Текст книги "Михалыч (СИ)"

Автор книги: htv

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

TESLA

– надпись на грузовике Семёна Михайловича. Это как-то связано с твоим рассказом? – Более чем связано. Именно поэтому я бы предпочла с ним не встречаться. Виола вдруг придвинулась ближе и, глядя снизу вверх фиолетовым глазом, произнесла: – Не говори ему обо мне. Всё будет только хуже. И журнал с записями уничтожь. – Это же должностное преступление. За такое штраф положен. – Эх Миш, если бы дело было только в штрафе, я готова была бы тысячу раз его заплатить, но всё гораздо сложнее. – Ты говорила, были ещё жертвы. – Да. В том же парке через несколько дней нашли мужчину средних лет. У него было разрезано горло и похищен бумажник. Порезы на шее напоминали след от когтей какого-то зверя. Сперва полиция решила, что на мужчину напали дикие собаки или какое-то животное, но собаки не похищают бумажники. – Может, у него не было никакого бумажника? Или это действительно был зверь? – В московском парке? Кто? А бумажник был, его нашли на следующий день. Документы не забрали, а деньги исчезли. Но удивительное совпадение – на его лице застыла та же улыбка, что и у парня. – Хочешь сказать, его тоже Нэки переместили в «Совёнок»? Или просто бомжи подрезали по-пяьни? Послушай, у меня голова чугунная, мне сейчас не до детективных историй. Я ничего не соображаю. Прошлую ночь не спал, давай выспимся хотя бы в эту, а утром поговорим обо всех московских приключениях. – Я бы и сама рада заснуть, да не получится у нас ничего, Миш. Я же тебе говорила. – Говорила, не говорила... утром разберёмся. Спокойной ночи. Михалыч осторожно отодвинул Виолу, встал, погасил свет и лёг на кушетку. Комната озарялась лишь дрожащими отблесками танцующего в печи пламени. Сладко потянулся и закрыл глаза, ожидая сна. Но не тут-то было! Его охватило то же самое состояние, что и вчера. Заснуть он не мог. Голова начала болеть, в веки кололо, к горлу подступила тошнота. – Да что же это происходит? Виола, у тебя осталось снотворное? – Оно не поможет, скорее навредит. Пока Нэка не вернёт тебе сон, ни медицина, ни наука не поможет. – Да это просто издевательство какое-то! Завтра рабочий день. Мне нужно восстановить электрический кабель, застеклить разбитое окно и сделать ещё множество дел. Я не могу не спать вторую ночь! – Теперь ты понимаешь, что она нас убивает, даже не находясь рядом? – И ты ничего не можешь с этим сделать? Ты же доктор! – А «тыжпрограмист»! – огрызнуласьВиола. – Что же нам делать теперь? – Держаться, сколько сможем. Известно, что человек без особых последствий может не спать 36 часов. Затем начнут отмирать клетки мозга, ещё через сутки начнут отмирать сами нейроны, после чего нервная система станет разрушаться. На четвёртые сутки ты почувствуешь, что умираешь. Есть даже пытка такая, когда человека лишают сна. С момента, когда мы последний раз спали, прошло... 38 часов.Сейчас час ночи, суббота. В какое время в воскресенье обычно приезжает Семён? – Часов в 10-11, но может и к обеду. А бывает, что совсем не приезжает. – Если не приедет, считай, что мы с тобой вместе уже идём по асфальтовой дороге. Нам нужно продержаться ещё столько же. Реабилитация займёт некоторое время, но мы выживем. – Чем же может помочь Семён Михайлович? – В его грузовике есть необходимое оборудование. С его помощью он сможет отправить нас в сон, а затем вывезти из лагеря. – Я всё же предлагаю найти эту Нэку – пусть объяснит, зачем она так поступает и вернёт сны. – Не так всё просто, Миша, но ты мне всё равно не веришь. Виола встала с пола и легла рядом с Михалычем, укрывшись одеялом. – Подвинься. Так будет теплее. Она положила голову на грудь Михалыча, и тот инстинктивно погладил её по растрепавшимся чёрным волосам. Что-то давно забытое вновь шевельнулось на донышке сердца. То, что казалось уже не проснётся никогда. – Расскажи о своём сне, который ты отдал Нэке. Михалыч засмущался, но неловко начал: – Это была Анжела, моя жена. Она погибла. – Девушка со светлыми волосами? – Откуда ты знаешь? Ты её видела? – Не знаю. Мне почему-то кажется знакомой её имя, и я очень ясно представляю, как она выглядит. Но мы никогда не встречались. Ты любил её? – Да. Мы были очень близки. В тот деньвместе возвращались из Севастополя домой, в Ялту. Ты бывала в Крыму? Виола отрицательно покачала головой и прижалась ещё сильнее к Михалычу, слушая его рассказ. – Там тепло и красиво. Съезди как-нибудь. Я ведь не всю жизнь был охранником, когда-то работал в очень перспективной IT-компании начальником отдела. У меня был выходной, но позвонили из Севастопольского морского порта. Там важное навигационное оборудование, от работы которого, возможно, зависят жизни людей. Что-то случилось с сервером, и я вынужден был ехать. Но перед этим… – Мы занялись любовью. – Что ты сказала? – Я что-то сказала? Прости, плохо себя контролирую, это от бессонницы.

