Текст книги "Перелом (СИ)"

Автор книги: hazy forest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Тяжело сглотнув, Драко сделал шаг навстречу и окинул её фигуру взглядом. Чувство гадливости уступало болезненному восхищению. Да, Гермиона Грейнджер никогда не могла оказаться в этой убогой комнатушке низкопробного борделя, но её глаза, её лицо, её ноги и руки – всё это было слишком материальным. И Драко поверил. Он обошёл её кругом, не смея прикоснуться, и только поправил волосы, откинув их за спину. Лицо, наполняющее все его кошмары и мечты, казалось непроницаемым. Загнутые ресницы трепетали около щёк, и Драко поднял руку, чтобы едва ощутимо провести по покрасневшей скуле. Она откинула голову, с наслаждением прикрыв глаза.

– Прикоснись, – хрипло пробормотал он и увидел замешательство в её глазах. – Прикоснись ко мне.

Она, немного подумав, подняла руку и положила ему на грудь. Драко почувствовал, как всё его тело стынет, словно от удара в солнечное сплетение. Её ладошка казалась совсем крошечной. Он бережно перехватил её рукой и медленно поднёс к губам, целуя палец за пальцем. Прижавшись губами к запястью, он вновь посмотрел на её лицо и замер. Что-то внутри навязчиво скреблось, вызывая дрожь и дискомфорт во всём теле. Мысли постепенно приходили в беспорядок, мрачнели и заворачивались в смутно знакомые чёрные тени. Малфой мотнул головой и приблизился к её шее. В ноздри ударили дешевые сладкие духи, и Драко отшатнулся, неприязненно скривившись. Лицо, ещё секунду назад такое безупречное, вдруг показалось ему жестокой пародией на святыню.

– Нет, – резко выдохнул он сквозь зубы и отошёл прочь. – Нет, ты не она. Ты не она! – яростно повторил он, почувствовав себя обманутым. – Всего лишь шлюха… – и, круто развернувшись, направился к двери. Вслед ему бросился высокий заливистый смех.

– Не зазнавайся, Малфой!

Драко обернулся, сощурив глаза. В руках женщины, ещё не утратившей черт Гермионы, дымилась короткая папироса. Ему хотелось броситься на проститутку, закричать, чтобы она не смела осквернять её образ, но довольно скоро Драко понял, что надругался над ним первый, и остановился. Его яростный взгляд только веселил её, вальяжно растянувшуюся на кровати. Медленно закурив, она выдохнула и неприятно улыбнулась:

– Хочешь знать, что я думаю?

– Нет, – ответил он, но не сдвинулся с места.

– Тебе не нужно её тело, – и, глубоко затянувшись, выдохнула: – Ты хочешь сердце.

Дверь захлопнулась, и дым смешался с хриплым смехом.

9

«Ваша жертва в наших сердцах навеки» – гласила надпись на мраморном постаменте перед маленьким кладбищем на северной окраине города. После войны число захоронений здесь выросло вдвое, и Гермиона знала почти каждую свежую могилу. Она толкнула чугунные ворота, и они плавно распахнулись перед ней, впуская в обитель тишины и вечного покоя. Земля, впитавшая влагу прошедших недавно дождей, хлюпала под ногами, и эти звуки спугнули двух воронов, сидящих на надгробиях. Гермиона остановилась, проследив за тем, как они, яростно крича, взвились в воздух и исчезли в черноте ночи. Она плотнее закуталась в шарф, подаренный ей на Рождество Молли, и сделала ещё шаг.

Аппарируя в магический Лондон, она вряд ли намеревалась прийти сюда, но вид радостных лиц и ярких рождественских огней вызывал в ней больше омерзения, чем кладбищенская грязь. Стараясь не думать ни о чём конкретном, она брела по полупустым улицам и в конце концов обнаружила себя здесь. Пройдя несколько метров мимо могил, она остановилась в замешательстве: слишком много её знакомых лежало под этой землёй, слишком ко многим она была привязана, и решение о том, куда идти в первую очередь, затерялось среди старых воспоминаний. Ей было всего девятнадцать, но среди её знакомых уже было больше мёртвых, чем живых. И она чувствовала, будто часть её юности, часть самого её сердца точно так же зарыта под рыхлую землю. Порой ей казалось, что меж надгробий она когда-то найдёт то, на котором написано её имя, и это было жуткое, противоестественное чувство, от которого она бледнела и задыхалась.

