, она не может жаловаться – не сейчас, когда ее вожделение к нему так глубоко, так сильно, что она едва может терпеть. Если уж на то пошло, сейчас Гермиона жаждет его сильнее, чем когда когда она не знала, кто он такой.

Эта мысль успокаивает.

– Трахни меня, – дышит она ему в рот, двигая бедрами, пока он располагает член между ее ног.

Ухмылка появляется на его губах, когда он убирает пальцы.

– Как пожелаешь.

И когда он входит в нее, вдавливая спиной в стену, у них вырывается коллективный стон. Голова Гермионы кружится, кожа разгорячилась от желания, и она проводит пальцами по его волосам, когда они начинают двигаться в легком ритме. Как биение сердца, объединяющее их.

Она выкрикивает его имя, прижимаясь головой к стене, чувствуя, как он затрагивает ту самую точку внутри нее.

Так все было и раньше, но сейчас все стало лучше. Чары и стены между ними рухнули, и теперь у нее есть шанс увидеть, какой он на самом деле – во многих смыслах.

И когда она кончает, он следует за ней, а его прикосновения даруют и утешение, и возбуждение.

К тому времени, когда они уходят на ужин, они оба немного растрепаны, а их глаза горят жаром и удовлетворением. Все это так свежо и ново, и она не может припомнить, чтобы ей было так весело с кем-то еще.

Голова идет кругом от предвкушения, от планов, рождающихся в глубине ее сознания, от буйной, глубоко запрятанной надежды.

Ужин – это одновременно и больше, чем она ожидала, и все, о чем она мечтала. Гермиона с облегчением узнает, что теперь, когда между ними все прояснилось, Драко легче переходит на ту сторону себя, которую она узнала в Пятьдесят четвертом.

С небольшими отличиями.

Они посещают модное место на Косой аллее, куда уже выстроилась длинная очередь. И несмотря на то, что он сказал, что у них не заказан столик, ему удается сразу же найти местечко.

Тем не менее, она видит напряжение в его плечах, в его поджатых губах. Взгляды, которые преследуют его, преследуют их, и удивление в глазах, когда рука Драко оказывается на ее спине. Она не может отрицать, что этот интерес вполне заслужен, и пытается представить себе, как они вместе выглядят со стороны.

Она знает о том, что люди думают о ней, даже спустя годы после войны, и знает, как некоторые из них относятся к нему. Ее забавляют сплетни, которые могут последовать за этим.

Гермиона лишь прижимается ближе к нему и проводит рукой по его животу, наклоняясь, чтобы прошептать ему на ухо, перекрывая окружающий шум. В ответ она получает очередную порцию дразнящих улыбок.

Забавно думать, что в детстве она всегда находила это выражение лица раздражающим. А сейчас оно ее распаляет.

Она снова вспоминает их интермедию перед ужином. О том, как они не смогли удержать свои руки при себе до самого вечера. Даже теперь, когда они могут видеть друг друга, когда они знают друг друга – со всеми их недостатками и шероховатостями – она не может дождаться, чтобы увидеть, к чему это приведет.

Облегчение. Каждая часть их общения – облегчение.

И, возможно, она всегда думала о том, что знание их совместимости – это дополнительный уровень давления: если она не сможет наладить отношения с ним, ей придется признать, что с ней что-то не так, и она должна оставаться одна. Но все кажется таким легким и непринужденным…

Она уже учится читать его настроение и определять, что ему нужно. Они оба карьеристы, но в конечном итоге заинтересованы в том, чтобы остепениться, как только свежесть их отношений перейдет в долговечность. Она понимает, что с нетерпением ждет этой эволюции.

Теперь, когда карты раскрыты, возможности кажутся бесконечными. Это кажется неизбежным.

И давление, которое она чувствовала, теперь лишь подтверждает, что они созданы друг для друга, если только они смогут пройти через остальные тяготы. Учиться друг у друга, расти друг с другом, защищать друг друга от собственных демонов.

Гермиона начинает понимать некоторые из его демонов, и знает, что у нее есть много своих.

Волосы Драко взъерошены, галстук слегка перекошен, а губы подергиваются от удовольствия, когда она тянется поправить шелк. Она встречает его взгляд, прикусив нижнюю губу, и его глаза следят за этим движением. Внутри нее снова закипает тепло.

Мерлин, они еще даже не сделали заказ, а она уже горит по нему. По прикосновению его кожи к своей, по эмоциям, которые проникают в нее, когда она чувствует его глубоко внутри себя…

И по тому, что после этого он оказался более нежным, чем она могла ожидать.

Сделав заказ, она тянется за своим бокалом вина.

– За совместимость, – вздыхает она, – и за игнорирование всего остального.

Драко усмехается, берет свой бокал и тихо стучит о ее.

– За новое и захватывающее будущее, – говорит он, встречая ее взгляд, – и все еще захватывающее, даже когда это уже не ново.

