Текст книги "Враг (СИ)"
Автор книги: Хастлер
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Я уже подумывал о том, чтобы выцепить его где-то подальше от его компании и просто предложить прокатиться. Я на самом деле не желал ничего плохого, просто побыть рядом, но следующие несколько минут свели на нет все мои хорошие намерения.
Он поцеловал её. Сам. Притянул за растрёпанную кудрявую голову и лизал, как будто в последний раз. Не обращая внимания на людей рядом, наплевав на чужие взгляды, наплевав на меня…
– Вась? – толкаю в плечо цыганёнка, и он чуть не роняет бутылку с пивом. – Видишь там Принцессу?
– Ага… – немного пошарив по толпе взглядом, отзывается Васька.
– Сделай так, чтобы через полчаса он был на пустыре. Только без свидетелей. И руки не распускать, понял?
– Понял, – Васька сбрасывает с себя расслабленность и отлипает от забора.
– Парней возьми, так надёжнее.
– Угу…
Васька исчезает, убегая за пацанами, а я ещё некоторое время наблюдаю. Значит птенчик отрастил крылья и почувствовал свободу? Ну ничего, мы быстро их подровняем, да так, что ни единого пера не останется.
Завожу мотор и не спеша выруливаю на дорогу, в конце которой старый полуразвалившийся завод и заросший кустарником пустырь.
========== Шестнадцать. часть 2 ==========
Комментарий к Шестнадцать. часть 2
Заранее прошу прощения у тех, кому это покажется слишком…
– Эй, Парень! Дима, кажется?
Оборачиваюсь на голос и вижу перед собой высокого парня с простоватым выражением лица и сломаным в нескольких местах носом.
– Да, Дима, – прячу в карман только что купленные сигареты и сдачу, оглядываюсь. Здесь, у уличного ларька, немноголюдно. – Что нужно?
– Слушай, у нас там машина заглохла, будь другом, помоги толкнуть, а то рук не хватает, – и показывает на белые жигули, стоящие поодаль от уличного фонаря.
– Может сломалось что? – смотрю через ограду из крупной сетки на площадку, где отдыхают мои ребята.
– Да не, оно иногда так бывает, аккумулятор старенький, – парень нетерпеливо переминается с ноги на ногу. – Так что, подсобишь?
– Ну ладно… Только давай быстро.
– Да там делов-то на пару минут.
Киваю и плетусь по тротуару вслед за спиной в серой футболке. От идущего впереди пахнет алкоголем и потом, я даже на таком расстоянии это чувствую.
У машины ещё один парень, поменьше ростом, но почти в два раза больше в плечах – про таких говорят «качки» – и чей-то силуэт за рулём, в темноте и не разглядеть.
– Сань, я тут подмогу привёл, – высокий кивает на меня.
– Отлично, а то мы тут замаялись, – парень по имени Саша показывает мне на багажник. – Давайте все вместе.
Мы становимся позади стареньких жигулей, и я уже готов толкать по команде, когда к моему горлу приставляют нож…
– А теперь аккуратненько залезаем в машину и сидим тихо…
– Ростик, не порежь его, а то с нас шкуру спустят, – предостерегает друга Саня.
– Не боись, если что, скажем сам напоролся случайно, когда дёргался.
– Ага, сам потом и напорешься случайно…
Ростик хватает меня за локоть, не убирая ножа от моей шеи, и открывает передо мной заднюю дверцу.
– Садись, – слегка толкает, и я, не успев пригнуться, больно чиркаю макушкой.
Залезает рядом со мной и закрывает дверь. С другой стороны садится накачанный Саня, придавливая меня вплотную к плохо пахнущему ломоносому.
– Привет, Дима.
До брезгливости знакомый голос, и черноволосую голову узнаю тут же.
– Вась, в чём дело? – пытаюсь свеситься на передние сидения.
– Тебе сказали сидеть и не рыпаться! – меня грубо притягивают назад за плечи и опять зажимают телами.
Машина трогает с места и на ближайшем повороте сворачивает на грунтовую дорогу, ведущую к заброшенному заводу.
Смотрю перед собой и почему-то больше всего переживаю за Веру, которая ждёт меня дома.
Мы остановились у пустыря, поросшего шиповником и мелкой акацией, которая пробивалась сквозь потрескавшийся и рассыпавшийся в некоторых местах асфальт.
– Выметайся! – вылезший первым Саня тащит меня из машины, больно сжав запястье.
