Текст книги "Начало и Конец (СИ)"
Автор книги: GrenkaM
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Бен долго молчал. Но потом все же, видимо, решил уточнить.
– Этот человек, часть сущности, которую вы зовёте Богом, рассказал, что существует способ избежать уничтожения вашего мира, а вы его за это убили? – Рей молча кивнула, не в силах поднять на него глаза. Это вопрос будто бы подводил черту под смыслом существования человечества. Бен молчал, и так тягостно было ей это молчание, что внезапно, она нашла, что добавить.
– Он позволил людям сделать это, Бен. – Она встретилась с ним взглядом. – Он мог уничтожить своих мучителей, ты сам понимаешь. Даже в человеческой форме он был силён. – Она попыталась вспомнить и перечислить чудеса, но мысли скакали, как бешеные, в голове вертелось только что-то про рыбу и хождение по воде. Она бросила эту затею, понимая, что этим ей его не впечатлить, и уже почти в отчаянии выпалила. – Он умер за людей, пожертвовав собой, потому что посчитал их достойными.
– И что же, любопытно мне знать, он нашёл такого достойного в вас, не просветишь ли ты меня, Рей? – Он даже наклонился к ней, буравя взглядом, в его глазах замелькали золотые искры, слова вырывались вместе с яростным шипением.
Рей уже вовсю плакала, зажмурившись, лишь бы укрыться от его гнева. Ей самой казалось, что все, что она говорила, – чушь, всего этого недостаточно, чтобы убедить его иначе взглянуть на человечество. Но ему и не надо, уверяла она себя, ему все равно, чью душу поглотить, лишь бы добровольно. Ему вообще должно быть плевать! На человечество, на неё…
В этот момент Рей почувствовала, как он обнял её. Прижал к себе, поглаживая осторожно спину, ткнулся носом в волосы. Она же обняла его в ответ, цепляясь за эту близость, как за спасительную соломинку, как будто не он довёл её до такого состояния.
Рей уже почти успокоилась, и хотела было предложить ему вернуться в квартиру, когда в её памяти вдруг всплыла церковная школа, куда она ходила по воскресеньям ради бесплатного обеда, строгая наставница, которая не давала еды, пока каждый не расскажет на память послание из Библии. Из всех выученных когда-то, Рей запомнила только одно. Она отстранилась, заглянула Бену в лицо снизу вверх и процитировала тихо:
– Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и знание упразднится. – Он вздрогнул явствено, а она продолжила, проведя пальцами по его лицу. – У людей есть любовь, Бен. И это перевешивает все злодеяния человеческого рода. – Она убрала руку, и судорожно выдохнув, вытерла все еще мокрое лицо о его кофту, а потом отступила на шаг. – Он пожертвовал собой ради любви.
Бен глубоко вдохнул и отвел глаза. Не глядя на нее, тихо спросил:
– А почему это делаешь ты?
Рей пожала плечами с грустной улыбкой и засунула руки в карманы. Помимо картонного стаканчика, там обнаружилась невесть откуда взявшаяся макаронина. Рей вытащила ее и вместо того, чтобы выбросить, принялась катать на ладони, пока та не свилась в колечко. Рей усмехнулась и подняла на него глаза.
– Потому что могу. – Сказала просто и протянула ему ладошку с макарониной. – Похоже?
Бен нахмурился, а потом резко втянул в себя воздух. Севшим от возмущения голосом вопросил, сверкая глазами:
– На меня? Это?
Рей кивнула, с самым невинным видом закусив губу. Бен несколько мгновений стоял перед ней, раздувая ноздри, трепеща от праведного гнева, а потом резко вскинул руку, коснувшись пальцами ее лба.
Нечто невыносимо огромное, всеохватывающее, абсолютное возникло перед ее глазами. Рей, казалось, видела одновременно и фрагменты, и целое. Сознание затопило расплавленное золото, разум безуспешно силился интерпретировать звуки, что были чем угодно, только не шипением… Ей казалось, что ее мозг вот-вот взорвется, не в силах совладать с этой мощью.
