Текст книги "Враг (СИ)"
Автор книги: Хастлер
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
========== Быстрее всех. ==========
Впервые я увидел Лёшку, когда мне было десять. Черноволосый и сероглазый мальчик, с зимы живший в конце нашей улицы.
Тогда, я в который раз приехал в небольшой посёлок к своей тётке Вере, на летние каникулы, и новые жильцы старого дома на отшибе заинтересовали меня. Особенно их сын.
Алексей Волков был старше меня на два года и выше на голову. Загорелый, бесстрашный, в вечных царапинах и синяках. У него был спортивный велосипед, о котором я мечтал сколько себя помню, и разрисованный баллончиком старый скейт. Для меня, худенького, домашнего, изнеженного бабушкой мальчика, этого вполне хватило, чтобы с завистью смотреть ему вслед и в тайне надеяться на дружбу.
Тётка Вера у меня была женщиной одинокой и бездетной и в свободное от работы и грядок время всегда носилась по гостям, многочисленным подружкам и соседкам. Иногда и меня норовила вытащить с собой. Похвастаться, так сказать, племянником.
Зачастую я отнекивался, садился с какой—нибудь книжкой на веранде или в одиночестве лежал в тени старой ивы, прямо на берегу речки, протекающей у нас сразу за домом.
В тот день я согласился без раздумий, ведь тётя Вера шла в заветный крайний двор, где стоял новенький ярко-зелёный велосипед, а ещё жил друг моей мечты.
Оказывается, она за последние несколько месяцев очень сдружилась с мамой Алексея и именно в этот день собиралась туда в гости, на день рождения младшего сына семьи Волковых.
Меня приодели в новую белую футболку и светлые шорты. В который раз расчесали почти белые вьющиеся волосы и даже несколько раз брызнули одеколоном бывшего Вериного сожителя.
– Димочка, как же ты будешь дальше, вот такой… – тётка, уже одевшая босоножки, с грустью погладила меня по щеке и улыбнулась совсем печально.
– Как все, – выдал я с детской непосредственностью и заправил длинный локон за ухо.
Сколько себя помню, все родственники вечно охали над моей внешностью, сетовали, что мужчина не должен быть таким, и тут же умилялись маленькому белокурому и синеглазому ангелочку. Со временем ангелочек подрос, но мягкие длинноватые локоны никуда не делись, и глаза остались такими же необычными: большими, яркими, опушенными густыми светлыми ресницами.
*
Из открытого окна дома Волковых уже играла музыка и прямо во дворе за длинным столом сидела чуть ли не половина тёткиных знакомых. Тут же были и ребята с нашей улицы.
Славик – сын Вериных соседей, кажется, на год старше меня. Олег, мальчик, живущий в большом двухэтажном доме на углу – его я знал, иногда мы играли вместе. Васька – смуглый цыганёнок с чёрными глазами и шрамом от ожога на правой щеке, этот был мой одногодка. А ещё черноволосый мальчик лет шести, нарядно одетый и причёсанный, скорей всего сам именинник.
– Иди, – тётка подтолкнула меня, как маленького, и направилась к столу.
Делаю несколько неуверенных шагов навстречу и останавливаюсь в паре метров от компании, которая что-то там разглядывает на сухой траве.
– Привет, – первым меня увидел Олег. – Иди к нам.
Уже смелее я подошёл ближе и понял, вокруг чего они тут собрались. А вернее, вокруг кого. В траве, совсем ещё мелкий и обтрёпанный, сидел ёжик. Я таких маленьких и не видел никогда.
– Ребята, я тут, – услышал я за своей спиной и оглянулся.
К нам, с маленьким блюдцем в руках спешил Лёша. Аккуратно поставил свою ношу, наполненную молоком, на траву и, не боясь колючек, придвинул ёжика ближе к пище. Несчастное животное, судя по всему, оголодавшее, тут же принялось неумело лакать, пускать пузыри и фыркать.
– Что, принцесса, нравится? – он вдруг повернулся и посмотрел прямо мне в глаза.
Ребята, стоящие вокруг, заулыбались. Я непонимающе завертел головой и покраснел.
– Это Димка, – внёс ясность Олег. – Он к тётке на лето приезжает.
Лёша выпрямился и внимательно осмотрел меня с головы до пят. Подошёл ближе, потрогал светлые волосы, зачем-то коснулся рукава футболки, обошёл по кругу и опять остановился напротив.
