Текст книги "Одиссея Края (СИ)"
Автор книги: Imfimum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
И тут лучи солнца ударили вдоль по улице я ахнул как оказалось вместе со всеми...
Смыслом всего была эта вот картина. В лучах солнца она вдруг вспыхнула фонтаном красок и у меня что называется перехватило дыхание...
Это была большая, метров 20 на 20 ... Фреска... На ней мужик на лошади поражал молнией дракона.
Я прилип к своему месту не в силах пошевелиться ... Огромный. Страшный, невообразимо блестящий металлом МЕХАНИЧЕСКИЙ дракон на смерть бился с мускулистым жилистым мужиком на крепкой косматой лошади... Мужик в правом кулаке держал бьющую с небес из косматой переливающейся тучи молнию, направляя её в дракона, и молния была не условной – это была сама праматерь молний, чуть змеящийся-извивающийся ослепительный огненный столб множеством ветвей и отростков... А второй рукой он прижимал к себе обнаженную красавицу, коня же при этом сжимал ногами... Конь был поднят на дыбы, уклоняясь передними ногами от бушующего под ним пламени, изрыгаемого из пасти дракона...
Позади мужика было синее небо с облаками и города-деревни-леса-корабли на горизонте, а од драконом были огонь дым перепел, пожарища и по земле черепа-черепа-черепа, буквально как в преамбуле от второго терминатора...
Всё это буквально дышало и шевелилось и взгляда отвести было совершенно невозможно... Я вспотел и высок и снова вспотел, потом немного очнулся, переменил ногу, потом снова обнаружил себя уже ближе, разглядывающего дракона вблизи... . Потом разглядывающего подробности коня... Всё было выписано с неимоверной тщательностью, там где я думал была какая-то сцена – был бассейн с водой, которая отражала-бросала блики от солнца на картину, в результате чего она вся дышала и жила... Картина переходила в бассейн неровным берегом как бы земли под ногами – этакой небольшой диорамой. Заодно бассейн не давал подойти вплотную к картине, оставляя перед ней пространство метров пять свободным.
В тылу мужика кроме вполне себе обычных пашен и деревень на холме маячил многоэтажный город плотной застройки, выписанный со столь же удивительной тщательностью, и пока я переместившись поближе, рассматривал его столь же во всех подробностях – солнце ушло частично аза крышу, и дракон, лишённый солнечного света стал обычным, чешуйчатым, хотя и металлического блеска, чего я обнаружил вновь на него с того угла взглянув.
Ну дела, мало того что сама картина была просто потрясающей по экспрессии, по компоновке, по краскам, пропорциям, она ещё была оказывается и с секретами, эффектами и иллюзиями.
Потом солнце поднялось ещё выше и уже вся картина оказалась в тени крыши... Однако подумал я, это я глазел на неё пару часов... Вокруг медленно перемещались подходили-уходили люди, но вцелом народу было много но не настолько что бы толкаться, ... Я отошёл чуть назад и сел на парапет фонтана, не свод глаз с фрески, крылья дракона... Теперь солнце падало только на бассейн воды перед картиной и отражение попадало точно на пламя, и пламя это было не просто живое, аж страшное...
Потом я нашёл в себе силы поозираться по сторонам, стал и пошёл в свой трактир...
Я тупо сидел за столом размышляя, что уж больно подробно выписана механика дракона. Так же как легко враз отличить Айвазовского от увы очень-очень многих маринистов-подельщиков в первую очередь неимоверно правильно прописанными деталями – у него парса, дым ветер кроны деревьев, все снасти на кораблях, волны всегда наклонены в правильную сторону и никогда не будет флаг развеваться навстречу ветру, а парус вверх против крена... Так и тут – слишком подробны-детальны были все цилиндры, тяги, поводки, какие-то разъёмы... И хоть я никогда не видел механических не то что драконов. А толком вообще никого – в нашем мире потроха механики закрывают всегда корпусами. Даже броне – там не менее сомнений в том, что это не придумано от балды не было...