Рей то чудилось, что она кричит, надрывая легкие, то, будто она замерла, растворяясь безмолвно в агонии. А потом все прошло. Так же резко, как и началось. Ничего не болело, ей было легко и спокойно. Отовсюду слышалось пение птиц, легкий ветерок доносил запах зелени и свежей выпечки. Рей счастливо улыбнулась тому, кто держал ее на руках…
А потом моргнула и все пропало. Она дернулась и Бен торопливо опустил ее на землю. Рей все же пошатнулась, и выбросив вперед руку, уперлась ему в грудь и некоторое время просто дышала, пытаясь прийти в себя. Первой мыслью было «да как он мог!», а потом она вспомнила грязную макаронину на своей руке и сама на себя разозлилась. И как она только посмела?!
– Наглядно. – Только и сказала, отдышавшись. Убрала руку и, встретившись с ним глазами, проговорила. – Прости.
Он только дернул плечом в ответ, не отводя от нее обеспокоенного взгляда.
– Я показал тебе лишь небольшую часть того, чем являюсь. – Он не хвалился, говорил как-то растерянно. – Думал, что твое сознание сможет справиться. – Он протянул руку и погладил ее по голове, проговорив с искренним изумлением. – Я не знал, что люди такие хрупкие. Прости, Рей. За то что причинил тебе боль.
Она улыбнулась, но ответить не успела. Он резко убрал руку, и нахмурившись, посмотрел в сторону. Несколько раз вдохнул, будто принюхиваясь, и, наконец, снова глянул на нее, сузив глаза.
– Пора. Твоя мать пробудилась.
Рей понадеялась, что холодок, который пробежал по ее спине при этих его словах, был простым лесным сквозняком.
========== Хронометр ==========
Феноменальное чувство времени было исключительной чертой Рей. Отец, бывало, говаривал, смеясь, что у неё, ко всем прочим человеческим органам, ещё и хронометр внутренний прилагается: Рей не носила часов, и при этом никогда не опаздывала.
Было у хронометра и другое свойство. В стрессовых ситуациях у Рей словно секундомер в мозгу врубался: цокцокцок, – Рей открывает дверь очередной съёмной лачуги женщине-полицейскому, – цокцокцок, – девушка нам очень жаль, но ваш отец погиб, нужно ехать на опознание, – цокцокцок, – не хватает денег на кремацию, – цокцокцок – прах уже в воздухе над парком, как он и хотел; ветер разносит серое месиво, хуже было бы, если бы все это просто осыпалось на землю, – цокцокцок, – Ункар прижал её лицом к стене в тёмной подсобке, – цокцокцок, – полицейский пинает её, заснувшую в зале ожидания: вали отсюда, шалава, – цокцокцок, – темнота клубится в каменном зале, у темноты глаза змеи, – цок…
– Рей!
Она не знала, как оказалась около дерева, хватая ртом воздух, не видя ничего вокруг. Бен держал её лицо в ладонях и, безуспешно пытаясь поймать её взгляд, настойчиво звал по имени.
– Что с тобой? – в его глазах искреннее беспокойство, недоумение, страх даже. Боится, что это из-за того, что он ей показал, как он там говорил, – люди же такие хрупкие…
Рей откидывает голову назад, впечатываясь затылком в жесткую кору дерева, смотрит сквозь крону в небо: сочный зелёный, голубой, белый, золотой…
– Бен, когда жертва будет принесена, что станет с тобой? – Рей старается словить на щеку солнечный зайчик, но тот все время ускользает, – ветер играет с листвой, никакого постоянства. Наконец ей это удаётся, и Рей на секунду зажмуривается, чувствуя блаженное тепло на своём лице, а в следующую, – уже смотрит в тёмные глаза прямо перед собой. Бен молчит и взгляд его тяжелеет.
– Я тебе уже говорил, Рей, я – начало и конец, я буду все…
Рей бьет его в грудь раскрытой ладонью.
– Я спрашиваю не про Великого спящего, – она прижала руку как раз напротив сердца, – чувствует его бешеный перестук, в унисон со своим. – Что. Станет. С. Тобой. Бен. – Рей словно втискивает каждое слово ему под рёбра. – Великий спящий не слушал песен уличного музыканта, не спал со мной ночью в обнимку, не ел моей стряпни… Это был ты, Бен. Ты разбил себе голову, ты мёрз, ты злился и смущался. Ты утешал меня, когда я плакала. Я хочу знать, что будет с тобой.
