Текст книги "Десять горячих дней (СИ)"

Автор книги: IN Movies

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

       Я хотел последовать за ним, но Лёха резко осадил меня:

      – Могу я побыть один?! Без тебя?!

      – Но я думал...

      – Да иди ты... – размашистой шагом он направился к лифтам.

      Я сел обратно в кресло, понимая, что Лёха так и не простил мне вчерашней выходки. На этот раз всё было серьёзно. Лёшка не был готов к такому грандиозному каминг-ауту. Да какой там каминг-аут! Он, наверное, и слова-то такого не знает. То, что он признался мне, что ему парни нравятся, уже было смелым шагом. Однако смириться со своей бисексуальностью он ещё не успел. А я вынудил его танцевать со мной, да ещё и поцеловал прилюдно, выставив напоказ все его страхи.

      Нельзя было так делать. Нельзя. Сейчас он замкнётся, уйдёт в себя. Одному богу известно, чем это всё закончится. Возможно, он переживёт. А может и не выдержать. Сам-то я пытался самоубийством жизнь покончить. Но тогда я подростком был, а Лёха взрослый мужик. Он не должен. Да фиг ли «не должен»! Я грустно хмыкнул. Люди все разные. Непонятно, у кого что на уме. Чёрт! Если бы я мог, то отмотал бы киноленту событий назад. Но, увы, жизнь – не кино, назад не прокрутишь.

30

Макс

      Сборы в дорогу и трансфер до Антальи прошли в абсолютном молчании. Лёшка не хотел со мной разговаривать.

      Весь перелёт до Питера он спал или делал вид, что спит. Неужели он так и не простил меня? Вжавшись затылком в спинку кресла, я смотрел на него, стараясь запомнить каждую чёрточку его лица, будто боялся, что больше никогда его не увижу. Лёшка казался мне таким родным, таким близким, что мне безумно хотелось притронуться к нему, провести рукой по волосам, коснуться пальцами губ. За десять дней, проведённых вместе, Лёша стал мне очень дорог.

      Я потянулся и осторожно накрыл его руку ладонью, тихонько поглаживая красивые пальцы.

      В салоне загорелся свет. Из динамиков послышался голос командира:

      – Дамы и господа! Через сорок минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту Санкт-Петербурга. Погода в Петербурге хорошая. Пятнадцать градусов тепла. Небольшая облачность. Просьба всем пассажирам занять свои места и пристегнуть ремни. Спасибо за внимание!

      Лёха открыл глаза и машинально скинул мою руку.

      – Чё, уже садимся? – он щурился, ещё не отойдя ото сна.

      – Да. Скоро будем дома.

      – Наконец-то, – пробормотал он, поворачиваясь к иллюминатору.

      Питер встретил моросью и шквалистым ветром. Пока бежали до автобуса, успели почувствовать все прелести «хорошей» погоды.

      – Так что насчёт такси? – ухватившись за поручень, я навис над Лёхой. Его смартфон привычно булькнул. Ничего не ответив, он полез в телефон.

       – Лёш?!

       – А?!

      – Что с такси делать будем?

      Проигнорировав мой вопрос, Лёшка отвернулся к двери.

      В ожидании багажа я украдкой поглядывал на него. Возвращение домой приободрило Лёшу. Он уже не выглядел подавленным. По скулам разлился едва заметный румянец, спина выпрямилась, глаза сверкали.

      Сняв чемоданы с ленты, мы потащили их к выходу. Матовые стеклянные двери с шумом распахнулись перед нами. Лёха прибавил шаг, выглядывая кого-то в толпе встречающих.

      – Привет! – Ирина бросилась Лёшке на шею и обвила тонкими руками.

      – Привет, Ириш!

      – Ну наконец-то! Я боялась, что рейс задержат.

      – Соскучилась? – притянув Ирину к себе, Лёша поцеловал её в губы.

      Земля закачалась у меня под ногами. Как? Когда? Почему?

      Я стоял и смотрел на них, не веря своим глазам.

      – Привет, Макс! – отлепившись наконец от Лёхи, она повернулась ко мне. – Смотрю, ты загорел. Ну как, хорошо отдохнули?

      – Да, – что происходит? Что здесь делает Ирина?

      – Ты с нами?

      – С вами? – эхом повторил я, плохо соображая, о чём она меня спрашивает.

      – Ну да. Я за Лёшкой на машине приехала. Могу тебя до дома подбросить.