– Анжела уговорила взять её с собой. Я подумал, почему бы нет, она ведьхотела научиться работать с сервером. Работали много, восстанавливали данные до полуночи. Только работал, в основном, я, а она ушла купаться на море. Ночью выехали в Ялту. Трасса была практически пуста. Анжела сидела рядом. За Ласпинским туннелем начинается длинный плавный поворот, я сбросил скорость. И вдруг вижу перед собой фары автобуса. Не понимаю, как я его мог не заметить! Готов поклясться, что его минуту назад не было. То ли из-за поворота выехал, то ли не пойму откуда. Я хоть и уставший был, но не слепой! Даже на тормоз нажать не успел, автобус вылетел на встречку, мы шли лоб в лоб. Потом удар, а дальше как в замедленном кино... меня каким-то чудом выбросило на дорогу. Вокруг разлетаются осколки стекла, кто-то кричит... Последнее что помнил перед тем, как потерять сознание – табличка с надписью “Маршрут 410”...

Виола подскочила на кровати. – Погоди... Ты ничего не перепутал? Что ещё было написано на табличке? – Ничего. Только “Маршрут 410”. Эту табличку я буду помнить до конца жизни. У нас нет таких маршрутов. Может быть из Москвы откуда-то? Девушка села, охватив голову руками. – Не может быть! Ты столкнулся с 410-тым! – Ты хочешь сказать, что знаешьэтот автобус!? – Да. Это не совсем автобус. Это проекция. – В смысле проекция? – Подойди к Семёну Михайловичу и спроси “что такое автобус 410”? – Не понимаю тебя. При чём здесь Семён Михайлович? – Что было дальше? – вместо ответа настойчиво потребовала Виола. Видимо её разбирало не праздное любопытство, а она что-то знала об этой истории. – Дальше была боль. Я пришёл в себя в больнице. Анжелу похоронили без меня. Я даже не смог принять участие в церемонии. Потом были суды, разбирательства. Но самое интересное, что никто не видел никакого автобуса. Оказывается, я просто врезался в столб! Меня убедили, что автобус – это галлюцинация, вызванная травмой. Но я уверен, что он был!Я не мог просто заснуть за рулём! Почему никто не оказал ей помощь!? Почему я не успел затормозить? Почему... Виола обняла Михалыча: – Тише, тише... Прости, что вновь вернула тебя к воспоминаниям. Но могу сказать тебе лишь одно. Этот автобус действительно был, и ты не сумасшедший! – Если бы он был, должны остаться какие-то обломки. Но полиция утверждает, что ничего не нашла, кроме моего автомобиля, разбитого всмятку. Да и я сам, как выписался из больницы, не раз туда ездил. Там нет даже поворота, откуда он мог вылететь. – Потому что автобус не из-за поворота вылетел, а из альфы! – Что такое альфа? Опять про параллельный мир рассказывать начнёшь? – Не совсем.Мир один. Но в нём есть несколько слоёв, как пирог. Товарищ Генда предложил их помечать буквами: альфа, бета, гамма, дельта... Он уверен, что естьглубже, но мы до них пока не добрались. В каждом из слоёв одно и то же событие происходит по-разному. Чем ниже слой, тем оно страшнее, чем выше, тем менее разрушительно его воздействие. Так, например, мир в альфа-канале практически разрушен. Там сейчас война, радиация, монстры и чудовища. Мир, в котором мы сейчас, принадлежит слою гамма. Здесь тоже бывают войны и катастрофы, но вреда они наносят гораздо меньше. А в дельта более высокий уровень развития, войн и болезней совсем нет. – Товарищ Генда? Это тот, кому на площади памятник стоит? – Он самый. Который жил, жив и будет жить. Он открыл технологию, позволяющую перемещаться между слоями. Там-то мы впервые и встретили Нэк. Они благодаря своей природе, могут перемещаться куда угодно безо всяких технологий. – И при чём же здесь автобус? – Есть точки, где слои