Текст книги "Михалыч (СИ)"

Автор книги: htv

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

У меня нет выхода. Я должен попробовать разогнать автобус, направив его в дерево. Удар, возможно повредит хотя бы один гравитон, и я смогу выбраться, чтобы спасти её. Осознаю всю опасность этой затеи, на которую потребуется собрать остаток моих сил, но Юля должна жить!

… Я сделал всё, что мог, но они оказались сильнее. Вокруг пламя. Мне очень жарко и больно.Но это не конец. Я ухожу далеко, за радугу. Там я постараюсь найти отца, вместе мы придумаем способ остановить Биотех и TESLу. Юля, если у тебя получится однажды вырваться из «Чайки», и ты найдёшь мою бабочку, прочитав это послание, я бы хотел, чтобы ты продолжила дело хранителей. Ты совсем взрослая, знаешь и умеешь всё, чему я тебя учил. «Совёнок» не должен остаться без пионеров, а дорога – без путешественников. Последняя моя мысль о тебе. Знай, что ты для меня – самое дорогое существо. Не позволь людям погубить наш мир… Михалыч замолчал. – Больше ничего? – шёпотом спросила Юля. – К сожалению… Нэка сидела с закрытыми глазами, прислонившись к искорёженным останкам автобуса. Солнце уже золотило её ушки. Она делала вид, что ей больно смотреть на свет, и потому она плачет. Но на самом деле каждый прекрасно понимал почему из её глаз капали слёзы. – Послушай, Юля, – наконец заговорила Виола, – каждый из нас потерял близкого человека, и каждый чувствовалболь этойутраты. Как видишь, я не виновна в смерти Валькота. Он пожертвовал собой, чтоб спасти тебя. Мы все совершали глупости при жизни. Выяснять отношения сейчас уже не имеет смысла. Я знала, что встречусь с тобой однажды. В твоём мире твои правила, но я тебя не боюсь. Поступай со мной так, как считаешь нужным, но помни – у меня была возможность всадить скальпельв твоё сердце на операционном столе. Но когда я поняла, что у Мишик тебе чувства, ради него я остановилась, и да, если хочешь, то пожертвовала собой. Теперь я скажу тебе то, что никогда никому не говорила. Ты убила в Москве двух самых близких мне людей. Замёрзший на скамейке парень был моим сыном, а дядечка, которому ты перерезала горло, – мужем, потерявшим вначале меня, а затем сына и лишившимся смысла жизни. Я даже не могла с ними попрощаться, историю их смерти я узнала из полицейских архивов, когда выбралась из «Совёнка» и пришла в себя. Ты убила их подло, когда я находилась в коме, и не могла тебе помешать. Теперь ты знаешь ответ на свой вопрос, почему я ненавидела тебя, продолжая преследовать даже после закрытия проекта. Ты называешь меня бесчеловечным куском мяса, но что умеешь сама? Кого сделала счастливым? Кому родила ребёнка? Какие открытия совершила? Вылечила ли хоть одного человека? Всё, что ты умеешь, это отнимать чужие жизни, мучительно убивая тех, кто тебя любит. Что тебе сделал несчастный, потерявший надежду на любовь, сторож пионерлагеря? Если бы не ты, он бы не стоял сейчас на асфальтовой дороге. И Валькота не спасла, и Михалыча погубила! Глупая, бесполезная кошка, геномодифицированный организм!А сейчас я тебе напомню, что ты связана клятвой хранителей, которая обязывает отвести путешественника туда, куда он пожелает. Виола гордо расправила плечи, и горой возвышалась над съежившейся фигуркой Юли, плечи которой содрогались от всхлипываний. В итоге было не понятно кто же из них победитель, а кто побеждённый. Наконец, Нэка подняла заплаканные глаза: – Мне… мне нужно побыть одной. Днём по дороге не могу вести. Свет. Вечером решу. Прежде чем Михалыч успел что-то возразить, она в два прыжка скрылась за деревьями, оставив сторожа и доктора наедине. – Решит она... – пробормотала вслед Виола, – хранители не решают. Решаем мы, путешественники. Церновна присела у обочины и внимательно посмотрела на Михалыча: – Всё слышал? Ты, наверное, думаешь, что я монстр, что моим желанием является истребить Нэк, разрушив их мир? Михалыч молчал. Затем отрешённо произнёс: – Я ничего не думаю, слишком устал. Я не знаю, возможно ли прекратить вашу войну? Нэки имеют право жить своей жизнью в своём мире. – И убивать кого вздумается в нашем? Да, мой сын был обречён, но операция могла дать ему шанс! А кошка его прикончила! – Виола, я спрашивал у Юли о нём. Она сказала, что он в «Совёнке», и она никого не убивала. Возможно, отведя в «Совёнок», она пыталась его спасти?

