Текст книги "Инкогнито (ЛП)"

Автор книги: In_Dreams

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== .: О д и н :. ==========

Плотный почерк на пергаменте перед ней расплывается в дымке собственных слез.

Тем не менее, Гермиона крепче сжимает бумагу, пальцами сминая края. Сморщившись, она смахнула слезы и вновь перечитала верхнюю строку.

Клиент пятьдесят четыре: Двадцать шесть лет. Мужчина. Лондон, Англия.

Оценка совместимости: Девяносто шесть процентов.

Когда сразу после разрыва с Оливером она по собственной глупости прошла тест на совместимость, в ее голове было пусто. Глупое, импульсивное решение, которое в конечном итоге никак не повлияет на ее жизнь.

Если быть честной, она думала, что магия, стоящая за этим, была фальшивкой. Даже сейчас она не знает, во что верить. Число кажется абсурдно высоким, но даже если бы это было правдой, ей все равно.

Утренний выпуск «Ежедневного пророка» лежит на столе, насмехаясь над ней, на обложке которого движется фотография Оливера Вуда и его новой девушки. Еще одна одинокая слеза вырывается на свободу, скользит с ее щеки и падает на чистый пергамент.

Она не может больше думать об этом. Не может позволить себе зацикливаться.

Потянувшись за пером, она макает его в чернильницу и, не обращая внимания на дрожь в руке, пишет.

Пятьдесят четвертый,

Сегодня вечером мне нужно забыть свое имя. Инкогнито. Ты можешь мне помочь?

Семьдесят третья

Она смотрит вслед улетающей сове, каждая частичка ее тела сжалась, истощилась, глаза и душа наполнились отчаянием.

Это не то, для чего предназначены тесты на совместимость. Конечно, совпадение на девяносто шесть процентов маловероятно, и если бы оно было реально, то она бы хотела узнать этого человека.

Но сегодня Гермиона обнаружила, что ей все равно. Сегодня она не хочет рассыпаться в прах от собственного отчаяния – она хочет разбиться на части от рук другого.

И ей все равно, увидит ли она его когда-нибудь снова.

Ответ приходит только через двадцать минут, и ее сердце колотится в нетерпеливом ритме, когда она возится со свертком пергамента. Письмо такое же короткое, как и ее собственное, написанное изящным почерком.

Семьдесят третья,

Без проблем. Где и когда?

Пятьдесят четвертый

В ее жилах бурлит энергия, но она не позволяет себе сейчас слишком много думать. Гермиона никогда не делала ничего подобного – ей никогда не хотелось предаваться подобным утехам. Но после четырех лет совместной жизни ее бывший парень съехал почти неделю назад, и она постепенно сходит с ума.

Поэтому она переворачивает пергамент, записывает свой адрес и время и отправляет сову, пока у нее не сдали нервы.

Затем она переодевается в то, что купила для Оливера – черное, кружевное, атласное нижнее белье – то, что он никогда не увидит. Натянув в дополнение пару чулок, она накладывает чары на лицо и голос, изменяя их.

Кем бы ни был Пятьдесят четвертый, вряд ли она встретится с ним после этого. Гермиона не хочет, чтобы он знал, кто она такая.

Ее сердце замирает от предвкушения, когда в дверь тихонько стучат. Она отодвигает засов, распахивает дверь и отступает назад, чтобы впустить гостя. Сердце колотится в горле, кожу покалывает, когда она пропускает его.

Пятьдесят четвертый высокий и жилистый, не изобилует мускулами, но и не совсем тощий. Его лицо, как и ее, размыто и неоднозначно, и она не может определить точный оттенок его волос. Как будто каждый раз, когда она долго смотрит на него, мысли отвлекаются на что-то другое. Это же, должно быть, происходит и с ним.

– Привет, – мягко говорит она, – проходи.

– Спасибо, – отвечает он.

Даже если она знает его, волшебный Лондон – достаточно большое сообщество. В конце концов, она может никогда не встретиться с ним на улице. Даже услышав где-то его голос, в дальнейшем она никогда его не узнает.

– Спасибо, что пришел, – доброжелательно говорит она.

