Текст книги "Котенок для тигра (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Я, наверное, впервые увидел Рогозину в таком состоянии. Взвинченная, взволнованная и непоколебима. Сразу становится понятно, что она не уступит, и если я сейчас заартачусь, она действительно отстранит меня от дела. Отстранит, когда до конца осталось всего ничего, когда Ника уже так близко и, одновременно с этим, так далеко.

– Хорошо, как скажешь, – выдохнул я.

Молча, не произнеся ни слова, я вышел вслед за полковником из лаборатории, успев заметить, как встревожено переглянулись Игорь, Ваня и Оксана. Галина Николаевна вышагивала по коридору, уверенная в себе, поразительно спокойная, и если бы я не знал ее достаточно хорошо, то решил бы, что она и правда держит себя в руках. Да только едва заметная дрожь в руках, и нервно закушенная губа выдавала волнение. Полковник боялась идти в допросную, боялась того, что может там услышать, боялась, что торопиться уже не нужно, и что все, что мы делаем, мы делали напрасно.

– Ну, наконец-то! – патетически воскликнул Шелестов, стоило только нам войти в допросную. – На каком основании меня здесь держат? – Думаю, можно начать с подделки документов, – спокойно произнесла Галина Николаевна, сев на стул и положив перед собой папку. Я прислонился спиной к стене, внимательно наблюдая за подозреваемым и позволив начальнице вести допрос. – Прошу прощения? – в голосе Шелестова скользнуло беспокойство, темные глаза нервно забегали. – Я имею ввиду ваше алиби, Олег Антонович, – Рогозина достала из папки один из листов. – Наверное, вы не хуже меня знаете, что позавчера, в десять часов вечера вы не садились на самолет Москва-Владивосток, и уж точно не прилетали сегодня в девять часов обратно в Москву. Мне вот только интересно, сами вы аферу с документами провернули, или помогли вам? – Ну, не уезжал я из Москвы, – пожал плечами Олег Антонович, откинувшись на спинку. – И что с того? Это криминал? У меня должна была быть встреча с представителями крупной фирмы, на которой я не хотел присутствовать. – Так где же вы были всю прошлую ночь и утро? – Дома, – и бровью не повел Шелестов. – Я спал. Люди обычно таким занимаются. – Ты мне тут не язви,– рыкнул я, скрипнув зубами. Мужчина вздрогнул, после чего потупил взгляд. – И это, конечно же, может кто-то подтвердить… – Нет, я спал в полнейшем одиночестве,– злобная язвительность так и лезла наружу. – Подтвердить это некому, и прекрасно зная ваши методы, я не сомневаюсь, что вы легко повесите на меня и похищение моей невесты, и все висяки, которые у вас собрались. – Олег Антонович, мы сравнили номера из телефонной книги киллера, убившего Алису Терехину, и также номера из телефонной книги Вероники. И из этих номеров и в одной телефонной книге, и в другой есть лишь один, который полностью совпадает. Это ваш телефон.

На стол перед мужчиной легла вторая распечатка. Шелестов прекратил ухмыляться, внимательно разглядывая листки, лежащие перед ним. Сейчас от того спокойствия и солидной безмятежности не осталось и следа. Он был взволнован, напуган, и это было легко заметить. Я увидел, как его пальцы сжались в кулаки, а лицо сильно побледнело.

– Чистосердечное признание вам зачтут, – Галина Николаевна смерила Шелестова внимательным взглядом. – Да, я заказал киллера для своей невесты, – совершенно спокойно ответил мужчина, словно и не заметив, как после этих слов я едва сдержал злобный рык. – А этот урод все дело запорол. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Не получилось, я с горя напился, проспался, а тут мне звоните вы и говорите, что Ника пропала.

– Хочешь сказать, что не знаешь, как разорванная цепочка Вероники оказалась у тебя дома?! – рявкнул я, окончательно выйдя из себя. Мой кулак с силой опустился на стол, заставив Шелестова подпрыгнуть. – Хочешь сказать, что не знаешь, как там оказалась ее кровь?!