      – До дома? – в глазах защипало. Я часто заморгал, едва сдерживая подступившие слёзы.

      – А разве Лёша ничего тебе не сказал?

      – Не сказал что? – я попытался изобразить улыбку. Губы предательски задрожали.

      – Лёш? – она повернулась к Лёхе. – Ты что, не рассказал Максу, что мы помирились?

      Лёха недовольно дернул плечами.

      – Максим? – она перевела на меня удивлённый взгляд. – Вы поссорились?

      Ошарашенный новостью, я молча смотрел на Лёху.

      «За что ты так со мной? Неужели из-за того дурацкого поцелуя? Но ведь нет. Нет же. Нет! Ты давно всё это придумал, распланировал, просчитал. Но когда? После того, как облапал меня возле сортира? Или сразу после нашего первого раза, когда ты, взбесившись от ревности, сначала чуть не изнасиловал меня, а потом выл от удовольствия, занимаясь со мной аналом? А может, всё дело в офигенном минете, который ты закатил мне после романтической прогулки под луной? Или же разоблачительный визит Леночки стал причиной? Да скажи ты хоть что-нибудь! Не молчи!»

      – Лёш, вы поссорились? – Ирина взяла его под локоть.

      – Не ссорились мы. Всё. Поехали, – Лёха раздражённо схватил чемодан и направился к выходу.

      – А что тогда?! Лёша! – Ирина кинулась следом. – Лёш! Подожди!

      Всё ещё не веря в то, что произошло, я зажмурился, стараясь не разреветься, как девчонка, прямо тут, посреди зала ожидания. Я ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким раздавленным. Дышать стало тяжело. Воздух жёг легкие. Каждый вдох отдавался в рёбра адской болью. Как бы было здорово умереть прямо сейчас, чтобы не чувствовать этой острой, насквозь пронзающей боли.

      Добравшись до туалета, я закрылся в кабинке и сполз на пол по пластиковой стене. Сдерживаемые рыдания вырвались наружу. Почему? Почему?! Почему?! Я ненавидел себя за свою глупость, за свою доверчивость, за свою любовь. На что я надеялся? Чего ждал? Я же знал, что для Лёхи это несерьезно. Его любовь закончилась вместе с отпуском. И что теперь? У меня осталась лишь жалость к себе и горстка воспоминаний. Зачем они мне? Для чего? Как же хочется выдавить их из своей головы, стереть, точно ластиком карандашные наброски, вытравить, выкорчевать, выдрать. Но нет, они теперь навсегда останутся со мной. Не существует в мире такой силы, которая заставит меня забыть то, что было между нами. Теперь я обречён жить с этой памятью. Боже, как же больно! Как больно...

31

Леша

      Может, я и рассказал бы Максу про Ирку, и даже чувствовал бы себя при этом последним козлом, но после клуба у меня как отрезало. Нет, я не злился. Мне просто стало глубоко по фигу, что с ним будет. Я невесело хмыкнул. Готов поклясться, что Макс чуть не разревелся, когда увидел нас с Иркой. Глаза у него были, как у побитой собаки. И губки так характерно дрожали. Мне ли не знать? Я столько раз видел это плаксивое выражение на Иркином лице, что, кажется, уже привык. Но при виде Макса на душе почему-то стало погано. Вот сука! Чего я его жалею? Он ведь меня на всю Турцию опозорил. А я? Надеюсь, никто не слил на ютуб ролик с той вечеринки. Не хватало, чтобы и в России обо всём узнали. Но меня больше волнует другое. Как после турецкого блядства я буду работать с Максом? В глаза ему смотреть? А если он расскажет кому-нибудь? А если Ирке? И почему я такой мудак? Вот как теперь эту поебень расхлёбывать?

      – Лёш, ты чего так рано? – заспанная Иришка, позёвывая, зашла в кухню. – На часах только пять. Спал бы ещё.

      – Не спится чего-то, – затушив сигарету, я встал с табурета. – Кофе будешь?

      – Ага.

      Достав турку, я насыпал в неё порошок и, залив водой, поставил на плиту.

      – Лёшка, – Ирка подошла сзади и обняла, прижимаясь ко мне всем телом. – Так здорово, что мы помирились. Думала, ты никогда меня не простишь.

