Текст книги "История четвертая. Гарри и Тремудрые тайны (СИ)"

Автор книги: Hoshi_Murasaki

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

–Бедолаги, – сказала Гермиона, упаковавшаяся в толстый свитер, шерстяные колготки под брюки, теплые носки, шарф и варежки, и заставившая меня напялить то же самое (кроме колготок). Впрочем, я еще и неуставную лыжную шапочку прихватил, подругу-то волосы грели. И меховые наушники. – Этак простынут, помрут, и никакого им Турнира!

–Мадам Помфри вылечит, – фыркнул я.

–Ка’г-ка’гов уже приехал? – продолжала мадам Максим.

–С минуты на минуту ждём, – сказал Дамблдор. – Подождете его здесь или пройдете в замок?

–Лучше пойдём в замок. Тут у вас холодно. Только вот кони…

–Наш преподаватель ухода за магическими существами сочтёт за счастье о них позаботиться.

–Моим коням нужен сильный конюший. – Мадам Максим явно сомневалась, что хогвартский учитель справится с её золотыми жеребцами. – Они ош-шень к’гепкие.

–Уж поверьте, кому-кому, а Хагриду эта работёнка по плечу, – улыбнулся Дамблдор.

–Ош-шень хо’гошо! – слегка поклонилась мадам Максим. – Передайте, пожалуйста, мсье ’Агриду что пьют мои кони только ячменный виски.

–Биотопливо? – хихикнула Гермиона. – Интересно, а на авиационном керосине они летают?

–Давай не будем ставить на них опыты! – поспешил я сказать.

–Не будем, конечно… Где тут керосин-то достанешь?

Шармбаттонцы ушли в замок, а мы остались ждать. Холодало…

–Слышите? – вдруг воскликнул Рон.

Откуда-то из темноты донёсся престранный звук – погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлюпаньем, как если бы гигантский пылесос двигался по речному руслу.

–Ктулху? Годзилла? – предположил я и оказался не слишком далек от истины.

–Озеро! – крикнул Ли Джордан. – Гляньте на озеро!

От замка хорошо видно было озеро: в середине его появились завихрения, затем огромные пузыри, глинистый берег захлестнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто на дне вынули огромную затычку. Из самой её сердцевины медленно поднимался длинный чёрный шест.

–Мачта! – завопил я, подпрыгнув от избытка чувств. – «Летучий Голландец»!

–Круто! – вторила Гермиона.

Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете… и чем-то напоминая утопленника не первой свежести, уже слегка обглоданного рыбами. Тусклые огни иллюминаторов походили на светящиеся глаза призрака. С оглушительным всплеском корабль наконец вынырнул целиком и, покачиваясь на бурлящей воде, заскользил к берегу. Вскоре раздался лязг якорной цепи, и на берег спустили трап.

С борта потянулись пассажиры, и эти-то были одеты по погоде – в шубы.

–Дамблдор! – радостно воскликнул их предводитель, поднимаясь по склону. Голос у него был бархатный. – Как поживаете, любезный друг?

–Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.

Высокий, худой, как и Дамблдор, с короткими седыми волосами и козлиной бородкой, Каркаров подошел к нашему директору и пожал ему обе руки.

–Старый добрый Хогвартс! Как хорошо снова оказаться здесь… Как хорошо… Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл.

Каркаров поманил одного из учеников, тот подошёл…

В наших рядах поднялся шум: сумки-то все оставили в спальнях, даже автограф не на чем поставить! Девчонки принялись отбирать друг у друга тюбик губной помады, сообразив, что ей можно расписаться на одежде…

–Ха! – радостно сказала Гермиона, вынула из кармана шариковую ручку и зачем-то заглянула себе за пазуху. – Как думаешь, если попросить Крама расписаться у меня на груди, он устроит мне экскурсию по кораблю?

Я не нашелся с ответом.

========== Часть 6 ==========

Шармбаттонцы подсели за стол Рэйвенкло, а дурмштранговцы – за слизеринский. Наверно, просто потому, что там было поменьше народу… и потише, чем за гриффиндорским. Во всяком случае, слизеринцы не норовили разобрать Крама на сувениры.

Пир удался на славу: кое-каких яств я не то что не пробовал раньше, а и названий не слышал! Но попробовал всего понемножку.