– Я не трогал Веронику! – огрызнулся подозреваемый, а в следующий момент судорожно вдохнул, когда я схватил его за воротник. – Откуда у тебя такие красивые царапины? – ласково-ласково поинтересовался я, разглядывая на шее мужчины четыре длинных тонких полосы. – Не Ника ли своими ноготочками оставила? – Сергей, отпусти его! – приказала Рогозина, хмуро глянув на меня. – Немедленно.

Я резко отпихнул Шелестова от себя, словно боясь замарать руки. Сердце колотилось, голова раскалывалась, и единственное, что мне сейчас хотелось больше всего на свете, это как следует уделать этого урода. Но нет, нельзя. Пока еще нельзя.

– Зачем вам все это? – спросила Рогозина. – Я прогорел, – выдохнул мужчина. – И у меня серьезные проблемы. Кредиторы наседают, и я уже сбился с ног, пытаясь вернуть долги. У меня ничего не получалось, и я сделал Нике предложение. Я… хотел сделать это немного позже, однако в связи с обстоятельствами… Я думал, что вместе с браком я смогу оформить на себя квартиру, продать ее и расплатиться с кредиторами. Я бы смог убедить ее, я бы смог… – Но она разорвала помолвку, – подсказала Галина Николаевна. – Что я только не делал, пытаясь все вернуть, пытаясь помириться с ней, но она и слышать ничего не хотела. Вбила себе в голову, что не хочет этой свадьбы, и все. А что мне еще оставалось делать? Эти люди… Они бы просто убили меня. Ника старательно пряталась от меня, не отвечала на звонки, и я уже совсем отчаялся. Один мой друг предложил решить эту проблему, за высокую цену, конечно. – Но вы же понимаете, что после смерти Вероники не получили бы ничего, вы ей абсолютно никто. – С этим проблем бы не было, – Шелестов покачал головой. – Этот же друг обещал помочь с документами, с его же помощью я и провернул эту махинацию с авиабилетами. Когда я увидел, что киллер сплоховал, я решил на следующее утро приехать и поговорить с Вероникой. Она как раз была в гараже, собиралась ехать в вашу чертову контору. Слово за слово, мы начали ругаться, а потом я… я не удержал себя в руках. Ударил ее.

Шелестов бросил на меня взгляд и тут же поспешил отвернуться. В моих глазах полыхало такое бешенство, что, я и сам удивлялся, как еще смог держать себя в руках, и не набросился на этого урода. Он посмел коснуться ее, он посмел причинить Веронике боль. Если бы я только мог, я бы прямо сейчас задушил его своими руками. Однако все, что мне оставалось делать, это молча стоять, сложив руки на груди и слушая весь тот ужас, о котором говорил Шелестов.

– Я не хотел ей ничего плохого, правда. Она ударила меня, расцарапала шею, а я лишь защищался. Схватил ее, ударил о мотоцикл. Она на некоторое время выпала из реальности, ничего не соображая, и мне хватило этого времени, чтобы накачать ее хлороформом. Я хотел вновь поговорить с ней, убедить ее, однако она почти сутки просидела у меня, но и слушать меня не стала. И тогда я вновь воспользовался хлороформом. У меня брат в больнице работает, анестезиолог, я у него стащил. Но вы поймите, эти люди убили бы меня, если бы я не заплатил, от меня бы и мокрого пятна не осталось. – Где она? – рычащим голосом спросил я. – Где сейчас находится Вероника? – В Подмосковье, там стоит дача моих родителей. Они сейчас за границей, дом пустует, – Шелестов взял лежащую на столе ручку и нацарапал адрес. Дождавшись, пока он закончит, я выхватил бумажку и, увидев, как Рогозина кивнула, направился к двери. – Дай угадаю, ты сейчас все бросишь и поедешь за ней?

Я замер, держа руку на дверной ручке. За спиной повисла тишина, прерываемая лишь моим тяжелым дыханием. Ей Богу, если он сейчас скажет о Нике ее слово, я убью его. Собственными руками на кусочки порву. Пусть только…

– Да только ничего у тебя не получится, майор, – в голосе Шелестова прозвучала насмешка. – Там холодно, сыро, она долго не протянет. Тем более, в бессознательном состоянии. Спеши, не спеши, вы все равно опоздаете. Это бесполезно. Скорее всего, она уже мертва.