Где-то поблизости снова закаркали вороны, взлетая с насиженных мест, и Гермиона машинально схватилась за палочку. В чёрном полотне ночи, кое-где нарушенном белеющими мраморными надгробиями, ничего не было видно. Сердце тревожно забилось, и она быстро огляделась вокруг. Но всё было тихо, и только шелест массивных вороновых крыльев нарушал покой мертвецов. Она повернулась к выходу, но, резко передумав, снова пошла вдоль рядов назло своему страху. Холод пробирался под одежду, и она чувствовала, как постепенно коченеют промокшие пальцы ног, но продолжала упрямо идти, считывая траурные надписи и цифры, исчисляющие чью-то жизнь. Посмотрев поверх могил, Гермиона вдруг остановилась и недоумевающе прищурилась. Невдалеке возвышался неболоьшой склеп, которого она раньше не видела. Ветер хлестнул прямо в лицо, словно прогоняя, но Гермиона только поёжилась и шагнула вперёд.

Это была постройка из светлого камня о шести маленьких колоннах, изящные изгибы которых увивал дикий плющ. Над зияющей чернотой полукруглого входа по камню было высечено что-то на латыни, но Гермиона не смогла различить слова, как ни старалась. Она зажгла «люмос» в надежде отыскать имя погребённого здесь человека, но в следующую секунду внутри что-то глухо стукнуло, и Гермиона, едва подавив испуганный вопль, отскочила прочь. Палочка в её дрожащей руке была направлена на вход, когда оттуда, слегка наклонившись, вышла высокая тёмная фигура, укутанная в чёрную мантию. Бледное пятно лица сверкнуло в скудном магическом освещении, и Гермиона, едва справляясь с окоченевшим от страха языком, процедила:

– Ты?

Драко прикрыл рукой глаза, привыкшие к темноте, и постарался незаметно вытереть влагу, оставшуюся на скулах.

– Что ты здесь делаешь?! – обозлённо крикнула Гермиона, и крик этот разнёсся над могилами противоестественным шумом.

– Хотел бы задать тебе тот же вопрос, Грейнджер. Какого чёрта ты делаешь на кладбище в рождественскую ночь? – раздражённо произнёс он, наконец опуская руку. Малфой показался ей поразительно бледным и худым, и темнота, наползающая со всех сторон, резче расчерчивала острые черты его лица.

– Не твоё дело, – процедила она сквозь зубы. – Отвечай!

– Это могила моей матери. И перестань светить мне в глаза – это невежливо.

Гермиона стушевалась и опустила палочку. Она ещё раз взглянула на склеп и неловко поджала губы.

– Я думала, ты снова за мной следишь, – словно оправдываясь, тихо проговорила она. Драко неопределённо усмехнулся, с проклятьями обращаясь к неведомой силе, которая привела Грейнджер на кладбище в эту ночь. Они смотрели друг на друга несколько секунд, и Драко успел заметить, как она бледна и как трясутся её губы.

– Ты замёрзла и вся дрожишь, – тихо сказал он и принялся расстёгивать мантию у себя на груди.

– Нет, – резко выпалила Гермиона. – Даже не пытайся.

– Что? Быть джентльменом? – Драко приподнял бровь, с досадой понимая, что Гермиона ни за что не позволит накинуть на себя его одежду.

– Ты ни разу не джентльмен. И я дрожу не от холода, – пробормотала она в сторону, но Драко услышал и изумлённо улыбнулся.

– Завидую, – он вскинул бровь, – ты всё ещё можешь чего-то бояться.

– А ты, конечно же, не можешь.

– Грейнджер, страх жил в моём доме, и я каждую ночь слышал его за стенами своей комнаты. И они все, – Драко окинул кладбище взглядом. – Они его тоже слышали, поэтому и мертвы.

– Замолчи, замолчи! Не оскверняй могилы погибших! – она сделала шаг вперёд, целясь палочкой прямо в его лицо.

– Им уже всё равно.

– Но не мне!

