Текст книги "Ороборо: Арлекин (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
– Не думаю, – ответил сразу и Чонину, и террористу Чанёль.
– Не юморист? А так бодро начал, – проворчал террорист, разглядывая Чанёля ещё внимательнее.
– Мне нужно разобраться с бомбой. Она на террористе? Скорее всего, вмонтирована в жилет, так? – продолжил расспрашивать Чонин.
– Да, я тут пошутить пытался и разрядить обстановку. Вы бы поели, на полный желудок веселее дела делать. Так вы уверены, что хотите только денег и вертолёт? Велосипед точно не хотите? А фонарик?
– Таймер на час сорок шесть?
– Да, тут и вертолёт посадить проблематично. Чисто технически. А велосипед я лично могу припарковать там, где скажете…
– Посмотрите, у него есть в руках пульт или что-то похожее? Он в любой момент может взорвать бомбу сам или от него уже ничего не зависит?
– Кстати, эта штука, – Чанёль указал на жилет слегка сбитого с толка словесной атакой террориста, – вы, правда, можете взорвать её в любой момент? Или она…
– Она взорвётся либо по таймеру, либо в том случае, если со мной что-нибудь случится, – любезно ответил Чанёлю террорист.
– Чёрт, – прозвучало в ухе у Чанёля, затем Чонин кому-то приглушённо пояснил: – Трансмиттер, скорее всего. Лейтенант Пак, помимо таймера вы видите на жилете какие-нибудь мигающие детали?
– Паршиво, а что это у вас мигает на груди слева?
– Передатчик, отслеживающий мой пульс.
– Не стрелять, – резко скомандовал Чонин и вновь приглушённо велел кому-то отозвать группу захвата. Но поздно.
Чанёль затосковал, когда у лестницы замаячили тёмные силуэты, а террорист ухватил его за шкирку и упёр в подбородок холодное дуло пистолета.
– А ну стоять! Дёрнетесь – будете потом его голову по кусочкам в пакетик собирать! Ну-ка…
Террорист сдёрнул с уха Чанёля гарнитуру и рыкнул в микрофон:
– Пять миллионов и вертолёт. Через час! У меня заканчивается терпение!
Разбив гарнитуру, террорист вновь ухватил Чанёля за шиворот и потащил к другой лестнице, прикрываясь им как щитом. Положение стремительно ухудшалось, и Чанёль не знал, что делать в этой патовой ситуации. Хуже того, ему ещё никогда так сильно не хотелось опять услышать спокойный голос Чонина. Снайперы… Точно, капитан Бан говорил же, а до Чанёля не дошло. Он совсем забыл, что теперь Чонин…
– Эй! – Террорист резко дёрнул Чанёля, развернув к лестнице и больно ткнув дулом пистолета. – Брось оружие!
Они стояли на площадке малой лестницы у спуска, а на ступенях, ведущих на четвёртый этаж, стоял на одном колене Чонин и обеими руками держал лёгкую штурмовую винтовку без оптики. Простой чёрный комбинезон без нашивок, взъерошенные волосы – от ветра, наверное, спустился с крыши… Красивый… Чанёль невольно слабо улыбнулся ему.
Террорист тихо выругался и попятился, утягивая за собой Чанёля. Чонин поднялся на ноги и с той же скоростью двинулся следом. Молчание и спокойствие его заставляли террориста нервничать.
– Брось оружие, я сказал! Или пристрелю этого умника! – Чанёль поморщился, когда в него вновь ощутимо ткнули дулом пистолета. – Всё равно ты ничего мне не сделаешь. А если сделаешь, нас троих будут долго смывать с этих стен. Если стены вообще уцелеют, конечно.
Как об стенку горох. Чонин будто бы и вовсе не слушал дедка и не опускал винтовку. Спускался по лестнице с той же скоростью и ничего не говорил. Только пристально смотрел из-под тяжёлой длинной чёлки. На месте террориста Чанёль бы всё бросил и дал стрекоча, потому что под таким взглядом было жутко неуютно – до дрожи в коленях.