– Всегда пожалуйста, – он входит в дом, отряхивает дорогое пальто и оглядывается по сторонам. Он поворачивается к ней лицом, оглядывая ее тело с головы до ног. Под покровом кожи тут же разжигается тепло, а на лице появляется предательский румянец из-за столь пристального внимания. – Значит, ты – мои девяносто шесть процентов.

В заявлении слышна насмешка, он относится так же скептически по отношению к результатам, как и она. Эта мысль успокаивает нервы. Часть ее беспокоилась, что он захочет узнать, кто она такая. Что он может хотеть от нее большего, чем просто ночную интрижку.

– Видимо, да, – с тихим смешком говорит она. – Хотя я не уверена, что до конца верю во все это.

Он мгновение молча оценивает ее.

– Для ясности, значит, ты не хочешь знать, кто я.

– Нет, – она покачала головой, желая не делать ситуацию более двусмысленной. – Только один вечер. Ты тоже не хочешь знать?

– Нет, если ты не хочешь.

– Хорошо, – она с облегчением вздохнула. – Я… никогда этого не делала.

Пятьдесят четвертый издает низкий смешок, который проникает прямо в ее сердце. Она обнаружила, что, несмотря на нервозность, не может дождаться, когда приступит к делу.

– Это прекрасно, – говорит он. – Заверяю тебя, я тоже никогда таким не занимался.

Гермиона испускает тихий вздох, делая шаг ближе.

– Могу я предложить тебе что-нибудь поесть или выпить?

Она видит намек на теплоту в отдельных вспышках его личины, не в состоянии сосредоточиться более чем на одной черте одновременно. В сознании не получается собрать его образ воедино.

– Все в порядке, – мурлычет он, одной рукой нащупывая узел галстука, а другой обхватывая ее бедро. Его ладонь большая, а хватка напористая. – Ты выглядишь достаточно отлично, чтобы полакомиться тобой.

Желание беспрепятственно проникает в нее, и Гермиона обхватывает рукой его шею и притягивает к себе. Вдох срывается из ее рта, легким ветерком касаясь его губ:

– Угощайся, – а затем увлекает его губы в поцелуй.

Когда она решила анонимно заняться сексом с незнакомцем, совершенно не ожидала такого накала. Когда он целует ее в ответ, проникая языком между губ, она жаждет забраться на него, почувствовать его внутри себя.

Чувствовать все.

И не чувствовать ничего.

– И, – пробормотал он между поцелуями, проводя ртом по ее скуле, а ладонью скользя к ягодицам, – это только на эту ночь.

Гермиона замирает, напрягается, гадая, не собирается ли он уйти.

– Да, – шепчет она. – Только на эту ночь.

Если бы ее это действительно волновало, то она могла бы искренне заинтересоваться его личностью, узнать поближе, понять, есть ли у них что-то общее. Из-за чего-то ведь этот пресловутый тест связал же их. Ей стало интересно, задумается ли она об этом позже. Подумает ли он.

Но в свете ситуации с Оливером она не особенно благосклонна к мыслям о романтике, отношениях или обязательствах. Она хочет только этого, нуждается в огне, бурлящем в ее венах, в возбуждении, скопившемся между ног.

И конечно, если один человек на свете способен заставить ее чувствовать себя потрясающе сексуально, то это должен быть человек, с которым она почти полностью совместима.

Человек, который, будь она менее измученной и более идеалистичной, мог бы стать чем-то сродни родственной душе.

Его губы встречаются с ее шеей, когда Гермиона снимает с него рубашку, обнажая гладкую кожу его груди и живота. Она опускает руки вниз, чтобы ослабить пряжку его ремня, ободренная обстоятельствами. Даже если завтра они пройдут мимо друг друга на улице, он не узнает, кто она.

Не будет знать ни ее репутации, ни того, что она делала в прошлом, ни того, кто ее друзья, ни других вещей, которые люди используют для того, чтобы сделать вид, что они ее знают.

– Тогда нам придется извлечь из этого максимальную пользу, – он снова дышит ей в кожу. Дрожь пробегает по ее позвоночнику, когда он ведет ее на кухню, опуская на край стола.

