Текст книги "Между льдом и пламенем (СИ)"
Автор книги: IamMilady
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– С удовольствием, Гарри. Но запомни, я – Кингсли! – и Шеклболт шутливо пригрозил пальцем парню. – Мне приятно, что ты уже сейчас начал интересоваться своей будущей службой, ведь Аврорат – это не шутки. Он борется с преступностью и обеспечивает безопасность не только граждан магической, но и маггловской Британии… – поучительно, как и подобало случаю, начал Министр, не обращая внимание на секретаря, что бесшумно левитировал большой поднос с чайником, двумя чашками и тарелками с легкими закусками прямо на кофейный стол, разделявшим двух знаменитых волшебников.
Кингсли поведал Гарри, что стать Аврором было его мечтой с самых первых курсов в Хогвартсе. Причиной тому послужил приход тогдашнего главы Аврората с лекцией о защите всех волшебников независимо от чистоты их крови. Кингсли со смехом вспоминал, как некоторые, особенно ярые, из поборников чистоты крови слизеринцы и пара райвенкловцев ели досидели до конца занятия, а затем выбежали, как можно быстрее, пытаясь при этом не повредить репутации семьи своим поведением перед человеком, занимающим один из главных постов в Министерстве.
Шеклболт говорил много о своих бесконечных тренировках отрабатывания магических способностей, ловкости, меткости и выносливости. Это были самые важные качества для хорошего Аврора, не считая честности, ответственности и прямоты, тогда хороший Аврор становился идеальным.
Министр с грустью вспомнил о Сириусе Блэке, крестном Гарри. Когда Кингсли еще работал в Аврорате, его назначали главным в поимке сбежавшего из Азкабана Блэка, и он бы его поймал, если бы не заметил еще очень давно, что что-то не стыковалась во всей этой истории о предательстве четы Поттеров их лучшим другом. К тому же, Кингсли, чья семья раньше входящий в Священные, знал из рассказов старшего поколения, что Блэки отличались удивительной преданностью тем, кого они любили всем сердцем, будь то друзья или возлюбленные. А позже появление Питера Петтигрю расставило все на свои места.
– Неужели Блэки настолько могут быть преданы кому-то, что под страхом смерти не выдадут хранимую ими тайну? – с нескрываемым удивлением спросил Поттер, больше в этот момент волнуясь, насколько же Малфой, который наполовину являлся Блэком, мог быть увлечен Гермионой, мог он сейчас отказаться от нее и что он готов сделать ради нее или уже сделал?
– Пожалуй, да, – задумчиво произнес Кингсли, вспоминая всех из этой доходившей часто до крайностей семьи, которые встречались ему в жизни. – Беллатрикс Лестрейндж очень видное тому подтверждение, хотя и негативное. Но что тут поделать? Она была самой преданной Пожирательницей среди всех остальных. По сравнению с ней других с натяжкой можно назвать слугами или сторонниками Реддла. Они все больше преследовали свои интересы или следовали определенным, заложенным в них еще детства идеям и понятиям, – ответил Министр, на что Гарри только кивнул, уже желая поскорее покинуть кабинет главы Министерства и отправится к Артуру Уизли за информацией о книгах Пруэттов.
Но Кингсли не знал мыслей Гарри, к облегчению и радости второго, поэтому упоенно продолжал свой длинный рассказ, который сводился к его биографическим данным и восхождению по карьерной лестнице, а об Аврорате сказано было столь мало и вскользь, что казалось, нынешний Министр туда только иногда забегал, услышать последние новости, да отчет о проделанной кем-то другим, а не им самим, положить начальнику на стол.
И если не тот факт, что Поттер мог оказаться в Министерстве только благодаря самому Министру, он ни за что не просиживал свою мантию так бестолково, второй час слушая Кингсли и имея все шансы уже не застать на рабочем месте мистера Уизли, каким бы трудоголиком не был глава рыжего семейства.
