Текст книги "Перелом (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Оценка? – всего одно слово, прозвучавшее с презрением, заставило Гермиону замереть с открытым ртом.

– Это важно для меня, – она попыталась сказать это ровным голосом, но всё равно почувствовала, как последнее слово задрожало на губах. Гермиона не могла видеть лица Джинни, но была уверена, что та какое-то время смотрела в её сторону.

– Всё в руинах, а ты думаешь о том, как бы получить высший балл? – неприкрытая издёвка в голосе Джинни больно хлестнула по внутренности груди.

– Я хочу поступить в Пражскую академию волшебства, – пояснила Гермиона, не вполне понимая, зачем вообще продолжает разговор. Джинни словно не услышала. Она спустила ноги с кровати, опёршись руками по бокам от себя, и сидела низко сгорбившись около минуты.

– Гермиона, почему ты никогда не плачешь?

Она опешила, открыла было рот, но не нашла, что сказать.

– Все переносят горе по-разному, – Гермиона не хотела, чтобы это прозвучало грубо, но интонация надломилась и искривилась.

– Да, но переносят. Все, кроме тебя.

– Ты говоришь странные вещи, Джинни. Я пойду, – она вскочила на ноги, ощущая в груди извивающееся чувство тревоги. Толкаясь меж рёбер, оно скользило вместе с кровью во все конечности.

– Нельзя делать вид, словно ничего не произошло. Наши жизни разрушены, Гермиона! – Джинни вскочила с кровати и закричала так, словно Грейнджер была очень далеко и докричаться до неё было невыносимо трудно.

Гермиона почувствовала острый приступ тошноты, смешанной с яростью. Воздух в лёгких распух настолько, что стало тяжело дышать, и Гермиона отчаянно выплеснула его из себя:

– Ты преувеличиваешь! – и по языку потёк чистейший яд, неудержимый и горький. – Это твоя жизнь разрушена, и ты продолжаешь оплакивать то, чего уже не вернуть. У меня нет на это времени! – и бросилась к двери, ударяясь об углы мебели. Уже на выходе её остановил тихий, надломленный голос Джинни:

– Рон сказал, что ты разучилась чувствовать. Зря я ему не поверила.

На секунду Гермионе показалось, что она понимает, о чём идёт речь, но короткий вдох соскрёб это ощущение, и уже через пять секунд она неслась прочь из башни.

14

Он посмотрел в окно. Темнеющее небо, в котором не было видно звёзд, заворачивалось в матовые облака и стонало порывами северного ветра. Драко отвернулся и подумал, что умирать лучше в сумерки или ночью.

Он открыл ящик, и склянки в нём пронзительно звякнули. Голубоватые нити воспоминаний тревожно заколыхались под стеклом, и Драко невесело усмехнулся. На краю стола стоял медный поднос с ужином. С презрением взглянув на еду, он смахнул тарелку на пол и с удовлетворением прислушался к тому, как тяжело загрохотала по полу медь. Остался только кубок, наполненный клюквенным морсом.

Драко прислушался к звукам снаружи. Никто и никогда не забредал в заброшенный коридор, но сегодня Малфою казалось, что поблизости кто-то есть. Два раза он открывал дверь и долго-долго смотрел в темноту коридора, надеясь услышать хотя бы один звук чужого присутствия, но темнота глумливо молчала.

Драко взглянул на часы: половина двенадцатого. Прошло ещё две минуты, и Малфой, злобно посмотрев на кусок себя в отражении повёрнутого зеркала, понял: никто не придёт. Он вынул из кармана пузырёк с кровью и, откупорив его, одним движением вылил содержимое в кубок.

Схватив поднос, Малфой медленно переместил его на кровать и опустился рядом. Горло сдавило, и Драко сгорбился, чувствуя, как холодеют кончики пальцев. Наклонившись, он посмотрел в зеркало и увидел, что его двойник испуган. Это заставило Драко испытать тусклое, ленивое злорадство. Он снова выпрямился, расслабил галстук, висящий на шее, и глубоко вдохнул. Воздух был ледяным и металлическим от запаха крови. Кубок обжёг пальцы холодом, когда Драко наконец смог совладать со своей рукой и пошевелить ею. Он поднял его на уровень глаз и замер. Снова прислушался к тишине за дверью, с каждой секундой оттяжки ощущая, как страх ползёт по его ногам и спине. Наконец тишина зазвенела в его ушах. Кубок медленно наклонился, обагрив стенку бархатной полосой крови, и поплыл к губам. Солёный запах ударил в нос, и Малфой поморщился, ощущая, как в горле извивается тошнота. Ещё секунда. Словно перед прыжком, он готовился к резкому старту, но неизвестность пути заставляла его пятиться всё дальше, пока обрыв за чертой разевал пасть всё шире.

