Текст книги "Десять горячих дней (СИ)"

Автор книги: IN Movies

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

      Сердце рокотало в груди, отдавая в уши барабанным боем. Я смотрел на стояк и никак не решался взять его в рот. Макс глядел на меня затуманенным взором, плавясь от охватившего его возбуждения.

      Я обхватил член рукой и осторожно отодвинул крайнюю плоть, обнажая розовую, блестящую от выделений головку. Кончиком языка провел по текущей щёлочке, ощущая невероятный, сводящий с ума вкус. Макс страстно зашипел, впиваясь пальцами в мои волосы.

      О блядь, кажется, мой член пытается порвать мне шорты!

      Одной рукой я расстегнул ширинку, давая свободу своему набрякшему пенису. Всё это было так невероятно, крышесносно, возбуждающе, что я жадно заглотил торчащую возле лица эрекцию, урча от накатившего удовольствия.

      Макс застонал, прогибаясь мне навстречу. Я стоял перед ним на коленях со спущенными штанами и сосал его член, твердея от одной только мысли, что делаю это. Если бы кто бы мне раньше сказал, что я добровольно буду минетить парня, офигевая от наслаждения, я бы ни за что ему не поверил. Наверное, даже оскорбился бы и полез драться. Но сейчас я с энтузиазмом сосал чужой член, стараясь впустить его в рот как можно глубже, только лишь для того, чтобы услышать очередной восторженный всхлип. Блядь, да что ж такое?

      Я двигал головой, крутил языком, всасывая в себя горячий напряжённый ствол Макса, словно желал досуха выдоить его ртом. Я мял руками сжавшиеся от напряжения ягодицы, гладил нежную кожу, заводя палец между двумя маленькими полушариями и нащупывая сладкое сморщенное отверстие, в которое я совсем недавно кончал, как бешеный. Найдя его, я принялся несильно долбить туда пальцем. Бёдра Макса задрожали, он взвыл, закусывая нижнюю губу, захрипел, напрягаясь всем телом.

      – Кончаю! – рвано выдохнул он и, сделав резкий толчок навстречу, тут же взорвался оргазмом, спуская в меня. Рот заполнила тёплая солоноватая сперма. Её мужской вкус рождал во мне какие-то дикие, необузданные желания. Я схватился за свой член в отчаянной попытке срочно разрядиться. Жаркие волны покатились по телу одна за другой, достигли члена и обожгли горячими потоками, заструившимися по стволу. Перед глазами вспыхнули звёзды. Я хрипло зарычал, до боли стиснув в руке возбуждённый орган. Белая струйка выплеснулась из головки, прочертив на сандалиях Макса замысловатый узор.

      О, да... Я облегчённо выдохнул, выжимая из себя остатки семени и чувствуя невероятную слабость во всех мышцах. Это было самым охуительным, щекочущим нервы приключением в моей жизни.

      Поднявшись с пола, на дрожащих ногах я добрёл до кровати и рухнул без сил. В голове было приятно легко и пусто. Макс упал рядом со мной и впился поцелуем в мой рот.

      – Лёшка... Обожаю тебя... – его дыхание, тяжёлое, сбивчивое, как после пятикилометрового марафона, овевало мои пылающие щеки. – Обожаю...

      Он осыпа́л меня поцелуями, щекоча кожу лёгкими влажными прикосновениями. И от этого по телу разбегались сладкие электрические разряды.

      Макс зарылся носом мне в подмышку, прижимаясь всем телом. Его нежность, его светящаяся в глазах благодарность окрыляли меня. Мне нравилось, как он сейчас льнул ко мне, нравилось видеть, как сильно он возбуждался, едва не теряя сознание под моими губами. Вопреки всем опасениям, делать минет оказалось не так ужасно, как я представлял себе раньше. Мне даже понравилось чувствовать свою власть над Максом, заставлять его терять над собой контроль.

      Я не заметил, как провалился в сон.

26

  Лёха

      Я проснулся, когда солнце вовсю било в окна. Сощурившись от яркого света, я повернул голову. Макс тихо посапывал рядом, свернувшись калачиком и закинув на меня руку. При свете дня было стыдно вспомнить, что́ я творил накануне. Хотелось провалиться под землю вместе с этой чёртовой кроватью.