И ещё я вспомнил, чего мне не хватало всё это время.
На вилле магов, которую мы тогда взяли, картины были всюду.
В короля аргайла в замке – тоже, хотя нет, там уже были "исторические" гобелены и мозаика.
А у нас – ни-че-го. Вообще.
Понятно, с мелкой моторикой проблемы – ну не рисуют боксёры портретов и мы их любим не за это, но всё же как-то...
Пётр И-тый ставил "Венер" в саду и просто заставлял народ ходить смотреть – надо, надо как-то в эту сторону начинать.
Я обнаружил перед собой чашку дымящейся каши, тарель с мясом и крынку молока с краюхой хлеба... Поднял глаза – старый хозяин постоялого двора отходя от меня бросил через плечо "за счёт заведения".
Под полным впечатлением "не поехала бы крыша" от картины, плотно наевшись, я поднялся в свою комнату и завалился спать, попросив разбудить за час до заката, принеся ужин...
И хотя само состояние "офигевания от искусства" мне было в общем знакомо – когда-то ещё в детстве меня научила какая-то бабушка в Пушкинском или Эрмитаже – не ходить чинно на всё глазея, а идти по нему почти трусцой быстро-быстро окидывая взглядом все и каждую картину – обязательно найдётся та, у которой я застыну как громом поражённый, обязательно будет такая, которая в точности совпадет с моим нынешним состоянием, мироощущением... И вот перед ней можно и нужно – стоять и сидеть пока не устану, после чего уходить... В следующий раз это будет другая картина или скульптура, прежняя же вызовет лишь недоумение "и чего я в ней прошлый раз нашёл?", но зато найдётся такая новая, скорее всего из таких же – на которые прошлый раз мельком взглянул не удостоим даже пристального взгляда...
А поскольку даже сам человек каждый раз разный. А уж разные люди – тем более – никогда не ходить в большие музеи с друзьями-товарищами, а если попал с группой – отделяться, и никогда. Никогда не делиться впечатлениями после. Для того и рисуют картины, что бы передать то. Что нельзя сказать словами, невербатим, и если ты сумеешь вербализовать впечатление от шедевра что бы вызвать такое же состояние-впечатление – то издавай-ка ты их большими тиражами, но вряд ли ты это умеешь. Как и друзья твои тоже, потому – делиться впечатлениями после совместных походов к шедеврам – нельзя. А лучше всего под этим впечатлением, не расплескав его – ложиться спать. Что я и сделал.
... ... ...
Ужин был великолепен – мне принесли целого гуся, зажаренного в яблоках, кувшин вина, каравай хлеба и полуведёрную наверное миску чего-то хрустящего, и попросили поторопиться, потому что самый лучший вид – на закате. На мой вопрос с фига ли такое пиршество ответили что все включено и напомнили про солнце, которое не ждёт. Я отказался от вина, сожрал полгуся, всё остальное попросив завернуть с собой.
При расчёте с хозяином был сюрприз – он отказался брать с меня деньги. Совсем. Я уж собрался я бычить, типа что и комнату за мной мыть с хлоркой будешь, как он добавил, что по его мнению, я сюда ещё обязательно вернусь. Хоть через несколько лет – но вернусь. И скорее всего не один, так что он внакладе не останется... Я пожал плечами – что вернусь или нет от нынешней оплаты мало зависит, но дело твоё, как хочешь.
От этого зависит сколько оружия будет на вас. Тихо проговорил он.
Мягко спускаясь в конюшню услышал как малец метёт конюшню и приговаривает – скажи пожалуйста какая важная птица! Ну и что одиннадцать спиц в колесе, да не бывает вельмож из столицы на таких таратайках, да и лошади у него свои, не казённые, где это видано, что бы из столицы – да на своих... Тут он остановился... Затих и я услышал громкий шёпот ... Три, четыре, пять шесть... Десять, ОДИННАДЦАААТЬ!! Да не, я сбился, точно сбился, а в другую сторону – раз, две, три, четыре... Десять одиннадцать, точно эту я уже считал. Он сел и протянул – чудесааа...