Этот урод был неправ, я не сразу бросился по написанному адресу. Сначала я обошел небольшой стол и изо всех сил зарядил кулаком в ненавистное мне лицо…

====== Часть 3. Глава 9 ======

Холодно. Буквально нечеловеческий холод сковал все тело, не позволяя даже шелохнуться. Голова гудела, в ушах звенело, и единственное, чего мне хотелось, это выпить горячего кофе и залезть под одеяло. Только вот веревка, стягивающая запястья, несколько омрачала мои надежды и планы.

Открыв глаза, я несколько раз быстро моргнула, привыкая к яркому свету, льющемуся из окна, после чего повела плечами. Спина ощутила холодную бетонную стену, а в кожу на запястьях врезались веревки. Я тихо фыркнула, сдув со лба прядь волос, после чего попыталась немного пошевелить рукой. По запястью разлилась боль, однако я, упрямо закусив губу, принялась медленно и методично покручивать рукой, пытаясь ослабить веревку. Дело это было скучное и долгое, и пока я совершала монотонные движения запястьем, то могла полностью сосредоточиться на ярости, бушевавшей в груди.

Козел, настоящий козел. Да, я знала, что Олег упрям, и что он никогда от своего не отступит, но даже подумать не могла, что этот урод может зайти так далеко. У меня не появилось ни малейшего подозрения, когда он настойчиво просил передумать и все-таки выйти за него, ничего не заподозрила, когда он появился у меня в гараже, вновь заведя свои дурацкие разговоры о свадьбе. Да, когда Олег набросился на меня, я напряглась и даже испугалась, но списала это на разыгравшееся сумасшествие, а не на тот факт, что он хочет убить меня ради того, чтобы получить мою квартиру и на деньги от продажи поднять свои дела.

Когда я пришла в себя впервые, обнаружила, что Олег привез меня в свою квартиру, уложил на диван, даже стер кровь с лица. Вновь пришел поговорить, умолял простить, просил передумать. В сердце вновь всколыхнулось раздражение. Неужели он действительно думал, что я соглашусь, что забуду обо всем, что он сделал, и что наговорил? Было больно, было обидно смотреть на того, кто всегда говорил мне нежные ласковые слова, и в глазах которого теперь была лишь злоба и какое-то сумасшедшее отчаяние. Было больно смотреть на нелюбимого, но все же, в какой-то степени родного человека, который, фактически, ненавидел меня.

Где-то в глубине души я понимала, что лучше сейчас согласиться на его требования, что тогда он меня отпустит, и я смогу связаться с сестрой или Рогозиной, сообщить им о том, что убийство Терехиной, это дело рук Олега. Но вечное ослиное упрямство и выпирающая гордость с самоуверенностью не позволяли мне сказать ни слова, когда я просто молча смотрела на «жениха», наблюдая затем, как он ходит по квартире, размахивая руками и едва не вырывая на себе волосы, слушая, как он кричит, пытаясь заставить меня сказать хоть слово, и чувствуя, как наполняет легкие едкий хлороформ.

Запястье пронзила резкая боль, и я едва сдержала тихий вскрик, повернув голову и заглядывая через плечо. На запястьях виднелись алые полосы, из которых сочилась кровь, которая пропитала веревку, скользящую по коже. Было больно, кожа нестерпимо горела, однако я упрямо раскручивала запястье до тех пор, пока веревка не ослабла до такой степени, что я смогла освободить руки.

– Твою мать… – выдохнула я, стоило мне подняться на ноги. Спина затекла, ноги отказывались твердо держать тело на земле, а холод, казалось, стал еще сильнее. Похлопав себя по карманам, я с тоской констатировала, что Олег отобрал у меня и мобильный, и пистолет, и все остальное. Что ж, хорошо хоть он решил, что я на холоде коньки отброшу, и не стал особо тщательно связывать меня.