Рей и сейчас плачет, потому что цокцокцок уже гуляет бесплотным эхом в голове. Она чувствует, знает…
– Я умру. Я больше не буду нужен.
Цокцокцокцокцокцок
Рей закрывает глаза и снова стукается затылком о дерево, – незыблемую, сука, константу бытия. Призывает все свои душевные силы для того, чтобы взять себя в руки. Чертово цоканье в голове можно вырубить только одним способом, – задать временной отрезок: я выдержу поток лживых сочувствий ещё семнадцать минут; я продержусь двадцать часов на работе, чтобы оплатить прощание с отцом; я постою на мосту ещё пять минут; через тридцать секунд я вырву Ункару его гребаные руки и запихаю их в его дурную жопу; да, офицер, конечно, одну минуту дайте; что, за бред, я сдохну, если это хоть секунду продлится…
Она так много хотела сделать, достичь, посмотреть, узнать. Но её жизнь закончится в стылом склепе – с колом в груди. Она не знает, когда, но скоро. Бен уйдёт следом, и, непонятно, зачем приходил, зачем был погружён в жизнь, и тут же, – лишён её.
Ах, если бы не умирать!
Но все будет так, другого не дано. Они, – Рей и Бен, умрут так, или иначе. Однако, от них зависит – лишь они двое, или целый мир.
Сколько человеку нужно прожить для счастья, что сделать, чтобы чувствовать, что «все не зря»?
Рей никогда раньше не задавала себе таких вопросов, да и не нашла бы ответов, наверняка. Прав был Бен: люди не хотят умирать, даже когда приходит срок. Цоканье в голове подтвердило, что Рей ничем не лучше других, – цепляется за ускользающее время, будто паника что-то изменит.
Десять минут.
Ответ сам пришёл откуда-то из глубины души. Рей не знала, почему десять, но знала, что этого хватит. Чертово цоканье наконец затихло, тишина исцеляющим бальзамом окутала мозг.
Поэтому, Рей улыбается, когда открывает глаза.
Бен наклонился над ней, уперевшись руками в дерево. Его глаза так близко, что она даже не в силах прочитать эмоции, Рей не знает, что он чувствует, после того, как она вынудила его ответить. Но ей пока и близости достаточно. Рей неловко тянется и касается его губ своими, чтобы тут же съехать по подбородку вниз и вбок, – так резко он выпрямляется.
Замер, как мраморное изваяние, кажется даже не дышит. А ей не стыдно, ей легко! Без отвратительного цоканья в башке и липкого, выматывающего душу страха конца в душе, Рей невыносимо легко.
08:00
Она берет его за руки, рассматривает длинные пальцы, крупные ладони. Чувствует пульс, когда, держась за его запястья поднимается на цыпочки и снова целует его.
– Ты сейчас нужен. Мне. – Шепчет прямо в губы.
Чувствует его в своей голове и не стесняется, когда он видит её фантазии, желания…
Бен резко отстраняется и смотрит на неё странно. С обидой, укором. Будто… Будто она ему сердце разбила. Рей хмурится, но спросить не успевает, – он перехватывается её руки и с силой вжимает в дерево.
– Так вот, что ты имела ввиду, – шепчет он с кривой усмешкой, и на месте тёмных глаз вспыхивает золото. – Я дам тебе это, мне не жаль.
Рей тут же затягивает в водоворот её собственных фантазии: словно бы наяву, она неистово скачет на нем, запрокинув назад голову, и вот, – другая картинка, – он берет её сзади, вбивается в её тело резкими толчками, а она стонет, выгибаясь, потому что он намотал её волосы на кулак; а сейчас они лежат лицом к лицу и просто целуются, сплетясь телами…
Картинки мелькают все быстрее, тело будто в чистый огонь окунули, – так хорошо, так сладко. Рей словно со стороны слышит собственный стон, и это, удивительно! – даёт ей силы сопротивляться внушению. Фальшивые образы на трогают её душу.
06:00
Рей нашарила перед собой его лицо, прикрыла ладонью глаза. Прижалась к руке лбом, да так и застыла: пока успокоится дыхание, её, – и его; пока она сумеет совладать со своим телом, – жар внизу никуда не ушёл, но ноги, хотя бы, больше не подкашиваются.