– Я с тобой разговариваю. Ты же не думаешь, что пока у меня бомба и заложник…
Чонин внезапно чуть опустил дуло винтовки и выстрелил.
– А-а-а, сволочь!.. – заорал от боли Чанёль и тяжело плюхнулся на пол, прижав ладонь к бедру. Пальцы и джинсы залило красным, и он застонал от боли.
– Придурок, ты не в того попал, – хмыкнул террорист и заткнулся после следующего выстрела, выбившего у него пистолет из рук и оторвавшего большой палец на правой руке. Мозгов, правда, он не растерял и кинулся вниз по лестнице. Чонин опустил винтовку и поправил слева наушник с микрофоном.
– Сядьте ему на хвост, пусть отъедет туда, где народа поменьше, тогда открывайте огонь. Заложника у него больше нет. И вызовите скорую. Ранен офицер, огнестрельное сквозное правого бедра, артерия не задета, кость тоже цела, кровотечение…
Чонин опустился на колено рядом с Чанёлем и отложил винтовку, отбросил в сторону ладонь Чанёля и осмотрел рану, потом расстегнул на Чанёле ремень и с его помощью перетянул ногу над раной, чтобы остановить кровотечение.
– Козёл. Ты меня подстрелил, – грустно пробормотал Чанёль, разглядывая Чонина. Смотрел на склонённую голову, на чёлку, завесившую глаза, твёрдо сжатые полные губы и подбородок с любимой ямочкой.
– Потому что таких идиотов, как ты, отстреливать надо. На кой чёрт ты в переговорщики полез?
– Эй! Ты. В меня. Стрелял! На минуточку, да? Всегда знал, что ты мечтаешь всадить мне пулю в задницу. Козёл ты…
– На минуточку, да? – передразнил его Чонин. – Я тебе пулю в ногу всадил вообще-то. Задница с другой стороны. Твои тылы надёжно прикрывал террорист собственной… гм… грудью. И не волнуйся, я знал, куда стреляю. Всё будет хорошо. Поваляешься немного на койке, отдохнёшь. Считай, что у тебя отпуск на две-три недельки.
– Иди ты в задницу! Ты в меня стрелял! Поверить не могу! В меня!
– Думаешь, надо было позволить ему утащить тебя с собой и потом грохнуть? И в задницу не получится, ты же меня бросил.
Чанёль понимал, что Чонин прав, и что террорист избавился бы от него в любом случае, но всё равно было жутко обидно, что его подстрелили, словно какого-то преступника.
Стоп!
– Я тебя бросил? Сдохнуть хочешь? Это ты трусливо удрал и даже не попрощался!
– Я письмо тебе написал, – возмутился Чонин.
– Исключительно для того, чтобы оставить за собой последнее слово!
– Что?!
– А то! Я, что, должен общаться с тобой посредством переписки? Ты в каком веке вообще живёшь, ископаемое? И ты даже не оставил адрес, куда слать свои возмущения и возражения! Как есть козёл! И вообще…
Чонин сжал пальцами волосы у него на затылке и прижался губами к его губам, мягко прикусил кончик языка, собственным после провёл по нижней губе, отстранился, чтобы через миг прислониться лбом ко лбу Чанёля.
– Прости… – Прикрыв глаза, едва слышно повторил: – Прости, Ёлли.
– И ещё камень погас, – с горечью в голосе пробормотал Чанёль, прижав к себе Чонина крепче, – тот, что ты подарил. И… всё плохо. Без тебя. И… ты вернёшься? Не будет больше лжи, обещаю. И я…
– Помолчи. А ещё лучше – потеряй сознание. Потом поговорим. Сейчас… не слишком удобно. – Чонин отодвинулся вовремя, чтобы набежавшие полицейские не застали любопытную картину. Следом набежали медики и всерьёз взялись за Чанёля. Он искал взглядом Чонина, но не находил, а после стало не до этого.
Чонина он увидел на третий день своего пребывания в больничной палате. Проснулся – и увидел. Чонин что-то заворачивал во влажную салфетку и пристраивал на подоконнике.
