Текст книги "Потерянная (СИ)"

Автор книги: Грета24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Девушка укуталась в теплое покрывало из мягкого плюшевого ворса и пошла в гостиную, где находился источник беспокойства.

Змеиный сон крепок, он – как временная спячка. Этот демон походил на дракона в своей пещере. Блондинка обошла кресло и вытащила пульт из цепких пальцев. По телевизору давно уже ничего не показывают. Обычный серый шум, оповещающий окончание программ на эту ночь, телевизор тут же был выключен. Поначалу, Селеста хотела разбудить виновника ее пробуждения, но, заглянув в безмятежное лицо, ухмыльнулась. У нее рука не поднимается прервать сладкий сон. Он выглядит таким беззащитным, хоть это и не так. По какой-то причине, если бы Кроули хотел, он бы спал чутко, слушая каждый шорох, но его организм автоматически расслабился, даже в присутствии под одной крышей постороннего.

Молодая женщина принесла с комнаты подушку и осторожно подложила под голову мужчине, сняв с себя покрывало, накрыла им демона. Такой холодный. Змеи ведь хладнокровные существа. Бессознательно, пока синеглазка проводила все манипуляции, Кроули потерся об ее теплую ладонь щекой и, улыбнувшись чему-то во сне, мило засопел. От этой картины в груди у девушки потеплело. Без задней мысли бывшая монахиня ласково провела по топорщимся медно-рыжим волосам ладонью, умиляясь с неземного существа. Он сейчас совсем не походил на демона. Скорее на уставшего трудоголика, каким на самом деле не являлся. Острые черты лица, морщинки у губ и глаз, взъерошенные огненные волосы и даже татуировка сейчас выглядели очаровательно. Селеста мягко улыбнулась и осторожно провела по прохладной щеке мужчины. Она ушла в свою комнату, чтобы доспать.

Лучик солнца пробрался сквозь щель между темных штор, нагло светя прямо в закрытые глаза демона. Кроули подскочил в своем кресле, словно его током ударило. Пробуждение после крепкого сна не самое его любимое занятие. Черт. Как же затекли мышцы. Мужчина покрутил шеей, несколько раз там что-то хрустнуло. М-да, погрешности человеческой оболочки. Хрупкость людских тел поражала, чуть что – сразу хруст, треск, растяжение, зуд. На пол упала подушка и покрывало, мягко соскользнув с тела мужчины. Стоп, он не помнит, чтобы укрывался, а уж тем более, подкладывал под голову подушку. Демон смотрел на упавшие постельные принадлежности так, как будто не верил в их существование в целом.

– О, эм… Доброе утро, прости, я не знала чем заняться, ты же не против, что я тут решила убраться? – Кроули повернул голову, замечая Селесту.

Хотя убирать в целом было нечего – квартира отличалась особенной чистотой, даже излишним минимализмом.

Блондинка стояла со шваброй (Великий Сатана, где она ее вообще нашла, он же никогда не приобретал швабры!) и половой тряпкой в руках. Синеглазка одета в ту же одежду, что и вчера – черная рубашка, которая сейчас смотрелась на ней особенно сексуально в тандеме с ее занятием. Стоять, что она сказала? Уборка? Какая ещё уборка?

– Ты могла этого не делать, мне этого не нужно, и что у тебя за тряпка? – Кроули изогнул одну бровь, рассматривая несостоявшуюся уборщицу с интересом.

Селеста покраснела, отводя в сторону взгляд, а швабру с тряпкой пряча за спиной.

– Ну, эм, я подумала, что не стоит пропадать добру. Все равно мое платье испорчено, ты сказал выкинуть… По началу я так и сделала, а утром подумала, что могу прибраться, вот и порезала его… – именно в этот момент ей, по странным причинам, стало стыдно.

В магазине у Азирафаэля за такое своеволие она была только горда собой, а тут словно делала что-то не так. Демон только больше удивился, округляя глаза. Он ещё раз обвел взглядом гостью, пытаясь понять: шутит она или нет. Нет, не шутит, вон, и ведро же где-то откопала. Чудачка.