– Да, я понял, – Драко хмыкнул, тоже шагнув ближе. – Ведь ты предпочла провести Рождество в компании мертвецов, а не своих драгоценных друзей.

– У меня хотя бы была альтернатива, – прошипела Гермиона, и Драко почувствовал, как в нём разгорается гнев. – Кому-то остаются только мертвецы.

– Атакуй, – склонив голову и сузив глаза, прохрипел он. – Не угрожай мне палочкой, если не собираешься что-то предпринимать. Это нелепо.

– Нелеп тут только ты! – Гермиона стиснула зубы и опустила палочку. – Тебе дали шанс на новую жизнь, так не будь глупцом и воспользуйся им, – Гермиона надменно вскинула брови и собралась аппарировать, но тихий смех Малфоя обескуражил её, заставив задержаться ещё на мгновение.

– Мы пришли пялиться на могилы в рождественскую ночь по одной и той же причине, – он увидел, как хмурятся её брови, и холодно продолжил:

– Нам обоим дали шанс на жизнь. Но не сказали, что с ней делать.

Гермиона задержала дыхание, бросила на него испуганный взгляд и тут же аппарировала.

10

Они сидели на чемоданах у порога Норы, и в доме было непривычно тихо. Гермиона, чтобы чем-то занять руки и мысли, перелистывала программу расширенного обучения на следующий семестр. Рон молча сидел рядом и каждую минуту бросал тревожный взгляд на дверь, за которой Джинни и Гарри скрылись полчаса назад.

– Мы опоздаем, если они не поторопятся, – заметила Гермиона и между прочим взглянула на часы.

– Гарри решил, что им нужно расстаться, – Рон выпалил это так быстро, словно долго терпел и наконец облегчил душу. Лицо Гермионы оставалось бесстрастным несколько секунд, а потом она плавно приподняла брови и вопросительно уставилась на Рона.

– Они целовались… Вчера.

– Да, – Рон поджал дрожащие губы и уронил голову на руки. – Я боюсь за Джинни.

Гермиона молча перевела взгляд на список, но уже не видела текста. В грудную клетку словно поместили булыжник, и она опустила плечи, тяготясь новым знанием.

– Ничего не слышно, – сказал Рон спустя несколько минут, чувствуя, что не может переносить это молча.

– Наверное, Гарри наложил заклинание, – предположила Гермиона, и он неопределённо мотнул головой. – Когда он сказал тебе об этом?

– Вчера ночью после того, как все легли спать. Мы повздорили, но… Это ведь моя сестра, Гермиона!

– Я тебя не осуждаю, – мягко ответила она и встала. Её руки ласково прошлись по напряжённым плечам Рона, осторожно взлохматили волосы и остановились на щеках. – Но она уже не так мала и беззащитна, как ты думаешь.

– Да, конечно, ты права, – поспешно согласился он, накрывая её руку своей горячей влажной ладонью. – Ты права.

Повернулась ручка двери, и на пороге появилась бледная, как покойник, Джинни. Её глаза были всё ещё красными от слёз, но она излучала смертельное спокойствие, когда, пройдя мимо груды вещей, взяла свой чемодан и проследовала к выходу. Спустя несколько секунд в комнате появился Гарри. Он бросил на друзей отсутствующий взгляд и сказал, всё ещё смотря в пустоту:

– Я не поеду на вокзал. Не обижайся, Гермиона, – наконец он выдавил виноватую улыбку.

– Ерунда. Незачем устраивать журналистам шоу.

Они долго обнимались на пороге, и Гермиона чувствовала, как всё в ней наполняется такой глубокой тоской, словно она прощается с Гарри навсегда.

– Нам пора, – тихо сказал Рон, и они бесшумно покинули дом.

На вокзале они, скрывшись от вспышек колдоаппаратов в пустом вагоне, обменялись короткими поцелуями. Рон ещё долго не хотел уходить, заглядывая ей в глаза и словно пытаясь что-то сказать, но, кажется, совсем не находил слов и только снова и снова целовал её губы, щёки и лоб.

Раздался первый гудок, и пёстрая толпа на вокзале зашумела сильнее, подражая завыванию северного ветра.

Щёлкнула вспышка, и Драко почувствовал, как костлявые пальцы отца жёстко впиваются в плечо.