Пытаюсь успеть за рывком его руки и чуть не падаю на колени.
– Веди его к старой подстанции, там уже ждут, – Ростик громко хлопает дверью, видимо, с целью быть услышанным.
Последним вылезает Васька. Смотрится смешно рядом со здоровыми парнями, и я хмыкаю. Вот всегда так, когда предчувствую пиздец, пробивает на смех.
Ростик включает фонарик на телефоне и идёт первым, дальше я, подгоняемый Саней, и последним цыганёнок, как будто у меня есть шанс убежать от этих двоих.
Впереди вырисовывается старая ржавая ограда, которая раньше служила защитой от любопытных, пожелавших испробовать на себе кайф от удара в несколько тысяч вольт. Сейчас от неё осталась только одна секция из грубой сетки, вмурованная в цемент, остальные, видимо, уже давно утащили на металлолом.
Именно у сетки я и заметил высокую фигуру. Узнаю, даже не видя лица, и под кожей ползут мурашки.
Вспоминаю последние дни и лихорадочно копаюсь в них в надежде понять, где же я накосячил. Ничего путного на ум не приходит – за последнюю неделю я не видел Лекса даже издали.
– Привет, Принцесса, – голос как всегда спокойный и хрипловатый.
Намеренно молчу, показывая своё возмущение происходящим. Меня тут же толкают в спину, и я почти влетаю в Лекса, чудом успев остановиться на последнем шаге.
– Так летишь навстречу, Принцесса. Соскучился? – Лекс подкуривает сигарету, и в свете зажигалки я вижу его дикие глаза.
Теперь по-настоящему становится страшно. В лучшем случае меня найдут через несколько дней, а то и через месяц – сюда редко кто заходит.
– Что тебе нужно? – стараюсь выговаривать чётко и ровно, не давая ему возможности насладиться моим страхом.
– Ну как же… Мы так давно не виделись, – затягивается, и я фокусирую взгляд на огоньке сигареты, чтобы хоть как-то успокоиться. – Я смотрю, ты и девушку успел себе завести. И как она?
– Тебя это не касается, – слежу за тем, как двигается в темноте тлеющая сигарета.
– Вот как? А я думал, мы стали с тобой близки после того, как ты мне с таким удовольствием отсасывал.
За спиной слышится приглушённый смех и чей-то негромкий свист. Мысленно благодарю темноту за то, что никто не видит, как меня бросило в краску.
– Ты ошибся, – выдавливаю из себя хоть что-то.
– Разве? – огонёк мелькает в последний раз, и окурок летит в сторону. – Пацаны, вы даже не представляете, что он вытворяет своим язычком.
Смех переходит в откровенный ржачь.
– А нам можно попробовать? – сквозь противное гигиканье выдавливает Васька.
– Ну, это мы посмотрим по его поведению, – подходит почти вплотную. – Да, Принцесса?
– Пошёл нахрен, урод, – голос звенит от злости, а пальцы сжимаются в кулаки.
– Вот, значит, как… Только я не хожу туда, я сам туда посылаю, – дёргает меня за майку и впечатывает в царапающую спину сетку. – Ты, сучёнок, смотрю, вообще страх потерял?
– Я ничего не сделал! – шиплю ему в лицо.
– Как же? А кто полчаса назад облизывал эту рыжую шлюху по всей морде? Или у меня с глазами что-то было? – делает голос потише и нависает надо мной.
– Рита не шлюха. И это не твоё дело, с кем я целуюсь.
– Не моё, значит… – сжимает майку сильнее, так, что трещит ткань. – А как бы ты поступил, Принцесса, если бы твоя личная соска пошла налево?
– Я не твоя… – на последнем слове запинаюсь.
– А чья? Или тебе так понравилось, что ты ещё кому-то такое удовольствие доставил? Может, Олегу? Не зря же он так трясётся над тобой.
– Ты ненормальный! – хватаю его за руки, пытаясь высвободиться.
– Ненормальный, говоришь?.. – больно бьёт меня по руке, так, что на миг немеют пальцы. – Кому, как не тебе, знать, почему я такой. Хочешь, напомню?
– Не нужно…
– А я, всё-таки напомню, – переходит на злобный шёпот. – Твоя идеальная задница не разошлась по швам только благодаря мне.
– Прости…
– Что? Простить? – встряхивает меня, как куклу, и я чувствую, что появляются на спине царапины от ржавой проволоки. – Разве такое можно простить?
– Я не знаю… – я честно не знаю, можно ли.