      – Чего уж там, – буркнул я. По сравнению с моими злоключениями в Турции, поход в сауну с одноклассниками выглядел невинной детской забавой. Ну и семейка из нас получится. Надо будет опять Ирке предложение сделать, чтобы пресечь возможные слухи. Вот мать-то обрадуется.

      Кофе стал закипать. Я снял его с плиты и разлил по чашкам.

      Уютно устроившись на стуле, Ирка обняла чашку ладонями и, сделав глоток, вскинула на меня пытливый взгляд:

      – Лёш, я так и не поняла, что у вас с Максом произошло?

      – Блядь! – от неожиданности я облился кофе, не донеся чашку до рта. – Под руку зачем говорить?!

      – Обжёгся? – она тут же вскочила. – Надо полотенчиком промокнуть.

      – Чё ты с утра с этим Максом докопалась? Разговаривать больше не о чем?! – психанул я.

      – Я же только спросила, – она удивлённо хлопала глазами, стоя посреди кухни с полотенцем в руках.

      – Дался тебе этот Макс!

      – Вчера с ним как-то нехорошо получилось...

      – Чего нехорошего?! Не маленький, сам бы добрался! Обязательно было его с собой звать?

      – Лёш, ты чего?

      – Ничего, – буркнул я, понимая, как по-дурацки сейчас выгляжу. – Просто... Мы с тобой так давно не виделись. А ты в Макса вцепилась со своим предложением...

      – Вы же друзья. Я подумала...

      – И что? Подумала она...

      – Ты что, ревнуешь?

      – Слушай, да забудь ты о нём, – я подошёл к Иришке и, откинув длинные пряди с её лица, заглянул в глаза. – Есть только ты и я. И больше никого. Понимаешь?

      – Понимаю.

      – Иди ко мне. Я уже по тебе соскучился, – я нежно поцеловал её в губы.

      Мы с Иркой так увлеклись, занимаясь сексом, что чуть не опоздали на работу. Честно говоря, я не спешил встретиться с Максом лицом к лицу и специально тянул время. Но Иришка, как человек ответственный, вытащила меня из постели и заставила одеться. Накануне она съездила ко мне домой и предупредительно забрала у мамы мои вещи. Раньше бы я возмутился, что она распоряжается мной, как своей собственностью, но сейчас промолчал. Так даже лучше. Получается, что это не я прибежал к ней от испуга, а она сама захотела помириться со мной.

      К моему удивлению, Макса в офисе не было. Обычно он никогда не опаздывал.

      Макс не пришёл и к обеду, и на следующий день, и после. Меня спрашивали, что с ним случилось, не заболел ли он. Я только пожимал плечами и говорил, что знаю не больше остальных. На третий день меня охватило нешуточное беспокойство. Куда же он запропастился?

      – Виктор Иванович, – я подошёл к начальнику. – Хмелевского третий день на работе не видно. Мы так в сроки не уложимся.

      Он вскинул на меня удивленный взгляд.

      – Разве ты не знаешь? Вы же с ним вроде друзья.

      – Да нет. Почему сразу друзья. Так, общаемся по работе.

      – Хмелевский заявление по собственному написал. Ему хорошее место предложили. Я, конечно, его уговаривал, но он ни в какую. Говорит, там оклад больше и перспективы. Ну я и подписал его заявление без отработки. Он и трудовую уже забрал.

      – Как? А проект я с кем доделывать буду? – я таращился на Виктора Ивановича, не веря своим ушам.

      Макс уволился? Из-за меня или действительно нашёл работу? Но почему я об этом не слышал? Если ему хорошее место ещё до отпуска предложили, то он бы обязательно мне сказал.

      – Ну у нас ещё ты есть, Петров, Сергиенко.

      – Петров? Сергиенко? – от возмущения я подавился словами. – Да этих жопоруких к новому навигатору на пушечный выстрел подпускать нельзя! Такого понапишут – палец отвалится в гаджет тыкать!

      – Знаю, знаю, – поморщился начальник. – Ну хочешь, отдам им всю мелочь? Ты будешь только навигатором заниматься.

      – Да Виктор Иванович! – возмутился я. – Зачем Вы его так просто отпустили?

      – Ну, знаешь! У нас тут не тюрьма. Захотел уйти – ушёл!

      – А с проектом что? Я загнусь один всё тащить!

      – Где я тебе сейчас хорошего программиста найду?! Сам знаешь, хорошие на дороге не валяются! Так что терпи, Егоров. А я тебе премию в конце месяца выпишу.