– Улыбайся, – процедил Люциус. – Ты похож на мертвеца.

Драко напряг мышцы лица, и вспышки нескольких колдоаппаратов мгновенно увековечили долговязые фигуры отца и сына на фоне вокзального столпотворения. Руки Драко уже заледенели, и он не мог без боли согнуть пальцы. Его тошнило от дурного предчувствия, в глазах рябило от вспышек колдокамер и бледных незнакомых лиц, а голова начинала раскалываться от нарастающего вокруг гула голосов.

– Спасибо, господа, – мистер Малфой пожал руки нескольким журналистам и кивнул на прощание головой. Драко смотрел сквозь воздух и молчал, пока в его голове, вытесняя безрадостные мысли и смешение шумов, не закопошилось нечто инородное. Ощутив, как жар паники подступает к вискам, а ладони мгновенно становятся влажными, он напряг все силы и резко вытолкнул постороннего из своего сознания. Сердце бешено заколотилось внутри груди, заставляя пульсировать всё тело. Показалось, со всех сторон к нему стянулись ненависть и боль, и воздух вокруг почернел и стал таким густым, что вдохнуть было почти невозможно. Малфой резко оглянулся по сторонам, хищно вглядываясь в ничего не значащие лица. Его взгляд схлестнулся с любопытным блеском глаз ребёнка, стоящего поодаль, и тут же заострился, превращаясь в жало. Влажные ледяные пальцы, разгибаясь с колючей болью, нащупали в кармане палочку и с готовностью стиснули её. Ребёнок заплакал.

– Браво, Драко, – Люциус болезненно скривился. – Твои навыки окклюменции в порядке.

Малфой медленно повернул голову к отцу, холодея и немея. Люциус смотрел на него с мрачным удовлетворением, и Драко вдруг подумал, что ему хочется лишить отца этих холодных глаз.

– Ты очень громко думаешь. Всегда будь осторожен.

– Война закончилась, – едва справляясь с собственным языком, сказал он.

– Не для тебя.

Драко хотелось закричать, надрывая связки, схватиться за голову или удариться со всей силы о железный корпус вагона, но он только медленно сглотнул и произнёс:

– Мне пора.

Уже прозвучал второй гудок, и на перроне остались только провожающие, лихорадочно приподнимающиеся на цыпочках в надежде разглядеть своих чад в блестящих стёклах вагона. Драко старался не смотреть по сторонам, продираясь через толпу, но чувствовал, как чужие взгляды ударяются о него с ненавистью и презрением. Он ступил в первый попавшийся вагон и тут же остановился.

– Малфой, – гневным плевком.

Драко молча перевёл взгляд за плечо Уизли, неожиданно спокойно посмотрел в расширившиеся глаза Грейнджер и вдруг осознал, что именно в этом состояла кульминация его существования в последние несколько дней.

Гермиона стояла, прижав к груди руку, и ужас, проползший по её позвоночнику, вдруг отяжелил конечности. Рон ещё был здесь, в двух шагах от неё, но она уже чувствовала его отсутствие и свою беспомощность перед этим долговязым кошмаром, выросшим из студёного январского воздуха. Мгновенная досада на себя и свою беспечность почти заставила её сделать шаг и зашептать, закричать что-то вслед Рону, но раздался третий гудок, и тот, с тревогой обернувшись, выбежал из вагона.

Двери захлопнулись, оставляя её один на один в вакууме с тенью из кошмаров, и Гермиона шагнула назад, словно это могло исправить ситуацию. Драко Малфой не шевелился.

– Убирайся, – прошипела она, делая два шага вперёд. – Убирайся!

– Вагон двинется с минуты на минуту, – тихо ответил он, склонив голову.

– Убирайся, – гнев толкнул её вперёд, и уже через несколько шагов Гермиона оказалась совсем близко. – Ты поклялся, что больше не появишься в Хогвартсе.

– Я солгал.

Гермиона скривилась.

– Я доложу о тебе.

– Разве я сделал что-то противозаконное?

– Противоестественное, Малфой. В твоей комнате есть уйма доказательств.

