Текст книги "Ороборо: Арлекин (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Чанёль выбрал столик у кормы с видом как на верхнюю палубу, так и на нижнюю. Пока они делали заказ, Чанёль прикидывал варианты. В «Фрегате» можно было с равным успехом снять как девушку на ночь, так и мальчика. Обычно он снимал мальчика. Несмотря на то, что Чанёль не мог назвать себя завсегдатаем этого местечка, его тут узнавали, но он не боялся, что Чонин может правильно всё понять. Так даже лучше. В конце концов, если Чонин заподозрит в нём гея, может и сам съехать из квартиры. И перестанет сводить кое-кого с ума.
Чанёль наблюдал за Чонином и пытался делать выводы. Получалось неважно, поскольку Чонин интересовался сразу и девушкой-танцовщицей, и парнишкой на малой сцене у шеста. Чуть позднее Чонин сам пошёл танцевать на верхнюю палубу.
Чанёль остался сидеть за столиком и пялиться на парня у шеста, того самого, что привлёк внимание Чонина. И Чанёль уже не знал, о чём ему думать. Парнишку он сам снял бы: тот отличался небольшим ростом, хорошей пластикой; с округлыми бёдрами, худой, но выглядел плотнее, чем был на самом деле, да и мордашка симпатичная. Проблема заключалась в том, что парнишку снял бы Чанёль. Для понятных целей. Но за каким чёртом этот парнишка Чонину?
Чанёль сердито плеснул себе в стакан ананасового сока, сцапал ёмкость, поднёс к губам и сделал глоток одновременно с тем, как нашёл взглядом Чонина на танцполе. И Чанёль тут же захлебнулся проклятым соком так, что тот только из ушей не полез. Чихая, кашляя и едва не плача от отчаяния, Чанёль лихорадочно вытирал лицо и стол салфетками и пялился на танцующего Чонина.
Что там мама говорила про танцующих мужчин и богов?
Чанёль огляделся и заметил, наконец, что не он один на Чонина пялился – пялились все поголовно. И люди вокруг Чонина переставали танцевать и отступали в стороны, чтобы не мешать ему и смотреть на него.
Чанёль ни черта не знал о танцах и понятия не имел, как люди вообще могут танцам учиться. Ещё он не знал, учился ли танцам Чонин, но это было неважно. Какая разница, учился или нет, если на него хотелось смотреть каждый миг? Чтобы не пропустить ни кусочка из той истории, что он рассказывал своими движениями. Чонин танцевал под какую-то композицию на английском языке. Чанёль ни слова не понимал, но мог с уверенностью сказать, что песня о любви, и мог даже рассказать детали этой немного грустной истории. Всё это – благодаря танцу Чонина.
Каждое движение Чонина сочетало в себе плавность воды и порывистость огня, негу и страсть, ненависть и любовь, силу и мягкость. Ноль – это совершенство, так считали ещё в древности. Ноль – граница между противоположностями. Чанёль прежде не особо задумывался над этим, хотя часто сталкивался с истинными понятиями «ноля» во время учёбы. Особенно большое значение придавали термину «ноль» в искусстве. Чанёль впервые видел «ноль» и понимал, что именно видит, только сейчас.
Он не помнил, как выбрался из-за стола и подошёл ближе к танцполу, чтобы не упустить ничего. Он смотрел на Чонина, как все прочие, но при этом отличался от них. Потому что он добровольно шагнул навстречу этим чарам или паутине: понимал, что влюблён, но позволял себе ещё больше увязнуть в этой влюблённости, срывал с сердца один защитный слой за другим, обнажая собственную суть и делая себя уязвимым – для Чонина.
Потому что Чанёлю гораздо больше хотелось обнять Чонина, сберечь это пламя, живущее внутри странного парня с пугающим взглядом, удержать в своих ладонях и под их защитой, закрыть от ветра и не дать погаснуть.
Никогда.
Влажные от пота тёмные волосы липли ко лбу Чонина, и он даже не смахивал их в сторону. Да и зачем? Он танцевал с закрытыми глазами и, казалось, вовсе не подозревал, что на него все смотрят.