      – Куда он хоть ушёл, знаете?

      – Этого он не сказал. Хочет расти, пусть растёт. Я за него только рад. И заканчивай тут ныть. Думаешь, мне не жалко, что Хмелевский ушел? Таких талантливых программистов еще поискать, – вздохнул Виктор Иванович. – Всё, Егоров, иди работай!

      Офигевший, я поплёлся на рабочее место. Я должен был радоваться, но вместо этого чувствовал дикое сожаление, будто потерял что-то очень-очень важное. Что со мной происходит? Всё же складывается просто зашибись. Макс не будет мельтешить у меня перед глазами, напоминая мне о моём позоре. Не надо будет бояться, что кто-то узнает, выдумывать и объяснять, почему мы с ним больше не дружим. Не надо оправдываться перед Иришкой, изворачиваться, врать, что в Турции между нами ничего не произошло. Так почему же мне так хреново? Я должен быть счастлив, что больше не увижу его, не услышу знакомый голос, не прикоснусь... Что со мной?..

32

 Макс

      Наверное, уволиться из организации, в которой я проработал почти год, было опрометчивым решением. Мне нравилось там работать. Правда нравилось. И не потому, что там работал Лёшка. Ну, не только поэтому. Ко мне там хорошо относились, и я мог заниматься любимым делом.

      Что я теперь буду делать, ума не приложу. Просить помощи у отца я не очень хочу. Я знаю, что он в любой момент может устроить мою жизнь. Сделает меня своим замом – хороший оклад, личный кабинет. Дело за малым: надо согласиться жить по его правилам.

      Вся фишка в том, что мой папаша упрямо отказывается признавать, что я гей. Нет, он не гомофоб. Все намного хуже. Он вообще не верит в голубых. Ему кажется, что это такая игра, веяние моды. Он думает, что однажды я перебешусь и стану как он – буду заниматься семейным бизнесом, женюсь на дочери нужного человека из «нашего» круга и рожу ему внуков. Он никак не хочет расстаться с розовыми очками и терпеливо ждёт моего прозрения.

      А может, и правда сделать как он хочет? Прикинуться натуралом, жениться на той самой Белле – сделать вид, что я такой же, как все. И забыть про то, что в моей жизни были десять дней сумасшедшей любви.

      Мужчина моей мечты вернулся к своей невесте. Я ему не нужен. Наверное, он рад, что я уволился. Теперь спокойно женится на своей Ирочке и забудет обо мне, как о страшном сне. У историй «гей влюбился в натурала» концовка всегда одинаковая – натурал счастлив в браке, а гей остался с разбитым сердцем. Я невесело хмыкнул.

      Чего я тогда жду? Вернусь домой, помирюсь с отцом и буду делать как он хочет. Никаких проблем ни с деньгами, ни с парнями. Тихо, спокойно, как в гробу. Строгие костюмы, серьёзные люди, похоронные лица. Долго ли я так протяну?

      Я взял телефон и набрал знакомый номер.

      – Хмелевский! – послышался в трубке увереный голос.

      – Алло, пап. Это я...

***

      – Максимушка, ты уверен, что хочешь это сделать? – бабушка подлила из чайника кипятка в мою чашку. – Тревожно мне за тебя.

      Она всегда чувствовала, когда у меня были проблемы. Я вздохнул, опустив взгляд в чашку, и принялся помешивать ложечкой чай.

      – Ведь ты же неспроста в Москву вернулся? У тебя же в Питере всё так хорошо шло. И работа тебе нравилась, и подружился ты с кем-то.

      Я пожал плечами.

      Она взяла из вазочки печенье и положила его на край моего блюдца, совсем как в детстве.

      – А ну-ка, давай рассказывай, что у тебя произошло.

      – Ничего. Просто соскучился по дому, поэтому и решил вернуться.

      – Ну уж, по дому. А-то я не знаю, какие у вас с Антоном отношения.

      – Устал я от Питера, ба. От безденежья устал. Понимаешь?

      – Нет, не понимаю. Ты же всегда хотел быть независимым, никогда трудностей не боялся. И нравилось тебе в Питере. Ты и перебрался туда только потому, что атмосфера там особая, питерская. Помнишь? – она отпила из чашки.

      – Ну раньше нравилось, теперь разонравилось.

