Текст книги "Скёль (СИ)"
Автор книги: GrenkaM
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Во время «экскурсии» Эниас с Алёшей отправились изучать окрестности, точнее, расположение основных антенн, электрощитовых и центрального узла связи, и стали свидетелем разговора двух электриков. Пожилой специалист наставлял своего ученика, а заодно поделился тайной: у библиотеки, возле черного входа, стоит старенький перевозчик. И никто из служащих и посетителей даже не догадывается, что внутри поцарапанной и видавшей лучшие времена машины находится очень дорогое оборудование, установленное специально для праздника. В нужный момент, никем не замеченный, транспортник поднимется вверх и устроит грандиозное шоу.
Дождавшись, когда электрики отправятся по своим делам, а дворик за библиотекой опустеет, два «студента», о чём-то увлеченно разговаривая, неожиданно оказались возле потертой машины, потом в ней, а ещё через двадцать минут покинули пустой двор и, всё так же увлеченно что-то обсуждая, направились по своим делам. Машина осталась на месте, правда, дополнилась двумя устройствами: новым электронным ключом безопасности и красной кнопкой.
Алёша оглядел панель и вспомнил напутствие Эниаса:
– Запомни, вот эту красную кнопку можно нажимать ТОЛЬКО в случае крайней, Алёша, ты понял? КРАЙНЕЙ опасности!
Подлетая к указанной точке на потертом и видавшем лучшие времена транспортнике, предусмотрительно угнанном им лично, сегодня утром, с чёрного входа библиотеки НИИ, дрыгвич присвистнул от удивления.
Прямо перед ним на приличной высоте парил дракон. В лапах дракон держал рыцаря в знакомой кольчуге. А рыцарь, в свою очередь, держал здоровенный саркофаг жизнеобеспечения устаревшей модели. Углепластиковый ящик опасно накренился и явно норовил выпасть из слабеющих рук. Внизу, прямо под горе-эквилибристами, собралась уже приличная толпа зевак.
Освещение в главном здании НИИ моргнуло и погасло. Следом погасли соседние дома, фонари и иллюминация на улице тоже. Площадь погрузилась во мрак.
Алёша решил, что час пробил, и под бой курантов, отсчитывающих полночь, зажмурился и ткнул пальцем в красную кнопку.
Сначала ничего не произошло. И он даже расстроился. А потом…
Вокруг его неприметного транспортника появились голограммы четырёх огромных золотых драконов. Они сначала выстроились «свиньёй», стали подниматься и опускаться, как на волнах.
Затем разлетелись в разные стороны и стали нырять и догонять друг друга, иногда замирая, иногда набирая скорость и взлетая то вверх, то резко пикируя вниз прямо в толпу. Периодически они красочно взрывались, разлетаясь на маленькие огненные шарики, а потом вновь собирались в драконов.
Судя по поведению зевак – шоу им нравилось, тем более что Горецвет не растерялся и, опасно подкинув рыцаря вверх, ухватил лапами выпавший саркофаг, а сам подставил шею, и теперь Янсен сидел на загривке дракона и ошарашенно озирался по сторонам.
Алёша тоже решил проявить инициативу и подвел транспортник максимально близко к товарищам, открыл трап и держал руку на гашетке, на случай, если придется давать дополнительную тягу. О способностях Горецвета дрыгвич знал из личного опыта, и то, что дракон в полете сейчас уменьшался в размерах, не означало, что и вес его тоже уменьшится.
В грузовом отсеке послышался грохот, и транспортник опасно накренился. Алёша вдавил ручку до упора, но мощности всё равно не хватало – Горецвет и саркофаг совместными усилиями тянули их к земле.
Сзади послышался топот, и транспортник стремительно начал… набирать высоту.
Горецвет неожиданно появился впереди и, помахав на прощание лапой, устремился к призрачным драконам.
Алёша, не оглядываясь назад, активировал защитный экран и резко пошёл вверх, стараясь как можно скорее доставить Янсена и саркофаг к источнику питания на борту Дракко, ждавшего их на низкой околопланетной орбите. Судя по часам, времени у них оставалось не более 10 минут.
========== 10. Проверка на прочность ==========
Хейдар вернулся на Мёльн в начале десятого вечера. Наскоро махнул рукой пилоту Смирновых, после чего челнок корпорации отбыл.
Младший сын стоял посреди транспортного отсека в одиночестве и с беспокойством оглядывался по сторонам. И если отсутствие Дракко ещё можно было объяснить тем, что кто-то из команды улетел по срочному делу, не предупредив командира, то выбежавший на середину палубы Карл, безумно вращающий глазами и повторяющий: «Невозможно… просто невозможно… Использовать нельзя! Погибнет!..», однозначно вызывал подозрения.
Взгляд Карла сфокусировался на Хейдаре, биотехнолог дернулся и, резко развернувшись, кинулся вон из отсека. Хейдар проводил его задумчивым взглядом и пошёл следом.
По пути Младший сын оглядывал свои владения и хмурился всё сильнее. Во-первых, на кухне не было Эниаса, и только Бирн сидел в компании мятых жестяных кружек и терпкого чая с баранками. Спинан-Мур недовольно ходила вокруг Бирна и издавала странные и даже, как показалось Хейдару, тревожные звуки. К тому же Младший сын с удивлением отметил, что кошечка значительно подросла и сейчас головой почти касалась стола, вокруг которого она ходила.
Во-вторых, судя по беспорядку в мед отсеке Янсен отсутствовал продолжительное время. А Гуннар перестал выходить на связь ещё четыре часа назад. Не работал даже запасной передатчик. На протяжении их долгого знакомства такое случилось только один раз – когда Гуннар случайно утопил передатчик в море.
Но самое главное, Карл продолжал всё с таким же безумным видом носиться между своей лабораторией и медицинским отсеком, и уже похоже готов был забраться на потолок от переполнявших его чувств.
От созерцания очередного витка победы Карла над гравитацией Хейдара отвлёк входящий звонок. И тогда кёнинг Мёльна насторожился окончательно: вызов был от Смирнова, с которым они попрощались сорок минут назад, и повод должно быть был очень серьёзным, потому что Николай звонил весьма настойчиво.
– Добрый вечер. – Хейдар активировал коммуникатор и с беспокойством смотрел на экран.
– Не очень-то добрый, молодой человек, – судя по картинке, Николай стоял на мостике, и за его спиной толпилось несколько человек, которые попеременно пытались что-то сказать своему начальнику.
– Так как ты все эти дни был со мной, твоё алиби я подтвердил, – начал Николай без каких-либо пояснений, – а вот деятельность твоей станции и команды вызвала нездоровый интерес у Совета за соблюдением этики. Потому хочу тебя предупредить о грядущей серьезной проверке, связанной с незаконным проникновением экипажа Дракко в небезызвестное тебе НИИ. И похоже, у проверяющих есть веские основания для подозрений, а у тебя – для беспокойства.
Николай махнул рукой, и на экран Хейдара пошли кадры. Сначала крупным планом была снята экскурсионная группа во главе с Янсеном и Горецветом в ярко-красной куртке и белом шарфе с синими оленями, намотанном на центральной шее.
Следующее видео было из коридора, где Горецвет топтался у стены в компании с некими профессорами, ядовито-зеленой ретортой и человеком в костюме кота в сапогах. За спиной Горецвета маячила размытая тень, но Хейдар без труда опознал в ней Гуннара. Затем на экране появилась группа неизвестных людей в маскарадных костюмах с воплями, достойными фильма в жанре трэш с элементами пародии: «Люди!», «Помогите!», «Там темно, давайте срочно разделимся!»
Ещё одно видео было из зала, где Кара-Чур и Гуннар сражались. Причём Гуннар постоянно косился на симпатичную даму с длинной чёлкой и потому пропускал удары, а Кара-Чур высоко подпрыгивал, издавал странные звуки и лихо махал саблями – по одной в каждой руке.
Видео закончилось, Николай многозначительно посмотрел на Хейдара и после короткого: «Удачи. Постараюсь помочь» – отключился.
Хейдар постоял недолго, обдумывая увиденное, а затем резко выставил руку вправо, и Карл, заходя на очередной околостенный виток, на полном ходу влетел в медвежьи объятия своего командира.
