Текст книги "Михалыч (СИ)"

Автор книги: htv

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

LHC

Inc.”, а я курируюэкспериментальный отдел.Из лаборатории сбежало очень опасное существо. И у меня есть все основания предполагать, что оно скрываетсяименно в этом лагере, как однажды пряталось в “Совёнке”. – А говорила, что не веришь в сверхъестественных существ... – Она для тебя сверхъестественное существо, а для нас – обычный геномодифицированный организм – гибрид человека и кошки. Ты знаешь, о ком я говорю. Прибор засёк её датаграмму, она была здесь. – Юля? – Она может называть себя, как угодно. Ты не должен ей доверять. На её счету два убийства в Москве. Я могу показать тебе фотографии тел парней, которые доверились ей. Поверь, зрелище не из приятных. Ты хочешь стать следующим? – Что это за прибор? – “Сновидец”. Нэки используют сны людей, чтобы перемещаться во времени и пространстве. Их не так легко поймать. У Юли появился друг. Сообщник. Такой же Нэка, как она, по имени Валькот. Знаешь кем он был? Начальником безопасности “Чайки”! Жил в этой самой сторожке. А после окончания смены сразу исчез. И неудивительно. Ему нечем стало питаться. Они как вампиры, не могут жить там, где нет людей. Нет людей – нет снов, а значит, у них пропадают способности. Нэка выглядит смущённо и жалко, а на самом деле ты – единственный, кто может вернуть ей силы при помощи своих снов. Как только она окрепнет, сразу убьёт тебя.Глеб оставил некоторые наблюдения, записи о жизни Валькота, которые, возможно, помогут мне выследить Юлю.Оней уже не поможет. – Вы его убили? – Нет, Нэк нельзя убить в том смысле как ты себе это представляешь. Но его способности временно нейтрализованы.Оставшись без поддержки, чувствуя, что её силы на исходе, Юля открылась тебе. Нэки редко вступают в прямой контакт с людьми, только если у них совсем нет выбора. Я опоздала. Забрав твой сон,кошкодевка снова вышла на дорогу. – Что такое дорога? – Никто не знает. Какое-то пространство, грань между жизнью и смертью,мир снов, родной для Нэк. Наша наука слишком несовершенна для ответа на этот вопрос.Выходит, ты там был? – Мы шли по дороге с Юлей... Мне было очень хорошо. Вокруг царило лето…Она говорила о библиотеке. Мы куда-то спешили. Потом увидели горящий автобус! Там... там были люди... Михалыч вскочил. На него нахлынули эмоции. – Вилоа, мне надо туда, надо их спасти!!! – Тише, тише... успокойся... это всего лишь сон... Михалыч заметался по сторожке, но Виола схватила его за руку и силой усадила на кушетку. Затем открыла саквояж и извлекла “сновидец”. – Смотри сюда. Сейчас ты всё поймёшь!Но сон – это не фильм. Его нельзя полноценно записать и просмотреть на экране. Кроме образов и картинок ты чувствуешь запахи, слышишь звуки. Испытываешь боль, радость, счастье, грусть. Разработка совершенствуется, но мы не владеем и сотой частью технологий Нэк. Виола включила прибор, что-то нажала, выбрала дату и время. На экране был лишь зернистый шум. – Нам не важно, что ты сейчас видишь, – комментировала Виола, – гораздо важнее, в каком канале реальности ты в данный момент находишься. Вот эта красная точка, отслеживает твои координаты. Сейчас ты в гамма. – Что? – Мы считаем, что, засыпая, человек совершает переход между мирами. Вот смотри, рядом с тобой Нэка. Вы двигаетесь, и вдруг что-то происходит. Точка пульсирует, тебе страшно. Или больно. Здесь показатели твоего пульса – они растут, ты кричишь. Ты видишь... (Виола пощелкала кнопками) огонь... что-то горит... – Достаточно! – чуть не закричал Михалыч. Виола выключила и спрятала прибор. – Прости.И успокойся, это всего лишь проекция твоего сна. Однажды мы, люди, научимся видеть сны, которые нам нравятся, которые сами захотим. Даже превзойдём в этом Нэк. Но в лагере их уже нет. Явыполнила твои условия, взамен ты пообещал не звонить Семёну до моего отъезда и показать записи Глеба в медкабинете. За свою должность не волнуйся – Семён всё равно узнает, что я здесь была, а ты действовал исключительно в рамках должностной инструкции, проверив мои документы и записав визит в журнал, если не считать (Виола кивнула на пустые бутылки под столом) что мы с тобой немного отдохнули.Как только я прочту записи, сразу уеду. – Зачем ты мне сделала укол? Этот вопрос заставил Виолу нервничать. Она поёрзала на стуле, облизав пересохшие губы, но всё же начала. – Открывшись тебе, Нэка стала твоим хранителем. В надежде засечь её канал я вколола тебе повышенную дозу снотворного, ожидая, что она придёт тебя спасать. Но что-то пошло не так, и вместо этого ты сам попал на дорогу, в её мир. С трудом мне удалось тебя откачать. Михалыч глядел в окно, пытаясь переварить услышанное. Какие-то лаборатории, эксперименты, Нэки... Нет, всё это было за гранью понимания обычного сторожа. – Значит, я чуть не умер? И ты меня использовала? Чем ты тогда лучше Нэки? Доктор помолчала, опустив голову, затем произнесла:

– Мне нужно поймать тварь любым способом. Прости, что впутала тебя в эту историю, я лучше поеду… Разреши мне переодеться? – Виола многозначительно посмотрела на дверь.

Михалыч вышел на улицу, пытаясь собраться с мыслями. В принципе, ничего не мешало сейчас закрыть дверь снаружи, заперев в сторожке доктора, немедленно позвонить Семёну или вызвать полицию. Пусть во всём разбираются.Слишком уж невероятным казался рассказ Виолы. В то же время он готов был в него поверить. А вместе с тем ещё раз оказаться среди летних трав на асфальтовой дороге, где ему было так хорошо. Может быть, стоило ещё раз встретиться с Юлей и расспросить её обо всём? Но если она,со слов Виолы, хладнокровный убийца, которому чужды сострадание и жалость? Впрочем, за возможность снова оказаться в Ялте, встретившись с Анжелой, Михалыч готов был отдать жизнь. Даже если это окажется всего лишь сном, который в силах подарить только Юля. А смерть... Смерти он не боялся, потому что в его жалком существовании не было никакого смысла, кроме ящика “Столичной” и воспоминаний об ушедших днях.Но пока Виола здесь, Юля не появится, так что чем быстрее уедет доктор, тем больше вероятности вновь встретиться с кошкодевочкой. Как бы нелестно она о ней не отзывалась, но в глубине души сторож почему-то симпатизировал детской наивности и простоте Нэки. А ещё она была красива. Впрочем, Виола тоже ничего... Он вспомнил её странные глаза, глядевшие на него ночью, но тут же отогнал эту мысль. Что-то пугало и завораживало в них одновременно. “Интересно, а могу ли я однажды влюбиться?” Стоп! На этом месте его размышления прервал густой чёрный дым, валивший из-за ворот. – Только этого мне не хватало! – чертыхнулся Михалыч, и, по колено утопая в глубоком снегу, поспешил ко входу в лагерь. Отперев калитку, он увидел пылающую машину Виолы и тут же вспомнил горящий автобус из своего сна. Сторож понял, что тушить автомобиль бесполезно, но всё же бросился за огнетушителем, как того требовали правила пожарной безопасности. К тому времени, как он вернулся со склада, волоча за собой по два огнетушителя в каждой руке, пламя уже притихло, салон выгорел дотла. – Твою ж мать! – выругался сторож, набирая номер Семёна. Сигнала сотовой сети не было. Или телефон сломался или какая-то проблема с вышкой после урагана. Михалыч, спотыкаясь и падая в снег, побежал в сторожку. Ворвавшись в комнату, он застал Виолу, причёсывающуюся перед зеркалом, ис ехидной улыбкой произнёс: – Ну-ка, Церновна, посмотри на свой телефон. У тебя есть связь? Достав смартфон, та взглянула на экран. – Нет. – Замечательно! А теперь я предлагаю совершить небольшую пешую прогулку ко входу в наш прекрасный лагерь... С этими словами Михалыч схватил ничего не понимающую Виолу, выволок на улицу и чуть ли не силой потащил к воротам. Та пыталась вырваться и безуспешно отбивалась: – Прекрати, что это всё это значит? – А значит это, дорогуша, то, что ты застряла здесь до приезда Семёна, то есть, как минимум, до воскресенья. И коротать нам здесь “три дня и три ночи, и шашлычок под коньячок вкусно очень”... Словом, как Адам и Ева в раю. Только вместо пальм тут снега по колено. С победой вытолкнув Виолу за калитку к остаткам догорающей машины, сторож громко произнёс: – Вуаля! Каламбия пикчерс представляет! Рядом с машиной, на выжженном и почерневшем от пепла снегу было коряво выведено: «За Валькота! Нет автобуса – нет снов!» На лице доктора одновременно застыли три выражения – удивление, ужас и ненависть. Глаза стали непробиваемо-холодными, будто стеклянными. Но вместо ожидаемой истерики, врач быстро взяла себя в руки. Сквозь зубы процедила лишь: – Ну, тварь, подожди