Он чувствовал, что заигрывает со смертью, когда кровь прилила к краю кубка и была уже готова сорваться на его обмякший плоский язык. Смерть стучала в набат ударами его сердца, и Драко внимал этой музыке жизни, которую можно услышать лишь перед тем, как она оборвётся, пока не понял, что в ритм врываются инородные звуки. Он открыл глаза и прислушался. Несколько нетерпеливых ударов по рассохшейся древесине его двери повторились.

Кубок ударился об пол, когда Малфой с силой и отвращением отшвырнул его на пути к порогу. Медь всё ещё звенела, переплетаясь с тишиной и запахом пыли и крови, когда он распахнул дверь и замер, ощущая, что всё его тело – сплошная дрожь.

– Я согласна.

Она куталась в мантию и неуютно ёжилась, с опаской оглядываясь по сторонам. Острый подбородок, выглядывающий из-под капюшона, слегка подрагивал – Гермиона кусала губы.

– Прости? – он смотрел на неё, наполненную жизнью и кровяным теплом, и комната позади казалась древним гнилым склепом. Поспешно шагнув за порог, он закрыл дверь и почувствовал, что может снова дышать.

– Задание Слизнорта, – раздражённо пояснила Грейнджер и нервно заправила волосы за ухо. На ней были серебряные серёжки в форме звёзд, и Драко подумал, что его бледное ночное небо сегодня не было обречено. – Мне нужен высший балл.

– О, – он кивнул, неосознанно склоняясь ниже. – Значит, ты согласна?

Грейнджер сердито скинула капюшон и посмотрела на него со злобным выражением.

– Мне стоит повторить это ещё десять раз?

– Нет, нет, – он заворожённо наблюдал, как заостряются уголки её бровей.

– Но есть условия, Малфой, – она грозно выставила перед ним указательный палец. – Ты не должен делать ничего странного.

– Конечно.

– Ты не тронешь меня и никогда не заставишь пожалеть о том, что я согласилась.

Он медленно кивнул, замечая, как она высматривает в его лице признаки лжи.

– И… ты расскажешь мне о своей болезни.

Драко почувствовал, как натягиваются все мышцы. Мозг взорвался маревом из боли и грязи, и на секунду Малфой подумал, что теряет контроль над всем, что есть в его теле.

– А если я и сам не до конца понимаю, что это такое? – сумел выдавить он, напрягая челюсти.

– Расскажешь всё, что понимаешь, – Гермиона подумала, что её слова прозвучали слишком жестоко, но вскоре опомнилась и вцепилась в Малфоя резким выразительным взглядом. Он размышлял, хоть и не сводил с неё застывшего взгляда. Грейнджер чувствовала, что едва способна балансировать на грани отчаяния и неприязни, и поэтому прятала дрожащие руки под складками мантии. – И, Малфой… – она беспомощно оглянулась по сторонам, – твои видения и сны действительно бесконтрольны? Я имею в виду, они никак не связаны с твоими фантазиями или…

– Нет, – резко, почти злобно выпалил он и, заметив возмущение, скопившееся в складке меж её бровей, добавил: – Как я уже говорил, это не зависит от моей воли.

– Да, да, – она словно стыдилась того, что спрашивала. – И то, что ты видишь, не доставляет тебе удовольствия?

– Грейнджер, – он оборвал её невнятное бормотание, с ужасом понимая, что вынужден дать ответ, который не был понятен ему до конца. Поэтому Малфой решился на единственную правду, которая всё ещё могла ему послужить. – Меня тошнит каждый раз после того, как я вижу сны.

– Конечно, – она постаралась сделать вид, что удовлетворила своё любопытство, но что-то странное, засевшее в чертах его лица вместе с глубокими тенями, источало тревогу. – Значит, мы договорились?