      – Ох, темнишь ты, Максим. Не договариваешь. Может, обидел тебя кто? Или с мальчиком поругался? – заговорщицки прошептала она, наклоняясь к столу и заглядываясь в моё лицо.

      Я тут же вспыхнул, точно спичка, не зная куда спрятать глаза.

      – Никто меня не обижал! – буркнул я.

      – Ну я так и думала. Все дело в мальчике.

      – Я тебя не понимаю, – я был готов сгореть от стыда.

      – Ты бы мне не врал! Я не вчера родилась. Понимаю, из-за чего вы с Антоном всё время ссоритесь. Из-за этого ты и в Питер сбежал. Ведь так?

      Я замер, каменея от ужаса. Она что, всё это время знала обо мне?! Знала и молчала?! Но тогда я ничего не понимаю. Я-то думал, что бабушка не догадывается, поэтому до сих пор и любит меня.

      – Ох, Максим, Максим, – покачала она головой. – Я не твой отец, понимаю, что ты с этим ничего поделать не можешь. И не игра это никакая. Не насморк, завтра не пройдёт.

      – И что? – я вскинул на нее насторожённый взгляд, ожидая какого-то подвоха.

      – А ничего. Мне неважно, кто тебе нравится, мальчики или девочки. Ты мой внук. И для меня главное, чтобы ты был жив, здоров и счастлив, – она вздохнула. – Твоё счастье-то меня и беспокоит. Зачем ты пообещал Антону, что женишься на этой девочке? Ведь ты же никогда не полюбишь её. Поверь, жить с нелюбимым человеком не так уж легко. И себе жизнь испортишь, и ей.

      – Мне всё равно, – пробубнил я, отводя взгляд.

      – Что у вас с ним произошло? – она посмотрела на меня. – Ну, что молчишь?

      – Не понимаю, о чём ты.

      – Ну вот опять! Скажешь, мальчика у тебя в Питере не было? И не ссорился ты с ним? Долго ещё мне врать собираешься?

      – Я не вру.

      – Как звать его, хоть скажешь?

      Я замялся, было как-то странно обсуждать такое. Если честно, свои любовные дела я ещё никогда и ни с кем не обсуждал. А тут вдруг приходится об этом говорить. И не с кем-нибудь, а с родной бабушкой.

      – Алексеем, – прохрипел я севшим от волнения голосом, всё ещё стараясь не встречаться с бабушкой взглядом. – Только не ссорились мы с ним.

      – А что тогда? Ну же говори, не бойся. Что у тебя приключилось?

      Меня вдруг как прорвало. Я рассказал ей всё: и про Лёху, и про путёвку, и про наш поцелуй в клубе, и про неожиданную встречу в аэропорту.

      – ...А потом они просто уехали, – закончил я и замолчал, не желая посвящать бабушку в подробности своей тихой истерики в туалете.

      – Бедный ты мой, бедный. За что же он так жестоко с тобой поступил? И что, потом ты даже не пытался с ним поговорить?

      – О чём тут разговаривать? И так всё ясно. Я ему не нужен, – я натянуто улыбнулся. Похоже, улыбка у меня получилась вымученная. Бабушка сочувственно погладила меня по голове.

      – Не переживай, Максимушка. Всё наладится. Вот увидишь. А с женитьбой не спеши. Подумай хорошенько. Наломаешь дров, только хуже себе сделаешь.

      – Да поздно уже. Отец хочет, чтобы я о помолвке объявил на фуршете в следующую пятницу. Гостей позвал. Если сейчас откажусь, он меня в порошок сотрёт.

      – Зря ты у него на поводу идёшь. Антон всю жизнь эгоистом был. Только о себе думает, а что единственному сыну потом мучиться, это ему даже в голову не приходит. И в кого он такой чёрствый? Вроде мы с отцом не таким его воспитывали... Откуда что берётся? – он вздохнула. – Но ты всё равно подумай. Я тебя не отговариваю. Если хочешь жениться, женись. Только, ради бога, не делай этого для папы.