Доктор на минуту задумалась:

– Понимаешь, Миша, Нэки не говорят слово «умер». Они говорят «отправился в путешествие». Они немного не так видят мир, как мы с тобой. Да, он был в «Совёнке», но тело на скамейке нашли безжизненным и холодным. И его… – Виола запнулась, проглотив слезу, – его похоронили. Он умер в Москве. Именно умер, а не уехал на автобусе в путешествие, не отправился в Крым или в лес за грибами. Я не могу прикоснуться к нему, погладить по голове, рассказать сказку на ночь, приготовить завтрак. В нашем мире он мёртв. Ему и Анатолию на кладбище стоит памятник, как и тысячам других людей. Впрочем, Миша, мы теперь тоже мертвы. Как в той истории? И жили они счастливо, и умерли в один день? Ну практически в один. Не жалеешь, что меня встретил? Или изобьёшь, как в гараже, за все мои грехи? Ты ведь меня полюбил, не зная ужасов моей работы в Биотехе. Теперь у тебя есть полное право послать меня и жить со своей кошкой.

Внутри Михалыча бушевала настоящая буря подобная той, что он испытал в библиотеке. Разумом он понимал, что Виола совершала какие-то ужасные эксперименты, за которые её будут судить Нэки, но сердце по-прежнему рвалось к ней. Перед ним была всё та же Анжела. Как сказала Аня, решай не разумом, а сердцем. Михалыч привлёк девушку к себе и поцеловал.

– Так я и думала, – улыбнулась Виола, ответив на поцелуй, – значит, ты был в библиотеке?

– Был. – А что дальше, за библиотекой? – Какой-то корабль приходит, который неизвестно куда отправляется и увозит тебя с причала. – Как же получилось, что ты снова на дороге? – Воспользовался дыркой в законодательстве, – Михалыч попытался улыбнуться, но вышло натянуто. – В рамках проекта я изучала мир Нэк, насколько могла. Я представляла дорогу, висящую где-то в космической пустоте в клубах тумана. А здесь – красиво. Лес, поют птицы, светит солнце. Совсем как у нас. – Ты ещё библиотеку не видела со светящимися бабочками!

Виола опустилась на траву рядом с дорогой, затем легла на спину и запрокинула голову, рассматривая набежавшие на небесную синь лёгкие облачка. Сорвав травинку, принялась её жевать.

– Странно, трава имеет вкус. Цветы пахнут. Ветер дует. Птицы поют. Ты ведь тоже слышишь? Как думаешь, что после смерти вызывает в нас эти видения? Ведь наши тела в «Чайке» наверняка уже обнаружили. А может быть ещё нет. Вдруг Нэка права, и мы не умираем?

– Анжела, выходит, тоже не умерла?

– Нет, конечно… Я ведь здесь, с тобой…

– Виола, прекрати…

– А кто я на самом деле? Ведь я теперь не знаю. Как ты сказал у медпункта, «спроси у своего сердца»? Что оно тебе подсказывает? И что отвечает моё… А точнее её… Так что, если назовёшь меня Анжелой – я совершенно не обижусь. Выходит, во мне две целых жизни. Ещё 7, и я стану кошкой.Впрочем, какая теперь разница… Мне даже плевать на Юлю. Делай с ней что хочешь… Хочешь – люби, хочешь – трахай. Мне сейчас так легко! Только бы лежать и лежать в этой траве…А главное – спать больше не хочется! Теперь я понимаю тех, кто готов отдать TESLе все свои деньги за то, чтобы побывать в этом мире.