Беспрерывно дыша на свои руки в тщетной попытке согреть их, я медленно прошлась по подвалу, в котором находилась. Кажется, это какой-то загородный дом, или что-то типа того. На улице тишина, только ветер, проникая сквозь оконные щели, завывает в четырех стенах. Я, конечно, не сомневаюсь, что меня ищут, и что обязательно найдут (одна сестрица чего стоит!), однако эту будет еще неизвестно когда, а выбираться стоит сейчас. Только вот знать бы, как.

Радуясь, что у меня хватило мозгов надеть удобные сапожки без каблуков, я подошла к окну и задумчиво оглядела его. Дверь в подвал была закрыта, а высаживать ее плечом было бесполезно – пласт железа не высадит даже такой бугай, как Майский. Кроме груды деревянных коробок и какого-то металлолома здесь больше не было ничего, поэтому выход был лишь один – вон то милое окошечко почти под самым потолком.

Пройдясь по подвалу и увидев небольшой кусок кирпича, я подняла его с пола и взвесила в руке. Как этот кирпич оказался здесь, меня волновало мало, однако как снаряд он подходил мне идеально, и я, не раздумывая, замахнулась, бросив его вперед. Брызнуло стекло, послышался громкий звон. Я едва успела увернуться, как несколько осколков стукнулось о мою спину, оставив на плаще несколько царапин. Глянув на разбитое окно и поморщившись от еще большего холода, проникшего в подвал, я глубоко вздохнула и принялась за работу.

Последующие несколько минут я занималась тем, что перетаскивала под окно деревянные коробки. Пот лился градом, руки болели, но зато хоть согрелась, что не могло не радовать. Окончив строительные работы, я отошла на несколько шагов назад и критически осмотрела результат своих действий. Шаткая хлипка башенка была готова рассыпаться от одного движения, и никакого доверия мне не внушала, однако послав все далеко-далеко, я стащила с плеч свой черный плащ и пошла на штурм горы коробок. Осторожно, стараясь тщательно выверять каждое свое движение, я взобралась на нижнюю коробку, замерев, как только конструкция немного пошатнулась. Глубоко вздохнув, переставила ногу, поднялась повыше. Руки вспотели, под пальцы то и дело попадались острые щепки, а натертые запястья противно ныли. Как бы там ни было, я лишь упрямо поджимала губы, взбираясь наверх до тех пор, пока перед моими глазами не промелькнули играющие в солнечных лучах грани битого стекла.

Уцепившись рукой за подоконник, я быстро намотала на свободную руку плащ, закусив один край зубами, после чего принялась расчищать оконный проем от битого стекла. С губ постоянно срывалось шипение, когда мелкие осколки забирались под плотную ткань, впиваясь в кожу. Хорошо еще, что догадалась надеть пуловер с длинными рукавами. В голову пришла мысль, что так старательно и со вкусом я давно не ругалась, однако сейчас был не тот момент, когда мне хотелось бы задумываться над своим поведением.

Когда с расчисткой оконного проема было покончено, я бросила на подоконник пальто и, осторожно подтянувшись, взобралась на него. Тут же за моей спиной послышался грохот, и бросив взгляд вниз, я поняла, что путь назад для меня отрезан – на полу валялись ящики и их обломки, оскалившиеся острыми полусгнившими зубами.

– О, просто прекрасно, – выдохнула я.

Покачав головой, я осторожно продвинулась вперед, после чего вцепилась руками в оконную раму. По бедру скользнул незамеченный осколок, и я добавила еще несколько красочных эпитетов к характеристике Олега. Окно было узким, развернуться в нем было практически невозможно, поэтому, не обращая внимания на боль, я продолжала лезть вперед. У меня это почти получилось, и, обрадованная маленькой победой, я сделала сильный рывок вперед.

Подоконник как-то неожиданно исчез, руки нащупали пустоту, а в следующее мгновение я почувствовала, как все внутри сжимается от ощущения полета. Что-то светлое промелькнуло перед глазами, дыхание перехватило, а с губ сорвался короткий испуганный вскрик. Спустя секунду я рухнула в снежный сугроб.

– Вот дерьмо! – с чувством произнесла я, пытаясь выбраться на поверхность.

