Текст книги "Рукав Персея"

Автор книги: Хунхулор Басурманинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Разница в этажности между главным корпусом и флигелем создавала очередную трудность. Крыша главного корпуса находилась на пять метров выше крыши флигеля, зато она была плоской. Прислонившись к стене, Иван достал из заплечного мешка верёвку с крюком на её конце. Размахивая им по увеличивающейся амплитуде, Иван забросил его на крышу главного корпуса и мягко потянул вниз, пока крюк не зацепился за ограждение с края кровли. Удостоверившись в том, что приспособление закрепилось в своём положении прочно, Иван схватился за верёвку руками и полез по ней наверх. Если бы кто-нибудь, проходящий по улице мимо музея в этот момент, поднял взгляд, то стал был свидетелем того, как чёрная фигура Ивана карабкается на крышу центрального здания. К счастью, редкие прохожие, занятые своими мыслями, не поднимали голову, и никто не заметил, как взобрался Иван.

Он осмотрелся. Крыша была большой, и ряд коробов вентиляционных шахт усеивал её. С неё открывался неплохой вид на Москву, уже зажёгшуюся оранжевыми огнями в наступившей темноте осеннего вечера. Иван приподнял маску и ладонью провёл по взмокшему лбу. Затем он подошёл к коробу крайней вентиляционной шахты и снял с него колпак с помощью ещё одного предмета своей экипировки: электрической болгарки по резке металла. Её, как и всё остальное, предоставил ему Михаил. Только это была какая-то модифицированная её версия: во-первых, инструмент был значительно меньше по размеру, чем обычный, и весил не так много, а во-вторых, он был совершенно бесшумный. Четыре стальные планки, приваренные к коробу вентиляционной шахты, на которых держался колпак, были перерезаны необычной болгаркой быстро, тихо и легко – словно ножом мягкое сливочное масло разделить.

Под колпаком находилась вентиляционная решётка, прикрученная винтами. Её Иван снял всё тем же инструментом, спилив винты его вращающимся диском, который он вогнал в зазор между решёткой и коробом. После того как винты были срезаны, решётка легко отошла от короба, и Иван теперь глядел в чёрный провал шахты, достаточно широкий, чтобы в нём мог поместиться человек. Он полез туда, предварительно надев на руки перчатки с липкой поверхностью и переобувшись из мокасин в специальные тапочки, плотно облегавшие ногу, подошва которых была сделана из материала, который тоже был липким. Приклеившись к отвесной поверхности вертикальной шахты из алюминия, Иван поочерёдно отрывал одну свою конечность за другой и смещал их всё ниже. Шахта издавала шум при каждом его движении. В ней было тесно, и его даже было пробрал короткий приступ клаустрофобии, но он взял своё дыхание под контроль и сумел себя успокоить.

Опустившись на несколько метров вниз, Иван добрался до ответвления шахты, в которое, после некоторых усилий, переместился. Ему пришлось проползти по нему около семи метров, прежде чем он увидел выход из него, тоже загороженный решёткой. Её он снял так же, как на крыше. Она отвалилась от стены и с лёгким звоном упала на пол в тёмном помещении. Иван вылез из вентиляционной шахты и коснулся ковра. В комнате было темно. Следуя указаниям Михаила, Иван двинулся вдоль стены в левую сторону и стал шарить рукой, пока не нащупал выключатель.

Озарённое светом помещение оказалось большим залом, заставленным ровными рядами шкафов с выдвижными ящиками, заполненными свитками и переплётными книгами. Это был архивный фонд музея с собственной системой каталогов.

«Отлично! – удовлетворённо произнёс Михаил. – Их каталог имеет алфавитную структуру. Ищи шкаф с указателем на букву «Д».

Иван побрёл вдоль шкафов, читая указатели: «Н», «К», «С»…

«Они идут не по порядку!» – пожаловался Иван в микрофон.

Михаил ответил: «Иди не по горизонтали, а по вертикали».

Иван изменил направление, в котором двигался, и буквы на шкафах стали следовать одна за другой так, как они делали это в алфавите. Довольно скоро он подошёл к нужному шкафу.