– Я согласен.

Она кивнула и нелепо покачнулась. Гермиона ощутила это так остро, словно пол под её пятками разверзся, обнажая огромную чёрную пропасть. Факел на стене зашелестел пламенем чуть ярче, и Грейнджер испуганно обернулась. Ей было жутко в этой части замка, и Драко понял это быстрее, чем она смогла себе в этом признаться.

– Уже поздно, – твёрдым тоном сказал он. – Обсудим всё завтра.

Рвано кивнув, Гермиона обняла себя за плечи, зажгла «люмос» и быстрым шагом направилась прочь.

– Грейнджер, – окликнул он в тот момент, когда она уже готовилась свернуть в массивную арку в конце коридора. – Ты спасла мне жизнь.

Гермиона замерла, и овал её лица бледным пятном вспыхнул в полотне темноты.

– Не преувеличивай! Это просто совместное задание.

Рванув капюшон вниз, Гермиона нахмурилась и скрылась за поворотом. Ей казалось, что стены замка уставились на неё с тоской и презрением.

15

Наступили на редкость крепкие морозы, и весь замок покрылся коркой инея. Потирая руки от холода, студенты принимались за выпускные проекты. Малфой вёл себя тихо, говорил только по делу или когда Гермиона о чём-то его спрашивала. Они вставали в пару на занятиях у Слизнорта, молча и слаженно работали, а потом расходились в разные стороны. Никто не шептался, но Гермиона чувствовала, как к ней липнут косые взгляды.

Макгонагалл приподняла брови и откашлялась, когда увидела их вдвоём, перепрыгивающих через разрушенные ступени крыльца.

– Добрый вечер, профессор.

Гермиона вздрогнула. Было что-то ужасающее в гипсовой улыбке и тоне Малфоя, и это питало пружинистую тревожность в теле.

– Мисс Грейнджер, постойте, – Минерва нахмурилась, небрежно кивнув Драко. – Я поговорила с профессором Слизнортом, и он пообещал подумать над тем, чтобы позволить вам выполнять задание индивидуально. Как и мистеру Малфою.

Драко развернулся вполоборота и дёрнул крыльями носа. Кулаки в карманах брюк сжались.

– О, – Гермиона нахмурилась. – Но мы уже неделю работаем над зельем.

– Я не сомневаюсь, что вы в силах закончить его самостоятельно.

Драко усмехнулся, и Минерва наконец взглянула на его заострённый профиль.

– Это было бы нечестно, профессор, – он наклонил голову и искоса посмотрел на Гермиону. – Не так ли?

– Да, – поспешно согласилась она, переминаясь с ноги на ногу. – Мы оба потратили много времени и сил. Но спасибо, директор, – и, кивнув Макгонагалл головой, поспешно зашагала дальше. Они завернули за ряд разрушенных колонн, и вдалеке показались заново отстроенные теплицы.

– Почему ты называешь Макгонагалл профессором? Ведь она директор Хогвартса, – Гермиона посмотрела на него через плечо и скомкала последнее слово, поняв, что всё это время он не сводил с неё взгляда.

– Что-то неизменно, – он зацепился взглядом за её яркий пушистый шарф. – Как и забавный стиль вязания миссис Уизли.

Гермиона посмотрела на бледного высокого истукана, поравнявшегося с ней, с изумлением. Он был не похож на того, кто когда-либо употребляет слово «забавный». Драко попытался улыбнуться, но она посмотрела на него с враждебностью.

– Это подарок, – и они замолчали.

Гермиона думала, что всё идёт хорошо. А в ящике с воспоминаниями Малфоя не осталось места для стремительно прибавляющихся склянок. Каждая его ночь становилась бесконечным горением в бреду и желании. Каждую ночь он пытался бороться с горячим напряжённым телом и каждую ночь проигрывал, с наслаждением и отчаянием выстанывая проклятья. Он чувствовал, что близость Грейнджер утраивает долю безумия, клокочущего в его крови. Её взгляд, её волосы и её кожа испаряли яд, который он вдыхал ежедневно в безумных дозах. Но вместе с этим её присутствие поблизости вызывало привыкание, которое понемногу преображалось в зависимость. Драко знал, что каждый день обрекает себя на мучение: ему хотелось коснуться, прижаться, сказать что-то освобождающее, но он соблюдал дистанцию и не давал ей повода пожалеть об их союзе.