На фоне его танца и его истории музыка походила на шёпот. Можно было признать, что он производил слишком уж сильное впечатление, а можно было просто принять его таким, настоящим. Чанёль выбрал второй вариант и пришёл к выводу, что ему уже всё равно, кого именно Чонин предпочитал видеть в своей постели – это ничего не меняло. Чанёль мало восторга испытывал от платонических отношений, но если деваться некуда…
Некуда. Ему – некуда уж точно.
Комментарий к 4. Лишний на небе «ноль»
Кванан-тэгё https://pp.vk.me/c623730/v623730850/1de94/XC41f-nO5pE.jpg
========== 5. Теория расчёта размера члена «на глазок» ==========
Чонин остановился только тогда, когда отзвучала последняя нота композиции. Небрежно смахнул со лба волосы, распахнул глаза, походя затопив Чанёля их счастливым сиянием, повёл плечами, разминая мышцы, и тогда лишь осознал, что оказался в центре всеобщего внимания. Скулы слабо окрасились румянцем, опущенные ресницы приглушили сияние глаз.
Чонин неловко сунул руки в карманы брюк и поспешил убраться с танцпола в тёмный угол с их столиком. Туда они добрались одновременно. Оба сразу схватились за графин с соком. И уставились друг на друга, едва осознали, что их пальцы переплелись на ручке графина. Чонин успел раньше, поэтому ладонь Чанёля оказалась поверх его ладони.
Горячее, твёрдое. Чанёль отчётливо ощущал под рукой точёные угловатые фаланги, твёрдость. Собственная кожа казалась куда прохладнее.
– Извини, – быстро произнёс он и отдёрнул руку. Прикасаться к Чонину… Он не мог, не сейчас.
Чонин молча взял его стакан, налил порцию сока, затем плеснул сок в свой стакан и поставил графин на место. Чанёль кивком поблагодарил его за заботу и тут же занялся соком, чтобы ничего не говорить. Когда человек пьёт, он может молчать и не искать оправданий своему молчанию. Удобно.
Чанёль покосился на Чонина, проследил за его взглядом и снова наткнулся на того самого парня, что недавно изгибался у шеста. Чонин медленно потягивал сок и рассматривал предмет своего интереса точно так же, как обычно это делал Чанёль, когда оценивал подходящие к ночи кандидатуры.
Чонин неожиданно повернул голову. Тешить себя иллюзиями, будто бы он не понял, что Чанёль на него пялился, было бы глупо.
– Уже положил на него глаз? – бросился в атаку Чанёль и кивнул в сторону заинтересовавшего Чонина парня.
– Ты, я так понимаю, тоже, – продемонстрировал в ответ собственную осведомлённость Чонин. И когда только успел?..
– И чем он тебя зацепил?
Чонин пожал плечами, вновь потянулся за графином и долил себе в стакан ещё сока.
Чанёль задумчиво разглядывал того парня пару минут, потом негромко предположил:
– Маленький и тонкий член?
Чонин торопливо отнял от губ стакан и стёр сладкие капли с подбородка.
– Ты хочешь это обсудить? – придя в себя, насмешливо уточнил он.
– Не вижу в этой теме ничего плохого, а ты?
– Как хочешь. – Чонин пожал плечами, но не потрудился спрятать ехидную улыбку. – Говорят, такие вещи можно определить по размеру ступни.
– Фигня, – отмахнулся Чанёль. – У моего прадеда были крошечные для мужчины кисти и ступни, а ни одной юбки не пропустил и пользовался славой отменного любовника. Не штука у него, конечно, была, в пределах нормы.
– Просто пользоваться умел хорошо, видимо, – подсказал Чонин и спрятал усмешку за стаканом с соком.
– Вообще говорят, что если у мужчины полные и… мясистые… губы, – Чанёль задержал взгляд на влажно блестевших от сока губах Чонина, – то это верный признак, что…
– И чего же это верный признак? – Чонин наклонил голову к правому плечу и посмотрел прямо на Чанёля.
Чёрт возьми, он, что же, резко перешёл к флирту? Чанёлю уже казалось, что он спит и видит сон.
– Это верный признак, что у такого мужчины толстый и точно не маленький член. Хочешь сказать, ты этого не знал?
– Вообще-то нет. Дома другим способом пользовались.
– Каким? – Чанёль заинтересованно подвигал бровями.
– Так хочешь знать?
– Конечно. Любопытно же.
Чонин закинул ногу на ногу, удобнее перехватил пальцами стакан и слабо улыбнулся.