Снег залепил все лицо, мешая осмотреться, тело свело судорогой от холода, одежда намокла и прилипла к телу, а ветер безжалостно трепал волосы, забираясь под одежду. Заскрипев зубами, я поднялась с земли, подняв голову вверх. До окна, из которого я выбралась, было около двух метров, снег вокруг доставал едва ли не до бедер, и был совершенно нетронут, из чего можно заключить, что с начала зимы тут не ступала нога человека. Где-то вдали темнел большим пятном лес, с другой стороны между редкими деревьями виднелся просвет автомобильной дороги. Вокруг дома было совершенно пустое пространство, и я понятия не имела, в какой стороне находится ближайшая цивилизация, а самое главное – телефон.

Ветер с каждой минутой крепчал, плащ остался где-то на окне, и я, обхватив себя руками за плечи, медленно побрела в сторону дороги, оглушительно чихая и тщетно пытаясь согреться. В голове роились весьма пессимистические мысли, на глаза невольно накатывали злые слезы, и, занятая грустными размышлениями, я не сразу заметила несколько огоньков, разрезавших морозную серость.

Встрепенувшись от неожиданности, я подняла голову и внимательно вгляделась в горизонт, чувствуя, как от напряжения слезятся глаза. Ветер, сметавший снежные шапки с деревьев, немного успокоился, и я смогла разглядеть синий и алый огоньки, мигающие на крыше серебристого автобуса с бордовой полосой на боку. Машина летела по дороге, весьма быстро приближаясь к дому, и я почувствовала, как горло перехватывает спазмом, а на глаза набегают слезы радости. Чувствуя, как напряжение, удерживающее меня на ногах все это время, уходит, я устало прислонилась к фонарному столбу.

Взвизгнув шинами, автобус замер на обочине, дверца с шумом скользнула в сторону, и я почувствовала, как сердце заколотилось о ребра. На мерзлую землю спрыгнул Майский в спецодежде, сжимающий в руках пистолет. За ним показался Котов, отдавший короткий приказ, а в следующее мгновение из машины показались бойцы спецназа.

– Ну, надо же, майор и его оркестр,– фыркнула я, качнув головой. Такое чувство, будто они не меня из подвала освобождать приехали, а, как минимум, преступную группировку обезвреживать.

В этот момент Котов, что-то говорящий Майскому, повернулся в мою сторону и застыл, глядя на меня во все глаза. Я несколько виновато, как нашкодивший подросток, улыбнулась, после чего махнула ему ручкой. Капитан как-то нервно дернулся, после чего что-то произнес. Майский, словно его током ударило, резко обернулся ко мне и застыл, словно не веря своим глазам. Я тоже не шевелилась, опустив голову, и даже не решаясь поднять взгляд. Изнутри меня грызло невыносимое чувство вины, и я так увлеклась самоуничтожением, что даже и не заметила, как майор быстро приблизился ко мне на опасно близкое расстояние.

Теплые руки обняли меня, прижав к горячей груди, да так, что я лишь тихо пискнула от неожиданности. Чужое дыхание мгновенно прогрело до самого сердца, избавив от сковывающего тело холода, и я, не удержавшись, обхватила Майского за шею, спрятав лицо у него на груди и всхлипнув. Вся паника, страх и нервное напряжение, которые я тщательно сдерживала все это время, рванули на поверхность, и спустя несколько секунд я уже вовсю рыдала в объятиях Мая.

– Ну, все, все закончилось, все хорошо, – успокаивал меня мужчина, гладя по волосам и спине. – Тише, я здесь, я с тобой рядом. – Май… – прошептала я. – Ты здесь, ты пришел… – Конечно, как я мог оставить тебя? – Майский отстранился, внимательно оглядев меня.

Хорошо изучив мужчину за все годы нашего общения, я не сомневалась, что сейчас он не просто зол, он в ярости. Хмурый взгляд скользил по мелким царапинам на лице, по алым полосам на запястьях, по синим от холода губам, по мокрой от налипшего снега одежде, и мне почему-то казалось, что если бы Олег сейчас был рядом, майор бы свернул ему шею.

– Вот, возьми, ты вся продрогла, – сняв свою куртку, мужчина набросил ее мне на плечи, закутав, словно в кокон.