«Тебе нужен автор Азиз аль-Джассани» – сказал Михаил.

Шкаф был высотой в три с половиной метра и делился на шесть рядов, в каждом из которых было по пять выдвижных ящиков. Итого тридцать ящиков, которые нужно было проверить. Иван выдвинул крайний слева в нижнем ряду. Он содержал порядка десяти книг. Значит, всего их было в шкафу около трёх сотен. Каждая книга лежала в собственном отсеке, отделённом от других тонкой деревянной перегородкой, на которой было наклеено имя автора и название его работы. Иван стал внимательно читать наклейки. Одно имя, другое – всё было не то. Он прочитал все наклейки в ящике секунд за пятнадцать. Вытащил второй – там тоже всё не то.

Иван начал нервничать. Свет, включённый в архиве, было видно с улицы, и охранник, оглушённый им, мог в любой момент прийти в себя. Нужно было связать его, что ли. Иван не думал, что поиск нужного ему предмета может занять много времени. Он в раздражении запихнул очередной ящик обратно в шкаф, после того как и в нём не нашёл того, что искал, проверил весь нижний ряд и ряд над ним и всё ещё не достиг результата.

«Ты уверен, что эта твоя книга здесь?» – спросил он Михаила, хранившего молчание всё то время, что Иван рыскал по ящикам.

«Да», – коротко ответил тот.

«Как там мужик, которого я вырубил? Ты его видишь? Не очнулся?»

«Вижу. Он лежит, как лежал».

Это немного успокоило Ивана, и он стал читать заголовки ящиков в третьем ряду. И здесь ничего! До четвёртого ряда он уже не мог дотянуться, и Михаил посоветовал ему отыскать приставную лестницу. Она нашлась у шкафа под указателем «Ю» – в другом конце зала. Иван сложил её и понёс к своему шкафу, отдуваясь и проклиная всё на свете. Маска липла к лицу, и нервное напряжение сказывалось на его самочувствии. Иван был психологически подавлен. Будто глыба навалилась на него, которую он никак не мог спихнуть с себя. Легко было быть агрессивным и воинственным на протяжении короткого промежутка времени. Значительно сложнее было сохранять концентрацию и фокус на поставленной задаче в течение длительного периода, когда опасность нависала над тобой постоянно и в любое мгновенье грозила обрушиться на тебя непредвиденным развитием событий.

Ивану ещё не доводилось попадать в такие ситуации, когда он не мог немедленно покинуть зону с неблагоприятными условиями, а должен был в ней оставаться по собственному выбору для того, чтобы достигнуть поставленной цели. Обычно он сразу убегал, когда чуял, что дело пахнет керосином. Но не в этот раз. Ему, когда он уже доходил до конца четвёртого ряда ящиков в шкафу под указателем «Д», хотелось всё бросить и поскорее слинять отсюда. Только жажда награды, которой он лишится, если пойдёт на попятную, удерживала его от этого шага.

Ящики в четвёртом ряду тоже не содержали нужного автора. Уста Ивана извергли красочную матерную брань. Он чуть был не пнул ненавистный шкаф от досады. Сколько он уже провёл здесь времени? Около десяти минут, не меньше! Будь всё проклято, пропади оно пропадом! Будь проклят Михаил, пославший его сюда возиться в этом хламе! Он то и дело стал оглядываться, замирать и прислушиваться – не идёт ли кто?

«Не отвлекайся. – сказал Михаил. – Уже немного до конца».

«Как ты меня видишь?» – раздражённо спросил Иван. Михаил сидел где-то в безопасности и ещё замечания ему делал! Его это бесило!

«Сейчас не время это обсуждать», – отрезал Михаил.

Иван стиснул зубы и перешёл к проверке верхнего ряда ящиков. Только в предпоследнем он наконец-то, не веря своему счастью, прочёл с содроганием сердца долгожданное имя: «Азиз ибн Хоттаб аль-Джассани».

«Нашёл! Я нашёл!» – ликующе воскликнул он.

Это был том в коричневом кожаном переплёте, запакованный в вакуумную оболочку из мягкого пластика в целях консервации, на которой была наклейка с надписью: «Дорога к Дому, 1431 год».