      Блядь, и зачем только я отсосал ему?.. М-м-м... Я протяжно замычал, вспоминая, как это было. Мысли о вчерашнем вечере отозвались сладким спазмом в паху. Мой торчащий член похотливо дернулся.

      Я глянул на Макса, лежавшего рядом с голым задом и утренним стояком. Его шорты валялись в изголовье.

      Кровь бодрее побежала по жилам, подхлёстывая мои утренние эротические фантазии.

      Я провёл рукой по бледным ягодицам, выделявшимся на фоне загорелой спины. По позвоночнику прокатилась горячая волна возбуждения. Я тут же вспомнил, как сладко стонал Макс, подаваясь навстречу моему члену, как кончил на нём, сотрясаясь от оргазма. Мне тут же захотелось повторить этот офигенный, жаркий, как сам ад, секс.

      – Макс... – я осторожно коснулся губами его плеча. – Макс...

      Он недовольно засопел, заворочался и разлепил глаза.

      – Привет, зай, – я улыбнулся.

      – Лёшка, – он протянул руку и погладил меня по небритой щеке.

      Перевернув Макса на спину, я сел у него между ног и стал поглаживать обнажённые бедра, томно заглядывая в ультрамариновые глаза. Макс тут же проснулся, тяжело задышал, легко касаясь своего живота. Тонкие пальцы скользнули ниже, обхватили крепкий ствол. Картина открывалась потрясающая – горячий молодой самец с разведёнными по-блядски коленками ублажает себя, лаская красивый эрегированный член. Мои яйца тут же скрутило желанием. Не удержавшись, я схватил Макса за бёдра и ткнулся головкой между ягодиц.

      – Погоди, – прошипел Макс и потянулся к тумбочке, доставая тюбик со смазкой.

      Блядь, я уже и забыл, что с Максом не всё так просто.

      Пока Макс рылся в ящике, нащупывая тюбик и презервативы, я упал на подушки и разочарованно замычал. Идеальный момент для траха был упущен. Выудив, наконец, все заморочки, он повернулся ко мне и, встав на колени, стал готовить себя. Вид растягивающего себя Макса вызвал новый приступ желания. Едва дождавшись, пока он закончит, я спешно раскатал презерватив по члену и притянул Макса к себе, тихим голосом отдав приказ:

      – Садись на член.

      Повинуясь, Макс перекинул через меня колено и начал не спеша насаживаться на ствол. Это было так охуенно, что я застонал, едва сдерживаясь от медленного тугого проникновения. Хотелось опрокинуть его на спину и войти со всего размаху. Жёстко. Беспощадно. Вбиваясь до самого основания. Поёрзав, он сел на член и на несколько секунд замер, привыкая к чувству заполненности.

      – Ну же давай... Ебись... – прохрипел я. Глаза Макса тут же развратно вспыхнули.

      Подчинившись, он стал приподнимать и опускать свой зад, медленно скользя по моему стволу.

      Ох, что ж ты делаешь, сука! От восторга перехватило дыхание, в глазах потемнело.

      – Скачи на мне жёстко! – скомандовал я, вцепившись в его бёдра и подаваясь навстречу шлёпающим о бёдра ягодицам. – Жёстче... Ещё жёстче... Ебись... Давай... Ебись... О-о-обля-адь...

      Откинувшись назад и уперев руки в мои бёдра, Макс с резвостью заправского ковбоя объезжал мой член. Он сладко жмурился, постанывал и закусывал губы, отчаянно прыгая на мне. На лбу выступила испарина. Макс отдавался полностью, без остатка, выжимая из себя последние силы. Я невольно восхищался им. Его грациозным, гибким телом, его идеальной увесистой эрекцией, покачивающейся в такт нашему единому ритму, его розовой мошонкой, расплывающейся по моему лобку каждый раз, когда он насаживался на член почти до самого основания. Я лежал под ним мокрый, возбуждённый, как сотня похотливых кроликов, и думал лишь об одном – как бы не сдохнуть от такого охуенного кайфа.

      Его рука обхватила раскачивающийся член и быстро заскользила по нему, то и дело обнажая блестящую от смазки головку. Макс тёк от того, что я трахал его, и от этого у меня сносило башню.