Я оглушительно чихнула, поглубже зарывшись в огромную курточку и вдыхая исходящий от нее аромат мужчины. На сердце становилось все спокойнее, страх отходил, даже холод куда-то исчез. Мне было хорошо и комфортно, как и всегда, когда я рядом с Майским. Только вот его взгляд… Он смотрел внимательно, без обычной усмешки, а в глубине его взгляда, кроме злобы на Олега, я видела еще и необыкновенную нежность и тепло. И мне казалось, что под этим взглядом я таю, подобно льду на солнце.

– Господи, Ника, ну ты нас и напугала!– послышался веселый голос Котова, который приблизился к нам. Отпихнув Майского, капитан прижал меня к себе, едва не удушив в медвежьей хватке. – Простите, – я виновато улыбнулась, после чего глянула на мужчин в форме, стоящих возле автобуса. – А ребят зачем побеспокоили? Делать вам больше нечего было? – Ну, прости, мы тебя, как бы, спасать ехали, – наиграно возмутился Майский. – Извини, это нервное, – я хихикнула. – Ладно, давайте в машину, нужно поскорее вернуться в офис, – Котов потрепал меня по волосам, после чего развернулся и отошел, дав бойцам команду отбоя.

Проследив за капитаном, я мягко улыбнулась, после чего глянула на Майского, который до сих пор стоял на одном месте. Майор глянул на дом, стоящий недалеко от нас, после чего обнял меня за плечи и направился к машине. Вышагивая рядом с ним, я окончательно пригрелась под теплым боком, чувствуя, как где-то возле самого уха ровно и уверенно стучит сердце человека, который, скрывать это невозможно, стал мне, практически, самым дорогим на свете.

– Ты что, уснула там? – послышался насмешливый голос майора. Я, по обыкновению, вспыхнула подобно спичке до самых корней волос. – Нет, но скоро усну, – я как можно незаметней вдыхала запах, исходящий от мужского пуловера. – Ты потерпи еще немного, – ласково и мягко попросил Майский. – Сейчас поедем в ФЭС, тебе обработают ссадины, и поедем домой. Отдохнешь от всего этого ужаса. – Знаешь, я почти не боялась, – призналась я, глядя на свои сапожки. – Я знала, что ты приедешь, знала, что ты меня вытащишь. Ты же мой друг, и ты бы меня никогда не бросил.

Как-то неожиданно рука майора, лежащая на моей талии, превратилась в стальные оковы. Я сбилась с шага, пытаясь понять, что же заставило Майского так разительно изменить настроение. Почему-то я не рисковала поднимать взгляд, чувствуя, как колотится сердце. Почему? Сказать было сложно, и я даже не пыталась понять, так как в следующий момент ситуация кардинально изменилась, и у меня появились другие основания для раздумий.

Я даже пискнуть не успела, как майор сгреб меня в охапку, и, не обращая внимания на слабые попытки оттолкнуть его, впился поцелуем в губы. Я застыла каменным изваянием, моментально утратив всякую возможность мыслить здраво, и уже больше машинально упиралась руками в крепкую грудь мужчины. Внизу живота клубилась теплая нега, и я вдруг поняла, что сопротивляюсь только из-за неожиданности происходящего. Голова кружилась, хриплое дыхание разрывало грудь, а ноги уже не держали. Я фактически повисла в руках Майского, чувствуя, как он все сильнее сжимает меня в объятиях, как его губы все более настойчиво касаются моих. И в какой-то момент пришло осознание – ведь это именно то, чего я ждала весь этот невыносимо длинный год. Именно то, чего я так хотела, чего так боялась, и что должно было произойти, оставаясь лишь вопросом времени.