– Ох, прости, а я уже и цветы полила. – Селеста стала нервно теребить край рубашки, отчего та задралась выше. – Никогда не думала, что у демона может быть целая оранжерея, они красивые и очень… М-м-м… Очень зелёные. – девушка опустила взгляд в пол.

По позвоночнику мужчины пробежался электрический ток.

– Ш-ш-то ты сделала? Полила? – зашипел демон.

Селеста вздрогнула, осознавая, что сделала что-то не так. Но земля была суховата, вот она и подумала, что стоит полить. Она ухаживала при церкви за растениями. Не стоило было влезать?

Мужчина подскочил с места, направляясь в свои угодья растений. Из комнаты с фикусами, пальмами, агавой, аглогемами и прочими «ми» послышался просто сумасшедший ор.

– Не-е-ет! Ну, не-е-ет! Нет, нет, нет! Зачем? Зачем? Зачем?! Все труды Сатане под хвост! – взбешённый Кроули влетел обратно в гостиную, хватая Селесту за руку и приводя в оранжерею. – Ты посмотри! – тыкал мужчина в лепесток пальцем, при этом его змеиные глаза буквально горели от ярости.

У синеглазки даже сердце замерло. Что не так с этим цветком, все же в порядке. От страха бывшая монахиня вся сжалась и затряслась.

– Пятно, мать твою! Ты их задобрила! Я столько времени держал их в ежовых рукавицах, а ты решила задобрить! Вот и распоясались! – с пеной у рта верещал демон.

Вот вам и утречко доброе.

Цветы, услышав крик своего хозяина, задребезжали, а лепестки зашевелились в страхе. Селесте казалось это несправедливым, это же всего лишь беззащитные растения, а он орет, как будто они посреди комнаты обосрались, и она в придачу с ними.

– Прости… – вновь повторила Селеста, совсем опуская голову.

Кроули вышел из комнаты, потом снова вернулся, снова вышел, и так ещё раза четыре, пока не остановился, поднял палец и открыл рот, пытаясь что-то сказать, но заметил, что девушка хлюпнула носом. Она плачет?

– П… Прости, я… Просто не могла сидеть без дела, постоянно рано встаю, будить тебя не хотела и подумала, что уборка будет хорошей благодарностью за твое гостеприимство. Я все испортила… Я не буду больше трогать твои растения. О… обещаю. – по щекам катились слёзки и падали на идеально вымытый пол, девушка хлюпала носом, но старалась сдерживаться, боясь ещё больше разозлить хозяина квартиры.

Кроули так и стоял пару минут с поднятым пальцем и открытым ртом, не зная, что делать в этой ситуации. Нет, он доводил до слез людей – и не раз! – был виновником многих разборок, но чаще всего все обвиняли его. Брошенные девушки, разбитые сердца матерей и так далее. Но чтобы перед ним извинялись и чувство вины перед НИМ заставляло лить слезы. С таким он встречается впервые. Ему даже стало стыдно за то, что он так разорался с утра пораньше. Это же всего лишь цветы, верно?

Мужчина почесал затылок, возведя глаза к потолку, приобнял за плечи плачущую блондинку.

– Я больше не злюсь. Прекрати сопли размазывать только.

Селеста уткнулась в черную рубашку носом, немного вздрагивая и вытирая слезы с лица тыльной стороной ладони.

– Еще раз прости, – последний раз хлюпнула носом бывшая монахиня.

Селеста забрала все принадлежности с пола и унесла все в ванную, надо ещё в порядок себя привести, оба глаза покраснели.

Кроули, вернувшись в гостиную, посмотрел на кресло, увидел на полу покрывало с подушкой. Неужели она ночью его укрывала? А он думает, почему так было тепло. Ответ ясен. Стало ещё более стыдно.

Селеста тихонечко, совсем бесшумно зашла в гостиную, глаза и нос ещё покрасневшие, но она успокоилась.

– Иди переоденься, в комнате лежит одежда. Думаю, стоит позавтракать. – Энтони выглядел, как вышедшая из бутика модель, поправив на носу круглые гогглы.