Дыхание застревает в горле, сердце бешено колотится в груди, и она поднимает взгляд на него. В его глазах сверкает что-то сродни жару, но цвет переливается разными оттенками, не задерживаясь надолго, чтобы она не могла определить его настоящий оттенок глаз.

Возможно, ей хотелось бы узнать, кто он, но она не хочет все испортить.

И если он тот, кого она знает – тот, кого она не хочет знать – она не хочет прервать их времяпрепровождение.

Он раздвигает ее ноги, размещаясь между ними, и Гермиона втягивает его в еще один глубокий поцелуй. Его руки обхватывают ее, притягивая к твердым линиям его тела, и она чувствует, как он прижимается к ее животу, твердый и настойчивый.

Когда он отодвигается назад, осыпая поцелуями ее шею и ключицы, открытую линию декольте над нижним бельем, из ее горла вырывается тихое хныканье. Кем бы он ни был, он знает, что делает.

И Гермиона благодарна ему за это.

Его рот касается изгиба ее груди, руки дразнят соски сквозь тонкое кружево, а язык проводит влажную линию между грудей.

– У тебя потрясающее тело, – бормочет он в ее тело, обводя языком один сосок, затем оттягивает ткань в сторону и снова возвращается к чувствительному узелку.

Гермиона стонет, зарываясь пальцами в его густые волосы, а другой рукой упирается в стол.

– Спасибо, – задыхается она на резком вдохе, когда он нежно покусывает ее грудь. – Как и твое.

В словах снова проскальзывает веселье.

– Я рад, что ты так считаешь.

Он обращается с ней осторожно, с благоговением, расстегивая застежки ее бюстгальтера и снимая черные кружева с тела, оставляя в одних трусиках и чулках.

Низкий, гортанный стон срывается с его губ, когда он берет ее в руки.

– Прекрасно, – бормочет он, целуя один сосок, затем другой. – Великолепно.

Наслаждаясь его комплиментами, она откидывает голову назад, растворяясь в нежных прикосновениях. Это именно то, что ей было нужно. Он и есть то, что ей нужно.

Потянувшись к нему, Гермиона нащупывает затвердевший член в брюках, прежде чем расстегнуть пуговицу. С тяжелым выдохом он кладет одну руку на стол рядом с ней и упирается лбом в ее плечо, когда она полностью охватывает его и скользит плавными, томными движениями.

– Это так приятно, – говорит он, касаясь пальцами ее кожи, задевая ластовицу трусиков. Он целует ее плечо, отодвигает кружево и вводит внутрь лишь один палец. – Я бы хотел попробовать тебя на вкус, если ты не против, – она уловила вспышку ухмылки. – Если у нас девяносто шесть процентов, то ты, несомненно, на вкус как амброзия.

Яркий смех вырывается из нее, уничтожая любую толику напряжения, все еще остававшуюся между ними.

– Все в порядке, – справляется она, выгибая бедра навстречу ему, когда он вводит второй палец. Его большой палец водит по клитору медленными, дразнящими кругами, которых достаточно, чтобы заставить ее тело напрячься, а пальцы на ногах подогнуться. – Хотя я не уверена в амброзии…

Он целует ее снова, сильнее, прикусывая нижнюю губу, когда она крепче прижимается к нему. Он вводит свои пальцы чуть глубже, изгибая их внутри, и Гермиона чувствует его улыбку на своем рту, когда стон срывается с ее губ.

Другой рукой он нащупывает ее трусики и с некоторым усилием одной рукой стаскивает их вниз по ее ногам.

Затем он на мгновение встречается с ней взглядом – достаточно надолго, чтобы она могла отступить, если бы захотела, – прежде чем раздвинуть ее ноги и опуститься на колени. Еще одно долгое мгновение он просто смотрит, расположившись всего в дюйме от ее лона.

И, Мерлин, она знает, что должна чувствовать что-то еще, кроме сильного возбуждения. Она даже не знает имени этого мужчины и стоит перед ним голая, находясь в одних чулках.

Но между ног у нее разливается жар, и она жаждет разрядки с непомерным отчаянием.