– Ну привет, Дима, – едва заметная улыбка мелькает у него на губах. – Я , Лекс.
– Привет, – стараясь не мямлить, выдавил я.
– Как тётку зовут? – под его слишком пристальным взглядом становилось не по себе.
– Вера, – опять встрял Олег.
– Пусть сам говорит, он не немой, – Лёша немного повысил голос, и я понял, что у ребят он был за главного.
– Вера Золотарёва, – добавил я, чтобы хоть что-то сказать.
– Классная у тебя тётка, Дима, – и тут же сменил тему. – Ну что, ребята, на речку?
– А как же поесть? – уныло протянул вечно голодный Васька.
– Я там в рюкзак набрал всего, мамка разрешила, только с условием, что мы не долго и Вадьку с собой возьмём, – Лекс кивает на своего младшего брата.
– Ну тогда погнали. – Васька жадно глянул на стол ещё раз и согласился.
– Ты с нами?
Понимаю, что спрашивают меня, и оборачиваюсь в поисках Веры. Идти на речку в компании почти чужих ребят страшновато, но выставить себя трусом в их глазах тоже не хочется.
– Я сейчас, – киваю почему-то именно Лексу и мчусь к столу за разрешением.
*
Вода была тёплой, а солнце припекало ещё не успевшую загореть кожу. Мокрые волосы липли к лицу и шее, мутная вода оставляла на коже грязноватые разводы, но я быстро перестал обращать на это внимание, заметив, что остальным на это всё равно.
Ребята резвились вовсю. Иногда заплывая на глубину, ныряя и брызгаясь водой во все стороны, и только я сидел по грудь в воде на пару с мелким Вадькой и боялся признаться, что не умею плавать.
– Давайте, кто быстрее? – предложил Славка, снимая с волос клочок водорослей, и показал рукой на противоположный берег.
– А давайте, – поддержал Лекс.
Все ребята тут же собрались в кучу, и только мы с Вадькой остались на своих местах.
– Мелкий, а ну чеши на берег! – под грозным взглядом брата Вадька тут же выполз на притоптанную траву и разлёгся на солнышке.
– Иди к нам, – Лекс помахал мне рукой.
Стою, по пупок в воде, с лицом красным, как помидор, и не могу и слова выдавить.
– Да он плавать не умеет! – начинает смеяться Васька и обидно тычет в меня пальцем. – Девчонка городская. Что с него взять.
– А ну тихо! – голос Лекса разносится над поверхностью воды, и Васька тут же давится смехом. – Серьёзно что ли, не умеешь?
Смотрит на меня вопросительно, слегка наклонив голову. Понимаю, что от меня ждут ответа, но всё, на что я способен – это только опустить глаза и отрицательно помотать головой.
– Давай без него, – орёт Славка и разбрызгивает вокруг себя воду руками.
– Так не пойдёт, – заявляет Лекс и, оставив ребят в недоумении, подплывает ко мне. – Будем учиться.
– Что? – у меня даже прорезается голос от такой неожиданности.
Я бредил дружбой с этим мальчиком почти месяц. И тут, когда мы знакомы всего пару часов, он бросает всех, чтобы научить меня плавать? Да быть такого не может!
– Так что? – он всё ещё ждёт моего ответа.
– Хорошо, – улыбаюсь, потому что вдруг чувствую себя так , будто получил очень ценный подарок.
– И охота тебе возиться? – ноет Васька и грустно смотрит на противоположный берег.
– Давайте без меня, – Лекс берёт меня за руку под водой. – Кто первый, тому велик на день.
– Вот это дело! – обрадовался Васька, сразу же позабыв обо мне. – Стартуем, ребят!
Смотрю как три мокрые головы, почти на одинаковом расстоянии отдаляются от нас, и чувствую, как сжимает мою руку Лекс.
– Ну что, Принцесса, будем делать из тебя Принца.
========== Я уже большой. ==========
С того памятного дня на речке прошло ровно два года. С тех пор я, кажется, и дня своих летних каникул не проводил отдельно от Лекса. Он всегда и всюду таскал меня за собой, как и своего младшего брата Вадьку.
Учил плавать, играть в войнушки, гонять в футбол, воровать черешню и абрикосы из соседских садов. Он стал для меня именно таким другом, о котором я мечтал, и, кажется, даже заменил мне старшего брата.