Синеглазка как-то нерешительно оглядела себя, кивнула и направилась в сторону своей комнаты. На кровати лежало темно-красное платье простого кроя на широких бретельках, а рядом – черный пиджак. Селесте по душе более закрытые наряды – она к ним привыкла. Но дареному коню в зубы не смотрят. Быстро переодевшись и надев туфельки, вышла к мужчине, он как стоял у стола, так и не сдвинулся с места.

Довольно улыбнувшись, оценив наряд блондинки, Кроули вышел в коридор, а бывшей монахине ничего не оставалось делать, кроме как идти за мужчиной.

Какое всё-таки сумбурное утро!

Мужчина отвёл спутницу в хороший итальянский ресторанчик – перекусить чем-нибудь простым, но искусным и вкусным, выбор пал на сырную пиццу. Дама заказала простой чай, а Кроули, не церемонясь, бокал вина, уж он-то знал что с чем хорошо сочетается, и красное сухое – в самый раз. Селеста поморщилась, отмечая особое пристрастие демона к горячительным.

– И ваша печень способна столько выдержать? – сомнение так и сквозило в заинтересованном тоне.

– Милая, я – демон, мне и похмелье не страшно. Конечно, кроме спиртных мне по вкусу хорошо приготовленный кофе. – довольная улыбка засияла на остром лице.

Сложно описать состояние, находясь рядом с этим мужчиной. Это как ураган, вихрь, торнадо. В один момент все вроде спокойно и тихо, а потом случается что-нибудь, что сбивает с ног, уносит шаткое спокойствие к небу, а в следующую секунду снова все по-другому. За один час можно испытать злость, отвращение, непонимание, страх, умиление, уважение и радость. И все эти эмоции переворачивают трепетное сердечко блондинки – никогда она не испытывала столько чувств, находясь рядом с мужчиной. То она готова его убить за его пренебрежение, то через секунду валяться в ногах, лишь бы он простил, а потом и вовсе восхищаться им. Сейчас в глазах юной особы отчётливо можно разглядеть понимание и покой. Она будто сидела на пороховой бочке, одна лишь искра – и бум, что-то да произойдет, однако нельзя предугадать, что именно. Неловкая сцена или всплеск гнева. Сейчас на лице Энтони сияла довольная улыбка, алкоголь разогнал кровь по венам, артериям и капиллярам, пробрался к голове, расслабляя мышцы. Что ещё можно желать? Не раннее утро, скорее обед, бокал хорошего вина и милая спутница, разглядывающая каждую чёрточку его лица.

– Заинтересовал? – вот и привычное циничное поведение вернулось.

Селеста густо покраснела и отвела взгляд в сторону.

– Спрашивай, я в хорошем настроении, – подначивал мужчина.

Понадобилось некоторое время, прежде чем любопытство в девичье голове преодолело стеснение, демон не торопил.

– Раньше как-то я не задумывалась о вашей природе. Я имею в виду ангелов и демонов. Азирафаэль казался более приземлённым, домашним. – от этих слов рыжий усмехнулся. – Сейчас я замечаю, что есть много различий. У тебя холодная кожа, необычные глаза, тебе не нужны деньги, точнее, ты о них не задумываешься, не болеешь и не стареешь. И возникает столько вопросов. Насколько ты могущественен? А ангелы такие же сильные, как демоны? – любопытство все же победило.

Демону не нужно много времени, гордыня овладела им вмиг. А вы бы не задрали нос, если бы вас назвали могущественным? Энтони перекинул руку через спинку стула, перекрестил ноги, создавая впечатление короля на троне.

– Ну-у, – протянул Кроули, – одним взмахом руки я могу сжечь этот ресторан, мне не нужно работать, чтобы получить все, что я захочу. Я живу в свое удовольствие. У ангелов есть некоторые ограничения… Они не могут использовать чудеса значительные во благо себе. – мужчина сделал глоток вина, особенно довольный собой.

А вот собеседница задумалась.

– Говоришь все? Правда, что демоны способны внушить любую мысль в сознание людское? – девушка подалась вперёд, упершись в стол.

От этого вопроса у Кроули встал ком в горле, поза тут же сменилась на более закрытую: руки на столе, а ноги прямо.

– Могу, но лишь человеку решать делать или нет. Во всем есть равновесие. Зло и добро, но лишь человек решает чему преобладать, – ответ прозвучал излишне отстранено.