– Если ты еще раз назовешь меня другом, я тебя где-нибудь запру, – пообещал майор, обхватив ладонями мое лицо и прижимаясь своим лбом к моему. Для этого ему пришлось согнуться едва ли не напополам, но, кажется, его это мало волновало. – Запру, и уже никуда не отпущу. – Это противозаконно, товарищ майор, – лукаво усмехнулась я, обнимая любимого за шею и едва касаясь губами слегка небритой щеки. – Противозаконно, это когда подобное совершается против воли одной из сторон, – в глазах Мая мелькнули хитрые огоньки, и он вновь припал к моим губам. Ну а я... Я была уже совсем не против. – Ребят, я все понимаю, но нас в ФЭС ждут, – послышался откуда-то довольный голос нашего интеллигента в третьем поколении. – Сворачивайте свою будку поцелуев и поехали.

Котов, такой Котов...

====== Часть 3. Эпилог ======

– Эх, хорошо бежит, по ветру, – подметил Игорь, удобно развалившись на кресле и наблюдая за моим спринтерским забегом.

В любой другой момент я бы обязательно ответила что-то язвительное, а, возможно, даже накостыляла бы ему по голове, заставив умолкнуть, однако сейчас я была больше занята спасением собственной жизни, и это занятие было куда важнее, чем месть баллистику.

– Оксана, будь благоразумна! – вопила я, вылетев из комнаты совещаний и рванув по коридору. Раздающийся за спиной перестук каблучков казался мне грохотом молотка, загоняющего гвозди в мой гроб. Уж сильно сестра была не в духе.

Стоило нам появиться в офисе, как я тут же едва не оказалась на полу, сбитая с ног ревущей от счастья и облегчения сестрой. Заливая слезами куртку Мая, в которой я все еще щеголяла, девушка отказывалась подпускать ко мне кого-либо, пока Ваня, в свойственной ему беспардонной манере не оттащил блондинку от меня, заявив, что мне нужен осмотр врача. После этих слов окружавшие нас друзья мигом отставили всю радость от встречи, едва ли не пинками загнав меня в морг, в царство Валюши, где многочисленные ссадины на моей измученной тушке были залечены и продезинфицированы. После этого, убедившись, что я жива и здорова, Валя позволила мне выйти к остальным. Жаль только, что сестра, услышав хорошие новости, решила начать боевые действия.

– Оксан, ну неужели, тебе сестры не жалко? – возопила я, влетев в морг и пригнувшись от метко пущенного мне в голову снаряда. Это оказалась стеклянная пробирка, стащенная со стола нашего патологоанатома. – А тебе сестры не жалко?! – рявкнула девушка, потрясая кулаками. Кажется, ей очень хотелось меня удушить, поэтому хвала небесам, что между нами в тот момент был разделочный стол. – Я ведь говорила, говорила, что хахаль твой – скотина редкостная, и гнать его в шею надо. – Ты мне теперь постоянно об этом напоминать будешь? – возмутилась я. – Постоянно! – Оксана, положи на место Валину болгарку! Ей еще черепа ею вскрывать!

Понимая, что мой вопль особого впечатления на сестру не произвел, я плюнула на гордость, и рванула к выходу. Стоило только мне подняться по лестнице и влететь в коридор, ведущий к кабинету Рогозиной, как меня тут же подхватили чьи-то сильные руки, прерывая мой спринтерский забег. Пытаясь удержаться на ногах, я обхватила руками сильную шею, чувствуя, как меня окружает такой приятным и до боли знакомый запах мужского одеколона.

– А вы все бегаете? – усмехнулся Майский, глядя на меня сверху вниз. – Спаси меня, – пискнула я, схоронившись за спиной майора и волком глядя на подошедшую к нам Оксану. – Прячемся, да? – фыркнула сестра. – Не прячемся, а жизнь спасаем, – поправила я ее. – Ну, Оксанка, ну совесть имей, я так по тебе скучала, а ты меня болгаркой встречаешь. – Вот ведь… – качнула головой Амелина-старшая, и, кажется, что-то хотела добавить, однако я ее уже не слушала.

Выведя из допросной, к нам по коридору вели Олега. Всю свою спесь и самоуверенность он подрастерял, волосы, всегда аккуратно уложенные, сейчас растрепались, а вместо вечной презрительной ухмылки на его лице виднелась гримаса ненависти и злости. Сейчас я даже не могла понять, за что когда-то он мне нравился, за что я его когда-то даже любила. Кроме искренней ненависти и, пожалуй, даже некоторой жалости, я не чувствовала к этому мужчине совершенно ничего. Глубоко вздохнув, чтобы привести нервы в порядок, я присмотрелась к бывшему жениху повнимательней.