– Ты решил, что мне это нужно, Бен? – Прошептала. – Что я, в шаге от смерти, захотела порно с тобой посмотреть? – Бен не ответил, и она продолжила. – Я сказала, что мне нужен ты, а не моя фантазия или чудище из мифов. – Рей убрала руку и заглянула в его глаза, – снова тёмные, человеческие. Он глядел на неё со смущением и надеждой. Рей улыбнулась и обняла его за шею.
– В прятки играй со мной, песни мне пой, не жди, пока смерть принесет нам покой, – процитировала песню, которой раньше не понимала.
04:00
Бен нервно выдохнул и наклонился к ней, но ткнулся своим длинным носом в её. Нахмурился, чуть повернул голову и попробовал снова. Рей сама потянулась к нему, и они снова стукнулись носами. Бен страдальчески вздохнул и положил ей руку на затылок. Рей улыбнулась и прикрыла веки, чуть откинув голову назад. Почувствовала его дыхание на своих губах и невесомое прикосновение, потом ещё и ещё, с каждым разом все смелее и дольше. Чуть приоткрыла рот, приглашая исследовать дальше, и тут почувствовала его присутствие в своём сознании.
03:00
– Считаешь минуты? – услышала насмешливый голос в своей голове. Бен прекратил её целовать и теперь просто касался её лица, – линии губ большим пальцем, ладонью – щеки, губами – век.
Хронометр встрепенулся в ответ на его насмешку, снова принялся цокать окаянный, – Рей чуть нахмурилась.
– Отмерила себе счастья, – пошутила.
И вдруг почувствовала, как долбанное цоканье замедляется, а потом и пропадёт вовсе.
– Как?! Как ты сделал это? – мелькнула мысль, прежде Рей открыла глаза, и встретила его горящий взгляд.
Бен хитро улыбнулся и шагнул вплотную к ней, буквально впечатав в дерево. Легонько прижал ладонью лоб, понуждая запрокинуть голову. Потерся носом о щеку и вдруг самым кончиком языка прочертил линию по её шее. Рей дернулась в его руках и застонала: от неожиданности – где он такого нахватался?! От интенсивности ощущений у неё даже подогнулись колени, – упала бы, если бы он не держал её. Бен усмехнулся, продолжая вытворять невероятное с её шеей, а у Рей перед глазами мелькнула библейская иллюстрация про Змея искусителя.
– Рей, я бы сказал, что все как раз наоборот, – промурлыкал низкий голос в её голове. – Ты мало отмерила себе. Я решил это немного подправить.
И вдруг Рей оказалась в спальне, – в той, в которой они сегодня проснулись. Бен лежал напротив неё, одетый так же, как в реальности, и осторожно гладил по голове.
– Я не в силах изменить что-то, Рей. – проговорил с нежностью. – Если бы я только мог. – Бен грустно улыбнулся. – Ни отвернуть то, что грядёт, ни остановить время я не в силах. Я могу только дать нам немного больше, чем три минуты счастья.
Рей придвинулась ближе, и спросила шёпотом, словно боялась, что кто-то подслушает.
– Как ты это сделал? – Она окинула комнату глазами. – И почему мы здесь?
Бен, казалось, смутился.
– Я не знаю других подходящих мест, – проговорил с застенчивой улыбкой. – А что касается первого, я просто немного замедлил нас.
– Замедлил относительно чего? – Рей все ещё не понимала.
– Всего.
Бену, видимо, надоедает ждать, и он привлекает её к себе. Одновременно с этим, Рей чувствует, как он целует её там, в реальности, возле дерева. Как расстегивает толстовку, оттягивает горловину майки, чтобы подобраться к груди. Она чувствует свои пальцы в его волосах – наяву, и в фантазии. Интенсивность ощущений сводит с ума, Рей теряется и льнет к нему, и наяву, и в их хрупком иллюзорном мирке. Ухмыляется догадке: она же наверняка может влиять на то, что происходит в воображаемой спальне. Секунда, – и они оба уже без одежды. Бен только вскидывает бровь, когда она забрасывает ему ногу на бедро.
– Ты же не думал, что, затащив меня в постель, отделаешься поцелуями?
