Текст книги "Bad Romance (СИ)"
Автор книги: Хэленка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 6
Я села в машину, сразу внимательно уставившись в окно, будто там было что-то невероятно занимательное. Единственное, как я осмелилась проявить свое отношение к происходящему – проигнорировала открытую для меня переднюю дверь и села сзади. Не знаю, почему, на большее я не решилась. Даже то, что находилась не на пустой темной улице, а на хорошо освещенной площади перед родным университетом, и что вокруг было полно людей, не дало ни малейшей надежды, что мне помогут. Я будто сдулась, будто выдохнула и не смогла больше вдохнуть и внутри меня пустота.
– Даже не спросишь, куда мы едем? – насмешливо спросил водитель.
Можно подумать, мне не все равно! С ним что в Антарктиду, что в Диснейленд, везде отвратительно, так что и разницы никакой.
– Я не любопытна, – мгновенно соврала, не задумываясь.
– Это не может не радовать. Знаешь, как правило, мне встречаются женщины, страдающие как раз запредельным уровнем любопытства… Мне нравится, как ты держишься, я это еще в прошлый раз заметил. Ты умеешь красиво проигрывать, с достоинством. Никогда не обучалась в каком-нибудь институте благородных девиц?
– Надо же! – демонстрируя как можно больше издевки, прокомментировала я. – Ты умеешь разговаривать! Даже думаешь, что умеешь шутить, не иначе, – и я вновь отвернулась к окну.
– Не нарывайся, девочка. Как ни крути, но хозяин положения – я.
Это да. С этим не поспоришь. Я и не собираюсь спорить, себе же дороже выйдет… Стоп!!! Что это я распустилась?! Кто там обратил внимание, в какой машине я уехала? Будем считать, что никто. И вообще, я лучше сяду, чем лягу с этим ган**ном! А что? В тюрьме тоже люди как-то живут… Надо только придумать что-то, чтобы он машину остановил, а то застрелю бедняжку, а машина собьет милую старушку или коляску с младенцем. И машина очень кстати затонирована, так что никто меня не увидит сразу. Могут услышать, только мало ли, какие шумы на вечерней улице… Срочно напрячь мозг и найти повод для остановки! О! Я чуть не подпрыгнула на сидении от радости.
– Останови, пожалуйста, – затараторила я, – мне нужна аптека.
– Зачем? – насторожился мужик, но притормозил у обочины. Ах, какая красота, ни одного человечка на улице, и от той самой аптеки в стороне.
– Мне… тут… в общем… очень… – бормотала я, вытаскивая Макаров и снимая с предохранителя. Чувствовала я себя очень спокойно, даже пальцы не дрожали. – У тебя вода есть? – и водитель отвлекся от меня в поисках того, что я просила.
Все складывается просто сказочно! Я вытащила пистолет из сумки, поднесла его почти вплотную к затылку мужчины и, не сомневаясь ни секунды, нажала на спуск. В одно мгновение произошло сразу несколько событий: осечка казавшегося таким надежным оружия, смена им владельца и выстрел, только уже не мой.
Я и не думала, что умирать настолько больно! Больно! Больно! Больно! Это невозможно вытерпеть!!! И где обещанный свет в конце тоннеля и внеземное блаженство?! Или мне, как всегда досталось все «самое лучшее»?
– Хватит орать! – услышала я грозный окрик. Такой и мертвого с того света вернет! О, Господи! Я все еще в машине! Я так и не умерла! Вот непруха! – Приложи к ране, засрешь всю машину, – и в меня полетело полотенце.
– Скотина! – прошипела, стараясь не разжимать губ, чтобы не порадовать этого пи***ка стоном или воплем. – Больно же!
– А ты как думала? – с ледяным спокойствием отреагировал тот, заводя двигатель. – Думаю, мне тоже было бы больно, если бы ты мне прострелила голову. Мне, конечно, бабы мозг выносят часто, но не настолько буквально. Так что можешь собой гордиться: ты очевидно преуспела в этом деле. В следующий раз, прежде чем кому-то что-то сделать, проверь сначала на себе, каково это.
– Ты заслужил! – уже сквозь рыдания выдавила я. Не смогла все же удержаться – никогда я не умела терпеть боль. – Ты, а не я!