– Не знаешь… Такое нужно вымаливать, долго и тщательно, – хмыкает. – Хотя, знаешь, есть путь покороче, – наклоняется так близко, что я чувствую его тёплое дыхание. – Рассказать, какой?
Мотаю головой из стороны в сторону, хотя понимаю, что на это не обратят внимания.
– Я тут подумал… Может предоставить тебе великолепную возможность испытать всё самому? Просмотр от первого лица, так сказать.
Замираю в его руках, кажется, даже сердце перестаёт биться в груди. Он не сделает этого! Он не сделает этого! Только не так!
– Васёк! – кричит куда-то в сторону. – Ты там, кажется, минетик хотел?
– Ну, если ты не против… – вижу из-за спины Лекса, как Васька оглядывается на парней, видимо, ещё не верит привалившему счастью.
– Я же сам предлагаю. Делюсь с друзьями личной подстилкой.
– Лекс… Не надо… – делаю последнюю попытку достучаться.
– Надо, Принцесса, надо, – немного отворачивает голову назад. – Пацаны, вы как?
– А мы как все, – кажется, это отозвался Ростик.
– Только у меня условие… – оборачивается к ним и перехватывает меня за шею, ставя перед собой. – Принцесса у нас целочка, надо исправить.
– Уверен? – в голосе Сани слышно волнение.
– Разве я когда-нибудь говорю то, в чём не уверен? – Лекс передавливает горло сильнее, как только я начинаю трепыхаться.
– Нет, Волк.
– Значит, замётано. Вначале распечатываем, а потом можно и по минетику.
– А ты? – въедливый голос Васьки.
– А я посмотрю. Как-то брезгую после всяких рыжих шлюх. Кто первый?
Васька было выступает вперёд, но потом толкает перед собой Ростика, видимо, боится, что всё же не справится.
– Держите, – Лекс отталкивает меня от своей груди, давая секундную возможность вдохнуть на полную.
И тут же меня ловят чужие руки. Много рук. Цепляются в конечности и грубо укладывают прямо на грязный асфальт, усеянный мелкими камешками и стеблями сухой травы.
Из горла рвётся крик, и я сам ужасаюсь от него, как будто зверь загнанный.
– Рот ему заткните, а то вся округа сбежится, – буднично приказывает Лекс, и тут же чья-то липкая ладонь прижимается к моим губам.
Пытаюсь вырвать руки из чужой хватки и чувствую тяжёлое тело, усевшееся мне на ноги, и дёрганые движения в попытке расстегнуть мне джинсы. Господи, они и вправду это сделают! Начинаю метаться в истерике, больно царапая спину и вытягивая до судороги мышцы на руках, ударяюсь затылком.
Меня рывком приподнимают за талию и начинают стаскивать штаны вместе с трусами, влажную от напряжения кожу охватывает неприятный озноб.
– Давайте перевернём его, – в голове шум, и я уже не могу различить кто это говорит.
Тут же грубо переворачивают, и я закусываю губу, чувствуя, как впиваются мелкие камни в живот и пах.
– Ростик, давай ты первый… – возбуждённый голос над головой. – Идиот, хоть на руку плюнь, а то разорвёшь на немецкий крест, измажемся все.
Упираюсь лбом в землю и до боли зажмуриваю глаза… Господи, помоги мне…
– Отвалите от него! – в крике звучат ярость и приказ, которым вряд ли кто осмелится не подчиниться.
Чужой член, мокро коснувшийся моих ягодиц, замирает в нескольких сантиметрах от желаемого.
– Волк, ты чего?
– Разве я непонятно сказал? Отвалили все от него нахрен!
Меня резко отпускают, и я чувствую как нечеловечески болит всё тело от напряжения. Вдыхаю пыль с земли вместе с воздухом и пытаюсь поднять голову. В темноте различаю чьи-то кроссовки рядом со своим лицом. Медленно упираюсь на ладони и пытаюсь подняться на дрожащих руках. Получается только со второго раза. Дальше – коленями в землю, стою на четвереньках добрую минуту, пытаясь собраться с силами, чтобы встать окончательно. И всё это в гробовой тишине. Трое стоят метрах в двух от меня, а кроссовки остаются на месте, рядом.
Шатаясь, как маятник, поднимаюсь на подкашивающиеся ноги и пытаюсь подтянуть спущенные до колен штаны. Пальцы не слушаются и дрожат так часто, что я боюсь не справиться.