      – Давай же, давай, – я нетерпеливо шлёпнул его по бедру, стремясь к разрядке.

      Макс застонал, выгнулся, замер и выстрелил мне на грудь тёплыми каплями, туго сжимая меня изнутри.

      – Да-а-а... – зарычал я, чувствуя, как по члену прокатилась горячая волна. – Д-а-а... а-а-а... с-с-с-сука! – застонал я и зажмурился, готовый вот-вот взорваться. Перед глазами засверкали звёзды. Я с силой прижал Макса к себе, громко вскрикнул и кончил, спуская в него всё до последней капли. Это было так охренительно, что я на миг потерял чувство реальности. Но она застигла меня врасплох.

      До слуха донёсся стук.

      Я замер, боясь пошевелиться.

      – Мальчишки, открывайте! Я знаю, что вы там! – за дверью послышался знакомый голос.

      – Блядь! – тихо выругался я, спихивая с себя Макса. – Одевайся... Живо!

      Схватив валяющиеся в изголовье Максовы тряпки, я запустил ими в него.

      – Мальчишки! Открывайте! – стук повторился.

      Быстро натянув шорты, Макс кинулся застилать постель. Я заметался по комнате в поисках своей одежды. Ломанувшись к шкафу, я натянул первое, что попало под руку, и, облегчённо выдохнув, направился открывать.

      На пороге стояла Леночка.

      – Привет, красотка! – растянув губы в небрежной улыбке, я сделал вид, что рад её видеть.

      – Привет-привет, – она с интересом разглядывала комнату через моё плечо. – А Максим где? Я слышала его голос.

      Вот сука! Интересно, что ещё она слышала?

      Лена перевела на меня насторожённый взгляд.

      – Я войду?

      – Да-да, конечно, заходи! – я весь сжался. Ну бля, что ты хочешь тут увидеть? В груди тоскливо заныло.

      Убрав руку с косяка, я впустил девушку. Крадущейся походкой она зашла в номер. Макс с дебильной улыбкой на роже стоял возле кровати.

      – Привет! – он помахал ей ладошкой.

      Ой, халтура! Ой, палево! Макс выглядел, как кот, сожравший всю хозяйскую сметану, – довольным и офигевшим. Я надеялся, что Лена не заметит в комнате тяжёлого посттрахового кумара из смеси запахов разгорячённых мужских тел и спермы. Изо всех сил я старался делать вид, что всё в порядке, хотя внутри у меня всё дрожало.

      – Мы завтра уезжаем. Вот хотели позвать вас вечером... посидеть... п... – Лена подошла к креслу и замерла, уставившись себе под ноги. Она подняла на меня ошарашенный взгляд, затем перевела его на Макса и в ужасе прошептала: – Это что, правда? Вы что?.. Вы?!

      Она таращилась на нас так, словно мы стояли перед ней голыми. Я мазнул глазами по полу и охуел. У ног Леночки валялся использованный презерватив.

      Я закусил губу и чуть не взвыл от досады.

      Как, блядь?! Как это могло произойти?! Я же помнил, что швырнул его в урну. Видно, в горячке промазал и даже не чекнул результат своего броска. Еблан!

      – Ой! Чего-то мне нехорошо стало... – она плюхнулась в кресло.

      – Лен, ты понимаешь... Лен, всё не так, как ты подумала... – не знаю, зачем я принялся перед ней оправдываться?

      Она закрыла глаза и нервно сглотнула слюну.

      – Водички? – засуетился я.

      – Да.

      Плеснув в стакан воды, я протянул девушке. Она сделала глоток и глубоко вздохнула.

      – Аня же говорила, – Лена не обращала на нас с Максом внимания, разговаривая сама с собой. – А я ей не верила... Блин, какая же я дура... Какая дура! По вам было сразу заметно...

      – Ты что-то говорила про вечер, – перебил я её. Сердце бухало о рёбра. Чёрт! Она что, думает, что я и Макс?.. Бля-адь... Я закусил губу.

      – Я лучше пойду, – она поднялась с кресла и направилась к двери.

      – Так что насчёт вечера? – я хватался за её слова, как за последнюю надежду.

      Она вышла в коридор.

      – Лен, так что там насчёт вечера? – я кинулся за ней следом и схватил её за запястье.