– Не прошло и года… – сонно проворчал Чанёль и зажмурился, потёр глаза пальцами и поморгал. Ну мало ли, вдруг галлюцинация.
«Галлюцинация» передвинула ширму так, чтобы перекрыть обзор всем вошедшим в палату, и присела на край койки. Горячая ладонь легла на лоб Чанёля.
– И как самочувствие?
– Так… как будто в меня стреляли и даже попали.
– Попробуй найти в этом плюсы. Ты же оптимист.
Чанёль на миг задумался, потом просиял.
– Это ты так решил меня пометить?
– М-м-м?
– Ну ведь след останется. Типа метка. Твоя. Ты же у нас собственник, ага?
– Не ага. Об этом я не думал, но знаешь… – Чонин закусил нижнюю губу, разглядывая Чанёля из-под спадавшей на глаза чёлки.
– Да-да?
– Нет, ничего.
– Эй…
– Новости рассказать?
– Ну давай, – подумав, согласился Чанёль.
– Поймали террориста того, бывший военный. У него с головой проблемы. Слегка. Та мина на вокзале – его рук дело. Но в тот раз он не рассчитал Х-фактор в твоём лице. И подумать не мог, что какой-то полицейский в свой выходной обнаружит проститутку с миной раньше положенного. Си-четыре он, кстати, покупал у тех контрабандистов, которых сейчас берут за жабры военные, но это уже не дело полиции. Это же дело официально закрыто. Тебе там, кстати, собираются какую-то медаль даже вручить и послать отдыхать в Японию на горячие источники.
– Послать, да?
– Ну отправить, – поразмыслив, предложил более удобный синоним Чонин.
– Одного отправить?
– Естественно.
– А можно нас вместе?
Чонин тут же ядовито прокомментировал:
– Представляю буквально воочию сие душераздирающее зрелище. Если учесть твою уникальную склонность огребать себе на пятую точку даже по выходным и в праздники, то мы влипнем в историю, едва сойдём с самолёта в Японии. А потом нас будет провожать всё население Японии в полном составе, махать вслед мокрыми от слёз платками и умолять, чтобы мы никогда больше не возвращались в эту благословенную до нашего нашествия страну.
– Тебе бы только позубоскалить, да? Когда ты стал таким треплом?
– Беру уроки у лучшего. Как вспоминаю, что ты вешал на уши террористу, так вздрагиваю от ужаса и просыпаюсь в холодном поту. Иногда даже задаюсь вопросом: ты сам вообще слушаешь, что говоришь-то?
Чонин вдруг поднялся и отступил к окну, смахнул с подоконника скомканную салфетку и опять присел на край койки, медленно развернул салфетку и положил на ладонь Чанёля ту самую подвеску с опалом.
– Вот. С ним всё в порядке.
Камень в самом деле сиял и переливался всеми цветами радуги точно так же, как в тот день, когда Чонин подарил его Чанёлю.
– Но… почему?
– Я же тебе говорил, он любит чистоту. Грязь убивает его. Надо было просто окунуть его в чистую воду и дать высохнуть.
– А-а-а… – протянул Чанёль, завороженно любуясь сиянием «арлекина». Потом тихо спросил, не отводя глаз от камня: – Ты вернёшься домой… ко мне?
– Считаешь, в этом вопросе есть необходимость? – после долгой паузы отозвался Чонин. И Чанёль посмотрел на него, залюбовался так же, как камнем.
– А разве нет?
Чонин покачал головой и сверкнул ослепительной улыбкой, той самой, по которой Чанёль так скучал.
– Мне проще приказать сердцу остановиться, чем… без тебя жить. Всё, что я могу – вернуться или уехать как можно дальше от тебя.
– Первый вариант, пожалуйста. Второй не подходит нам обоим. Полежишь со мной рядом?
– Если только просто полежать. С твоей ногой на большее рассчитывать пока не приходится.
– Пф… Сам подстрелил – сам и мучайся теперь. Так ты полежишь?