соприкасаются. Становятся тонкими. И можно перепрыгнуть из одного в другой, не используя оборудование или сверхспособности. Обычно, такие места называют “места силы” или “колодцы времени” или ещё как-то... – Да, на Ласпи находится так называемый “Храм Солнца” – место паломничества эзотериков! – Теперь тебе всё понятно? Случаетсятакое событие крайне редко, когда совпадает ряд факторов, и обычно не наносит вреда. Товарищ Генда после ухода передал управление технологией Семёну. Он его предупреждал не раз об опасности экспериментов и перемещений. – Выходит, что автобус принадлежал Семёну, и он виноват в этой катастрофе? – сжимая кулаки процедил Михалыч, – но куда же он делся? – Семён не мог предусмотреть столкновения, как и ЮЛИЯ – искусственный интеллект TESLы. Автобус, как ты его называешь, ехал из “Совёнка”. Аномалия Храма Солнца на несколько секунд вынырнулаего в гамма-реальность, где случилась катастрофа, и вновь перенесла обратно. Семён даже не успел остановиться, чтобы оказать вам помощь. Защитные поля сработали, и ехавшие внутри даже не заметили удара. Михалыч устало потёр лоб... – Есть легенда про летучий голландец, корабль-призрак, встреча с которым сулит смерть. А здесь какой-то летучий автобус получается? Откуда ты всё это знаешь? – Частично над этим работает Биотех-дзайбацу в рамках общего проекта

TESLA

, но мы не изучаем физику полей, а лишь существ, которых можно встретить во время перемещений. Конкретно я занимаюсь Нэками. Теорию миров знаю лишь в общих чертах. А об этом случае вычитала в записках Глеба Валерьяновича. Михалыч поморщился. – Да, но ваша наука не способна вернуть прошлое! Вернуть ту, которая мне так дорога! – Ты уверен, что она погибла? Ты же говоришь, что не видел тела. – Временами мне кажется, что она жива и говорит со мной, приходит в сны. Но ключ к разгадке знает только Нэка. – Ты недооцениваешь возможностей проекта

TESLA

. И моих личных... Внезапно Виола всем телом прижалась к Михалычу, и её жаркое дыхание буквально обожгло лицо уставшего сторожа. Она положила руки ему на плечи, игриво подмигнув уцелевшим фиолетовым глазом. Тот невольно отвёл глаза, стараясь не смотреть на последствия борьбы в гараже. – Как насчёт того, чтоб попросить друг у друга прощения? Её губы прильнули к губам Михалыча. Дрожь, пробуждая древний инстинкт, пробежала по телу. Измученный бессонницей мозг был не в силах ни думать, ни сопротивляться, а пальцы уже расстёгивали белый медицинский халатик... * * * Рассвет застал их вместе. Догоревшие в печи поленья остыли, но им было не холодно в объятиях друг друга. Если бы они могли спать, они спали, но это было невозможно. Михалычу казалось, что сегодня он умрёт, но в конце концов, сторож был счастлив, что последнюю ночь своей жизни провёл не один. То, что казалось, не случится уже никогда, случилось именно сегодня, и он улыбался, гладя растрепавшиеся по подушке волосы Виолы. Боль отступила, и призрак Анжелы больше не имел над ним власти. Возможно, она даже была счастлива где-то там, на небесах, от того, что Михалыч, наконец, перестал страдать. Ему вдруг показалось, что Виола, которую он сейчас обнимал, и есть Анжела. Что-то знакомое было в её движениях, голосе. И в том, как она делала это… Но свои видения сторож списывал на галлюцинации воспалённого мозга. Виола тоже улыбалась. Она была прекрасна несмотря на опухшее лицо. Впрочем, синяк несколько уменьшился и опухоль спала. Теперь оба её глаза сделались красными от бессонницы. Тело отказывалось вставать и куда-то идти. Но это были уже последствия начавшихся изменений нервной системы.

Она взглянула на часы.