– Кончай рыдать. Жалеть тебя я не собираюсь, ты же меня не пожалела. Как ты вообще жить собиралась после таких подвигов?
– Уж лучше в тюрьму, чем к тебе в постель! – выплюнула я.
– Это потому, что ты в тюрьме не была и понятия не имеешь, каково там. Особенно таким девочкам-припевочкам. И не так плох я в постели, не надо… Особенно в сравнении с некоторыми фригидными малолетками.
– Что приперся в таком случае? – слова давались с все большим трудом, а еще труднее было понимать, о чем идет разговор, но я старалась держаться. Оказаться в бессознательном состоянии в его машине было слишком страшно.
– Хотел пригласить на ужин. И никаких извращенных идей у меня не было, начинающая нимфоманка! А говорил я совсем о другом: как бы ты жила, зная, что убила человека?
Отвечать я не стала, хотя очень хотелось сказать, что жила бы я замечательно, зная, что избавила мир от такой мрази, только сил уже совсем не осталось ни на что, только зубы сжимать. Я и за тем, что он мне продолжал говорить, следить перестала – все равно уже ничего не понимала, осознавала, что он что-то говорит, а смысла никакого в его речи для меня уже не было. Как ни старалась оставаться в сознании, ловила себя на том, что периодически отключаюсь, к счастью, ненадолго: машину встряхивало на дороге, и каждая такая тряска отдавалась болью во всем теле, это помогало очнуться.
– Давай, выползай! – скомандовал водитель, и я вдруг поняла, что мы остановились. Начала выполнять приказ, но получалось плохо: как я ни старалась, каждое движение причиняло боль, и сил терпеть ее совсем не осталось. Хорошо хоть слезы давно высохли. – Господи! Сколько возни с тобой! – пожаловался мужик и, не обращая внимания на мой вой, подхватил меня на руки, вытащил из автомобиля и куда-то понес.
Больше всего сейчас мне хотелось схватить его за шею и душить, пока не начнет биться в агонии. Даже не знаю, как удалось взять себя в руки, наверное, мысль о том, что пребывая в агонии, он не сможет держать меня, а падать очень уж не хотелось, вернула меня к жестокой реальности. А реальность была печальна: я целиком и полностью, в прямом и переносном смысле в руках самого ненавистного мне человека. Хотя… не знаю, как признаться… не умею я долго ненавидеть и все тут! Вру я себе, не смогла бы ни задушить, ни выстрелить в него, сейчас не смогла бы. Растеряла пыл, пропал боевой задор… Или, может, это простой бред? Вот чуть оклемаюсь, и доведу безуспешно начатое до успешного окончания!
Меня занесли в помещение, и совсем неласково сгрузили на подобие высокой тахты.
– Лежать! – гаркнул на меня мужик, на что я только гордо отвернулась и осталась сидеть (во-первых, я ему не собака, чтобы команды выполнять, а во-вторых, побоялась, что лечь самостоятельно, пользуясь одной рукой, я не смогу), и начал названивать кому-то по телефону. – Ты где ходишь, я же просил приготовиться! – орал он в трубку, и я порадовалась, что я не единственная, с кем он такой «милый и вежливый».
– И что же у тебя настолько экстренное? – услышала я чей-то голос. – Господи, где же ты ее подобрал?! – возмутился прибывший.
Передо мной появился совсем молодой мужчина, почти мальчик и, качая головой, стал… разрезать на мне одежду.
– Ты что делаешь?! – возмутилась я. Я вам не миллионер, чтобы менять одежду, каждый раз, когда встречаюсь с этим уродом! Когда я увидела внутренности куртки, служившей мне верой и правдой уже два года и не подводившей в самые холодные дни, я снова сорвалась. Слезы потекли сами, помимо моего желания. А вот тот факт, что я оказалась перед двумя мужиками в одних джинсах, с полностью оголенным торсом, меня совершенно не напряг, мне было все равно.
– Что опять не так? – удивился мой старый знакомый. – Что ты вечно ноешь?
– Куртку мне испортил! – проскулила я. – Опять мне из-за тебя новую одежду покупать! – И пусть в прошлый раз пострадали только колготки, они тоже денег стоят!
– Успокойся! Куплю тебе новую вместо этого кошмара. Как в таком можно ходить?
– Где ты ее взял? – прервал нашу милую беседу молодой мужчина.