А на другом? – он со скрипом протиснулся меж повозкой и стеной и постукивая по спицам палочкой снова их посчитал – и снова – почитал дважды...
Дела-а-а... Видать действительно важный фрукт, хоть одним глазком на него взглянуть бы...
И он с остервенением принялся снова скрести пол.
Я на цыпочках поднялся обратно.
Мать-мать-мать... Мало мне зелёной рожи, "якие ж вы, паны мериканьские разведчики, "гарны украинские хлопци", як я бачу шо вы негры?".
Мало мне маяка-шурупа в жопе кибитки – по сути той же звезды на будёновке.
Мало мне меченых подков, мало мне чешуйчатых ободов.
Так мне ещё и парашют оказывается сзади прицепили... Разве что мигалки синей не хватает.
И бубенцов.
Я зашёл уже в каретные сени с улицы громко топая – пацана не было.
А я-то думал что-то гладко всё идёт – ни одной драки, во, думаю народ тут... Толерантный...
Хлестаков грёбаный, штырлиц недоделанный...
Впрочем трактирщики всё же со мной торговались, а не встречали девками с хлебом-солью и подолом в зубах, и провожали равнодушно. И только этот первый денег не взял, но возможно он правду сказал – что сюда – возвращаются...
Никогда не понимал "Ревизора", думал я упаковываясь – качество местного управления влёт оценивается по качеству дорог. Ну для очистки совести можно заглянуть на рынок понюхать. А для бонуса в тюрьму. Во все времена и эпохи. Впрочем качество ревизоров обычно подстать проверяемым, чудес не бывает. Хотя нет – аж с неба однажды проверили... И по итогам всё сожгли к чёртовой матери, второй раз проверили – в ярости смыли-утопили, третий раз проверили – плюнули с креста: "да ну вас всех нахрен, живите как хотите".
Вспомнив про небо я оставил повозку готовую к отбытию у него на заднем дворе и чуть не бегом поспешил к картине.
На этот раз солнце было с противоположной стороны и толку от него, кроме как мешать смотреть на картину находясь вне "костёла" я не видел, но действительность обрушила на меня новый удар – оказывается картина была полупрозрачная, толстый многослойный витраж и освещаясь солнцем сзади, на просвет. Сияла неописуемо...
(ха, при том с обратной стороны я никого не видел что бы с утра на неё смотрели, видимо "зеркальный" взгляд не неё не допускался, должно быть чётко – дракон справа, Гаврила слева (Герасим? Гриша? А, не важно). Возможно там и полузеркало с отступом – то-то она так переливалась на рассвете и такая объёмная.
На самом закате солнце ещё в плюс ко всему частично играло в струях западного фонтана, прежде чем осветить картину, отбрасывая на картину не только вуальную тень но и блики настоящей радуги на нарисованное небо... Это было потрясающе, теперь фон приобрёл полный объём и если чуть смещаться – то он тоже смещался, ближнее больше, дальнее меньше, слоёв картины было много, и похоже там что-то на дальнем плане было не плоским рисунком а объёмным стеклянным наверное... Верхние облака теперь по-честному сияли солнечным светом, молния и огонь по-настоящему светились изнутри, а вот сам дракон был покрыт серебристо переливающийся чешуёй, без каких-либо внутренностей. Ну кое-где в домиках на заднем плане зажглись в окнах огни.