Фигура напротив подходит ближе и откидывает мои руки, тянет наверх трусы, потом поднимает выше джинсы, уверенно застёгивает молнию и пуговицу.
Меня ведёт в сторону, и я на автомате хватаюсь за крепкое плечо, чтобы не упасть. Выравниваюсь и отдёргиваю руку, как будто обжёгся.
– Надеюсь теперь ты понял, что твоя жалкая жизнь зависит только от меня, – Лекс наклоняется к моему уху. – И я надеюсь на твою благодарность за дважды спасённую задницу.
– Спасибо… – хриплю сорванным шёпотом.
– Вот так-то лучше, Принцесса. Люблю, когда меня понимают с одного слова… И ещё… Я думаю, что эта рыжая выскочка тебе не подходит.
Киваю, чувствуя, как кружится голова.
– Не слышу? – рядом с ухом.
– Да…
– Видишь, как всё хорошо заканчивается, когда ты меня слушаешь, – Лекс обнимает меня за шею и зарывается губами в макушку. – Иди домой, Принцесса…
Стою несколько секунд, чувствуя тепло чужого тела рядом. Он не отпускает меня, но и не держит.
Упираюсь ладонями в широкую грудь и легонько отталкиваюсь, выравниваюсь, удерживая равновесие, и отхожу на пару шагов.
Без единой мысли в голове обвожу взглядом всю компанию, разворачиваюсь и делаю первый пробный шаг, потом второй, третий, десятый… За моей спиной никакого движения, только тишина, как будто тут и нет никого.
Цепляюсь щекой за попавшуюся на пути ветку акации и даже не чувствую боли от царапины. Впереди виднеются белые жигули, огибаю их, чтобы подальше, и выхожу на дорогу.
Пытаюсь вдохнуть всей грудью, но лёгкие что-то сжимает с такой силой, что воздух входит с шипением и хрипом.
Достаю из глубокого кармана чудом не вывалившуюся пачку сигарет и зажигалку. Останавливаюсь на несколько секунд, чтобы прикурить. Грязными пальцами вытираю губы, на которых налипли камешки и пыль. Как, оказывается, обманчиво счастье…
========== Дежавю. ==========
Закутываюсь в одеяло плотнее, как только слышу шаги в коридоре и звук открываемой двери в мою комнату.
– Дим, ты спишь?
Молчу и стискиваю зубы до боли. Минутное ожидание ответа, а потом Вера уходит. Тихо прикрывает за собой дверь, и её голос слышится уже в коридоре:
– Алло, Олежек, он спит ещё.
–…
– Не знаю, я уснула и не видела, у него ключи свои.
–…
– Конечно, приходи! Я на работу уйду, если не услышит, то сам заходи в дом.
–…
– Не за что, родной. До свидания.
Переворачиваюсь на живот, чувствуя, как неприятно саднит спину и болит затылок. Кажется, я действительно сильно ударился. Просовываю руки под грудью и сплетаю пальцы на горле. Лежу, уткнувшись лицом в подушку, и слушаю свой пульс под пальцами. Сосредотачиваюсь на этих ритмичных толчках и, кажется, даже начинаю засыпать, но воздуха в таком положении не хватает, поэтому всё-таки приходится повернуться. Хотя, как ни ложись, всё неудобно.
Верчусь ещё некоторое время в кровати, а когда слышу звук закрываемой двери и стук Вериных каблуков по плитке двора, поднимаюсь. Всё равно спать не буду, зачем себя зря изводить?
В зеркало решаюсь посмотреть только после душа.
Ну что же, всё могло оказаться гораздо хуже. На лице всего несколько длинных царапин, одна, правда, глубокая, через всю щеку к виску. Сразу вспоминаю акацию, растущую на пустыре. А я даже не почувствовал… Лоб стёсан немного, но если закрыть чёлкой, то почти не видно. Под глазами синяки – это вообще мелочи.
Оборачиваюсь немного боком… Спина оказалась намного красочней, особенно лопатки, которые не закрывала майка и которыми я довольно сильно протирал асфальт, вырываясь. Веду плечами и чувствую как болезненно стянулась разодранная кожа. А ещё впечатляет позвоночник с дорожкой синяков вдоль него, кое-где стёсанных в ранки.
Придётся носить футболки до тех пор, пока не заживёт, а про лицо совру что-нибудь. Вот только синяки на запястьях не спрячешь, не в свитере же мне летом ходить.