      – Не надо, Лёш... Я пойду... Пока... – освободив свою руку, она болезненно поморщилась и не спеша направилась к лифтам.

      – Лен!.. Лен!.. – крикнул я ей в спину. Она даже не обернулась.

      Расстроенный, я вернулся в номер и плюхнулся на кровать.

27

Макс

      С мрачным видом Лёшка плюхнулся на кровать и уставился в одну точку. Странным образом я чувствовал свою вину в том, что случилось.

      – Лёш, – я сел рядом. – Ты сильно расстроился из-за неё?

      Он вздохнул, отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи.

      – Да... Ты не поймёшь.

      – Почему? Мне тоже было неприятно, что она вот так к нам ворвалась... С другой стороны, какая разница, что она там подумала? Это не её...

      – Ты всегда был по мальчикам! – резко оборвал меня Лёха. – А я не такой, понимаешь?! Не такой!

      Он закусил губу и досадливо замычал.

       В груди неприятно кольнуло. Если он считает, что не такой, то что сейчас между нами?

      Я замолчал, уставившись пустым взглядом в пол. Напряжённая тишина, повисшая в комнате, била по нервам. И что теперь делать? Встать и уйти? Да, наверное, это будет правильно. Я поднялся с кровати и направился к двери. Лёха вскочил следом за мной, хватая меня за руку:

      – Макс, ну ты чего? Обиделся? Ну пойми, я к такому не привык. Будто не со мной всё это происходит. Будто не я. Будто в кино сижу и смотрю со стороны. Понимаешь?

      Он глядел мне в глаза, отчаянно надеясь увидеть в них понимание. Но я не понимал.

      Чёрт побери! Что я для него значу? И значу ли вообще? Неужели наши отношения для него просто сексуальный эксперимент? Но зачем тогда все эти «зай», прогулки под луной, поцелуи? Если бы это был просто секс, наверное, было бы не так обидно. Ведь он же сам целовал меня в губы, млея от желания. Господи, почему я чувствую себя так, будто меня вываляли в грязи?

      Видя мое замешательство, Лёха спохватился:

      – Я не то хотел сказать. Прости. Просто ты к этому привык, а я нет... – он вздохнул и продолжил сникшим голосом. – Не уверен, что когда-нибудь привыкну.

      – Понятно, – отчего-то в глазах защипало. Как же сейчас хотелось убежать, спрятаться, чтоб не показывать, как сильно ранят меня его слова, словно стрелы каждый раз попадая точно в сердце.

      – Я ничего тебе не обещал... Я не знаю, как всё будет после...

      – А будет? – спросил я дрожащим голосом. Хотелось наорать, кинуть в лицо, что он последний мудак, если считает, что я к нему ничего не чувствую, обвинить во всех смертных грехах. Но я сдержался, молча уставившись на него в ожидании ответа. Чего я ждал?

      – Не знаю... Прости, – почти прошептал он.

      – Пусти, – я выкрутил руку из его хватки и вышел за дверь.

       Я шёл, не разбирая дороги, лишь бы подальше от него, чтобы не видеть виноватого взгляда, не слышать зловещего «прости», до сих пор пульсирующего в ушах. Простить? За что? За то, что он считает меня последней дрянью? Подстилкой? Мальчиком на одну ночь? Когда всё это случилось? Когда он перестал видеть во мне друга? Когда? Когда?!

      – Макс! – он нагнал меня в маленьком пустынном садике за бассейном. – Макс!

      Я сбросил его руку со своего предплечья.

      – Отвали!

      – Ну прости меня, Макс! Я дебил! Я вообще не должен был её впускать!

      – Не должен был впускать?! Серьёзно?! – меня трясло. – А ты не думал, что я с тобой не просто так трахаюсь?

      Губы у меня задрожали.

      – Макс, ты чего? – Лёха опешил.

      – Не такой он, блядь... – ужасно хотелось курить. Я судорожно обшарил карманы в поисках сигарет. Откуда им там было взяться? Утром я не сильно заморачивался содержимым карманов. – А ты не думал, – я нервно сглотнул. Во рту было сухо, как в пустыне, – не думал, что я... Я люблю тебя... – прохрипел я.

      Дыхание перехватило.