Михалыч почему-то улыбнулся и вспомнил, как у него перестала болеть спина, и как бежал по дороге, чувствуя себя 17-ти летним парнишкой. Он присел рядом и игриво толкнул Виолу в бок.

– Насиловать будешь? – сквозь смех сказала она, – даже после смерти?

– В этот раз буду! – Михалыч, прижал Виолу к траве, но та в ужасе закричала:

– Миша, что с тобой? – А что? Ты против? Тогда нам будет ещё интереснее! – Я вижу сквозь тебя солнце! Сперва Михалыч ничего не заметил, но, когда поднял руку к небу, обнаружил странный эффект, будто солнечные лучи насквозь проходят через кожу. В этом мире он, конечно, ничему не удивлялся, и решив, что снова видит очередную галлюцинацию, неловко улыбнулся. – Я бы на твоём месте не улыбалась. Сколько дней ты здесь? Сколько провёл в библиотеке? – Три в библиотеке, ночь в дороге. И ещё ночь отношения выясняли. – Вот же кошка драная! А ещё хранитель! – Виола резко вскочила, – идём! – Куда? – Всё равно куда! В лагерь, в город… Куда она там ещё предлагала… Идём без неё… Она ведь знает, что больше трёх дней люди не могут здесь находиться… Почему ты не уплыл на корабле? – Я должен был ей рассказать про Валькота. – … а затем превратиться в Тень… – Ты о чём? – Послушай, не задавай вопросов… Ты поминал когда-нибудь умерших? На третий, девятый и сороковой день? Впрочем, Виола и не ждала ответа. Схватив Михалыча за руку, она поволокла его по дороге… – И где же твой хранитель? Твоя ненаглядная Юлечка? Она использовала тебя, чтобы узнать информацию о своём коте. А дальше – ты её не интересуешь… Она же знает, что бывает с теми, кто не уплыл на корабле... – Виола, подожди, куда мы идём? – А ты куда выбрал? – Я уже третий раз выбираю… Пусть на этот раз будет в лагерь… Михалыч вдруг понял, что идти ему становится всё труднее. Палящее солнце начало жечь своим жаром, пение птиц превратилось в чудовищный гул, начала болеть голова. Он почти не слышал слов Виолы, которая вела его под руку по дороге. Он не знал, сколько они прошли. Минуту или час. К горлу подступала тошнота. Доктор, обливаясь потом, уже практически тащила Михалыча на себе, он с трудом переставлял ноги. – Миша, держись. Ещё немного осталось. К чёрту этих хранителей, сами найдём дорогу! – подбадривала врач. – Не… не найдёте, – послышался позади знакомый голос, – я.. я помогу… Юля стояла с завязанными глазами, сжав от боли свои маленькие кулачки. В уголках глаз блестели не то слёзы, не то кровь, капельки которой падали на потрёпанное летнее платьице. Виола обернулась: – Мне кажется, тебе самой нужна помощь. – Я… не волнуйтесь за меня… я... сильная… я… привыкла к боли в лаборатории… Поведу. Я… хранитель! Виола стыдливо опустила взгляд: – Он выбрал лагерь, но сейчас вряд ли нас слышит и ответит. – Ня. Юля подхватила Михалыча под вторую руку и неуверенно сделала несколько сот шагов. Она ничего не видела. – Солнце как высоко? – Скоро зайдёт за лес. Тебе станет легче. Странный здесь день. Будто час. – Не ня. Не успеем. Ему плохо. – Всё из-за тебя! Ты ведь знала! Он вот-вот станет Тенью! Это хуже, чем просто убить! Что ты за существо такое мерзкое! – Юля плохой хранитель. Я… я хотела с ним побыть до рассвета… Я… я исправлю… Нужен автобус. Но автобус сгорел!