К тому времени к профессорам присоединились Людо Бэгмен и мистер Крауч. Гермиона с интересом уставилась на него, я тоже. Не каждый день встречаешь человека, заточившего родного сына в Азкабан… где тот, кстати, умер, мы уже навели справки – и в газетах об этом упоминалось, и Сириус подтвердил.

–Торжественный миг наступает, – Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращённые к нему лица. – Турнир Трёх Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец, я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества, а также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта.

Бэгмену достались щедрые аплодисменты, наверное благодаря его славе загонщика, а может, просто потому, что вид у него был куда приветливее: Бэгмен оценил аплодисменты, осклабившись и помахав залу рукой, а хмурый Бартемиус Крауч и бровью не повёл, когда Дамблдор назвал его имя.

–Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев, – продолжал Дамблдор. – И они войдут в судейскую бригаду. А теперь… мистер Филч, ларец сюда, пожалуйста.

Филч, который до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом. Зал, зашумев, всколыхнулся.

Филч осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объяснения:

–Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура всё готово. Туров – три, состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность.

При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал:

–В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный судья – Кубок огня.

Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Дамблдор сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного – не будь он до краёв наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на неё Кубок, чтобы все хорошо его видели.

–Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, – сказал он. – Им даётся на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле, и завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших, но, повторяю, к участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг кубка запретную линию.

При слове «запретная» Гермиона негромко хихикнула, а я вспомнил наше выступление на первом курсе.

–Для избранных в чемпионы обратного хода нет, – продолжал Дамблдор. – Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи!

–Не хочешь попробовать? – спросила Гермиона, когда мы поднимались в гостиную. Близнецы Уизли шли перед нами и шумно строили планы о том, как бы пересечь линию и обмануть Кубок.

–Не-а, – помотал я головой. – Из-за штуки галлеонов рисковать своей шкурой? Увольте!

Как нарочно, близнецы на мгновение умолкли, и мои слова услышали все.

–Ну конечно, – пробормотал Рон, – у некоторых денег куры не клюют…

Все уже знали о нашем с Малфоем маленьком бизнесе: бейсбольные команды понемногу раскручивались, и, хоть до Чемпионата мира или хотя бы страны было еще ой как далеко, о новом виде волшебного спорта начали упоминать в «Пророке», хоть и на последних страницах. А «Придира» даже печатал скромную турнирную таблицу.

«Кстати, – подумал я, – надо попробовать затащить Крама на нашу игру. Даже если ему не понравится, реклама будет офигенная! Только сперва надо узнать, не запрещено ли ему так светиться…» Уверен, Малфой за ужином уже пытался навести мосты к болгарину! Надо будет обсудить с ним этот вопрос…

–Деньги из воздуха не появляются, – не осталась в долгу Гермиона. – Я вот магглорожденная, но я умею правильно оценивать перспективы, так что у меня теперь есть свой сейф!

–И подозреваю, денег в нем побольше, чем в семейном хранилище Уизли, – добавил Малфой, подкравшись незаметно. – Эванс, на два слова…

Я отошел, оставив Гермиону ругаться с Роном.

–Дай угадаю, – сказал я. – Ты насчет Крама.

–Ага, – ухмыльнулся он. – Я осторожно прощупал вопрос… Сам он не может взять и сняться в рекламе, у него контракт. Но, думаю, финансы решат эту проблему… Скажем, он сыграет с нами, но в финале прорекламирует свою команду. Все-таки квиддич и бейсбол – вещи разные. Я напишу отцу, а там уж управляющие разберутся…

–Было бы круто в другую команду пару француженок заполучить, они эффектные, – сказал я. – Был бы такой товарищеский матч…

–Дело говоришь, – кивнул Драко. – Но как их убедить?

–Если Крам согласится, пусть он пригласит, – предложил я. – Не захотят – и ладно, его одного хватит!

–Идет, – кивнул Драко и отправился восвояси.

Я постоял, вздохнул и подошел к поджидавшей меня Гермионе.

–Знаешь что, – сказал я, – а попроси-ка ты, в самом деле, у Крама автограф… в зоне декольте.

–Ты озабоченный, Гарри, – сказала она.

–Я не озабоченный, я подросток в пубертатном периоде, – вспомнил я умное слово. – Тебе, дочери врачей, стыдно не знать! Так попросишь? Для дела надо!

