Текст книги "Серое сердце (СИ)"

А Октавия тем временем пробиралась по тёмному коридору, где единорог наверняка осветил бы себе путь… Нет, и вправду осветил – внезапно она увидела рядом фиолетовое свечение, а потому припустилась ещё быстрее. Стук её копытец направил Шайнинг Армора на нужный путь, но он не увидел тени земнопони, и поспешил за каким-то нечётким силуэтом, обгонявшим его на пятьдесят шагов. Октавия же бежала так быстро, как никогда, хотя в душе её бушевала буря. Убийцы Сомбры… Ведь она видела гнев этого тирана, видела, какие он причинил беды! С чего ей помогать ему – так кричала одна её сторона…

А другая приказывала копытам бежать быстрее. Ведь это был её король… Её любимый пони, пусть он никогда и не ответит ей взаимностью…

Октавия влетела в хранилище быстрее, чем смогла это осознать. Низкий сводчатый потолок и множество толстых колонн, поддерживавших не только потолок, но и всю громаду башни дворца. В этом подвале не имелось никаких обычных для таких мест осветительных огоньков – в нём и так было настолько ярко, что Октавия прикрыла глаза копытцем от резкой смены тьмы светом.

Высоко над полом между двух белых колонн висел артефакт в виде синего сердца. Октавия, очарованная его светом, сделала шаг вперёд, когда услышала стук копыт преследователя. Взвизгнув, она кинулась к сердцу и схватила его в копыта – оно оказалось на удивление лёгким и пони едва уберегла его, сильно ударившись передними ножками, но не дав сердцу разбиться об землю.

– Стой, пони! – внезапно услышала она, а повернув голову, увидела Шайнинг Армора.

– Отличная работа, пони, – произнёс он, устало выдыхая. – Теперь отдай его мне. Я всё сделаю сам.

Единорог постарался добро улыбнуться, протягивая копыто. Но перед глазами Октавии ещё свежа была картинка, еле выхваченная краем зрения, пока земнопони скрывалась в портале. Как этот белый синегривый жеребец с остервенелой мордой стреляет в Сомбру магическим лучом. В тот момент выражение его глаз почти не отличалось от самого Сомбры, когда он гневался. Октавия подумала, что, если она передаст сердце Шайнингу, он станет подобным тираном… Сознание противилось таким мыслям, но собственное трепещущее сердце поняшки было обращено не к “спасителю”, а к черногривому жеребцу. Хотя он и был жесток, но проявлял свою любовь к Октавии, как умел. И она это чувствовала. И если придётся выбирать между двумя правителями, любая кобыла изберёт того, кто будет её защищать.

– Ты – предатель, Шайнинг Армор! – воскликнула она.

Шайнинг терял терпение. Там, наверху, его любимая пони вела бой с порождением тьмы – а эта глупая кобыла застыла на его пути! И потому он не стал церемониться – яркий луч вырвался из его рога и полетел к Октавии… Чтобы впитаться внутрь кристального сердца, засверкавшего ещё ярче от чувства Октавии к Сомбре.

– Что за?… – Шайнинг удивлённо уставился на пони. А в следующий миг удивление уступило место ярости и он кинулся на Октавию, сбив её с ног и поразив рогом в левое плечо. Кобылица взвыла от боли, когда острый кончик пробил её ногу, а затем рог углубился почти на треть. Выдернув окровавленное оружие, Шайнинг стремительно обернулся, собираясь перебежать к кристаллу.

Но когда перед глазами перестали мерцать искры ярости, Армор понял, что в зале стало темнее. Прежде светлое и чистое Кристальное Сердце посерело и погрубело, став из гладкого шершавым и каменным. Но от него всё ещё исходило сияние – иное, перемешанное с тенями, но по-прежнему тёплое.

– Что ты наделала… – прошептал Шайнинг, прежде чем получил копытом в челюсть от разозлившейся раненой пони. – Ты предала…

Октавия зло посмотрела на него.

– Не предала! Сердцу не прикажешь, принц, ни моему, ни Кристальному!

Армор, повалившийся на землю, поднял глаза на кобылицу, собираясь испустить разрушительный магический луч, но его магия угасла. И не по воле единорога – над ним стояла серая кобылица, из чёрной гривы которой выдвинулся устрашающий алый рог. Тело Октавии было одето в серебристые латы и белый плащ с красной бахромой, на ногах находились высокие серебристые накопытники, а голову украшала сверкающая диадема.

– Нет… Всё не может закончится так… – простонал Армор. – Добро всегда побеждает…

Рог Октавии полыхнул алым цветом. Взметнувшееся в воздух тело белого жеребца ударилось об высокий потолок зала, обмякло и рухнуло вниз, с противным хрустом ломающихся костей продавив каменный пол.