– Я не настолько глуп, чтобы хранить их, – он иронически хмыкнул и прошёл мимо неё, слегка повернувшись боком. Через мгновение нечто острое вонзилось в тонкую кожу под его подбородком, и Малфой спокойно развернулся к Гермионе всем корпусом, чтобы ей было удобнее угрожать ему палочкой. – Я уже говорил тебе: не доставай палочку, если не собираешься ничего предпринимать.

– Замолчи, – процедила она, теряя самообладание. Бледное лицо Джинни, смертельно усталые глаза Гарри и дрожащий и тёплый изгиб губ Рона до сих пор растили в ней чувство потерянности, безысходности, отчаяния, и теперь она чувствовала, как приходит в яростное исступление. Её жгло от страха перед будущим и прошлым, когда она, едва осознавая, что делает, крепко сжала палочку и выпустила из себя разряд отрицательной магии.

Драко стиснул зубы, и низкий стон задрожал в его глотке, когда он с грохотом прислонился к стеклу вагона. От горла к груди и всем конечностям пронеслись жалящие змеи магической энергии, и на секунду в глазах потемнело, и всё смешалось в один непроницаемый гул боли. Держась за сознание, Малфой схватил тонкий локоть и сильно сжал, отклоняя палочку влево.

Вагон медленно тронулся с места, и свежий воздух, влетевший в приоткрытое окно, обрушился на них, словно струи холодной воды. Гермиона дрожала, широко раскрыв глаза и даже не замечая, что его пальцы всё ещё стискивают её руку.

– Ты могла меня убить, – хрипло пробормотал он, глубоко вдыхая, и, притянув её за локоть ближе, прошептал, чуть склонив голову:

– Я взволнован.

Она отшатнулась, всё ещё не до конца осознавая то, что сделала, и какое-то время смотрела на него испуганными глазами. Он холодно улыбался, и кривая его рта приводила её в бешенство.

– Ты болен.

– Ты прекрасна.

Хогвартс-экспресс, набирая скорость, издал последний протяжный стонущий гудок.

11

– …это нечто особенное. Новый курс позволит вам узнать многое из того, что не включено в классическую школьную программу. Вы познакомитесь с редчайшими и опасными зельями, приготовление которых часто затрудняет даже опытных…

Слова Слизнорта разносились под почерневшим потолком класса, ударялись о стены и рикошетили от слуха. Драко посмотрел на щель в оконной раме и ощутил, как новый поток морозного воздуха впивается в его заледеневшую шею. Он хотел швырнуть себя обратно в тот день, когда её взгляд-молния, взгляд-агония и взгляд-ужас лизнули всё его тело. Тогда он бы ни за что не занёс ногу, чтобы ступить в старый вагон Хогвартс-экспресса. Лучше было бы промахнуться и упасть под поезд, раздробившись о стальные кости рельс.

– …подготовил специальную программу, которая позволит вам освоить зельеварение на более сложном…

Раз в сутки ночь заглядывала сквозь битое окно своим мёртвым жёлтым глазом, и тогда Драко ощущал, как безумие копошится под его простынями, скребётся у висков и противно кусает кожу мурашками. Он постоянно думал об экзаменах, Грейнджер и о том, что в его школьном шкафчике для учебников всё ещё закупорена мерзость. Драко пытался поднять руку на флакончики с мутными воспоминаниями, но каждую из попыток венчал стон удовлетворения. Тогда на несколько секунд Драко удавалось прийти в себя, и он вдруг понимал, что его кожа чувствует, глаза видят, а уши слышат, но пульсации оргазма утопали в потоке крови, и чернота, в которой не было Грейнджер, снова обматывалась вокруг его шеи и строила гримасы из треснутого зеркала.

– …должны доверять друг другу, поэтому я решил изменить структуру экзамена…

Она могла его уничтожить. Могла вломиться в его крошечную комнату с отрядом авроров, написать в Министерство, позвать на помощь Поттера или Уизли. Но она молчала, продолжала посещать занятия, зачёсывать кудри на висках, болтать со знакомыми и хмуриться, рассматривая списки ингредиентов для зелий. А он был словно бесплотный призрак, прикованный к неосвящённой могиле, и она не замечала его. Порой Драко казалось, что он на самом деле мёртв и несёт на плечах ад.

– Итоговый балл будет выставлен по итогам работы над зельем в команде. Вы можете объединиться в пару или работать втроём.