33

Лёша

      После увольнения Макса мне как будто кислород перекрыли. Я задыхался в своей привычной жизни. Хотелось куда-то бежать, что-то делать. Я постоянно ловил себя на мысли, что ищу его глазами в толпе. Надо признаться, что каждый день, выходя из дома, я надеялся случайно встретить его. В метро, на остановке, в людской сутолоке на Невском я жаждал увидеть знакомое лицо. Мне нужно было поговорить с ним, сказать, что без него с проектом у нас полный ахтунг. Рассказать, как все огорчились, когда узнали, что он уволился. Что Виктор Иванович до сих пор не может никого найти на его место, и стоит только захотеть, его с радостью примут обратно. Хотя кого я обманываю? Я просто пиздец как соскучился по нему. Я всё время мысленно прокручиваю каждую секунду, проведённую вместе. Вспоминаю, как было охуенно... Как мы... Да, блядь! Как мы занимались сексом. Охренительным, чумовым сексом. Как он стонал, как просил выебать его, как прыгал на мне, сам насаживаясь на член.

      Я снова хочу оказаться в нём. Трахать долго, вдумчиво, растягивая удовольствие. Сначала с наслаждением вставляя на всю длину, а затем медленно вытаскивая член, чтобы он выл подо мной, извивался, стонал, тёрся сочащейся головкой о мой живот и умолял дать ему кончить.

      Сука! Что он со мной сделал? Подсадил на себя, как на наркотик? Меня штырит, когда я думаю о нём. И это не просто тяга к чужим хуям. Я хочу его. Мне нужен он, Макс. Есть в нём что-то инфернальное, завораживающее. Он не просто сделал меня пидорасом. Нет! Я превратился в особую разновидность любителей шпилиться в очко – максофила. Я хочу делать с ним такие штуки, о которых раньше и не догадывался.

      Через месяц после его исчезновения я чётко осознал, что в койке с Иркой мне скучно. Будто чего-то не хватает. Как бы ясно чего, но предложить ей страпон язык не поворачивался. Мало ли что она подумает? Да и не то это!

      После долгих раздумий, я решил всё-таки посетить соответствующее заведение. Забил в гугл «гей-клуб» и охуел. Пиздец, как всё рядом, оказывается, да ещё и в таких количествах. Ебать-колотить! Вот всегда эта улица у меня подозрения вызывала. Что-то там в воздухе витает особое, порочное. Бульвар Клиши, бля! Я же отчаянный, для первого похода выбрал самое злачное место – «Голубая устрица». Угу, как в кино.

      Пришёл туда к самому открытию. В дверях баба встречает. Здоровая, как танк. На голову выше меня. В ширину такая же, как в высоту, что поставить, что поло́жить – один хрен – гора Аю-Даг. Она оглядела меня пристально, через рамочку пройти попросила и кивнула, мол, все окей, пиздуй, парень. За мной два мужичка на очереди стояли. Так она их даже к рамке не пустила, говорит, ребята, вы на наших не похожи. Вот блядь! А я, значит, похож?! Типа у неё даже сомнений в моей голубизне не возникло? Слегка расстроенный этим фактом, я двинул внутрь.

      Клуб как клуб, ничего особенного. Два этажа: наверху – столики, внизу – танцпол и сцена, диджей сидит весь в проводах и наушниках. Не знал бы что гей-клуб, в жизни бы не догадался.

      Я сел у бара. Заказал себе пива с орешками. Сам точно подстанция. Нервы гудят, как высоковольтные провода, только что искры из ушей не сыплются. Ну сижу я, пиво потягиваю, по сторонам зыркаю, за тылы свои немного очкую. Мало ли? Вдруг кто за жопу щипнёт.

      Через час народ стал подтягиваться. Мужики, в основном. По одному, по двое, небольшими компаниями. Зал потихоньку заполнился. Я аж присвистнул. Ни фига себе, сколько в нашем городе пидорасов!

       Бегло оценив обстановку, я приметил парочку интересных кадров. Глядя на них, никогда бы не подумал, что пидоры. Вполне нормальные пацаны. Впрочем, я тоже не в розовых рюшах пришел.

      Конечно, были и такие, что чуть ли не на лбу неоновыми буквами. Аж кулаки зачесались по старой привычке. Явно не мой вариант. Кто бы раньше сказал, что я приду в гей-клуб мужика себе выбирать. Вот ведь как жизнь меня раскорячила!

      Пока прикидывал, как правильно к мужику подкатить, на соседний табурет приземлился парень. Обычный такой, чем-то даже на меня похож. Может, тоже первый раз тут?

      – Пивом угостить? – он кивнул на мой пустой бокал.

      От неожиданности я чуть фисташкой не подавился. Хотел было рекошетом на хуй его послать, но тут же вспомнил, зачем я здесь.

      Он прищурился и криво ухмыльнулся, глядя на то, как я заёрзал.