TESLA

– не ня! Виола вдруг остановилась. – Автобус – будет! – Ня? – Я знаю, где взять автобус! Мне нужно в «Чайку»! – Тебе – не… невозможно. Но… Я могу в лагерь. – Ты же ослепла! – Я… я слышу хорошо… и запахи… могу идти… – Тогда слушай внимательно. Судьба Миши в твоих руках. Шанс один из ста, но он есть! Аккуратно уложив Михалыча на траву, Виола принялась что-то возбуждённо объяснять Юле. * * * Солнце почти касалось горизонта, и верхушки сосен отбрасывали длинные тени на асфальтовую дорогу. Виола, обняв бесчувственного Михалыча, сидела с ним, прислонившись к стволу поваленного дерева, и напряжённо всматривалась вдаль. «Если Нэка его действительно любит, то вернётся… Или… Она вернётся в клетку Биотеха», – думала врач. Однако именно теперь ей меньше всего хотелось, чтобы Юлю поймали. Огненный диск бросил прощальный луч на золотистое облачко и скрылся за горизонтом. Михалыч почти не дышал. Сквозь его тело уже можно было отчётливо различить стволы деревьев Потустороннего леса. Глаза покраснели, ногти удлинились. По записям Глеба Валерьяновича Виола знала, что случиться в ближайшие несколько часов. И тогда ей придётся покинуть Михалыча. Теперь уже навсегда. Сторож застонал. Впрочем, его стон отдалённо напоминал вой волка. – Тише, тише, любимый… Я верю, что у Юли всё получится. Я не хочу тебя терять. Взошедшая луна осветила призрачным светом дорогу. Там, позади нескончаемого поля, замерцали огоньки города. Так далеко. Даже если идти всю ночь, нет никаких шансов успеть. Но Михалыч выбрал лагерь. Видимо, дорога к нему ведёт в обратном направлении, однако, Виоле казалось, что она топчется на том же самом месте с момента, как отправилась в путь. Так уже однажды было, в «Совёнке». Может быть, действительно, только хранители могут по ней ходить? И вдруг, разрезая темноту, из ниоткуда выпрыгнул серебристый грузовик с надписью

TESLA

. Он разорвал ночь светом ярких фар, чуть не зацепив Виолу, затем сделал крутой вираж, и заскрипел шинами по дороге. Вылетел на обочину, и оставляя глубокий след в траве, сбил два молодых деревца, после чего окончательно остановился. Прожектор, направленный на Виолу, ослепил её, и она некоторое время не могла понять, кто появился в проёме открытой двери. Силуэты доктор узнала, скорее по голосам. Они принадлежали Семёну Михайловичу и Славе. Но Юля была уже рядом. Нэка помогла погрузить сторожа в грузовик. Директор холодно, но с долей волнения произнёс: – Виолетта Церновна, у вас кажется есть работа в медицинском отсеке. Кого только не возвращал к жизни этот чудесный медблок! И Славю, и Аню – первую пионерку «Чайки», спасённую из Чернобыля, и саму Виолетту Церновну. Впрочем, насколько уместно выражение «возвращал к жизни» – сложно сказать. Жизнь, смерть, миры, сны, время, иллюзия и реальность сплелись в чудовищный клубок, в котором не разобрался бы самый искусный хранитель. Юля вовсе не считала себя искусным хранителем, но она была предана тому человеку, который однажды отдал ей свой сон, а затем и сердце, поняв, что Нэки – нечто большее, чем обычный биоматериал. Кошкодевушка держала Михалыча за руку, и в ответ на благодарный взгляд Виолы, готовившей раствор, чтобы промыть ей глаза, лишь спросила: – С ним всё будет ня? Я… я успела? – Успела, успела… – Жаль, я ничего не вижу, но чувствую его тепло и дыхание. Оно стало ровнее. В разговор вмешался Семён Михайлович, который всё это время стоял в проёме двери: – Гравитон включён. Он изолирует нас от асфальтовой дороги. Внутри лаборатории не действуют законы мира Нэк, следовательно, Михаил Александрович скоро полностью восстановит свой образ, но, к сожалению, не тело. Славя подняла удивлённо глаза: – Мы разговариваем с призраками? Это те ребята, которых мы похоронили? – Дорогая, я не готов ответить на твой вопрос. Виолетта Церновна, как и Михаил Александрович, погибла в «Чайке». Но теория товарища Генды допускает, что человек, умирая в одном канале, начинает свою жизнь в другом. – Люди не умирают, – вмешалась Юля, – они просто идут по асфальтовой дороге… – Помолчи уж, – незлобно прервала Виола, – своей смертью я обязана тебе, впрочем, как и новой жизнью, и встречей с Мишаней. Только скажи честно что будет с ним, если он покинет грузовик? – Ай, -вскрикнула Юля. Виола зафиксировала повязку на её глазах:

– Терпи и отвечай. Скоро тебе станет легче. Возможно, со временем, к тебе вернётся зрение. Ты впервые пожертвовала чем-то для любимого человека. Скоро ты поймёшь, что значит быть настоящим хранителем.