      Боже, что я несу? Этот человек только что открыто наплевал мне в душу, а я... Дурак... Идиот...

      В воздухе повисла пауза. Леха уставился на меня, как на расписную китайскую вазу.

      – Давно... люблю... – зачем-то добавил я, всё ещё не веря, что признался ему. Вдруг захотелось спрятаться, засунуть голову в раковину, как улитка, чтобы не видеть, не слышать того, что он сейчас сделает или скажет. А если он меня пошлёт? Я замер, боясь пошевелиться.

      – Макс, я-а-а... Как-то по-дурацки получилось... И эта Ленка, – он раздражённо цыкнул. – Я дебил, Макс...

      – Натурально!

      – Не злись, ладно? Я не думал, что ты... Все так... странно... – он хмыкнул, мотнув головой, словно не поверил мне, и промямлил: – Прости меня, Макс. Ты же простишь, да? – он вскинул на меня вгляд. – Простишь?

      Судорожно втянув ноздрями влажный утренний воздух, я облегчённо вздохнул.

      – Уже.

      – Значит, мир?

      – Да, мир. Только, пожалуйста, не говори больше «такой, как ты». Я чувствую себя ущербным.

      – Хорошо, не буду, – Лёха заулыбался, протягивая мне руку.

      От сердца отлегло.

      Может, Лёшка действительно ляпнул, не подумав. Наверняка он не хотел меня обидеть. Я тоже должен понять, что ему нелегко принять свою природу. За один день признать себя геем ещё ни у кого не получалось. Многие годами утешаются мыслью «я не такой», находя себе различные оправдания. Чего же я тогда жду от Лехи? Ему сейчас непросто. Но я помогу ему. Я буду рядом, чтобы поддержать, направить, утешить. Вместе мы со всем справимся.

***

      Чтобы избежать неприятной встречи с Аней и Леной, мы с Лёшкой решили не ходить сегодня на пляж, а позагорать у бассейна. На вечер у нас были намечены грандиозные планы.

      Этот день был почти таким же, как и предыдущий, суля приятное продолжение. Однако я заметил, что сегодня Лёшка слишком часто вздыхал и хмурился. Видно, он никак не мог успокоиться и всё ещё переживал из-за утреннего происшествия. Мне безумно хотелось его приободрить, сказать, что это не самое страшное, что могло произойти. Что всё пустяки и скоро забудется. Но надо было дать ему время самому обо всем подумать.

      – Зай, – Леха поднялся с шезлонга. – Я, наверное, в номер пойду. Чего-то голова болит, – он поморщился.

      – Хорошо. Давай вернемся в номер.

      – Не, ты оставайся. Искупайся, позагорай. А я таблеточку приму, под кондишеном малёх полежу и буду как новенький. Не переживай за меня. Лучше вон коктейльчик себе возьми. Лады?

      – Лады. А?..

      – Я на полчасика, потом вернусь. Даже полотенце оставлю, чтобы шезлонг никто не занял.

      – Может, тебе к врачу? – забеспокоился я. – Вдруг это солнечный удар?

      – Да не, нормально всё. Зачем айболита беспокоить? Просто перебрал вчера. Ты лежи, я справлюсь.

      Проводив Лёшку до дверей насторожённым взглядом, я вздохнул и, перевернувшись на живот, продолжил читать.

28

Лёша

      Бросив телефон на кровать, я растянулся рядом. В груди неприятно ныло.

      Макс же признался, что любит меня, а я с ним так...

      Мне еще ни разу в жизни парень в любви не признавался. Я прямо офигел. Думал, что для него это всё не серьёзно, а он, оказывается, влюблён. Даже неудобно как-то перед ним. И жалко его, и помочь ничем не могу. Что будет, когда отпуск закончится? Ведь он же думает, что мы с ним... Вот блин! И как ему обо всем рассказать? Да и вообще, стоит ли говорить? Может, оно как-нибудь само рассосётся?

      Вляпался я по самые помидоры! Хрен выберешься. Сам виноват. Говорил отец: не умеешь хер в штанах держать – огребёшь проблемы. Да кто же знал, что у меня на чужой хуй встанет? Мало ли у кого на что стоит? И чего теперь? Давай наяривай? Я же не макака, человек. Должен башкой думать. Нефиг было свои эротические фантазии в реальную жизнь тащить. Прекращать надо все эти эксперименты, пока не поздно. А фигли-то поздно? Макс – не девка, не залетит. Я хмыкнул. Ну, а что влюблён, так от любви ещё никто не умирал. Переживёт.