Я объяснил ей идею с рекламной акцией и Гермиона кивнула:

–Сделаю. Только белье поэротичнее трансфигурирую.

Если вы помните, Гермиона старше всех на нашем курсе, а после приключений с хроноворотом… В общем, фигура у нее уже будь здоров. Под мантией не особо разглядишь, но я-то знаю наверняка…

*

–Гермиона, – печально сказал я ночью, когда у Гермионы получилась хиленькая Авада. – Ты помнишь, какой была до нашего знакомства?

–М-м-м… занудой?

–Да. Жутко правильной мелкой занудой и всезнайкой. И что из тебя выросло?

–Что? – не поняла она. – Я что, перестала быть всезнайкой?

–Нет. Но из зануды превратилась в… гм… оторву. Бродишь со мной по ночам, лазишь черт-те где, общаешься с Пожирателями смерти, оборотнями и прочими тварями, снимаешься в рекламе… кстати, вот если бы уговорить француженок сняться в купальниках!

–Холодно, – вздохнула Гермиона. – Если только весной… Ты продолжай развивать тему, мне интересно!

–Гм… Так вот, регулярно и с удовольствием нарушаешь правила, нападаешь на преподавателей, практикуешь Темные искусства и Непростительные заклятия… Тебе не жаль ту славную маленькую девочку, которой ты была когда-то?

–Нет, – ответила она, прицельно щелкая мокриц одну за другой. – Ты прав, она была занудой. И друзей у нее не было, и здесь бы не завелось, потому что всезнаек никто не любит, а занудливых и правильных – тем более. На кой такая жизнь? С тобой как-то веселее! А с чего вдруг ты завел этот разговор?

–Сам не знаю, – фыркнул я и тоже сбил мокрицу со стены. – О, получилось!

–А, вот вы где! – заглянул в пещеру Невилл. – А чем вы тут заняты?

–Авадами балуемся, – сосредоточенно ответил я. – Попробуешь?

–Можно…

Еще какое-то время мы соревновались, кто собьет со стены больше мокриц, потом попробовали швыряться Авадами с двух рук, потом Гермионе пришло в голову сделать луч заклятия разделяющимся, чтобы стрелять по площадям и очередями, а я сказал – вот бы соорудить Аваду отложенного действия! А то вспышка очень заметная, а так бы швырнуть втихаря, как гранату, а рванет она чуть погодя… А еще лучше – соорудить что-то типа бомбы с часовым механизмом, такие самое милое дело в логово врагов подкладывать, чтобы сразу нескольких накрыть!

В общем, мы с пользой проводили время, пока я не вспомнил, зачем, собственно, решил всех собрать.

–В общем, так, – начал я, попросив минуточку внимания. – Малфой давно уже подозревает, что я умею… странное. Еще с того раза, как мы с ним чуть не разбились на игре. По-моему, он и сам что-то такое умеет, но вряд ли это связано со струнами…

–А в тот раз он почти прямым текстом сказал, что догадался – мы не обычную магию используем, – кивнула Гермиона.

–Ну… ты хочешь и его научить? – спросил Невилл.

–Я в раздумьях, – честно ответил я, – поэтому и хочу посоветоваться. С одной стороны, он мой близкий родственник, племянник Сириуса и мой тоже, но… С другой – не совсем понятно, что у него на уме. Волдеморта он боится, это точно, возвращения его вряд ли желает. Только папаше его не вывернуться, если лорд в самом деле возродится и призовет верных слуг. Регулус вот может отсидеться у себя в Новой Зеландии, туда, может, зов и не достанет! А этому деваться некуда.

–На Чемпионате народу в масках было полным-полно, – кивнула Гермиона. – Если Малфой-старший откажется сотрудничать, думаю…

–С ним сотворят то же, что с моими родителями, – буркнул Невилл, глядя в пол. – А если поймают Драко и будут пытать его, его родители что угодно сделают. Или ему велят что-нибудь сделать, будут вон хоть жизнью матери шантажировать, а он ее любит.

–А поймать его проще простого, – заключил я. – Вон, как Грюм – хлоп! – и готово. Бери хорька голыми руками, сажай в клетку да делай, что хочешь. Сам бы Драко расколдоваться не смог. Вернее, смог бы, если бы видел струны.