– Определить можно по пальцам и носу. Например.
– Это как?
– У тебя длинные пальцы и длинный нос, значит, член немного длиннее, чем в норме бывает. Но точно не толстый.
– Почему? – заволновался Чанёль из-за такой подозрительной осведомлённости.
– Потому что… – Чонин выразительно прикоснулся пальцем к кончику носа собственного. – Разницу видишь?
– А-а-а!.. – До Чанёля дошло. – Значит, у тебя всё-таки толстый. А что с длиной? Я бы не сказал, что у тебя очень уж длинные пальцы или нос.
– Длина в норме. – Чонин тронул лёгкую горбинку на носу и снова улыбнулся. – Но вообще я бы посоветовал определять такие вещи опытным путём. На практике.
– Я бы не отказался, – едва слышно пробормотал Чанёль, уткнувшись в стакан. Выдержав с минуту, он всё же спросил напрямик: – Стало быть, предпочитаешь парней?
– Не совсем. – Чонин поменял ноги. Чёртики в его глазах пагубно влияли как на кровеносную систему Чанёля, так и на работу лёгких: сердце то колотилось, то замирало, и с трудом удавалось делать вдохи и выдохи вовремя и в свой черёд.
– То есть?
– В данной ситуации тот парень просто лучший для меня вариант. Вот и всё.
Чанёль запустил мозги, проанализировал ситуацию и ответы и сообразил: Чонин играл сразу за две «команды».
– Танцовщица не понравилась?
– Можно и так сказать. Мне нравятся… немного необычные девушки. Такие редко попадаются.
– То есть, парни всё же нравятся больше? – предположил с надеждой Чанёль.
– Сейчас вернусь. – Чонин поднялся с места и вышел из-за стола, потом сделал шаг назад и наклонился к уху Чанёля, опалил горячим дыханием и даже коснулся губами. – На твоём месте я бы волновался о собственной заднице, а не пускал слюни на чужую. Ты явно себя недооцениваешь.
Чонин медленно выпрямился и убрёл в сторону служебных помещений, пока Чанёль сидел в прострации. Не то чтобы его шокировали слова Чонина, но да, на его пятую точку покушались очень редко. Так редко, что он совершенно к подобному не привык. Вообще было, но довольно давно, ещё во времена учёбы, на первом курсе.
Ныне же картина складывалась не беспросветная, но сложная. Чонин недвусмысленно намекнул, что мечтать не запрещено, однако чётко обозначил свои намерения. Чанёль пока не представлял, чем же ему ответить. С одной стороны, его радовало то обстоятельство, что он в силах заинтересовать Чонина и может рассчитывать на взаимность. С другой стороны, несколько озадачивало иное обстоятельство – ещё никто не планировал добиваться и покорять его. Ну и на тот случай, когда монета становилась на ребро – вообще-то Чанёль уже влюбился, Чонину там особо нечего было покорять, разве что чисто символически поднять флаг над замком в знак полной победы.
Чонин вернулся к столику в компании того самого парнишки, на которого положили глаз они оба. Парнишка велел называть себя Пончиком и устроился за столом между Чонином и Чанёлем. Чанёль взял ему выпивку, но Пончик отказался пить один.
– Придётся тебе пить за двоих, – широко улыбнулся Чонин. – Я сяду за руль тогда, не волнуйся. Только помни, мера – это чудесная вещь.
Они взяли с собой часть заказа через полчаса и решили в самом деле продолжить дома. За руль сел Чонин и доставил всех в целости и сохранности к общежитию. Чанёля слегка штормило, но только слегка. По пути до квартиры он успел позажимать немного Пончика, но без особого энтузиазма. Даже под алкогольным флёром очарование Чонина оставалось мощным, как и его власть над желаниями Чанёля. О физиологии Чанёль вспоминал тогда лишь, когда Пончик прибегал к своим профессиональным навыкам.
Пончик быстро освоился на новом месте, деловито накрыл на стол в комнате Чанёля и принёс стаканы. Пили они вдвоём, Чонин наблюдал за ними и потягивал неизменный сок из высокого бокала. Всё, что было дальше, смешалось для Чанёля в пёстрый ком из жалких обрывков и мутных картинок. Похоже, он несколько не угадал с «мерой».