Они подошли к приземистому стеклянному зданию, сверху покрытому налётом мороза. Гермиона вошла первой и потёрла замёрзшие кончики пальцев, ощутив, как тёплый воздух покалывает её щёки и нос.

– Сперва отогрей руки, – Драко медленно снял перчатки и протянул ей. Гермиона прошла мимо, мрачно покосившись на него.

Вдоль правой стены тянулся стеллаж с дюжиной горшков. Там, где прежде пышно распускались дрожащие папоротники, теперь торчали скрюченные вовнутрь бледно-зелёные растения.

– Что-то не так, – она наклонила голову.

– Им холодно. А условия содержания остальных растений не позволяют повысить температуру в теплице.

Гермиона тронула растение пальцем и тут же испуганно вскрикнула: папоротник резко выпрямился, изогнулся и хлестнул её по запястью.

– Ты ничего не добьёшься своими ледяными руками, – Малфой сделал несколько шагов вперёд. – Дрожащий папоротник любит тепло, – и осторожно прикоснулся кончиком указательного пальца к изгибу ствола. Растение задрожало, но не ударило. Гермиона рассерженно насупилась и сунула руки в карманы. – Тепло и нежность.

Гермиона приоткрыла рот, но, так как Малфой даже не посмотрел на неё, продолжила наблюдать за его действиями.

– Попробуй, – он кивнул на соседний горшок. Гермиона осторожно протянула руку и, закусив губу, прикоснулась к растению. Папоротник шевельнулся и замер. – Прикасайся к нему так, как прикасаешься к своему любимому.

Гермиона возмущённо покосилась на руку Малфоя. Он продолжал гладить растение, постепенно подбираясь к листьям с семенами. Она не смогла понять, было ли в его словах и движениях что-то неприличное, но благодаря совету спустя минуту её папоротник раскрылся.

– У тебя же есть любимый, Грейнджер?

Она постаралась не дрогнуть.

– Это не то, о чём я собираюсь с тобой говорить.

Драко промолчал, достал из кармана бумажный пакет и ссыпал туда семена, которые ему удалось незаметно собрать.

– Но мне бы хотелось с тобой говорить, – он осторожно протянул ей пакет.

– Тогда мы могли бы обсудить то, что с тобой происходит.

Драко мгновенно замкнулся – она поняла по его моментально окаменевшему лицу.

– Здесь?

– Почему нет? – Гермиона чувствовала страх, но старалась говорить ровно. Она избегала этой темы в течение всего времени, а Малфой, кажется, был рад её вообще не затрагивать. – Когда это началось?

– После Победы. Или раньше. Я не знаю, – он отвернулся и пошёл вперёд, меж стеллажей. – Первый раз всё случилось в Выручай-комнате, в тот день, когда Кребб устроил пожар.

– Ты прикасался к каким-то странным вещам? – Гермиона шагнула следом, спрятав пакет с семенами в карман.

– Нет, у меня было мало времени. Я должен был достать диадему.

– Может быть, ты использовал какое-то странное заклинание?

Он посмотрел на неё со снисходительной иронией:

– Ты обезоружила меня прежде, чем я смог сделать хоть что-то.

– У тебя была возможность атаковать. Почему ты не сделал этого?

Драко остановился, поморщился и прикоснулся пальцами к виску. Мысли медленно разверзались, пропуская в голову пока ещё неясные очертания теней.

– Я не знаю. Поттер задал мне вопрос, и с этого момента я помню происходящее лишь наполовину. Всё остальное занимали грязные кошмары в моей голове.

– Что он спросил?

Малфой до боли напряг челюсть, ощущая, что ему становится только хуже.

– Почему я не рассказал Белле о том, что узнал вас, – тяжело и тихо ответил он, закрыв глаза. Голова закружилась, и по телу прошлась дрожь, когда в мыслях проблеснул первый бордовый отблеск.

– И почему же? – Гермиона настороженно наклонила голову и попыталась рассмотреть его выражение лица. Драко резко отвернулся, прижав ладонь ко лбу, и стремительно зашагал к выходу.