–Если бы он их видел, то не дал бы себя заколдовать, – уточнила Гермиона. – Ну, так же, как ты с Империо справился.

–В общем, голосуем, – сказал я. – Кто за то, чтобы принять Малфоя в нашу тесную компанию?

–Я за, – тут же сказала подруга, – только надо взять с него подписку о неразглашении.

–Клятву, ты имеешь в виду?

–Ой, ну какая разница, главное, вы меня поняли, – фыркнула она. – Сириус рассказывал про Непреложный обет, вот его и…

–Ну… я тоже за, – кивнул Невилл. – Сам Драко ничего ужасного еще не натворил, а что обзывается… можно в ответ обозвать или в нос двинуть. А за отца он отвечать не может.

–Значит, единогласно, – кивнул я. – Сейчас страсти вокруг Турнира немного улягутся, тогда и пригласим его в наш Орден Молчальников.

–Можно, я придумаю обряд посвящения? – загорелась Гермиона.

–Нельзя, – отрезал я. – Хватит с него Обета. А теперь идемте спать, а то вечером имена чемпионов будут оглашать, а мы станем носами клевать.

–Интересно, почему это они чемпионы, если еще ничего не выиграли? – прицепилась к термину Гермиона.

–Спроси у Дамблдора, – посоветовал я, и инцидент был исчерпан: все знали, что директор мастерски умеет не отвечать на прямо заданные вопросы.

*

Утром мы спустились в холл в самый разгар веселья: близнецы Уизли все-таки попытались обдурить запретную линию, выпив зелье старения, а теперь щеголяли роскошными седыми бородами.

–Хитро напутано, – пробурчала Гермиона, изучая струны этой самой линии. – Но ничего невозможного нет, если задаться целью… Хотя потрудиться придется!

–Брось, – сказал я, – а то еще заметят. Директор тут.

–Ага, – понятливо ответила она, и мы пошли завтракать.

После завтрака заняться было нечем. Мы поглазели, как гости кидают записки со своими именами в Кубок, а потом решили сходить в гости к Хагриду.

Там нас ожидало потрясение: Хагрид принарядился. Более того, он попытался причесаться и облился одеколоном. Краше он от этого не стал, а в хижине теперь воняло так, что Клык расчихался, а у меня заслезились глаза.

–Все ясно, – сказала Гермиона. – Французская мадам поразила благородного дона в левую пятку.

–Чего? – не понял лесничий.

–Не обращай внимания, – вздохнул я.

Что ж, Хагрида можно было понять! Найти даму полувеликану, мягко говоря, сложно, а тут такая красотка…

–Хагрид, – деловито сказала Гермиона и засучила рукава. – Если ты намерен завоевать сердце мадам Максим, мы тебе поможем. Но при одном условии!

–Каком? – заинтересовался он.

–Поди смой деготь с волос и этот кошмарный одеколон! – выпалила она. – Им только твоих соплохвостов морить, а не дам очаровывать. А я пока подумаю, что можно сделать с твоим костюмом…

Коричневый костюм был ужасен. Оранжево-желтый в клеточку галстук – еще того хуже, от него в глазах рябило.

–Хагрид, с мылом! – гаркнула Гермиона, приоткрыв дверь, чтобы проконтролировать процесс. – Целиком! Мы не будем подсматривать!

Правда, закрыв дверь, она тут же сказала, сама себе противореча:

–Гарри, глянь, что он там делает?

–Бороду мылит, – ответил я, отодвинув занавеску. – И все прочее. Правда, сложно понять, где у него кончается борода и начинается остальная растительность. В том числе на спине.

–Отлично, пускай моется, – кивнула Гермиона и посмотрела на костюм. – Мрак и ужас. Как думаешь, ему пойдет черное?

–Не особо. Еще и Снейп решит, что Хагрид его передразнивает.

–Шотландская клетка?

–МакГонаггал не оценит. Да и представь Хагрида в килте!

–Хм… красный, оранжевый, этот жуткий коричневый отметаем, не та цветовая гамма, – глубоко задумалась она. – Зеленый? Тоже нет…

–Шоколадный, – сказал я. – Не этот вот тошнотный оттенок, а цвет горького шоколада, можно с серебристым отливом. Только не блескучий, как у эстрадных певцов, а… Помнишь атласный галстук у Регулуса? Он тебе еще страшно понравился, ты себе платье такое соорудила, а тебе не пошло.