у меня! Недолго тебе осталось разгуливать! Затем она повернулась к Михалычу и как-то обескуражено, опустив голову, произнесла: – Миш, мне холодно. И больше ничего не говоря, зашагала к сторожке. Её слова как-то сразу растопили злость Михалыча, ему даже на минуту стало жаль девушку, и он поплёлся за ней, раздумывая как быть дальше. Зайдя в помещение, растерянная Виола достала банку паштета и несколько печений из саквояжа, выложила на стол. – Вот, всё, что есть. Раздели, как считаешь нужным. Я не пропаду. Поверь, я не жажду встречи с Семёном, но выбора у меня нет. Возможно, связь появится до его приезда, и я вызову такси. – Машины, моя дорогая, ездят только по трассе, и то, если нет снега, а до неё 6 километров. Я бы вышвырнул тебя из лагеря прямо сейчас, но не могу так поступить с человеком. Не понимаю, во что ты меня впутала?! Сегодня Нэка сожгла машину, завтра подожжёт лагерь! – Я же говорила тебе, что это очень опасное существо! Уверена, ей каким-то образом удалось повредить вышку мобильной связи. Но это лишь цветочки по сравнению с тем, что нас ожидает дальше. Однако, Михалыч не слушал: – Жить будешь на втором этаже медкорпуса. Обогреватель и одеяло тебе выдам, но в сторожку не вздумай даже заходить.Узнаю, что записываешь мои сны – разобью твою машинку нахрен! Гоняйся за своими Нэками, но без меня. Тебе ясно? Виола послушно кивнула. * * * Полночь давно пролетела, но сон всё не шёл. Михалыч ворочался с боку на бок, включал и выключал телевизор, мысленно “считал овец” – ничего не помогало. Единственным средством оставалась “Столичная”, но он твёрдо решил не пить, пока происходят эти странные события. Впрочем, было и другое средство – Нэка. Несмотря на всё сказанное Виолой, Михалычу не хотелось верить, что эта маленькая хрупкая девочка– серийный убийца. Поджечь автомобиль – одно, но, чтобы убить человека? Мысли то и дело возвращались к дороге и запаху летних трав. Сторож вышел на крыльцо, вдохнул холодный воздух. Сегодня погода выдалась необычайно ясной – искрящийся снег отсвечивал в лучах почти полной луны, и его отблески серебрили загадочным светом постройки лагеря. Нечто таинственно-сказочное творилось вокруг, приближался новыйгод. Невольно Михалыч вспомнил веселье шумного корпоратива в IT-отделе, а затем – самую лучшую ночь, их ночь в Никополе, оставшуюся где-то там, позади времени, в той лучшей жизни. Скучал ли он по ней? Сперва да, потом тоже да, а потом пришла какая-то отстраненность, понимание того, что Анжела уже никогда не вернётся. Были мысли покончить с собой, когда, подсев на бутылку, он потерял работу. Ему пришлось взять себя в руки и устроиться в такси, но в конце концов, алкоголь подвёл. И тогда он ушёл работать охранником в “Чайку”. Но было это уже не в Крыму. Временами казалось, что он сможет начать всё заново, с другой девушкой, но в итоге оказывалось, что жизнь не такая простая штука. Как сейчас он помнил этот страшный момент. Пустое шоссе, поворот на Ласпи. Возникшие из ниоткуда в темноте фары, жуткий скрип тормозов, звон бьющегося стекла, скрежет металла и табличка “Маршрут 410”. В окне медкорпусагорел свет. Церновна не спала. Или уснула, не выключив свет. Должностные обязанности сторожа предписывали проверить этот факт, однако, лишь официально. На самом деле доктор была сейчас единственным человеком, с которым можно хоть о чём-то поболтать. Так внезапно нахлынувшая злость на Виолу прошла, уступив место, скорее, любопытству.Вместе с любопытством проснулось что-то ещё, дремавшее несколько лет глубоко под сердцем, но он не решался себе в этом признаться. Что это было за чувство? Нежность? Привязанность? Или нечто большее?