– Закончим на сегодня, – громко бросил он, и дверь в теплицы захлопнулась.

Снег скрипел под ногами, а руки колол холод – Драко забыл перчатки на стеллаже с папоротниками. Он почти бежал, хотя понимал: от мрачной тени, расправляющей когти в его голове, вряд ли получится скрыться. Драко прислонился к оледенелой и почерневшей от пожара стене сторожки Хагрида.

В мыслях, пульсируя и перебивая друг друга, извивались её «почему» и боль.

16

В высокие витражные окна библиотеки царапалась метель, но внутри было тепло и сухо. Гермиона, опёршись локтем на спинку стула, держала перед собой черновой вариант плана выполнения итоговой работы по зельеварению.

– Приготовление лунного зелья. Этап третий, число: третье февраля тысяча девятьсот… – Гермиона опустила пергамент и прищурилась. – Ты записал?

Драко остановился, выводя очередной завиток на бумаге. Грейнджер доверила ему запись отчёта о выполнении, мимоходом похвалив почерк. Она привыкла к Малфою, хотя иногда вздрагивала – зачастую его присутствие становилось почти бесплотным.

– Да, – хрипло ответил он и тут же прочистил горло. Гермиона посмотрела на его лицо и заметила, что под глазами собралось ещё больше теней, чем обычно. Драко выглядел как смертельно больной, и только движение глаз и скул выдавали в нём присутствие жизни. Нахмурившись, Гермиона опустила взгляд: его пальцы, свободно лежащие на бумаге, мелко подрагивали. В глаза непроизвольно бросилось зачёркнутое слово, и Грейнджер резко приблизилась.

– Ты записал неверно. Теперь придётся всё делать заново, – она разочарованно закусила губу и вытащила из стопки листов ещё один. Драко покорно отодвинул испорченную бумагу в сторону и занёс перо над новой страницей.

– Итак… – в горле першило, и Гермиона тяжело сглотнула. – Приготовление лунного зелья, этап третий… Малфой!

Он отмер и понял, что всё это время пялился на пустой лист. Неловко съёжившись, Драко склонился над столом ещё ниже, стараясь показать своё усердие.

– Так не пойдёт, – Гермиона выдернула листок из-под его пальцев и отложила в сторону. – Нужен перерыв.

– Я не устал.

– Конечно, – она язвительно искривила губы. – То-то ты выглядишь бледнее покойника.

Драко бросил на неё задумчивый взгляд, но тут же отвернулся.

– Что с тобой?

– Я стараюсь не спать, – спустя время ответил он.

– Почему?

– Не хочу видеть снов.

Гермиона понимающе кивнула. В какой-то момент она поняла, что испытывает некую брезгливую жалость к Драко Малфою.

– Как же зелье сна без сновидений?

– Его не выдают без разрешения Макгонагалл, – он стиснул перо в руках, сминая и уродуя его. – А я не стану её просить.

Гермиона не стала спрашивать почему. Она чувствовала, что между директором и Малфоем была едва осязаемая, но очень прочная неприязнь.

– Ты можешь сварить его сам, – она пожала плечами, стараясь не думать о том, что пытается помочь.

– Украв ингредиенты? – он попытался улыбнуться ей, но Гермионе стало тоскливо. Она коротко выдохнула, пожевала губу и перегнулась через стул, чтобы дотянуться до своей сумки.

– Держи. Ты должен, по крайней мере, быть в сознании, чтобы мы смогли завершить задание, – она протянула ему две связанных между собой бутылочки с узнаваемой этикеткой. Малфой недоумевающе и почему-то испуганно посмотрел на неё. Ему захотелось притянуть эту неуверенно протянутую руку и поцеловать несколько раз – четыре или пять, если она позволит, – но Драко повёл плечами и произнёс:

– Кажется, тебе они тоже нужны.

– Не одного тебя мучают кошмары, – она пожала плечами. – Но возьми. Я смогу раздобыть ещё, если потребуется.

Она лгала. Мадам Помфри поклялась костьми своих предков, что последний раз выдаёт ей зелье. Гермиона решила не думать, что будет после того, как её ночи снова окунутся в бесконечный кошмарный сон.

– Спасибо, – немного помешкав, он осторожно взял зелье и спрятал его в своём кармане. Гермиона неловко кивнула в ответ и тут же отвернулась к окну.