Шеклболт прекратил свое на самом деле интересное повествование, от которого любой другой пришел бы в восторг, но явно не Гарри Поттер, все детство и юношество проведя в схватке с одним из самых известных Темных волшебников. Министр внимательно посмотрел на Гарри и прищурился, как бы говоря эти жестом, что он видит, юного Героя привел к нему не интерес к Аврорату.
– Ну, выкладывай, Гарри, что там у тебя, что ты так рвался в Министерство, – прицокнув, неожиданно, что Гарри передернул плечами, сказал Кингсли.
– Если честно, я хотел бы увидеться с мистером Уизли, – начал честно Поттер. – В последнее время Джинни начала интересоваться родовой магией, и она вспомнила о семейных книгах Пруэттов, которые по словам Рональда хранятся в Министерстве, так как прямые потомки рода умерли, то все их имущество в одном из Отделов, – и Гарри ловко свернул на дорожку лжи и глазом не моргнув. Что же, в целом было не так уж и важно, кто интересовался магией рода Пруэттов.
– Как хорошо, что я узнал, истинную причину твоего визита, – заметил Министр. – Артур здесь тебе не помощник в отличии от меня. Я сейчас же пошлю распоряжение в Отдел Тайн, чтобы на мое имя выдали все дневники и книги Пруэттов, – и Кингсли поднялся (он не увидел в этом ничего странного. Каждый уважающий себя волшебник, имея какое-нибудь магическое наследие предков, часто вспоминал о нем ближе к своему совершеннолетию или приблизительно в этом возрасте), подошел к столу, начеркал пером несколько строк на пергаменте, размашисто расписался и отправил распоряжение в полет до Отдела Тайн, предварительно наложив на него Чары Невидимости. – Будет минут через десять, – посмотрев на зачарованные министерские часы оповестил он. – Думаю, что Артур давно ушел, все-таки сегодня пятница. Если хочешь его навестить независимо от интереса его дочери, я могу написать еще одну записку Северусу, – подмигнул, будто они с Гарри были заговорщиками, Шеклболт. Ему и самому нравилось иногда выводить из себя нынешнего Директора Хогвартса ничего не значащими выходками и мелкими проделками, как маленький мальчишка, что еще учился под руководством строго Снейпа, не терпевшего подобного поведения.
– У мистера Уизли и без меня дел хватает, но спасибо за предложение. Мы все навестим Молли и Артура в Норе на Рождество, – ответил Поттер, радуясь своей удаче, ему и Феликс Фелициса было не нужно. Его или окунули в него еще при рождении или нужно начать верить во Астрономию – видно Гарри родился под счастливой звездой.
Да, через еще два часа это, можно сказать, подтвердилось, когда он уже был в Хогвартсе в одном из пустых кабинетов (посетив гостиную Гриффиндора и проведя немного времени в обществе однокурсников, дабы ни у кого не возникло лишних вопросов, отправился якобы на ночную прогулку), на который наложил Заглушающие и Запирающие Чары, открыв первый попавшейся ему в руки старый фолиант Пруэттов, что сотрудники Отдела Тайн предусмотрительно положили в маленький бумажный пакет, будто из Сладкого Королевства, зачарованного заклятиями Незримого Расширения и Облегчения, увидел заглавие первой главы, гласившие: «Самые сильные любовные привороты. Необратимые.».
Первые два совершенно не подходили, они могли в лучшем случае нанести физический вред Гермионе, а в худшем способствовать ее скорейшей смерти, а затем в превращение призрака, проживающего каждый день в муках из-за постоянно кровоточащего сердце. Конечно, для призрака это ничто, но на ослабленные нервы капать будет еще как. И для того, чтобы найти самое безопасное, но точно действующие, Поттеру пришлось просидеть два часа, вчитываясь в убористый почерк, и чернила, местами ставшие совсем блеклыми, никак не помогали волшебнику постичь знания рода Пруэтт.