За два месяца работы в лагере Михалыч практически разучился общаться с людьми – полная противоположность работе в такси, где он заговаривал едва ли не с каждым клиентом. Из историй, рассказанных ему пассажирами, вышла бы занимательная книга, чем он и собирался заняться на пенсии, но жизнь распорядилась по-другому. Почему-то он вспомнил одну странную девушку, которую подвозил к морю после выпускного вечера. Её заплаканные глаза. Ей было не более 18-ти, а жизнь уже сделала больно.

Михалыч постучал. Виолетта открыла дверь почти сразу. – Так и знала, что ты зайдёшь, пионэр. – Да я это... электричество проверяю, – почему-то смутился Михалыч. На столе, вокруг чашки кофе, были разложены тетради и отдельные листы с записями. Виола читала. Видимо, она нашла то, что искала. – Что? Не спится? Проходи, не стесняйся, разговор есть. Михалыч переступил порог. Ранее он не бывал в этой комнате, представлявшей из себя нечто среднее между лабораторией, библиотекой и спальней. Словом, личный кабинет врача, куда обычным пионерам вход закрыт. Приём вёлся на первом этаже, а здесь Глеб Валерьянович отдыхал и занимался исследованиями. – Любопытные факты выясняются, те, о которых Глеб мне никогда не рассказывал, – Виола кивнула Михалычу в сторону кресла с предложением присесть, – ты хорошо знаешь историю этого лагеря? – Никогда не интересовался. – Зря, очень зря. Если бы я была писателем-фантастом, то написалабы целую книгу о событиях, которые здесь происходили в августе. – Неужели сюда опустился корабль пришельцев, и они начали похищать пионеров? – иронично спросил сторож. – О, нет. Глеб утверждает, что этого лагеря не существовало, он прибыл сюда из другой реальности, как и все его обитатели. Они пережили ужасные сражения с монстрами, а потом их спасла девочка из Японии и товарищ Генда. – Виола, поздравляю! Вместо исследований доктора ты нашла сценарий театрального кружка! – Тогда как ты объяснишь вот это? Как думаешь, что перед тобой? Виола указала на плавающий в спиртовке то ли шип, то ли коготь длиной не менее метра. – Зуб динозавра! – Нет, это коготь одного из тех существ, которые нападали на лагерь, коготь Тени! Михалыч внимательно посмотрел на Виолу: – Церновна, вам сколько лет? Вы находите в пионерском лагере какую-то кость, записи, я уверен, фантастику детского кружка, и сразу в это верите? Вы же человек науки! Впрочем, благодаря вам, я сам скоро поверю в существование Нэк. – В том то и дело, Миш, – Виола грустно покачала головой, – факты – вещь упрямая, а они говорят об обратном. Есть ли здесь старинный особняк или какой-то полуразрушенный дом? Рядом озеро, ручей и мостик через него? – Нет ничего подобного. Я хорошо знаю территорию. За оградой сразу начинается лес. – И крепости старинной тоже нет? – Возможно, где-то в окрестностях лагеря, за лесом, есть. Я не выходил за его пределы. Там снега по пояс! Но не понимаю, к чему ты клонишь? – Да к тому, что нам нужно найти выход из лагеря. Ведь мы с тобой в ближайшие дни не заснём! Помнишь послание на снегу? – Это Юля написала? – Да. Глеб кое-что записал о боевых способностях Нэк, которые мне не доводилось наблюдать в лаборатории. Они могут как наслать внезапный сон, так и отобрать его. – Вот ещё! С чего ты взяла? Сейчас вернусь в сторожку и усну как младенец! – Тогда почему сейчас не спишь? – С тобой разговариваю. – Очень смешно! Ну, удачи, пионэр! Жду утром в гости! А сейчас я продолжу чтение, если не возражаешь. У тебя же обход территории? Докладываю – в медкорпусе нарушений нет. Виола почему-то вдруг разозлилась и резко встала, открыв дверь. Это был знак Михалычу, что разговор окончен, ему пора покинуть кабинет, как ни нагло выглядело с её стороны. От медкорпуса до сторожки Михалыч дошёл быстро, несмотря на глубокий снег. Слова Виолы звучали