Октавия, низко наклонив голову, подошла к обронённому булыжнику в форме сердца. Она словно не осознавала перемен, произошедших с нею внешне – зато чётко различала все внутренние изменения. Душу словно вынули, перевернули и вставили обратно на прежнее место вверх копытами. Вместо спокойных и нежных мелодий, что порою кружились в голове надоедливо, мысленные аккорды стали резче и страстнее. Копыта желали теребить смычок по струне, выдёргивая из неё резкие, но мощные звуки, не поднимавшие пони на крыльях счастья, а сносящие их бурлящими эмоциями. Но вместо этого Октавия осторожно подняла камешек-сердце, не чувствуя его тяжести.

– А ещё… Любовь меняет.

Серый камень сверкнул в последний раз, передавая энергию Октавии. Кобылица поднялась на задние копыта, к которым посыпалась пыль и крошка, в то время, как опустошённое сердце перевоплощалось в чёрную скрипку с серебристыми струнами и рубиново-красным смычком, что возник в другом копыте пони. Одно прикосновение к струнам – и музыка ужасающей силы заставила потолок треснуть, обрушивая вниз. Закрыв глаза, она вызвала к жизни новую мелодию, громкую мелодию, не выплёскивающую ни скорбь, ни доброту – но ненависть в странной смеси любви, когда два чувства настолько сливаются воедино, что становятся неотделимы друг от друга.

Трещина между копыт заставила Сомбру и Каденс отпрыгнуть друг от друга. Один был окровавлен с головы до хвоста, вторая – растрёпанная, со сломанным крылом и широкой раной на левом боку. Но они оба смотрели с непониманием на то, как в центре зала взмывает серая фигура, принося с собой свет, которого так ждала Каденс – и который теперь стал совсем иным.

– Нет… Нет… – прошептала кобылица, набирая магию в рог. – Это не закончится так!

Сомбра при появлении преображённой пони застыл в благоговении, почувствовав в Октавии того, о ком он так мечтал ещё очень давно, но смог высказать это лишь сегодня, на крыше. Он услышал душу равной себе – не только по силе магии… не в этом был смысл. Октавия оказалась равной ему по силе воли, по твёрдости намерения. За несколько дней рядом с ним Октавия преобразилась так сильно – от неуверенной в себе, лишь подающей надежды пони с улицы, бравшей сердце жалостью, а не усилием, до умеющей постоять за себя и любовь, несмотря даже на весь мрак и все недостатки любимого…

И Сомбра просто не мог потерять такую! Жеребец бросился на Каденс, сминая её своим весом и напором, сбивая мощное и совсем не любовное заклятие куда-то к потолку.

Каденс отчаянно завопила, пытаясь ударить Сомбру копытами, но тот поднял её своей магией, смотря глаза в глаза.

– Ты проиграла. Этот маленький бунт подавлен, принцесса, – оскалился Сомбра. – Но если я сохранил жизнь твоей тёте – это не означает, что тебя ждёт та же судьба.

Каденс насилу оторвала взгляд от Сомбры и посмотрела на Октавию, что опустилась за его крупом.

– Почему? – только и спросила она.

– Потому что я люблю его, – ответила Октавия.

Глаза Каденс сверкнули за пеленой ярости пониманием… А в следующий миг рог Сомбры ярко засиял. Магия аликорна, вылетая из её груди розовой струйкой, закрутилась и вильнула к королю, но внезапно тот переменил своё решение – и энергия Каденс стала вливаться в грудь Октавии. Кобылица зажмурилась, но не от боли, а от ощущения собственной мощи. Может быть, если бы она увидела, как меняется тело Каденс, превращаясь в обтянутый кожей скелет, ещё можно было бы что-нибудь изменить – но когда пони открыла глаза, высохший труп принцессы любви уже лежал на полу.

– Теперь ты и вправду стала равной мне, – произнёс Сомбра, обернувшись к бывшей земнопони, голову которой теперь венчал вовсе не эфирный красный рог. – И… Спасибо тебе за твой выбор.

– Я надеюсь, что совершила его не зря… – Октавия с большим сожалением, но без слёз посмотрела на останки аликорницы, чья сила теперь продолжала жить в ней. Жить… и требовать добрых дел. – Теперь исполни и своё обещание, если тоже любишь меня. Сделай так, чтобы пони запомнили тебя не как тирана.

Сомбра мрачно взглянул на неё.

– И что мне сделать?

Октавия шагнула вперёд, отбросив скрипку, и прикоснулась к его щеке копытом.

– Поцелуй меня, – попросила она. И её нежному голосу король не смог противиться – он потянулся вперёд и их губы встретились…

С треском серебряные накопытники упали рядом с Сомброй. Треснувшие доспехи свалились с его тела грудой бесполезного металла, соскользнувший плащ прикрыл остатки Каденс, сам истлевая и серея. Саблевидный красный рог вспыхнул и исчез, перевоплотившись в длинный завитый рог, а в гриве появилась синяя полоса. Секунду кобыла и жеребец ещё стояли друг перед другом – а затем отошли на шаг назад и посмотрели друг на друга с теплотой и любовью.

– Теперь ты станешь навевающей страх тёмной королевой, – улыбнулся Сомбра.

– Только для врагов моих пони, – в ответ улыбнулась и Октавия.

*