Глаза девки теперь были ослепительно голубые, и хотя поза в которой он прижимал её к себе был в общем-то верхом неприличия – она сидела на нём верхом, точнее они сидели оба верхом на коне лицом друг к другу её ноги сверху – он прижимал её столь сильно что там кроме ноги, головы и кусочка спины под его мощной рукой ничего не было видно – лицо её. Вывернутое к дракону живописало неописуемый ужас, и сама обстановка "ничего такого" категорически не предполагала. Он, кстати тоже из одежды имел только бороду и шрамы на загорелом мускулистом теле, остальное прикрыв конём и красной девицей. От копыт коня от всех четырёх тоже вниз в землю шли небольшие разряды, от передних смешиваясь с пламенем с огненным вихрем, но тем не менее несколько прослеживаемые поверх... На яркие молнию и пламя было больно смотреть. Дым и чёрная грязь за и под драконом были чернее чёрного, но тоже отлично различимы... Заодно я позависал изучая подробно изображенный оружейный и доспешный хлам среди костей и черепов под лапами дракона, но сенсаций для себя не обнаружил – обычный клинковый холодняк, без чудес типа пулемётов или бластеров из иных времён, и это хорошо. А то я уж было совсем лишнего подумал.
В общем я проторчал в полуобморочном состоянии перед картиной пока солнце не зашло за угловой дом западной улицы и картина не померкла (в костёле окон не было и стало сразу не на что смотреть). Все кто там был молча побрели наружу... Там солнце ещё освещало северную сторону двухкруговой площади, с обилием лавок и кто уже спешил расходится, а кто сидел на них группами или по одному в такой же как я прострации.
Я поспешил к своему трактиру, что бы не злоупотреблять расчётливой добротой хозяина, и тут увидел перед собой стоявших вкруг трёх пеших. Одетых странниками эльфов... Не меняя выражения лица и формы глаз я скинул с петли палантир и прошёл сквозь них по-прежнему глядя на закат... В глазах моих плескалось солнце... Они расступились.
Через пару длинных переходов "я решил дать лошадям передохнуть" и на очередной ночлег, точнее днёвку зарулил на мельницу – имея в идеале остановиться на пару-тройку дней без лишних глаз. Опять же эльфы те ... "Memento mori" не к ночи будь помянуты.
Мельник вначале косился на утреннего гостя, и, хотя он был рад в пустой сезон взять постояльца, поначалу относился настороженно. Потом слово за слово, потом поглазел как я ковыряюсь с коляской, кой-чем подсобил, потом я ему помог кидать мешки с зерном наверх, да втянулся и снизу кидал-подавал а он наверху принимал, потом таскали муку из мельницы в амбар, так что оба были полностью в муке, и цвет кожи под белыми накидками перестал резать глаз, в общем нормально, потом я переколотил у него все дрова, сославшись на необходимость размяться после обрыдлой дорожной тряски, и когда после всего почувствовал что наконец похоже действительно прилично устал – пока бабы ходили куда-то там, минут сорок на заднем дворе крутил в трусах и шлеме "бой с тенью" на острых клинках, прыгая беспрестанно через колоду для колки дров, стараясь не халтурить ни по частоте, ни по амплитуде, ни по тщательности исполнения, причём одновременно. Мельник выступление оценил подогнав мне как я вылез из реки сполоснувшимся полуведёрный жбан квасу. Потом вернулись бабы, младшая раз 10 бегала мимо "туда-сюда, туда-сюда" по какой-то ерунде пока он не услал её помогать матери готовить ужин.
А мы перед ужином часок душевно так посидели на пруду с удочками.
Ужин был пирогами – от "с рыбой" через "с грибами" и "с сыром" до "с малиной и черникой"... Я уговаривать себя не заставил и напотчевался до осоловения.
Потом была дань уважения хозяину от странника – обязательный рассказ про "за морем житьё не худо" и меж делом я ему в присутствии жены и дочки присоветовал сделать на колесе "портомойню" – цеплять корзины бельём и пусть они в брызгах воды крутятся. Мол как распробуют местные – будут со стиркой сюда идти, особенно в жатву, когда лишних рук нет вовсе, какой-никакой а тоже заработок. Он конечно мысленно покрутил у виска пальцем, но на женском крае стола похоже впечатлились.
Дочка его лет 14 была весьма хороша собой, аккуратно одета, в меру упитана, но не в меру болтлива, я бы даже сказал трескуча. Да-да – "о сенокосе, о вине"...