Мне тогда казалось, что лучше человека в моей жизни просто быть не может. Разве кто—то способен сравниться с ним? Высоким, красивым, загорелым, умеющим всё на свете и не боящимся ничего и никого.
Ребята из нашей (да, уже нашей общей) компании вскоре привыкли к такой его опеке надо мной и просто старались не задевать меня, чтобы не навлечь на свою голову неприятности. Да и цепляться ко мне в последнее время причин не было. Я стал таким же, как и они. Часто являлся домой в порванных шортах и с разбитыми коленками, в царапинах и синяках, с запутавшимися в длинноватых волосах травинками и с пятнами вишнёвого сока на футболке.
Тётка Вера, конечно, была не в восторге от таких перемен во мне, но поделать ничего не могла. Знала, что теперь я жду этих каникул больше всего на свете.
*
Впервые с Лексом мы поссорились из-за девочки. Страшной и грудастой, на мой взгляд. Я тогда вообще не мог понять, как он может с ней дружить.
Оля была его одноклассницей, но выглядела года на два старше, и как-то так получилось, что весной, после одной из школьных дискотек, они с Лексом ушли домой вместе.
Дошли ли они тогда до дома вовремя или нет, я мог только догадываться, но с тех пор Лекс иногда сбегал вечером от нас, чтобы побыть с ней.
Мне было обидно. Конечно, я понимал, что он не моя собственность, и в любом случае девочки в его жизни должны присутствовать, но, наверное, просто не мог принять это так сразу.
Однажды, я встретил Лекса вечером, когда тащился домой с наших пацанских посиделок, и впервые прошёл мимо, даже не кивнув в ответ на приветствие. Лекс тут же догнал меня в пару шагов и развернул к себе лицом.
– Что случилось?
– Ничего, – бурчу себе под нос, пытаясь высвободить плечо из его хватки.
– Тебя обидел кто-то?
– Нет.
– Тогда в чём дело?
– Всё нормально, – пытаюсь не расплакаться, так сдавливает мне в груди. – Я домой пойду.
– Дим… – поднимает мою голову за подбородок. – Я же не отстану, ты знаешь. Говори давай.
– Ты с ней, а мы там одни! – я наконец-то выплеснул всё своё возмущение. – Мы тебе больше не нужны? Я тебе не нужен?
– Почему одни? Все ребята с улицы – это не одни. – Лекс отпускает меня и улыбается, как будто ничего не случилось. – И ты мне нужен. Больше всех нужен.
– Тогда зачем она? – я не понимаю.
– Димка, станешь немного постарше, поймёшь, – треплет меня по волосам.
– Я большой, – шмыгаю носом, но на душе становится спокойнее.
– Конечно, – соглашается Лекс. – А девочки тебе нравятся? Хоть одна?
– Нет… – какие странные вопросы.
– Ну вот, как начнут нравиться, значит, уже большой.
– А если не начнут? Никогда? – сам не знаю зачем спрашиваю такое.
– Так не бывает, – вижу, как прикрывает устало глаза в темноте. – Ну что, по домам?
– Хорошо, – но так и продолжаю стоять напротив.
– Давай завтра на рыбалку сходим? Вдвоём? – говорит так, как будто это только что пришло ему в голову.
– Давай, – обрадованно соглашаюсь, предвкушая день только на нас двоих.
– Тогда до завтра, Дим.
– До завтра.
Мчу под редкими фонарями на всех парах к своему дому. Опять Вера будет ругать, что шастаю допоздна непонятно где, и угрожать позвонить бабушке и всё рассказать. Смеюсь. Всегда так говорит и никогда не звонит. Хорошая она у меня.
Заскакивая в калитку, начинаю вспоминать, где лежит мой новый спиннинг, который Лекс подарил мне на прошлый день рождения в августе. Дорогой, профессиональный.
А я к сожалению, не смог подарить ему ничего по двум причинам: его день рождения в апреле, в это время я ещё дома, и моих карманных денег настолько мало, что, складывай я хоть пять лет, на нормальный подарок мне бы не хватило всё равно.
Прежде чем прошмыгнуть в дом, всё же порылся в сарае и нашёл всё для завтрашней рыбалки. Даже старые вещи потеплее в рюкзак собрал, на всякий случай.
Если бы я знал тогда, чем завтрашний день обернётся для нас обоих, я бы сломал этот спиннинг, выбросил рюкзак с вещами и, возможно, даже сжёг этот чёртов сарай. Если бы знал…
========== Прости меня. ==========
Утро было немного прохладным и ясным. Наспех позавтракав, я свалил всё в рюкзак и помчал в конец улицы. Нёсся как на крыльях, как будто мне не на рыбалку предложили сходить, а пригласили на первое свидание.
Нетерпеливо потом топтался у Лекса во дворе, пока он собирался, и всё время поглядывал на часы. Хотелось побыстрее, чтобы побольше времени провести вместе.
Мы выбрали уютную полянку, заросшую травой и одуванчиками, у самой воды, расстелили старое покрывало, покидали сумки и уселись у самого края берега.
Наблюдаю незаметно за Лексом, разбирающим всякие крючки и наживки в своей коробке, и так тепло внутри, как будто солнце проникает сквозь кожу и греет где – то в районе сердца. Хочется, чтобы лето никогда не заканчивалось. Чтобы не нужно было уезжать и опять весь год ждать следующих каникул.
– Не смотри так. – Говорит негромко, даже не поднимая головы от своего занятия.
– Как? – смущаюсь и тоже начинаю вытаскивать свой спиннинг из чехла.
– Просто не смотри, а то у меня из рук всё валится.
– Ладно. – Улыбаюсь и достаю первого попавшегося червя из банки.
– Лучше на кукурузу. – Лекс пододвигает ко мне маленькую жестяную баночку с консервированной кукурузой.
– Угу, – тут же соглашаюсь. Это же Лекс сказал, а он всегда прав.
– И кидай подальше. Отец недавно такого карпа поймал, еле вытащил из воды.
– Вы с ним весь год рыбачите?
– Бывает… – встаёт и, замахнувшись, закидывает леску в воду. – Зимой прикольно, только лунки долго долбить надо.
– Я зимой никогда на речке не был. У нас в городе и речки – то нету. А тут я только летом.
– А ты приезжай на зимние каникулы.
– Правда?
– Ага, – садится на примятую траву и смотрит вдаль. – Мы с тобой и речку посмотрим, и порыбачим. У меня коньки есть, может даже и покатаемся.
– Я не умею, – смотрю на его загорелые плечи, выглядывающие из – под майки. Он так вырос за прошедший год, не то, что я.
– Ты плавать тоже не умел. А сейчас даже Олега обгоняешь.
– Точно. – Тоже встаю, чтобы закинуть. Далеко с первого раза не получается, и я перебрасываю несколько раз.
– Ты только с бабушкой живёшь? Ну там, дома? – Лекс перекатывает сухую травинку между губами, и я замечаю, что они потрескались, обветрились.
– Да, – ложусь на траву, опираясь на локти. – Мама умерла, когда мне часа два было отроду.
– Извини. – Лекс хмурится, а я, напротив, улыбаюсь.
– Ничего. Я не знал её никогда, только по бабушкиным рассказам. Когда теряешь, не успев узнать, это не слишком… больно, что ли.
– А отец где?
– Не знаю. Бабушка молчит, как рыба. Даже с Веры не смог ничего вытянуть.
– Может потом сами расскажут.
– Когда подрасту? – дразню его, вспоминая вчерашний разговор.
– Ага, – смеётся, и я вижу, как пляшут солнечные зайчики в его глазах. – Ты завтракал?
– Местами.
– Как всегда, спешишь куда-то, летишь, – тянет за лямку свой рюкзак поближе. – Плохо, что твоя тётя Вера такая добрая, я бы на её месте тебя ремнём иногда…
– Да брось. Это всего лишь завтрак.
– У тебя всё так – «всего лишь»…
«Не всё. Ты для меня очень важен. Тебя я бы не пропустил ни за что».
Конечно же, мои мысли остаются при мне, и я просто смотрю вдаль: на деревья на той стороне реки, на гладь воды, на стрекоз, прячущихся в камышах, которые двухметровой стеной возвышаются шагах в пяти от нас. Тут почти весь берег зарос камышами, и только несколько таких вот полянок, как эта, притулились у самого берега. Открытых, позволяющих видеть почти всю реку.
За деревьями со стороны дороги послышался звук мотора, и Лекс замер с рукой в рюкзаке, откуда собирался достать мне еду.
– Кого там несёт ещё? – всё же достаёт аккуратно упакованные бутерброды и банку с Пепси.
– Может из наших кто, тоже на рыбалку?
– У нас в посёлке такой машины нет.
– Откуда знаешь? – вглядываюсь в заросли, но не вижу вообще ничего.
– По звуку слышу. Зря что ли отцу помогаю в гараже. Всех наших знаю.
– Может, городские… – скорее утверждаю, чем спрашиваю, и беру протянутый мне бутерброд.
– Не люблю городских. – Лекс открывает банку с шипящей газировкой и тоже отдаёт мне.
– А я?
– Ты исключение. Ешь давай.
Звук приближающегося автомобиля становится громче, и вскоре прямо на нашу полянку вваливается здоровенный чёрный внедорожник, сминает колёсами сочную траву, ещё влажную от росы, и жёлтые сладко пахнущие одуванчики. Джип останавливается в полуметре от края, почти над водой, и мотор затихает.
Несколько минут стоит гнетущая тишина. Машина стоит, кажется, занимая всё пространство, но из неё никто не выходит, не слышно вообще никаких звуков.
Потом медленно отъезжает стекло с водительской стороны, выпуская в прозрачный утренний воздух клубы дыма. Лёгкий ветер сразу разносит странный сладковатый запах, и я удивлённо понимаю, что пахнет не табаком.
– Это кто? – я почему-то шепчу, замирая с поднесённой ко рту водой.
– Не знаю. Просто сиди и не обращай внимания. Сейчас уедут.
– А если рыбаки, а мы на их месте?
– Не рыбаки это. Жуй давай.
Лекс хмурится, а мне всё это не нравится, потому что даже в нехороших ситуациях он старается изобразить спокойствие и уверенность, чтобы другие не волновались.
Украдкой рассматриваю машину, мне интересно кто там и зачем они тут.
– Отвернись. – Лекс дёргает меня за рукав футболки. – Не смотри на них.
– Почему? – я в замешательстве и не могу понять его тревоги.
– Так надо, – одновременно с поднявшимся в машине шумом Лекс начинает сматывать свою удочку. – Собирайся. Найдём другое место.
– Да зач… – не успеваю договорить, как меня прерывают оглушительные звуки музыки из машины.
Почти одновременно открываются все двери, и оттуда вываливаются трое. Белокурый водитель в спортивном костюме, коротко стриженный черноволосый парень, почему-то в рубашке и брюках, и лысый, в самой обычной футболке и джинсах.
Водитель выглядит самым старшим из них, наверное как папа Лекса, остальные двое скорей всего студенты. У одного из них, у того, что в рубашке, я замечаю здоровенное кольцо на пальце с большим чёрным камнем и висящий на шлёвке пояса брелок – небольшой раскладной ножик. Я когда-то видел такой в магазине, но бабушка не разрешила мне купить.
– О, рыбачки! – первым нас замечает именно парень с кольцом.
– Рыбачок и рыбачка, – весело вторит ему водитель. – Как рыбалка, ребятки?
– Нормально, – почти спокойным голосом отвечает Лекс, но я вижу как бледнеет его лицо.
– А что же ты, парень, такую красавицу да к речке потащил, ты б её в парк какой – нибудь свозил мороженое поесть, на каруселях покататься, – гогочет окольцованный и направляется прямо к нам.
Смотрю на Лекса и вижу только злость и испуг в его глазах. Чего он так боится?
– Собирайся, – почти шепчет мне, заметив, что я замер с рюкзаком в руках.
– А вы что, уже уходите? – водила закрывает дверь машины и тоже идёт прямиком к нам.
– Нас дома уже ждут, – врёт Лекс, в спешке пихая в свою сумку покрывало.
– Так ещё подождут, – водила останавливается рядом с нами и сверлит Лекса взглядом. – Ты вроде парень большой, а боишься, что мамка ругаться будет?
– Мы пойдём, – подаю голос я, тоже начиная понимать, что что-то не так.
– Кто сказал? – окольцованный в пару шагов оказывается за моей спиной и хватает меня за руку. – Тебе, милая, сколько лет?
– Двенадцать, – отвечаю почти правду, так как день рождения только в августе будет.
– Большая малышка уже, – криво выдавливает из себя подобие улыбки. – А скажи-ка мне, солнышко, парень твой тебя не обижает?
– Нет, – пытаюсь выдернуть руку и замечаю, что водила держит Лекса за плечо, не давая ринуться мне на помощь.
– А целуется он хорошо? – к нам подходит третий, бритый наголо и с сигаретой в руке.
– Не знаю… – тяну и уже почти что плачу.
– Что же ты, пацанёнок, девочку свою премудростям не учишь? Вырастет неумёхой, – ехидно скалится лысый, выпуская дым прямо в лицо Лексу.
– Я не девочка! – выкрикиваю почти в истерике и, вырвавшись, кидаюсь к Лексу.
От неожиданности моего заявления водила просто выпускает Лекса из рук, и я, как ребёнок, зависаю на его груди, обхватив за плечи и уткнув голову ему в шею. Мне страшно. Я хочу домой.
– Мужики, да это в натуре пацан! – окольцованный хватает меня за шкирку и, оторвав от Лекса, резко стягивает шорты до колен, оставляя меня только в трусах.
– Не трогайте его! – Лекс рвётся вперёд, но его тут же опрокидывают на траву.
– Жалко что ли? – водила наступает ему ногой между лопаток и прижимает к траве. – Мужики, вы когда-нибудь пацана в жопу ебали?
– Мы чё, педики? – возмущается лысый, но в глазах уже животный азарт.
– Да ты глянь на эту мордаху, даже разницы не заметишь. Дырка, она и в Африке дырка, – водила кивает в мою сторону.
Стою, даже пошевелиться не могу от страха. Смотрю на распластанного и брыкающегося Лекса, а кровь так сильно стучит в висках, что кажется, ещё секунда, и я просто потеряю сознание.
– Чё, пацанёнок, поделишься с нами своим дружком? Сам, небось, уже попробовал, – лысый масляно смотрит на меня. – Так что, умеешь уже что-нибудь, или учить будем?
– Что?.. – мой голос шелестит не громче ветра в траве.
– Да хоть отсосать?
Моргаю, чувствуя, как начинают мутнеть глаза от подступающих слёз.
– Беги! – слышу хриплое сквозь пьяный гогот и понимаю, что кричит Лекс. Мне кричит.
Смотрю на него распахнутыми глазами и ноги как будто в землю вросли. Лекс начинает вырываться с удвоенными усилиями, заставляя всех троих отвлечься от меня и удерживать его.
– Дима, беги! Позови кого-нибудь… – Лекса дёргают за волосы, и последние слова теряются в рывке.
Плюю на рюкзак и на все брошенные вещи и, сам не понимая как, проскальзываю между расставленными руками лысого.
Кеды скользят в траве, но я не позволяю себе упасть, с небывалой для меня скоростью выскакиваю на пригорок и лечу в сторону посёлка. Тут же сваливаюсь в небольшой овраг и больно ударяюсь ногой. Голоса за спиной звучат как лязг металла.
– А у этого тоже жопа ничего так, аппетитная. Как думаешь, троих выдержит?
– Ещё и добавки попросит.
– Держи его…
Зажимаю уши руками, но даже так слышу крик кого-то из них мне вслед.
– Малышка, если хоть слово тявкнешь кому-то, то найдём и убьём!
Поднимаюсь на ноги и бегу не разбирая дороги. Ещё несколько раз падаю, разбивая коленку в кровь и раздирая ладонь. Несусь сквозь деревья, даже не уворачиваясь от веток. Хлещут по лицу жёсткими листьями, но мне совсем не больно. Единственное, что я сейчас чувствую – это страх. Холодный ужас от того, что я понял, о чём они говорили и что они хотели сделать со мной. И что, наверное, сделают с…
Перед глазами встало бледное лицо Лекса, а в ушах шумело последнее выкрикнутое мне вдогонку: «Найдём и убьём!»
В рекордные сроки я добежал до своего двора и на дрожащих ногах залетел в сарай. Втиснулся между кроличьими клетками и тюками с сеном и замер как мышь. Посильнее зажал уши ладонями и до ломоты зажмурил глаза. Меня трясло. Было страшно за Лекса, но ещё больше за себя. Хотелось одновременно орать и звать на помощь и стать немым навсегда, чтобы и слова вытянуть не смогли. Никогда и никто.
Не знаю, сколько я там сидел так, но через какое-то время просто отрубился, то ли от усталости, то ли от пережитого.
Очнулся, когда услышал как надрывно лают собаки у соседей. С опаской выполз из своего укрытия, вслушиваясь в шум на улице. Кажется, плакала женщина, но по голосу я не смог определить кто. Были ещё голоса, женские и мужские, где-то плакал ребёнок. Эти все звуки прошли вдоль нашей улицы и стихли, оставив после себя почти звенящую тишину.
Выйти я побоялся. Так и просидел почти до темноты. Плакал, периодически вырубаясь на поверхностный сон, подолгу сидел и вслушивался в звуки за стенами сарая.
Криков и плача я больше не слышал, единственным звуком был вой сирены скорой помощи, пронёсшийся в конец улицы, а потом ещё раз, когда она уезжала от дома Волковых…
Вера нашла меня в сарае вечером, когда забежала покормить кроликов.
– Ты что тут? – вытащила меня на свет тусклой лампы и всплеснула руками. – Да где же ты так? Побитый весь, грязный, лицо исцарапано. Дима?
– Упал… – хриплю и боюсь поднять глаза.
– Упал он, – Вера обнимает меня и начинает плакать. – Горе ты моё. Я уже полпосёлка оббегала, обыскалась. Думала в полицию идти. Боялась, чтобы и с тобой, как с Лёшкой, не… – и заплакала ещё сильнее.
– Что с Лёшкой? – голос предательски дрожит.
– Ох, не нужно тебе знать. Не нужно. Не для твоих это ушей, – обнимает меня за плечи. – Пошли в дом, Димочка. Отмоем тебя, накормим.
– С Лёшей что? – упираюсь и впервые за всё время повышаю на Веру голос. – Он жив?
– Жив он… Скорая увезла ещё днём в область.
– Жив… – как эхо повторяю за тёткой.
– Только вот не известно, что лучше: жить после такого, или… – замолкает, понимая, что я вслушиваюсь в её слова. – Дим…
– Замолчи! – вырываюсь из тёплых рук и бегу в дом.
Там, даже не раздеваясь, в грязной футболке и вывалянных шортах зарываюсь с головой под одеяло.
Размазываю по щекам слёзы, и где только берутся. Содрогаясь в немых рыданиях, мысленно ругаю Веру. Зачем она так сказала?! Разве умереть может быть лучше, чем жить? Зачем она так о моём Лексе?..
Распахиваю глаза под одеялом и перестаю дышать на какое-то время от осознания случившегося.
Он просил меня позвать на помощь. Он надеялся, что я приведу кого-то из взрослых… А я предал его, испугался за свою шкуру. Сидел, как крыса в сарае, пока он там… А ведь он меня спасал… Такой ценой.
На мой вой в комнату влетела тётка и тут же стала вызывать скорую по телефону. Я не помню, как меня забирали, помню только как Вера держала мою голову у себя на коленях и что – то всё время мне говорила и гладила по волосам.
Смутно помню как потом в больничную палату приходил полицейский. Что-то спрашивал, а я даже слов не разбирал и на всё отвечал: «Я не знаю…»
Меня выписали через четыре дня. Дали тётке рецепт на какие-то успокоительные таблетки и отправили домой.
В посёлок я больше не заезжал, прямо из больницы меня забрала бабушка. Всю дорогу мы с ней молчали, дома она тоже меня ни о чём не спрашивала, и я был безмерно ей за это благодарен.
Тётка Вера первое время приезжала к нам в гости каждый месяц, привозила всякие баночки с вареньем и солёными огурцами, подолгу сидела с бабушкой на кухне.
О чём они говорили, я никогда не спрашивал. О Лексе тоже. Я и так всё знал: мы больше не друзья. Я – предатель и трус. С того солнечного дня Лекс больше никогда не будет моим.
========== Василий советует… ==========
Я не был там четыре года. Записался во всевозможные кружки, просился в летний лагерь, придумывал миллионы причин, лишь бы не ехать. Сидел, зарывшись в книги, в то время, когда ребята моего возраста сбегали на дискотеки и зажимали подруг по подъездам. Перестал играть в футбол и больше никогда не ходил на рыбалку.
Но люди не вечны, и в один из майских вечеров мою бабушку с сердечным приступом увезла скорая, назад она так и не вернулась.
Я пробыл в прострации почти неделю. Очнулся, когда понял, что в квартире жутко тихо, а мои вещи собраны в большие сумки.
Нашёл на кухне бледную и осунувшуюся тётю Веру в чёрном платке и безразлично уставился в заплаканное лицо.
– Димочка, – протягивает ко мне тонкие пальцы, и я послушно сажусь рядом, позволяя гладить себя по волосам. – Всё будет хорошо, вот увидишь.
Разве уже может быть хорошо? Маму я не помнил совсем, об отце не слышал ничего и никогда, у меня даже отчество было в честь деда – Александрович. Всё, что у меня было – это бабушка Лена и эта маленькая двухкомнатная квартира. А ещё летние каникулы в небольшом посёлке… Когда-то давно.
– Я пропустил экзамены… – говорю, смотря в пол. Не знаю почему, но именно это вертелось сейчас в голове.
– Да Бог с тобой, мальчик мой, – Вера склоняет мою голову себе на плечо. – Тебя от них освободили, сдашь в августе.
– Как я теперь тут без… – замолкаю на полуслове, ком в горле не даёт дышать.
– Дима, ты что? Я тебя тут ни за что одного не оставлю, – прижимает сильнее, и я чувствую слабый запах выпечки от её одежды. – Поедем ко мне. Документы твои в школу отдадим, доучишься, поживёшь.
– Поживу? – всё ещё не хочу понимать правды.
– Если захочешь, останешься насовсем, – тётка украдкой вытирает слёзы. – Ты же мне как родной.
Чувствую, как по моим щекам всё же ползут горячие слёзы, и не могу понять, что причиняет мне большую боль: смерть любимого человека или грядущая встреча с живым.
*
Посёлок почти не изменился. Единственное, чего я не помнил – это серого небольшого магазина прямо на перекрёстке рядом с нашим домом, с очень оригинальной надписью «МАГАЗИН».
Таксист остановил нам прямо у калитки и даже помог выгрузить многочисленные сумки и коробку с моим компьютером. Техника была старенькой, но служила мне без перебоев уже несколько лет.
– Спасибо вам, – слишком сердобольная тётка суёт в руку таксиста купюру, намного больше нужного. – Здоровья вам.
Таксист мило улыбается (ещё бы!) и чуть ли не машет нам ручкой, уезжая.
– Зачем ты ему деньги дала?
– Но подвёз же… – кажется, что из нас двоих после похорон я очухался быстрее.
– Вер, у него работа такая – людей возить.
– Не знаешь ты, Дима, жизни ещё. – Тётка подхватывает пару сумок и тащит их во двор.
Я беру самое тяжёлое – коробку с железом – и, стараясь не споткнуться, иду следом.
– Димка, ты?!
Замираю и даже боюсь обернуться. Но мои опасения не оправдываются. Это Олег. Вытянувшийся, русоволосый, с широкими плечами и приветливым блеском в карих глазах.
– Ну, здравствуй! – забирает из моих рук коробку и ставит рядом, прямо на траву. – А ты совсем не изменился…
– Здравствуй, – отряхиваю ладони и протягиваю ему руку. – Зато тебя почти не узнать.
– Это всё футбол, – довольно улыбается, сверкая ровными зубами.
– Так и гоняешь? – не могу понять рад ли я его видеть или мне всё равно.
– Ага. Мы уже на областные ездим. Вот и Вадька тоже в футболисты двинул. – Олег неопределённо машет рукой в конец улицы, а я даже боюсь туда голову повернуть.
– Молодцы, – даже не знаю, что ещё говорить, и оглядываюсь на двор, проверить не идёт ли Вера, чтобы найти причину для завершения разговора.
– А сам-то ты как? Смотрю, спорт тебя стороной обошёл, – Олег встаёт рядом для наглядности. – Каким был, таким и остался.
– Почти… – решаю принять это как шутку, а не как оскорбление. – Меня и спорт не исправит.
– Ну ничё. Всё равно ты не самым маленьким будешь. Васёк вон вообще метр с кепкой, а гомна в нём за троих. – Олег кривится, как от лимона.
Молчу. Потому что о Ваське говорить совсем не хочется, и мне реально пофиг сколько в нём этого самого дерьма, а сколько сахара.
– Хоть метр шестьдесят есть? – Олег всё никак не отцепится от моего роста.
– Метр шестьдесят восемь, – отвечаю, просто чтобы побыстрее отвязаться.
– Точно выше Васька, – Олег довольно потирает руки. – Цыганская выскочка. Думает, что раз под защитой Волка, значит можно всё.