Помню, как пару раз видел у Кости красивые плетёные браслеты, широкие такие, а ещё напульсники. Может попросить его, пусть даст поносить на недельку?
– А-ху-еть…
Вздрагиваю и с виноватым выражением лица оборачиваюсь к вошедшему Олегу. Обидно, что совсем забыл о его грядущем приходе. Ещё обиднее, что первое, что он увидел – это моя спина.
– Мне тоже не нравится, – улыбаюсь, хаотично копаясь в заторможенной, не спавшей голове, и пытаюсь выдумать очередную байку.
– Кто? – бросает свой рюкзак на кресло и подходит совсем близко.
– Упал вчера, спиной протёрся…
– Ты реально думаешь, что я настолько тупой, что поверю в такую хуйню?! – хватает меня за руку и тыкает мне под нос мои же запястья, сплошь усеянные красноватыми и фиолетовыми синяками, на левой руке – почти до локтя.
– Стоило попытаться… – отхожу к шкафу в поисках трусов и футболки.
– Дима, блять, кто?!
– Я сам разберусь.
– Да я вижу, как ты сам наразбирался! Красота неописуемая! – захлопывает дверцу шкафа прямо перед моим носом. – Это он?
– Кто? – всё ещё кошу под дурачка.
– Я тебя сейчас сам ёбну! На общем фоне даже не заметно будет!
– Олег, ну всё же нормально, – стою перед ним в одном полотенце и не знаю куда глаза деть.
– Дим, ты дурак? – неопределённо машет рукой перед моим лицом. – Да нахуя я спрашиваю! Ты реально дурак!
– Наверное…
– Дим, что он сделал?
– Это не он… – по сути даже не вру, почти.
– А кто?
– Олег…
– Ладно, заткнись! – достаёт из рюкзака телефон и набирает чей-то номер.
– Кому ты?..
– Рот закрой! – отходит к окну. – Алло, ты где?
–…
– Твоя работа?
–…
– Блять, ты прекрасно знаешь о чём я!
–…
– Ты, сука, издеваешься, что ли?! Конечно я у него спрашивал!
–…
– А то ты не знаешь!
–…
– Допустим?! Лекс, ты вообще охерел там, что ли?! Где ты, блять?!
Кошусь на злющего Олега, сжимающего телефон побелевшими пальцами. Вот зачем он так не вовремя пришёл?..
– Что?!
–…
– Отличная идея! Супер просто! Жду! – сбрасывает и смотрит на меня. – Одевайся!
– Куда?
– На кудыкину гору! – хватает свой рюкзак. – На улице жду.
Специально затягивая время, долго роюсь в шкафу, слишком аккуратно натягиваю футболку, непозволительно много минут завязываю шнурки на кедах. Мне страшно. Страшно, потому что понимаю, что сейчас увижу ЕГО. После вчерашнего я не представляю просто, как буду рядом стоять, а если ещё говорить придётся?
– Дима!!! – слышу ор Олега от калитки, раздающийся одновременно со звуком подъезжающего мотоцикла.
Тянуть дальше просто нет смысла, Олег в таком состоянии, что без лишних разговоров вытащит меня за шкирку.
Выхожу на улицу и стараюсь смотреть только на чёрные, покрытые пылью колёса. От мысли о том, что придётся смотреть ему в глаза, меня бросает в дрожь. Почему-то чувствую себя грязным.
– Что с лицом? – буднично спрашивает Лекс.
– Оцарапал… Ветками, – миную красно-чёрные кроссовки и перевожу взгляд на другое колесо.
– Что за цирк? – Олег дёргает меня за рукав футболки и говорит уже Лексу. – Ты, типа, не при делах?
– Ну ты же слышал, что он сказал? Поцарапался, ветками.
– Ветками, значит? – кидает свой рюкзак прямо в пыль и, не успеваю я даже пикнуть, сразу срывает с меня широковатую футболку, а потом за локоть разворачивает спиной к Лексу. – Это тоже ветками?! – тут же дёргает за руку, поднимая у меня над головой. – И это ветками?!
– Принцесса, это я сделал? – Лекс игнорирует возмущение Олега и спрашивает непосредственно у меня.
Мотаю головой, а самого слёзы душат. Хочется орать, что да, ОН! Пусть не своими руками, чужими, но всё же ОН! Только вот в таком случае, драки будет не избежать…
– Ну вот видишь? – уже Олегу.