Рей ощутила его замешательство и неуверенность, но только закусила губу, окинув его взглядом. Провела рукой по его груди вниз, чуть царапнув ногтями по животу. Обхватила рукой горячий напряжённый член и осторожно погладила. Почувствовала, как Бен застонал – и в иллюзии, и наяву.
– Ты видел мои фантазии, – прошептала на ухо, не прекращая двигать рукой, – незамысловато, – вверх-вниз. – Можешь выбрать любую.
Не успела она договорить, как спальня с кроватью, они сами, – все пропало. Они стояли у дерева в парке. Бен тяжело дышал, уткнувшись ей в шею. Его руки на её талии слегка подрагивали.
– Прости, – еле слышно выдохнул он. – Я потерял концентрацию… Со мной никогда … Я даже не знаю, что это было…. Ох…
По его телу прошла волна дрожи, но он все же сумел взять себя в руки. Отстранился, пунцовый от смущения и виновато глянул на неё. Рей рассмеялась и, обхватив его лицо ладонями, притянула к себе, поцеловала в губы.
– Теперь за тобой должок, – сказала со смехом. – У нас ещё есть пара минут.
Бен притянул её к себе и просто обнял.
– Если бы я только мог, Рей. Как бы я хотел быть человеком. Рядом с тобой быть. – Он сжал её крепко-крепко. – Я понял, о чем пел старик. – прошептал совсем тихо.
02:00
Рей гладила его по плечам, по голове, но слов не было. Она бы до самого конца так стояла, так бы и обнимала, а может еще крепче – пусть, пусть рушится чертов мир, лишь бы не отпускать его ни на секунду!
Бен отпустил её первый, заглянул в глаза, словно ища что-то, а потом принялся целовать жадно, грубо. Снова прижал её к дереву, Рей ощутила уже знакомое головокружение, – и вот они снова на кровати в той самой спальне. Только теперь он нависает над ней, удерживая свой вес на локтях.
Рей обхватила его бёдра ногами и поцеловала в губы. Вместо того, чтобы воспользоваться приглашением сразу, он, ответив на поцелуй, двинулся вниз по её шее, прокладывая непрерывную дорожку из поцелуев и укусов, – к груди. Когда он обхватил губами сосок, заставляя её выгнуться со стоном, Рей услышала, как наяву, – там, у дерева, затрещала и разошлась до пояса под его руками её майка. Там, в парке, настоящий Бен ласкал её грудь, синхронно с тем, что происходило в фантазии. Рей ощущала его действия вдвойне; перестала различать реальность и выдумку; отдавалась ему, не думала, отпустила…
– Боже, Бен!
– Можно просто, Бен, – ухмыльнулся он куда-то ей в живот. В спальне он добрался почти до её трепещущего низа, и Рей ухватила его за волосы.
Бен недоуменно поднял на неё глаза.
– Я хочу чтобы ты прямо сейчас вошёл в меня, – заявила. Бен вскинул брови и отстранился. Стал на колени между её разведённых ног.
– Ты предложила мне выбрать любую фантазию, – протянул иллюзорный Бен оглаживая её бёдра, в то время как в реальности он снова целовал её в губы, а его пальцы без остановки ласкали её обнаженную грудь.
– Просто сделай это. Пожалуйста. – попросила Рей мысленно. И решилась, наконец, сказать напрямую, – Я тебя очень…
Она не успела договорить. Иллюзия пропала, а Бен, тот Бен, что только что целовал её, вжимая в дерево, так, будто съесть хотел, со стоном сполз вниз, уткнувшись лицом ей в живот.
Рей интуитивно прижала его к себе, но вскинув взгляд, вскрикнула: прямо перед ней стоял мужчина в широкополой шляпе, очках и шарфе, что прикрывал нижнюю часть лица. В руках он держал серебристый шприц, который, видимо, только что опробовал на Бене. Позади него стояли ещё двое, таких же, с ног до головы закутанных в чёрное, молчаливых Шляпников, как машинально окрестила их Рей.
Тот, что был ближе сделал шаг вперёд и тут она закричала. Завопила, как баньши, – не со страху, но в чистой ярости. Выбросила вперёд руку, сдирая со Шляпника очки и шарф. Он отшатнулся рефлекторно, а Рей вдруг успокоилась.
Перед ней замерло лишь подобие человека: с пустыми глазницами, зашитым ртом, – это убожество мог прислать только тот, кто задумал пробудить Великого спящего.
Рей оскалилась, рыча, глядя прямо в эти черные провалы. Опустилась на колени, не спуская глаз с трёх чудищ, что выстроились перед ней в нерешительности. Перевела взгляд на Бена. Он ещё дышал, но пульс уже ослабевал. Рей плюнула на них, – чувствовала, что её им приказано взять живьём.
Убрала волосы с его лица, разгладила брови. Наклонилась и поцеловала в губы.
– Хуевая из меня вышла Джульетта, Бен. – проговорила тихо. Попыталась заложить непослушный чёрный локон за ухо, но не вышло. – Ну ничего. – Она ухмыльнулась, смаргивая слезы. Капли упали ему на щеку, – она стёрла, – не хотела, чтобы её Бен плакал.
– Знаешь, чем люди отличаются от богов? – Прошептала, целуя в лоб. – Боги умирают за любовь, а люди за неё убивают.
Рей поднялась стремительно, резко бросившись вперёд.
Ей бы клыки, да – поострей! Ей бы когти, – да подлинней! А потом, потом….
Пальцы погрузились в пустые глазницы, лоб с хрустом впечатался в колено. Существо, убившее её Бена, даже не вскрикнуло, повалилось мешком на землю. Рей подпрыгнула, метя тяжёлыми ботинками прямо в затылок упавшего.
Голова его разлетелась ошмётками, будто она растоптала ногами пирожное с кремом. Только вместо сладкого, во все стороны брызнула вонючая серая жижа: существо, похоже, было мертво и давно, – уже кости прогнить успели. Рей метнулась к его поясу, – ещё в начале заприметила пистолет.
Курок, дуло в рот, гашетка, – прощай планета, счастливого Армагеддона! Погоди, Бен, не уходи далеко!
Рей успела все, кроме гашетки, – малости не хватило, – чертов пистолет застрял в поясной кобуре. Секунды не хватило буквально. И вместо блаженной чёрной бесконечности, Рей ощутила укол в шею.
Три минус один, – ровно на два ублюдка больше, чем тебе надо, дура!
00:00
========== Мост ==========
Комментарий к Мост
Привет всем!
В этой главе оправдывается предупреждение в шапке: описывается, собственно, сам ритуал, который упоминается в начале.
Пожалуйста, не читайте, если вы не готовы читать про жертвоприношение новорожденных (жертва выжила, все норм), но сам факт.
Спасибо, что читаете!
– Рей, детка, как тебя угораздило? – кто её спрашивает? Вокруг же ничего нет. Темнота сгустилась, а потом соткалась в знакомые очертания, – мост в парке, – дурацкое такое название – «Мост влюблённых», – непонятно, чего там было больше: идиотских замочков с именами новобрачных и просто пар или предсмертных записок, криво накарябанных ключом перед тем, последним, шагом вниз.
Один маленький шаг. Стоишь у края, и так хочется сделать этот шаг: высота манит, голова кружится, и совсем не страшно, – только перелезать через хлипкую оградку неудобно, сделали бы, что ли, калитку.
– Что за мысли? – Рей поворачивает голову, и видит рядом с собой отца. Таким она запомнила его в детстве. Ироничный, с прищуром взгляд, не сходящая с лица ухмылка: Хан Соло во всей красе.
– Только тебя мне сейчас не хватало! – простонала Рей, упираясь лбом в перила. – Что, сложно было рассказать мне обо все этом трэше со змеями и жертвами?
– Я не мог. – Хан пристроился рядом с ней, прикасаясь локтем. – Это лишило бы тебя защиты, – он фыркнул, – я так думал. Но, кажется, что твоя судьба все же нашла тебя.
Рей с силой сжала поручень и яростно на него глянула.
– Хватит, отец! Достал меня этот твой пьяный лепет. – Закипая от гнева, Рей резко развернулась к нему. – Или говори нормально, или сгинь.