Иван подумал: «Фига себе! Это ж когда было?»

Михаил прервал его восторг коротким комментарием: «Второй охранник пришёл в комнату наблюдения».

«Второй охранник?» – переспросил Иван.

«В каждом корпусе есть по одному. Каждый час они должны связываться друг с другом согласно инструкции. Тот, которого ты вырубил, не вышел на связь. И этот пришёл посмотреть, в чём дело. О, он видит тебя на мониторе».

Иван спрыгнул с лестницы.

«Что мне делать?» – спросил он с волнением.

«Возвращайся на крышу по вентиляции».

Вползая обратно в шахту, Иван спросил:

«Что он сейчас делает?»

«Включил тревожную кнопку сигнализации. Наряд полиции прибудет в течение десяти минут».

Иван прополз обратно до вертикального ствола вентиляционной шахты и напряжённо полез наверх, прилипая перчатками и подошвами ботинок к алюминиевым стенкам шахты, обливаясь потом и пытаясь унять бешеное сердцебиение. Уровень адреналина в его крови сейчас зашкаливал. Каждое движение давалось с трудом, будто всё его тело было налито свинцом. Время же стало восприниматься совсем по-другому: оно растянулось, словно резина, и всё замедлялось и замедлялось, пока почти совсем не остановилось.

Наконец Иван долез до самого верха и, мокрый, как брошенное в воду полотенце, вывалился на крышу. Внизу уже раздавался вой приближающейся сирены. Иван приподнялся, дошёл до края крыши и выглянул за него. Две полицейские патрульные машины с синими огнями уже подъехали ко входу в музей. Второй охранник заранее открыл им двери, а сам уже бежал на верхний этаж главного корпуса, чтобы попасть через люк на крышу, потому что видел на мониторе, как грабитель влез в вентиляцию.

«Что мне делать?!» – в отчаянии закричал Иван.

«Прыгай с крыши вниз!»

«Что? Я же разоб…» – Иван не договорил. Обжигающая боль под левой лопаткой пронзила его.

Второй охранник выстрелил в него из травматического пистолета, высунувшись из люка, и попал ему в спину. Иван едва успел нырнуть за один из коробов вентиляции, как мимо просвистела вторая пуля. Иван услышал, как охранник начинает полностью вылезать на крышу.

«Прыгай прямо сейчас!» – повторил Михаил.

Иван, больше не раздумывая, разбежался и сиганул вниз под очередной выстрел охранника, целившегося в него. Он находился в свободном падении не больше секунды, пока неведомая сила не подхватила его и не понесла по воздуху прочь. Ивана словно оседлал ветер, который поднял его и перевалил за пятиэтажное здание напротив музея на другой стороне улицы и плавно опустил на землю.

«Беги!» – скомандовал Михаил. И, превозмогая жгучую боль в спине, шок от только что испытанной левитации и усталость, Иван, как заяц-русак, бросился наутёк, перепрыгивая через заборчики во дворах и детские песочницы. Он прошил два квартала, как пуля, пока не рухнул в изнеможении.

«Вставай! Они близко! Обыскивают соседние дворы!»

Страх быть пойманным придал Ивану последний заряд. Он вскочил и снова побежал, по пути снимая маску, чтобы не привлекать к себе внимания, выбежал на трамвайные пути, пересёк их и попал в неосвещённую промзону. Это было его спасение. Здесь легко было затеряться, что он и сделал. На последнем издыхании Иван заставил себя углубиться в неё, петляя между серыми складскими зданиями. Наконец у него почернело в глазах, и он свалился на снег в узком проходе между двумя зданиями.

«Хорошо. Они упустили тебя», – голос Михаила раздался где-то на заднем фоне, как из включённого телевизора, который никто не смотрит.

Ивану даже показалось, что он на несколько минут отключился. Он был полностью разбит из-за чрезвычайного нервного напряжения и какое-то время не мог даже пошевелить рукой. Иван просто лежал как мешок с картошкой, и никакая сила не могла заставить его двинуться с места. Наверху отражала электрический свет города пелена серых облаков, однородная и непроницаемая. Мало-помалу пульс Ивана успокоился, а дыхание стало более размеренным. Потом он встал и, пошатываясь, побрёл куда глаза глядят. Жжение под лопаткой не проходило.