К великой радости, к полуночи Гарри обнаружил подходящие к его случаю Привораживающие Чары, а вернее, обряд: во-первых, он был полностью безопасен для стороны, ему подвергавшейся; во-вторых, Гарри и Гермиона друг друга знали, что являлось одним из главных условий для провидения; в-третьих, к облегчению гриффиндорца его подруга участвовала во всем этом только косвенно; в-четвертых, не нужно было совершать обряд в определённое время года или в определённый лунный день; в-пятых, нужно было лишь сварить легкое зелье (что было необыкновенным везением для Поттера, ничего не смыслившего в искусстве Зельеварения), добавить несколько капель в свой напиток и напиток человека, который должен был начать испытывать к привораживающему сильные, но не пылкие, страстные чувства, и после того, как зелье будет бродить в организме восемь часов (видимо, здесь имелось ввиду, что вызванная магическим путем любовь будет вечной), произнести в тишине и полном одиночестве заклинание (а вот оно как раз было очень трудным – и слова, и руны, что нужно было вычерчивать палочкой в воздухе). И вуаля! Гермиона будет любит Гарри по-настоящему, просто вдруг осознает, что всегда испытывала чувства к нему. Заклинание воспроизведет в ее голове те воспоминания, что особенно ярко были связаны у девушки с ним, и дадут понять, что никого и никогда в ее окружении не существовало парня лучше, чем Гарри. После всех произведённых в тайне манипуляций, Гарри, как и положено, первым признается в своих чувствах Гермионе. Правда, какое-то время, вначале, придется встречаться втайне, но когда Поттер спровоцирует ссору между Гермионой и Джинни (как вовремя Рон заговорил о чистоте крови и не шел на перемирие с давней подругой!), вторая встанет на сторону брата. А Гарри, он же Герой, встанет на сторону одинокой, несчастной, всеми покинутой Гермионы, которая к тому же его девушка. Так у него будет предлог разорвать отношения с Джиневрой. Соблюдая приличия, они еще парочку недель проведут только вдвоем, скрытые от любопытных глаз, а затем… Затем Хогвартс, да и весь Магический Мир поразит сенсационная новость – Герои Войны – Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер состоят в отношениях!
С такими Наполеоновскими планами Гарри отправил наследие Пруэттов своим новыми филином – Фарт к Кричеру вместе с говорящим письмом, где он приказывал (не просил, а именно приказывал, так как по-другому Кричер подчиняться отказывался) спрятать бумажный пакет, что хранит в себе наследние одного из угасшего чистокровного рода подальше от чужих глаз, да так, чтобы могли найти его при надобности только эльф дома Блэков и сам Поттер.
И, к слову, Кричер выполнил поручение на совесть. Как только бумажный сверток попал в руки волшебного существа, эльф сразу почувствовал исходящую от него темную магию, и, возблагодарив Мерлина и Моргану за то, что один из потомков предателей крови вступил на верный путь, упрятал наследие Пруэттов так, что сами Пруэтты не смогли бы найти его в родовом особняке Блэков.
Во всем этом прекрасном раскладе дел для Гарри Поттера, что с сердцем, трепетавшим от предвкушения скоро счастья, которое он решил претворить в жизнь в декабре (он знал, что для Гермионы декабрь был особенным месяцем, привносившем и в жизнь простых людей, магглов, капельку волшебства в Рождественскую ночь, даря уют, тепло, любовь и близость родных, когда семья и родственники собирались вместе за одним большим столом, чтобы пожелать друг другу теплые слова, а утром приятно удивить подарками, что каждый тщательно выбирал для другого), было одно но, которое не знали ни Гарри, ни Гермиона, ни Драко Малфой, что пока не сбрасывался со счетов соперника (и это было мудро, ведь Гарри, носящейся со своей идеей, совсем не замечал потепление в отношениях между Главными Старостами, скидывая это на наказ профессоров и Директора развивать и укреплять межфакультетскую дружбу).