– Пиздец! Идиота решили из меня сделать? Знаете, что?! Пошли на хуй! Оба! – Олег кидает в меня футболкой, которую я не успеваю поймать, и она красочной синей тряпкой падает в пыль у моих ног.
Краем глаза вижу, что он хватает с земли сумку и, не оборачиваясь, идёт к своему дому, матерясь на чём свет стоит.
А я так и остаюсь стоять в одних шортах. Мне бы тоже уйти, но чувствую на себе колючий взгляд и не могу даже двинуться.
– Почему не сказал ему?
– Вы бы подрались.
– Вот как? Значит, пожалел друга?
Молчу. Стою как истукан и пытаюсь поглубже загнать ком в горле.
– Одевайся. Поехали, – заводит мотор.
– Я с тобой не поеду, – наконец-то поднимаю на него глаза и с удивлением вижу, что ожидаемого торжества на его лице нет. Слишком серьёзный.
– Помнишь, что я тебе вчера говорил? – улыбается как-то наигранно. —Ты слушаешь меня, и ничего плохого не происходит.
Вздыхаю и делаю шаг к мотоциклу.
– Футболку натяни, – кивает на синее пятно на земле.
*
За мной закрывается дверь, и я осторожно прислоняюсь спиной к стене. Уже знакомая квартира с розовыми покрывалами и навороченной кухней. Кажется, я думал, что больше никогда сюда не попаду. Что там вчера Лекс говорил? Моя соска? А я-то думал, что ещё легко отделался…
– Футболку сними и чеши в спальню, – командует, а сам скрывается в ванной комнате.
Как приговорённый к смерти, практически ползу в упомянутую комнату и сажусь на край кровати. У меня дежавю просто.
Через несколько минут заходит следом, но уже без куртки и даже без майки, зато с какими-то тюбиками в руках.
– Тебе всегда нужно дважды повторять? – голос у него не злой совсем, скорее уставший.
Точно, он же просил раздеться. Стараясь не шипеть и не кривить лицо, делаю, что он хочет.
– На кровать ложись, на живот.
– Зачем? – моргаю и пытаюсь заглянуть ему в глаза.
– Дима!
Заползаю на мягкое покрывало и утыкаюсь лицом в подушку. Неужели будет ещё хуже, чем я думал?
Залезает следом и садится мне на бёдра. Отвинчивает крышку в одном из тюбиков, и я почему-то вспоминаю, что где-то когда-то слышал о смазке…
– Перестань трястись! Не такой страшный Волк, как его рисуют, – слышу по голосу, что улыбается.
А мне и самому хочется улыбнуться. Это вроде как уже входит в привычку, ржать над пиздецовыми ситуациями. У меня, наверное, уже рефлекс такой выработался на стресс.
– Расслабься… – тихо так, почти интимно, а у меня сердце в пятки.
Вздрагиваю, как только прикасается ко мне. Холодными и мокрыми пальцами начинает осторожно водить по коже. В первые секунды даже не понимаю, что он делает, и только потом до меня доходит. Мокрое и холодное – это вовсе не смазка, а мазь, и Лекс просто втирает мне её в ободранную спину.
Облегчённо выдыхаю и слышу его смешок над своей головой.
– Вера видела? – спрашивает немного охрипшим голосом через несколько минут, спускаясь осторожными массирующими движениями по позвоночнику.
– Нет, – бурчу в подушку.
– Только перед Олегом похвастался? – нажимает немного сильнее на пояснице, и я охаю.
– Случайно получилось…
– Всё у тебя не как у людей, Принцесса, – доходит до пояса шорт и останавливается. – Задница цела?
Зарываюсь лицом в подушку ещё глубже и чувствую, что краснеют даже уши.
– Дурачок ты… Я про царапины.
– Цела…
– Вот и хорошо. Лежи пока, – сразу становится легче и спокойнее, когда он встаёт с меня и молча выходит.
Слышу, что гремит какой-то посудой на кухне, прямо как моя тётя Вера, а ещё шум включившегося чайника. Немного приподнимаюсь и передёргиваю плечами, ёрзаю на кровати. Наверное мазь с обезболивающим эффектом, потому что чувствуется уже меньше.
Удобнее умащиваюсь на подушке и жду. Похоже, что мне опять не оставили выбора. Только вот пережитый стресс и бессонная ночь берут своё, и я уже не слышу, как тихо открывается дверь и кто-то ложится рядом.
========== Розовые сны. ==========
Ты – моя тень из прошлого,
Ты душишь и калечишь.