Слова профессора вычленились из потока заунывного гула. Драко не сдвинулся с места, и только его помрачневший взгляд пополз по затылкам однокурсников, небрежно скользя от одного к другому. Всполох тёмных кудрей на первой парте вздрогнул, и упругие завитки тронули напряжённые плечи. Грейнджер, словно хищник, почуявший кровь, резко вскинула голову.

– Но, профессор!

Драко почувствовал, что его губы напряжены.

– Мисс Грейнджер, – Слизнорт остановил её одним движением руки и продолжил говорить о списках, которые должны были оказаться на его столе к концу недели.

Драко знал, что она обернётся, и с жадностью поймал её беспомощно-злобный взгляд через угловатое плечо. Кудри вновь подпрыгнули, и Драко сжал край изломанного стола, надеясь на то, что боль от впивающихся в ладонь заноз заставит его отвернуться и не смотреть на прямую спину Грейнджер.

Едва дождавшись окончания занятия, она выскочила из-за парты и принялась что-то тихо, но упрямо доказывать Слизнорту, однако тот лишь покачал головой и не спеша удалился в смежный с классом кабинет. Все уже разошлись, когда Грейнджер громко и с чувством выругалась. Пергаменты под её рукой хрустнули и, безжалостно измятые, нырнули в сумку вслед за сброшенными перьями и учебниками.

Гермиона дёрнулась вправо, когда он вырос на пороге, преграждая ей путь.

– Нет.

– Нет?

– Я знаю, что ты собираешься сказать.

– Значит, ты уже подумала об этом.

– С дороги, – она нервно прикусила уже припухшую губу.

Он молчал, всё ещё врастая ногами в порог.

– Ты не получишь высший балл, если объединишься с кем-то другим, – прогремел факт, от которого Гермиону передёрнуло вот уже третий раз после того, как профессор озвучил своё решение.

– Как и тебе.

Малфой медленно кивнул.

– Послушай, – снизив голос, произнёс он, – это не имеет никакого отношения к тому, что я болен.

Она вздрогнула и отвела взгляд, съёживаясь под его ростом.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

– Лучше, чем ты думаешь.

Они молчали несколько секунд, не зная, что говорить теперь, когда тема, зарытая в могилу игнорирования на две недели, вдруг восстала и пахнула на них гнилью.

– Я буду работать с Невиллом.

Драко иронично приподнял бровь, и она покраснела от стыда и злости.

– Подумай хорошо.

– Только не теперь, когда ты… – она не договорила, пытаясь подобрать слово. – Когда… – Гермиона шагнула ближе, надеясь, что он отступит и пропустит её, но Малфой, казалось, оцепенел, и только его взгляд внимательно скользил по мягким чертам её лица, надеясь найти в них хотя бы один изгиб сомнения.

– Клянусь, Грейнджер, я разберусь с этим. Мне нужен высший балл.

Она хмыкнула.

– Ты уже клялся мне однажды и не сдержал слово.

Драко мгновенно отступил в тень, и она увидела, как уязвимость изуродовала черты его лица.

– Будь благодарен за то, что я позволила тебе находиться здесь, а не в Азкабане, – и быстро зашагала прочь, чтобы он не успел спросить почему.

Драко остался у распахнутой двери, всё ещё держа в руках пергамент со своим именем и пустой строкой, изголодавшейся по имени Гермионы Грейнджер.

– Мистер Малфой! – Слизнорт выглянул из-за двери кабинета и призывно махнул рукой. – Раз уж вы всё ещё здесь, не могли бы вы оказать мне небольшую услугу?

Драко молча подошёл ближе, и Слизнорт распахнул перед ним дверь.

– Посмотрите, какой красавец! – профессор повёл рукой вправо, и Драко увидел большой террариум, доверху наполненный чёрными полусгнившими корягами. Внутри шевелилось нечто ленивое и массивное, и вскоре чёрная блестящая чешуя скользнула по стеклянной стенке, оставив на ней густой слизистый мазок. – Этого восьмиглазого тайпана Хагрид поймал в лесу перед тем, как отбыть на родину. Теперь забота о нём лежит на мне.