========== Глава 10. Хэллоуин и его подарки ==========
Комментарий к Глава 10. Хэллоуин и его подарки
Глава получилась очееень длинной 😱 И скажу по секрету, одной из последних 🤫
На конец я вам оставила сладенькое ..😋
P.S. Не кидайтесь тапками, впервые пишу что-то подобное 😇
Приятного чтения! 😘
Хэллоуин по праву считался одним из самых любимых волшебниками и волшебницами праздником: аристократические круги устраивали балы и пышные приемы; в Министерстве выплачивали бонусы сотрудникам абсолютно всех отделов; юные представители магического общества могли получить самые дорогие и желанные подарки; а молодое поколение, любившие подшутить над пьяными магглами в пабах или на вечеринках в клубах, накидывали на плечи мантии, которые только один день в году можно было не скрывать, боясь нарушить Статут о секретности и понести затем санкции, с палочкой в руках, демонстрировали самые безобидные заклинания невербальной магией, составляя конкуренцию тут же освистанным уличным фокусникам, что еще по старинке вытаскивали кролика из шляпы или показали карточные фокусы.
Фред и Джордж Уизли были как раз теми, кто в эту особенную для волшебников ночь отправились в маггловский Лондон, ускользнув от уже начинающей приходить в гнев Молли Уизли, пообещав, что отец не получит снова за них выговор в Министерстве. Да разве добряк Кингсли обидит их папочку? Конечно, нет. И утаив от матери, что оба взрослых волшебника и сами должны были скоро тайно присоединятся к ним, переместились через каминную сеть в Дырявый котел, а от туда уже пошли наводить шум во всем не магическом Лондоне, пока Кингсли и Артур не перевели их бурный настрой в более спокойное русло.
Рон порывался присоединиться к братьям, но родители отказали ему в просьбе написать Снейпу отпустить своего Героя домой, наказав хотя бы попытаться дойти до финала в том соревновании, о котором им уже успела написать Джинни. Узнав, что у младшей сестры слишком уж длинные руки, сообщающие обо всем их матери, Уизли выговорил сестре все то разочарование, что появилось у него на фоне представления, как скучно он проведет весь день субботы, а именно на этот день недели выпал столь известный праздник, выбыв на первом же этапе. Еще не понятно, кто ему достанется в напарники. Точным было только одно сведения – напарником будет однокурсник с другого факультета. Это никого не утешало. Межфакультетская дружба, ха! Да чтоб ее! Рональду Уизли оставалось надеяться, что ему попадется хотя бы кто-то вроде Гойла или Крэбба, если уж это будет слизеринец, с которым он мог договориться отсидеть соревнование в каком-нибудь укромном уголке за распитием бутылки Огневиски, что так любезно, в утешение, прислали Рону близнецы. Хоть бы это был парень, но ни в коем случае ни мопс-Паркинсон. А ведь и такое было вполне возможно.
Но как бы кто не молился Мерлину и основателю своего факультета, Драко Малфой и Блейз Забини весьма постарались над заклинанием для некоторых из своих однокурсников. Так, например, Малфой оказался с Грейнджер, Забини с тем, кого он мог терпеть и не вызвать раздражения у Дафны – Голдстейном, саму Дафну парни определили с Падмой Патил, постарались для Панси зачаровав ей в напарники самого Поттера Выживающего. А к Джиневре Уизли Блейз заботливо определил Майлза, делая первый шаг на пути вытравливая рыжеволосой из жизни Поттера, который, кстати, по неведомой и таинственной причине просидел пару часов в пустом кабинете в полном одиночестве в середине октября.
Когда это Избранный оказывался один? И Забини, еще раз глянув в тот пятничный вечер в карту Мародеров, помчался прямиком к Дафне, настойчиво стуча в дверь девичьей спальни.
– Чего тебе, Блейз? – Панси открыла дверь, чуть не заставив друга испустить дух и обратиться в приведение Слизерина: девушка нанесла себе на лицо какое-то зеленое месиво, жутко выглядевшее при свете Люмоса, исходящего из палочки Забини и направленного на подругу.
– Что это еще такое? – скривился слизеринец и с недоверием посмотрел на лицо подруги.
– Волшебная маска для лица с экстрактом какого-то там растения. Питает кожу и делает ее идеальной, избавляя от всех несовершенств, – Паркинсон призвала к себе банку чудодейственного средства и прочитала привычные для каждого косметического средства, магического или маггловского, слова.
– Я подумал, ты уже готова к Хэллоуину, – хохотнул Блейз и прошел по приглашению подруги в комнату.
– Как раз готовлюсь к балу Нарциссы, – скривившись от шутки итальянца, ответила Панси.
– Блейз? – Дафна вышла из ванны, усердно суша волосы полотенцем.
Никто из девушек не ожидал столь позднего визита одногруппника, но никто из них нисколько не смутился. На Слизерине к естественным вещам относились куда проще, несмотря на привитые аристократические манеры с самого детства, близкие друзья не стеснялись друг перед другом предстать в момент чего-то личного, пусть и процедуры перед сном в виде сушки волос или накладывания маски.
– И зачем тебе вообще магия? – протянула Паркинсон, видя мучения подруги с мокрыми волосами и полотенцем.
– Когда я накладываю на них Высушивающие, они становятся не такими гладкими, как обычно. Лучше я провожусь с этим, – она указала на полотенце. – Минут десять или чуть больше, но мои волосы будут идеальны, – и Гринграсс усмехнулась, качнув головой, выставляя свои густые длинные волосы на показ.
– Волосы и волшебные маски – это, безусловно, хорошо, но наш Герой сидит один одинешенек в пустом кабинете уже около двух часов, – как бы разговор не ушел дальше и не перекинулся на последние модные тенденции, Забини кинул Карту на застеленную кровать Дафны и указал палочкой на имя гриффиндорца.
– Весьма интересно, – с двусмысленной усмешкой протянула Паркинсон. – Может все на Гриффиндоре ему отказали, а позорить свою геройскую честь среди других факультетов Поттер не захотел, вот и занимается самоудовлетворением, пыхтит от злости, краснеет и трясётся над своей правой ручонкой, – Панси и Блейз одновременно рассмеялись от пошлой шутки первой, а Дафна лишь сдержанно улыбнулась, покачав головой. Когда же ее друзья начнут думать здраво?
– Если Поттер протянет руку, не пожимай ее! Соври, что левша, и пожми левую, – дала совет Паркинсон, и эти двое продолжили смеяться.
– Прекратите этот детский сад! – серьезным тоном оборвала их Гринграсс. – Я уверена, Поттер нашел что-то, что может ему помочь убрать Драко с дороги, – по выражению лица девушки можно было увидеть, как в ее голове лихорадочно одна мысль перескакивала на другую в попытке найти более вероятной вариант из всех возможных в распоряжении гриффиндорца.
– Не сомневаюсь, что ты, как всегда, права, Даф. Но мы даже не знаем, что это может быть. А потом, есть еще и Грейнджер, и Привораживающие Чары. Поттер, если узнает о них, вероятнее поступит именно так. Это ведь легче всего. При таком раскладе Грейнджер сама устранит Драко с его пути, – первая пришла в себя от смеха Панси и чисто женской логикой раскрыла гриффиндорца, совершенно о том не подозревая.
– Тогда дела совсем плохи, – покачал головой Блейз и уставился на карту: Поттер сдвинулся с прежнего места и направился в Башню Гриффиндора.
– Необходимо, как только возможно, свести общение Гермионы с другими ее одногруппниками к минимуму, а если она и будет с ними разговаривать то, только в присутствии кого-то из нас. Приближается праздник, и сделать это не трудно, – в заключении Дафна хлопнула в ладоши, как бы утверждая новую стратегию.
– От гриффиндорцев покоя не дождешься, – вздохнула Паркинсон с наигранным недовольством.
– Да уж. Ладно, раз наш мегамозг Дафна все решила, можем расходится. Сладких снов, девочки, – пропел Забини пожелание и скрылся за дверью, успев предупредить, что не стоит беспокоить Драко зря. Тот, еще не дай Мерлин, привлечет внимание ревностно бегающего туда-сюда Поттера, и накроется их план. Ведь Поттер все же обладает мозгами (и не хилыми).