Кроме того, что его внешний вид был никак не презентабелен, у Олега, кажется, был сломан нос и разбита губа, а под глазом расплывался фиолетовый синяк. Увидев меня, мужчина на мгновение застыл, после чего открыл рот, словно сказать что-то хотел. Хоть я и отлично понимала, что бояться нечего, что этот урод мне ничего не сделает, однако в ушах все равно зашумела кровь, а задрожавшие пальцы еще сильнее сжали пуловер Майского.

– Сержант, уведите задержанного, немедленно, – послышался громкий голос майора, а его руки ободряюще сжали мои плечи. Дождавшись, пока Олег с конвоем скроется из наших глаз, мужчина коснулся губами моих волос. – Все в порядке? – Да, все хорошо, – я вернула на лицо лукавую улыбку. – И кто это его так разукрасил красиво? – Упал с лесницы, – не моргнув глазом, ответил Майский, глядя на меня кристально-чистым взглядом. Что ж, сделаем вид, что я поверила, и не будем акцентировать внимания на сбитых костяшках. – Ника, ты еще здесь? – послышался возмущенный голос Рогозиной.

Обернувшись к полковнику, я заметила стоящих за ее спиной Шустовых, Тихонова и вездесущего Котова. Причем капитан был сейчас, как никогда похож на представителя семейства кошачих, улыбаясь так широко и старательно, что я начала беспокоиться, как бы у него губы не треснули. Озорной взгляд был направлен на руки Мая, обвивавшие мою талию, а ни лице, фактически, было огромными буквами написано: “А я знал!”. Понимая, что с нашим интеллигентом уже ничего не поделаешь, я только покачала головой.

– Галина Николаевна, у нас же вроде дела, я видела у вас в кабинете бумаги, вроде как тело нашли на Садовом. – Тебя это найденное тело никаким боком не касается, -тоном грозного родителя произнесла полковник. – Отправляйся домой и отдыхай. – Но ведь... – я попыталась возразить. – Никаких “но”, слышала, что тебе сказали? – оборвала меня сестрица. Глядя на нее взглядом василиска, я нахмурилась. – Спелись, да? – буркнула я, оглядев всех друзей, однако поддержки не нашла. – Ладно, изверги, я поеду домой, но еще вам это припомню. Я на редкость зловредная, – на такой ноте я махнула всем рукой, после чего направилась к выходу. – Погоди, я тебя завезу, – спохватился Майский.

Остановившись, чтобы подождать его, я увидела, как на лицах всей компании расплываются хитрющие ухмылки, даже Рогозина едва удерживалась от того, чтобы не усмехаться. Вот ведь... Пригрозив мужчинам кулаком, а сестре двумя сразу (на всякий случай), и услышав в ответ громкий хохот, я лишь вздохнула, отправившись на стоянку.

Всю дорогу, пока мы ехали домой, в машине царила мертвая тишина. Майский глядел в лобовое стекло, тихонько постукивая пальцами по рулю, а я, прижавшись лбом к прохладному стеклу, устало прикрыла глаза. На сердце было спокойно и уютно, всем телом я чувствовала согревающий жар, исходящий от Майского, а разум осознавал, что сейчас мне действительно хорошо. Мне нравится вот так сидеть в машине возле майора, слушать тихое гудение мотора, слушать спокойное размеренное дыхание любимого человека. И так хорошо, так прекрасно на душе, что хочется, чтобы эта поездка продолжалась вечность.

– Приехали, – провозгласил Май, мигом разрушив тот маленький мирок, который я старательно создавала на время поездки.

Подняв голову и отлепившись от стекла, я несколько раз моргнула, после чего осоловело огляделась по сторонам. Вокруг, словно взяв небольшой дворик в кольцо, возвышались белые стены относительно новой многоэтажки. На парковке четкими рядами стояли машины, игралась в снежки детвора, и вроде бы все нормально и естественно, да только этот двор мне совершенно незнаком.