Чонин молча улёгся рядом с ним на койке, повернулся на бок и бросил ладонь ему на грудь. Он накрыл горячую ладонь собственной и умиротворённо прикрыл глаза, согревшись теплом Чонина почти мгновенно.
– Без своей птички я совсем замёрз, – прошептал он.
– Назови так ещё разок – я тебе в другой ноге новое вентиляционное отверстие прострелю, – тут же обрычал его Чонин. – Бесплатно.
– Угу. Я тут подумал… а если ты ограничишься пальцами?
Тихий вздох рядом с ухом и дрожь под ладонью, преступно громкое биение сердца.
– Не будь эгоистом. Я же сдохну. И вообще, не дразни. У меня почти месяц секса не было.
– К твоему сведенью – у меня тоже, – грустно пробормотал Чанёль.
– Давай страдать вместе, – подумав, предложил Чонин.
– Мне не хочется. Ты мог бы… мог бы…
– Нет.
– Нет? – возмутился Чанёль.
– Нет, – повторил Чонин и уткнулся лбом ему в плечо. – Я не железный, Ёлли. Просто поправляйся поскорее, пока мы оба не сдохли. Потом будет всё, что захочешь.
– Прямо уж так и всё.
– Угу.
– Тогда хочу танец.
– Что?
– Ты станцуешь для меня, ладно? С раздеванием в конце.
– А тебе не треснет? – хмыкнул Чонин, вытянувшись на спине и подложив руки под голову.
– Ты сам сказал, что я могу захотеть всё, что пожелаю.
– Кажется, погорячился. – Чонин приподнялся, склонился над Чанёлем и потёрся носом о его щеку. Осталось бросить ладонь Чонину на затылок и подставить губы для поцелуя. Мягкого и долгого, запутанного и нежного. Горячие пальцы тронули скулу Чанёля, и поцелуй стал глубже и жарче, с ощутимыми нотками сдерживаемой страсти.
Чонин немного отстранился, позволив Чанёлю сделать вдох и ощутить такой родной аромат хвои и мандарина. Яркая улыбка на смуглом лице как добивание.
– Я обещал, что лжи больше не будет, да? – прошептал Чанёль, кончиком пальца обводя контур улыбки. – Так вот, я… люблю тебя.
Чонин закусил нижнюю губу на миг и потом снова просиял улыбкой.
– Знаю.
– И это всё, что ты можешь мне ответить?!
– М-м-м… А ты хочешь услышать что-то ещё?
– Ты!!! Да ты!..
Чонин увернулся от удара подушкой, слетел с койки, сшиб ширму и удрал из палаты за миг до того, как Чанёль швырнул подушку ему вслед.
Подушка встретилась с лицом врача, проходившего мимо палаты и заполнявшего на ходу какой-то журнал.
Чанёль зажмурился и зарычал от бессильной ярости.
– Ну только подожди у меня! Вот выберусь из этой койки, и я найду твою наглую задницу! И плевать на все твои пояса и даны, и прочую боевую муть! Будешь сутками стриптиз танцевать!
– Сынок?.. – внезапно прозвучал голос матери. Чанёль уставился на ошарашенную мать, потом полюбовался на ехидно улыбающегося Чонина, заглянувшего в палату из коридора.
Чанёлю впервые хотелось заорать так же, как в далёком-далёком детстве: «Мама, а он меня обижает!» Останавливали его лишь два соображения: во-первых, он уже далеко не ребёнок; во-вторых, он точно знал, что его чувства к Чонину взаимны, и Чонин сказал ему о своих чувствах первым, но иными словами.
Было ещё и третье соображение – Чонин не мог не отомстить за «птичку» – просто оно Чанёля не устраивало.
«Мне проще приказать сердцу остановиться, чем… без тебя жить».
«Мне тоже, Чонин-и. Мне тоже».
Alles, выносите!
Комментарий к 12. Последствия дебюта Пак Чанёля в роли парламентёра
Меня нет)
Автор ушёл немножко умирать, вернётся, как воскреснет )))