– Хорошо. – Хан нахмурился, глядя вниз. – У нас мало времени, так что скажу коротко. Я был последователем, – он скривился, – скажем так, мага по имени Сноук. Искренне верил в его учение про Спящее зло, которое требует жертв и поклонений. Лея, – он усмехнулся, – уже была жрицей, когда я вступил в Орден. Мы готовились к ритуалу, суть которого знали только Сноук и Лея. – Хан замолчал, вглядываясь в тьму под мостом невидящим взглядом. И когда вместо растрескавшегося асфальта там образовался чёрный бесконечный провал? Рей так засмотрелась в пустоту, что забыла о присутствии Хана. Когда он продолжил, она едва не подпрыгнула. – Она пришла ко мне как-то ночью, – Он вздохнул, – молчаливая и прекрасная. Осталась до утра. Мы так и не поговорили. – Он ухмыльнулся. – Я пытался. Но она, будто не замечала меня. А потом пропала, надолго.
Рей почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, сглотнула колючий комок. Пустота под мостом манила все сильнее.
– Мы столкнулись случайно, перед самым ритуалом. – Хан сглотнул. – Лея была на сносях, выглядела паршиво. Я улучил момент наедине с ней, и она разрыдалась. Рассказала сбивчиво про суть ритуала, о том, что не хочет, чтобы её ребёнок стал жертвой. Я ужаснулся, Рей. – Хан стиснул руки на поручне так, что побелели костяшки. – Я ужаснулся тому, что ублюдок, которого я почитал всю свою сознательную жизнь зарежет моего ребёнка, как жертвенное животное, едва тот появится на свет. – Он говорил все яростнее, запинался. – Я умолял её бежать, но она боялась, что Сноук найдёт её. Пытался увести силой, но она вырвалась и убежала.
Рей перегнулась через поручень и плюнула вниз, во тьму. Хотела крикнуть, как она ненавидит все это. Но хватило только на плевок в лицо ебаной беспощадной вечности.
– Я понял, что преследовать её бесполезно, – продолжал тем временем Хан. – Бросился к членам Ордена, с которыми был близок, и рассказал все без утайки. Нас было всего шестеро, Рей. Двое были моими хорошими друзьями. Они поддержали меня и пообещали помочь в том, что я задумал: собирался убить Сноука до того, как он завершит ритуал. Он был гораздо сильнее нас всех вместе взятых и умноженных на миллион, Рей. Но он проводил почти все время в медитации перед ритуалом, и нам удалось скрыть от него, а также от тех, кому мы не доверяли, наш план. Лею я больше не встречал.
Хан замолчал ненадолго.
– В день ритуала мы все собрались в каменном зале. Шестеро нас – в красных, глухих одеждах и колпаках, – чтобы лиц не было видно. Пришла Лея – в тонкой белой сорочке. По мокрым пятнам на ней было ясно, что воды у неё уже отошли. – Он говорил так, будто ему физически больно было произносить слова. Он давился ими, хотя лились они непрекращающимся потоком, – давно сдерживаемые, отравленные, ненавистные.
– Она разделась, легла на алтарь. Рей, этот ублюдок запретил нам двигаться с места до его появления. А значит, никто не помогал ей с родами. – Хан застонал и спрятал лицо в ладонях. – Как же она кричала, когда начались схватки. Я дёрнулся – к ней, но мои товарищи сдержали меня: стоило мне двинуться с места и ритуал был бы разрушен, Сноук заподозрил бы неладное и на корм чудищу отправились бы и ребёнок, и мы все, а чертов ублюдок просто провернул бы все ещё раз, позже.
Хан приложился лбом к поручню, продолжил, – невнятно и сухо:
– Схватки продолжались несколько часов. Лея уже даже не кричала, – сорвала связки. Крови много было. А я почти все это время простоял зажмурившись. Открыл глаза только когда мой товарищ толкнул меня. Видимо, Лея проходила какую-то спецподготовку, потому что смогла-таки родить сама. Ребёнок закричал. В эту секунду появился Сноук, будто знал. Он не тратил времени, – все подготовительные процедуры мы уже провели. Подошёл, окинул презрительным взглядом роженицу и замахнулся колом на все ещё связанного с ней ребёнка. В этот момент я на него бросился. – Хан резко выпрямился и саданул кулаком по перилам моста с такой силой, что тот затрясся. – Я с размаху всадил нож по самую рукоять прямо в его лысый череп!