– 46 часов 15 минут! Доброе утро! Кофе в постель не желаете? – Лучше в чашку! Виола засмеялась. – Каждый следующий час нам будет даваться всё сложнее и сложнее. Мы начнём срываться друг на друга, проявлять беспокойство и панику, могут появиться галлюцинации,станет пропадать память. Ты помнишь, как меня зовут? – Разве тебя зовут? Ты же сама приходишь к одиноким сторожам пионерских лагерей. – Раз шутить можешь, значит, до вечера доживёшь, – Виола игриво толкнула Михалыча к стене и встала с кровати, даже не думая одеваться. Для своих лет у неё было прекрасное тело и формы. То ли следила за собой, то ли принимала какие-то биодобавки, мало ли что у них там в лаборатории изучают? Порывшись в саквояже, она протянула Михалычу таблетки. – Держи, это немного поможет пережить сегодняшний день. Вторую таблетку она выпила сама и поёжилась возле остывшей печки. В комнате было уже достаточно прохладно. – Девушка мёрзнет тут, а человек-одеялко на кровати валяется – шутливо сказала она. Глаза Михалыча расширились. Не может быть! Она в точности повторила фразу Анжелы. Только она так называла сторожа, но об этом кроме них никто не знал. – Виола? Где и когда ты слышала эти слова? – Какие? – Почему ты меняназвала человек-одеялко? – Потому что только ты можешь меня укутать и согреть. Михалыч, пошатываясь, встал, напялил на себя брюки и куртку, а на Виолу набросил одеяло. – Простудишься! Жаль, что еды у нас не осталось. Даже консервов нет на завтрак. Придётся мужику идти на охоту! Может быть в столовой раздобуду что-нибудь съестное, оставшееся после смены. Виола улыбнулась и достала сновидец. – Погоди. Вначале посмотрим, где прячется тварь... Она включила прибор, что-то долго в нём щёлкала, наконец, со злостью захлопнула крышку. – Не могу засечь её датаграмму! Что-то мешает совсем рядом. Помехи какие-то или что другое. Единственное, могу сказать наверняка – она всё ещё в нашем мире, на дорогу не ушла. Подстрелила, значит, сучку как следует! – Успокойся! Мы её найдём или дождёмся Семёна. – Лучше бы с ней не встречаться, но как знаешь. Может быть, она с тобой и поговорит. Я больше не могу выдержать эту пытку бессонницей. Если что, у меня есть один препарат… – Мне не легче, но давай бороться до последнего. Осталась всего одна ночь до приезда Семёна. Он поцеловалдевушку ис трудом вышел на улицу. Освещение уже выключилось. В генераторе закончилось топливо, он заглох. Необходимо было заправить генератор и по возможности восстановить повреждённый кабель питания. Но была и другая цель – найти Юлю и спросить за что она их так мучает?Кто такой этот Валькот, за которого она мстит? Даже смерть сейчас казалась ему избавлением от того ужасного состояния, в котором он находился. Таблетка Виолы немного подействовала, и в голове прояснилось. Сторож даже почувствовал прилив сил. Михалыч прошёл к генератору, залил в бак бензин из второй канистры, но включать не стал. Топлива больше не было. “На случай если предстоящая ночь окажется не последней”, – подумал он и поёжился то ли от холода, то ли от мысли о том, что Семён может не приехать завтра. С надеждой посмотрел на мобильный телефон – сигнала нет. В отчаянии, он швырнул его в снег. Затем вспомнил, что говорила Виола про расстройство психического состояния, и попытался взять себя в руки. Электрический кабель от гаража уходил в сторону леса. Если он и был повреждён Юлей, то только там. Нужно было подумать, как преодолеть огромные сугробы. Однако, в успехе мероприятия Михалыч сомневался. Это ведь не лампочкувкрутить. Нужно лезть на столб, рискуя получить удар током и работать под напряжением. Сообщить в посёлок, чтобы отключили трансформатор, возможности не было. Оставался единственный шанс добраться туда по снегу и попросить помощи. Но сможет ли Виола пройти такое расстояние? Да и сам он выглядел не лучшим образом, то и дело спотыкаясь. Вслед за приливом сил навалилась жуткая слабость. Нужно было что-то делать, причём немедленно. На счету был каждый час. Только Нэка сможет расставить все «точки над и» в этой запутанной истории! Кровавый след вперемешку со следами босых ног уходил вслед за кабелем в сторону леса, но затем вдруг сворачивал к столовой.”