как вызов. “Ещё и как усну!” Проворочавшись часа полтора на кушетке, он понял, что заснуть не может. – Ладно, наспор, ради такого дела... Сторож достал последнюю бутылку “Столичной” из опустевшего ящика. Логично было, что всё однажды заканчивается, но чтоб настолько быстро? Неужели за две недели он опустошил ящик водки? “Ладно, по чуть-чуть, чтоб на новый год хватило...” Но водка не действовала. В глаза будто кто-то насыпал песка. Не помогла ни вторая, ни третья стопка. Организм отказывался выключаться. Так, полусидя на кровати, злой, разбитый и не выспавшийся он встретил рассвет. У тумбочки валялась пустая бутылка. Чёртова ведьма в белом халате оказалась права. Видимо, придётся обращаться к ней за снотворным. * * * А утро приходить не спешило. Оно будто специально растягивало вязкий полумрак, не выпуская солнце из его цепких лап. На экране телефона светились цифры 08:35, но за окном сторожки было по-прежнему серо. Сигнал мобильной сети отсутствовал. Михалыч открыл дверь в туманныйрассвет, поскользнулся и упал в снежный сугроб. Холод кольнувшего в лицо снега немного отрезвил. Со стороны медпункта веяло лёгким дымком. – Что опять происходит? Неужели на этот раз Нэка подожгла корпус? – сторож, схватив огнетушитель, поспешил к медпункту. Но всё было в порядке. Виола, укутавшись в свою шубку, сидела на скамейке и ворошила палочкой костёр, над которым на импровизированном вертеле из веток коптился кусок мяса. Михалыча она заметила одним глазом, второй продолжал смотреть на угли, и вяло кивнула, не улыбаясь: – А... пионэр... По её осунувшемуся виду было ясно, что она не спала. – Вообще-то нельзя тут костры жечь, Виолетта Церновна. Пожарная безопасность, – почему-то сторож вновь перешёл на “вы”, обратившись по имени и отчеству, – мне ещё за ваш автомобиль рапорт писать. – А кто сказал шашлычок под коньячок? – доктор всё же сделала попытку улыбнуться, но получилось это весьма натянуто. – Мясо-то где взяли? – А это не совсем мясо, Михаил Александрович, но если хотите, можете попробовать... – Тогда что? – Лучше вам не знать... Аппетит испортите... – Но всё же? Неужели зайца поймали? Или мышь? Или Нэку жарите? – попробовал пошутить Михалыч. – Если уж так хотите знать– это содержимое спиртовки из коллекции в лаборатории Глеба Валерьяновича. Приступ тошноты, усиленный ночным распитием водки без закуски, тут же подступил к горлу. – Тьфу на тебя! Ты что же, собираешься это есть? – О, Миш, поверь, мне и не такое приходилось есть... Угостить? – Воздержусь! Я паштетом позавтракаю. – Зря. Вкусная и полезная пища, без консервантов, в отличие от паштета. Михалыч плюнул и, развернувшись, пошёл на утренний обход. Трудно было понять, разыгрывает ли его Виола или говорит серьёзно. В любом случае, после её слов, аппетит действительно пропал. А день не задавался. Сперва он разбил лампочку на складе, потом чуть не упал с лестницы, и наконец, прищемил палец дверью. Отвёртка вывалилась куда-то в снег, где исчезла с концами. Мешок с песком, которым он хотел посыпать обледеневшую дорожку, порвался. Состояние было крайне разбитое после ночной бессонницы. То и дело сторож поглядывал на экран телефона, но связь не восстанавливалась. Чинить вышку никто не собирался. Никому нет дела до глухого района, в котором находился лишь закрытый на зиму пионерлагерь и маленький посёлок у трассы в 6-ти километрах отсюда. К счастью хотя бы электрический кабель не оборвало! Но “счастье” продолжалось не долго. Электричество погасло ближе к вечеру, по закону подлости, в аккурат, как только стемнело.

Перспектива замёрзнуть к утру без обогревателя Михалыча совершенно не обрадовала. Чертыхнувшись, он полез в гараж запускать дизель-генератор. Для аварийного освещения кое-как хватит, но двухкиловаттные обогреватели не потянет.