Проснулся Чанёль с тяжёлой и раскалывающейся на части головой.
Проснулся в кровати Чонина.
Вместе с Чонином.
Приподнявшись на локте, Чанёль ошарашенно пялился на спокойное лицо с резкими чертами, потом медленно перевёл взгляд на ладонь, покоившуюся на его груди, и едва не скатился с кровати, когда обнаружил, что их ноги под одеялом переплетены, из одежды нет ничего вообще, а кое у кого беспричинный стояк.
Чонин сонно вздохнул, немного сдвинул ногу, зажатую между бёдрами Чанёля, твёрдо надавил ладонью на его грудь, заставив плюхнуться обратно на матрас, и прислонился лбом к его плечу. Чанёль моргнул и осторожно повернул голову. Бессмысленно таращился на спутанные тёмные волосы, щекотавшие его плечо, и напряжённо пытался вспомнить, что ж ночью-то было. Просунутая между его бёдер нога Чонина служила отличным поводом для тихой паники. Неужели они?..
Чёрт. Что ж ночью-то было?
Чанёль зажмурился и постарался мысленно отмотать плёнку воспоминаний на нужный промежуток времени.
Так, они пили с Пончиком, Чонин наблюдал, потом… Потом Чанёль ничего не помнил. До яркой картинки – полностью обнажённое смуглое тело со знакомым рубцом справа на спине. К этому телу прижималось другое, со светлой кожей и аппетитными формами. Пончик. В ушах отдалённым эхом прозвучали громкие стоны Пончика. Потом у Чанёля был очередной провал в памяти до новой непристойной сцены, на сей раз помимо Пончика в ней участвовал Чанёль. И Чанёль помнил, что Чонин смотрел на них – сидел в кресле, забравшись в него с ногами, и смотрел. Всё.
Чанёль напрягал память и так, и эдак, но больше ничего вспомнить не смог. Голова по-прежнему болела зверски. И не только голова, как заметил с ужасом Чанёль. У него всё болело. Вообще. И задница – тоже. Особенно мощно – копчик.
– Хорошо поспал? – раздался над ухом хриплый спросонья, но отлично пропитанный ироничными нотками голос Чонина.
– Гм… Слушай…
– Пончик получил своё и сразу ушёл – если ты об этом. Нет, по пьяни ты ничего не натворил криминального, хотя не могу сказать, что не пытался.
– А я… – Чанёль сглотнул. – Какого чёрта я тут сплю?
– А ты не помнишь? – Чонин упёрся локтями в подушку и подставил кулаки под подбородок. Смотрел на Чанёля сверху вниз и улыбался с раздражающе коварным видом.
Улыбался припухшими от поцелуев губами. Между прочим.
– Н-нет… Так почему я сплю тут? Мы… ну то есть… ты… как бы мы это?..
Чонин молчал и продолжал улыбаться. Чанёль не выдержал, взвился, свалив Чонина на простыни и прижав как следует. Улыбаться тот перестал, просто лежал на спине и прямо смотрел на Чанёля. И продолжал молчать.
Чанёль моргнул, различив розоватые пятна на скулах Чонина, едва не застонал от отчаяния, осознав, что его собственные уши начинают предательски гореть. Он отпрянул и уселся на кровати спиной к Чонину.
– Иди к чёрту… – устало бросил через плечо. – Поверить не могу, что переспал с тобой по пьяни. Вот позорище!
– Вообще-то, – начал рассказывать за его спиной Чонин и сладко потянулся, – ты пытался съехать по перилам лестницы, чтобы зачем-то догнать Пончика. А, да! Ты что-то вопил эдакое, будто бы тебе мало. Разумеется, твоя координация после щедрых возлияний оставляла желать лучшего, и ты закономерно хлопнулся попой об пол, когда перила кончились. Спасибо, кстати.
– За что? – вытаращил глаза на Чонина Чанёль.
– За основательно пополненный запас нецензурных выражений. С другой стороны, обидно. Я всегда полагал, что умею ругаться, но ты меня посрамил. Так вот, мне пришлось тащить тебя домой буквально на собственном горбу и удерживать тебя от кучи необдуманных и спонтанных поступков. Когда мы добрались до твоей кровати, ты пытался кому-то в чём-то признаться. Получалось так паршиво, что тебе стало дурно. Буквально. Это та самая причина, по которой ты в свою кровать попасть в итоге не смог. Пришлось лезть в мою. Идея была не очень, потому что ты стал домогаться.