– Зимой красиво. Не видно разрушения и кажется, будто всё по-старому.

– Тебе бы хотелось, чтобы всё так и оставалось? – Драко внимательно наблюдал за тем, как она рассеянно поворачивается к нему и хмурится.

– Конечно, – рвано кивнула. – То есть наверное. Кто этого не хочет?

Драко улыбнулся и вскинул брови.

– Полагаю, ни один человек в этом замке.

Гермиона почему-то разозлилась.

– Если у тебя было паршивое прошлое, это не значит, что оно было таковым и у остальных, – и принялась перекладывать с места на место листы, чувствуя неприятное копошение тревоги в груди.

– Разумеется, – он ответил без тени какой-либо эмоции, но Гермиона всё равно почувствовала вину.

– Я хотела сказать, что тогда всё было одновременно проще и сложнее.

– Ты бегала по следам Волдеморта всю свою юность, – тихо хмыкнул он.

– Но по крайней мере я знала, в каком направлении бегу.

Гермиона выпрямилась и замерла, вцепившись взглядом в спокойное лицо Драко. Его серьёзные глаза говорили больше, чем она могла прочесть в молчании. Грейнджер почувствовала себя уязвимой, и ей вдруг стало невыносимо страшно от того, что она сказала.

– А ты, – она сглотнула и через силу заставила себя говорить, – хочешь узнать, что с тобой произошло?

– Не знаю, – честно ответил он, все ещё изучая её черты лица, тронутые тревогой. – Я думаю, что сойду с ума из-за этого.

– Всё не может быть так плохо, – попыталась подбодрить она дрожащим голосом, но увидела, что её слова не произвели должного впечатления.

– Когда-то я устану бороться с тем, что происходит в моей голове.

– Тебе необходимо узнать, с чего всё началось. Может быть, ответ ближе, чем ты думаешь.

Малфой молчал, угрюмо уставившись перед собой.

– Что произошло перед тем, как ты оказался в Выручай-комнате?

Драко стиснул зубы и поморщился. То, с каким усердием она пыталась копаться в его памяти, почему-то причиняло почти физическую боль.

– Несколько дней я был дома. Оправлялся после заклятья Поттера.

Гермиона нахмурила брови и отвернулась от него. В подёрнутой дымке забвения пронеслись те ужасные мгновения, закованные в огромном и тёмном особняке Малфоев. Некоторое время она усиленно восстанавливала хронологию, пока наконец не покачала головой:

– Но Гарри не применял к тебе никакого заклятья.

– Нет, Грейнджер, – его тон вдруг стал встревоженным и злым. – Поттер обезоружил меня и выстрелил моей же палочкой. Наверное, ты была очень напугана, поэтому не обратила внимания.

Гермиона не решилась с ним спорить, видя, как под тёмной тканью пиджака напряглись худые плечи. Они находились в молчании несколько минут, прислушиваясь к шёпоту снега за окнами.

– Закончи с переписыванием, – наконец произнесла Гермиона и подвинула к Драко свой план. – И хорошенько выспись. Надеюсь, ты не забыл, что на следующей неделе мы отправляемся за ростком лунного цветка?

Драко кивнул, но так и не произнёс ни слова.

17

За полчаса до полуночи они пересекли черту Запретного леса. Гермиона судорожно сглотнула и оглянулась. Малфой молчал весь день и вечер и теперь, поймав её взгляд, только вдохнул глубже.

– Здесь жутко, – сказала Гермиона, лишь бы чем-то заполнить полость безмолвия между ними.

– Ты была на кладбище в рождественскую ночь, – ирония в его голосе никак не отразилась на лице.

Гермиона насупилась и замолчала. Снег под её ногами скрипел, заглушая шум шагов идущего позади Драко. На несколько мгновений Грейнджер показалось, что она находится совсем одна – и в этом лесу, и в целом мире. Снова оглянувшись на Драко, она поймала его недоумевающий взгляд.

– Ты что-то хочешь мне сказать? – и наклонился, чтобы её тревожный взгляд смог без труда изучить его лицо.

– Сегодня ты не сказал мне ни слова, не считая приветствие утром.

– Ты ведь хотела сократить наше общение до минимума, – он напряжённо сгорбился и пожал плечами.