По дороге он заглянул в тёмные окна медпункта. Интересно, Виола сейчас там? После утреннего разговора он даже не заглядывал к ней, втайне надеясь, что она исчезнет так же, как появилась.Всё рассказанное ею казалось нелепой выдумкой. Ясно было одно – она вынюхивает что-то в лагере, может быть Глеб Валерьянович сделал выдающееся открытие в медицине, а она из конкурирующей компании, которой нужны его записи. Впрочем, почему-то он потерял всякий интерес к доктору, всё больше злясь от мелких неудач. Единственная радость была в том, что спина не болела весь день, так что он даже мысленно поблагодарил Виолу за чуть не ставший для него смертельным укол.

Несмотря на то, что никаких следов Нэки Михалыч так и не обнаружил, он всё же её опасался. Если она способна поджечь машину и убить человека, то вполне возможно, что повреждённый электрокабель – её рук дело. Неприятный холодок пробежал по спине, и он ещё раз с опаской взглянул на зияющие чёрной пустотой окна. «Вдруг она уже убила Виолу, а теперь выслеживает меня? Сперва включу освещение, затем сразу проверю медпункт.»

Войдя в гараж, сторож внимательно прислушался, попытавшись осветить фонариком каждый уголок. Тени закачались и запрыгали, наводя ужас, но Михалыч взял себя в руки. Кажется, никого. «Даже оружия у меня нет!» Сторож достал с полки канистру с топливом, встряхнул. Полная!

Сделав несколько шагов к генератору, он споткнулся за какую-то проволоку и растянулся на каменном полу гаража. Фонарь, звякнул осколками разбитой лампочки и погас.Оставшись в кромешной темноте, в отчаянии Михалыч взвыл и схватился за голову. Не от боли, а от обиды. Казалось, кто-то проклял всю сегодняшнюю работу и этот день. Наощупь он попытался выбраться из гаража. Где-то в сторожке должны быть свечи и спички. Спотыкаясь и падая на кучи старого хлама, Михалыч кое-как дополз до выхода.

Ему показалось, что за ним следят. Предчувствие не обмануло. Резко обернувшись, он увидел позади себя два светящихся жёлто-зелёных глаза. Прежде чем сторож успел что-то сообразить, кто-то с ноги выбил деревянную дверь гаража, и яркий луч света ослепил его. Затем последовал оглушительный выстрел, ещё один.