– Что?!
В памяти Чанёля тут же всплыло мутное видение: он вёл губами по бронзовой коже на груди Чонина и сжимал коленями узкие бёдра. И…
– В общем, ты мне там собирался что-то рассказать, но не успел. Домогался ты быстрее, чем управлялся с заплетающимся языком.
– И мы… И я… То есть, ты… – Чанёль сглотнул и уставился на Чонина в ожидании дальнейшего рассказа о ночных непотребствах.
– Расслабься, – едва заметно улыбнулся Чонин, подложил руки под голову и прикрыл глаза. – Это были просто пальцы.
– Что?!
– Ты сегодня удивительно скучный и однообразный. Что да что… Это были просто мои пальцы – ничего больше. Не знаю, можно ли после этого считать, что мы, как ты выразился, переспали. Тебе, безусловно, очень понравилось, но лично мне вообще ничего не перепало, так что я склонен дать отрицательный ответ. Ты огорчён?
– А у меня нет повода? – возмутился Чанёль. Попытки переварить всё сказанное пока не увенчались успехом. – Ты мне заявляешь, что засунул в меня пальцы, я от этого кончил и теперь валяюсь в твоей постели в то время, как у тебя беспричинный утренний стояк. И я после этого не должен смущаться или огорчаться?
– Во-первых, уже полдень. – Чонин указал на часы на стене, потом неожиданно приподнялся, поймал пальцами подбородок Чанёля и прижался губами к его губам. Без спешки и напора, с уверенной мягкостью, проходясь кончиком языка по кромке зубов и проскальзывая дальше, чтобы потревожить лёгкими касаниями язык Чанёля и приласкать чувствительную кожицу нёба. Столь же внезапно Чонин отпрянул и сверкнул своей особенной улыбкой. – Во-вторых, стояк, как видишь, определённо не беспричинный. Я в душ.
Чонин скатился с кровати и исчез за дверью раньше, чем Чанёль успел прийти в себя и обозначить своё нынешнее самочувствие хоть каким-нибудь более или менее уместным междометием.
Копчик, тем не менее, ныл, как сволочь. И стоило Чанёлю пошевелиться, как тело укололо болью. Видимо, неплохо он так полетал с перил. Кое-как выбравшись из-под одеяла, Чанёль обременил себя задачей «найди свои шмотки». Не нашёл, сунулся в свою комнату и достал из шкафа старые джинсы и растянутую полосатую футболку, в таком виде прогулялся к холодильнику, распахнул и малость подвис, соображая, чего же он хочет. Ничего не хотел, поскольку голова болела, копчик ныл, и переспать с Чонином никак не вышло. А пальцы…
– Чуть-чуть не считается, – вдохнул Чанёль и смахнул с блюдца ломтик соевого сыра, потом обнаружил на нижней полке одинокий банан и сцапал его. – Зато поцелуй…
Закрыв холодильник, Чанёль кое-как пристроился боком на подоконнике, дабы не потревожить копчик, высвободил банан из плена шкурки, откусил и принялся задумчиво жевать мякоть, показавшуюся ему совершенно безвкусной. Наверное, из-за того проклятого поцелуя – Чонин как будто спалил к чёрту все вкусовые рецепторы на языке Чанёля и…
Из задумчивости Чанёля вывел странный шум, донёсшийся из ванной.
========== 6. Список фетишей Пак Чанёля ==========
Чанёль соскочил с подоконника и кинулся к двери ванной, распахнул – благо, что жил он один, поэтому в замках для этого помещения никогда не нуждался, да и Чонин никогда ничего по этому поводу не говорил. Видно же – свет горит, значит, кто-то внутри есть, свет не горит, значит, внутри никого. Всё просто.
Сейчас внутри был Чонин, и Чанёль не на шутку перепугался, увидев его лежащим на дне ванны и накрытым содранной с лески жёлтой шторкой. Похоже, Чонин ухватился за шторку, когда то ли потерял равновесие, то ли ему стало плохо, вот и сорвал ту шторку к чёртовой матери.
А ещё вниз падали красные капли, раскрашивали воду алым, чтобы раствориться в ней потом без следа.
Чонин опирался на левый локоть, под которым вода тоже заметно покраснела. Правой рукой смахнул тяжёлую от влаги чёлку в сторону, и Чанёль разглядел рассечённую бровь и довольно глубокую ранку на лбу. Немного левее и чуточку пониже… Думать об этом не хотелось совершенно.
Чонин кое-как сел, тронул пальцами правое бедро, пробежался до колена, потом размял голень и лодыжку, ступню, двинулся обратно к бедру и сильно потёр ладонями.
– Какого чёрта? – опасно тихим голосом спросил Чанёль, разглядывая завёрнутого в шторку Чонина.
– Всё в порядке, – едва слышно отозвался тот, так и не взглянув на Чанёля. А Чанёль таращился на склонённую голову, на бронзовую кожу, разрисованную красными узорами, и не знал, хочет он убить на месте этого придурка или обнять и спрятать от всего мира.
– Ты издеваешься надо мной? Что тут вообще нормального, когда ты гремишь костями и поливаешь тут всё кровью?
– Всё в порядке, – твёрдо повторил Чонин, выпутался из шторки, потёр правую ногу ладонями и попытался встать.
Ну да, как же, ага. Он тут же опустился обратно и непроизвольно поморщился.
– Я прям воочию вижу этот твой порядок, – не поленился брызнуть ядом Чанёль и полез в шкафчик. – А теперь честно – какого чёрта?
– Никакого.
– Дело в твоей…
– Иногда нога немеет, – резко перебил его Чонин и умолк надолго. Чанёль успел достать всё необходимое из шкафчика и пристроиться рядом с ванной. Прикоснулся кончиками пальцев к упрямому подбородку Чонина и прижал пропитанную перекисью вату к ссадине на лбу. Посмотрел в тёмные глаза и понял, что недавние три слова дались Чонину с большим трудом. Как и все последующие.
– Всё в порядке, правда. Нога сейчас намного реже подводит. Скоро и вовсе должно пройти. Это бывает… из-за перепадов температуры. Может иногда болеть, по той же причине. Ну и если тяжести таскать много. Я говорил.
– Ты не говорил, – возразил ему Чанёль.
– Говорил, – упёрся Чонин.
– Нет. Про ногу – не говорил. И не говорил, что можешь вот так вот… свалиться. Слушай, тебе точно разрешили вернуться на службу и заниматься этими твоими дзюдо и прочей фигнёй?
– Точно! – Чонин вывернулся из его рук, сердито отстранился, но Чанёль вернул его обратно. – Перестань…
– Нет, это ты перестань. – Чанёль мстительно прижал вату к рассечённой брови. Чонин зашипел от неожиданности и зажмурился. – Прости-прости…
Чанёль не придумал ничего лучше, чем глупо подуть на ранку.
– Что ты делаешь? – поинтересовался с ошарашенным видом Чонин.
– Пытаюсь снять боль, придурок… Локоть покажи. Да не этот, левый давай! Куда?! Сюда давай! Что ты ещё себе расшиб?
– Я сам могу…
– Я вижу, ага. А с ногой как быть? Что в таких случаях надо делать?
– Да я сам могу…
– Заткнись! Так что с ногой делать? Ну что ты молчишь?
– Ты сам сказал, чтобы я заткнулся!
– Не надо понимать меня буквально! И с каких пор ты меня слушаешься?
– Иди к чёрту!
– Так что с ногой?
Воцарилась тишина, которую нарушало лишь сдвоенное сердитое сопение и шум льющейся из крана воды. Потом Чонин всё же соизволил ответить:
– Дело не в ноге. Сама нога в полном порядке. Это из-за раны, такие вот… последствия. Вчера после танцев почти сразу на холодный воздух выскочил, вот и…
– Согревающая мазь и массаж? – предположил Чанёль, закончив с перекисью и художественным наклеиванием пластырей на Чонина. – Давай сюда руку…
Чанёль помог ему подняться и выбраться из ванны, поспешно завернул в полотенце, чтобы спрятать как можно больше чониновского тела от собственных глаз, и отвёл в комнату. Сгрузил его на кровать, сбегал за мазью и остановился рядом.
Чонин сидел на кровати и недоверчиво смотрел на Чанёля.
– Ну что?
– Ты же не собираешься…
– Вообще-то именно это и собираюсь сделать.