Он поглаживает ее клитор кончиком пальца, проводит ниже, собирая смазку, а затем пробует на вкус языком. Она жалеет, что не может увидеть его лицо за трепещущими веками и раскрытым изгибом рта.

– Амброзия, – мурлычет он, и смешок вырывается наружу, когда он говорит: – Я уже говорил, что рад, что ты прислала мне сову сегодня?..

Затем он ныряет вниз, языком проводя линию по половым губам, погружается во влагалище, а затем смыкает губы на бутоне клитора.

Низкий стон вырывается из ее горла, голова откидывается назад, и она выгибает бедра навстречу ему. Пальцы Гермионы вцепились в его волосы, сжавшись и притягивая голову к себе.

– Я тоже рада, – вздохнула она, и ее слова прервались хныканьем, когда его язык снова нашел ее клитор.

И если он не лучший в этом деле из всех мужчин, что у нее когда-либо были, она не знает ничего другого. Наслаждение закручивается в ней с каждым движением его языка, с каждым движением пальцев в глубине ее тела. Он сосет ее, как изголодавшийся мужчина, как будто она – все, что ему нужно, и она не находит ничего постыдного в придыхательных криках, которые срываются с ее губ каждый раз, когда он прикасается к ней.

– Черт, – задыхается она, сжимая ноги вокруг него, когда его губы снова смыкаются вокруг ее клитора, а пальцы снова и снова касаются запретной точки внутри. – Я сейчас…

Пятьдесят четвертый хмыкает, проводит языком по входу во влагалище, погружая его внутрь, и когда он снова достигает клитора, ее настигает оргазм.

Волна за волной наслаждение прорывается через нее, а низкий стон застревает в ее горле. Зрение туманится, каждая часть тела напрягается и разжимается одновременно. Тяжелый вздох срывается с ее губ, грудь тяжело вздымается, когда он нежными ласками доводит ее до оргазма.

И может быть, она сошла с ума, но, возможно, дополнительное удовольствие приносит то, что она даже не знает, кто он такой. У нее нет причин сдерживать себя, заботиться о приличиях.

Взяв незнакомца за шею, она притягивает его к себе, и их губы встречаются в обжигающем, жаждущем поцелуе. Она чувствует вкус себя на его языке, на его губах, и только притягивает его еще ближе.

Она одним движением спускает брюки с его бедер и тянется к его члену, отчаянно желая почувствовать его толстую длину внутри себя.

– Спальня, – дышит он ей в губы, руки тянутся к спине Гермионы, когда он обхватывает ее ноги вокруг своей талии и оттаскивает от стола. – Если только ты не хочешь здесь…

– Прихожая, – задыхается она, присасываясь к его шее. – За тобой.

Он поворачивается, слегка спотыкаясь, и идет в нужном направлении, в то время как она надрачивает его член, чувствуя, как он толкается чуть ниже ее входа.

– Черт, – простонал он, прижимая ее к стене и глубоко целуя. Наконец им удается добраться до спальни, и он бросает ее на кровать, мгновенно накрывая ее тело своим.

– Как ты любишь? – спрашивает он между поцелуями, руками блуждая по ее обнаженной коже, лаская ягодицы, изредка касаясь кружевных краев чулок. – Как ты хочешь меня?

Есть что-то в том, как он говорит с ней, как он предлагает ей власть над собой, как будто он знает, что ей нужно. Как будто он точно понимает, почему она пригласила его сюда сегодня вечером.

– Мне все равно, – задыхается Гермиона, выравнивая его член и направляя в нужную сторону. – Мне просто нужно, чтобы ты жестко трахнул меня.

Широкая, дразнящая ухмылка, которую она мельком заметила, на мгновение пересекает его лицо, прежде чем она снова теряет ее из виду.

Может быть, он захочет остаться еще на один или два раунда. Может быть, они все-таки сделают эту ночь лучше. Но сейчас Гермиона хочет чувствовать жар его тела, давление, силу и эту сладкую смесь удовольствия и боли.

– Принято, – говорит он, входя в нее одним плавным движением.