– НЯЯЯЯ!!! – завопила тень и метнулась к противоположной стене. Раздался звук разбитого окна. Не помня себя, Михалыч бросился на свет фонаря, практически вслепую. Курсы рукопашного боя не прошли даром, хотя он занимался ими 20 лет назад, никогда не думая, что навыкипригодятся в реальной жизни. Сбив с ног невидимого противника, он прижал его к земле, выбив из руки пистолет. Фонарь осветил лицо нападавшего. На него спокойно смотрели два знакомых разноцветных глаза. Виола не сопротивлялась. Первое, что он сделал, влепил ей оплеуху... слова пришли позже... – Да ты... ты... совсем спятила... идиотка... что ты здесь устроила? Дальше шла отборная ругань, вперемешку с матами. Наконец, он немного успокоился и понял, что всё ещё прижимает коленом к полу Виолу, сидя на ней сверху. – Всё сказал? – холодно произнесла она. – Насиловать будешь? От этой фразы Михалычу стало не по себе. – А ты стрелять будешь? – Не буду. Теперь это не имеет смысла. – Зачем тебе понадобилось на меня нападать? – Я стреляла не в тебя, дурень, а в того, кто сзади. Юля вернулась. Опоздай я на минуту, и тебя бы не было в живых! Я могу встать? Михалыч подобрал пистолет, сунув его за пояс, и осторожно отпустил Виолу, всё ещё не доверяя сказанному. По её щеке текла кровь, которую та облизнула языком. – Неплохо ты меня отделал, только вот совершенно зря. Твой враг – не я, а та, кто у тебя за спиной. Михалыч инстинктивно оглянулся. – Нет, она так быстро не вернётся. По крайней мере, пока я здесь. Надеюсь, я всё же её ранила. Дай посмотрю. Виола подняла выпавший фонарь и осветила стену, затем разбитое окно. Несколько капелек крови блеснуло в луче. Доктор удовлетворённо кивнула, а Михалыч поёжился. – Это её отпугнёт на какое-то время. Нэк нельзя убить из пистолета, но зализывать раны какое-то время ей придётся. Пока не восстановится – на дорогу ей не выйти. Михалыч вновь схватил девушку и злобно зашептал: – Послушай, Виола, или кто ты там есть... Мне насрать и на тебя, и на Юлю, но стрельбы в детском пионерлагере я не допущу. Ты понимаешь, во что ввязываешься? Завтра здесь будет полиция! Ты её ранила! А если она несовершеннолетняя? Как ты объяснишь эту кровь? Нам нужно её срочно найти и оказать первую помощь... – Это будет твоя последняя помощь. Миша, она не человек!Почему ты мне не веришь? Ты же видел её глаза, уши, хвост, ты видел, как она двигается, как говорит. Разве может человек одним прыжком преодолеть расстояние отсюда до окна? Как ты думаешь, кто повредил электрический кабель? Она не выносит света, потому пошла на такие отчаянные действия, чтобы заманить тебя в этот гараж. Ей не удалось убить тебя во сне, и она попыталась сделать это наяву. Ты всё ещё сомневаешься в том, что я тебе говорю? Михалыч растерянно подошёл к разбитому окну. Капельки крови на снегу были практически не видны в темноте, но почему-то он знал, что они ведут к лесу. Преследовать Юлю ночью в лесу было бесполезно, но всё же он очень переживал за её судьбу. – Зачем ей убивать меня? – Потому что ты её видел. Этого уже достаточно. Нэки стараются сохранять в тайне своё существование. Но онатак просто не сдастся и обязательно вернётся! Она ослаблена, но достаточно умна и сильна, чтобы справиться с нами обоими. Кроме нас в лагере никого нет. У неё есть ещё два дня до приезда Семёна. Вернее, это у нас есть два дня, чтобы продержаться здесь вместе. Я думала, что настигла её, но на самом деле это она меня заманила в ловушку в этот лагерь. Она мстит уже не за себя, а за Валькота. Пойдём, мне нужно обработать рану. До утра Нэка не вернётся. – Я всё же включу генератор. – Здесь есть генератор? Замечательно!Включай любой свет, который сможешь. Она не вампир, от света не распадётся в пыль. Но при свете Нэки видят плохо, он ей будет мешать. Давай я тебе посвечу. – Как же твоя рана? – Благодаря тебе, – Виола вновь слизнула капельку крови из рассечённой щеки, – болит. Но я не в обиде. Ты действовал по инструкции. Михалыч в свете фонаря, наконец, залил топливо в бак и запустил стартер. Генератор затарахтел, и тусклая лампочка под потолком, включилась. – Я обесточу все ненужные линии, оставлю только некоторые фонари, сторожку и освещение ворот. К сожалению, на медкорпус мощности не хватит. Да и без обогревателя ты замёрзнешь. В сторожке есть буржуйка. Попытаемся её растопить. – Приглашаешь девушку к себе на ночь, пионэр? Михалыч неопределённо хмыкнул. Что если Виола была права, и действительно защитила его от нападения Нэки, а он её избил? Сторож почувствовалсвоювину. Но по-прежнему не доверял словам доктора. Что-то не сходилось. Почему нельзя было решить проблему через Семёна, а понадобилось самостоятельно преследовать опасное существо? А если Юля не опасна, и ей самой нужна помощь? Как минимум, необходимо перевязать её рану, а дальше спокойно разобраться в ситуации. Мысль о том, что где-то вокруг лагеря бродит раненая девочка, истекающая кровью, не давала Михалычу покоя. По словам Виолы, Нэка – кровожадный монстр, но так ли это? – Мне надо забрать вещи в медпункте, а ты иди