И я, поймавший себя на том, что уже почти что распустил, сам того не замечая, хвост и залился соловьём, прикусил язык, и скоро уже откровенно от этой трескотни страдал, посему побыстрее перевёл разговор на технические подробности мельницы и общую экономику этого дела... Девка внимания от меня не дождавшись быстро заскучала, приуныла и избавила нас от своего присутствия. Жена его же в разговор поначалу втянулась, особо про что у кого почём, но мельник на её встревания недовольно морщился и даже пару раз зевнул, она наконец смекнула и ушла хлопотать по хозяйству.
"хорошо быть молодым, просто лучше – не бывает!".
Пусть не бодхисатвой с юга и даже не "свой в доску", но что-то типа "свой парень" глядя на меня у него проскочило. Мы взяли по увесистой кружке эля и выползли на воздух, сидели на завалинке, глядя на текущую воду, прислонившись к тёплой стене, и расслабленно беседовали ни о чём.
Эль был великолепен, пейзаж живописен, вечер тих, собеседник мил и приятен.
Я наслаждался жизнью. Он тоже.
Кстати глядя как крутится колесо в водоверти вдруг задумался – а чем накачивалась вода в фонтаны там, у картины? Загадка.
Потом налили ещё по одной.
Потом он щупал мой бицепс и притворно охал.
Потом он поволок меня показать механизм, и я едва отговорил его запустить его, так ему хотелось похвастать, что работает как дышит, тихий шелест, ни скрипа, ни стука.
Я показал ему на чуть выщербленный зубец, мол а это что? Он сконфузился, взял с полки запасной и стал его прилаживать, но в полутьме с полупьяна несколько раз ронял не попадая в паз, я у него отобрал и вщелкнул, тот встал как вкопанный, после чего я сказал что теперь верю. Достал из угла тот со сколом выброшенный, положив на полочку к запасным, добавив, что как понадобится – лучше щербатый, чем никакого, мужик впотьмах совсем раскис и я поволок его на улицу.
Спать улеглись на веранде.
Человек – существо социальное и без общения с себе хоть немного подобными сенсорный голод гложет до воя. И хоть мельники не самые скоморохи, скука одолевает временами и их. Я был достаточно колоритен, и возможно ещё сработал эффект случайного попутчика – и как соседу по купе в поезде нам проще открыться, зная что распрощаемся сегодня навсегда – он не то что бы излил душу, но про родню, деревню и власть наговорил достаточно.
Следующий день ( проснувшись за полдень) провёл в мелком ремонте всего накопившегося – от швов на одежде до сбруи и коляски.
Лошади мои в прошлой жизни явно были бегемотами – они сидели по шею в пруду, головами к берегу, и жрали камыш. Утки плавали вокруг и недовольно крякали, разве что не крутили у виска перьями. Я изнывал от жары и очень хотел составить им компанию, но надо было докончить шитейно-скобяные дела засветло.
Похмельный мельник пришёл ненадолго поглазеть-пообщаться, заодно тоже ну любопытно же посмотреть что у путника... Ничего особенного – обычный чемодан-сак-вояж командировочного – бельё, полотенца, сапоги, сандалии, тёплая одежда, еда, вино, коробка мелких сувениров, целый сундук на колёсиках барахла, разве что доспехи и оружие поверх всего.
Он попросил посмотреть на кистень с палантиром... Внимательно его разглядывая, как музейщик-антиквар только без лупы, вдруг спросил.
– а сколько тебе лет?
– а тебе?
– мне? (возвращая кистень) – 37.
– а мне 17.
– да ладно заливать! Всего 17, а он один едет через глухомань чужой страны, как в лавку за солью.
– в армиях всего мира солдаты моложе – с войной полмира проходят, и ничего.
– ну не в одиночку же! Их как баранов водят из казармы да на бой – шаг вправо-влево – де-зе-рртирр. Ну с мечами могу понять – с детства приучен, а мельницу откуда знаешь?
– а что тут знать? Зашёл – поглазел, у нас не делают секретов – ещё и расскажут, если спросишь.
– не верю!
– а откуда ж я её тогда знаю?
– а я знаю откуда ты знаешь? Ну то есть это вот я тебя и спрашиваю.
– а я тебе и говорю – нечего там знать – зашёл, поглазел. Правда у наша погрубее конечно, у тебя классно всё, ровненько, подогнано, чисто, ещё и запаски прям под рукой лежат, чтоб значит время не тратить когда понадобятся.
"доброе слово и кошке приятно" – он расплылся довольный и хотел помочь по какой-то мелочи, но я насколько мог вежливо отказался и он ушёл по своим делам.
За ужином посмотрел на реакцию хозяев на этический императив в вульгарной формулировке "обязательности общественного блага" и с удовольствием отметил, что она воспринимается как безусловная самоочевидная. Понятно, конечно, профессия обязывает, но всё равно я был рад, что в них не ошибся. Выпивки на сей раз уже не было.
Когда расходились он поймал меня за рукав.
– а всё же, сколько тебе лет? Вы орки не вечные эльфы конечно, но тоже долгожители, и полжизни молодые... Ты на мою дочь даже вполглаза не взглянул, а уж как она выпендривалась., как вокруг увивалась ... А ты не с ней на закат пошёл гулять, а со мной рыбачить... И я должен поверить что тебе 17?
– не хочешь – не верь, только от этого по-другому не станет.
После того как стемнело несколько часов снова крутился с клинками за дровяным сараем, набросав на площадку много круглых полешек для сложности.
Тихо открылась двенрь, тихие босые шаги прошлёпали по пыльной траве к сараю и девочка дмая, что незаметно выглянулая из-за угла полюбопытсвовать.
– ближе не подходи – зашибу – сказал я не прекращая яростно вращать всем чем можно во всех плоскостях в бликах лунного света. Смотреть – смотри, но потом никому не рассказывай, вообще никому, считай что это тебе приснилось.
Назавтра, продрыхнув привычно до обеда, препринял небольшую пешую прогулку по окресностям, придя к ужину, который для меня с моим "сдвинутым" режимом дня был обедом. Девка сидела какая-то насупивсшаяся-нахохлившаяся, да и вообще общий разгорвор как-то не клеился.
Впрочем и так уже пора было двигаться.
– ночь обещала быть безлунной, облачной и непроницаемо чёрной, можно было сделать большой переход, пора было уже трогаться дальше, и так загостился тут уже достаточно.
И уже пожимая руку на прощанье.
– дети у тебя есть?
– нет ещё. Честно.
– ну бывай, занесёт когда в наши края – может свидимся ещё. Хотя конечно люди столько не живут. В общем грустно немного.
– понимаю. Бывай.
Я вручил ему лист пальмы "веером" и морскую ракушку размером с кулак – "сувенир, на память", и отчалил.
Вдали уже маячили горы.
В горы идти очень не хотелось.
По горам он набегался.
И что такое "перевал" тоже помнил слишком хорошо...
Пару раз дорога имела ответвления явно к чему-то тупиковому, локальному и укреплённому, но каждый раз это было в лесу и основная дорога явно вела мимо и заезжать осматривать чужие владения не рискнул.
И один раз в просветах меж деревьями мелькнул-таки на холме замок или что-то типа крепостицы, но тоже лес вокруг был завален типичной засекой – кронами наружу лежали живые деревья и желания продраться к хозяевам отбивали начисто.
Что тем не менее само по себе тоже было показательно – укрепления не держали собой дороги, а лишь примыкали к ним. Значит то не замки а наоборот – склады какие, заначки, "закрома родины".
Протестантская этика не объясняет шила в Ж..., а шила этого у них было слишком завались – на три крестовых похода хватило, на заселение двух материков и целую империю.
Нашего шила тоже в общем на много хватило, но как-то оно всё было... Вторично что ли... Никогда у нас человек с шилом ни героем ни примером не был, а скорее наоборот даже на низовом уровне подвергался порицанию обструкции и остракизму.