– Я такого не говорила.

– Может быть, – и, ловко обогнув её, пошёл вперёд. Драко понимал, что последние дни ходит рука об руку со своим безумием. Слишком много Грейнджер было в звуках, в пространстве и в воздухе вокруг него, и постепенно рассудок отступал, давая волю тёмным мыслям. Этой ночью ему пришлось дважды кончить, чтобы избавиться от разрывающего плоть напряжения после кошмара. Драко долго стоял на коленях перед медным тазом, ожидая, что его снова стошнит от отвращения, но оно срослось с его мышцами и спряталось в крови, и он лёг спать с чувством, будто проигрывает двойнику в треснутом зеркале.

– Малфой! – внезапно окрикнула она, и Драко резко развернулся. Прямо в лоб ударило нечто холодное и колючее, и он схватился за ушибленное снежком место.

– Прости, я не думала, что попаду в голову! – испуганно воскликнула она и сделала несколько шагов навстречу. Драко медленно отвёл ладонь ото лба и посмотрел на Гермиону со смесью презрения и удивления. Но вместо того, чтобы продолжить извиняться, Грейнджер зажала рот рукой на несколько секунд, а потом вдруг так звонко расхохоталась, что птицы, сидящие на верхних ветках, захлопали крыльями и принялись перекрикиваться резкими голосами. Драко ошеломлённо нахмурился, наблюдая за тем, как Гермиона сгибается пополам от острого приступа смеха, и, дождавшись, пока она снова выпрямится, сбил с ног потоком невербальной магии. Неуклюже взмахнув руками, она шлёпнулась в сугроб и возмущённо ахнула.

– Малфой! – новый крик встревожил ещё десяток птиц.

Драко усмехнулся и отвернулся, чтобы продолжить путь. Он успел сделать несколько шагов, прежде чем нечто сильное сбило его с ног. Гермиона, убрав палочку в карман, отряхнула колени и с довольным видом подошла к поверженному.

– Это смешно? – он мрачно взглянул на неё и потёр покрасневшие от холода ладони. Гермиона только улыбнулась, наблюдая, как он выбирается из сугроба. Драко медленно встал на колени и посмотрел на неё снизу вверх. – Твои шнурки.

Грейнджер сглотнула и машинально опустила взгляд на ботинки. Один из них оказался расшнурован.

– Я помогу.

– Не… – попыталась остановить она, но пальцы Драко уже натягивали шнурки, чтобы завязать крепкий узел. Поведя плечами, Гермиона посмотрела на его макушку, на темнеющий вокруг лес и наконец – на небо, совершенно облысевшее без звёзд. Всё было странно и пугающе, и она замерла, словно ожидая, что ночь накинется на неё и вцепится зубами в горло.

– Спасибо, – она искривила рот, выговаривая это. – Не стоило.

Драко поднял голову, рассматривая её лицо. Ему хотелось бы верить, что румянец на щеках был порождён смущением, а не морозным воздухом. Грейнджер вопросительно приподняла бровь.

– К твоим услугам, – усмехнулся он, поднимаясь с колен, и Гермиона рассмотрела в изломе его губ что-то знакомое, словно на короткий миг они вернулись назад и Драко Малфой стал прежним. Но Грейнджер моргнула, и все рассеялось. Из её рта вырвалось облачко пара, и сквозь молочную дымку она увидела, как Малфой уходит вперёд.

– Подожди! – крикнула, поспешно засовывая руки в карманы. Ночь спускалась по стволам и перемешивала их в сплошную темноту, из-за чего было невозможно разобрать, находились они в лесу или в самом Аду.

– Боишься, Грейнджер? – он коротко оглянулся на неё. – Мне взять тебя за руку?

Гермиона фыркнула, но всё же сделала четыре больших шага и догнала его. Резкий треск позади заставил её охнуть, подпрыгнуть в шаге и схватиться за рукав Малфоя. Остановившись, Драко посмотрел вверх и снисходительно улыбнулся.

– Гнилые ветки ломаются под тяжестью снега, – пояснил он и посмотрел на пальцы, смявшие рукав прямо у его локтя.

– Извини, – Гермиона попыталась скрыть испуг, но её подбородок дрожал.