***
За эти минувшие две недели, после ночного совещания, слизеринцы не обнаружили ничего подозрительного в поведении Поттера, а потому позвонили себе легкую передышку, решив уйти с головой в разгадки Нарциссы, а затем и повеселится на ее балу в Малфой Мэноре, куда старший курс Слизерина был приглашен всем составом, не считая, конечно, самой почётный гостьи – Гермионы Грейнджер.
– Не волнуйся. Все пройдет отлично. Вы выиграете испытание, и мы весело проведем время в Мэноре, – успокаивала Дафна однокурсницу, когда все старосты первыми спустились в Большой Зал для разделение на пары, что выберет сам Зачарованный Кубок.
Несмотря на то, что это был выходной день и десять часов утра, в Большом Зале собрались все ученики с пятого по восьмой курс (именно этим курсом было разрешено участвовать в хэллоуинском соревновании). На его прохождение ученикам давалось три часа. Заклинания, что они могли использовать, строго контролировались во избежание жульничества. За ними следили профессора, портреты и призраки. Какое мероприятие в Замке пройдет без них? Нет-нет. Почти Безголовый Ник будет участвовать. И это не подлежит обсуждению!
– Как ты можешь так легко говорить о победе моей команды, если мы еще не знаем наших напарников? – слегка удивленно спросила Гермиона старосту Слизерина, которую в последний месяц считала своей подругой. Так часто они проводили время вместе. И с Дафной действительно было о чем поговорить – она хорошо училась, была прилично, для чистокровной волшебницы, осведомлена о маггловской жизни и давала полезные советы по уходу за лицом или волосами, при этом будучи очень тактичной, никогда не навязывала своего мнения и внимательно слушала собеседницу. Для Гермионы она воплощала идеал подруги, который она до восьмого курса не могла найти ни в маггловском Лондоне, ни в магическом.
– Потому что одной тебя будет достаточно, – улыбнулась новой подруге Дафна.
– Прошу внимания! – на весь Зал разнесся холодный голос Снейпа. Переговаривающиеся до этого ученики резко замолчали. – Передаю слово Нарциссе Малфой Главе попечительского совета Хогвартса и организатора сегодняшнего мероприятия, – и Директор жестом пригласил леди Малфой встать в центр профессорского возвышения, где на столе, обычно в это время дня заставленным блюдами и тарелками, стоял среднего размера Кубок, из которого медленно во все стороны расходился бледно-серый туман, приводя собравшихся учеников в трепет: кто им достанется? Смогут ли они выиграть испытание? Что будет им наградой?
Подобные вопросы крутились в голове каждого представителя четырех факультетов, пока Нарцисса Малфой не дала на них ответы:
– Приветствую все собравшихся! Для меня честь быть организатором данного мероприятия! – начала Глава попечительского совета уверенным, но дружелюбным голосом. – Как вы все уже знаете, вашим напарником станет любой из однокурсников, исключая представителей вашего собственного факультета, – в Зале раздались вздохи, говорившие, что все уже давно смирились с сим фактом. – Но у меня еще есть бонус для вас, – ученики оживились на этих словах Нарциссы. – Пергамент у каждой команды будет определенного цвета. Этот цвет будет говорить о том, как вы относитесь к друг другу: белый – нейтрально, равнодушно; синий – прохладно; зеленый скажет вам, что вы испытываете к друг другу зарождающиеся чувства симпатии (если оба напарника будут противоположного пола); оранжевый покажет, что вы дружески расположены к друг другу; фиолетовый отразит ваше смятение мыслей по поводу того, что вам думать и как относится к сокоманднику; а бордовой откроет тайную до этого взаимную ненависть (но я очень надеюсь, что такой цвета мы сегодня не увидим, точнее вы, так как пергаменты зачарованы так, что толко написанные на нем люди могут увидеть его цвет), – легкое перешёптывание разнеслось по Большому Залу: юные волшебники не знали, как реагировать на данный бонус, но он явно не сулил им ничего хорошего. Ведь знание чувств другого только усугубит их шаткую, только что образовавшуюся команду, и они могут провалится уже на первом испытании, пока спорят и выясняют отношения. – Наградой будет одна из самых древних магических книг, что хранится в библиотеке Малфой Мэнора и по сей день. Это книга принадлежала Великому Мерлину и рассказывает о самом зарождении магии в крови волшебника, какой потенциал может быть у волшебника, что для этого нужно и еще многое другое, – Гермиона и без слов леди Малфой понимала, что книга из библиотеки семьи ее мужа и сына не может быть каким-нибудь бульварным магическим романом или какой-то чушью, что любил писать до потери памяти Локхарт, но узнав, что книга принадлежала Мерлину, гриффиндорка пришла в восторг и дала себе наказ, кто бы не был ее напарником, а соревнование она выиграет. – В заключении, я желаю всем успеха, пусть победит умнейший! – Нарцисса легким кивком пожелала удачи и отошла к столу, где стояли другие профессора и Директор, что должен был озвучивать написанные на пергаменте пары, что сразу начал вылетать из Кубка по взмаху его волшебной палочки и приземляться прямо к нему в руку.
Аплодисменты речи Главе попечительского совета стихли и в Большом Зале нарастала тревожная тишина: все ждали объявление первой пары.
– Невилл Лонгботтом и Ханна Аббот, – возвестил равнодушный голос Директора Снейпа на весь Зал, наполнившийся вздохами облегчение: если так пойдет и дальше, то они могут рассчитывать на своих знакомых и друзей.
Старосты Гриффиндора и Хаффлпаффа подошли за пергаментом не только из любопытство увидеть цвет, который, к слову оказался зеленым, что вызвало лёгкое смущение на лице Невилла и румянец на щеках Ханны, но и затем, чтобы увидеть первое задание, что было написано на обратной стороне.
– Блейз Забини и Энтони Голдстейн, – следующая команда забрала пергамент, который для них оказался белым. Молодые люди пожали друг другу руки и удалились в конец Большого Зала, где должны были ждать окончания распределения.
Затем Северус Снейп назвал еще несколько пар с младших курсов: одна из пар оказалась представителями Слизерина и Гриффиндора (что вызвало угрожающие взгляды между старшими представителями противоборствующих факультетов в защиту своих младших), предсказуемые пары образовались представителями Рэйвенкло и Слизерина и еще одна пара с Хаффлпаффа и Гриффиндора.
– Рональд Уизли и Грегори Гойл, – Рон про себя вздохнул с облегчением, как и Грег. Их пергамент оказался фиолетовым, но это не смутило их. Они прекрасно понимали, что делить им нечего, но после Войны и случая в Выручай Комнате относились они к друг другу мягче, без привычных жестоких издевательств, но с настороженностью, будучи готовым каждый к нападкам со стороны другого.
– Майлз Блетчли и Джиневра Уизли, – голос Директора показался Джинни громче, чем при объявление других пар, она вздрогнула, но ничем не выдала своего недовольства и сожаления. – Хм, вы не с одного курса, – когда подошли ели слышно хмыкнул Снейп, но больше ничего не сказал, наперед зная, что это какие-то проделки со стороны Слизерина, в которые он вмешиваться не пожелал, так как Блетчли не выглядел довольным, наоборот, можно сказать, ошарашенным: что же, он не был в этом замешен. Определенно.
К облегчению Уизли пергамент оказался синим – это уже было утешительным знаком для их команды. Не ненависть, и то хорошо.
– Только попробуй что-нибудь выкинуть, Блетчли. Я тебе все тут же поотрываю! – угрожающе прошипел Рон, когда его сестра и слизеринец подошли к ожидающим.
– Зная Уизлетту, нам потом придется откачивать Майлзи, – хохотнул Забини, и Рон хотел ему что-то ответить, но на все пространство голос Снейпа назвал следующую пару, вызвав гул негодования: Гарри Поттер и Панси Паркинсон.