Четко очерченные губы напряглись, а пальцы переплелись между собой. Девушка вновь стала напряженной. Когда она находилась в лапах демонов в Аду, давно осознала, что эти существа влияют на людей, но каким образом до конца не доходило. Что же должно было произойти, чтобы она совершила грех и попала в итоге к ним? Если же она все же мертва. Эта мысль не пугала уже так сильно как раньше, скорее возникал вопрос: «Почему?». Почему мертва? Почему именно Ад? Сейчас она не будет задавать эти вопросы. Потому что обещала ему поверить, ещё немного, она подождёт. Вместо этого юное создание решила задать другие вопросы, которые ее интересовали, раз выдался шанс, почему бы им не воспользоваться.

– А чего не могут демоны? Или ангелы?

– Ты задаешь сложные вопросы, Селеста. Мы можем все, но как и любое общество, следуем правилам. За некоторые деяния можно хорошо так поплатиться. Если демон совершит благой поступок, серьезный, Селеста, лечение твоих драных коленок не в счёт, то его убьют. Смерть для нас, не то, что для людей. Нас растворяют, отправляют в небытие, кромешную тьму. У ангела есть ещё проходной пункт, если посмеет совершить злое деяние, то его крылья подрезают, отправляя в ад. Так было со многими. – Кроули поморщился.

– И с тобой?

– Да.

– Это больно? – Селеста неосознанно взяла мужчину за руку, сжимая в своей ладони его холодные пальцы.

Мысли метнулись в тот страшный момент, когда его скинули с небес, как ненужного котенка на улицу, который слишком часто стал драть любимый диван, мяукать по ночам и требовать слишком много внимания. Он помнил, как разрывалось его тело от страшной боли, он корчился в страданиях, чувствуя огонь между лопаток. Всепожирающее пламя окутывало его тело, пока он валялся в темных коридорах Ада без какой-либо надежды на помощь. Всем плевать на него, все равно на его горе. Унижение и мука поглощали его сознание, когда белоснежные крылья постепенно окрашивались в черный цвет, заполняя и его сердце тьмой. Даже своим врагам он не пожелал бы таких мучений, учитывая его злобную душу. А потом на него повесили великую миссию. Сказав, что это необходимо, что нужно поддерживать порядок и равновесие. Стал приспешником Сатаны, выполняя указания. Зато он мог всласть высказать свое мнение, теперь ему нечего было терять, кроме жизни, а он стал слишком хитрым и умным, чтобы ее лишиться.

Синий глаз внимательно следил за выражением лица мужчины, сквозь прикосновения чувствуя дрожь в тонких пальцах. Селеста лишь сильнее сжала руку мужчины, пытаясь поддержать его сейчас.

– Спасибо, – мягко улыбнулась девушка.

Кроули удивлённо похлопал глазами, казалось, он ослышался.

– Не понял.

– Спасибо, что несёшь эту ношу, не смотря ни на что, – вновь раздался теплый голос, успокаивая, воплощая мир вокруг его мыслей.

Эти слова подействовали на израненную душу, как бальзам. Глоток свежего воздуха после удушающего пожара. Лучик света, после шумной грозы с ливнем, рассеивающий серые тучи, создавая в душе радугу. Хотелось вобрать это солнце больше, заполнить им всего себя, поглотить, слиться и получить прощение. Этот добрый взгляд глубокой синевы и безмерной любви. Сколько же заботы вмещала в себя с виду такая хрупкая девушка. Демон благоговейно улыбнулся и, высвободив свою ладонь, встал со своего места.

– Давай прокатимся. – поправив очки, Энтони бросил купюру на стол, не заботясь, насколько большая сумма там находилась.

Блондинка весело улыбнулась и положительно кивнула.