Дорожка шла довольно натоптанная – типичная второстепенная дорога-лошажьих лет – три колеи – две от колёс и центральная от лошади, которую ни разу не удалось воспроизвести послевоенным кинематографистам, чем сильно огорчали старожилов. Двуколка шал мягко по хвое и мху, обильно усыпавшему дорогу, но шишки, а главное – сосновые ветки, изобильно рассыпанные по лесу вокруг – на дороге отсутствовали, что говорило о том, что дорогой всё же ездят, хоть и нечасто...
Переместился на переднее своё место меж передними лошадьми переложил кнут в правую, левую положив на эфес – всё было обыденно тихо... Дорожка довольно круто петляла и то взбиралась на песчаные пригорки, то опускалась во влажные низинки а временами даже в лужи...
И тут за очередным поворотом прямо посредине дороги стояла ель. Толщиной с телеграфный столб. Торчала прямо из центральной колеи.
Он соскочил, сдал назад, крутнулся, обежал кругом, потом по спирали – тихо. Лес. Пасмурно. Кривая лесная дорожка, в меру утоптанная, но без конкретных отельных следов, три чётких колеи, крайняя совершенно явно от колёс, средняя от ног и копыт – и дерево. Точно из средней.
Вторую неприятность составляло то, что крутясь по этой дорожке последних пожалуй несколько часов – он уже полностью потерял направление кроме как вперёд-назад по этой дорожке, а напрочь закрытое тучами солнце не давало возможности хоть как-то сориентироваться...
"ну что, штурман, спросил капитан корабля налетевшего на рифы. Что ты ещё знаешь, кроме того, что мох растёт на северной стороне деревьев?".
Впереди через полста метров дорожка плавно тонула в болоте, и вдаль просматривалась до ближайшего поворота в виде чёрной полыньи на воде покрытой ряской.
Лес тем не менее во все стороны. Включая болото был одинаков – стволы прямые сосен и куда бы не повернуть голову – на уровне головы взгляд в итоге упирался в ствол, близкий или далёкий... Стволы были все примерно одной толщины – в обхват, с полметра, серо-розоватой морщинистой коры. И мох под ногами...
Не самое удачное место для засады, к тому же с некоторых пор я как-то... Спокойнее стал что ли... Увереннее...
Назад по своим же следам выбираться не хотелось – не то что бы лишний день терять, а так – ничего интересного – лес как лес, гнилой и весь в грибах, как говорят финны – "лес живёт лишь пока в нём стучит топор" – таки да, предоставленный самому себе лес превращается в бесконечный бурелом и рассадник вредителей и болезней.
Неба видно не было. Лес во все стороны был одинаковый – я выбрал себе какое-то направление и попёр напрямик.
Главное помнить про "правосторонний тропизм", точнее, раз я левша – про левосторонний. И помнить, что тот. Кто его пытается учесть – склонен к зеркальному.
Сосны быстро сменились берёзами, столь же одинаково толстыми без веток внизу, потом липами всё более тонкими и частыми, под ногами становилось сыро.
Постепенно мокрое мелколесье сменилось и вовсе лугом с ивняком, мокрым и чавкающим но ещё не болотом... Меж кустов наконец отрылась широкая полянка посреди которой кусты росли густо и правильным кругом... Подъехал – да, классика – луг, круг, "ров, вал, тын" – давно оплывшие, но форма ещё угадывалась... Похоже на древнее городище, но запросто может оказаться и скотомогильником.
Потом продирался по кустам по щиколотку в воде и выйдя не первый же сухой пригорок устроил привал.
Ночью конечно был туман, и в нём мне чего только не чудилось, мокрый хворост не столько горел, сколько чадил, добавляя к туману дыма, но охранный периметр молчал. Лошади дружно спали положив головы друг на друга, я погасил костёр и пошёл обойти вокруг.
В общем я сам выбрал эти кривые окольные тропы... А жизнь идёт в городах – и разведку надо засылать в города.