      Ленка сегодня меня в пидорасы записала, как ведром помоев облила. Не хочу, чтобы дома кто-то пальцем показывал. Хватит с меня. Наигрался. Одно хуёво, нравится мне Макса трахать. Пиздец как нравится. Вот с девчонками никогда такого не было. А с ним прямо башню рвёт под самый фундамент. Может, я бы и после отпуска разок-другой с Максом замутил, только очково. Вдруг кто из знакомых узнает? А родители? Это же чё будет?! Мать до сих пор надеется, что я на Ирке женюсь. Родственникам про нашу ссору ничего не сказала. Придумала, что свадьбу отложили на время. Даже не знаю, как теперь в глаза людям смотреть. А чё я парюсь? Сама придумала, сама пусть и выкручивается!

      Сумбурный ход моих мыслей прервал стук в дверь.

      Отлепившись от кровати, я поплёлся открывать.

      Макс с порога окинул меня подозрительным взглядом. Догадывается?

      – Как голова?

      – Голова?.. А, голова! Прошла, – я растянул губы в улыбку. – Сказал же, таблеточкой закинусь и нормально.

      – Правду говоришь? Лёш, если ты себя плохо чувствуешь, давай никуда не поедем. Останемся в номере, телек посмотрим.

      – Зай! Я в порядке. Не нагнетай.

***

      После семи солнце провалилось за горизонт, уступая место удушливой южной ночи. Нагретые за день улицы маленького курортного городка утонули в ароматах ночных цветов и миллионах ярких огней.

      Для кутежа мы облюбовали четырёхэтажный дансинг с большой открытой трассой и несколькими танцполами.

      В клубе было людно. Свет стробоскопов разреза́л темноту яркими неоновыми лучами. На небольших пятачках, возвышающихся над головами, отплясывали полуголые девицы в сверкающих туфлях на супервысоченных каблуках.

      Взяв два бокала пива, я протиснулся к столику, где меня ждал Макс.

      – За хороший отдых! – заорал я, стараясь перекричать грохочущую музыку.

      – Давай!

      Сделав глоток, я огляделся. Публика тут была разношёрстная. По большей части европейцы, в основном, немцы и голландцы, хотя были и поляки, и англичане, и сами турки. Я удивлённо хмыкнул, услышав за соседним столиком французскую речь. Эти-то что здесь делают? Им что, Лазурного берега мало? Наших видно не было. Ещё бы, такие деньжищи за выпивку драть! Русские обычно на олинклюзив ездят. Из отеля носа не высовывают. Это только мы, два идиота, решили тусануть перед отъездом на последние бабки.

      Прикончив бокал пива, я понял, что созрел для танцев.

      – Может, пойдём подёргаемся? – предложил я.

      Макс одобрительно кивнул и ринулся в эпицентр событий.

      Несмотря на выпитое, мне всё ещё было неловко. К тому же танцор из меня хреновый. Ну не умею. Что поделать?

      Макс двигался под музыку легко и грациозно, без нелепых подрыгиваний и вычурных па, как это нередко бывает. Я даже позавидовал ему.

      – Где так научился?! – крикнул я.

      Макс дёрнул плечами.

      – Нигде. Само получается!

      Ему явно нравилось в клубе. Он улыбался во весь рот, отплясывая так, будто всю жизнь этим только и занимался. Поняв, что от танцев у меня портится настроение, я собирался вернуться за столик, как вдруг музыка смолкла. На основной сцене появился мужик, наряженный в блёстки, и прохрипел что-то сначала на английском, затем на немецком и турецком языках.

      – Ты понял, чё он сказал? – я повернулся к Максу.

      – Сейчас будет конкурс. Они выберут среди танцующих самую романтичную пару.

      Не успел Макс договорить, как толпа взорвалась радостными криками и апплодисментами. Послышались вступительные аккорды. Из динамиков полилось:

      – I've been alone with you inside my mind*

      Макс уставился на меня.