Вечером пара смотрела телевизор, бездумно переключая каналы. Светлая ниточка уже прошла сквозь мрачные коридоры и помещения, заглядывая в каждый угол, озаряя собой логово зверя. Словно черный цвет, который был повсюду в квартире, стал менее мрачным, а цветы, получив толику любви, стали ещё зеленее, на этот раз не подводя источник радости, оставались в идеальном состоянии, без единого пятнышка и жухлого листика. Ночной Лондон в панорамных окнах казался таким маленьким, незначительным, по сравнению с тем спокойствием, которого в жилище Кроули раньше никогда не было. И это странное светлое чувство только расширялось в его груди, заставляя вновь и вновь пробегаться взглядом по мягким чертам блондинки, задерживать взгляд на губах, которые изогнулись в радостной улыбке, потому что комик в юмористической программе пошутил особенно хорошо. Искать взгляда синего глаза. Хотелось как можно дальше спрятать ее от участи раствориться в огне адского пламени, и в голову закралась очень абсурдная мысль, но она могла спасти эту девушку. Есть лишь одна проблема – это решение очернит ее, испортит, сделав грязной и развратив сердце. Но ему так хотелось сохранить эту душу. Способен ли он спасти хоть кого-то?

Это чувство дилеммы мучило черную душу. Он разрывался между тем, чтобы сохранить эту чистоту и свет, и тем, чтобы просто оставить ее в живых. В первом случае – от нее избавятся, во втором – она потеряет все, что делает ее той Селестой, которая радовала его глубокую частичку сущего.

Ему нужно подумать, нужно ещё время, которое неумолимо кончалось, потому что Хастур уже все пронюхал. Демон не мог поверить своим глазам, когда увидел Кроули обожающе смотрящего на ту, которую они ищут всем Адом. Опять этот Кроули. Снова он совершает ошибку. Хастур знал, что нельзя доверять этому змею! И теперь был в этом уверен, как никогда. В этот раз этот змей не уползет! О, Хастур сделает все, чтобы этот демон получил по заслугам.

Черные глаза, что вновь светились во тьме. Теперь Селеста узнала их. Жгучий брюнет, что смотрел на нее с вожделением, бездомный мужчина, которому она протянула пищу и свою доброту. И эти глаза прожигали в ее сердце дыру, опустошая. К этим черным очам прибавились зелёные, голубые, карие и ещё много других. Ее голос охрип от незаглушающего крика. Множество рук рвали на ее теле одежду и прикасались везде, куда дотянутся. Все тело пронзала боль, душа разрывалась от отвращения, унижения и ненависти. Отчаяние накрывало с головой. Она выгибалась, как хорошо натянутый лук, лишь бы уменьшить боль от постоянных толчков и жёстких пальцев. В какой-то момент глаз пронзила невыносимая боль. Жгучая, ноющая и одновременно острая, словно в ее глаз воткнули что-то и несколько раз провернули, сначала по часовой стрелке, потом в обратную сторону. Селеста молила о помощи, кричала только сильнее, но ее заглушали, затыкали. Господи, кто-нибудь, помогите ей, высвободите из этого кошмара!

Девушку вырвали из болезненного сновидения грубой хваткой и ей показалось, что сон продолжается, что ее продолжают мучить, стирая всякое трезвое мышление, сводя с ума.

– Селеста! Проснись! – кричал некто, пробиваясь сквозь пелену забытья.

Холодные руки, как у Смерти, крепкая хватка, словно удав сжал ее кисти рук.

– Селеста, это сон! – вновь взволнованный голос, который заставил все же открыть глаза.

Все лицо было мокрое, а спина покрылась холодным потом. Ошалелый взгляд бегал по комнате, в поиске своих палачей, боясь встретится с этими лицами, множеством лиц. Тело сотрясала крупная дрожь, а сердце рвалось наружу.

Взгляд синего глаза метнулся к человеку перед ней. И, встретившись со змеиными глазами, внутри сразу стало теплее, спокойнее, безопаснее. Она не там, ее не хватают за руки и за ноги, не рвут ее одежду на части, не пронзают внутренности очередным, непонятно каким по счету, половым органом. Ее насиловали, да так жестоко, что в голове не укладывается, откуда в человеке столько жестокости.

– Они… Так много… – Селеста сама не понимала, что хотела сказать. По щекам побежали слезы, а тихие всхлипывания перерастали в громкие рыдания.