Они стонут в унисон, его член заполняет ее так восхитительно, что если бы она была более склонна доверять результатам теста, то могла бы подумать, что он был создан для того, чтобы постоянно трахать ее. Спина Гермионы выгибается дугой от ощущения его тела на своей кровати.

– Сильнее, – тяжело дышит она, целуя его. – Быстрее. Дай мне все, что у тебя есть для меня.

Он отстраняется, упираясь руками по обе стороны от ее тела, и снова входит в нее, погружаясь до упора. Движение срывает резкий крик с ее губ.

– Я дам все, что есть у меня, – пробормотал он, снова целуя ее, – для тебя.

И он трахает ее всерьез, жестко и грубо вбивая в матрас, с каждым толчком извлекая из ее рта крики наслаждения. Она обхватывает его ногами за талию, призывая проникнуть еще глубже, проводя ногтями по его лопаткам.

Он целует ее, их языки почти лениво извиваются навстречу, губы соприкасаются, а дыхание смешивается. И все же он входит в нее, заполняя, а когда она заставляет его лечь на спину, полностью усаживаясь на него, то видит, как его глаза тоже блестят от удовольствия.

Она не забудет эту встречу – эту ночь.

Вбирая его в себя снова и снова, она чувствует, как напрягается ее тело, как витки возбуждения закручиваются в ее влагалище, угрожая разорваться.

Пятьдесят четвертый снова целует ее, они оба очень близки к завершению. Руки Гермионы дрожат, когда она сжимает его лицо в своих ладонях. Наслаждение расползается по всему телу, вновь затуманивая зрение, когда его руки вбирают в себя каждый дюйм ее тела, когда его ладонь сжимается на ее ягодицах, когда его большой палец касается клитора.

С криком она снова достигает кульминации, внутри все сжимается, словно пружина, вскоре даря долгожданное освобождение. Еще один толчок, и он стонет, притягивая ее тело к своему, изливаясь внутрь.

И на долгие, тяжелые мгновения они делают паузу. Она чувствует, как колотится его сердце напротив ее, как их влажная кожа липнет друг другу, и наконец Гермиона отстраняется от него.

Она нащупывает свою палочку, накладывает противозачаточные чары и падает рядом с ним.

В холодном лунном свете, проникающем через окно, она видит плавные линии его тела и проводит кончиками пальцев по его коже.

– Это было здорово, – вздыхает она, глядя в потолок, когда ее разум и тело опускаются вниз. Внезапно накатывает чувство стыда, но она отгоняет его. Она пригласила его для секса – и в этом не было никакого притворства. Они оба заключили сделку, и ей не нужно стыдиться этого. – Спасибо, что пришел.

– Спасибо, что пригласила меня, – тянет он. – И ты была великолепна.

На мгновение она почти сожалеет о том, что решила никогда больше с ним не встречаться. Он не делает ни малейшего движения, чтобы встать, и она ненадолго задумывается о том, что делают в таких случаях. Проведет ли он ночь и уйдет ли утром? Захочет ли он остаться на несколько секунд?

Но он поворачивается к ней лицом, приникает очередным долгим поцелуем к ее рту, а затем поднимается с кровати.

– Если хочешь, – вздыхает она, – мы можем повторить еще раз, пока ты не ушел.

Он хмыкает.

– Мне нужно десять минут.

Гермиона усмехается.

– Договорились.

***

К тому времени, когда они опускаются на кровать, испытав еще три оргазма, она полностью измотана, тело и разум истощены. Пятьдесят четвертый в тишине поднимается, откидывая волосы с глаз. Он смотрит на нее таким взглядом, который она не смогла бы прочитать, даже если бы попыталась – хотя она лишь на мгновение пожалела, что на нем чары.

Он коротко сжимает ее плечо в жесте поддержки, заверения или, может быть, просто прощания.

Она идет за ним в гостиную, завернувшись в простыню, смотрит, как он по пути собирает свою одежду, и долго смотрит в пустоту, где он стоял, исчезнув в вихре аппарации.

После того как Пятьдесят четвертый уходит, она восстанавливает защиту и возвращается в постель. И задается вопросом, пожалеет ли о содеянном завтра.

Комментарий к .: О д и н :.

Интересно, кто же этот незнакомец?))

Приятных сновидений, дамы ;Р

========== .: Д в а :. ==========

Дни пролетают мимо и перетекают в недели, и проходит месяц, прежде чем Гермиона понимает, что не вздрагивает, когда однажды днем Гарри упоминает о квиддиче. Несмотря на менее чем торжественное исчезновение Оливера из ее жизни, она больше не оплакивает ту жизнь, которая была у них когда-то. Жизнь, которую, как она думала, они построят вместе.

Время от времени она вспоминает ночь, проведенную с Пятьдесят четвертым. Ее девяностошестипроцентное совпадение. Но она не зацикливается на нем.

Приглашение его к себе не было ошибкой – в тот момент это было то, что ей было нужно, и она не жалеет об этом. Но она знает, что не готова и не хочет вступать в отношения с кем-то еще. И, возможно, она хочет, чтобы эта ночь осталась такой, какой она была.

Спонтанной, чудесной и самой эротичной ночью в ее жизни.

Хорошее воспоминание, но единоразовое.

Они договорились, что встреча будет только на одну ночь, и она подозревает, что если бы Пятьдесят четвертый чувствовал себя иначе – если бы он решил, что хочет узнать, кто она такая, – она бы уже давно о нем что-нибудь услышала.

Поэтому она задвинула его на задворки сознания. Ее работа приносит удовлетворение, друзья присутствуют в ее жизни достаточно, чтобы она не чувствовала себя одинокой, и пока она считает, что это все, что ей нужно.

– Ты не услышала ни слова из того, что я только что сказал, – говорит Гарри, отрывая ее от размышлений. – Ты все еще думаешь о новой витрине в «Флориш и Блоттс», без сомнения.

Ткнув его локтем в ребра, Гермиона хмурится.

– Неправда, – Гарри ухмыляется, и она поспешно добавляет: – Я думала о работе. О чем ты говорил?

– Только о том, что Невилл и Тео передумали идти на игру в эти выходные, и у меня теперь есть лишние билеты, – он смотрит на нее с надеждой. – Я знаю, что они тебе не нужны, но если ты с кем-то встречаешься…

– Нет, – возражает она. – И для протокола, я читаю тебя как книгу. Ты знаешь, что я бы сказала тебе, если бы появился кто-то, достойный упоминания.

Всего на секунду она подумала о Пятьдесят четвертом. О том, как он вел себя рядом с ней, на ней, о его руках, блуждающих по ее плоти… о тихом смехе у нее над ухом.

– Кроме того, – говорит она, ее щеки пылают от воспоминаний, – я не хочу смотреть квиддич.

Она достаточно долго терпела этот вид спорта, когда росла вместе с Гарри и Роном, а также последние несколько лет с Оливером. Она не ненавидит квиддич, но в последнее время она относится к нему достаточно недоброжелательно, чтобы не иметь никакого желания смотреть матч. Особенно если играет Оливер.

Выражение лица Гарри проясняется, и он кривит рот.

– Прости, я не должен был поднимать эту тему. Я просто подумал… ну, было бы неплохо сходить куда-нибудь вместе.

– Разве ты не пойдешь с Дафной?

– Да, – отвечает он, – конечно. Но ей тоже нравится проводить время с тобой, – он смотрит на нее слишком долго, выражение его лица слишком невинное, и она готовится к следующему вероятному вторжению в ее личную жизнь. – А тест на совместимость, который Джордж заставил тебя пройти, не дал положительных результатов?

– Нет, – говорит Гермиона, и это слово инстинктивно срывается с ее губ. – Ничего.

Его скептицизм очевиден.

– Совсем ничего?

– Никого, с кем стоило бы встретиться, – поправляет она.

Когда она произносит эти слова, они переступают порог «Волшебных вредилок Уизли» – место, в которое они всегда заходят, появляясь на Косой аллее.

– Это странно, – говорит Гарри, оглядывая вездесущую толпу завсегдатаев. – Я думал, Джордж говорил, что у большинства людей есть хотя бы несколько приличных совпадений. На основе… какой бы то ни было магии, которая все это измеряет.