– Ехал себе, никого не трогал, смотрю – валяется, – нагло соврал мой личный монстр.
– А в прошлый раз что было? – ехидно осведомился тот, кто сейчас не стесняясь ощупывал мое плечо, вызывая острую боль. Я очень старалась не кричать, только морщилась и сильнее сжимала зубы.
– Какой прошлый раз, Димон? Впервые ее вижу!
– Ну-ну… Ты с детства абы что в дом тянешь… Не пойму только: при чем здесь я? Красотка, а ты заявление не хочешь подать? Кто-то же в тебя стрелял? – решил на этот раз поболтать со мной этот самый Димон.
– Не хочу! – прошипела я. – Эй, ты что делаешь? – я так испугалась, когда увидела в руках этого младенца шприц, что мне уже и не было так больно, как раньше.
– Я сейчас буду тебя оперировать, так что наберись терпения, – сообщил тот жизнерадостно.
– Ты хоть школу закончил? – на всякий случай, спросила я. Хотя, что я выступаю? Других вариантов у меня нет, в любом случае. Оба мужика заржали, но отвечать на мой вопрос не стал ни один. Не знаю, чем я их так насмешила.
– Не волнуйся, главное, что я закончил курсы вышивания крестом, так что зашью тебя художественно, – «успокоил» Димон.
Тут меня накрыло таким удовольствием, ни с чем испытанным раньше не сравнимым, что я не стала возмущаться ни по поводу «абы чего», что тянут в дом, ни по поводу художественного вышивания. Не сказать, чтобы я кайф словила от укола, во всяком случае, это я себе не так представляла. Но боль прошла в одно мгновение и полностью, так что я расплылась в блаженной улыбке. Я поняла, что Димон – настоящий волшебник, еще и заботливый какой, просто лапочка: и уложил меня аккуратненько и простынкой прикрыл целомудренно, а я не оценила сразу.
– О! Можно резать! – с явным удовольствием потер руки Димон, заметив мою улыбку. Спустя мгновение в его руке блеснул скальпель, и я снова усомнилась в красоте его душевных качеств. Очень уж подозрительным было предвкушение на его физиономии.
Однако, когда я ничегошеньки не почувствовала, я снова прониклась по отношению к юному хирургу нежными чувствами. А когда в его руке появились пугающие то ли щипцы, то ли плоскогубцы, уже не почувствовала ничего, кроме любопытства. Довольно скоро мне продемонстрировали вынутую пулю и порадовали тем, что, наконец, продемонстрируют редкий талант вышивальщицы. К моему огромному неудовольствию это оказалось самой неприятной частью: я прекрасно чувствовала, как нить проходит сквозь мою плоть, как тянется всей своей длиной, как вонзается в очередной раз игла. Не то, чтобы было больно, но оооочень противно. Я не возмущалась и на этот раз старалась даже не морщиться.
– Эй, тебе что там, больно? – заметил Димон.
– Терпимо, – вяло отозвалась я.
– Что за херню ты ей вколол?! – вдруг возмутился мой личный монстр. – За те деньги, что я плачу можно нормально обезболить!
– Я нормально обезболил! – тут же отозвался хирург-малолетка. – У каждого своя реакция, откуда я знал, как она отреагирует! В следующий раз вколю что-то другое.
– Не надо следующего раза! – испугано пропищала я. – Не ругайтесь… лучше шей быстрее.
– Я щас, быстренько, немножко осталось, – забормотал Димон, снова берясь за дело.
Я вновь сосредоточилась на неприятных ощущениях, но тут меня торкнуло: это он сейчас что делал? Он за меня волновался? Переживал, что мне больно? С чего бы? Или это такое чувство собственника: он – единственный, кто может причинять мне боль, а другие – ни-ни? Надо будет поинтересоваться. Я так увлеклась обдумыванием, что пропустила, когда все закончилось.
– Можешь оставлять ее и ехать отдыхать! – сообщил хирург. – Все получилось, смотри, какая работа ювелирная.
Мне полюбоваться не дали, но я не особенно и настаивала, я больше думала, что меня сейчас бросят тут на произвол судьбы совсем одну, начинающего доктора я всерьез не воспринимала. Мне бы радоваться, что избавлюсь от общества моего не самого приятного знакомого, а я начала страдать, что он от меня так скоро решил избавиться. Нет, точно, выстрел в плечо пришелся, а на голове отразился.