Нэка опустила ушки:

– Он больше трёх дней здесь. Тень. Опасно. Не ня.

– А грузовик сможет отвезти его в лагерь?

– Сможет. Но и в лагере не ня. Валькот нашёл бы ответ. Но он за радугой.

– Это где?

Нэка неопределённо махнула рукой в пустоту и погрустнела:

– Туда автобусы не ходят. Даже хранители не могут.

– Семён?

– Не знаю, Виола, TESLAне располагает такими данными.

– Место, куда отвозит корабль?

– Даже Аня не знает. Возможно.

– В таком случае, я ведь ещё не сделала выбор, и ты, Юля, по-прежнему мой хранитель, следовательно, обязана отвести туда, куда попрошу.

– Да, это так.

Виола на несколько минут задумалась, затем наклонилась и поцеловала в губы спящего Михалыча. Его щёки порозовели, бессознательное состояние сменилось сном.

– Тогда веди меня в библиотеку!

– Как вам будет угодно, Виолетта Церновна… Зрение – не помеха. Я… я и с завязанными глазами могу.

– Однажды я вернусь, пионэр! – эти слова были обращены уже к Семёну, – открывай нам выход…

– Виолетта Церновна, вы ничего не хотите мне объяснить?

– Нет, – просто ответила она, – вы ведь забыли взять объяснение у одной светловолосой девушки по имени Анжела и её мужа, вашего верного сторожа по прозвищу Михалыч. Проект Биотех-дзайбацу объявляется закрытым. Моё почтение и пламенный привет Глебу Валерьяновичу. Пойдём, Юля. Нам пора в дорогу. Я буду твоими глазами. Какой выбираешь для пересадки? Красный или фиолетовый?

С этими словами Виола самостоятельно нажала кнопку открытия двери грузовика. Гравитон автоматически выключился, открывая проход в барьере. Семён хотел ей помешать, но Славя остановила его. – Пусть идёт своей дорогой. Однажды она вернётся. А ты помни, что обещал этой Нэке. – Да. Я временно замораживаю проект TESLAдо того момента, когда мы сможем с уверенностью сказать, что своими действиями не наносим вред ни людям ни Нэкам. Нужны дополнительные исследования и эксперименты. Но позже. Мы со Славей решили взять отпуск и провести лето в «Совёнке». К сожалению, я вынужден закрыть «Чайку» на один сезон. Но через год лагерь снова откроется. Обещаю. * * * У ворот «Совёнка» остановился красно-белый Икарус с табличкой на стекле «Маршрут 410». Из него вышла молодая пара – девушка с заплетёнными в две косы светлыми волосами и её муж, директор пионерского лагеря «Чайка». На какое-то время они остановились в замешательстве перед входом. – Семён, а помнишь… – начала девушка, но директор перебил её. – Да, как в первый день… Будто вчера было… Те же самые ворота, и вывеска. Мне даже не по себе, волнуюсь… – Смотри, и статуи пионеров на месте. Неужели нас выйдет встречать вожатая? Ой, а куда нас поселят? В один домик или в разные? – Конечно в разные! Мы же пионеры. Впрочем, возможно, сделают исключение, – Семён многозначительно подмигнул, – как думаешь, здесь ещё сохранилось озеро, где ты купалась той ночью? – Ой, прекрати. Об одном только и думаешь! – засмеялась Славя. – Точнее, об одной… о тебе… Из окна выглянул водитель: – Ярослава Сергеевна, Семён Михайлович, удачного вам отдыха! Заеду через недельку, привезу новую смену подрастающего поколения! Вы здесь точно на всё лето решили остаться? – Да, Миш, отдохнуть хочу от всего. Грузовик в полном твоём распоряжении. Ты прекрасный водитель! – А то! Зря что ли баранку в такси крутил?!Профессионализм не пропьёшь! Ну, бывайте тогда… ЮЛИЯ, координаты асфальтовая дорога, поворот на библиотеку. – Уточните канал, – послышался мелодичный голос искусственного интеллекта