– Ничего, – он не успел себя остановить, прежде чем накрыл пальцами удаляющуюся с его предплечья руку. – Ты можешь держаться за меня. Это нормально, что тебе страшно. Человек жив, пока его что-то пугает.

Она сглотнула, пошевелив пальцами под его горячей сухой ладонью, но Драко не шевелился, опутав всё её лицо гипнотическим взглядом. Казалось, изнутри чёрных зрачков наружу лучилось нечто, обладающее не меньшей магией, чем кровь, толкающаяся в этом теле.

– Неужели есть что-то, что пугает тебя? – она приоткрыла рот, потому что дышать стало трудно. Драко печально усмехнулся и посмотрел вниз, туда, где его ладонь безнаказанно прижималась к её пальцам.

– Всё, что меня пугает, – это я сам.

Гермиона смотрела, как всё в нём открывается ей наружу – так беззащитно и отчаянно, и чувствовала, как груз ответственности притягивает её к земле. Грейнджер захотелось сгорбиться и спрятаться от этого чувства. Быстро заморгав, она осторожно освободила ладонь и скользнула вперёд.

– Нам нужно успеть срезать ветку в полночь. Поторопись, – невнятно пробормотала она, не заботясь, услышал он или нет.

За пять минут до полуночи они оказались на большой поляне, укрытой толстым слоем снега. Гермионе пришлось повозиться, чтобы преодолеть расстояние до тонкого дерева посередине. Изящное и хрупкое на вид, оно поднимало обнажённые ветви вверх, к ущербному кругу луны, и кончики тонких сучков мерцали чуть заметным золотом.

– Время, – запыхавшись, прошелестела Гермиона и достала из кармана палочку. Драко достал серебряные часы на цепочке и раскрыл их, внимательно посмотрев на циферблат.

– Ещё полторы минуты.

– Ладно, – Гермиона поджала замерзающие пальцы ног и шмыгнула носом. Нырнув ладонью в карман, она извлекла кусок плотной чёрной материи. Ожидание длилось невыносимо долго. Гермиона чувствовала себя в оцеплении тёмных сонных деревьев жутко, и тихое дыхание, врывающееся в морозный воздух позади неё, нагнетало ещё больше.

– Сейчас, – прозвучало выстрелом, и Гермиона взмахнула палочкой, срезая самый кончик близкой к ней ветки со вспухшим золотистым бутоном. Не медля, она завернула его в ткань и спрятала в карман.

– Готово, – Гермиона почувствовала, как от холода её тело сводит судорогой. – Давай поторопимся.

– Где вся твоя тёплая одежда, Грейнджер? – раздалось позади, когда она неуклюже перепрыгивала сугробы по свежим следам.

– В последний год я часто перемещалась и многое потеряла, – пояснила она, сжимая и разжимая кулаки в карманах.

– Почему не купишь? Мне больно смотреть на то, с каким усердием ты стараешься отморозить себе пальцы на всех конечностях.

– Я ненавижу шопинг, – буркнула Гермиона в ответ, наконец выбираясь на протоптанную тропу.

– Я видел тебя во «Флориш и Блоттс», и, клянусь, ты смотрела на кучу своих покупок совершенно точно не с презрением.

– Это другое! – Гермиона повернулась к нему и возмущённо приоткрыла рот. Малфой улыбался, и совсем не издевательски. Смутившись, Грейнджер отвернулась и зашагала ещё быстрее.

Они достигли замка и быстро проскользнули внутрь под хмурым взглядом Филча, скрупулёзно следящего за порядком даже теперь. Гермиона шла не оглядываясь, и только у ступенек к башне Гриффиндора остановилась и повернулась к Малфою. Тот бесшумно, словно тень или призрак, следовал за ней всю дорогу.

– Я выращу лунный цветок к сроку, – неловко переступив с ноги на ногу, сказала Гермиона.

– Я в этом не сомневаюсь, – Драко медленно облокотился на перила и смерил её внимательным взглядом. – Но все же позаботься и о себе. Мне бы не хотелось, чтобы ты заболела.

Гермиона вздрогнула и машинально облизнула губы. Малфой выбивал её из равновесия своими дьявольскими глазами.

– Доброй ночи, – она быстро развернулась на ступеньке и побежала вверх, оставляя за собой его голос, разносимый эхом: