Текст книги "Начало и Конец (СИ)"
Автор книги: GrenkaM
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Он медленно покачал головой.
– Я не могу, Рей.
Она нахмурилась и резко села, стряхивая его руку.
– Я недостаточно хороша для тебя? Или мои намерения недостаточно чисты?
Он промолчал и с усилием сел.
– Ты прекрасна и чиста Рей. Но я не могу сделать этого. Те люди…. – он помедлил, – они уже начали свой ритуал. – Бен развёл руками. – Они буквально отрезали меня от основной сущности. Я застрял в этом теле, – он с отвращением оглядел себя, – и слабею, Рей. Через какое-то время я даже мыслей твоих читать не смогу. И вскоре стану таким же человеком, как и ты. Со знанием самой древней истории, но не понимающим элементарных вещей. И когда настоящий я проснусь, осколок моей сущности погибнет вместе с этим телом, – он криво ухмыльнулся, – вместе с этим миром.
Рей долго смотрела на него, а потом проговорила, глядя в глаза:
– Мы должны остановить их… А потом… – она осеклась. – Ты заберёшь своё.
Он снова дотронулся до неё – уже легче, не так нарочито и механически.
– Я не знаю, как это сделать, Рей.
Она поднялась и протянула ему руку. Он помедлил и сжал её ладонь в своей. Девушка искренне улыбнулась ему:
– Значит, пора разбудить мамочку.
========== Бессознательное ==========
Комментарий к Бессознательное
Если на вашей улице перевернулся грузовик с сублиматорами, все претензии к водителю.
Злой Фрейд
Предлагать ему помощь с тем, чтобы подняться было ошибкой. Мужчина оказался чертовски тяжёлым и, вместо того, чтобы помочь ему встать, Рей снова чуть не рухнула на него.
Вот только сейчас она по-настоящему смутилась. И пока он, постанывая, поднимался сам, стояла, уставившись в пол, изо всех сил стараясь не коситься на полуголого мужчину прямиком из собственных фантазий. Черт! Что она себе думает! Он же из этих гребаных фантазий воплотился, чтобы буквально лишить её души.
– Может, прикроешься? Вон, одеялом, хотя бы. – Постаралась, чтобы прозвучало максимально безразлично и даже грубо.
Бен опять изобразил на лице то самое недоуменное выражение, которое её так раздражало. Скривился, обхватив рукой торс, – Рей заметила, что по бледной коже уже начал расплываться багровый синяк. По тому, как скованно он двигался, можно было предположить, что пара рёбер пострадали сильнее, чем она предполагала. Придётся бинтовать. Рей уставилась на него, погрузившись в свои мысли, и даже не сразу услышала, что он её окликает.
Рей подняла на него глаза.
– Зачем прикрыться? – Похоже, он повторял эту фразу уже не в первый раз.
Девушка раздраженно фыркнула и закатила глаза, лихорадочно пытаясь придумать причину по-правдоподобней.
– Разве тебе не холодно?
Он задумчиво повёл плечами, снова скривившись.
– Не знаю. Холодно? – Он опять не понял, что она имеет ввиду.
Рей зарычала.
– Ну как! Как, скажи мне, существо древнее времени может не понимать элементарных вещей?! Ты же говорил, что наблюдал за людьми!
Она сама не знала, почему разоралась по такому пустяковому поводу. Замолчала, тяжело дыша, глядя на неловко замершего посреди комнаты мужчину. Он смотрел на неё, слегка нахмурившись, и Рей почувствовала будто бы эхо шипения в голове.
– Рей… – Он помялся, хмурясь. Шипение немного усилилось. Вдруг, Бен ровно посмотрел на неё. На мгновение Рей показалось, что он улыбнулся. – Я наблюдал за людьми, как ты наблюдала за Инф-ох-Инфузорией. Которая Туфелька. – Он закатил глаза. – Ты помнишь это, с позволения сказать название, а моё имя запомнить не можешь? – Девушка уловила нотки обиды в его словах, но он тут же победно вскинул подбородок. – Не суть важно. Ты знаешь имя этого организма, знаешь основную информацию о нем. На основе наблюдений понимаешь некоторые закономерности поведения. – Он развёл руками. – Но ты не имеешь никакого понятия о мыслях и чаяниях Туфельки, её страхах, внутреннем мире…
Нет, он издевается!
– Ты сравнил людей с одноклеточными? – Рей сузила глаза, но потом лишь отмахнулась: настроения отстаивать честь своих братьев по разуму у неё не было.
– Просто. Накинь. На себя. Одеяло. – Она зажмурилась и глубоко вздохнула. – И пойдём уже поить кровью мумию.
Смелость начала покидать Рей, уже на подходе к серому коридору. И если её начало мелко потряхивать при одном только взгляде на полузаваленный проход, Рей боялась даже представить себе, что с ней будет, когда они с Беном доберутся, наконец, до комнаты со страшной обитательницей.
Да и сделать это оказалось не так просто, как казалось вначале. Если ходить Бен ещё мог, то нагибаться, а тем более лазить по навороченным перед проходом кучугурам, он был не в состоянии. Вообще. Застонал и едва не упал, попытавшись принять участие в разгребании завалов. Рей поругалась на него, поставила ровно у стеночки и битых полчаса, обливаясь потом, таскала хлам, попутно матеря безалаберных владельцев квартиры.
– И куда они сбежали? – Спросила, задыхаясь в облаке пыли, поднявшемся, когда она перевернула очередную корзину «с очень важными тряпками».
– Кто? – Бен, похоже, погрузился в свои мысли и не слышал вопроса. Рей выпрямилась, откашливаясь и глянула на него.
– Семья, что здесь живёт. – Девушка постаралась спрятать улыбку, видя, как он зябко кутается в одеяло: ничто человеческое Великому змею, оказывается, не чуждо. Холод его доставал, как и всех.
Он нахмурился, пытаясь вникнуть в её слова, а потом безразлично пожал плечами.
– Я внушил им желание убраться подальше. Понятия не имею, где они сейчас.
Рей удивилась, с каким безразличием восприняла эту информацию. Если раньше она бы взвилась, упрекая за манипулирование чужими сознаниями, то сейчас его ответ покоробил лишь немного. Девушка спросила себя, по-прежнему ли она готова к тому, что наметила себе сделать, не пошатнулась ли её уверенность в правильности поступка? Ответ был прежним: она готова пожертвовать собой. Решение по-прежнему добровольное, её.
Рей резко выдохнула, и поняла, что все это время простояла, застыв со старой сломанной куклой в руках. Ухмыльнулась: в детстве у неё и таких не было. Подняла глаза, но постаралась сделать вид, что не видит, как пристально Бен на неё смотрит.
– Проход свободен. – Пробормотала слегка севшим голосом. И добавила, взяв себя в руки. – Давай разберёмся с этим поскорее. Я все ещё голодна. – Рей бросила на него уничтожающий взгляд. – Ты, Бен, тот, кто лишил меня еды. Такую обиду можно искупить только натурой или кровью. – И прикусила язык, проклиная своё собственное бессознательное: озвучила то, чего подспудно желала и то, чего больше всего боялась.
Бен либо не понял, либо сделал вид что не понял, и Рей была ему за это благодарна.
И вот уже стоя над мумией, Рей осознала, что насколько ей на самом деле страшно. Она всегда боялась вида крови, и мысль о том, чтобы пустить свою и налить её в рот засохшего трупа вызывала у неё тошноту и дрожь в коленках. Рей ухватилась за край лежанки, пытаясь сохранить равновесие.
– Я не могу, Бен. – Как бы она хотела, чтобы её слова звучали хоть немножечко не так жалко.
– Я могу помочь. – Ответил он спустя мгновение.
Рей нашла в себе силы только для того, чтобы кивнуть. Бен пробормотал то, что могло быть только ругательством. Слов она не разобрала, это было больше похоже на раздражительное шипение. Немного поколебавшись, он подошёл и взял кол с лежанки. Все ещё шипя про себя, покрутил в руках, попробовал пальцем блестящий кончик, а потом, не поднимая глаз, зашёл Рей за спину.
Она слышала, как он скинул одеяло и коротко выдохнув, обнял её, взяв за левую руку.
– Я бы посоветовал закрыть глаза, но знаю, что ты не станешь.
Рей была рада, что он не видел, как она покраснела, вспоминая, как смотрела на него, когда думала, что он прямо сейчас заберёт её жизнь.
Нормальный мужчина бы возгордился от одного такого голодного взгляда. Но Бен был каким угодно, только не нормальным. Рей знала: он даже не понимал, что значит этот взгляд. Девушка резко выдохнула, вспоминая некоторые из своих фантазий, в которых принимал участие выдуманный ею мужчина с его лицом и телом. Однако, додумать мысль она не успела. Бен, видимо, счёл её выдох согласием и, крепко сжав руку, резко полоснул стальным наконечником кола по её запястью.
Рей, будто в замедленной съемке наблюдала, как порез набухает красным, как сначала по капле, а потом и струйкой, её кровь льётся в рот мумии. И только когда Бен отбросил кол в сторону и свободной рукой зажал её рану, она поняла, что все это время не чувствовала боли. Вообще.
Рей почувствовала, как он вздрогнул, прижав её к себе, но тут же резко отстранился. Когда он убрал руку от её запястья, девушка задохнулась, – от раны не осталось и следа. Она видела кровь на своей коже, на его ладони, на губах мертвой женщины, но раны не было, – только тонкий белый шрам.
– Все хорошо? – спросил он, слегка задыхаясь.
– Что ты сделал? – спросила Рей вместо ответа.
Она откинула голову ему на грудь, безуспешно силясь взять под контроль собственное тело: её трясло. И, как оказалось, вовсе не от страха.
«Больная. Больная. Больная на всю голову идиотка!»
Ей вдруг стало невыносимо стыдно от того, что Бен не понимает, какие мысли сейчас обуревают её.
«А вот нехрен было строить из себя недотрогу раньше. – Ругала она себя мысленно. – Не пришлось бы дрожать от желания, когда симпатичный парень разрезает тебе запястье ритуальным оружием, чтобы напоить кровью труп твоей собственной матери. Извращенка!»
Удивительно, но эта мысль отрезвила Рей. Глубоко вздохнув, она повернулась к мужчине.
– Все хорошо. Как ты это сделал?
Бен отпустил ее и, порывисто отступив, поднял одеяло, закутавшись в кусок ткани так, будто умирал от холода.
– Забрал твою боль и залечил рану. – Он поёжился под покрывалом, странно переступая ногами. – Но забыл, что слабею и должен экономить силы.
Рей некоторое время смотрела прямо на него, а потом склонила голову и прошептала:
– Спасибо.
Помолчала и повернулась к лежанке. Помимо следов свежей крови на губах и зубах, в мумии ничего не изменилось.
– Ничего не вышло?
Он ответил, стоило ей обернуться.
– Вышло. Она проснётся.
Он оторвал взгляд от трупа, глянув на Рей:
– У нас есть время. Я почувствую, когда она пробудится.
Рей вздрогнула, представляя себе эту встречу, но совладала с собой и сумела абстрагироваться от тяжёлых мыслей.
– Пойдём. Я есть хочу. – И пошла вон из комнаты, не оглядываясь.
Они добрались до кухни не проронив ни слова. Бен молча ждал, пока Рей заходила в спальню за аптечкой; все так же молча уселся на стул в кухне и уставился в пол. Рей поначалу тоже молчала, но потом отчаялась и начала напевать популярную мелодию без слов. Пока кипятила воду, забрасывала макароны, тёрла сыр и открывала консервы, делая некое подобие салата из подручных продуктов, – успела перепеть весь заслушанный до дыр альбом любимой группы, – когда Рей только устроилась на работу, то немного сэкономила и купила подержанный плеер и вожделенный CD. Слушала его на репите так долго, что запомнила все двадцать песен наизусть. Теперь они пришлись ко двору.
Когда все было условно готово, Рей, наконец, прервала молчание.
– Ты в порядке?
Бен молча кивнул.
– Есть будешь?
Пожатие плечами вместо ответа. Рей закатила глаза.
– Бен, давай я тебя перебинтую, и мы поедим.
Он снова только плечами пожал.
Рей молча подошла, стянула с него одеяло, заставив встать. Осмотрела обширный кровоподтёк под грудью, поцокала языком, потрогала пальцами рёбра, отмечая его реакцию на то или иное касание. Заставила развести руки в стороны и велела выдохнуть. Принялась бинтовать, то и дело напоминая, чтобы не забывал расслаблять диафрагму, после каждого вдоха. Закончив, спросила невпопад:
– Что с тобой?
Он долго молчал, а потом плюхнулся обратно на стул, застонав сквозь зубы.
– Это тело доставляет мне беспокойство. Я не понимаю, как интерпретировать то, что ощущаю.
Рей села напротив и взяла его за руку. Подождала, пока он поднимет на неё глаза. Приложила его пальцы к своему виску и велела:
– Смотри, пока можешь. Спрашивай, я отвечу.
Бен расширил глаза и попытался что-то возразить, но она не дала ему ничего сказать.
– Бен, нам нужно понимать друг друга. Тебе нужно понять, что значит «быть человеком», пока мы не разобрались с сектантами. Я не хочу учить тебя как пользоваться туалетом, есть, пить, зачем надевать одежду… – она замялась, – и вообще. Смотри, Бен.
Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, касаясь и другой рукой виска. Помедлил и уверенно взял её голову руками, устроив большие пальцы на лбу, слегка, – неосознанно даже, – поглаживая, и мягко надавил. В эту же секунду, Рей снова провалилась во тьму со змеями. Все повторилось: пространство без конца-края, бессчетные змеиные тела, обвивающие её тело.
Как и в первый раз, ей было страшно. Это чувство выворачивало наизнанку, побуждало сопротивляться…
– Рей. – Услышала она немного обиженный голос у себя в голове. – Ты сама предложила посмотреть. Твоё сопротивление выматывает меня. Если ты передумала, я уйду.
Рей распахнула глаза навстречу темноте.
– Останься. Только змей забери.
Страх отступил. Осталось только раздражение и ощущение щекотки. Везде.
– Не могу. – Рей показалось, что он говорит с улыбкой. – Твой разум так воспринимает моё присутствие. – Она услышала приглушённый смешок. – Это твоя фантазия. Я нахожу её, кхм, забавной.
Рей разозлилась. Сконцентрировалась и представила, что змея всего одна. Получилось ещё хуже: вместо змеиного клубка, объявился здоровенный питон. Который бесконечными кольцами обвивался вокруг неё.
– Зачем ты представляешь, что я прикасаюсь к тебе буквально всем телом? – Теперь его голос звучал озадаченно. – Это вовсе не обязательно для чтения памяти и мыслей. Ты можешь представить меня бестелесным или в той форме, в которой я сейчас нахожусь. – Голос, чей обладатель все ещё стискивал её собой от кончиков пальцев и до шеи, теперь звучал насмешливо. – Человеком я, тебя, кажется, не так пугаю. Кстати, в своей изначальной форме я выгляжу совсем иначе. – Он пофыркал раздраженно. – То, что ты представляешь себе, на змея вообще не похоже!
Рей разозлилась сильнее, стараясь не думать, чем закончится этот, во всех отношениях странный сеанс экспресс обучения, если она представит его человеком. Но вместо того, чтобы придавать ему очередную нелепую или смущающую форму, она вдруг ухмыльнулась и растворилась сама, став непрекращающимся потоком картинок, информации, знаний, воспоминаний… Она транслировала все, что знала про строение, работу и потребности человеческого тела, а также о том, как их удовлетворять, запнувшись, номинально показала разницу между мужчинами и женщинами.
Объяснила различия между эмоциями, чувствами и их значение.
– Теперь будешь знать, что еду мою ты уничтожил в гневе, а я из-за этого расстроилась.
Он не успел ничего ответить, и Рей показала, как люди взаимодействуют между собой, – социально приемлемые нормы поведения. От элементарной связки «спасибо-пожалуйста», до тех случаев, в которых нужно просить прощения. Чувствуя, что он не понимает до конца, постаралась перейти к понятиям добра и зла, но, внезапно осознала, что выдыхается. Картинки стали размытыми, информация обрывочной… Рей, будто сквозь толщу воды, услышала шипение, а потом вдруг очнулась.
Как получилось так, что они оба сползли на пол со своих мест и стояли на коленях друг напротив друга, Рей не понимала. Он был так близко, что девушка могла чувствовать его дыхание на своём лице. Бен все ещё держал её голову в своих ладонях. Его веки трепетали, зрачки под ними двигались, будто он просматривал что-то. На лбу выступила испарина. Рей неосознанно потянулась и вытерла ему лицо рукавом. Он вздрогнул, распахнув глаза, и тут же отпустил её. Рей без сил опустилась на пол, и откинула голову на сиденье стула.
– Можно, теперь я тебя кое-о чем спрошу? – Проговорила после паузы.
Услышав невразумительное ворчание в ответ, приоткрыла один глаз и усмехнулась: Бен сосредоточенно ощупывал собственный забинтованный торс, видимо, прислушиваясь к ощущениям. Подождала, пока он обратит на неё внимание и задала свой вопрос.
– Почему ты принял именно эту форму?
Он ответил сразу же, не чувствуя подвоха:
– Этот образ, – единственный в твоём сознании не был связан с негативом. Мне показалось, что взаимодействовать с этим человеком тебе будет проще.
Рей гадко ухмыльнулась и, потянувшись, встала на ноги. Молча наложила еды в две тарелки. Одну протянула ему, а с другой устроилась верхом на стуле, насмешливо глянув на него сверху вниз.
– А теперь, используя полученные знания, попробуй понять, какие именно эмоции я испытывала в отношении выбранного тобою образа. – Рей нарочно скопировала его чопорные интонации, чтобы не выдать себя. Но все-таки хихикнула приглушённо, когда он послушно задумался, нахмурившись. А когда он резко покраснел, вскинув на неё глаза, расхохоталась, едва не свалившись со своего насеста.
– Скажи это. Я хочу услышать это от тебя, Бенни. – Пролепетала, держась в сидячем положении из последних сил. И снова расхохоталась до слез, когда он слегка отодвинулся от неё и проговорил едва слышно:
– Желание. Страсть.
Рей хохотать прекратила так же резко, как и начала.
– Именно, Бен. Ты воплотил мою сексуальную фантазию. – Проговорила с нажимом, облизываясь.
Бен ещё чуть отодвинулся, вцепившись в свою тарелку так, будто боялся, что Рей сейчас бросится на него и начнёт насиловать. Насладившись местью, – а вот не нужно было меня так пугать в самом начале! – Рей мягко улыбнулась ему, и принялась за еду.
– Не переживай, Бен, фантазия перестаёт быть сексуальной, вызывать страсть и желание, когда воплощается и заявляет, – Рей проглотила кусок и фальшиво пропела, – «Мне не нужна твоя жизнь, мне нужна твоя смерть!» Так что бросаться на тебя и приставать я не буду. Я просто хотела, чтобы ты знал.
Девушка принялась сосредоточенно жевать, стараясь не обращать внимания на замершего на полу мужчину. От него прямо-таки фонило смущением, неловкостью… раскаянием.
– Прости. – Он прокашлялся. – Прости Рей. Я не знал.
Он выглядел таким потерянным, что ей стало даже немного жаль его. Да, он взял её самое личное и интимное, образ человека, который никогда не обижал её, того, с кем ей было хорошо, – и превратил в самый страшный кошмар. Да. Но он не знал… Рей внезапно стало грустно. Она призналась себе, что и сама до конца не понимала, зачем рассказала ему о том, что за обличье он опрометчиво принял: любовника, которого у неё никогда не было. Она заметила, что он все ещё смущённо смотрит на неё и, усмехнувшись, сказала, меняя, наконец, тему:
– Бен, ешь. Когда остынет, будет совсем невкусно. – И дождавшись, когда он, осторожно принюхиваясь, примется за еду, держа вилку, как маленький ребёнок, впервые взявший в руки прибор, продолжила, – Когда поедим, я пойду спать, если ты не против. – Он только покачал головой, тщательно пережевывая, а Рей, вдруг стало интересно. – А ты спать будешь?
Он едва не подавился едой, а откашлявшись, со смесью потрясения и насмешки уставился на неё.
– Рей, я сплю дольше, чем существует этот мир. – Он фыркнул, надменно усмехнувшись. – Ты думаешь, я не выспался?!
***
Но именно его, мистера-я-и-так-слишком-долго-сплю, Рей обнаружила утром в кровати рядом с собой, сладко сопящим ей в шею. Змеиное естество давало о себе знать – он умудрился обхватить её, и прижать к себе, используя все доступные конечности. И Рей бы посмеялась над тем, как внезапно реализовались его собственные насмешки, если бы не свидетельство его человечности, а точнее мужественности, явственно упиравшееся ей в поясницу. У древнейшего вечноспящего змея, абсолютной сущности, чьё пробуждение может уничтожать миры, был утренний стояк. Рей честно старалась не засмеяться. Но у неё ничего не вышло. Только когда он вздрогнул и заозирался, резко просыпаясь, она воспользовалась моментом, выкрутилась из его объятий и, подхихикивая понеслась в ванную, чтобы успокоиться и привести себя в порядок подальше от него.
– Надеюсь, ты не станешь спрашивать меня, что с этим делать! – Пробормотала Рей, немного резче, чем следовало, захлопнув за собой дверь полуразрушенной ванной, где макароны не висели разве что на потолке. Это ненавязчивое напоминание о вчерашних событиях, заставило Рей снова истерически захихикать. Она давилась смехом, пока не вспомнила о главном: вот-вот должна была ожить её мать, которую ещё нужно было уговорить помочь остановить смертоносный ритуал. И постараться сделать так, чтобы на следующее утро шарик все ещё продолжал вертеться. Но уже без неё.
От этих мыслей Рей стало так горько, что вдруг малодушно захотелось вернуться обратно в постель, к мужчине своей мечты и его утренней эрекции.
========== Парк ==========
Комментарий к Парк
The August Sun – за прекрасную обложку к фику. Спасибо огромное, очень атмосферно и вдохновляюще!
Ну, а песню, вы, наверняка узнаете. Люблю ее.
Рей закончила с утренней мыльно-рыльной рутиной, и вышла. Бен ждал ее у двери ванной. Взъерошенный, задумчивый и заспанный – обычный. Засмотревшись, Рей умудрилась споткнуться о порог, и с девчоночьим визгом отправиться в полет, закончившийся аккурат на его обнаженной груди. Бен подхватил её рефлекторно, поставив прямо, а Рей только и успела, что отвести глаза, заливаясь краской с ног до головы: секунду назад единственным, о чем она могла думать, было «если я сначала лизну его, а потом укушу, он же все равно не поймёт, что я делаю».
– Д-доброе утро. – Пробормотала, глядя в сторону, но все же, заставила себя посмотреть на него, и даже нетерпеливым жестом стряхнула с плечей его ладони. – Будешь кофе?
Бену потребовалась секунда, чтобы прийти в себя и он сделал шаг в сторону, пытаясь обойти ее.
– М-м-м.
Он казался растерянным, но явно старался, чтобы она этого не заметила. Рей усмехнулась и закатила глаза.
– Попробуешь. Не понравится, не будешь пить.
Она сделала шаг назад, не отрывая от него глаз.
– Смотри. Вот переключатель воды в душе, – горячая и холодная. Вот мыло для тела, шампунь для волос. – Рей указывала то на один предмет, то на другой, закусив губу: судя по его сосредоточенному выражению лица, он бы смертельно обиделся, если бы она засмеялась. – Вот зубная паста и новая зубная щетка.
Бен кивнул и шагнул вперёд, и Рей пришлось буквально протискиваться мимо него к выходу из ванной. Спустя несколько стыдных мгновений, она, наконец, оказалась в коридоре и решительно захлопнула за собой дверь, чувствуя, как пылают щеки. Бормоча про себя проклятья, побрела в кухню – варить кофе и готовить завтрак. Пригодными для быстрого приготовления оказались только яйца, – и уже разбивая последнее на сковороду, Рей осознала иронию и расхохоталась. Посмотрим, как Великому змею понравится любимое лакомство змей обычных!
Пофыркивая, Рей поставила сковороду на медленный огонь и пошла рыться в хозяйских завалах в поисках одежды для Бена: еще одна жесткая стыковка с его обнаженной грудью, – и она за себя не ручается.
В том что яйца подгорели, её вины не было. Просто ей ещё не доводилось сталкиваться с электрическими плитами и тонкостенными сковородками. Так Рей успокаивала себя, распахивая настежь окна на кухне, чтобы хоть как-то разогнать тяжелый сизый дым, что оккупировал помещение.
Выбросив сковороду вместе с намертво пригоревшей яичницей, Рей, грязно матерясь в голос, заметалась по квартире, открывая все окна и двери. Закончив, угрюмо сунула выскочившему на запах Бену в руки кофту, и буркнув «поедим на улице, я угощаю», вышла из квартиры.
Дождавшись, пока он натянет на себя безразмерную (похоже, все же женскую, но единственную, что могла сойти за большого размера унисекс) кофту, которая делала его похожим на художника, и выйдет за ней, Рей заперла проклятую квартиру и загрохотала башмаками вниз по лестнице, страшно злясь на себя. Она увлеклась, перебирая чужие вещи, а найдя небольшой рулончик денег, любовно припрятанный в углу шкафа, и вовсе забыла о еде на плите. Хорошо, хоть кофе поставить не успела: ей еще возгорания не хватало.
Выскочив на улицу, Рей вдохнула воздух полной грудью и даже зажмурилась на секунду: она всю жизнь ненавидела этот город, считала себя клиническим социофобом, но именно сейчас, в эту секунду, для неё не было ничего прекрасней. Свежий, хранящий едва различимые нотки озона после ночной грозы, воздух, пробуждающееся к жизни сердце мегаполиса – лёгкая вибрация проезжающего метро под ногами, далекие гудки машин, что низкими духовыми вплетались в скрипичные трели птиц в парке неподалёку… Это было прекрасно!
– Чувствуешь? – Рей ухватила за руку вышедшего вслед за ней Бена. Услышала, как он тоже глубоко вдохнул.
– Что? – спросил он тихо, после паузы.
– Жизнь… – Рей обернулась к нему, даже не сразу осознав, что улыбается сквозь слезы. Повинуясь порыву, обняла его, оставляя мокрые пятна на кофте. – Разве она не прекрасна?
По тому, как он странно напрягся, Рей поняла, что перегнула палку. Ей стало стыдно за свою слабость, и она отстранилась, заговорив деловито:
– Пойдём в парк. Там продают кофе и булочки, а ещё, – она подняла на него глаза, – там каждое утро играет музыкант. – Рей улыбнулась. – Я его хорошо знаю и попрошу сыграть для тебя несколько моих любимых песен.
Бен только неловко кивнул в ответ, и не выпуская её руки, последовал за ней через дорогу.
Дико заросший мужчина в неряшливой одежде, что непрестанно курил, практически не вынимая сигареты изо рта, оказался на месте. И сейчас он, как всегда дымил, распространяя вокруг себя пахучее облако, – секретный сорт табака, отвечал он с гордостью, каждый раз, когда Рей спрашивала, что он такое курит. При этом он ещё как-то умудрялся петь и играть на гитаре, которая, судя по её внешнему виду была едва ли не старше его самого. Он сидел на своём любимом месте, на поломанной лавочке в самом малолюдном месте парка. Рей каждый раз спрашивала, почему бы ему не перебраться на более людную аллею, а ещё лучше – поближе к центру города, но Люк, – так звали музыканта, – только отмахивался, мол те, кому нужно его услышать, услышат.
Закупив кофе и целый пакет горячих ароматных булочек, Рей с Беном добрались до него как раз, когда он заканчивал хриплый припев одной из песен, которую Рей в его исполнении слышала буквально пару раз:
… Love and peace!
Люди могут, конечно, спастись от падения вниз.
И он шел рассказать им о том, как им можно спастись.
Рассказал.
И напуган был всем этим весь этот зрительный зал.
И слова его долго летели сквозь этот базар
В пустоту.
Он шел к людям, он нес им надежду, любовь, красоту.
Люди взяли его и гвоздями прибили к кресту.
Рей вздрогнула и украдкой глянула на Бена: это было совсем не то, что он должен был услышать, по её мнению. Но Бен слушал внимательно, чуть хмурясь. Рей поспешно отвернулась и окликнула Люка, хотя до этого ни разу не позволялся себе перебить его.
– Хей, Люк, как сам!
Она подхватила из рук Бена пакет с булками и, вытащив парочку, положила его на лавочку рядом с музыкантом.
– Хей, Рей!
Люк перестал играть, – к большому облегчению Рей, и оглядел с ног до головы сначала её, а потом Бена, задержавшись на нем пронзительным взглядом удивительно ясных, для его возраста глаз.