– Знаешь, это просто глупо, – поведал ему Чонин с тяжёлым вздохом то, что прекрасно знали они оба. – Я в курсе твоих планов и ожиданий, но вряд ли чем-то могу тебе помочь. К тому же, как видишь, я далёк от идеала и практически разваливаюсь на части.
– Каких ещё планов и ожиданий? – заволновался Чанёль, выхватив самое ценное из фразы и пропустив всё остальное мимо ушей.
– Тех, в которых ты признавался ночью. По-моему, у тебя какое-то чересчур возвышенное представление о моей скромной персоне. Видишь? Никакой я не небесный хранитель. И даже не гей, уж прости.
– Что? Как это не гей? – возмутился Чанёль, продолжая слушать Чонина избирательно.
– В клубе до тебя, вроде, дошло.
– А-а-а… – Чанёль вспомнил и кивнул, деловито скрутил колпачок с тюбика. – Да, я помню, что ты би. Но это детали, на самом деле. Ложись на живот.
– Детали? Как мило… – сердито буркнул Чонин, но всё же вытянулся на кровати. Чанёль выдавил из тюбика нужное количество мази и принялся растирать между ладонями, согревая. Окинул внимательным взглядом спину Чонина и обёрнутые полотенцем узкие бёдра.
– Полотенце сдвинь немного.
– В твоих устах это звучит…
– Перестань, я тебя умоляю, – попросил Чанёль и наклонился к Чонину, коснувшись поясницы влажными из-за мази ладонями. Смуглая кожа под его руками красиво заблестела, потом стала постепенно краснеть.
Чонин молчал, пока Чанёль разминал его спину и поясницу, осторожно гладил рубец справа, накрывал его ладонью и отогревал.
– Лучше?
– Да. – Спустя пару долгих минут Чонин тихо добавил: – Спасибо.
Чанёль снова прошёлся ладонями по пояснице, сдвинул их выше, разминая мышцы. Смотрел он при этом на плечи Чонина и шею, к которой липли влажные тёмные пряди. Он мысленно представил себе слегка заросшего Чонина и Чонина с короткой стрижкой. Последний вариант функциональнее, но Чанёлю нравились длинноватые завитки, липнущие к смуглой шее, и спадающая на глаза густая чёлка.
Добравшись до плеч Чонина, Чанёль удовлетворённо вздохнул. Плечи Чонина входили в его личный список фетишей.
Честно говоря, до встречи с Чонином никакого такого списка у Чанёля не существовало. Список появился именно после встречи и постоянно пополнялся.
И вот – эти вот чониновские плечи захватили местечко в самом начале списка. Вокруг Чанёля хватало парней с такими же широкими плечами, но только у одного Чонина очертания плеч были… такими безупречными. Сильная и гибкая шея, твёрдые мышцы, плавные линии и переходы. Чанёль пальцами левой руки повторил всю эту безупречность от шеи до левого плеча, повёл обратно, накрыл ладонью твёрдый выступ – между ключицей и плечевым суставом. Специально узнавал у экспертов-медиков, как называется эта штука. Штука называлась так же красиво, как выглядела – у Чонина. Акромион. И Чанёлю было наплевать, пристрастен он или нет – он просто медленно умирал от невыносимого желания прикоснуться губами к этому сексуальному фрагменту. И прикоснулся – к впадинке между ключицей и акромионом. Губами.
Сначала он жил одними ощущениями, и только потом осознал, что он, собственно, делает. Чанёль отпрянул и даже отдёрнул руки. Ждал ядовитых выпадов в свой адрес, но напрасно, потому что Чонин уснул. Уснул до того, как Чанёль коснулся губами его плеча.
Чанёль набросил на спящего одеяло, на ощупь отыскал край полотенца и потянул к себе, оставив Чонина под одеялом обнажённым. Устремив взгляд на левую половину смуглого лица – правая тонула в подушке, Чанёль пытался понять, почему Чонин согласился уехать из Сеула в город, где у него никого не было. И уехать в таком вот состоянии, когда ему явно нужны помощь и забота.
Чонин сам сказал, что он из Южной Чолла, значит, мог перевестись в любой другой город, где у него жили родственники, которые о нём позаботились бы. Но он вместо этого заявился в Пусан, где оставался в полном одиночестве.
То есть, рядом маячил Чанёль. Но Чанёль не относился к родственникам. Чанёль просто влюбился, а влюблялся он так часто, что это не давало никаких гарантий. Через час, день или неделю Чанёль мог встретить кого-то другого и снова влюбиться, выкинув Чонина из головы. Не в первый раз ведь, такое уже случалось. Сердце Чанёля напоминало собой тот переменчивый камень, что Чонин ему подарил: множество цветных пятен, переливистых и непостоянных, изменчивых. Поэтому…
Чанёль сокрушённо вздохнул, вернул тюбик с мазью на место и поплёлся в ванную, после чего взялся за уничтожение следов недавнего дебоша и приведение квартиры в нормальный вид. Заодно сбегал за продуктами на рынок.
Когда возвращался, решил подниматься вверх на лифте. Пострадавший накануне копчик не одобрял заранее путешествие по лестнице.
У лифта на первом этаже самозабвенно собачились две бравые бабёнки из квартир на втором этаже. К ним давным-давно все привыкли. Завидев Чанёля, дамочки забыли друг о друге, поинтересовались здоровьем Чанёля, здоровьем его родителей, хорошо ли он ест, «А, на рынок ходил? Умница», спросили ещё, скоро ли он собирается жениться, а то пора бы уже и присматривать девушку себе. Чанёль рванул в лифт, едва разошлись створки, и выдохнул с облегчением, когда добрался до своего этажа.
Первым делом он проведал Чонина, но тот по-прежнему спал, раскинувшись на кровати в позе морской звезды.
Ближе к вечеру позвонил капитан Бан и велел утром явиться на час раньше. Обоим.
Вот утром и стало ясно, что и к чему. Приехали важные шишки из отдела по особым операциям и из береговой. Речь шла о транспортировке контейнеров с запрещёнными грузами – предметами искусства, наркотиками и оружием.
– Взрывчатка, скорее всего, – шепнул Чанёлю на ухо Чонин, сел прямо и вытянул длинные ноги под столом. Пластыри на лице его совершенно не смущали, как и заинтересованные взгляды со всех сторон.
– Уймись, – тоже шёпотом посоветовал ему Чанёль. – Одна мина ещё ни о чём не говорит.
– Даже если эту мину отправили на центральный вокзал накануне кинофестиваля? Ну посчитай примерное количество жертв. В том случае, если бы оно рвануло.
– Оно не рвануло, – твёрдо отрезал Чанёль. Чонин повернул голову, смерил его тяжёлым давящим взглядом и кивнул:
– Не рвануло. – И отвернулся, решив не вдаваться в подробности, почему именно мина не рванула.
Чанёль поморщился с досадой. Если бы Чонин тогда не оказался рядом, могло и рвануть. Быть может, рвануло бы наверняка. И количество жертв впечатлило бы кого угодно.
– Мы вычислили примерный маршрут доставки и расписание, но вся система великолепно продумана, – продолжал рассказывать докладчик из министерства, – поэтому нам нужны люди. Мы уже пытались перехватить курьера, но в море он ушёл от нас, а на суше найти его мы уже не смогли. Нам нужны вспомогательные бригады снайперов, а также береговое оцепление. Добровольцы в абордажную группу тоже не помешают. Напомню! Нам нужны снайперы, который смогут стрелять даже при сильной качке.
Чанёль чуть со стула не свалился, когда Чонин вскинул руку.
– Слушаю вас, – предложил ему высказаться жестом докладчик.
– Можно добровольцем в абордажную группу? Ещё я снайпер, опыт морских операций есть, стрелять могу при любых условиях.
Докладчик с недоверием осмотрел Чонина, покосился на капитана Бана. Тот порылся в папке и протянул докладчику пару листов. Докладчик ознакомился с содержанием, поджал губы и сообщил:
– Очень хорошо. Кто-нибудь ещё?
– Лейтенант Пак Чанёль тоже горит желанием поучаствовать в этом примечательном мероприятии, – без раздумий ляпнул Чонин. – В абордажной группе. Стрелять он тоже умеет. – И Чонин едва слышно добавил: – Ну я надеюсь, что всё-таки умеет.
– Ты что творишь? – сквозь зубы просипел Чанёль, одновременно радуя докладчика и прочих зрителей широкой улыбкой.