–Точно! – вспомнила Гермиона. – Мне такое не к лицу, потому что у меня теплая цветовая гамма, а Хагриду как раз пойдет холодная. Гляди, так?

–Ага… – кивнул я, глядя, как костюм медленно меняет цвет. – И надо что-то сделать с фасоном, такое носили лет сорок назад, если не больше! Опять же, вспомни Регулуса, он тот еще щеголь.

–Больше всего Хагриду пошли бы кожаные штаны с заклепками и косуха, – проворчала Гермиона, – но если он хочет костюм, будет ему костюм! Сооруди-ка из чего-нибудь манекен, прикинем, как будет лучше… Фасон, как у Блэков, Хагриду не годится, фигура не та. Сам посуди, они высокие, широкоплечие, бедра узкие, сами худощавые, а он квадратный… даже кубический. Ничего! Справимся!

Когда Хагрид ввалился в хижину, оставляя за собой мокрые следы и благоухая дегтярным мылом, мы как раз закончили. Гермиона несколько увлеклась, поэтому вместо пиджака у нее получилось нечто вроде помеси камзола с сюртуком. Выглядело это несколько эклектично, но симпатично. Брюки трансформировались в бриджи, а здоровенные ботинки Хагрида – в щегольские сапоги с серебряными пряжками (Гермиона решила, что чулки с башмаками – это уже перебор). Заключительным жестом подруга перекрасила хагридову рубашку, сделав из клетчатой ослепительно-белой, и на том остановилась.

–Ну-с, – сказала она, пока Хагрид с приоткрытым ртом разглядывал это великолепие. – Нравится?

–Ы… – растерянно ответил тот и осторожно потрогал пальцем костюм.

–Неплохо нас обучили трансфигурации, а? – спросил я.

–О-о-о! – восторженно протянул Хагрид.

–Теперь прическа… – Гермиона обошла вокруг остолбеневшего Хагрида и пару раз взмахнула палочкой.

Буйная грива лесничего сама собой расчесалась и собралась в пышный конский хвост, который Гермиона тут же украсила скромным бантиком, как у кавалеров на старинных портретах. Борода укоротилась вдвое и завилась крупными кольцами.

–Так-то лучше, – довольно сказала подруга и добавила: – Я выйду, а ты одевайся. Гарри подгонит по размеру, если что.

Ну, должен сказать, облачившись в дизайнерский костюм, Хагрид сделался… гм… не внушительнее, куда уж еще-то, но как-то представительнее, что ли?

–Ну и как я, Гарри? – шепотом спросил он, пытаясь разглядеть себя со всех сторон. Зеркала у него в хижине не было.

–Во! – показал я оба больших пальца. – Отпад!

–А галстук? – волновался Хагрид. – Как же без галстука?

–Он сюда не подходит, – встряла Гермиона, подслушивавшая под дверью, и вошла. – Нужен шейный платок, вот!

Она живо трансфигурировала галстук в этот самый платок и повязала его, опять же, как у тех старинных кавалеров. Вышло очень импозантно. Хотя, как по мне, под бородой все равно видно не было.

–Вот теперь можешь идти, – сказала Гермиона. – Главное, не смущайся и не суй руки в карманы… Руки!

–Что?! – испугался Хагрид.

–Разве можно с такими ногтями на свидание… – проворчала она, очередным взмахом палочки приводя в самом деле запущенные руки лесничего в порядок. – Готово! Ваш выход, мистер Хагрид!

–А… одеколон? – с надеждой спросил он.

–Не надо, – с нажимом ответила Гермиона. – Дама не оценит такого амбре. Натри мятой за ушами, если уж так хочется изысканно пахнуть.

Хагрид глубоко вздохнул и вышел из хижины, как гладиатор на арену с тиграми.

Мы подглядывали в окошко: из кареты выходили шармбатонцы, возглавляемые мадам Максим, спешили на праздник. Слов Хагрида не было слышно, но глядел он на великаншу затуманенно-восторженным взором.

Мадам Максим окинула его взглядом, удивленно приподняла брови и милостиво подала ему руку, которую он и облобызал, как директор вчера. Великанша благосклонно улыбнулась и, опираясь на локоть Хагрида, двинулась к замку. Ее подопечные спешили позади.