Ты влез под кожу мне,
Но ты меня не лечишь.
Ты улыбаешься
И смотришь так серьёзно.
В словах – ирония,
В глазах – ночные звёзды.
По венам ядом молча разливаешься,
Невинным взглядом просто издеваешься.
Руками тонкими
Сжимаешь моё сердце…
… и я в осколки…
…а так хотел согреться…
POV Лекс.
Лежу рядом, боясь лишний раз вдохнуть, чтобы не потревожить. Разглядываю влажные ресницы и хмурые даже во сне брови. Бледные, едва заметные веснушки на щеках и запёкшуюся кровью царапину, прочерченную прямо по этим маленьким пятнышкам. Искусанные губы, слегка приоткрытые в тёплом дыхании, и бьющуюся на шее под прозрачной кожей жилку. Пряди волос, выгоревшие на солнце до белизны, и ссадину на лбу под ними.
Сдерживаюсь до последнего, пока не начинает рвать и крошить изнутри, пока не начинает трясти как в лихорадке, и тогда касаюсь его.
Пальцами по щеке, почти невесомо притрагиваясь, по скуле, останавливаюсь на шее, едва прижимая, вслушиваюсь в размеренный пульс. А мой собственный начинает спешить в два раза быстрее. Несёт кровь по венам с бешеной скоростью, разогревая её, распаляя, собираясь внизу живота приятным теплом и одновременно болью. Привстаю на локте и провожу рукой вдоль спины, не касаясь, на расстоянии сантиметра, ласкаю воздух над содранной кожей. Если бы мог, забрал бы себе всю эту боль. Да, наверное, сам бы лёг на покорёженный асфальт вместо него, как тогда, четыре года назад. Отдался бы в чужие грязные руки ещё раз, лишь бы знать, что его не тронули. И вчера я не был палачом, я умирал там вместе с ним, кричал вместе с его задушенными хрипами, чувствовал кожей каждый камешек.
Он поверил в то, что я смогу, а я бы не смог. Он верил в то, что я могу сделать ему настолько больно, даже не подозревая, что так же больно делаю этим себе.
Слегка поворачивается во сне, бессознательно стараясь не зацепить спину, и оказывается ко мне лицом. Наклоняюсь и почти утыкаюсь лицом ему в шею, оставляя несколько миллиметров между своими губами и его кожей. Вдыхаю такой знакомый ещё с детства запах – мыла и жаркого солнца, невинности и безумия. Моего безумия. Не могу простить, не могу заставить себя забыть. Вижу ночами испуганные небесные глаза и расширенные зрачки в них. Вижу его тонкую фигуру, исчезающую в высокой траве за оврагом.
Я, наверное, смог бы его понять, но я не могу. И себя понять не могу. Почему так? Почему меня рвёт на части от ненависти к нему и одновременно хочется укрыть его от всех, защитить, спрятать в своих руках, чтобы только мой, чтобы не видел никого, кроме меня. И если бы тогда, зная, что он не позовёт помощь, что предаст, мне предложили выбор, я бы ничего не менял. Я бы опять орал ему: «Беги!» – снова взял бы всю ту боль на себя, лишь бы его никто не трогал. Потому что я знал: он не сможет выжить после такого. Нежный, облюбованный мальчик, так старающийся походить на нас, уличных ребят. Он бы не смог. А я смог.
Не в силах удержаться, прилипаю губами туда, где ритмично поднимается кожа от бегущей под ней крови. Сжимаю зубы и только в последний момент останавливаю себя, не кусая со всей дури, а только прикусывая. Дёргается и, ещё не совсем поняв в чём дело, пытается отстраниться.
– Тихо, тихо, тихо… – шепчу ему в шею и прихватываю кожу немного выше, за ухом.
Замирает как кролик, только дыхание частое и горячее мне в плечо.
– Позволь… – царапаю зубами его загривок. – Не сопротивляйся.
– Не надо… – пытается привстать, но я перехватываю его рукой за шею сзади и впечатываю в подушку. – Лекс… – глухое и едва слышное.
Злюсь. На себя злюсь, что не в силах сдерживаться. На него, что пытается сопротивляться мне. Выкручивается из моей хватки и пытается отползти подальше. А я – рукой между лопаток, надавливая на скользкую от мази кожу, по свежим ранам и ссадинам. Шипит и рвётся ещё больше, пытается перевернуться на спину, наверное, уже наплевав на то, что будет больнее, чем сейчас. Не даю, не отпускаю. Ловлю его тонкие руки и запихиваю ему под грудь, прижимаю собой, вжимаюсь так, что стонет и задыхается. Намеренно елозю грудью и животом по его спине и вижу как сжимает зубы, чтобы не закричать.