Мягкая улыбка непроизвольно расползается по ее губам. Потому что даже если она не сразу поняла, что хочет именно этого, теперь она думает иначе. Будущее с ним, в котором мы будем исследовать друг друга, исследовать жизнь вместе.

– Выпьем, – прежде чем выпить вино, она целует его в губы.

К черту сплетни.

У нее не было такого прошлого, как у него, чтобы насмешливые взгляды незнакомцев имели значение. Его серые глаза смотрят на нее, в тусклом освещении ресторана ярко сверкает серебро, пока он отпивает вино.

После того, как они отставили бокалы, на его лице еще долго сохраняется тепло, и то, как он наблюдает за ней, настолько завораживает, что она не может побороть свое любопытство.

– О чем ты думаешь? – спрашивает она, протягивая ему руку через стол.

Он переплетает их пальцы, легко, инстинктивно.

– Я думаю о том, что это приятно. Проводить время с тобой, зная, что ты знаешь, кто я… и что ты не возражаешь. И я думаю, что… даже если это было необычно с самого начала, я рад, что все случилось так, как случилось. Потому что если бы мы все это время знали друг о друге, не думаю, что мы дали бы этому шанс.

– Наверное, ты прав, – при этой мысли ее губы расползаются в грустной улыбке. – Иногда жизнь – это клубок тонких нитей и узких тропинок, по которым нам надо следовать.

Он немного посмеивается.

– Например, послать письмо случайному мужчине, которого ты никогда не встречала, с просьбой о сексе.

– Не совсем здравый выбор, – признается она, – но я не жалею об этом.

– А я, в свою очередь, – с дразнящей ноткой говорит он, – рад, что ты это сделала, – он с минуту смотрит на нее, его взгляд напряжен от раздумий. – Возможно, во время той первой ночи ты удивила меня. И мне становилось все интереснее и интереснее узнать все, что случится дальше.

В груди екнуло от искренности его слов, и она сжала его руку.

– Я поняла, что мне тоже интересно узнать все о тебе.

– Отлично, – Драко опускает подбородок, удерживая ее взгляд еще одно долгое мгновение. Гермиона вряд ли бы смогла отвести взгляд, даже если бы попыталась. – Почему бы тебе не рассказать мне о своей работе?

***

К тому времени, как после ужина они возвращаются в ее квартиру, Гермиона уверена, что уже влюбилась в этого мужчину. Учитывая, что она никогда бы не подумала о том, что они подходят друг другу, если бы не видела перед собой прямых доказательств – если бы не наблюдала воочию, как между ними зарождается связь, – это снова и снова застает ее врасплох.

Она наливает ему напиток, ее пальцы слегка дрожат от нервного напряжения, несмотря на то, что они уже были здесь раньше. Только теперь ей кажется, что ставки поднялись.

Теперь, когда они выразили свой интерес и намерения друг к другу, она не может не нервничать, что все может пойти не так. Она никогда не была хороша в отношениях, не умела выражать себя так, как хотела.

Но все же. Она хочет этого – она хочет его. И они могут справиться со всем остальным, если оба готовы приложить усилия.

Драко целует ее, забирая напиток из ее руки, и она углубляет контакт.

– Спасибо за сегодняшний вечер, – бормочет он, проводя пальцами по ее обнаженной руке. – Мне было очень приятно.

Она не пытается сдержать улыбку.

– Мне тоже.

– Это хорошо, – тянет он, и улыбка расползается по его лицу. – Потому что мне бы не хотелось, чтобы все это было напрасно.

– Далеко не напрасно, – шепчет она, обвивая пальцами гладкую ткань его галстука. Она тянет его в спальню, прижимая к себе, и теряется в его прикосновениях, пока они раздевают друг друга догола.

И это ощущение… как будто все в первый раз.

Она не знала его таким – на таком уровне – за пределами той маскировки, которую они носили, когда она еще не понимала, что у нее появилось. До того, как она позволила себе заглянуть глубже в то, что волновало ее сердце. Она уже чувствует, как ослабляет защиту и погружается в вихрь неизведанного.

Без чар она видит каждый его дюйм, каждый шрам, испещряющий его алебастровую кожу, и дыхание замирает в ее горле, когда она приникает к нему.

Шрамы на его предплечье – остатки юношеского клейма правителя-садиста.

Глубокие следы от порезов на его торсе.

Гермиона проводит пальцами по шрамам на коже, выдерживая его напряженный взгляд.

Она лишь снова целует его, благодарная за реальность его существования. Все детали, которые делают его таким, какой он есть – таким, каким она его узнала, и таким, каким она хочет узнать его еще глубже.

Его руки нежны, несмотря на жар, пылающий между ними, и она жаждет потерять себя в каждом несовершенном дюйме его тела. Ее глаза закрываются, когда он входит в нее. В какой-то момент она научилась доверять ему, и теперь она теряет себя в сырых эмоциях, которые она наконец выпускает на свободу.