Змея, неспешно проползая через ветки и ломая их с сухим треском, сверкнула глазами, расположенными по всему периметру туловища, и, как показалось Драко, на мгновение замерла, заметив, что он за ней наблюдает. Малфой отступил на шаг. Змеи вызывали в нём омерзение, ползущее по левой руке зудом.

– Мне нужно взять немного крови для запаса. Не могли бы вы заняться её переливанием, пока я наложу на него обездвиживающее заклинание?

Драко покосился на профессора с плохо скрытым удивлением, однако достал палочку и приготовился. Едва змея поднялась в воздух, загибая тело в массивные петли, он крепче сжал древко и посмотрел на флаконы, приготовленные Слизнортом.

Тайпан зашипел, когда на его боку сверкнул порез, и струйка крови, пересекая воздух, отправилась в первый флакон. Запахло железом и слизистыми выделениями, и Драко почувствовал, как тошнота карабкается вверх по пищеводу.

– Профессор, – сказал он, тяжело сглотнув. – Нельзя ли работать над итоговым заданием одному?

– О, с таким же вопросом ко мне подходила мисс Грейнджер. Вынужден отказать вам так же, как и ей. Мы все должны научиться доверять не только себе, но и ближнему.

Драко помолчал, закупорил второй флакон и сделал следующий надрез. Змея едва заметно дёрнулась, и её жёлтые блестящие глаза задрожали.

– Как вы считаете, – Драко поднял на профессора мрачный взгляд. – Кто станет доверять мне?

Слизнорт растерянно посмотрел на тайпана.

– У всего есть своя цена, и у доверия – в том числе, – наконец ответил он, неловко пожевав губу.

– Даже у моего отца нет столько денег.

– Вы же понимаете – дело совсем не в них, и… О, мистер Малфой! Достаточно!

Драко делал третий надрез, когда змея медленно закрыла глаза. Слизнорт осторожно отлевитировал её обратно в террариум и заботливо погладил стеклянную крышку.

– Удивительное существо! – сказал он, не оборачиваясь. – Само по себе безобидно, но шесть капель его крови способны замертво свалить венгерскую хвосторогу, – профессор упрямо избегал смотреть на Малфоя. – И вот что ещё, Драко: выход есть всегда.

– Конечно.

Удовлетворённо кивнув, Слизнорт повернулся и сложил ладони вместе:

– Итак, сколько флаконов нам удалось набрать?

Драко поправил мантию и поднял подбородок.

– Три, профессор.

Четвёртый лежал в его нагрудном кармане.

12

– Мистер Малфой.

Внутренне Драко съёжился от отвращения. Собственная фамилия казалась ему грязным ругательством, когда вымученно протискивалась сквозь плотно сомкнутые губы Минервы Макгонагалл. Она сидела с выпрямленной спиной на том месте, где когда-то сидел Дамблдор, но при всём старании не могла казаться собранной и спокойной. Драко видел, как на короткие секунды её взгляд останавливается в замешательстве на чужом столе и стенах чужого кабинета, словно она не вполне понимала, где находится. Минерва постарела ещё больше, морщины собрались вокруг глаз, углубились и поползли вниз, делая взгляд смертельно усталым. Малфой смотрел на её серое лицо и думал о том, как отвратительно так долго жить и стареть, стареть и стареть всё больше с каждой новой болью.

– Мне нужна помощь, – он решил, что будет чувствовать унижение потом, но только не сейчас.

Минерва вопросительно приподняла брови, и кожа её лица натянулась, разглаживая морщины. Она видела, что ему трудно говорить, но была слишком стара и немощна для того, чтобы находить в себе силы к милосердному участию.

– Продолжайте, – она положила костлявые руки на стол.

– Я бы хотел поговорить с целителем, – он сказал это холодно и чётко, потому что долго повторял про себя, медленно взбираясь по сколотым ступеням башни. – С моей головой что-то не так.

– О, – она переложила перо с одного места на другое. – Конечно, я помогу.

Драко прищурился.

– Но мне придётся сообщить вашему отцу, а также отправить в Министерство…

– Нет.

Минерва не дрогнула, и только её подбородок удивлённо опустился ниже. Она знала, что укоризну лучше показывать во взгляде исподлобья.