Кроули смотрел на побледневшее лицо, и все его органы холодели от обезумевшего взгляда синего глаза. Ох, как он виноват. Как виноват! Он бы многим сейчас пожертвовал, чтобы вернуться назад, исправить ошибку, чтобы не видеть этот ужас в лице светлой, нежной Селесты. Чуткой, робкой, беспомощной и такой несчастной Селесты. Мужчина крепко прижал девушку к своей груди, пытаясь успокоить, не дать распространиться истерике, чтобы паника не накрыла ее с головой.

Бывшая монахиня вцепилась в ворот рубашки, зарываясь в нее, пытаясь поместиться в этих прохладных объятиях всем телом, огородиться от всего, что ее окружает. Вобрать в себя запах дорогого парфюма, алкоголя и горького шоколада. Найти спасение в этих мужских руках. Она так нуждалась в защите и ей было так страшно, как никогда.

Кроули гладил ее по волосам, прижимаясь губами к макушке, пытаясь забрать хотя бы часть этого страха, который окутал трепетное сердце.

– Не уходи, прошу, не оставляй меня, – молила юная особа, крепче прижимаясь к демону, чуть ли не ногами обхватывая крепкий торс.

– Да, – прошептал мужчина в светлые волосы, ощущая запах солнца.

– Ты уверен? Это действительно так? Это серьезное заявление, Хастур. – Вельзевул стояла около стекла, выходящего на постамент для казни.

– Да, я отчётливо видел, что они были вместе, и как-то не заметил, что эта извилистая сволочь бежит докладывать о нашем эксперименте или убить, на крайний случай. – Хастур курил свои дешёвые сигареты, собирая у своих ног целое кладбище окурков.

– Надо выкуривать его, вернуть эту дамочку, – зажужжала Вельзевул, ощущая крайнюю степень раздражения.

– У меня есть идея, Вельзевул, – хищно улыбнулся Хастур, он делал это редко, но метко, отчего оскал выглядит особенно мерзко.

Комментарий к Глава 8: Свет в темной душе И так, постепенно мы приближаемся к развороту событий в полной мере ^^ В этот раз я пыталась показать, насколько Кроули тоскует по небесам, а Селеста оказалось самим их воплощением.

Грета24 (бета(соавтор(бета(пофиг, пусть будет бета))): мне уже уже страшно за Кроули. Я, конечно, догадываюсь, но страшно... Будто затишье перед бурей, как думаете?

====== Глава 9: Неужели можно простить всех? ======

Когда умру, не буду в небе,

Не будет крыльев у меня.

За все грехи свои отвечу.

За то, что предал я тебя.

Бог не простит меня за это,

Мою судьбу решит другой.

Меня отправят в преисподнюю,

Я стану Дьяволу слугой.

А ты, узнав о моей смерти,

Захочешь встретиться со мной.

Но ты невинна, не увижу

Тебя, не прикоснусь рукой.

Тебе же Бог подарит крылья,

Ты будешь светом, а я тьмой.

Но будет память в черном сердце,

Как под Луной гулял с тобой.

И будет в белом сердце память,

Как в светлый день бродили мы.

Жаль только то, что не увижу,

Какой прекрасный ангел ты…

(Неизвестный автор)

Попробуем посчитать и вычислить некоторый момент истории. Земля создана четыре тысячи четыре года назад, двадцать первого октября до рождения Иисуса Христа, это понятно, начало всех начал. Демон Кроули принес ребенка Великого Зверя Сатаны приблизительно шесть тысяч лет спустя, тогда и начались беспорядки в Аду и Рае. Для победы в войне обеим сторонам нужно как можно больше душ для энергии и сил. Отметка благих и злых намерений на планете достигнула максимума. Иисус Христос родился в четыре года до нашей эры. Способом сложения и вычислений можно предположить, что замена детей произошла двадцать первого октября двухтысячного года, а сам Апокалипсис НЕ произошел спустя одиннадцать лет, следовательно, когда Кроули и Азирафаэль выдохнули спокойно и могли провести вечер в ресторане «Риц», Селесте на тот момент исполнилось бы двадцать пять.