–Вот что значит хороший прикид! – довольно сказала Гермиона. – Идем, пора уже…

По пути мы столкнулись с дурмштранговцами, и подруга приняла боевую стойку, но тут же разочарованно вздохнула: подойти к Краму не было никакой возможности, рядом с Каркаровым-то… Но, зная Гермиону, я мог сказать, что она не сдастся!

*

Ужин тянулся нескончаемо, и если бы не возможность наблюдать за брачными танцами Хагрида, я бы заскучал. По-моему, на него все смотрели, не веря глазам своим, Дамблдор – и тот не сразу проморгался, а Снейп разглядывал свой кубок, явно размышляя, не подлили ли туда чего-нибудь галлюциногенного. Хагрид, тем временем, позабыв о своем косноязычии и языковом барьере, о чем-то увлеченно рассказывая мадам Максим (судя по жестам, о каком-то монстре), а она улыбалась вполне благожелательно.

–Ну и кто из них тут Золушка? – шепнул я Гермионе. Она выплюнула косточку от персика и серьезно ответила:

–В отличие от феиного творения, этот костюм в полночь в лохмотья не превратится!

Я хмыкнул и принялся разглядывать мистера Крауча. В то время, как все уже извелись от ожидания, он выглядел до странного безучастным, погруженным в себя.

«Может, на службе дел полно, а он тут штаны просиживает?» – подумал я, осторожно взглянув на его струны, и дернулся от неожиданности, разлив сок.

–Ты чего? – спросила Гермиона.

–Присмотрись к Краучу, – шепотом ответил я. – Внимательно…

Она вгляделась и приоткрыла рот. Я поспешил заткнуть его очередным персиком. Тогда Гермиона вопросительно вытаращила глаза, но я развел руками и шепнул:

–После пира обсудим.

–Кубок огня вот-вот примет решение, – наконец-то начал Дамблдор. – Думаю, ему требуется ещё минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в смежную комнату, – он указал на дверь позади профессорского стола. – Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам.

–Осталась одна секунда, – сказал Ли Джордан. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер.

Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещённый огнём, опять синевато-белым, и громко, отчётливо прочитал:

–Чемпион Дурмштранга – Виктор Крам!

Зал содрогнулся от грома аплодисментов и восторженных криков.

–Все, мне однозначно нужен его автограф! – заявила Гермиона, хищно глядя на Крама, который поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

–Браво, Виктор! Браво! – перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. – Я знал, в тебе есть дерзание!

Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять оказалось приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил ещё одним куском пергамента.

–Чемпион Шармбаттона – Флёр Делакур! – возвестил Дамблдор.

Красивая девушка легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Хаффлпаффа.

Флёр Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять утих. Но напряжение, казалось осязаемое на ощупь, усилилось. Осталось только узнать чемпиона Хогвартса!

Всё опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:

–Чемпион Хогвартса – Седрик Диггори!

Это был тот самый хаффлпаффский ловец, симпатичный парень, любимец девушек.

Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал, а когда зал угомонился, начал вступительную речь:

–Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбаттона и Дурмштранга. Ваш долг – оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад…

Дамблдор внезапно осекся, и все сразу поняли, почему.

Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент…

Дамблдор протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал:

–Гарри… Эванс.

У меня отвалилась челюсть. Гермиона смотрела на меня, и в глазах ее отчетливо читалось: «Когда ты успел, скотина?!»

========== Часть 7 ==========

Мне не хлопали, только в зале нарастал возбужденный гул.

МакГонагалл стремительно встала из-за стола, обойдя Людо Бэгмена, подошла к Дамблдору и что-то горячо прошептала ему. Директор нахмурился.

–Гарри… – прошипела Гермиона, сверля меня взглядом.

–Да не делал я этого, клянусь! – прошептал я в ответ. – Неужто б не взял тебя с собой… Ты старше, тебе тоже могло повезти!

Этот аргумент ее, как ни странно, убедил.

Дамблдор за профессорским столом выпрямился и кивнул профессору МакГонагалл.

–Гарри Эванс, – сказал он, – подойди, пожалуйста, сюда.

Я и подошел.

–Тебе в ту дверь, Гарри, – без улыбки произнёс директор.

Я отворил дверь и очутился в небольшой комнате с камином.