– Я хотел сказать, – вкрадчиво продолжил он, – что никто не должен знать об этом. Я подумал, вы сможете мне помочь.

Когда она задумчиво закрыла глаза, Драко подумал, что Слизнорт не был неправ и шанс оставался. Но протекли пять секунд надежды, и Макгонагалл, стиснув челюсти, подняла голову.

– Я сожалею, мистер Малфой, но это всё, что я могу сделать, – её взгляд пронизывал его плоть насквозь, и Драко снова почувствовал себя призраком. Тишина цеплялась за бегущие секунды, и, когда их череда растянулась в целую минуту, Малфой разжал пальцы и почувствовал боль в костяшках. Обведя взглядом кабинет, он обратил внимание на вазочку с леденцами, которыми обычно угощал посетителей Дамблдор. Словно древний памятник давно ушедших времён, в небольшом количестве они ютились на самом дне – растаявшие, слипшиеся и потускневшие.

– Он всегда был прав, – поднявшись, Драко осторожно достал из вазочки липкую конфету. – И в том, что не боялся меня, тоже.

– Именно поэтому его здесь нет, – холодно срикошетила Минерва, с необъяснимым ужасом наблюдая за тем, как леденец исчезает в черноте за его зубами.

– Поэтому ли? – Драко сощурился, ощутив на языке вкус смородины.

Минерва молчала, наблюдая за тем, как его скулы подрагивают из-за движений языка. В кабинете было слишком темно, чтобы выносить его присутствие ещё хотя бы минуту.

– Не опоздайте на ужин.

Драко медленно улыбнулся, чувствуя, как остаток леденца тает кислотой на языке.

– Разумеется, профессор.

Дверь закрылась.

13

Вскоре после рождественских каникул Гарри исчез. Никому ничего не сказав, поздней ночью он просто вышел из Норы и не вернулся, оставив короткое письмо, в котором просил не волноваться и не искать его. Единственной, кому он сообщил о том, как с ним можно связаться, была Гермиона. «На крайний случай», как он написал в коротком самоуничтожающемся письме. Гарри знал, что подруга не станет заваливать его бессмысленными тревожными сообщениями и докучать с просьбами о возвращении. Он дал знать, что хочет побыть один, и почти все смирились с его желанием. Почти.

– Мне нужен совет, Джинни, – осторожно выдохнула Гермиона в прохладный сумрачный воздух. В комнате было темно и тихо. – У меня никого здесь не осталось.

– Ты такая не одна.

Гермиона вздрогнула, повернув голову в том направлении, где под пологом уже несколько часов лежала Джинни. Изо дня в день после приезда всё повторялось: Уизли посещала завтрак, уроки, а потом приходила в комнату и, не раздеваясь, ложилась на кровать. Зачастую она пропускала обед и всегда – ужин. Гермиона пыталась поговорить всего несколько раз, но сталкивалась с угрюмым молчанием. Когда в окно стучал филин, Джиневра подрывалась с кровати и, не обуваясь, бежала к окну. Но это всегда были письма от Рона или Молли, и она отправлялась обратно с таким выражением лица, словно переживала всю боль заново, и так раз за разом. Спустя несколько дней Гермиона поняла: большее, что она способна сделать для Джинни, – это принести ей ужин и поставить в изножье кровати.

– Я знаю, что тебе больно, – она прикусила губу, теребя край юбки.

В ответ из темноты донеслось мрачное хмыканье.

– Но мне правда нужен совет друга. Поможешь?

Джинни молчала, и это, очевидно, было согласием.

– Драко Малфой не в себе, – наконец произнесла она и тут же испугалась своих слов. – У него есть странные мысли… насчёт меня. Но он…

– Ты собираешься завести с ним интрижку? – глухо поинтересовалась Джинни, и матрас под ней заскрипел.

– Нет, нет! – Гермиона недовольно поморщилась. – Дослушай, пожалуйста!

Уизли тихо приподнялась на кровати, и на фоне голой стены Гермионе стал виден её тощий силуэт.

– Слизнорт решил выставить итоговый балл по результатам парной работы. Ты знаешь, – Гермиона запнулась, чувствуя, как горечь от повторного осознания врезается в её горло комом, – никто кроме Драко Малфоя не знает зельеварение на «превосходно».