– А теперь с самого начала, – сурово сказал Хейдар, и Карл сначала замер, а потом стал рассказывать. И про Полину, и про посещение НИИ, и про то, что операция в какой-то момент пошла наперекосяк и, что самое главное, антидот на сработал. Подопытная мышь не шевелится. А Кара-Чура нет и одному Карлу не справиться. И теперь друзей непременно поймают и будут судить, Мёльн ликвидируют, а Полина, несмотря на все их старания, погибнет.
– В общем, мышь, как и наша надежда на благополучный исход, кажется, сдохла, – горько констатировал биотехнолог и тяжело вздохнул.
Из биолаборатории послышался шум, затем появилась белая мышь. Следом за ней выскочила Спинан-Мур, в два прыжка догнала беглянку и прижала к полу лапой.
– Не может быть, – в очередной раз удивился Карл.
В коридоре послышался топот, и перед Младшим сыном предстала картина, достойная пера лучших живописцев драматических сцен всех времён и народов.
Первым в коридор, ведущий в медицинский отсек, влетел Янсен, в потрепанной кольчуге, с колом в районе сердца и весь облитый чем-то кроваво-вишневым. В руках ван Берг сжимал саркофаг очень старой модели. Из саркофага на Хейдара смотрела светловолосая женщина, и, судя по её виду, она была напугана. Очень-очень напугана.
Следом в коридоре возник Кара-Чур в потрёпанном чёрном-чёрном кафтане с оторванными газырями. Властелин Болот затормозил, и в него с шумом влетел Горецвет. Головы дракона крутились во все стороны.
Из-за угла показался Эниас, но, увидев Хейдара, под изумлённые взгляды товарищей вежливо поздоровался, подозвал Спинан-Мур и отдал мышь Горецвету. После чего, скромно кивнув головой, удалился.
– А Гуннар где? – вкрадчиво спросил Хейдар, оглядывая всех нечитаемым взглядом.
За спиной Горецвета раздался голос:
– Здесь. Вся вина за срыв на мне. Ребят не трогай. Я готов ответить.
И тогда все заговорили разом.
*
Спустя пару часов, когда Полина была спасена и отдыхала в медотсеке под присмотром Янсена, участники спасательной «операции» и остальные члены экипажа Дракко собрались в кают-компании. Не было только дрыгвича. Как понял Хейдар из сбивчивой речи Горецвета, парень отправился уничтожать улики. Присутствующие по очереди высказались, Хейдар выслушал, а файлы, присланные Николаем, были просмотрены несколько раз. И тут появился Алёша.
В тишине дрыгвич вошел в кают-компанию и простонал:
– Никогда больше не буду угонять транспортники. И в звёзды улики никогда отправлять больше не буду. Хорошо, что меня космический патруль поймал.
Горецвет хищно прищурил глаза правой головы:
– И что, даже свидетельство пилота не отобрали? За такое экстремальное вождение?
– Водитель половяцкой арбы! Вот ты кто! – вступила левая.
– В яблочко! – поддержала товарок центральная.
Алёша в ответ только ухмыльнулся:
– Не угадал. Ничего у меня не отобрали. Ни угнанный транспортник, ни свидетельство.
Обвел всех взглядом, подражая опасному прищуру Гуннара, и добавил:
– Транспортник я успел зажарить, а сам в эваккапсуле болтался в космосе, где меня и подобрал патруль. А свидетельство я ещё не успел получить. Экзамен не сдал.
Дракон рыкнул, а Карл с осуждением посмотрел на товарища.
Хейдар устало прикрыл лицо рукой, посмотрел на команду и, поднимаясь, сказал:
– Если с откровениями закончили, предлагаю всем остыть и отдохнуть. Общий сбор здесь же через два часа.