TESLA

. – Будто сама не знаешь… N! – Вы водитель, вы обязаны указать точную координату для перемещения. – Какая ж ты нудная, и почему тебя ЮЛИЕЙ назвали? Ничего общего с моей Нэкой! Михалыч закрыл дверь, и наблюдая некоторое время в зеркало за взявшейся за руки у ворот парой, нажал на педаль, переключил передачу. Конечно, же всё было автоматизировано, но бывший таксист предпочитал чувствовать машину. Через несколько минут «Совёнок» остался позади. – ЮЛИЯ, можно отключить проекцию автобуса. – Принято. 410-тый превратился в знакомый серебристый грузовик с надписью TESLAи исчез, нырнув в канал N. Так пока что решили обозначать мир асфальтовой дороги. Гравитон включился автоматически, окружив машину защитным полем. У поворота уже ждала девушка в коротком, слегка обтрёпанном, летнем платьице. Ветер растрепал её светло-каштановые волосы, собранные спереди в небольшую косичку. На глазах у неё была повязка. – Ня!!! – радостно помахала она рукой, услышав шум мотора. Михалыч затормозил и открыл дверь. Нэка забежала внутрь. – Отвёз? – Да, на всё лето… – Значит, автобус теперь наш? – До осени наш, Няш… И мы возим на нём пионеров в «Совёнок» раз в неделю. Уж если я не могу отсюда выйти… – Миш, я каждый день спрашиваю Аню, не вернулся ли кто на корабле, но похоже, он ходит только в одну сторону. Ни Валькота, ни Виолы, ни товарища Генды нет. Однажды я придумаю, как тебя вытащить из автобуса. – А может, и не надо меня вытаскивать, мне и здесь хорошо, на месте водителя. Особенно, когда ты рядом! Мы ведь сделали всё, о чём просил Валькот. Михалыч поцеловал Юлю. – Ня! Значит, ты новый водитель 410-го! – Так и знал, что даже в загробном мире буду работать! – В каком мире? – Не обращай внимания… Но Юля и не обращала. Она уже скинула своё платьице и крепко обнимала бывшего сторожа пионерлагеря «Чайка». * * * Михалыч закончил свой рассказ. Конечно же, он рассказал не всё, а только то, что можно было знать детям. Пионеры младшего отряда сидели, не шевелясь, открыв рты от удивления. И даже Ярослава Сергеевна одобрительно улыбалась, погрузившисьв какие-то далёкие картины своей жизни. – Дядь сторож, неужели это всё правда? И Юля действительно существует? – спросила темноволосая девочка. – А Валькот? Разве бывают люди, которые выглядят как коты? Их только в китайских мультиках рисуют... – В японских! – гневно перебила девочка. -Комуро, Молниев, пионерам не подобает сомневаться в словах старших! – строго прервала их вожатая, впрочем, тут же смягчилась, – вы же понимаете, что это не просто сказка, а легенда нашего лагеря. Верить в неё или нет, подскажет только ваше сердце. – Но раз вы здесь, значит, выбрались из грузовика? – И встретились с Виолой? – И Валькотом? – Так вы умерли или нет? – А товарища Генду вы встретили? – А где грузовик сейчас? – И Юля? – К ней вернулось зрение? Дети всполошились, каждый наперебой задавал вопросы. С большим трудом вожатой удалось их успокоить: – Это уже совершенно другие истории. А сейчас отбой! Поблагодарите товарища сторожа за интересный вечер. Пионеры зашумели и заспешили к выходу из сторожки, дружно протянув “спаси-ии-бо”. Михалыч лишь улыбнулся и кивнул в ответ, бросив взгляд в угол за кушеткой, где когда-то давно, зимой, он пряталзапасы – ящик “Столичной”. Оттуда из темноты одобрительно блеснула пара жёлто-зелёных глаз.