По-прежнему ангел занимался своими любимыми книгами, иногда посещал ресторан суши и с упоением потреблял роллы Филадельфия. Вечера за чашечкой какао. Он наслаждался, как и раньше своей жизнью. Иногда с теплой ностальгией вспоминал милую девушку, старательно вытирающую пыль на полках его магазина. Мужчина предполагал, как монахиня могла вернуться в родные комнаты храма, совершать множество хороших дел. Что она, наконец, вновь обрела дом. Там ее место, так положено. Несколько раз рука Азирафаэля бралась за трубку телефона, чтобы связаться с другом – он скучал по их разговорам и приятным вечерам в ресторане. Но что-то постоянно останавливало. Он говорил себе: ;«Не время» – появлялись новые дела, заботы и увлечения, и встреча с другом откладывалась.

– Стоит навестить дорогих друзей, – вслух сказал ангел, подкидывая хлеб жирной утке, копошащейся в пруду парка.

Несколько раз мужчина крутился около зеркала, разглядывая свой внешний вид, хотелось предстать перед подругой в хорошей форме и приятном виде. Отметив, что костюм сидит замечательно, ангел вышел из магазина, повернув табличку на «Закрыто», заперев дверь на ключ, он отправился к Церкви Святой Елены.

Тем временем в Раю Михаил уже спешила к Гавриилу доложить о своем замечании в бумагах о переписи. После всех событий небесная канцелярия занялась своими обычными делами, повоевать же не дали, значит, рутина вернулась. Начав перепись душ, Михаил не досчиталась одной, поначалу посчитав все ошибкой, провела несколько дней, перепроверяя списки, все равно приходя к одному и тому же выводу. Одной души, которая должна была поступить несколько месяцев назад, не переступила Райские врата, и это странно. Раньше такого не было.

– Гавриил! – Михаил вошла в такое же, как и все остальные, жгуче-белое помещение, тяжело дыша после всей беготни по бесконечным лестницам.

Архангел оторвал взгляд от журнала о правильном питании, изогнув бровь.

– Что-то не так, Михаил?

– Да. Я проводила перепись душ и есть загвоздка. Не хватает одной души. А именно: Селесты Хилл. Монахиня, двадцать четыре года, умерла давненько. – ангелы обходились без приветствий на работе, да и вообще, впрочем, без приветствий – уж слишком деловые клерки.

Гавриил протянул руку, чтобы получить стопку документов, которые подала худая женщина в деловом костюме. Пробежав по строчкам взглядом, мужчина свёл брови к переносице, потом ещё раз прочёл, уже внимательнее. Действительно. Монахиня Церкви Святой Елены не поступала к ним, хотя должна была пройти регистрацию, сорок дней уже давно прошли, следовательно, эта девушка не могла остаться в очереди. Ох, эти разбирательства после Армагеддона – сплошной бардак!

– Но не могла же она испариться. Куда-то же Селеста делась, верно? Ты проверила все комнаты отдыха? – Гавриил отбросил бумаги на стол, положив руки на подлокотники.

Вообще мужчину мало волновал факт исчезновения, ну, одной души меньше, одной больше, сейчас не так важно, войны нет, значит, энергия не особо необходима. Его эти обезьяны в принципе мало волновали. Но отчёты требовали идеального состояния, а Михаил слишком дотошная, чтобы посмотреть на сей факт сквозь пальцы.

– Бильярдные?

– Да.

– Спа?

– Да.

– Парки?

– Да. Да и да! Я проверила все, Гавриил.

– А…

– Да! Ее нет! Может быть, задержалась на Земле? – женщина начала раздражаться, больше всего начальница кадрового отдела и отдела распределения ненавидела, когда что-то идёт не так. Ей собственно тоже плевать на душу, но пустующая строчка в списке выводила из себя.

– Ну, тогда ищи, обзвони всех. Попробуй спросить Азирафаэля, он частенько с людишками якшается. Может быть, видел пропажу. – Гавриил неоднозначно махнул в воздухе рукой, снова беря журнал, где как раз остановился на разделе новых упражнений для качания пресса.

Михаил, понимая, что ей снова придется все решать самой, собрала все документы и поспешно вышла в коридор, громко стуча высокими каблуками черных кожаных туфель.