– Обойдешься! Я ее с собой забираю, – ух, аж от сердца отлегло. А ведь должно бы наоборот – насторожить. Куда забирает, зачем и так далее, но нет, ничего подобного… Мрак просто, что с головой творится?
Что они обсуждали дальше, я не слушала, попытавшись расслабиться и наслаждаться почти полным отсутствием болевых ощущений.
Глава 7
В машину меня загрузили уже так осторожно, что я чуть не прослезилась. Кто бы меня еще с такой нежностью на руках носил? Эх, несправедлива жизнь! Хотела бы я, чтобы так меня на руках носили совсем другие мужчины. Не сказать, чтобы я очень любила подобное времяпровождение, обычно побаивалась, как бы не уронили, да и не особенно это удобно, но сегодня я увлеклась процессом и хотела его продлить. И никаких сомнений мой «носитель» не вызывал, я была странно уверена, что этот – не уронит. Блиииин! А может у меня сотрясение, вызванное нервным потрясением?
К тому же мой спутник больше не злился, не делал мне едких замечаний, не возмущался, что также добавляло очков в его копилку.
Мы вернулись в город и подъехали к дому, который я рассмотрела внимательно, в отличие от жилища хирурга: это была новая высотка, довольно необычной архитектуры. В нашем городе такая, наверняка, одна, ну, может, пара, не больше. С собственной подземной парковкой, со всякими карточками вместо ключей. Крутотень, одним словом. А вот то, что в квартире оказалось два этажа меня огорчило: я начала переживать, что мужик меня так долго на руках таскает, а я, пусть и не совсем корова, но и не Дюймовочка, это точно. Как бы не надорвался, бедняга!.. Вот до чего дошло: я его уже жалею.
Меня сгрузили на огромную кровать в довольно просторной спальне. Интерьер был как по мне, так слишком лаконичным. И сочетание черного и белого без единого яркого пятна меня немного смутило. Ну, да мне-то что? Главное, чтобы хозяину нравилось.
– Хочешь есть? – ласково поинтересовался тот. Я только озадаченно помотала головой. – Пить? – тут я закивала. Что со мной? Дар речи потеряла? Хотя потеряешь тут, наблюдая, как инопланетяне подменили человека прямо у тебя на глазах, а ты и не заметила. Только злым он мне больше нравился: когда чудовище злое – это понятно и правильно, а когда оно начинает тебе о коленку головой нежно тереться, это, знаете ли, настораживает. Так и ждешь, когда же цапнет.
Не цапнул. Принес воды, налил в стакан, помог подняться и напоил. Все страньше и страньше, как говаривала Алиса. Аккуратно стянул с меня кроссовки и джинсы, накрыл невесомым пуховым одеялом. Потом принес пакет с лекарствами и… швабру. Да-да, деревянную такую швабру, я похожих давно не видела, в интерьер она совсем не вписывалась.
– Ты что, пол мыть собрался? – спросила я.
– Нет, я собрался проявлять чудеса изобретательности! – сообщил хозяин квартиры и водрузил деревяху за моей спиной. Я ничего не могла рассмотреть пока к катетеру, предусмотрительно вставленному Димоном в мою вену, не потянулась трубочка.
– Это ты капельницу из швабры сооружал? – поразилась я воображению мужика, сама бы в жизни не сообразила.
– Да, жаль – идея не моя, а то запатентовал бы.
– Ну, на этом ты вряд ли бы заработал миллион, – охладила я его пыл и поморщилась от боли в очередной раз. Совсем не шевелиться что ли? Как ни стараюсь аккуратно, а результат один.
– Сейчас пройдет, там обезболивающее и снотворное, только не засыпай, пока не закончится.
– Почему? – удивилась я. Капает себе и капает, мне не мешает.
– Не знаю, почему, а рекомендации врача надо выполнять без обсуждения! – поведали мне очень строго.
– Что это ты делаешь? – настороженно спросила я, наблюдая, как мужик неспешно расстегивает пуговицы на рубашке.
– Раздеваюсь, – совершенно не смутился тот. – Ты же не думаешь, что я сплю в одежде?
– Ты собрался спать… здесь?! – голос меня подвел, сорвавшись на дурацкий трусливый писк.