в сторожку. Не бойся. Юля до утра не нападёт. Но если что – стреляй в неё из пистолета. Умеешь пользоваться? Михалыч осмотрел оружие. – Пойдём в медпункт вместе… – Не трусь, пионэр! – Я за тебя переживаю. Да и фонарь один на двоих. – Сначала избил, а теперь защищать будешь? В этом нет необходимости, но… спасибо… Виола вдруг чмокнула сторожа в щёку. Тот опешил от неожиданности, но доктор уже вышла из гаража. – Пойдём, мой герой-защитник… * * * Растопить буржуйку оказалосьзанятием не из лёгких. Принесённые со склада дрова отсырели и никак не загорались. На растопку в ход пошли старые газеты, журналы, тряпки и даже веник. Дело немного продвинулось, но печка лишь дымила. Виола тем временем обрабатывала рану, стоя у зеркала. Её глаз постепенно начинал заплывать, но запекшуюся кровь она смыла и заклеила рану лейкопластырем. – Вижу успех у тебя минимальный. Держи, надеюсь, поможет. Доктор протянула баночку прозрачной жидкости, которой только что обрабатывала рану. В сторожке запахло спиртом. – Сбрызни дрова. Только не пей. Содержимое склянки действительно помогло, и вскоре огонь затрещал на раскалённых поленьях. По комнате постепенно начало расползаться тепло от буржуйки. Виола скинула шубку, и, скрестив ноги, уселась поближе к печке. Её примеру последовал и Михалыч. Протянув руки к танцующему пламени, они смотрели на него и молчали. Каждый думал о чём-то своём. “Бьется в тесной печурке огонь. На поленьях смола, как слеза... И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза...” – Вдруг запел Михалыч, но на этом месте осёкся. – Я знаю эту песню, – прошептала Виола, взглянув на него левым, фиолетовым глазом. Правый было практически не видно из-за расплывшегося синяка. – Её партизаны пели во время войны. Там дальше так: “Ты сейчас далеко, далеко, Между нами снега и снега... До тебя мне дойти не легко, А до смерти четыре шага.” – Вот давай только без намёков. Ты меня сама чуть на тот свет не отправила своим уколом. – Я же не знала... – А сейчас, знаешь? – Нет, но я... , – Виола замолчала. – Говори уже. – Во мне что-то изменилось с тех пор как впервые тебя увидела. Как будто действительно знаю. Или знала раньше. У тебя не бывает такого чувства? Видишь человека первый раз, и вдруг кажется, что давно знакомы? – Бывает. А мы точно не встречались? Может быть, я тебя на такси подвозил когда-то? – Не думаю. Я бы запомнила. Какое-то время они молчали, глядя на огонь. Михалыч поворошил дрова. Поленья рассыпали сноп искр. – Ты меня прости за это, – он прикоснулся к щеке Виолы, и та застонала. – Ой, извини... Знаешь о чём я подумал? Что наши жизни, как эти искорки. Вспыхнули и погасли, и никому нет до нас дела. – Миш, мне никогда не было страшно. Но сейчас… Предчувствие, если хочешь… Что всё это вскоре закончится не в нашу пользу. Я не боялась Нэку в лаборатории, но здесь, отрезанная от мира, зная её способности… – Давай с ней поговорим, узнаем, что она хочет. Она просила о помощи. – После того, как ты ей поможешь, она прикончит тебя. – Почему ты в этом так уверена? Расскажи про убитых ею парней в Москве. Это правда? Виола вздохнула, и на её глаза навернулись слёзы, но тем не менее начала: – Дело было так. Была предновогодняя ночь, 29 декабря. Парень вышел из “Макдональдса” и отправился в парк. Он ходил кругами так, будто искал кого-то. Затем сел на скамейку и уснул. А на утро нашли его тело. Он замёрз насмерть. Полиция опросила свидетелей в “Макдональдсе”, сняли запись с видеокамер. Последняя, с кем он общался, была Юля. Её так и не нашли. Никто не знает, о чём они говорили, но судя по следам, искал он именно её. У него не забрали ни телефон, ни деньги, это не было ограбление. На теле – никаких следов насилия. И знаешь, что было странно? Его застывшая улыбка. Не ужас смерти, а именно улыбка. Так, будто он в последнюю минуту увидел свою мечту. Но самое странное, что до сих пор никто так и не смог объяснить,на его телефоне оказались фотографии летнего пионерского лагеря и девушки, похожей на Юлю. Были там и другие девушки, одетые в пионерские формы. Конечно же их, пытались искать, но никого не нашли. Не нашли и лагерь, похожий на тот, что был на фотографиях. В самих фотографиях не было бы ничего странного, мало ли где парень провёл лето, кроме даты 29 декабря! Не мог же человек перенестись на несколько часов в летний лагерь, а затем вернуться на скамейку и на ней умереть! Телефон с фотографиями в итоге уничтожили, а дело закрыли. Только одна я знала, что это за лагерь и с чем мы столкнулись. Это был “Совёнок”, Миш. Лагерь, в котором я работала медсестрой. Его не нашли потому, что в этом мире он не существует... – Как так? – Я тебе уже пыталась рассказать. Предупреждала, что не поймёшь. – Думаю, сказки. – Хотелось бы и мне так думать, но нет. А переместить человека из одного мира в другой без оборудования TESLы, и затем вернуть его назад может только одно существо – Нэка. Точнее, вернуть то, что от него осталось – мёртвое тело. Прости, мне сложно об этом говорить, – Виола отвернулась к стене. Она плакала. –