– Позволь, – повторяю ему прямо в ухо, тут же кусая.
– Нет, – шепчет в покрывало и пытается скинуть меня с себя, чем только усугубляет своё положение.
Нервы у меня ни к чёрту, и в очередной такой рывок просто хватаю его за волосы и тяну на себя, со всей дури, пока тонкие струйки слёз не начинают ползти по его щекам. Уже не ласкаю, кусаю за шею, оставляя красные следы зубов, как вампир. А я и есть вампир, только вместо крови мне нужен ОН.
– Перестань! – кричу рядом с его лицом. – Я всё равно это сделаю. Смирись…
– Ненавижу тебя… – выстанывает и зажмуривается до мелких морщинок вокруг глаз.
– Знаешь… – слизываю очередную слезу с его щеки. – А мне всё равно, – выворачиваю за волосы и впиваюсь в потрескавшиеся губы.
И понимаю. Да, всё равно! Просто похуй! Есть только здесь и сейчас. Есть горячее тело, бьющееся подо мной, и рваное дыхание, врезающееся в слух и под самую корку мозга. Стоны боли, которые мне хотелось бы превратить в другие звуки, губы, которые хочется целовать, а не рвать, оставляя следы от зубов.
Привстаю немного, но только для того, чтобы просунуть руку под наши тела и нащупать пуговицу на его шортах. Крутит бёдрами, всячески пытаясь мне помешать, и ахает, когда я слишком сильно хватаю его за пах и сжимаю.
– Чш-ш-ш… Ну зачем ты так? – шепчу в висок, чувствуя, как он сжимается весь подо мной. – Знаешь, поделюсь с тобой собственным опытом… – собираю губами капельки пота, выступившие у него на лбу. —… чем больше сопротивляешься, тем больнее будет.
Разжимаю пальцы и жду несколько секунд, прежде чем снова взяться за его шорты. На этот раз только вздрагивает и задерживает дыхание, позволяя мне раздеть себя, а я помогаю себе ногами, полностью стягивая с него одежду. Стараюсь по—прежнему зажимать ему руки, чтобы мне легче, чтобы не сорваться на нём, на его нежелании.
Шальным взглядом обвожу комнату и останавливаюсь на полке с разными тюбиками и баночками. Чтобы не успел опомниться, резко отпускаю его и в пару шагов пересекаю расстояние от кровати до полки. Хватаю ближайший тюбик, который до этого выцепил глазами, кажется, крем для рук.
Не успеваю, он слишком быстро перекатывается на бок и уже почти сползает на пол, когда я хватаю его за лодыжку и дёргаю на себя. Проезжается грудью и лицом по кровати, комкая под собой покрывало, цепляясь руками за деревянный край. Бью по пальцам несколько раз, пока не отпускает. Знаю, что больно, но я подумаю об этом потом, как и о том, что собираюсь сейчас сделать.
Вертится, извивается как гусеница, насаженная на соломинку, пытается ударить меня, но получается в основном только вскользь, мажет по плечам и торсу. И всё это молча, стиснув зубы и зажмурив глаза.
Бью по лицу, не кулаком, пощёчиной, оставляя алый след и заставляя его глаза распахнуться. Огромные, испуганные, с тёмными зрачками, заполнившими до краёв голубую радужку. Как тогда… Похуй!
Грубо переворачиваю на живот и опять прижимаю своим весом. Мазь с его спины и моей груди давно стёрлась об покрывало, и теперь я не скольжу по нему, а тяну, сдираю свежие, кое-где ещё не совсем присохшие царапины, рву тонкую корочку на стянувшейся коже до проступивших алых капель.
Подтягиваю к себе ближе тюбик, в спешке брошенный на край покрывала, и отвинчиваю зубами колпачок. Так же зубами выдавливаю себе добрую порцию крема на ладонь, пытаясь удержать под собой всё ещё не успокаивающееся тело.
Секунда, и мои пальцы уже проходятся между его ягодиц, размазывая, оставляя липкий след. Неудобно, потому что при каждом моём послаблении, он умудряется удвоить свои усилия. Замахиваюсь, но в последний миг опускаю кулак рядом с его лицом. Просто боюсь убить. Тогда и мне жить незачем…