*
Кара-Чур явился к Хейдару раньше назначенного для общего сбора времени и сразу перешел к делу. Он сообщил, что его услуги тут, судя по всему, не нужны, да и Горецвет будет привлекать лишнее внимание. К тому же у него есть одно незаконченное дело личного характера (при этом глаза Кара-Чура слегка подернулись мечтательной поволокой, а на бледных скулах появился румянец). Но самое главное, Властелин Болот заверил Хейдара, что сможет помочь с алиби для Янсена и Гуннара, попавших под особое подозрение. Правда, для этого ему нужны биоматериалы подопытных, пару часов покоя и лаборатория.
Хейдар согласился и отпустил Властелина, а по интеркому вызвал Гуннара. Разведчик пришел мрачнее тучи и теперь стоял, упрямо глядя перед собой, не мигая, плотно сжав челюсти, так что даже желваки проступили.
Хейдар пристально посмотрел на Гуннара и, указав ему на стул, дождался, пока тот сядет.
– Ты взялся обеспечивать прикрытие, как я понимаю? – Хейдар не спрашивал. Он знал. И дождавшись короткого кивка в ответ, вынес вердикт, – тебе и расхлёбывать.
Когда после озвученного приговора Хейдар подошел к Гуннару с канцелярскими ножницам в руках и велел вытянуть на столе руку и разжать кулак, воля разведчика дрогнула, и он, глядя другу прямо в глаза, тихо и очень опасно сказал:
– Если такова цена моего прощения, я всё стерплю. Но если ты просто мучаешь меня из мести и злобы, то не обессудь, я дам тебе равный твоим действиям ответ. Но я хочу, чтобы ты знал. Я всё ещё считаю, что единственная наша с Янсеном вина, что мы тебе не сказали всей правды и сами за тебя решили, что ты не станешь нам помогать.
Тут Хейдар уже не смог более сдерживаться и громко рассмеялся, размахивая перед лицом Гуннара ножницами, которые вызвали такую откровенность разведчика, до того молчавшего, как полагалось истинному представителю опасной профессии.
Гуннар, непонимающе моргая глазами, терпеливо ждал, когда Хейдар наконец перестанет смеяться и объяснит ему, что происходит. Ведь по ранее совершённым действиям своего товарища, которого он знал с самого детства, уже понял, что они с Янсеном прощены, и не мог обьяснить себе нынешнее странное поведение Младшего сына и весь этот спектакль.
Хейдар протянул ножницы и объяснил, что надо срезать прядь волос и пару ногтей. А затем под недоуменный взгляд товарища протянул пинцет. И потребовал, чтобы разведчик поскреб по ладони, предварительно засунув руку в большой плотный пакет.
Когда эти странные манипуляции были закончены, Хейдар, напустив на себя строгий и загадочный вид, сказал:
– Твоя вина – твое дело. А теперь присылай ко мне Янсена, а сам готовься к встрече с проверяющими, в особенности к очной ставке с единственным свидетелем. И сделай эту встречу такой незабываемой, чтобы у проверяющх, во-первых, не было ни капли уверенности, что в институте были вы, а во-вторых, чтобы отпала всякая охота что-либо у нас в будущем проверять или вообще сюда возвращаться по какой-либо причине. А что со свидетелем делать – сам решай. Девушка, кстати, миленькая, и так за тебя переживала, когда Кара-Чур собирался делать из тебя, этот, как его – шаш-лык!
И еще разок грозно зыркнув на друга, указал ему рукой на дверь и рявкнул:
– Исполнять!
Через несколько минут зашел Янсен, посмотрел на разложенные по столу пакеты, поднял глаза на Хейдара, державшего в руках канцелярские ножницы, и хмуро поинтересовался:
– А жертва пережила сбор материала, или мне пакет побольше принести, чтобы сразу весь образец Карлу отправить?
Хейдар поднял на него серебряные глаза и сощурился, видимо что-то прикидывая.
Янсен продолжил:
– И судя по твоему взгляду и молчанию, мне и самому стоит пойти в медотсек, залезть в пакет и, совершив ритуально самоубийство, терпеливо дожидаться, пока ты нас с Гуннаром в качестве биоматериалов отправишь Кара-Чуру и вовсе не для спасения. А на опыты.
Хейдар тяжело вздохнул, но взгляд не отвел и только тихо сказал:
– Тут уж как тебе угодно. Сам в пакет запакуешься и бандеролью отправишь или вместо того, чтобы со мной зубаскалить, возьмешь то, что просил Кара-Чур, и быстро полетишь к нему. А завтра к окончанию рабочего дня проверяющих, к 17:00 по корабельному времени, явишь передо мной свои ясны очи и вменяемые объяснения, почему я вас с Гуннаром должен оставить в живых после всего, что вы, два самонадеянных идиота, наделали, а нам теперь все это разгребать.
*
Проверяющие явились ровно в 9 утра следующего дня, как и обещал Николай. И встречали их ковровой дорожкой, хлебом, а также документальным и видеоподтверждением, что пока кто-то ломал секретную лабораторию, Гуннар, Янсен и Кара-Чур были очень заняты другими делами. Сначала они выпивали и общались с гостями, а ближе к полуночи устроили выступления.
Например, из видео следовало, что Янсен, следуя врачебной клятве, вообще постоянно оказывал медицинскую помощь. То Кара-Чуру, который так расслабился на празднике, что неловко бил посуду и всё время ей резался, то Гуннару (поверхностно) и его оппонентам (значительно), заступавшимся за краснеющих дам.
Но на этом разведчик не остановился: вызвал скандал по какому-то нелепому поводу и сразился с Властелином Болот. Причём происходило это на глазах многочисленной публики, готовой подтвердить, что все трое непрерывно пребывали в зале.
А в подтверждение алиби – имеется посуда с биообразцами всех троих, медицинские инструменты и бутафорские сабли, а главное – записи и многочисленные свидетельства.
При слове «запись» Эниас, сидевший в углу зала, улыбнулся Спинан-Мур. Кошечка лениво подняла лапку и, недобро посмотрев в сторону проверяющих, демонстративно выпустила когти и пару раз крутанула алмазным сверлом.
В этот момент позади Мёльна пролетел саркофаг. Кристиан и Алёша, сидевшие в мусорном челноке, помахали рукой «скворечнику», а Алёша даже сделал ему на прощание охранный знак. После чего несчастная углепластиковая колба направилась прямиком в сторону ближайшей звезды.
Оставалось решить вопрос со свидетелем.
*
Гуннар в очередной раз переступил порог злосчастного НИИ Прометей и был по этому поводу совершенно несчастен. Во-первых, он считал операцию по спасению «скворечника» с Полиной проваленной. Правда, когда он заявил об этом Янсену, тот его едва не пришиб: рыжий здоровяк взрычал, как белый медведь во время оттепели, и ломанулся к нему, расставив в стороны конопатые лапищи.
Гуннар прикинул, что вот такие вот обнимашки ничем хорошим для него не закончатся, но упрямо стоял на своём: слишком много людей видело их, слишком громким вышло само похищение, заснятое на каждую камеру в проклятом НИИ и на тучу личных устройств…
Кара-Чур тогда вступился за разведчика, мол не время для драки, но Гуннар оказался прав: даже гений Эниас не сумел подчистить все следы. И Хейдару прилетело “письмо счастья”: найдены компрометирующие записи, и живой свидетель готов подтвердить…
Несмотря на то, что Хейдар поднял проверяющих на смех, мол ищите-ищите, а я на вас в межгалактический суд по правам разумной формы жизни подам… за распространение ложных слухов и вмешательство в научную и хозяйственную деятельность, Мёльн – станция гражданская, занимается крайне дорогими исследованиями и разработками. Один день простоя приносит большие убытки…
“Компрометирующая запись” проверяющих на проверку оказалась зернистой и такой короткой, что Горецвет на ней казался зеленой кляксой с крыльями, а саркофаг и Янсен слились в чудовище неизвестного происхождения. Плюс генетический след на посуде, инструментах, а также показания гостей дали положительный результат и подтвердили алиби Янсена и Кара-Чура полностью, но не сняли подозрения с Гуннара.
Потому что оставался свидетель – лаборантка Мари Сафро, девушка с длинной чёлкой и забавной привычкой сдувать эту самую челку с глаз.