Неужели она босиком по снегу ходит?”Михалыч достал отобранный у Виолы пистолет, проверил обойму. Осталось всего два патрона. “Подожди, ты что стрелять в неё решил? Ты же хотел ей помощь оказать”, – сказал он сам себе. “А если Юля нападёт?” – тут же возразил внутренний голос. “Человек она или нет, но она ранена, и я должен ей помочь”, – в итоге решил Михалыч, и отправился в медпункт, где хранились аптечки. Прихватив одну, он снова вернулся в гараж,где начинался кровавый след. “Пока я на улице, мне ничего не угрожает, Нэки плохо видят на свету, как говорит Виола. Но вот внутри полутёмного здания… Чёрт с ним, с топливом.” Михалыч запустил генератор, переключив линию подачи питания на столовую. “Свет даст мне определённое преимущество. Теперь можно идти на охоту за консервами и за Нэками!” – подбодрил он себя, но тут же плюнул. Шаг за шагом, идя по впечатавшимся в снег капелькам крови, сторож приближался к зданию столовой, прислушиваясь к каждому звуку. Но было тихо. Где-то пели птицы. Светило яркое солнце. День выдался хоть и морозный, но погожий. «Хороший день, чтобы умереть», – пронеслась мысль, но Михалыч её отогнал. Обойдя несколько раз корпус, сторож убедился, что окно разбито, и след босых ног обрывается под ним. Подоконник находился на достаточной высоте, дотянуться до него и заглянуть вовнутрь не было никакой возможности. “Неужели она смогла сюда запрыгнуть, при этом разбив стекло?” Других следов вокруг столовой, кроме своих собственных, он не обнаружил. Раненая Нэка могла находиться только внутри. Ключ щёлкнул в ржавом замке и дверь центрального входа, которую не открывали несколько месяцев, жалобно заскрипела. Первым делом Михалыч включил в холле свет. Лампы дневного света замерцали, но исправно зажглись. Стало не так страшно. Только сейчас он понял, что в одной руке сжимает пистолет, снятый с предохранителя, а в другой держит медицинскую аптечку.Ситуация выглядела слегка комично. – Юля! – тихо позвал сторож, – Юля, ты здесь? “Ну конечно, она наверняка за мной наблюдает, а я с пистолетом!”, – Михалыч поспешно убрал оружие в карман и вновь позвал Нэку. Ответа не было. Сторож приоткрыл дверь в обеденный зал, где на столах стояли перевёрнутые стулья. По его расчётам, где-то здесь должно находиться выбитое окно. Осторожно продвигаясь по проходам, он прислушивался и продолжал звать Юлю пока не наткнулся на осколки разбитого стекла. Небольшая лужица подсохшей крови говорила о том, что Нэка здесь была и направилась на кухню. “Сколько же она потеряла крови! Смогу ли я её спасти? Ведь даже скорую вызвать не получится!” Страх неожиданно прошёл, и Михалыч ринулся на кухню, понимая, что каждая минута может быть на счету. Распахнув дверь, он сразу увидел Юлю, лежащую на каменном полу у кухонной плиты,одетую всё в то же лёгкое летнее платьице, в котором он впервые её увидел. Нога, вывернутая каким-то неестественным образом, была неумело перетянута полотенцем, насквозь пропитанным кровью. Ручка регулятора температуры повёрнута на максимум, видимо, Нэка пыталась согреться. Но электрические плиты не работали, как и все остальные электроприборы в лагере. Нэка угодила в собственную ловушку. – Подожди… Я... я сейчас... тебе помогу. Михалыч скинул с себя куртку и попытался укрыть Юлю. От его прикосновения та застонала и открыла глаза. – Ты жива! Слава богу...