– Это – моя спальня. Так почему я должен идти куда-то еще? К тому же, кнопки вызова у меня не имеется. Что будешь делать, если что-то понадобится? К примеру, в туалет. Кстати, нет желания? Не подумал раньше…
– Нет, нет, – заторопилась я. Не очень хотелось, чтобы посторонние мужики меня в туалет провожали. Кстати, о мужиках! – Слушай, у нас с тобой столь бурное развитие отношений, а я даже не знаю твоего имени. Может, представишься?
Он поржал, стягивая джинсы и нахально залезая ко мне под одеяло.
– До чего же распустились нынешние девушки! С незнакомыми мужчинами в постель заваливаются. А ведь были времена… Ладно, ладно, не делай обиженную мордочку. Я – Олег. Как же ты меня раньше называла?
– Никак, – удивилась я вопросу. – Зачем мне тебя называть?
– Ты же должна была меня ругать, посылать проклятия, жаловаться подругам, наконец. Брюнет, к примеру, или еще как-нибудь.
– Нееет. Я старалась тебя не рассматривать, чтобы не помнить, так что я и не знала, брюнет ты или блондин, – теперь уже внимательно разглядывая собеседника сообщила я. Он, кстати, против разглядывания не был, наоборот, приподнялся надо мной, подставив руку под голову. – Я тебя звала просто «мужик».
– Знаешь, это даже оскорбительно! – заявил он, подумав. – Нет, я на это точно не согласен, лучше уж зови Олегом. В крайнем случае, «милый».
– Вот я и думаю, что это ты такой милый? Был нормальной скотиной, а тут как подменили…
– Так я с теми, кто нормально ведет себя по отношению ко мне всегда нормальный.
– Интересно, когда я успела тебе напакостить при первой встрече?! – возмутилась я.
– Это… ошибка была. Я приехал сегодня… вернее, вчера, чтобы прощения попросить. Неудачное стечение обстоятельств: я был пьяный, злой, ты выглядела, как…
– Попросить прощения?! И что бы я ответила по твоему мнению?
– Послала бы, наверное… Но, возможно, тебе было бы легче…
– То есть, ты не о себе заботился, а обо мне? – так я и поверила! – С чего ты взял, что мне тяжело было? Плевала я на тебя!
– Ну и хорошо. Знаешь, я даже рад, что ты где-то умудрилась огнестрел нарыть. Иначе меня бы уже послала, я бы пошел, и мы бы никогда больше не встретились.
– Прекрасная перспектива. Все больше убеждаюсь, какая же я дура. Счастье было так возможно.
– А мне нравится, – поделился му… Олег… нет, называть его по имени даже в мыслях очень трудно.
– Конечно, не у тебя же плечо прострелено! – парировала быстро.
– Знаешь, сколько прекрасных девушек согласились бы заплатить эту малость за то, чтобы оказаться в моей постели и не на одну ночь.
– Как не на одну?! – всполошилась я. – А на сколько?!
– Три капельницы через день. В общаге кто тебе их будет ставить?
– Мне в универ в понедельник. У меня сессия.
– У тебя больничный.
Я задумалась, с одной стороны прикидывая, как освободиться от чрезмерной опеки постороннего человека, с другой оценивая свое состояние и возможности посещения лекций. Получалось не очень: не прикидывалось и не оценивалось. Спать хотелось так, что даже присутствие Олега в непосредственной близости уже почти не смущало.
– Эй, поговори со мной! – потребовал мужчина, лежащий рядом.
– Что?! – встрепенулась я. Неужели задремала? Ах, да, в меня же недаром снотворное вливают. – О чем мне с тобой разговаривать?
– О чем хочешь. Знаешь, как мне одиноко?! – плаксиво протянул он и ткнулся в мое плечо (к счастью, здоровое) для достоверности. Чтобы поверить, что такому как он может быть грустно, плохо и одиноко, надо быть полной дурой, и никакие его уловки не помогут!
– Если ты со всеми знакомыми обращаешься, как со мной, твое одиночество – закономерный результат твоего поведения.
– Злюка ты! А я так старался быть хорошим!
– Можешь не стараться. Моя бдительность пусть немного и притупляется, но я не забываю, какой ты на самом деле, – лениво проворчала я.