И Мари теперь была целиком и полностью на совести Гуннара. Именно поэтому разведчик битый час переминался с ноги на ногу у входа в НИИ с букетом роз в руках и карманным медицинским пистолетом, заряженным сывороткой, позволявшей стирать память. И хоть рабочий день давно закончился, Мари-с-чёлкой всё не шла. Потому Гуннару пришлось самому ступить в логово зверя.
========== 11. Ле фам фаталь ==========
Предвестником окончания рабочего дня в НИИ ПРОМЕТЕЙ были дамы. Всех возрастов, цветов и форм жизни. Ровно в 17:30 все женское население помянутого НИИ выстраивалось в очередь гардеробной, где перед большими зеркалами приводились в порядок носики, прически, чистились крылья (иногда в буквальном смысле). Когда ритуал был окончен, дамы, изобразив на лице жизнерадостные улыбки, шумными стайками, или по одиночке, покидали просторный холл.
Гуннар, наблюдавший за жизнью НИИ уже пару дней, знал несколько стратегически важных точек, куда слетались чудесные птицы, обитавшие в сем «райском» месте. Несколько кофеен в домах напротив, приятный ресторан с открытой верандой, чебуречная «Аист» и две небольшие кондитерские на углу дома справа.
Гуннар нетерпеливо поглядывал на часы. Уже 18:42, но ни в одном из указанных мест Мари так и не появилась. Он начинал нервничать. Перед глазами разведчика медленно прокручивались сцены прошедшего празднования 1570-летия НИИ, лично для него ставшие фатальными. И ле фам фаталь в этих воспоминаниях тоже присутствовала…
Хотя операцию в целом нельзя было назвать провальной: Полина была спасена, а шумное представление уж точно удалось на славу, Гуннар воспринимал дуэль как вершину его личного позорного поражения.
В голове пронеслись воспоминания. Вот Кара-Чур крутанул сначала правой, потом левой кистью, словно разминался после долгого перерыва.
Гуннар перебросил саблю из одной руки в другую, но это было только напоказ – амбидекстером он не был. Прищурившись, он понял, что медлительность противника, что двигаясь по-кошачьи обходил его справа, была напускной – Властелин болот расслаблял противника, чтобы победить быстро.
Гуннар выпрямился и решил рискнуть – подставил сопернику незащищенную спину, – вроде бы оступился, будучи под воздействием винных паров и жарких взглядов красавиц.
Кара-Чур не медлил. С гортанным выкриком бросился на него, – Гуннар только и успел заметить краем глаза блеск стали, да услышал резкий звук клинка, рассекавшего воздух.
Вот тут-то по настоящему пьяный псевдо-гусар и закончил бы свою жизнь разрубленным надвое. Но разведчик Гуннар, который с холодным оружием был на “ты” и сегодня к успокоительной настойке и иным яствам даже не принюхивался, легко ушел от страшного рубящего удара, бросившись в перекате под ноги противнику.
Представитель горячих горских рубак в черном с газырями, о нраве и быте которых Гуннар знал из древних легенд, от такого удара тут же лишился бы ног от коленей. Но Властелин болот с гиканьем прыгнул высоко вверх – невозможно высоко для человека, и опасная атака провалилась.
В дверях появились новые гости, они активно размахивали руками и привлекали внимание присутствующих криками: «На улице представление поинтереснее будет! Бросайте дуэлянтов, скорее туда!»
Кара-Чур кинул быстрый взгляд на Гуннара. Внимание зрителей ослабевало. Надо было срочно что-то предпринимать. Разведчик показал глазами на стол слева от себя и взмахнул своей бутафорской саблей.
Кара-Чур слегка изогнул бровь, скривил губы и стал теснить Гуннара к указанному столу. Разведчик, совершив несколько выпадов в опасной близости от головы Кара-Чура, лихо запрыгнул на стол. Следом за ним запрыгнул и Властелин. Люди в дверях растеряно замерли: снаружи конечно обещали представление, но внутри сейчас тоже было интересно. И потом, кто знает, что там за увеселительная программа, а тут похоже сейчас будет кульминация: грозный мужчина в черном наседал на гусара все активнее и похоже гусару оставалось не долго…
Но судьба, как истинная женщина, приберегла пару сюрпризов. Поэтому Мари, вырвавшись из плотного кольца гостей, следивших за приближающимся финалом дуэли, схватила с ближайшего стола вазу с фруктами и запустила первый попавшийся спелый плод прямо в Кара-Чура.