Держись... только не умирай... – Ты... Ты вернулся за мной? Как же хооолодно, – прошептала Юля и вновь закрыла глаза. Её дыхание начинало становиться прерывистым. Михалыч, несмотря на собственную слабость, схватил девушку на руки и быстро понёс к выходу. Ясно было, что она не представляет никакой опасности. Как минимум, нужно было донести Нэку до медпункта. А дальше что? Обратиться за помощью к Виоле? Той, которая в неё стреляла? Открывая двери ногами, сторож спешил к выходу. Оказавшись на улице, он, спотыкаясь, практически бежал по снегу, пока не оказался на пороге медпункта. И только тут он сообразил, что у него нет ключа. Оставить Юлю на крыльце и бежать за ключом, или бежать к сторожке вместе с Юлей? Может, выбить дверь? Позади раздался железный голос Виолетты Церновны: – Не это случайно ищешь? Она стояла за спиной и помахивала ключом. – Откуда он у тебя? – Ты же мне его сам дал, когда жить сюда отправил. – Да, точно, ты как раз вовремя. Открывай скорее дверь! – Зачем? – холодно сказала Виола, – медпункт закрыт, пациентов здесь не принимают. – Да что ты такое говоришь! Ей же нужна помощь! – Нам всем здесь нужна помощь. Сделаем так, – произнесла доктор, пряча ключ за спину, – я тебе ключ, а ты мне её. – И что ты собираешься с ней делать? – Просто задушу, а потом закапаю где-нибудь в лесу. Впрочем, закопать – не поможет, лучше пусть птицы расклюют. Михалычу захотелось влепить Церновне синяк под второй глаз, но руки были заняты Юлей. Он сдержался. – Или ты мне отдаёшь ключ, или... – Или что? Виола ровно и холодно смотрела на сторожа, и он, кипя от злости, не находил что ответить. – Даже если я отдам тебе ключ, как ты собираешься её лечить? Ты имеешь хоть малейшее представление о пулевых ранениях? Так я и думала... Потому предлагаю не терять времени зря и придушить эту кошку пока она не перегрызла нам горло. Михалыч собрал всё своё мужество, чтоб не сорваться, но кое-как выдавил из себя: – Виола, как ты можешь быть такой жестокой? Ты врач. Перед тобой раненый человек. Ты обязана оказать ей помощь. А потом... – Потом задушить? Нет Миша, ПОТОМ, я не успею. Мы будем болтаться вместе где-нибудь на порванном электрическом кабеле, а рядом на снегу появится надпись “извините за несчастный случай, произошедший с персоналом пионерского лагеря. Это вам за Валькота”. – Не шути так! Виола, мне нужна твоя помощь! – Держи свой ключ. Гугль в помощь! Доктор бросила ключ в снег и пошла прочь от медпункта. – Виола, подожди! Девушка обернулась. В её ледяных разноцветных глазах читалась ненависть вперемешку с усталостью. – Что? – бросила она. – Ради нас. Помоги. Мне нечем тебя отблагодарить, но я сделаю всё, что ты скажешь. Виола вернулась и приблизившись почти вплотную к Михалычу практически прошипела, глядя ему в глаза: – Зачем онатебе? Трахать будешь? Сперва меня, а потом её? Или наоборот? Она ведь красивее меня. Моложе. Правда с хвостом и ушами. Но всё остальное у неё как у обычной девушки. Ты же её любишь? Михалыч выдержал взгляд, который не выдержал бы даже гранитный памятник товарищу Генде, превратившись в пыль. – Виола, я люблю тебя. – Что ты сказал? – Сказал, что люблю тебя, и прошу, как свою жену, помочь мне, – уверенно повторил Михалыч. – И как давно я стала твоей женой? Сегодня ночью? – Помнишь новый год в Никополе? Огни набережной Ялты? Поездку во Львов? Вид из окна нашей квартиры на заходящее солнце?! Виола неуверенно покачала головой: – Нет... не помню... не знаю... я... я не помню прошлого... Всё, что случилось после отъезда из «Совёнка»… – Тогда спроси у своего сердца... Виола будто задумалась на минуту, затем подняла ключ и открыла дверь. – Мне понадобится свет и инструменты... Миша, я не знаю почему я это делаю... – Потому что мы верим друг другу... * * * Наступил вечер, и солнце закатилось за лес. Михалыч выдавил из канистры последние капли бензина в начавший захлёбываться генератор. Через несколько минут его стальное сердце затихнет окончательно, а вместе с ним вполне живое сердце Юли. Если Виола не успеет... Прошло почти четыре часа, а она всё не выходила из операционной. Про то, что он не спит уже 56-той час, сторож не думал. Мозг, используя последние резервы, находился на грани нервного срыва. Клетки, отвечающие за участок сна, уже безвозвратно погибли, и спать даже не хотелось. Не хотелось ни есть, ни пить.