– Алгоритм, – поправляет она, а потом вздыхает. – Я не знаю, Гарри. Было несколько совпадений, но я все так же не хочу ввязываться во что-то новое. После Оливера нет желания вступать в новые отношения.

Его взгляд смягчается, наполняясь раскаянием, и он кивает.

– Конечно, Гермиона. Я не хочу давить.

– Я это знаю.

А если говорить реально, она знает, что он не давит. Они достаточно долго были друзьями, чтобы она ожидала от него подобных подколов – и часто подтрунивала над ним в ответ. Но эта тема настолько напряженная, что она не может сдержать улыбку.

– Ты! – восклицает Джордж, лавируя через толпу. Он берет Гермиону за руки и пристально смотрит на нее. – Простите, мисс Гермиона Грейнджер, обладательница девяносто шестипроцентного совпадения!

Ее щеки пылают жаром, и хотя она чувствует на себе пристальный взгляд Гарри, она не может заставить себя встретить его взгляд.

– Привет, Джордж, – слабо произносит она. – Я не совсем думаю…

– Скажи мне, что ты его встретила! – говорит он, отпуская ее и размахивая руками в воздухе. – Ты хоть понимаешь, насколько это невероятно, да еще здесь, в Лондоне…

– Это не так уж и важно, – бормочет она, оглядываясь по сторонам. Люди начинают пялиться на Джорджа, и она тут же жалеет, что они сделали эту остановку на своем обычном маршруте.

В этот момент ей приходит в голову нечто другое – нечто, что грозит подорвать ее самообладание и превратить кровь в лед в ее жилах. Джордж знает, кто такой Пятьдесят четвертый. А если и не знает, то имеет возможность узнать.

Поэтому, прежде чем он успевает сказать что-то еще, она говорит:

– Пожалуйста, не называй мне его имени.

Брови Джорджа высоко взлетают на лоб.

– Ты даже не познакомилась с этим парнем?

– У тебя с кем-то девяносто шесть процентов совпадения? – спрашивает Гарри, в его голосе звучит осуждающая смесь неверия и подозрительности. – Гермиона, почему ты мне не сказала?

– Потому что это не имеет значения, – шипит она, понижая голос в надежде, что они последуют ее примеру. – Потому что сейчас я не хочу ни с кем знакомиться.

Сложив руки на груди, Джордж оценивает ее с насмешливой серьезностью.

– Ты понимаешь, что это самое высокое совпадение, которое мы регистрировали, причем со значительным отрывом. Учитывая все параметры, которые измеряет тест, просто удивительно, что…

– И, возможно, в конце концов, я захочу с ним встретиться, – прерывает его речь она. Гермиона слышит нотку законченности в собственном голосе, и, очевидно, Джордж тоже, потому что он издал вздох.

– Хорошо, – говорит он, его рот искривляется в добродушной улыбке. – Если ты это сделаешь, дай мне знать, как все пройдет. Мне пришлось сдержать себя от того, чтобы посмотреть, кто получил с тобой такой высокий процент, потому что я не всегда умею хранить себя далеко от секретов.

– Верно, – улыбается она.

Неожиданно в глубине ее сознания промелькнули воспоминания о Пятьдесят четвертом. То, как она растворилась под его прикосновениями. Краткий намек на ухмылку и проблеск белых зубов; густые волосы между ее пальцами. Тихий стон возле ее уха, когда он кончил.

В комнате вдруг стало намного теплее.

– Он не связывался с тобой? – спрашивает она, жалея в тот же миг, что задает вопрос. – О точности тестирования или о чем-нибудь еще?

– Я не могу выдать такую информацию, – говорит Джордж, глядя на нее. – Конфиденциальность клиента – ты подписала форму, – затем он понижает голос, быстро оглядываясь по сторонам. – Нет, я ничего не слышал о нем с тех пор, как он завершил тестирование.

Она не может побороть трепет разочарования.

Даже если она подумала о Пятьдесят четвертом мимоходом, вскользь, всего раз или два – очевидно, что ситуация никак на него не повлияла. И что ночь секса была для него такой же хорошей, как и для нее. Она вытеснила эту мысль из головы. Если она захочет снова увидеть Пятьдесят четвертого – или даже спросить, хочет ли он ее видеть, – у нее есть сова.