Властелин даже не посмотрев отбил снаряд левой рукой, правой продолжая наседать на противника и только тихо прокомментировал:
– Вот это я понимаю – женщина.
Сзади послышались вопли Мари:
– Оставьте его! Немедленно оставьте, слышите?
Гуннар подлил масла в огонь, громко крикнув:
– Раньше, голубушка, соглашаться надо было! Теперь у нас с месье чёртом, мужской разговор!
Лаборантка взвыла как раненый Горецвет и кинула следующий фрукт теперь уже в Гуннара, проводив полет словами:
– Мерзавец! Оставьте его, месье, я прикончу его своими руками!
Кара-Чур собрался повернулся к девице, но Гуннар сделал ему подножку. В очередной раз Властелин проявил чудеса устойчивости и соскочил со стола, после чего с силой дернул скатерть. Гуннару оставалось только спрыгнуть в толпу.
Ближайшие к противникам дамы задорно взвизгнули, а виновница дуэли вновь бросилась было к ним с криками “Пожалуйста” и “Не надо!”, но ее перехватили, утащили, – не лезь мол, и так натворила дел.
Гуннар отвлекся на девицу с чёлкой и едва не пропустил на этот раз молчаливую атаку Кара-Чура: только мельтешение смертоносной мельницы двух шашек, заставило его броситься в сторону и парировать выпад почти вслепую. Раздался оглушающий звон, практически стон металла, посыпались искры… А рука нордсьена повисла плетью – такой силы удар обрушил на него Властелин болот.
Стиснув зубы, чтобы не застонать, Гуннар с силой сжал правое запястье – попытался вернуть руку к жизни. Он изумленно охнул, когда его взгляд упал на саблю, вернее то, что от нее осталось – крохотный осколок стали одиноко торчал из рукояти.
Натурально зарычав, Гуннар перехватил левой рукой сломанное оружие и поднял яростный взгляд на противника, что кровожадно ухмылялся, забавляясь над ним. Разведчик решил дорого продать свою жизнь…
И тут погас свет. Люди вокруг моментально заголосили, а на его плече сомкнулись стальные пальцы.
– Ты неплохо дерешься, нордсьен. – Кара-Чур был в опасной близости и говорил очень тихо, и от того еще более зловеще, – но вот тебе совет: в жизни важны две вещи – верный меч и настоящая женщина. Меч у тебя был игрушечный, а настоящую женщину ты упустил. С этим словами Властелин болот потащил ошалевшего Гуннара куда-то вперед.
Как ему удалось тогда с такой ловкостью лавировать среди мечущихся в темноте людей, так и осталось для разведчика загадкой. Но на улицу они выбрались за считанные секунды и смогли беспрепятственно добежать до челнока…
Вынырнув из воспоминаний, Гуннар решил больше не медлить. Одернул косуху, небрежно накинутую на футболку с растянутым воротом, поправил букет и твердой поступью вошел в главное здание.
Сделав пару шагов по просторному холлу он поразился, как сильно изменился НИИ с того приснопамятного праздника, проклятого всеми божествами, шаманами и искусственным интеллектом.
Вместо исторической реконструкции, изображавшей то роскошь люстр, мрамора и паркета, то облупленные зеленые стены и затертый ногами бордовый линолеум, Гуннара встретил стандартный металлопластик, пластик, транспластил, и кое-где бронированное огнеупорное стекло.
К островку этого волшебного и абсолютно, как показывал его личный опыт, бесполезного материала, Гуннар и направился. В бронированном “стеклянном стакане” сидела мадам, которая, казалась забытой частью древней голограммы – прямо со времен основании НИИ. В розовой кофточке с перламутровыми пуговицами, роговых очках и с неизменными спицами в руках.
Гуннар глубоко вздохнул, пригладил волосы и изобразил влюблённое лицо. Затем деликатно прокашлялся, привлекая внимание. Мадам в стакане его профессионально проигнорировала: мало ли кто там кашляет.