      – Д-давай, – дыхание перехватило. По позвоночнику заструился неприятный холодок. Блядь, он что, меня снять пытается? Собрав волю в кулак, я окинул претендента оценивающим взглядом. Белая футболка, тёмные джинсы, чёрная куртка – ничего отталкивающего. Да и рожа вполне себе. Не красавец, конечно, но и не урод. Глаза, уши, нос – вроде всё на месте.

      Пока бармен наливал пиво, он протянул мне руку. На запястье сверкнул толстый серебряный браслет.

      – Артём.

      – Лёша, – я пожал его ладонь.

      Когда перед нами появились полные бокалы, Артём взял один и произнёс тост:

      – Ну что, за знакомство!

      Чокнувшись с ним, я залпом осушил половину бокал. В груди заклокотало от волнения.

      Я не помнил, как очутился вместе с Артёмом в кабинке туалета. Он напористо тискал мои яйца, втираясь в меня всем телом, и пытался как можно глубже протолкнуть свой язык мне в глотку. Его шумное дыхание, слюнявый рот, потные ладони, стояк, выпирающий из-под грубой джинсовой ткани, внезапно вызвали у меня отвращение. Я с силой оттолкнул Артёма от себя. Парень ударился спиной о противоположную стенку и, молча окатив взглядом, снова кинулся на меня.

      – Слышь! Отвали! – я моментально припечатал его обратно, едва не разнеся к ебеням лёгкую пластиковую конструкцию.

      – Ты чего? – вытаращился он.

      – Ничего! Просто не хочу!

      Я открыл дверь кабинки и вышел.

      – Ну и вали! Придурок! – выкрикнул Артём мне в спину.

      Злой на весь белый свет, я пулей вылетел из злосчастного клуба. Ноги моей больше здесь не будет!

      Произошедшее в сортире и близко не походило на то, что я испытывал с Максом. Где тот драйв, то крышесносное желание, от которого разжижается мозг и плавится тело? Почему мне стало противно от одной мысли, что Артём возьмёт в рот мой член? Что со мной не так? Или для того, чтобы возбудиться, мне нужен Макс? От воспоминания о нём по телу прокатилась сладкая дрожь. Ох, какие у него губы. Нежные, горячие. Я вспомнил, как погружал в них свой член, чувствуя прикосновение его языка. А как он смотрел на меня в то самое утро, стоя на коленях. Чёрт возьми! Макс...

34

Лёша

      – Где ты был? – Ирка встречала меня у порога, сложив на груди руки. Ни дать ни взять – рассерженная жена, только сковородки не хватает.

      Ничего не ответив, я снял кроссовки и прошёл в квартиру.

      – Ты что, не слышал? Где ты был, я тебя спрашиваю?! – продолжала она наезжать. – Смылся втихаря! Трубку не берёшь! Что вообще происходит?! Может, ты жениться на мне передумал? Ты только скажи, я...

      – Ну?!.. Что ты?! Что?!.. Уйдёшь?! Ну и вали! Вали на хрен! Поняла?! – я и так был весь на нервах. Её желание устроить мне сцену стало последней каплей. – Что ты смотришь?! Хочешь знать, изменяю я тебе или нет?! Нет, блядь! Не изменяю! Хотел, не получилось! Довольна?!

      Она ошарашенно вытаращилась на меня.

      – Лёша, что ты такое говоришь? – голос у нее стал тихим, уголки рта поползли вниз.

      Плюхнувшись на табурет, я закрыл глаза и прижался затылком к стене. Чёрт! Зачем я сорвался на Ирку? Ведь она не виновата.

      – Лёша, – она подошла ко мне и попыталась обнять.

      – Не надо, – я убрал её руки.

      – У... у тебя кто-то есть? – дрожащим голосом прошептала она.

      – Сейчас нет.

      – А был?

      – Да.

      – Когда?

      – Какая разница, – отмахнулся я.

      – Скажи мне, когда? Я имею право знать. Когда мы были в ссоре, да?

      – Да.

      – А потом? Потом ты с ней встречался?

      – Нет, не встречался.

      Она облегчённо выдохнула.

      – Тогда что, Лёш? Объясни, я не понимаю.

      Я молчал, стараясь не глядеть на неё.

      – Лёшка! – она цокнула языком и снова потянулась ко мне. – Скажи, что с тобой происходит. Если у тебя кто-то был во время нашей ссоры, то я не сержусь, правда. Главное, что сейчас мы вместе.