Ее не должно удивлять, что он не придал этому значения, как и она, учитывая их общий скептицизм в отношении результатов.

– Все в порядке, – говорит она, вытесняя эти мысли из головы. – Насколько тест действительно может рассказать нам о нашей совместимости с другими людьми?

– Довольно много, на самом деле, – бодро отвечает Джордж. – У нас есть измерения магических, интеллектуальных, эмоциональных…

– Вообще-то я только что вспомнила, – промурлыкала она, ощутив подкатившую тошноту, – что нам нужно успеть еще на одну встречу. Правда, Гарри?

– Да, – спокойно отвечает Гарри, и именно за это она любит его. – Я тоже забыл. Прости, Джордж, я скоро наверстаю упущенное, ладно?

Джордж хлопает его по плечу, а затем одаривает Гермиону наглой ухмылкой.

– Конечно. Заходи как-нибудь выпить.

– Обязательно, – отвечает она, и как только Джордж уходит, часть напряжения спадает с ее плеч. Возможно, предоставление ее информации в его последний проект «Магическая совместимость» было ошибкой. Как бы она ни любила Джорджа и ни уважала его магические способности, она просто не может поверить в то, что ее магическое ядро должно определять, с каким человеком она должна в конечном итоге встречаться.

Такие вещи человек узнает только через познание самого себя и через время, проведенное в знакомстве с другим человеком.

Это главная причина, по которой она до сих пор не связалась с Пятьдесят четвертым.

И какая-то ее часть, несмотря на потрясающую ночь, которую они провели вместе, и на то, что их минимальное общение было легким и приятным, не хочет заглянуть за занавес.

Если человек, который предназначен для нее, ужасен – что это говорит о ней самой?

К ее облегчению, Гарри молчит, пока они заканчивают просмотр нового товара и возвращаются на центральную улицу. Вдали от толпы Гермиона тяжело вздохнула, готовясь к тому, что Гарри вернется к этой теме.

– У тебя девяносто шесть процентов совпадений, – говорит Гарри полутихим голосос. – А ты сказала мне, что у тебя нет ни одного подходящего кандидата. Разве это не похоже, не знаю, на безумие?

– Это безумие, только если ты в него веришь, – напоминает она ему.

– А ты не веришь, – торопит он, – я знаю. Но неужели тебе ни капельки не любопытно?

Это обычный вопрос. Если бы она не была ослеплена сердечной болью в тот вечер, когда отправила Пятьдесят четвертому письмо, разве утром она смотрела бы на ситуацию по-другому? Или сейчас, месяц спустя, если бы она не поступила опрометчиво?

Может быть, как бы ей ни понравилась ночь с Пятьдесят четвертым, его незаинтересованность после произошедшего лопнула, как пузырь ее оптимизма.

– Нет, – говорит она наконец, испуская вздох. – Я уверена, что если бы он был чем-то заинтересован, я бы уже давно о нем узнала.

Гарри вскидывает бровь, поворачиваясь к ней лицом.

– Не похоже на тебя – сидеть и ждать, пока мужчина сделает первый шаг.

В этих словах звучит больше правды, чем она хочет слышать, поэтому она только пожимает плечами.

– Может быть, если бы обстоятельства были другими.

Внутренне она желает, чтобы Гарри оставил этот вопрос в покое. Она не хочет говорить об этом – или говорить о том, что она действительно связалась со своим предполагаемым суженым и что с тех пор от него ничего не слышно. Что она разрывается на части, не раз подумывая послать ему еще одну сову – может быть, для чего-то более эмоционально значимого, чем несколько раундов секса, но каждый раз, когда она берется за перо, ее что-то останавливает.

– Хорошо, – говорит Гарри, кажется, понимая, что ей нужно забыть об этом. – Но ты дашь мне знать, если встретишь кого-то, верно?

– Да, Гарри, – мягко говорит она, обвивая его руку своей. – Конечно, скажу.

Оглядываясь назад, можно сказать, что несколько коктейлей, которые она выпила за ужином, вероятно, не способствовали ее силе воли.