Иван дошёл до конца промзоны и вышел к набережной. Перед ним плескалась, отражая неоновые огни, всё ещё не замёрзшая вода Москвы-реки. Облокотившись на каменную ограду, Иван невидящим взглядом уставился на колышущуюся воду. Мимо проплыл паром. Сзади подкатила какая-то машина. Он обернулся и увидел белую «газель», за рулём которой сидел длинноволосый Михаил. Сейчас выражение лица у него было взволнованное.

– Садись! – сказал он через опустившееся стекло.

Иван сел на переднее сиденье по соседству с Михаилом, и тот тут же забрал у него заплечный мешок, содержимое которого вытряхнул себе на колени. Он взял украденную книгу в пакете и поднёс к лицу, рассматривая её, потом что-то прошептал и удовлетворённо убрал её в ящик под рулём. Вслед за этим Михаил тут же надавил на педаль газа, и машина поехала по набережной. Иван был выжат как лимон, поэтому ничего не говорил. Даже не поинтересовался оплатой за свой труд. Только когда они уже подъезжали к лесопарку, где жил Михаил, он спросил:

– Когда я прыгнул и не разбился – что это было?

– «Не задавать никаких вопросов!» – помнишь? – нахмурился Михаил.

Иван промолчал. Теперь он с опаской посматривал на человека, сидевшего рядом, сосредоточенно смотревшего на дорогу и забывшего обо всём остальном. Он обладал неким могуществом и был не тем, кем казался на первый взгляд. Он скрывался за завесой тайны. Кто он? Какой-то колдун?

Они проехали через арку кирпичных ворот, спустились в ложбину и тут же из неё поднялись, миновали пруды и въехали на холм. Дом Михаила предстал перед ними, и машина остановилась.

Михаил поглядел на Ивана и сказал:

– Дай-ка я на твою спину взгляну. Повернись.

Иван повиновался. Михаил поднял сзади его рубашку и майку под ней и осмотрел покрасневшую ссадину, образовавшуюся на теле Ивана из-за удара резиновой пули.

– Да, неприятно, конечно, – промолвил он, а затем достал из автомобильной аптечки влажные спиртовые салфетки, пластырь и тюбик с ранозаживляющим кремом. Он протёр ссадину салфеткой, а потом нанёс на неё крем, после чего заклеил её пластырем. Физиономия Ивана перекосилась от боли.

Закончив процедуру, Михаил вручил Ивану пачку банкнот со словами:

– Не всё прошло идеально. Обычно так и бывает. Держи. Заслужил.

Иван взял деньги, но не стал пересчитывать. Он вылез из машины. Михаил последовал за ним.

– Погоди, – сказал он. – Вот твоя куртка.

Иван взял её.

– Я объявляю акцию «Приведи друга», – сказал Михаил без тени иронии. – Мне нужны сейчас такие люди, как ты. Те, кто будет приносить мне мобильные телефоны. Мне нужно много техники и быстро. За каждого, кого ты приведёшь, я заплачу тебе как за один телефон.

Иван задумался, потом сказал:

– Ладно, на следующей неделе кого-нибудь приведу.

– Нет, мне надо завтра и, чтобы они немедленно приступили к работе. И чтобы ты тоже трудился вместе с ними. Мне дорог каждый час!

– Вообще-то я хотел отдохнуть, – недовольно заявил Иван. – После такого стресса, что я сегодня испытал!

– Я здесь ненадолго. Скоро уезжаю. Не упусти свой шанс, пока я здесь. Ты знаешь, что я предлагаю цены лучше, чем у кого бы то ни было.

Так значит, Михаил с самого начала был в курсе ситуации на рынке, и его расценки не были следствием его тупости!

– Неужели ты думаешь, что я назначаю свои цены от балды? – как будто читая его мысли, спросил Михаил. – Я в курсе, что почём.

«Он не лох, как я надеялся!» – подумал Иван. Он рассчитывал покутить на заработанные сегодня деньги: снять баню в Подмосковье, пригласить туда друзей, купить пару ящиков водки, словом, предаться настоящему угару! Но если этот волосатый собирался скоро сматывать удочки (любопытно, куда?), то, конечно, упускать случай было нельзя. Иван представил, сколько денег сможет заработать, пока Михаил покупает у него товар.

– Хорошо, – Иван не скрывал отсутствие ярого желания делать что-либо завтра.

– Насколько я понял, ты используешь ненасильственные методы… Я хочу сказать, что никто не получает увечий в процессе… Пусть так это и будет продолжаться. Я не знаю, насколько отмороженные у тебя друзья, но передай им, что я не буду брать товар, полученный ценой чей-то крови.

«Святошей прикидывается! Чудик!» – подумал Иван, но вслух сказал:

– Нет, что ты, мокрухой мои приятели не занимаются. Мы до такого ещё не доросли. В профессиональном плане я имею в виду…

Михаил кивнул и обошёл машину сзади.

– И вот ещё, – он открыл багажник машины, немного порылся в нём и извлёк из него длинный мужской пуховик чёрного цвета с капюшоном. – Примерь.

Иван уставился на предмет одежды.

– Что это? – спросил он недоуменно.

– Примерь, примерь.

Иван боязливо, с опаской, надел пуховик. Он пришёлся ему впору. Рукава были нужной длины, ничего не жало, и было тепло.

– Это теперь твоё. Чтобы не ходил в холод без зимней одежды.

Иван глядел на Михаила в замешательстве. Никто и никогда не давал ему ничего просто так. Никогда. До сегодняшнего дня. Он не знал, что и думать. Здесь был какой-то подвох, какая-то уловка. Наверняка.

– Иди, – сказал ему Михаил.

Иван развернулся прочь, прошёл несколько шагов и оглянулся: Михаил всё так же смотрел ему вслед. Какой странный тип! Иван ушёл, больше не озираясь. На левую руку он набросил свою старую куртку, а правой нащупывал деньги в кармане своей новой.

Глава 6

Нужно было многое переварить, ведь столько всего произошло за вчерашний день. И снова всё представлялось сном, чем-то нереальным. Подумать только, он летал в воздухе! Иван всё никак не мог это постичь. Какие-то чудеса! Или галлюцинации? Ему теперь было о чём рассказать за кружкой пива, но только кто ему поверит? Благоразумно было помалкивать о том, что случилось.

Он снова перебирал в памяти все события своей вылазки, и вопросы множились в его голове. Что за книгу он изъял из хранилища музея, из-за которой и был весь переполох? Зачем она была нужна Михаилу? Что он с ней собирается делать? Наверное, она представляет немалую ценность. Может, продаст? Откуда он узнал, что она находится в музее? Как у него оказалась куртка Ивана, которую тот сдал в гардероб? Как Михаил мог отслеживать все перемещения Ивана, а также охранников? Какие тайные приёмы он использовал, чтобы переместить его с крыши музея во двор за зданием на другой стороне улицы?

От вопросов ломило череп. И этот козёл велел ни о чём его не спрашивать! «Он манипулирует мной! Я пешка в его схемах!» – злобно думал Иван. Он хотел знать, в чём участвует, и понимать, что происходит, а не быть слепым исполнителем чужой воли. Неизвестность тревожила Ивана и была мучительной. Он всё подозревал Михаила в какой-то готовящейся подлости. Михаил любил секреты! А тот, кто любит их, по определению коварен! Настоящий мужик прям и открыт, его намерения ясны! А шакал типа Михаила всё кружит вокруг да около и скрывается в тенях. Мутит что-то этот мерзавец! Скользкий тип! Да, скользкий, коварный и подлый!

С другой стороны, какое ему дело, что он там затевает? Платит – и хорошо. Надо брать, пока дают! Иван постарается откусить побольше от этого пирога! Или ему достаются только жалкие подачки по сравнению с тем, чем на самом деле владеет загадочный обитатель дома на холме? Похоже, он богач, раз разбрасывается деньгами направо и налево. «Приведи друга!» – тоже мне!

Конечно, Иван будет брать его деньги. Пока. Но нужно было вывести этого гада на чистую воду. Иван узнает все его тайны! И заберёт все его сокровища! Он не будет довольствоваться малым! Михаил много о себе вообразил! Возомнил себя чёрт знает кем! Ивана не покидало впечатление, что его новый работодатель смотрит на него свысока. Он считает Ивана своим мальчиком на побегушках! Но он ему за это ответит!

Иван решил, что пока будет играть по его правилам, но потом поймает момент, проникнет в его логово и всё о нём узнает, всю его подноготную! Он был уверен, что найдёт много грязи и компромата. Этот тип должен был быть замешан в чём-то неприличном. Это было опасно, но Иван не боялся! Он возьмёт Михаила за горло! Тот ему ещё смеет унизительные подачки кидать! Подарил ему, видите ли, пуховик! И что, теперь он рассчитывает, что Иван будет перед ним пресмыкаться?! Будет вставать перед ним на задние лапки, как собака?! Не бывать этому!

От злых мыслей глаза Ивана снова принялись вылезать из орбит. Он пошёл по общежитию, чтобы вернуть долги всем тем, у кого позанимал денег в последнее время, когда его карманы были пусты.

– Степан выходит через несколько дней, – Василич взял у Ивана плату за постой на следующую неделю.

– И что?

– Говорят, он поклялся тебя замочить, – Василич сладостно поглаживал свою редкую козлиную бородку. Чужие неприятности доставляли ему истинное наслаждение. Он хотел увидеть страх на лице Ивана, но тот только выпучил глаза и, вскинув подбородок в припадке гордыни, запальчиво произнёс:

– Это я его замочу!

– Неужели? – снисходительно ухмыльнулся Василич. – Мне тут передали, что его с трудом от тебя отодрали, пока он вколачивал твою харю в пол! Если бы не пацаны, он бы тебя в порошок стёр тогда!

– Неправда! Я бы с ним справился!

Василич презрительно сплюнул:

– Ты только бахвалиться умеешь, а как до дела дойдёт, обделаешься в штаны!

– Ты следи за словами, старый хрыч, пока сам в них не наложил! – Иван был вне себя, и слюна брызгала у него из искривлённого в бешенстве рта.

Вопреки обыкновению Василич не стал заводиться. Он был доволен уже тем, что лишил Ивана душевного равновесия. Впрочем, это было легко сделать.

– Ну-ну. Пой, петушок, пой. Ты когда-нибудь убивал? – Иван промолчал, и Василич злорадно рассмеялся. – Я так и думал! Ничтожество! Тут у нас уже делают ставки на победителя. Догадайся, на кого поставил я? Степан из тебя отбивную сделает!

– Нет, это я её из него сделаю! Слышишь? Это я его замочу! – вскричал в ярости Иван и выбежал прочь.

Он бродил по пустым дворам, со всех сторон окруженным коробками жилых многоэтажных домов, чтобы успокоиться. День был серый, как и все предыдущие до него. Голуби клевали хлебные крошки на детских площадках. Краснолицый пьяница, от которого разило вонью, попросил пятьдесят рублей, чтобы опохмелиться. Иван пнул его ногой, и тот упал. Мусор вываливался из переполненных урн. Сплошная депрессия.

Он не боялся Степана, хотя от мысли, что тот всерьёз намеревался его убить, ему становилось не по себе. Ещё никто так откровенно не желал ему смерти. И из-за чего? Подумаешь, полторы тысячи потерял! Затем Ивана захлестнуло возмущение. Действительно, из-за такого пустяка жаждать крови? Степан был тупой. Тупой боров с интеллектом уровня динозавра! Он заслужил быть обманутым! А теперь, когда он публично поклялся причинить вред здоровью Ивана, несовместимый с жизнью, он заслужил и ответную реакцию! Око за око, зуб за зуб! Если не ты, то тебя!

Василич, старая гнида, тоже ещё попляшет! Это надо ещё посмотреть, кто будет смеяться последним! Да, Иван ещё никого не убивал и в глубине души стыдился этого. Он всегда утешал себя мыслью о том, что он ещё человек молодой и судьба ещё не раз предоставит ему возможность исправить это упущение. И сейчас как раз выпадал такой шанс! Он с удовольствием представлял, как избавляет мир от прожорливой глотки Степана, как его бездыханная туша валится оземь!

Мысль о предстоящем поединке будоражила Ивана. Его пульс участился, кровь прилила к лицу, и он непроизвольно сжал кулаки. Они все увидят! Они все поймут, что с ним не стоит связываться! И Василич будет молить его о прощении, вереща от страха, за все те унижения, которые Иван из-за него претерпел! Но он его не получит! И воображение Ивана стало рисовать ему искажённое агонией лицо Василича, корчащегося в предсмертных судорогах. Иван заставит себя уважать! Заставит себя бояться!

Но нужно было признать: со Степаном он находился в разных весовых категориях. Это не оставляло ему шанса на победу над ним в открытом противостоянии один на один, когда они схлестнутся в рукопашной. Боров просто задавит его своей массой, как сделал это в прошлый раз. Иван потрогал синяк, полученный тогда. Чёртов Степан! И злоба забурлила внутри. Теперь он был даже рад, что Степан хотел его убить! Это предрасполагало к тому, чтобы убить его первым!

У Степана было одно преимущество: его физическая сила. Гора мышц и жира, он умел давить и разбивать. Но у Ивана были мозги. Иван не был тупицей. Нет, не был! И он воспользуется своими мозгами, чтобы нанести упреждающий удар! И рассуждения о том, будут ли его методы честными или нет, были излишни. Это бой без правил, драка на выживание. Здесь нет места для честности. Да и какая же в этом честность, выходить на арену с неравным тебе по силе противником, заранее обрекая себя на поражение?

Надо будет подкараулить Степана, когда он будет один, не дожидаясь того момента, когда он сам его отыщет, и прикончить ублюдка первым! Ивану нужно было оружие. Огнестрельное достать было сложно. Сойдёт и обычный нож. Если напасть со спины и ударить в горло, то всё будет кончено очень быстро… Иван заволновался. Замысел оформился. Осталось его осуществить. Решимость его была крепка. И он наконец-то узнает, что это такое – убивать! После этого больше никто не посмеет называть его ничтожеством, потому что будет знать, что может за это горько поплатиться!

До выхода Степана из спецприёмника оставалось ещё время, и сейчас Ивану нужно было успокоиться. Ему нужно было переключиться. С трудом он заставил себя это сделать. Он бесцельно шлялся по городу часами, прежде чем смог сконцентрироваться на более насущных делах.

В одном из журнальных киосков внимание его зацепил громкий заголовок на первой странице газеты, выставленной на витрине: «Дерзкое ограбление музея!». Он купил ее и с интересом начал читать следовавшую за заголовком короткую статью:

«Вчера вечером неизвестный проник в музей Тёмных Времён, оглушил охранника и совершил кражу ценного манускрипта. Вор действовал нагло и сумел скрыться, совершив прыжок с крыши центрального корпуса и воспользовавшись неопознанным летательным аппаратом. Пропавший манускрипт – рукопись XV века, написанная неким Азизом аль-Джассани, переданная центральной библиотекой Самарканда в музей ещё в 1980 году для исследования и никогда не выставлявшаяся в его экспозиции. Согласно письменным источникам музея, она представляла собой длинное зашифрованное послание, которое никто не мог прочесть. Выдающийся советский историк-востоковед Лев Фёдорович Калужский предпринимал попытки по дешифровке рукописи ещё в начале 80-х годов прошлого столетия, но, по собственному признанию в своих мемуарах, потерпел неудачу после нескольких лет тщетных усилий.

“История, – писал он, – даёт нам многочисленные примеры шифрования посланий в древние и более поздние времена, начиная с сигнальных костров, которыми войскам давали команды о наступлении, и заканчивая широко известным шифром Цезаря, состоявшим в простой методике по смещению всех букв в шифруемом послании на одинаковое количество позиций в алфавите. Зная количество знаков, на которое смещались буквы, можно было легко взломать шифр, поэтому позднее появились более изощрённые методы шифрования, в частности кодовые слова, ставшие первыми ключами шифров. При наличии кодового слова все знаки в зашифрованном послании делились на группы, равные количеству букв в кодовом слове. Затем каждая первая буква в каждой группе смещалась на количество знаков, равное количеству знаков, на которое была смещена первая буква в кодовом слове относительно начала или конца алфавита…”».

У Ивана разболелась голова от прочитанного. Он надеялся почитать побольше о самом себе, о том, какой он крутой, а тут шла какая-то нудятина, разглагольствования очкарика, несущего бред, который нормальный человек и понять-то не может! Тем не менее он заставил себя читать дальше, так как это могло пролить свет на тёмные делишки Михаила.

«…Далее каждая вторая буква в каждой группе смещалась на количество знаков, равное количеству знаков, на которое была смещена уже вторая буква в кодовом слове относительно начала или конца алфавита, и так далее. Имея в распоряжении кодовое слово, можно было снять шифр. Но, даже и не располагая им, можно было вычислить закономерности в смещениях между знаками относительно алфавита при должном старании. Поэтому по-настоящему надёжным в криптографии считается только такой ключ, длина которого равна длине самого послания, что обеспечивает уникальное смещение каждого знака относительно алфавита и позволяет избежать повторяющихся узоров в смещении, из которых можно вывести закономерности для потенциальных взломщиков…»

«Гнида!» – выругался Иван. Этим титулом он наградил Льва Фёдоровича Калужского, который своими неудобоваримыми записями причинял ему интеллектуальные страдания.

«“…Работа под заголовком “Дорога к Дому” как раз представляет из себя шифр с равным ему по длине ключом, что делает его взлом невозможным в настоящий момент. Интересен рисунок на первой странице: он изображает голову уродливого демона, под которой располагаются цифра “тысяча” и два алгебраических выражения. Первое содержит символ луны, за которым следуют знак процента, цифра “два”, знак равенства и цифра “ноль”. Завершают череду символов стрелка и ещё одно изображение луны. Второе выражение также начинается с луны, знака процента и цифры “два”, но затем идёт знак неравенства, а за ним цифра “ноль”. Заканчивается всё стрелкой и изображением водяных часов. Усилия, затраченные на сокрытие содержащихся в работе сведений, потрясают! Должно быть, они имели чрезвычайную важность, раз их конфиденциальность была продумана столь основательно. Но кому они могли предназначаться? К сожалению, мы не знаем этого, как не знаем ничего и об авторе манускрипта. Лишь содержащиеся в манускрипте схемы дают нам намёк о примерной тематике работы: изощрённые линии и чертежи касаются небесных светил. Вероятно, перед нами труд по астрономии, возможно, включающий в себя открытия революционные по меркам эпохи, в которую он был написан. Мне как учёному-исследователю остаётся только уповать на настойчивость грядущих поколений в непрестанных поисках истины. Я верю, что однажды нам откроется тайна “Дороги к Дому”!”

Лев Фёдорович Калужский скончался в 1991 году. Его смерть ознаменовала начало непростого периода в истории нашей страны, и, к сожалению, с того времени никто больше не возобновлял работу над дешифровкой рукописи – ценного свидетельства давно минувшей эпохи. Работа средневекового астронома хранилась в архиве музея, всеми забытая до вчерашнего дня.

Редакция верит в усердие наших правоохранительных органов и выражает надежду на то, что ценный исторический документ будет возвращён на своё законное место для передачи будущим поколениям. Генеральный прокурор уже сообщил средствам массовой информации о возбуждении уголовных дел против руководства и персонала музея за преступную халатность, повлёкшую за собой утрату объекта исторического наследия. В ходе проверки были выявлены многочисленные нарушения в части мер по обеспечению сохранности музейных экспонатов и безопасности внутренних помещений. Прокурор заверил журналистов в том, что будет требовать самого жёсткого наказания для сотрудников музея. Редакция присоединяется к его требованиям и не сомневается в том, что наше правосудие прислушается к ним и вынесет справедливый приговор!