Тааак, если у них самих тут столько дохрена леса, и неплохого как я погляжу – что ж они наш так размели? Или это он тут растёт – по транспорту это уже много дальше чем от нас, в смысле много дольше и дороже, а в сухой части страны он на пределе растёт – вырубишь не вырастет. Тогда кто ж его так сумел тут защитить – Египет и Греция своих лесов лишились задолго до изобретения письменности... А впрочем как приперло – и в Англии вмиг свели – при Робин гуде белка могла не опускаясь на землю пересечь Англию насквозь в любом направлении, а через сто лет всего – не могли найти дерево что бы повесить трёх бандитов... Собственно этот великий дровяной кризис и привёл к разработке каменного угля... Именно такие кризисы, когда очень важный продукт заканчивается скачком, на пике спроса – цена на него взлетает до небес – и не только в деньгах а в надобности, в потребности – всем надо и тем у кого денег нет – тоже... И тут как повезёт – или транспорт разовьется или суррогат или суперзамена...
Второй неолитический кризис когда загонной охотой с огнём древние охотники за буквально жизнь одного поколения выбили дикий скот в Африке. ВЕСЬ. И вакханалия безумного пиршества, когда от антилопы или слона могли в пишу взять только хобот или вымя – кончилось внезапно – звери кончились вообще, от слова совсем... "природа кончилась". Полностью. Абсолютный хищник проел даже не нишу, а экосистему насквозь.
На пике численности охотников... И дичайший голод погнал во все стороны обезумевшие от голода толпы ... Выжили те кто смог первыми убежать, и придирки-отщепенцы, жившие у болот и питавшиеся кореньями и зерном, ... _земледельцы_...
Спустя несколько тысяч лет то же самое повторилось на просторах степей Евразии, но у же не в столь жёстком варианте, и вместо революции просто опустошило землю. Хотя возможно закрепила ген "дальних странствий" и от того голода народ добежал аж до Патагонии.
Так и тут – похоже эпоха деревянного зодчества прошла до большой войны и от неё ничего не осталось – все дома что видел были каменные, вплоть до мелких сараюх... Из камня на глине. . Понятно это когда вокруг степь, но когда вокруг лес стеной... Ладно, проехали, отметили и запомнили...
А может всё дело в евреях? В смысле в выделенной хм... Касте людей, которым запрещено почти всё, кроме ростовщичества? Под силовым прикрытием государства по выбиванию долгов. Своеобразное, конечно прикрытие, которое не гнушается и кредитора обобрать до нитки, но всё же... А взятый под процент кредит ох как непросто отдавать, тут размеренно своим чередом идущими делами дело справить – надо реально крутиться-суетиться, выдумывать-изобретать... И поставленные в условия когда надо реально, главное индивидуально крутиться широкие народные массы – и родили в итоге капитализм как проникающий "всюду меркантильный дух"... Ибо когда природа – то оно всех накрывает одинаково и всегда найдётся попик объяснить что так и надо и что это и есть правильно за прошлые заслуги и вообще всем тяжёло а кому сейчас легко и не лезь поперёк батьки в петлю... А вот когда лично у тебя за долги корову отбирают а соседи скорее даже рады ибо купят её на аукционе задёшево – вот тут-то она и приходит – потребность выкрутиться, словчить в пределах закона и религии, не ждать милостей у природы а взять их у неё, не мытьём так катаньем...
Впрочем они же сами своим подходом "прикрывать своих" сами же всё и погубили – этот подход хорошо, когда твой собственный суд над моральными уродами жестче суда внешнего, а не когда вора прикрывай просто потому что он наш сукин сын.
А может дело в странных сектах со смыслом что только сильный и богатый может реально помочь ближнему а то и дальнему, и община сильна своими членами...
Или протестанты с их деловой этикой?
Может всё ещё тупо проще – пара крестовых походов сбросили ВИП-гопоту и прочих пассионариев вовне, в результате чего страна несколько раз по нескольку лет пожила без их всеразрушающего гнёта? Да и вернувшись – народ как-то привык уже что барину не всё можно, и далее, эта мысль зародившись и выросла в итоге в верховенство правильного поведения над свободой вооружённой воли?