      – And in my dreams I've kissed your lips a thousand times.*

      Мне не понравилось, как он на меня смотрит. Слишком томно, слишком приторно. Живот подвело от предчувствия неладного. Чего он хочет?

      В ответ на мой вопрос Макс сделал шаг мне навстречу, оказавшись совсем близко.

      – I sometimes see you pass outside my door... – пел красивый хрипловатый голос, пробирая до самых костей. – Hello, is it me you're looking for?*

      Я хотел было срочно ретироваться к столику, но Макс уверенно положил руки мне на плечи и прилип к моей груди.

      Блядь, что происходит?! Я, конечно, виноват перед ним и должен загладить вину. Но не так! С одной стороны, потанцевать с ним – что, собственно, такого. Но не здесь же! Не на виду у всех!

      Я нервно обернулся, боясь увидеть осуждающие взгляды. Пиздец! Лучше бы я этого не делал. Рядом с нами пританцовывал загорелый лысый немец, ухватив за жопу тощего смазливого турка. Чуть подальше, покачиваясь в танце, лобызались две коротко стриженные лесбы. Были и обычные пары, но на них мой взгляд не останавливался, скользил дальше – два долговязых голландца, татуированные немецкие бабушки, бородатые качки непонятной национальной принадлежности. Сука! Куда я попал?

      I can see it in your eyes,

      I can see it in your smile,

      You're all I've ever wanted, and my arms are open wide!*

      Я судорожно вцепился в Макса, словно жертва кораблекрушения в обломок затонувшего коробля. Голова шла кру́гом от такого разнообразия пар.

      'Cause I wonder where you are

      And I wonder what you do,

      Are you somewhere feeling lonely, or is someone loving you?

      Tell me how to win your heart?

      For I haven't got a clue

      But let me start by saying, I love you!..*

      Я продолжал таращиться по сторонам, откровенно пялясь на танцующих геев и лесбиянок.

      – Всё нормально. Это гей-френдли, – прошелестел над ухом голос Макса.

      – Чего? – от неожиданности я вздрогнул и повернулся к нему.

      – Потом объясню. Просто расслабься и получай удовольствие, – его взгляд, сцепившись с моим, вспыхнул и соскользнул к подбородку. Горячий поцелуй опалил губы. – Лёшка, – зашептал он, кладя голову мне на плечо. – Ты такой красивый.

      – Блядь! Ты чё творишь? – придя в себя, я отпрянул от Макса. – На нас же смотрят!

      – Не переживай! Здесь нам ничего не сделают!

      – Макс, ты совсем охуел?! – я оскалился. Жутко захотелось вмазать ему по довольной, светящейся, точно новогодняя гирлянда, роже. Он что, не понимает? Мне глубоко похуй, кто все эти люди. Я тупо не хочу, чтобы кто-то подумал, что я пидор.

      – Лёш, я-а-а... – Макс растерянно смотрел на меня.

      – And now... – из динамиков послышался голос парня в блёстках. – We meet our winners of romantic dance! Congratulations! Applause! **

      Яркая вспышка ударила по глазам. Я зажмурился. Аплодисменты и крики «Браво!» обрушились на меня со всех сторон.

      Что за хуйня?! Меня прошиб холодный пот. Щурясь от света, я приоткрыл глаза. Мы с Максом стояли на голом пятачке. Вокруг толпились люди, хлопали в ладоши, что-то радостно выкрикивали. На десятке огромных видеопанелей застыла картинка, обведённая красным сердцем. Со всех экранов крупным планом – Макс, целующий меня в губы.

      Сказать, что я был шокирован, – ничего не сказать. Я истерично заржал во весь голос, смахивая выступившие на глаза слёзы. Это был самый грандиозный пиздец в моей жизни! От стыда хотелось умереть на месте. Момент моего позора был задокументирован и триумфально вывешен на всеобщее обозрение.

Примечания:

* «Hello» (англ. «Привет») – хит известного американского исполнителя Лайонела Ричи https://www.youtube.com/watch?v=UBYnT8JY7sE&app=desktop

Мечтаю быть с тобой наедине,

Сто тысяч раз тебя целую в каждом сне.

За дверью вижу я твои следы...

Привет!.. По жизни не меня ли ищешь ты?