– Разжилась едой и мужчиной, как я вижу, – прошамкал, отдавая должное свежей утренней выпечке. Рей промолчала, и отдала ему свой кофе, надеясь, что дальнейшее задабривание выведет разговор к той точке, когда она сможет попросить его сыграть. Но Люк молча жевал и прихлебывал кофе, по прежнему буравя Бена нечитаемым взглядом. Тот отвечал ему тем же, замерев, будто статуя.
Рей могла поклясться, что между ними происходил какой-то беззвучный разговор, и хотела было уже прервать эти напряжённые гляделки, когда Люк громко фыркнул, отставил кофе и неизвестно откуда выудив очередную самокрутку, ловко её подкурил. Затянулся, зажмурившись, и зажав её в углу рта, запел с того самого места, на котором Рей его прервала.
Каждый раз,
Когда сходятся звезды, сойдя со своих звездных трасс,
Все становится ясно без всех этих жестов и фраз.
Каждый раз,
Когда кровь на ладонях и падают слезы из глаз,
Очень больно смотреть, если кто-то страдает за нас
Рей ухватила Бена за руку, намереваясь утащить его подальше: по-жизни-странный-Люк, похоже был сегодня «в ударе», но внезапно набежавшая толпа китайских туристов с фотоаппаратами, стихийно оттеснила их туда, где ухоженная часть парка заканчивалась и начинался практически лес: городской план реконструкции парковых комплексов угодил на пересмотр ещё год назад, и этот островок дикой растительности посреди города так и остался не причесанным.
Они, не сговариваясь, повернули на едва заметную, давно нехоженую дорожку, что вела вглубь заросшей части парка. Не лучшее место, вообще-то. Там собирались любители прибухнуть и закинуться, заглядывали те, кто не хотел платить за общественный туалет. Но чем дальше они заходили, тем меньше вокруг попадалось следов жизнедеятельности человека: казалось, они выбрались в совершенно дикое место. Рей понуро жевала проталкивая пищу кофе: Бен молча отдал ей свою долю и теперь шёл мрачный, целиком погруженный в свои мысли. Внезапно, он остановился и повернулся к ней.
– Тот старик. О чем он пел? – Спросил требовательно. Рей поперхнулась. Но взглянув на него, поняла, что от разговора ей не уйти. Допила кофе, смяла стаканчик, засунув его в карман. Несколько раз вздохнула, примеряясь к теме. Бен все это время смотрел на неё неотрывно.
– Ты, ведь, знаком с понятием религии, – глянула на него, но не увидев мгновенного отклика, стала перечислять схожие понятия, – веры, поклонения… – взмахнула рукой нетерпеливо. – Да тебе же и самому люди поклонялись! – он, наконец, медленно кивнул, но Рей показалось, что он и с первого раза понял, просто думал о своём. Она походила взад-вперёд немного, повздыхала, и продолжила. – Одна из самых распространённых религий на Земле говорит о том, что существует некая абсолютная сущность, которая сотворила этот мир. – Вздохнула, глянула на него украдкой, но он лишь сосредоточенно слушал. – Эту сущность люди называют Богом. – Дальше было сложно, поэтому Рей немного помолчала. – Люди верят, что Бог создал это все, и самих людей тоже. Но люди оказались слабыми, подвержеными порокам. И Богу не нравилось это их несовершенство. На заре существования он пытался научить их, наказать даже, насылая всяческие казни, уничтожая огромное количество людей в назидание. – Рей сглотнула, вспоминая ветхозаветные истории. – Но люди не понимали. Жизнь человека коротка, а память даже о самых страшных наказаниях стиралась в веках и люди продолжали творить зло. – Она перевела дух, подошла к ближайшему дереву, и принялась поглаживать кору, так было спокойней. – Бог перестал понимать людей. Они стали чужды ему: казалось, что прекрасное творение превратилось в уродливую заразу, которую нужно уничтожить. Но Бог решил самолично понять, где скрывался тот момент, когда все шло не так: ведь его люди не рождаются убийцами, насильниками, ворами… – Рей почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы: этот разговор вынимал все её силы без остатка. Она никогда не делилась ни с кем своими философскими обобщениями, и, как оказалось, так выворачивать душу – ох, как не легко. Она зажмурилась и выдала последнее предложение практически скороговоркой, на выдохе. – Бог отделил часть своей сущности и воплотил её в человеке. Про него песня.