Некоторое время Хан просто переводил дыхание. Дальше говорил уже спокойнее:
– Он рухнул, как подкошенный. Мои друзья бросились на тех, кто кинулся на меня с ножами и проклятиями. А я метнулся к ребёнку, – он сглотнул и покосился на Рей, которая уже вовсю плакала. Но так, словно звук в ней отключили. Хан усмехнулся. – К тебе. Перерезал пуповину тем же ножом, которым убил Сноука, завернул в чертов колпак. Побежал к выходу, надеясь, что мои друзья дальше разберутся, и тут услышал крик. – Хан прикрыл глаза рукой. – Мой друг Чуи упал, хватаясь за горло, а тварь, вспоровшая его, – я так и не узнал, кто это был, – он все ещё оставался в маске, – шагнула к столу и, подхватив с пола чертов кол, ударила Лею в грудь. «Да насытится Великий змей!» – крикнул он, и стены зала содрогнулись. Я бросился вон, обезумев от страха. Пришёл в себя, в больнице. Тебя забрали. Вокруг медики, полиция. Я сказал, что нашёл ребёнка в коробке на помойке, прибежал, как мог скоро. Они поверили, – такое в нашем городе случалось неоднократно, – а я попросил записать меня отцом. С очередной сиротой никто возится не хотел, вот они и согласились.
Хан выдохнул и отлепился, наконец, от перил, повернулся к ней.
– Я думал, что ты защищена, раз монстр получил жертву. Но я ошибался. Позже мне удалось выяснить, что Сноук не просто так не разделял ребёнка с матерью во время ритуала, не без причины роженицу оставляли без помощи, не позволяли никаких чувств в отношении отца ребёнка. Все было продумано: женщина измученная тяжелейшими родами от того, кого она никогда не любила, да ещё и подготовленная определённым образом могла добровольно отдать жизнь, – Хан проговорил эти слова с такой злобой, что Рей передернуло. – Она не соображала, хотела только чтобы боль прекратилась. Вот так, принося недобровольные жертвы, Сноук подпитывал свою магию, ему много сотен лет. – Он замолчал, тяжело дыша, но сумел заставить себя продолжить. – Позже, я почувствовал, что он жив, не знаю как, но эта дрянь сумела выжить, искала меня. Я пытался скрыться от него, и какое-то время у меня получалось. Но раз мы говорим с тобой здесь, а не дома, значит, в итоге, не вышло.
Рей повернулась, к нему, а Хан поднял руку, провёл пальцами по её щеке.
– Я был паршивым отцом и магом, но, похоже, сумел хоть что-то сделать хорошо. – Хан оглядел её с ног до головы и тепло улыбнулся. Опустил руку и посерьёзнел. – Я сумел связать частичку своего сознания с твоим, на случай, если твои силы пробудятся, а я сам, – он виновато пожал плечами, – не смогу об этом рассказать.
Хан грустно поджал губы, передернул плечами, словно сдержался от какого-то жеста.
Рей сделала к нему шаг, другой, а потом порывисто обняла и зарыдала у него на груди. Почувствовала его ладонь на своих волосах.
– Прости меня, – сказал он. – За все, прости, Рей. Остерегайся Сноука.
Она почувствовала, как Хан прижал её крепче, поцеловал в макушку.
– Я люблю тебя, малышка.
Мгновение, – и Рей уже обнимает пустоту. В ту же секунду чувствует, как чья-то холодная рука касается её лица. Рей распахивает глаза и хрипит, точь-в-точь умирающая птица: над ней склоняется Бен. Он стоит на коленях рядом с ней, его рука чуть подрагивает. Глаза ввалились, губы побелели. Но он жив!
Пока Рей вспоминает, как дышать, он наклоняется, и прислонившись лбом к её, выдыхает только одно слово: «жива».
Она обхватывает его руками, тянет на себя, и он валится сверху, слабый, тяжёлый. Она готова сколько угодно так лежать, но он со стоном смещается, укладываясь рядом.
Рей перебралась ему под бок, беззвучно плача.
– Я думала, что ты умер, – проговорила, задыхаясь. – Я хотела…