Я без слов ответы все пойму,

И в глазах твоих бездонных утону,

«Ты – предел моих желаний», – прошепчу,

Обниму и никуда не отпущу.

Источник: www.amalgama-lab.com/songs/l/lionel_richie/hello.html'>https://www.amalgama-lab.com/songs/l/lionel_richie/hello.html

© Лингво-лаборатория «Амальгама»: www.amalgama-lab.com/.

** А теперь... Встречаем наших победителей романтического танца! Поздравления! Аплодисменты! (англ.)

29

Макс

      Лёшка кинулся к выходу. Он пробирался сквозь толпу с уверенностью ледокола, отмахиваясь от особо активных посетителей, норовящих поздравить с победой. Я шёл следом, попутно извиняясь и стараясь никому не оттоптать ноги. Его оголтелое желание срочно свалить с вечеринки, прикрывая лицо рукой от назойливых взглядов, пугало меня до чёртиков. Что теперь будет? Зачем я полез к нему с поцелуем? Устроители шоу тоже хороши! Что, не могли другую пару найти? Вокруг же полно народу! Надо же им было выбрать именно нас! Глупая ирония судьбы.

      – Лёш! – я нагнал его на улице. – Лёш! Ты прости  меня!

      Лёха вскинул на меня больной, вымученный взгляд. Ничего не ответив, он повернулся и зашагал к остановке.

      Плюхнувшись на скамейку, он закурил.

      – Лёш, я не хотел. Правда, не хотел, – я сел рядом, поглядывая на понурую фигуру. Он продолжал молчать, не обращая на меня внимания. – Ну скажи хоть что-нибудь. Не молчи.

      – А что говорить? – не докурив сигарету, он отправил её в урну. – Тут, говори не говори, ничего не исправишь.

      – Прости, – не поднимая головы, промямлил я.

      – Да... – он махнул рукой. – Проехали. Ты же не знал, что так получится. Я сам виноват. Не надо было... – он тяжело вздохнул и, прищурившись, уставился на дорогу. – Чего уж там... Всё равно завтра уезжаем.

      – Значит, ты на меня не сердишься?

      – Толку? – хмыкнул он.

      К остановке подкатил первый утренний автобус.

      До отеля мы ехали молча. Всю дорогу Лёха смотрел в тёмное окно, за которым мелькали утопающие в ночной мгле невысокие дома с плоскими крышами, заросли кустарника и налившееся сиреневым на востоке небо.

      Весь следующий день Лёха был тихим и подавленным. На меня старался не смотреть. Отвечал односложно. Разговоров со мной избегал.

      Я видел, как сильно он переживает. И от этого сердце разрывалось на части. Мне безумно хотелось пожалеть его, обнять, успокоить. Но я понимал, что моя жалость сделает только хуже.

      После обеда мы расположились в креслах под кондиционерами возле лобби. Рядом носились белобрысые дети. Немецкая пара неспешно беседовала, развалившись на мягком кожаном диване.

      Купив в баре два турецких кофе, я поставил чашки на приземистый журнальный столик и сел рядом с Лехой.

      Услышав очередное бульканье телефона, я вскинул на него удивлённый взгляд.

      – Мама?

      – Угу.

      – Чё пишет?

      – Ничего особенного, так...– он мельком взглянул на экран и, положив телефон на стол, взял в руки чашку.

      – На ресепшене время выезда повесили. Видел?

      – Угу.

      – Надо бы чемоданы собрать.

      – Успеем.

      – Хорошо, что рейс вечерний. Утром будем уже дома. Только автобус придётся целый час ждать. Может, на такси скинемся? Ты как?

      – Посмотрим.

      Телефон на столе снова булькнул. Не обращая внимания, Лёха продолжал пить кофе, уставившись пустым взглядом куда-то вдаль.

      – Сообщение, – напомнил я. – Посмотришь?

      – Успеется, – он отмахнулся от моего предложения. Через минуту телефон снова ожил.

      – Лёш, уже три сообщения пришло. Может, ответишь?

      – Потом, – Леха поморщился, будто от зубной боли.

      – Ответь. Мама, наверное, волнуется.

      – Ничего с ней не случится. Потом отвечу, – он небрежно махнул рукой, поднимаясь с кресла.