Виктор Крам, Седрик Диггори и Флёр Делакур стояли у камина. На фоне яркого пламени их тёмные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулившись и о чём-то сосредоточенно думая, притулился к каминной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Флёр Делакур, откинув назад волну белокурых волос, повернулась ко мне.

–В чём дело? – спросила она. – Надо вернуться в зал?

Она, видно, подумала, что меня за ними послали судьи.

Позади послышался дробный стук шагов, и в комнату вбежал Людо Бэгмен.

–Невероятно! – воскликнул он, схватив меня за руку. – Необычайное происшествие! Джентльмены… леди, – обратился он к чемпионам и подтащил меня к камину. – Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвёртого чемпиона, участника Турнира!

Виктор Крам расправил плечи, оглядел меня с головы до ног, и его хмурое лицо потемнело.

«Плакала рекламная кампания с его участием!» – с досадой подумал я.

Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на меня, как будто ослышался. Что до Флёр, она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила:

–О-ля-ля! Очень весёлая шутка, мсье Бэгмен!

–Шутка! – Бэгмен ещё не пришёл в себя. – Да нет же! Какая шутка! Имя Гарри только что выскочило из Кубка.

Крам чуть сдвинул густые брови. Седрик пребывал в вежливом недоумении. А Флёр нахмурилась.

–Это ошибка. – В голосе её звучало презрение. – Он не может соревноваться. Он ош-шень маленький.

На минуточку, я был почти с Крама ростом! Поменьше Седрика, конечно, но на француженку вполне мог посмотреть сверху вниз!

–Да, но случилось чудо! Вы ведь знаете, возрастное ограничение наложили в этом году в целях безопасности. И раз его имя выскочило из Кубка… думаю, теперь уже ничего нельзя поделать… Противоречит правилам. Вы обязаны… А Гарри придётся приложить все усилия.

Дверь позади опять отворилась. Вошли Дамблдор, Крауч, Каркаров, мадам Максим, МакГонагалл и Снейп, в открытую дверь на какую-то секунду из зала ворвался гул возбуждённых голосов.

–Мадам Максим! – негодующе воскликнула Флёр. – Они говорят, что этот пти гарсон тоже примет участие.

«Сама ты пти!» – подумал я.

Мадам Максим выпрямилась во весь свой исполинский рост. Макушка ее задела канделябр со свечами (хорошо, волосы не загорелись), обтянутый атласом внушительный бюст заколыхался.

–Дамблёдор-р! Что сие означает? – властно промолвила она.

–Я тоже хотел бы это знать! – поддержал французов Каркаров. На лице его застыла улыбка, синие глаза превратились в льдинки. – Два чемпиона от Хогвартса? Что-то не припомню, чтобы школа – хозяйка Турнира – когда-нибудь выставляла двух чемпионов. Может, я плохо знаком с правилами?

–Импоссибль! – Мадам Максим опустила огромную, унизанную прекрасными опалами руку на плечо Флёр. – ’Огва’гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп’гаведливо.

–Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов, – ледяная улыбка не сходила с лица Каркарова. – Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов.

Снейп посмотрел на меня так, словно был уверен – это моих рук дело. Я постарался принять жалобный вид, но он явно не поверил. Спасибо, промолчал!

Дамблдор проницательно взглянул на меня, и я заморгал изо всех сил.

–Это ты, Гарри, бросил в Кубок своё имя?

–Не я.

–Может быть, ты просил кого-то из старших бросить в Кубок твоё имя?

–Не просил.

–Он говорит неправда! – воскликнула мадам Максим.

–Гарри не мог бы пересечь запретную линию, – вмешалась МакГонагалл, – даже если бы захотел. В этом нет никакого сомнения. Другим это не удалось!

–Тогда, наверное, ошибся сам Дамблёдор-р, – пожала плечами мадам Максим.

–Наверное, ошибся, – согласился директор, и я оторопел.

–Дамблдор, вы же прекрасно знаете, что не ошиблись, – вспыхнула МакГонагалл. – Всё это глупости! Гарри не подходил к линии, не обращался ни к кому из старших учеников, и Дамблдор в этом уверен. Полагаю, этого объяснения достаточно!

–Мистер Крауч, мистер Бэгмен. – В голосе у Каркарова появились льстивые нотки. – Вы – наши беспристрастные судьи. И вы, конечно, согласны, что происшедшее противоречит правилам Турнира?