С каждым днём свет Селесты угасал. Она чахла. Кожа из приятного персиково оттенка приближалась к белой бумаге, девушка похудела, множество венок на кистях проступили, создавая рисунок молний, как в небе, во время особенно поганой погоды. Кошмары продолжали мучить, добавлялись детали и новые подробности, не самые приятные. Девушка вспоминала свои последние минуты смерти, однако она не сможет вспомнить свою смерть по факту. Душам это не дано, они могут помнить каждый элемент в своей жизни, но свою смерть – нет. Это удручало демона, близилось время, когда она должна будет узнать последний момент своей истории, и только он может ей это рассказать.

Кроули выходил за парой бутылок виски в знакомый и проверенный магазин алкогольных напитков, который собрал достаточно разнообразные бутылки и имел хороший ассортимент. Мужчина встал перед дверью, собираясь открыть ее, но остановился, прислушиваясь. Кто-то пел. Демон приложил ухо к металлической поверхности. Да. Он не ошибся. Максимально тихо рука скользнула к ручке двери, открывая ее, чтобы не прервать чудесные звуки пения.

Дьявол, дьявол,

Умный дьявол, дьявол…

Как быстро они продают свои души

Ради удовольствия и богатства.

Но дьявол не будет мной.

Дьявол, дьявол…

Кости из металла, металла.

Ты пытаешь святых лишь взглянув на них,

Внушаешь мысли, что у них когда-то был шанс.

Голосок разливался по темным помещениям. Ослабевший, тихий, но даже учитывая строчки печальной песни, особенно ласковый. Переливчатый. Складывалось ощущение, что находишься где-то в лесу, с высокими деревьями, что тянут свои ветви к темно-синему небу, усыпанному множеством звёзд, а нимфа зовёт тебя глубже, в чащу, заманивая своим голосом. Кроули снял обувь, чтобы ни в коем случае его шаги не было слышно, пробираясь вглубь квартиры, следуя за лесной нимфой, что сейчас зашивала, сидя на диване, какую-то вещь.

Не испытывай меня, дьявол, дьявол.

Ты не сможешь купить меня, дьявол, дьявол.

Ты не сделаешь из меня дуру, о нет.

Что делает тебя таким особенным, особенным,

Чтобы думать, что я когда-либо смогу поддаться

Ради этого коварного танца между тобой и мной, дьявол, дьявол.

Селеста почти что шепчет эти слова, легко улыбаясь, делая очередной стежок, бледные руки, крепко держат иголку с ниткой, прокалывая материю, а потом снова натягивая. Она бережно проводил ладонью по черной ткани, разглаживая образовавшиеся складки, не прекращая свою грустную песню.

Ты принимаешь форму

Всего, к чему меня так тянет…

Ты принимаешь форму

Всего, к чему меня так тянет,

Но твои глаза

Мертвы и красны.

Красны, будто ржавчина.*

На последних нотах, девушка тянет голос сначала вверх, взяв особенно сложные ноты, но, выпустив последние эмоции, при этом разложив черную рубашку – его рубашку! – на коленях, затихает. Волшебство растворяется, оставляя после себя сладкую горечь. Лес исчезает, оставляя на диване прекрасную деву. Кроули любовно наблюдает за ней, за ее взглядом немного потухшего синего глаза, бледным губам, тяжело вздымающийся груди. Даже в таком состоянии она всё ещё прекрасна, ее свет продолжает распространяться повсюду, он окружает ее, исходит из самых глубин.

Синий глаз смотрит на Энтони, в нем нет страха перед ним – только блаженное удовлетворение, руки сильнее сжали рубашку, немного тряслись, выдавая волнение.

– Я не слышала, как ты вошёл. – девушка постаралась спрятать рубашку за спиной, хотя в этом не было смысла.

Кроули оторвался от стены и прошел вглубь гостиной, шлепая босыми ногами по полу.

– Почему ты поешь о демонах? Ведь не таким песням учат в монастыре. – Энтони садится рядом, забирая из рук рукодельницы свою вещь, которая ещё сохранила тепло ее ладоней.

– Не учат. Но ведь всем должно быть подарено прощение, – улыбается девушка.

В змеиных глазах отражается страх, но позже ярость. Всем, да? Даже тем, кто виновен в ее гибели? Разве он достоин прощения? Люди, что сотворивший с ней такое, отчего она мечется ночами в постели, раздирая горло от криков, тоже? Она их готова простить?!