– Глубокоуважаемая! – Гуннар решил идти напролом и сунул припасенную шоколадку в узенькое окошечко на уровне стола и объёмистого бюста мадам.
Шоколадка тут же скрылась под ядовито-зелёным безразмерным полотном, возможно являвшемся в прошлой жизни то ли шарфом, то ли носком. Но дракон сокровище принял, и можно было переходить к просьбам.
Гуннар широко улыбнулся, добавил градус влюбленности и прогнусавил:
– Мне бы девушку увидеть… Понимаете, мы повздорили, она ушла. А я уже третий день её жду-жду… Её зовут Мари. Мари Сафро. Уважаемая…
Мадам подняла на него глаза, и внимательно просканировала Гуннара на предмет тайных мыслей и неучтенных шоколадок.
Но мысли разведчик профессионально прятал, а шоколадок у него больше не было, поэтому привратница, виду которой позавидовал бы Цербер, смилостивилась и молвила:
– Не ты ли причина недавнего скандала, а? – окинула Гуннара придирчивым взглядом и все же смилостивилась: – Нет, тот поинтереснее был… А тебе третий этаж, направо, до упора. Моечная номер один.
Мадам уткнулась в своё вязание, а перед Гуннаром плавно раскрылась прозрачная дверь. Разведчик про себя усмехнулся, а вслух рассыпался в цветастых комплиментах и придав себе еще более влюблённый вид бросился к своей цели.
Гуннар взлетел на третий этаж действительно как на крыльях. Правда не совсем любви. Он уже заранее радовался тому, что в полупустом институте, в богами забытой моечной каких-нибудь пробирок или кто знает еще чего, он оперативно разберётся со своей проблемой с челкой. Начисто сотрет из её воспоминаний все, что касается того злополучного праздника, а особенно тщательно затрет собственную физиономию!
На лестничной клетке послышались приглушенные девичьи голоса, рассуждавшие о модной в нынешнем сезоне помаде, плюшевых ботфортах, как у какого-то кота, и … о скандале, с любовным налётом, случившимся с незадачливой и судя по разговору, не очень любимой коллегой.
Гуннар остановился и сделав вид, что поправляет обувь, прислушался.
Девица номер раз, с тонким детским голоском, вещала:
– Ой, да ладно, девочки! Так этой страшиле и надо! Подумаешь, родители у нее, из этих, из идейных были – «свобода, равенство, братство!» И сама она все время за справедливость боролась! Да тут от её честности уже все натерпелись!
– Хи-хи, как ты верно подметила, – подхватил простуженный голос постарше, – «Вива ревалюсьен», сама похоже напоролась но то, за что боролась, на комитет по этике! Пусть теперь в своей пробирочной склянкам правоту доказывает!
В диалог вступила третья участница, судя по всему, имевшая зуб на Мари:
– Да её вообще только из жалости Кот к себе в лабораторию взял! Она же без опыта, а тут бац и сразу на должности инженера-прибориста! И главное куда – в секретную лабораторию. Это за какие-такие заслуги, а?..
– Так может потому и взяли, что сирота, – предположил голос с хрипотцой, – если что-то случиться, всегда можно …
Фраза повисла повисла в воздухе, а голоса стихли. Гуннар продолжил свой путь наверх и через какое-то время добрался до моечной (или как её окрестили девицы «пробирочной») номер один. Из-за двери послышалась подозрительно громкая музыка.
– …Шаг, другой, все в ногу, в ногу.
Смертникам куда бежать?
Нет другого для нас брода.
Всем нам здесь судьба полечь.
Смейся, смейся, раз ты с нами.
Смейся все богам назло.
Мы своими сапогами месим горе…
Ну и что?!
Рваный гитарный перебор, прокуренный голос вокалиста… Гуннар толкнул дверь, и одновременно подумал: «Не иначе как революционная песня. Наверное, обдумывает план взятия НИИ…»
Мысль застыла, когда его взгляд упал на ту самую девчонку, Мари Сафро, что сидела съёжившись на мокром полу. Из крана в огромной раковине над ней хлестала вода, и такой же поток хлестал из прорванной трубы под раковиной.