      Я убрал её руки, настойчиво пытающиеся обвить мою шею.

      – Не в этом дело, Ир.

      – А в чём? Она что, беременна?! – зашипела Ирка, ужасаясь собственной догадке. – Она беременна, да? И поэтому ты... Ты был у неё? – она вскинула на меня безумные глаза и зажала рот рукой.

      – Да нет же! – снова взвился я, мысленно сетуя на бабью глупость. – При чём тут это! Просто...

      – Что?

      – Кажется, я влюбился. По-настоящему. Понимаешь? – я замер, прислушиваясь к себе. Неужели я это сказал? Я что, люблю его? Я люблю Макса? Да, я люблю его. И не просто люблю, а с ума схожу от того, что не знаю, как мне теперь его найти. Он всегда был рядом. Я никогда не думал, что однажды он вот так просто исчезнет из моей жизни, не оставив даже маленькой зацепки. Его телефон вот уже несколько недель был недоступен. Социальные сети упорно твердили, что пользователь заблокировал меня. По адресу, который я взял в отделе кадров, жили другие люди.

      – Ты – что́? – она плюхнулась на табурет.

      – Я люблю этого человека, – повторил я вслух своё внезапное открытие.

      – Нет, я не верю. Ты меня обманываешь, – в её глазах задрожали слёзы. – Ты всё врёшь... Ты не мог! Кто она?! Я её знаю?

      – Какое это имеет значение?

      – Кто она?! – настойчиво повторила Иришка. Её губы некрасиво скривились, слёзы зачастили из глаз.

      Я молча смотрел на неё, не зная, что сказать, чтобы утешить.

      – Это Маринка, да? Ведь это она? Ты всегда пускал на неё слюни. Или... –  она вдруг побледнела. – Вы же с Максом ездили в Турцию...

      Я напрягся, вжимая голову в плечи. Неужели она догадалась?

      – Я всё понял-а-а-а... – зло сощурившись, Иришка тяжело задышала.

      Блядь! Точно догадалась!

      – Ты подцепил её там... И вы две недели трахались в Турции. Так вот почему ты не хотел, чтобы Макс поехал с нами! Боялся, что твой дружок сдаст тебя! Что, на пару зажигали? Видать, опытные шлюхи попались. Макс аж в ЗАГС побежал. Ты тоже, наверное, хочешь! Хочешь?!

      Я вытаращился на Ирку. Макс женился? Сердце кольнуло. На ком? Когда? Почему?

      – Откуда знаешь про Макса? – я кинулся к ней, хватая за плечи.

      – Что глаза вылупил? Скажи, не так было?

      – Говори, откуда про Макса знаешь?

      – Пусти меня! – взвизгнула она. – Не смей ко мне прикасаться! Эту свою лапать будешь! Я тебе больше никто, понял?! Никто!

      Она выскочила из кухни.

      – Ир... Ира! Погоди! Откуда ты про Макса знаешь?! Ира! – я кинулся следом.

      Она резво заскочила в ванную и, хлопнув дверью, закрылась изнутри.

      – Ира! Открой! Ира! – я дёрнул за ручку, надеясь, что дверь всё-таки не заперта. – Скажи, откуда ты про Макса узнала!

      – Ничего я тебе не скажу! – крикнула она и громко зарыдала.

      – Ирка! – от досады я стукнул кулаком по двери. Блядь! Теперь она точно ничего не скажет. Из вредности молчать будет.

      Так вот, значит, как! Оказывается, Макс просто играл мной. Забавлялся, как с глупым кутёнком. А я-то, дебил, уже решил, что между нами любовь. Я горько хмыкнул. Для него это была просто ебля. Так, развлекуха перед свадьбой, перепихон на один-два раза. В груди что-то страшно заныло и вдруг взорвалось жуткой болью. Внезапно захотелось разнести тут всё к ебеням. Разрушить, разгромить. Размолотить все эти вазочки-цветочки, чтобы ничего не осталось от ненавистной клетки, в которой мне вдруг стало невыносимо тесно. Меня наебали! Отымели, как наивную пэтэушницу! Поманили влажным хуем, а потом послали! Дурак! Ой, дурак! Какой дурак! Я с силой вцепился в волосы и протяжно замычал, ударяясь затылком о стену и сползая на пол. Какая же Макс сука! Сука!