Больше он ничем не мог помочь останавливающейся машине, и потому поспешил обратно в медпункт. На пороге, опершись о деревянный косяк двери, стояла выжатая как лимон, с запавшими глазами, Виола. Но даже в таком состоянии она была необычайно прекрасна. Доктор покачнулась, но вовремя подоспевший Михалыч успел подхватить девушку, и та удержалась на ногах. Медленно сползла покосяку и опустилась на доски крыльца. Сняла с себя окровавленный халат и перчатки, бросила их в снег. Михалыч некоторое время вопросительно смотрел ей в глаза, но та молчала. Наконец, выдавила из себя:

– Я сделала всё, что могла. Юля ушла. Лампочка под потолком замигала и погасла. Михалыч знал, что генератор умер, теперь уже навсегда. Тьма и холод надвигающейся ночи охватили Михалыча и Виолу, сидящих в обнимку на крыльце. Но они его не чувствовали. – Мне надо отдохнуть, Миша... Я немного устала... Помоги мне дойти до кровати. Михалыч обнял Виолу, и они поплелись внутрь медпункта. Здесь было немного теплее, и он уложил доктора на кушетку для пациентов в кабинете Глеба Валерьяновича. Подняться на второй этаж уже не было сил. Руки Виолы, утомлённые многочасовой операцией, тряслись, но глаза были открыты. – Если бы мы только могли заснуть... Хотя бы на пять минуточек... Почему Юля сделала это с нами? Я заслужила, но ты... Ведь ты ей помогал. – Виола коснулась рукой щеки Михалыча. – Поцелуй меня, я чувствую, что мне осталось недолго. До утра не доживу. В медицине известны случаи, когда людям удавалось не спать даже пять суток, но как правило, такой пациент сходил с ума и его мозг не подлежал реабилитации... Тебе ведь не нужна сумасшедшая жена? – Виола сделала попытку улыбнуться, – какие же мы, человеческие существа, несовершенные. Не то что Нэки. Он прилёг рядом и обнял Виолу, понимая, что через несколько часов её не станет. Потерять сразу двоих Михалыч просто не мог... Это было не честно, не справедливо... Будто на миг вспыхнуло солнце для того чтобы снова погаснуть. Впрочем, если он переживёт их на день, разве что-то изменится в жизни? Даже если Семён его спасёт. Но для чего? Чтобы снова работать до конца жизни сторожем? Зачем ему жизнь, в которой не будет ни фиолетово-красных ни жёлто-зелёных глаз? А может, он правда, влюбился в Юлю? Кого он любил больше? Виолу или Нэку? Или обеих одинаково... Или Анжелу? А может никого? Начинались галлюцинации. По тёмному кабинету летали синие бабочки. Они порхали под потолком, садились на шторы, на изголовье, на шкаф, и даже на руку, если её протянуть в сторону окна, за которым брезжил лунный свет. – Я могу с ней попрощаться? – С кем? – С Нэкой. Её тело ведь там в операционной? – Её там нет. – Тогда где же она? – Я же сказала тебе, Миша, что она ушла. В свой мир. Она наверняка уже ждёт нас на дороге. И знаешь, я не боюсь с ней встретиться, у нас есть, что сказать друг другу. Я попрошу отвести меня в библиотеку, где буду ждать тебя положенные 3 дня.Если я не безразлична тебе, найди меня там. Юля всего лишь Нэка, и не имеет права отказать в посещении библиотеки, даже если ненавидит. Нэки не умирают так, как ты думаешь, я же тебе рассказывала. Потеря крови, физическая травма лишаютих сил и возможности передвигаться между мирами. Только полное уничтожение тела приведёт к тому, что ты называешь смертью. Если бы она погибла, мы бы с тобой вновь заснули, вернув наши сны. Но ты хотел, чтобы я её спасла, и я тебе уступила. Пусть это будет моим последним подарком тебе. А ведь мы могли быть счастливы! Считай, что отдел нэковедения Биотех-дзайбацу расформирован. Виола замолчала. Что-то горячее и влажное капнуло на руку Михалыча.Девушка плакала. Синих бабочек становилось в комнате всё больше. Они кружили в хороводах под игравшую где-то под потолком музыку, потом подхватили Михалыча под руки и куда-то понесли, через стены медпункта, через окно, навстречу звёздам. Он видел плачущую на кушетке Виолу, но дотянуться к ней не мог. Затем синяя пелена из крыльев закрыла девушку от его взгляда, и Михалыч провалился куда-то в запах летних трав и шелест листьев жаркой летней ночи. * * * – Ня!!! – радостно помахала рукой бегущая навстречу девочка в красном летнем платьице. – Не “ня”! – Я... Я думала ты будешь рад меня видеть. – Как бы рад, но при других обстоятельствах. – Ты... ты столько сделал для меня! Я... я даже не думала, что кто-то захочет спасать Нэку. Вы, люди, считаете нас мусором, ошибкой цивилизации. Юля обняла Михалыча, который был на две головы её выше, и смешно обхватила хвостиком его ногу. – Ня! Не