– Фу ты! – воскликнул Рональд.
– Какой у вас цвет? – спросил Блейз у подруги, когда новоявленные напарники примкнули к остальным.
– Фиолетовый, – спокойнее, чем ожидали от нее другие факультеты, ответила слизеринка. Забини кивнул, ожидая подобного. У Поттера был другой объект для ненависти.
Не успели ученики Зала перевести дух, как огласили следующую пару: Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Вот сенсация! Видимо, магия знала, что Главные Старосты в последнее время нашли общий язык, да к тому же, по мнению большинства учащихся, состояли в тайных романтических отношениях. И шли они теперь в учебе вровень, никто из них не уступал другому.
Гарри возможно и обвинил бы Малфоя в жульничестве, да сам находился в паре с Паркинсон. Подругу Малфой так бы подставлять не стал.
Главные Старосты не спеша подошли к группе, что ожидала их с большим любопытством желая узнать, какого цвета их пергамент (как хорошо, что эту информацию можно было рассказывать).
– Оранжевый, – в один голос ответили слизеринец и гриффиндорка, когда их друзья задали вопрос.
– Миленько, – скорчила рожицу Панси, но больше никто ничего не сказал: гриффиндорцы поверили, а слизеринцы догадались, что цвет пары – зеленый.
Еще одну пару старост образовали Дафна и Падма, чей цвет пергамента оказался белым.
Еще десять минут и все ученики были разбиты на дуэты команд.
– На самом деле, мы можем расходиться, наши Главные Старосты без труда получат приз, нам с нашими куриными мозгами нечего и тягаться с великими умами столетия, – отпустил комментарий Блейз, когда все пары устремились на выход из Большого Зала на локации первых заданий, что у одних пар были разными, а у некоторых совпадали во избежании толкотни и очереди.
– Давай, Блейз, испорти все, что делала Нарцисса, – невольно сказала Дафна, пока они с Падмой не убежали в противоположную сторону, где находилось их первое задание.
Соревнование прошло шумно и весело. Многие выбыли на первых двух заданиях, где нужно было ответить на вопросы из истории Хогвартса и по истории Магического мира. Другие провалились в заданиях по Трансфигурации. Третьи не смогли сварить зелье за час (где-то слышались взрывы котлов, а где-то разлился потом). Самые сильные и крепкие орешки, как их прозвал Забини, что находился в их числе, дошли до четвертого задания, которое и являлось последним и самым сложным – описать напарника четырьмя словами, что тот записал на пергаменте. Эти слова описывали черты, что по мнению записавшего и отгадывающего их проявил сегодня второй. Если оба верно отгадывали загаданное друг другом, то они становились победителями.
А пока, финалисты думали (на это им давалось полчаса), осветим немного мероприятие с его, так сказать, темной и не всем известной стороны.
Так Рональд осуществил свой план. И они с Грегори Гойлом незаметно покинули замок, направляясь прямиков в теплицы, которые в выходной день пустовали и находились вне контроля задействованной в мероприятии профессора Спраут. А вторая бутылка, нашедшаяся у позаботившегося о приятном времяпрепровождении Гойла совсем привела гриффиндорца и слизеринца в дружелюбное расположение, да так, что они оба заснули, опершись друг на друга, а две пустые бутылки крепкого алкоголя слабо держались в их расслабленных руках. Если профессор Спраут найдет их раньше, чем однокурсники, им точно не миновать сурового наказания от Директора. А Гойлу еще и попадет от родителей за то, что пропусти бал леди Малфой.
Самое интересное происходило в Хогвартсе, где Блейз предложил Майлзу спрятаться за гобеленом на месте выполнения задания по истории, чтобы без проблем они с Уизлеттой смогли пройти вслед за ним. И все бы было хорошо, не появись в это время Паркинсон. Поттер куда-то затерялся, однако сейчас его отсутствие было только на руку слизеринцам.