– «На самом деле»! – передразнил мужик. – Что ты знаешь о том, какой я на самом деле! – и он вдруг прикрыл мне глаза рукой. – Какого цвета у меня глаза?
Я сглотнула и попыталась вывернуться. Его прикосновения не были неприятны, что меня не переставало удивлять, но немного смущали. Или тревожили… Лучше бы он ко мне не прикасался, уж это я точно знала!
– Понятия не имею, и не жажду узнать! – резко ответила я, враз растеряв сонливость.
– Да, да, я помню, ты же на меня не смотришь… Надеешься проходить зажмурившись все эти дни? Ты так сильно боишься, что я тебе понравлюсь? – ехидно спросил Олег.
– Господи! Какое самомнение! Ты и правда считаешь себя таким красавчиком, что я все забуду, стоит только взглянуть в твои… зеленые глаза? – пришлось посмотреть… а то как-то все по-детски. Мужик на самом деле был ничего… мужественный мужик, не отнимешь. И глаза! Глаза настолько проникающие в душу (простите за штампы, куда же без них), что страшно стало. А ресницы настолько густые, что кажется, что эти зеленые глаза аккуратно подведены черным карандашом. Эх, мне бы такую красоту!
– Вот видишь: совсем не страшно, – поучительно вставил Олег.
– И я до сих пор не влюбилась, – добавила я.
– У тебя все впереди! – пообещал он. – Расскажи мне о семье. Что ты чувствовала, когда родители тебе братика подкинули?
– Так тебе все и расскажи! – демонстрирует, насколько осведомлен обо мне и моей жизни? В этом я не сомневалась с того момента, как увидела его автомобиль на университетской парковке. – Что тут рассказывать?
– Интересно, что чувствует человек, которому приходится нянчиться с братом, когда у него уже свои дети могли бы быть.
– Что такого? – воинственно спросила я снова. – Сейчас многие так делают, это нормально!
– Я и не говорил, что ненормально. Но ты ревновала?
– Ревновала?! К младенцу?! Мне же не семь лет, – фыркнула, возмущенно. – И нянчиться с Дэном мне не приходилось… почти. Я учиться уехала. Он классный. Я его люблю. Очень интересно?
– Ооооочень! – протянул Олег недоверчиво. – И никаких проблем? Идеальное семейство? Все друг друга любят и поддерживают? Слушая тебя, я все глубже впадаю в тоску и начинаю завидовать по-черному. Признавайся, в чем подвох?! – и он уставился на меня своим пронизывающим взглядом.
Ух, и силища! С таким взглядом только в каких-нибудь органах работать: всех преступников можно расколоть за пять минут. Куда уж мне, слабой наивной девушке, против такого сопротивляться?! Я еще помолчала те самые пять минут и не выдержала. Очень давно хотелось рассказать кому-нибудь, но стыдно было.
– Мама изменилась… Наверное, в ее возрасте не стоило рожать, как бы отвратительно это ни звучало с моей стороны. Я знаю, я должна ее поддерживать помогать, а я вместо этого… Сначала мы все списывали на перепады настроения в связи с беременностью, потом на послеродовою депрессию. А потом… депрессия все не прекращалась, папа стал реже бывать дома, мне совсем просто – стараюсь не приезжать надолго, дольше трех недель не выдерживаю. А Денька… ему некуда деваться, приходится сосуществовать с ней и терпеть. Он, конечно, не все еще понимает, да и не знает другой мамы, какую знала я.
– А как было раньше?
– Раньше мама была моей лучшей подругой, моей поддержкой, фактически всем для меня. Зато теперь у меня есть другие подруги, моего возраста. Возможно, так намного правильнее?
– Возможно, было бы правильнее, если бы у тебя был мужчина?
– Не знаю, не знаю… У меня не самый веселый опыт в этом плане, так что… – я уставилась на лежащего рядом, надеясь, что мой намек будет понят.
– Хочешь еще раз напомнить, какая я сволочь? Считай, что у тебя получилось. Можешь спать, лекарство закончилось, – ледяным тоном сообщил Олег, убирая капельницу.
Что же, таким он больше похож на человека, с которым я познакомилась у клуба. Это гораздо естественнее, чем Олег – само очарование. Вот теперь можно спать с чистой совестью и спокойной душой. Я же смогла вывести его на чистую воду!