дуйся на меня! – Спас тебя не я, а тот человек, которого сейчас здесь нет. Ты мучительно убивала нас. За что? Не хочу с тобой разговаривать, не “ня”! Михалыч отстранил Юлю и отошёл на обочину асфальтовой дороги. Нэка опустила ушки и сжала свои маленькие кулачки. Затем топнула ногой. – Всё шло по плану, пока не приехала она! – Как интересно! Значит, у тебя был план, в который ты меня забыла посвятить. Считаешь, что воровать чужие сны и убивать людей достойно? – Не... воровала... взяла... я... верну... когда... Валькот... – Юля, ты понимаешь, что Виола погибла, спасая тебя? – строго прервал её Михалыч, указав на стерильную повязку на левой ноге. – Не... не жалко! Юля нахмурилась и демонстративно отвернулась, задрав к звёздам свой маленький курносый носик. Луна не давала много света, но и темно не было, так что Михалыч мог спокойно видеть все выражения лица Юли. – Знал бы – ни за что тебе не помог! Ради какого-то Валькота ты убила человека! – Не… не какого-то… А она... Она мучила меня... Я... я сбежала... Она гналась... Потом стреляла... Я... я поговорить хотела с тобой в гараже. – И кабель ты повредила? И машину сожгла? И сны забрала? – Я… – Юля, не знаю, поймёшь ли ты такие вещи, но Виола пробудила во мне то, что много лет не могло проснуться. – Виола пробудила? Я... Я думала, что я... Я видела вас вместе, было больно… Михалыч не ожидал такого поворота, и от неожиданности сел на траву. Получался какой-то любовный треугольник между ним и двумя девушками –непримиримыми врагами. Точнее одной девушкой и одной Нэкой. Выходит, она мстила не только за Валькота, но и из ревности?Время ответа затягивалось. Луна светила на каштановые волосы Юли, которая доверчиво смотрела на Михалыча широко открытыми глазами. Он понимал, что надо что-то сказать прямо сейчас, но совершенно не понимал, что чувствует. В тот момент, когда нёс её в медпункт, готов был отдать свою жизнь, лишь бы она жила. В тот момент, когда впервые шли по асфальтовой дороге, вспоминая стихи про “магнит желтизны твоих глаз”, он не мог объяснить, чем Юля так его притягивала. Виола появилась позже. Но теперь он был уверен, она не совсем Виола. Он чувствовал, что Нэка знает правду, но не скажет ему. Михалыч так ничего и не ответил. Наконец, Юля перестала на него смотреть и резко повернулась. – Я... ясно... Не... не отвечай. Ты любишь её. – Да..., – с трудом выдавил Михалыч, – и тебя... Что он только что ляпнул? Но личико Нэки просветлело. – Я... Я так и знала! Я сразу поняла, когда на руках нёс, курткой укрыл, и сон подарил. А потом с Виолой за меня ругались. Она права. У меня только ушки и хвостик, не как у вас, а остальное как у обычных девушек! Вот смотри! Юля сдвинула шлейку платья, обнажив упругую грудку с розовым сосочком. Михалыч, едва успел её остановить, пока она не сняла всё платье. – Верю, верю! Только ушки и хвостик... – И глаза большие. Когда темно, вижу. Когда свет больно. – А в остальном как у обычной девушки! Я всё понял, – поспешил заверить её Михалыч, помогая вернуть платье в исходное состояние. – Я... я не маленькая! Не... не думай... Мне... ой... а сколько это лет, когда луна вокруг вашей планеты шесть тысяч раз облетела? Михалыч не решился утруждать себя математическими вычислениями. – Ты.. не бойся... возьми меня, если хочешь. Никто осуждать не станет, и не увидит. Я... я.... хочу чтоб так, как в твоём сне про море было, и как с Виолой. Юля засмущалась. Видимо, для Нэк было нормально делать такие откровенные предложения, но даже они стеснялись говорить о некоторых вещах. Но что ей было ответить? Что он предал память Анжелы, и природа взяла своё? Что его соблазнила Виола, которую знал два дня? – Я любил ту девушку, – какую из них, Михалыч не стал уточнять. – И меня ты любишь! Я... Я не хуже её и Виолы... Такое впечатление, что Юля не собиралась сдаваться, пытаясь одержать победу над соперницей единственным способом, который она считала правильным. – Пойдём уже, Юля. Рассвет скоро. – Рассвет? – Юля взглянула на небо, – ой правда. С тобой так хорошо, я... я не заметила... Как хранитель снов, я должна тебя спросить. Ой... каждый раз пытаюсь это сделать торжественно, а получается ня... Нэка даже вытянулась, чтоб казаться выше: – Михаил, вы стоите на асфальтовой дороге. Я – ваш хранитель снов, Нэка Юлия. Куда бы вы хотели отправиться – в город или в пионерлагерь? Если вы не знаете, дождитесь автобуса... Михалыч прервал её и заулыбался... – Ты мне уже это однажды говорила. Я же второй раз умираю. Тогда я выбрал город.